***
Мимо прокатился мячик. На него были приклеены попугайские пёрышки, а сам он был мягонький — такой очень приятно держать в пасти. Да и пахнет прекрасно, играть одно удовольствие. Даром, что быстро приходит в негодность. Но Дима или Антон всё равно купят ещё. Арс, уже приподнявший голову и собравшийся было помчаться вслед, лениво лёг обратно и посмотрел на Диму, кинувшего игрушку. — Граф, ну ты чего? — мужчина наклонился, погладил по голове, почесал шею, пару раз мазнул по спине и в конце потрепал пушистый живот. Это была такая программа-минимум: он всегда так делал, если считал, что коту хочется нежности, но нормально гладить не было времени. — Ладно, не скучай, я буду после четырёх. Шаст, скорее всего, раньше, если не пойдет опять баб цеплять. Люблю, обнимаю. Хлопнула входная дверь, а Арсений, свернувшись на полу, разрыдался. Не любит и не обнимает. У него Катенька есть в Воронеже, а на влюблённого мальчишку плевать! От этих мыслей стало ещё больнее, и Арс тихонько завыл на одной ноте, уперевшись лбом в пол. Его сейчас не волновало даже то, что этот самый пол не мыли вот уже пару недель. Боль была такой сильной, что, казалось, сердце лопнет. Поплакав, он умылся и угрюмо уставился в окно. Зачем вообще жить, если твой Хранитель любит другую? Здесь высоко. Если падать головой вниз, наверняка можно и закончить своё бренное существование. Мальчишка залез на подоконник, выпрямился в полный рост, без страха глядя вниз. Но кошачья сущность ему просто не позволит столь бесславно расстаться с жизнью: он обернётся ещё в воздухе и упадёт на лапы. Огорчённый ещё сильнее таким вероломством судьбы, Арс спрыгнул и ушёл в комнату Антона искать, чем поживиться. Ни сигарет, ни пива обнаружить не удалось, и Попов включил комп, уселся на стул и принялся гуглить комиксы. Это хоть немного отвлекало.***
Сигать из окна было не впервой, так что Арс открыл его и махом запрыгнул сначала на подоконник, а потом, свесившись и убедившись, что он ни на кого случайно не приземлится, бросился вниз. Упал на землю, перекатился, гася ударную нагрузку, и поднялся на ноги. Снег тут же начал таять на коже. Его чуть-чуть шатало, но это должно было скоро закончится. Попов потряс головой и, убедившись, что он во дворе один, обернулся. В меху было куда теплее и на порядок удобнее, чем нагишом. Он мяукнул на пробу, призывая пушистых братьев, и тут же из подвала показались мохнатые мордочки. Оборотень мурлыкнул, чтобы оставались в тепле, а сам, бросив взгляд на открытое окно и молясь, чтобы Антон закрыл его раньше, чем заработает себе ангину и пневмонию, потрусил вниз по улице. Он бежал, стараясь согреться и, заодно, не попасться никому на глаза, — такой крупный зверь привлек бы лишнее внимание. Его, конечно, можно спутать с собакой, но если не спутают? Если на телефон снимут? Да, в крупных котах нет ничего страшного, но ведь и хорошего ничего. А если Антон узнает? И так не стоило вываливаться из окна, нужно было взять ключи и выйти как человек, без лишнего драматизма. Потом в пасти бы потаскал и всё. Арс погрузился в размышления и шёл, ориентируясь на нюх и память, почти не думая. Свернул в один из дворов, старательно избегая людей и замер. Что-то было не так. Он осмотрелся, но осознание пришло слишком поздно: в подворотне слишком сильно пахло псиной. Кот резко обернулся и не прогадал: за спиной уже стоял пёс, глядя налитыми кровью глазами. Он оскалил пасть, демонстрируя крупные зубы, и глухо зарычал. Такой же звук раздался и сзади, вынуждая Арса вздыбить шерсть и выгнуть спину. Только бродячих псов ему и не хватало! Драться с тремя собаками, превосходящими его не только числом, но и размерами, — явное самоубийство, придётся как-то иначе решать эту проблему. Пока псины не спешили нападать, наслаждаясь напряжённостью момента; Попов бегло осмотрел поле будущего сражения. По всему выходило, что путей для отступления не так уж и много. Бегать по стенам он ещё