*
Охота на ёлку стала не такой интересной, потому что она, привязанная к стене, больше не падала; а просто болтаться на пахучем дереве без возможности ощутить, как земля уходит из-под лап, оказалось слишком скучно. Так что сейчас, нарезая круги вокруг Димы и ворча (на самом деле исключительно для проформы. Кот был сыт), Арс обходил колючую красавицу стороной. На кухню, привлечённый запахом жареных сосисок, не иначе, пришёл Шастун. Строго говоря, из-за них же сюда парой минут раньше примчался и Арсений — просто кошачий нюх в разы острее человеческого. Дима, едва не наступив на Попова, отодвинул его ногой и прошёл к столу. Разложил им обоим ужин, отломил вилкой небольшой кусочек коту и бросил в сторону мисок. Мясной хвост сосиски, описав широкую дугу, под прицелом трёх пар глаз изящно, почти без всплеска, вошёл в воду в миске. На десяточку. На кухне повисла гробовая тишина. Арс подошёл к посудине, тронул лапой воду, но, подумав, не стал доставать полученную еду. Он хмуро посмотрел на давящихся хохотом парней и отчалил к Антону в комнату.***
Новый год неотвратимо приближался с каждым днём. Антон становился всё более оживлённым, словно праздник наполнял его энергией. Он носился с бесконечными коробками, пакетами и какими-то бантиками-ленточками. Сам запаковывал подарки для тех, про кого умудрился забыть или кому смог купить то, что хотел, только недавно. Шаст сидел на кровати, вертя в руках шерстяную шаль. Он ещё пах снегом и улицей, а покупка распространяла по комнате едва различимый аромат хорошей шерсти. От него приятно пощипывало в носу и хотелось мурчать. Арсений, грея животом ноутбук и жмурясь, смотрел, как Антон, высунув от усердия кончик языка, что-то мастерит. Он укладывал шаль в коробку то так, то сяк, примеряя, как будет лучше смотреться. Наконец соорудил что-то вроде гнезда и, вытащив из кармана толстовки бархатную коробочку, в каких обычно дарят обручальные кольца, уложил её аккурат в это гнездо. У Арсения морда вытянулась от удивления. Он смотрел и не верил собственным глазам. Ну не мог же Шастун найти себе девушку и промолчать! Да он обо всём рассказывал Позу! Разве что про беспризорника смолчал. И то, скорее всего по той простой причине, что не хотел объяснять все тонкости знакомства. Мол, ты, Поз, извини, но да, я пригласил в квартиру пацана, который мог нас порешить и вынести всё что есть, да ещё и спать его оставил. А потом с утра потерял. Но всё ж на месте, а мы целы. Уморительно было бы на это посмотреть. Оборотень приподнялся, наблюдая, как Антон пакует подарок. Он тщательно закрыл крышку, обмотал коробку лентой и даже бант красивый завязал, что повергло Арса в настоящий шок. Посмотрев на плоды своих трудов, Шастун довольно хмыкнул и, отложив этот подарок, потянулся к пакету. Вытащил из него джинсы, добротные такие, на мальчишку, чуть выше, чем Арсений сейчас, и довольно большую худи глубокого синего цвета. Он аккуратно срезал бирки, сложил вещи и принялся заворачивать их в упаковочную бумагу. Кот изящно стёк на кровать и, муркнув, подошёл понюхать толстовку. Но тут же прямо в морду ткнулся острый локоть. — Граф, уйди, не мешай, пожалуйста. Я не хочу, чтобы на его подарке была твоя шерсть. А твоя шерсть и так везде, избавь меня. Арс сел рядом, уже не делая попыток добраться до "его подарка". Кого его, он никак не мог понять. Для Позова Антон купил коллекционное издание какой-то стратегии. Упакованная коробка уже лежала на шкафу в его комнате. Для Оксаны были приготовлены перчатки без пальцев с карманом, превращающим их в варежки, и шапка в цвет. Всё это было