*
Дорога в ветеринарку была невыносимой. Граф тихонько выл на одной ноте, не прерываясь, кажется, ни на секунду. Он поминутно чесался, бился о переноску, очевидно в попытке отпрыгнуть от задолбавших его блох, и один раз он едва не навернулся с сидения. — Успокойся, — Шаст хлопнул по крышке клетки, чтобы хоть чуть утихомирить разбушевавшееся животное. — Мяяяяяу! — донеслось раздражённо-жалобное в ответ. Граф орал так, как будто от него отрезают по кусочку, но он слишком устал, чтобы вопить. — Мяяяяяу!*
— Привет. — Привет, какие жалобы? — Граф ночью из окна вывалился. Нашли утром его, — Шастун переминался с ноги на ногу, всё держа переноску в руках. Ветеринар нахмурился и жестом попросил поставить её на стол. Молча открыл и удивлённо поднял брови: кот вышел к нему сам, но на руки не пошёл, как бывало обычно, а как-то грустно уселся на столе и чихнул. — Ночью говоришь? А какой у вас этаж? — Виктор заглянул в глаза Графа, посветил фонариком, на что кот сморщил морду, но не стал даже пытаться отвернуться или вырваться, хотя его неудовольствие было очевидным. — Квартира на седьмом. Я боялся, что он ноги себе переломает, но нет, вроде цел. Его на ушибы можно как-то проверить? — Можно, как раз занимаюсь. Весь осмотр занял почти полчаса: Виктор кота трогал, взвешивал, даже отправил на рентген, но никаких повреждений, которые могли бы появиться вследствие падения, не было. Графа можно было назвать везунчиком, но он так выразительно чихал и сопливился, что сделать это язык не поворачивался. — А ещё у него блохи, — записывая что-то в карточку, продолжил ветеринар. — Я сейчас прокапаю ему на загривок средство от них, нужно будет купать его со специальным шампунем и быть готовым к тому, что блохи будут везде валяться. От простуды капли, в воде разводишь и шприцем вливаешь в рот. И не переохлаждать. Когда будешь его купать, обязательно вытирай двумя полотенцами и дай ему высохнуть без сквозняков: выключи кондиционер, вентилятор, закрой дверь в комнату. Думаю, через недельку-две Граф будет как новенький. Кот громко фыркнул.*
Антон вышел из здания ветклиники, поставил орущую переноску на переднее сидение и прикурил. Поз орал, если находил бычки в машине или чувствовал запах. Учитывая, что он тоже курит, претензии были очень непонятными, но постоянными. Не желая в очередной раз выслушивать лекцию о том, что только полные распиздяи позволяют себе курить в машине (которая не понятно чем таким волшебным отличается от кухни), Шаст остался за бортом. В кармане завибрировал телефон, а в машине ещё громче заорал кот. — Бля, да что за день?! Алло! — не меняя интонации, гаркнул в трубку Антон. — Тоша, ты чего такой заведённый? — ласково проворковала Кристина, и у Шастуна глаз дёрнулся. Опять это её «Тоша». — Я не заведённый. Ты чего хотела, Карамелька? — добавив в голос низких ноток, от которых так балдела Кристина, Антон попытался взять себя в руки и успокоиться. — Я звоню тебе напомнить, что мы сегодня идём в Мариинку. Помнишь? «Такое хер забудешь, — мрачно подумал Шаст, — пришлось отвалить столько денег за ебучий балет». — Помню, — он сделал паузу, — но пойти не смогу, — чего в голосе не было, так это раскаяния. — Как не сможешь? — Кристина, судя по голосу, не слабо так удивилась, и Антон с трудом сдержался, чтобы не застонать. Он сам её избаловал, потакая капризам разной степени адекватности, и нарваться на выяснение отношений не хотел. — Крис, у меня заболел кот, я не могу его просто так бросить и