не научился. Арс оглянулся, всего на секунду перестав гипнотизировать пса перед собой, и тот тут же кинулся на него с оглушительным лаем. Сделай он это молча, Попов был бы мёртв, а так у него в распоряжении оказалась какая-то доля секунды, позволившая среагировать. Он извернулся, полоснул когтями по морде, царапая до крови. Запах тут же тяжело повис в морозном воздухе, а рык на мгновение сменился скулежом. Однако взбешённые запахом крови псы совсем обезумели и с лаем кинулись на Арса все вместе. Драться в такой ситуации было наиглупейшим решением, и Попов рванул. Был бы он меньше — пробежал бы аккурат между лап дворняги, но размер не позволял, и они столкнулись. Не ожидавший этого пёс упал на землю, нелепо махнув лапами, будто пытался бежать по воздуху. Арс подскочил и побежал со всех лап, а двое других, перепрыгнув через поверженного товарища, с диким лаем, в котором отчётливо слышалось обещание скорой смерти, кинулись следом. Он прибавил ходу, вильнул в сторону, стараясь скинуть их с хвоста. Звук щёлкающих челюстей за спиной неплохо мотивировал, и Арс рвал когти на адреналине очень быстро. Но распалённые запахом крови псы не отставали. Он побежал во двор, надеясь успеть вскочить на дерево или ещё куда, уже не заботясь о том, что сидеть придётся до утра и уже утром его увидит полгорода. Но во дворе не оказалось деревьев. Не было вообще ничего, кроме припаркованных повсюду автомобилей. Попов резко развернулся и, понимая, что это последний шанс, вцепился в морду одному из псов. Тот заскулил, мотнул головой, в попытке скинуть болючую тварь, но Арсений только сильнее сжимал челюсти и всё крепче цеплялся когтями. Пока на его боку не сомкнулась пасть. Оборотень взвыл на одной ноте, тут же выпуская добычу. Пёс, укусивший его, замотал головой, тряся Арса, как тряпку, и кинул его на камни, которыми был вымощен двор. Попов поднялся, чувствуя, как по бокам течёт тёплая кровь. Он кинулся на второго пса, рассчитывая расцарапать и ему морду, но из-за ран не смог достаточно высоко прыгнуть, и пёс хватанул его за лапу, тут же кусая, что было сил. Арсений ответил тем же, и они сцепились, превратившись в ком зубов, когтей и боли. Во все стороны летела шерсть, они выли, рычали, орали, сцепившись не на жизнь, а насмерть. В какой-то момент пёс, вскрикнув от боли, разжал пасть, и Арс кинулся бежать. Он понимал, что просто так они не отстанут, и помчался в сторону набережной. Его вес наледь должна выдержать, а вот собак едва ли. Оскальзываясь, он добежал до гранитных ступеней и, слыша за спиной тяжёлое дыхание, рванул вниз, окропляя белый снег свежей кровью. Псы, с лаем, кинулись следом, скользя по ступеням. Один из них упал, и Арсений чудом увернулся, спрыгнул на лёд и побежал. Вслед ему нёсся истеричный лай, подстегивающий бежать по тонкому льду быстрее. Один из псов, судя по всплеску, всё-таки опробовал лёд, и тот не выдержал. Попов не стал оборачиваться, и так прекрасно слыша как барахтается животное. Он не желал им зла, но и умирать так глупо не хотел. Такова жизнь. До дома он добрался ближе к рассвету, кажется, совершенно мёртвый. Из-за кровопотери его била крупная дрожь, всё тело почти окаменело. Лап и ушей он не чувствовал, а дыхание вырывалось изо рта с хрипами. Арс подошёл к дому и присел, пытаясь перевести дух. С каждой минутой оставаться на ногах становилось всё сложнее, и он сам не заметил, как улёгся. Прикрыл глаза, казалось, всего на мгновение и провалился в темноту.*
— Дима! — голос Антона пробивался в сознание словно через вату. — Поз, слышишь? Тащи переноску и ключи от машины, я его нашел. Дышит! Поз, быстрее! Бок будто иголками укололи. Арсений инстинктивно зашипел, глядя на Антона, и попытался отползти, но сил не было. Он только приподнялся на передних лапах, чётко понимая, что тела уже почти не ощущает. Вот что была за идиотская идея тащиться в Организацию? Мог ведь подождать или как-то иначе связаться с Яковом Адамовичем. Но боль туманила голову, толкая на глупости. Любовь она такая, особенно когда тебе всего тринадцать. На деле, он просто мелкий идиот. В поле зрения оказался тяжело дышащий Димка с переноской в руках. Он смотрел на Арса, как на ожившего покойника. Шапка съехала к затылку, делая Диму смешным, и Попов бы улыбнулся, да только он не мог. Вместо этого он снова закрыл глаза и провалился в темноту.*