шерстяное, тёплое. Ещё Антон приобрёл шикарный ежедневник в кожаном переплёте, бог знает для кого. А теперь вещи. Кому можно подарить штаны и толстовку? Да ещё и такого… Он посмотрел на Шастуна. Тот хмурился, не понимая, как завернуть мягкую толстовку в шуршащую упаковочную бумагу так, чтобы не было похоже, будто подарок до этого тщательно и с душой жевали. И даже то, что упаковка привлекательно шуршала и отбрасывала блики на стены, не могло заставить Арса сдвинуться с места. Он дышать, казалось, перестал. Это подарок для Арсения. Только беспризорник будет рад новым штанам и толстовке. В горле пересохло, а сердце застучало так, что стало больно. Кот свалился с кровати и уполз на кухню. Ёлка призывно переливалась огоньками, блестела выпуклыми боками шариков, манила шершавой корой ствола. Но Арс оставался глух к её флирту. Он сел у мисок и невидяще уставился перед собой. На кухню зашёл Дима, хлопнул холодильником, достал оттуда консервы и, щёлкнув ключом, вскрыл паштет. Вывалил одуряюще вкусную пасту на блюдце и даже придвинул поближе. Но Арсению кусок в горло не лез. Он сидел как оглушённый. Кто-то не из Организации приготовил подарок для него. Для него, не для кота. Он облизнулся и чисто механически стал есть. Пришёл Шаст. Запахло тушёнкой — парни сели обедать. Они говорили, смеялись, опьянённые близким торжеством, перспективами, которые оно сулило, а оборотень не слышал ничего. Звуки доносились до него словно через толщу воды.***
Оставшиеся дни пролетели для Арсения незаметно, слившись в сплошной круговорот счастливых лиц, отобранных мандаринов и мерцающих гирлянд. Он только и делал, что смотрел на Антоновом ноутбуке предновогодние выпуски разных передач, воровал припасённые на праздник вкусности и спал, укутавшись в одеяло по самые уши, пока парни целыми днями где-то пропадали, спеша отбросить последние хвосты. Хорошо, что Антон был не из тех, кто считает заправленную кровать не просто благом, а ежедневной необходимостью. Иначе эта дневная сонливость стоила бы Арсу массы косых взглядов. Он как раз спал и видел какой-то странно тревожный сон, когда в квартиру вошли. Просыпаться не хотелось совершенно, однако шаги раздавались и раздавались, как будто кто-то шарахался по коридору, а потом прошёл на кухню. Арс открыл глаза, сбросил одеяло и, щурясь на яркий дневной свет, казалось, умноженный, снегом за окном, прислушался. На кухне явно шуршали пакетом. Нехотя, оборотень перекинулся и, шатаясь со сна, выполз из комнаты, чтобы увидеть, как Позов выходит из кухни. Жаль люди не обладали таким острым нюхом, как коты — можно было и дальше спать, ведь Дима не заходил в комнату Антона, пока того не было дома. Он подошёл, потрепал кота по холке и, бросив что-то щемяще-ласковое, ушёл к себе переодеваться. Арсений же, преисполненный праведного любопытства, задрав хвост на манер пиратского флага, продефилировал в кухню и огляделся. На столе в корзинке для хлеба лежали мандарины, маня, как запретный плод; под ёлкой организовали какое-то непотребство, вроде того, каким ограждают проходы от маленьких детей — взрослый без труда перешагнёт, а вот малолетка не сможет. Арсений даже фыркнул: ему такая преграда — что слону дробина. Разве только к ней подвести ток и обвешать мышеловками. Да и то есть шанс, что он всё это переживёт. Кот подбежал к дереву и замер, глядя сквозь решётку. Но ничего интересного там решительно не было, и флаг, чисто на эмоциях, несколько опустился. Но терять боевой дух Арс вовсе не собирался. По его скромным подсчётам, сейчас было около часа дня. К трём обещала прибыть Окс