свинтить, пойми. Граф, похоже, снова сиганул в переноске, и её едва не скинуло с сиденья. — Так попроси Диму с ним посидеть. В чём проблема? Он у тебя парень одинокий, вполне сможет, я уверена. Шастун нахмурился. Поз, конечно, парень одинокий и, конечно, сможет, но Граф не его кот, и он вообще не обязан сидеть с животным, но сидит. — Карамелька, послушай… — но сказать ему ничего не дала та самая Карамелька, перейдя на шипящий тон. — Послушай лучше ты! Мы взяли билеты на четвертый ряд, я купила платье, сделала прическу и маникюр, а сейчас я еду к косметологу, и такой отличный вечер летит в задницу из-за блохастого куска меха?! У Антона что-то в голове щёлкнуло в этот момент. Он через стекло видел едва не пляшущую переноску со страдающим внутри неё больным, терзаемым блохами котом, а его девушка, та, с кем он всерьёз хотел провести остаток жизни, та, которой он уже присматривал кольцо, и на свадьбу с которой откладывал деньги, так отнеслась к его проблеме. Шаст просто сбросил вызов и выключил телефон. Ближе к дому у Графа, кажется, кончились силы, потому что он перестал скакать и теперь только плакал, мяуча и чихая периодически. Антон припарковался, подхватил переноску и понёс драгоценный груз домой. Поза ещё не было, и Шаст сам выкупал кота каким-то специальным шампунем от блох, с ужасом отмечая, что в тазу их осталось с полсотни. Мелкие чёрные точки плавали на поверхности воды, а некоторые, ещё живые, выпрыгивали и скакали по самой ванне, но сил свалить у них не было. Шаст принёс два полотенца, одним вытер кота, во второе завернул его. Граф наконец заткнулся и теперь, мелко дрожа, смотрел своими огромными голубыми глазами на Антона, одним взглядом умоляя прибить его, чтобы не мучился. — Эй, ну ты чего? — Антон краем полотенца ещё раз вытер кошачий лоб и уже хотел чмокнуть туда, но увидел россыпь блох, собравшихся прямо на носу, и передумал. Он занёс совершенно несчастного кота в комнату и уложил его на кровать, а сам присел рядом. Граф тут же выбрался из полотенца, неловко перебирая длинными лапами и, мяуча уже сорванным голосом, залез Антону на колени. Он обнюхал старую футболку, руки и принялся мурчать и тыкаться в них носом, тихим мяуканьем как будто рассказывая, как его задрали чёртовы блохи, как ему больно от того, что эти твари кусаются, и как он плохо себя чувствует из-за простуды. Антон поднял кота на руки и стал баюкать, как ребёнка, поглаживая крупную голову. Граф только вздыхал тяжело и мурчал.*
— Шаст, ты дома? — голос Димы звучал настолько замучено, как будто на нём как минимум вспахали гектара три земли. — Дома, дома, тише, — прижимая палец к губам, Антон вышел из своей комнаты и прикрыл за собой дверь. — Чего хотел? — уже шёпотом продолжил он. — Мне Кристина звонила, говорит, что не может тебе дозвониться. Я пытался, — Позов тоже перешёл на шёпот — мало ли почему Шастун так делает, — но у тебя был не абонент. Вы что, поругались? Антон кивнул в сторону кухни и ушёл. — Да, что-то вроде, поссорились, — выдыхая дым в раскрытое окно, пробормотал Антон. — Мне даже кажется, что я её и не любил никогда. И она меня. — Ты же собирался жениться на ней, — нахмурился Дима. Для него вся эта ситуация выглядела просто шокирующе. — Что случилось-то? — Граф цел и почти здоров, простыл только и блох нахватал, — пустился в объяснения Тоха. — Я ей сказал, что из-за того, что коту очень плохо, вечер с балетом отменяются. Крис предложила спихнуть больное животное на тебя… — Как ты делал десятки раз до