Попов лежал не шевелясь, потому что сил даже глаза открыть не было. Вместо этого он принюхался. В воздухе чем только не пахло! И всяческие лекарства, мази, антисептики, и запахи кошек, собак, птиц. Запах крови. Тяжёлый, ложащийся на язык медным привкусом. Арсений прислушался, но ничего, кроме дыхания ещё нескольких животных, не услышал. Он с невероятными усилиями открыл глаза, но в комнате оказалось темно. «Неужели ночь?» — подумал оборотень. Мысли тяжеловесно ворочались в голове, как будто не желая, чтобы их думали. Он попробовал приподняться, но сил не было. Кот тяжело вздохнул и снова зажмурился. Свет мягко разлился в помещении. Перед тем, как это случилось, появился едва ощутимый сквозняк, а запах лекарств усилился, к нему примешались ароматы стирального порошка, какой-то косметики и лака для волос. Попов медленно открыл глаза и осмотрелся. Он был заперт в клетке, которая стояла на каком-то стеллаже, среди точно таких же клеток. Напротив, чуть ниже, был ещё один кот, белый перс, а больше никого из животных он не увидел. В комнату вошла девушка, одетая в форму медсестры или врача (Арс в этом не особо разбирался), — это она включила свет. Она проверила персидского блондина и подошла к его клетке: — Привет, дружок, — девушка широко улыбнулась, но в целом её лицо выражало, скорее, сочувствие. — Как ты себя чувствуешь? — в руках она держала планшет, что-то туда записывая. — Сейчас придёт доктор и поставит тебе капельницу. Правда здорово? По мнению Попова введение катетеров и питательного раствора внутривенно в понятие "здорово" никак не укладывалось, но сообщить об этом не удалось — пасть пересохла, а язык, казалось, намертво прилип к нёбу. Так что он просто одарил её полным презрения взглядом и зажмурился. Сил сопротивляться не было. Сил думать тоже не было. Казалось, даже чтобы дышать, он берёт энергию или из космоса, или взаймы у самого себя, и потом этот кредит ему дорого обойдётся. Вскоре действительно послышались шаги, и в комнату зашла ещё одна девушка. У неё в руках был пакет с питательной жидкостью и набор для установки капельницы. Она бегло осмотрела Арсения, почти не причиняя боли, хотя сломанные рёбра на попытку немного его сдвинуть отозвались неприятными ощущениями. После осмотра она поставила катетер, заставив оборотня глухо заворчать, и, проведя необходимые манипуляции с системой, поставила и капельницу. Она мягко коснулась его лба, поглаживая: — Бедняга, тебя так потрепали, — в голосе слышалась настоящая забота и искреннее сочувствие. — Ну ничего, ты вон какой большой и сильный. Скоро встанешь на лапы. Отдыхай. Попов прикрыл глаза, решив, что последовать её совету очень даже логично, и вскоре провалился в сон. Он слышал как она что-то говорила персу, но слов уже не различал, только тёплые интонации. Он ещё удивился, что ей так нравится заниматься своей работой: не всякий способен так искренне сопереживать совершенно чужим животным, а тут гляди-ка.*
Когда он пришел в себя снова, капельницы уже не было, а силы, наоборот, появились. Арс открыл глаза, в слабом свете различая очертания комнаты, и принюхался. Запахи были всё те же, но как-то слабее, как будто он остался здесь один. Оборотень повёл ушами, прислушиваясь и надеясь услышать чужое дыхание, — тщетно. Тогда он попробовал подняться, но лапы были слишком слабы, а правая ещё и запульсировала болью, стоило на неё опереться. Не оставалось больше ничего, кроме как улечься и прикрыть глаза в ожидании, когда на него опустится сон. Ждать пришлось совсем недолго.