с подкреплением, и Арсу явно станет легче и веселее ждать вечера. Он не понаслышке знал, что его люди очень смешные, когда пьяные, и хотел посмотреть на это ещё раз. Котам ничего наливать не будут, разве что валерианку. А кто её будет пить в своём уме? Арса даже передёрнуло. Он как-то на спор с Глебом выпил настойку корня валерианы. Было не так уж много, но ему хватило, чтобы перекинуться и убежать из Организации прямо посреди дня. Нашли его потом в парке, он висел на дереве и горланил, как полоумный. Под деревом собрались коты и кошки, явно желающие помочь ему отойти в мир иной (чтоб не мучался), но не понимающие, как снять страдающего собрата с высокого дерева. Тогда сам Яков приехал, залез на чёртов клён, вцепился в холку так, что стало больно, и, от души дёрнув, оторвал кота от ветки. И кору от ветки котом оторвал, но что-то подсказывало Арсению, что это мало волновало наставника. Тогда ему единственный раз крепко влетело. Химбер никогда никого не бил, но взгляд, которым он наградил проснувшегося после капельницы Арса, стоил и тысячи ударов ремнём по заднице. Он смотрел из-под нахмуренных бровей, постаревший, кажется, на три десятка лет. Смотрел и осуждал. — Я думал, ты умнее, — бросил наставник и ушёл. Позже Попов узнал, что Глеба переводят в питомник, где он будет заниматься с собаками. Ему готовили судьбу кинолога. О том, что потом стало с ним, Арс не знал, да и не желал знать. Каждый заплатил свою цену за выходку. Он встряхнулся, желая избавиться от совсем непраздничных мыслей, и, мяукнув, чисто чтобы приободрить себя, трусцой направился в комнату Димы — мешать двуногим было весело. Арс забрался на постель, поставил лапы на стол и с любопытством уставился в ноутбук. На экране в окошке скайпа Катя, с праздничной причёской и макияжем, ласково улыбалась, глядя в монитор. Она выглядела просто чудесно, одетая не то в платье, не то в кофточку ярко-красного цвета. Слов было не слышно — Дима болтал в наушниках. Он говорил какие-то милые глупости о том, как скучает и как ему не терпится увидеться поскорее. Катя, судя по всему, отвечала нечто подобное, потому что Поз улыбался, не переставая. Кот влез на стол и от души потёрся о подбородок парня, оставляя на щетине шерсть. Мог бы и побриться — праздник всё-таки. Замурчал и, обнюхав микрофон, чихнул. Катя на экране рассмеялась, улыбаясь так радостно, словно случилось самое настоящее новогоднее чудо. Арсений с удовольствием улыбнулся бы в ответ, но он не мог. Дима подхватил его под живот, мягко поставил чудотворца на пол и хлопнул под хвостом, придавая ускорение. Повторять было ни к чему. Кот фыркнул и ушёл подремать. Зимой солнце садилось невероятно рано, так что шансы искупаться в его лучах стремительно снижались с каждой минутой, а желание поспать из-за слишком короткого светового дня, наоборот, возрастало. Арс запрыгнул на подоконник, потянулся от души, хрустнув суставами, и прилёг, лениво наблюдая за птичками, которых подкармливал кто-то из соседей. Пичуги галдящей стайкой носились по утоптанному снегу, склёвывая с него тёмные пятнышки зёрен. Он облизнулся, инстинктивно дёргая хвостом. Всякая мелкая живность пробуждала в его кошачьей сущности охотничьи инстинкты, воскрешая древние, почти забытые ощущения. Привыкший жить в сытости Попов почти никогда не охотился. Он вытянулся во всю длину подоконника, уложил массивную голову на лапы и, прикрыв глаза, задремал. Разбудили его невероятно приятные ощущения. Тонкие девичьи пальчики гладили живот, бок и даже почёсывали пушистую щёчку. Кот приоткрыл глаза, зевнул от души и перевернулся