этого, — перебил его Дима. — Продолжай. — Да, как я делал это раньше. Я ей отказал. — Почему? — Поз посмотрел на друга со смесью удивления и сочувствия. — Сам не знаю. Просто Графу было так плохо, он кричал и бился в переноске, будто его там черти ебут, а не блохи кусают. И я чё-т подумал, что пошло бы оно всё. Я думал, Кристина меня поймёт и поддержит. Скажет, что можно и в другой раз сходить, поможет с котом посидеть, — Антон умолк ненадолго, задумчиво перекатывая в пальцах фильтр почти докуренной сигареты. — Я понимаю, что это не одно и то же, но вот дети у нас будут. Она их тоже на нянек да мамок будет спихивать? Дима только плечами пожал. Он был согласен с Антоном: закатывать скандал из-за изменившихся планов — это как минимум странно. — Короче, так даже лучше. Завтра съезжу к ней и всё скажу. — Скажешь что? Что вы расстаётесь? Тох, не руби сгоряча. Поспи, подумай. Может быть не один день. Просто вот так разрывать отношения — не самое логичное, как по мне. — Я не люблю её, Дим, — пробормотал Антон, глядя, как во дворе играют две девочки и мальчишка. Дети кидали красный мяч друг другу и проговаривали какую-то считалку. Шастуну вспомнился тот сон, где он держал на руках ребёнка, где шёл с сыном, сжимая его пухлую ладошку. Сны были такими настоящими, а Кристина такой милой, что сложить один и один не составило труда. — И не любил никогда, — горько прошептал Антон. — Я пойду посмотрю как там Граф, он уснул недавно. Позов проводил его задумчивым взглядом, закрыл окно и полез искать на антресолях сетку, чтобы кот больше не вывалился, если они вдруг забудут закрыть ставни. Антон вернулся в комнату. Граф спал на его подушке (действительно, где ещё сбрасывать блох, как не там?), чуть подёргивая лапами и хвостом. Шерсть его почти высохла, и в целом кот выглядел отлично. Но даже сквозь сон он тихонько мяукал, то и дело вздрагивая. Тоха уселся на кровать и погладил несчастное животное. Граф тут же затих и даже замурчал слабо, так тихо ему не удавалось мурлыкать даже в младенчестве. Это вызвало у Антона улыбку, и он принялся почёсывать пушистую шею, но под ногти забились блохи, и это занятие пришлось оставить. Сказать, что Шастун был в ахуе, — ничего не сказать. Он никогда не видел, чтобы этих кровососов было настолько много. Решив не дёргать судьбу за хвост и не мешать коту, он ушел спать на диван на кухню.*
— Граф, свали, я спать хочу. Уйди, зараза, — бесполезно пихал в бок кота Дима. Животное не сдавалось, впиваясь длиннющими когтями в матрац и становясь нетранспортируемым. Его вынесут отсюда только вместе с кроватью. — Мяу! — настолько несчастного крика у этой черной твари Позов не слышал даже в самом глубоком её детстве, когда кормил с пипетки. — Ты мне своими блохами загадишь всю кровать, свали в туман. Иди, вон к Шасту, он твой хозяин, а не я. Однако, сегодня (впрочем как и всегда, к чему лукавить), котяра был глух к гласу разума, избравшему в качестве оратора Поза, и остался на кровати, просто сместился в ноги. — Мяу? — Нет, тебе нельзя остаться, — ощущая, что сдаётся, пробормотал Дима. — Мррррмяу, — звучало настолько измучено, что Позов капитулировал. — Ладно, шерстяная скотина. Ты можешь остаться. Знаешь, что я тебя люблю и не могу отказать, и нагло этим пользуешься, — сонно проговорил Дима. А кот, лежащий у него в ногах, на мгновение перестал вертеться в попытке лечь удобнее и уставился широко раскрытыми глазами на человека. Казалось, он был очень удивлён и ничуть не меньше доволен.