на спину, подставляясь под ласки. Щурясь, он осмотрел Оксану. Она была прекрасна. Без макияжа, с раскрасневшимися с мороза щеками, девушка улыбалась уголками губ, глядя на кота. На ней был красный свитер под горло с оленями. Ебущимися оленями… Хорошая девочка, зато в тепле. Кот потянулся всеми лапами одновременно, вызвав у неё улыбку. Фролова наклонилась и поцеловала Арса в переносицу, ненадолго окутав его облаком запахов. От Окс пахло мандаринами, снегом, шампунем и ей самой. — Привет, бандит. Я принесла твоего друга, — она на секунду пропала из поля зрения, а когда выпрямилась, держала на руках Веню. Серёга висел с таким видом, будто всерьёз собирался просочиться сквозь её пальцы и укатиться куда-нибудь упругим меховым комом. Из-за позы его щёки стали куда внушительнее, и Попов рассмеялся бы, если б мог. Но вместо этого он поднялся и, вытянувшись, понюхал морду друга. Лизнул его, заставив зажмуриться, и, счастливый, уселся, освобождая место, которого хватило бы для размещения нескольких манчкинов. Окс, довольная тем, что тяжесть наконец можно опустить, усадила Вениамина на подоконник, потрепала его ласково и убежала в комнату. На кухне они остались вдвоём. Сергей выглядел странно недовольным. Взъерошенный, он повесил уши по обе стороны головы и, посмотрев на Арса, сморщил нос. Попов решил, что друг просто приболел или не в духе, и, бодро спрыгнув, уже собирался умчаться в комнату, когда на кухню вошёл какой-то мужик. Арс так удивился, что с маху сел на задницу. Выглядел дядька молодо и до ужаса пижонисто. На нём был белоснежный свитер крупной вязки, обтягивающий широкую грудь и бицепсы, а горловина, обхватив шею, упиралась в мужественный подбородок, покрытый тёмной щетиной. Арсений растерянно мяукнул. Сверху рухнул Веня, чудом не на голову. Он потёрся боком об Арса и ушёл вслед за Оксаной, оставив мейн-куна наедине с красавчиком. Кот, опасливо вытянув морду и на всякий случай прижав уши к голове, подошёл и обнюхал штанину незнакомца. От него предсказуемо пахло снегом, морозом, порошком и ещё вокзалом. Это какой же псих приехал в Питер на поезде тридцать первого декабря? Арс поднял взгляд на парня, пытаясь понять, какого, собственно, чёрта он тут делает, когда влетела довольная Окс. — Серёж, помоги с салатом, пожалуйста. Антон звонил, сказал, что задержится. Он поехал за другом, но встал в пробку на Невском. Придётся пока своими силами. Тёзка Веника пожал плечами и залез в холодильник, макнув Арса поглубже в шок, начинающий переходить в перманентный ахуй. Что, собственно, происходит? Стоит заснуть на полчаса — и в твоей квартире уже парень подруги хозяйничает! Он мяукнул недовольно и пошёл посмотреть, чем занят Дима, пока чужой мужик чувствует себя как дома на их кухне. Позов обнаружился в ванной. Он, одетый в домашнюю футболку и почему-то джинсы, брился. Ужасно подмывало поговорить с Вениамином, но перекидываться было откровенно страшно. Мало ли что. Да и Серёгу не хотелось подставлять. У Арса сохранялся хоть небольшой шанс остаться в привычной обстановке, а вот станет ли Фролова терпеть не мехового, а вполне себе реального мужика, было огромной загадкой. Так что кот просто вышел и продолжил тихонечко офигевать в одиночку. Благо, что этот Сергей не проявлял к нему никакой симпатии. Даже странно. Обычно зверем все восхищались. А этот, знай себе, кружил по кухне, даже фартук нацепил, тёмно-серый, с несколькими функциональными карманами. Выглядел в нём Сергей ещё лучше, чем просто в свитере, и Попова это иррационально сильно бесило. Казалось бы, с чего? Вскоре приехал Антон и привёз Волю. Арсений, радостно выскочивший в коридор, затормозил так резко, что сложился пополам. А потом попытался прямо как был, компактно сложенный, ретироваться. Увидеть филолога в их квартире было как минимум странно. Да ещё и в Новый год. Так и подмывало перекинуться и спросить: какого, собственно, тут происходит? Хотя... Из-за своей реакции Арс успешно пропустил момент того, как Павел разулся и, пройдя чуть вперёд, подхватил тушу. Очнулся оборотень уже на костлявых руках, а прямо перед мордой маячил огромный нос. Представительный такой, шикарный даже можно сказать. У Арсения закрались подозрения, что Химбер и Воля дальние родственники. Мужчина с полным отсутствием признаков инстинкта самосохранения, тыкался лицом в мокрый нос кота, шептал нежные глупости о том, какой Граф огромный и какой он красивый, одновременно с этим лаская животное. Попов бы и рад был дать звездюлей этому беспардонному дядьке, но сердечко всё-таки потаяло, а в сознании проскользнула гаденькая мыслишка, что Паша ещё не знает, какой он огромный в некоторых местах. Будет огромный. Когда вырастет. Кот счёл за благо расслабиться и дать Воле полную свободу действий. Почему бы и нет, в конце концов? Не так часто им настолько искренне восхищаются. Паша, кивнув Антону, сразу прошёл в кухню, чтобы там дождаться хозяина, и замер в проходе, разглядывая их гостя. Кот тоже невольно окаменел на руках, напрягшись каждой мышцей до звонкой дрожи. Почему-то этот Сергей не вызывал у него никаких положительных чувств. Привыкший полагаться на интуицию Арс держал ухо востро, хвост пистолетом, а нос по ветру. Павел тем временем протянул ладонь для рукопожатия, без видимых усилий удерживая кошачью тушку одной рукой. — Здравствуйте. Вы, наверное, Дмитрий? Меня зовут Павел, я друг Антона. Он рассказывал о вас. Мы с Антоном, можно сказать, работаем вместе, - в голосе филолога слышалась скрытая теплота, а от глаз разошлись морщинки - он сдержанно улыбался. Сергей замер на секунду, отложил нож, которым резал свёклу и, широко улыбнувшись, неловко как-то протянул для пожатия локоть, за который Воля без проблем взялся. — Нет, вы меня путаете с Димой. Меня зовут Сергей, я брат Оксаны. Морда Арса вытянулась так сильно, что он всерьёз думал, это будет заметно. Брат Оксаны?! Какой интересный брат, о котором Окс никогда не говорила. И никогда не говорил Серый. И вообще никто никогда не говорил. Будто он взялся из Зазеркалья. Кот вывернулся в руках Паши и, шлёпнувшись на пол, убежал в комнату искать Веника. Требовалось срочно разобраться в ситуации. Ворвавшись к Антону, он влетел прямо в Шаста и, мяукнув обиженно, намекая на то, что всякие там шпалы могли бы и не стоять на пути у котиков, залез на кровать к Серёге. — Ты не офигел? Бодаешься и ещё недоволен? — Антон улыбнулся и, натянув домашнее и сбросив полкило серебра на стол, вышел, оставив мохнатых наедине. Арсений тут же перекинулся, глядя на манчкина огромными глазами. Он нервно облизнул губы и безуспешно пару раз смахнул чёлку в бок. Но та всё равно упала на глаза. — Что за брат Оксаны? Ты не говорил, что у неё есть брат! - прошипел Арс, пытаясь умаститься на кровати. — Ты чего орёшь?! — шёпотом воскликнул Сергей, успевший обратиться следом. Выглядел армян отлично: аккуратно побритые виски, идеально подстриженная бородка. — Я сам не знал, что у неё есть двоюродный брат. Ещё вчера написал, что будет в Питере и какое-то время хочет пожить у нас. Представь, каково мне?! Она просто упаковала меня в переноску и, охая, попёрлась на вокзал. Мы его подхватили и сразу сюда. Это просто какой-то ужас! У нас однушка. Как я буду жить с ним? — он секунду смотрел на Арса и махнул рукой. Этот умудрялся прекрасно жить с двумя мужиками и ничего. Попов нахмурился. Слишком много незнакомых людей в квартире. Кошачья сущность не особенно жаловала посторонних, и Арсений сразу понимал, кто ему нравится, а кто нет. Ту же Оксану он принял без проблем; Павел вызывал скорее некоторую толику стыда и недоумение, но в целом был безразличен; а Сергей почему-то напрягал. Он не казался опасным буквально. Но и безопасным Арс не мог его назвать. Реакция Серого только подлила масла в огонь — манчкину мужчина тоже пришёлся не по вкусу. Значит, с ним что-то не так. Коты немного пошушукались и, договорившись не оставлять нового знакомого без присмотра, дружно перекинулись и поползли на кухню. Как в крутых боевиках: низко прижимая животы к полу и отведя назад уши. Если бы они были на войне, пехотинцам отстрелили бы мохнатые зады. Предсказуемо, сюда набились буквально все. И буквально все занимались готовкой. Оксана как самая маленькая ростом заняла широкий подоконник, расположенный достаточно невысоко от пола, чтобы ей было комфортно, в то время как тому же Антону пришлось бы сложиться вдвое. Она резала мясо, умело орудуя острым ножом. Матвиенко как самый настоящий предатель тут же пошёл к хозяйке и принялся тереться о ноги, выпрашивая лакомство. Кажется, он даже мурчать начал. Арс же счёл такое поведение (по крайней мере сегодня) моветоном и уселся в углу, приткнувшись к ёлочному ограждению и оттуда, сверкая глазами, наблюдал за людской суетой. Антону поручили несложное — он занимался картошкой. Мыл её, чистил и резал, чтобы запечь в духовке с мясом. На него же легли и прочие обязанности по подготовке овощей. Сергей занимался селёдкой под шубой, которая, по словам Димы, была "самым новогодним блюдом, после, разумеется, чищенных мандаринов". И ничего необычного не происходило. Компания молодых людей удивительно органично сосуществовала на небольшой кухоньке. Они иногда сталкивались друг с другом, дважды отдавили хвост Веника, но в целом в комнате царили понимание и какая-то почти дружеская теплота. Воля, вероятно, как самый старший руководил процессом и декламировал стихи Маяковского, Есенина и что-то шутливо-похабное. Удачно отделавшись от самого процесса готовки, тощий учитель ловко лавировал между остальными членами коллектива, помогая по мелочи, на уровне "принеси-подай, отойди-не мешай", и, кажется, активно наслаждался такой ролью. Наверняка у себя в квартире Воля был бы один и, если бы и озаботился приготовлением новогодних блюд, то едва ли стал бы делать что-то сложнее салата "Оливье" и бутербродов с икрой. Когда ты один, в изобилии на столе нет никакого смысла: оно только угнетает, подчёркивая невозможность с кем-либо его разделить. Когда с основной готовкой закончили, коржи для торта испекли, а желе залили, совершенно умаявшиеся Дима и Антон раскрыли окно, уселись на низкий подоконник и от души затянулись. Непривычные к столь длительному марафону готовки, парни очень устали. Шастун даже лоб утёр. Вылитый пахарь с картины какого-нибудь художника девятнадцатого века. Почему именно девятнадцатого и какого именно художника Арсений сказать не мог: учитывая скорость роста детей-оборотней, с ними почти не занимались искусством, уделяя куда больше времени овладению практическими навыками, которые непременно пригодятся. Живопись, по мнению Химбера, в этот список не входила. Арсений тяжело выдохнул. В груди неприятно потянуло. Он поднял глаза, посмотрел как Павел уводит Оксану из комнаты, чтобы она не участвовала в курении пассивно, а после вернулся к Лазареву. Сергей прислонился к подоконнику бедром, наблюдая за друзьями. Кот сощурился. — Не пойми меня превратно, — начал Антон, выпуская густой белый дым, кажущийся ещё гуще из-за клубов пара, в которые на морозе превращалось дыхание парня, — но Окс никогда о тебе не рассказывала. Ты говорил, что играешь в театре? Лазарев улыбнулся, будто ему было неловко говорить об этом, и начал тихо: — Да, я сам из Москвы. Оксана моя сестра со стороны отца, и мы долгое время не общались. С ним отношения давно не ладятся, и родственников по его линии я не знал. Если подумать, даже, наверное, избегал. А не так давно со мной связалась тётя Марина, мама Оксаны, ну и рассказала, что вот, мол, мы родственники. Хорошо было бы найтись. Она с моим отцом тоже не в ладах, как оказалось. И вот приехал, чтобы лично увидеться. Пока в театре идут новогодние постановки, я могу отдохнуть. Пришлось отказаться от участия в детских спектаклях, но я не жалею, — он улыбнулся, глядя на Антона. Слишком долго, по скромному мнению Арсения. Шаст вернул улыбку и кивнул. — Понятно. Повезло тебе с сестрой. Она классная, — Дима многозначительно покивал, выражая тотальное согласие с мнением Шастуна и, поёжившись, закрыл окно. Это Шаст такой тонкий и звонкий, что там мёрзнуть нечему, одни кости. Позов был совсем другого сложения, и ему было, о чём беспокоится. Он кивнул парням и ушёл к себе, оставив кота и людей наедине. Арсений, уже почти слившийся со своим углом, блестел глазами из укрытия и старался не дышать, наблюдая за развитием ситуации. — А я вот из Воронежа. Приехал покорять большой город, все дела, — Антон развёл руками. В его истории не было интересных поворотов, большой любви или каких-то острых углов. — Поступил тут в универ, ехал жить сразу к Диме. Мы с ним ещё в Воронеже дружили. Учились в одной школе и выступали вместе с КВН. Я бы и дальше продолжал этим заниматься, да Диме не до юмора с такой учёбой. А самому пока не хочется. Тем более сейчас волонтёрю. Это кажется более значимым что ли, — Шаст поднял взгляд к потолку, разглядывая желтоватые, едва различимые разводы. Ещё до их переезда квартиру затопили и Позов сам, как мог, ликвидировал последствия. Сергей улыбнулся. Он подошёл ближе и встал напротив Антона, глядя на него снизу вверх. В целом, мало кто мог смотреть на Шастуна сверху вниз. Даже прямо в глаза не всякому удавалось. Не к месту Арсу вспомнился случай, когда Поз, во время какой-то громкой ссоры замучившись задирать голову и орать как моська на слона, просто влез на табурет и орал уже оттуда. Правда, всё кончилось тем, что Антон, сложившись пополам, ржал до слёз, но конфликт, тем не менее, угас, и вопрос решали потом уже спокойно. Кот облизнулся и вернулся к наблюдению. Сергей и Антон болтали обо всякой ерунде так легко, как будто были давно знакомы, гирлянды расцвечивали комнату разноцветными всполохами, оставляя на белом свитере причудливые пятна. За окном валил снег, отлично различимый в свете фонарей. Арсений прилёг. Сидеть было скучно. И сам не заметил, как задремал. Когда он проснулся и резко вскочил, понимая, что наверняка всё проспал, рядом сидел Веник. На хитрой морде было отчётливо различимо веселье. Точно думал, что с таким сторожем, как Арс, нельзя никого оставить. Хотя сам был хорош — ушуршал вслед за Оксаной. Попов поднялся, потянулся всем телом и, обнюхав морду товарища, потёрся о него щекой. Никогда не бывает лишним показать другу, что ты его вообще-то очень любишь. Даже если он клянчит мясо. Люди готовились отмечать. Не хватало только таймера обратного отсчёта. На столе стоял Антонов ноутбук с запущенной трансляцией Первого канала. Рядом приткнулась бутылка шампанского и, источая умопомрачительный аромат, расположилось запечённое мясо. Оксана настояла на традиционных блюдах, и теперь стол едва не ломился от салатов. Мужчины расселись, а девушка, успевшая сделать себе локоны и накраситься, ещё металась между столом и холодильником, добавляя последние штрихи. На экране началось обращение президента, и разговоры стихли. Все слушали пожелания и напутствия. Окс так и осталась стоять, одетая в какое-то совсем лёгкое платье. Арсений стыдливо отвёл глаза: обнажённые девичьи ноги вызывали в нём ставшую уже привычной реакцию. Жаль всё-таки что его Хранитель не Фролова. Кот перевёл взгляд на безопасное — на Антона. Тот сидел и смотрел исподлобья, чуть выпятив нижнюю губу, как будто ему что-то предъявляли и на это вот-вот нужно было ответить. Рядом с ним Позов и Воля сохраняли на лицах одухотворённое выражение. Кажется, только эти двое всерьёз интересовались происходящим на экране, а не думали о чём-то своём. И только Лазарев глядел на Антона, не отрываясь. Арсений наблюдал за людьми, слушая вполуха, что президент желал "дорогим россиянам". Но даже так у него мурашки по спине побежали. Было в этом что-то завораживающее. Хорошая штука — традиции. Паша аккуратно взял бутылку и, сняв фольгу, открыл шампанское с тихим хлопком. Получилось совсем не пафосно: крышка не улетела в потолок, никого не облили игристой пеной, зато наполнили все бокалы. Под бой курантов люди, прикрыв глаза, загадывали желания, и, чокнувшись фужерами, дружно выпили. Арс смотрел на них, и ему стало приятно грустно. Захотелось сидеть там, за столом, дарить подарки, отставив тонкие бокалы на длинных ножках. Оказалось, что пока он сладко спал, всё принесли и расположили под ёлкой. Право первой показать, что принёс Дед Мороз, выпало Оксане. Но сморщив носик, она потрясла кудрями. — Не хочу дарить всё сама. Давайте каждому сразу все подарки подарим. Начнём с Димы — он хозяин дома, ему и все почести. Вот! — она наклонилась и достала из под ёлки книгу. Оказалось, что это дополненное издание анатомического атласа. Несмотря на то, что Позов стоматолог, чего он только не изучал в меде, и красочный атлас был действительно шикарным подарком. Антон достал ту самую игру, которую купил для друга. Внутри коробки, которую Дима, сияя глазами сквозь линзы очков, тут же вскрыл, была коллекционная фигурка. Зомби-школьница с шикарными позеленевшими буферами в рваной юбке, сжимающая утыканную гвоздями бейсбольную биту. Поз посмотрел на неё, потом на Шаста и полез обниматься, совершенно несолидно утыкаясь носом в шею соседу. Паша протянул подарочный томик Маяковского. — Не знал, что тебе подарить, и подумал, что классика никогда не выходит из моды. Это мой любимый поэт. "После Пушкина, похоже," — подумал Арс, разглядывая людей. Антону достался свитер, почти такой же, как у Оксаны, только там олени не занимались сексом. Поз подарил ему новый чехол на телефон со встроенной батареей, а Воля, поступая совсем непедагогично, протянул портсигар. Обтянутый кожей, он был явно не из дешёвых и привёл Антона, постоянно сминающего пачки в комки, делая сигареты непригодными, в настоящий восторг. Он улыбнулся и тут же помчался примеряться к сигаретам. Уронил свой стул, повернулся, чтобы его поднять, и, потеряв равновесие, упал бы, но Лазарев его подхватил. Играючи, он удержал Шастуна и поставил на ноги. Улыбнулся так, будто ничего не произошло, и пожал плечами. Об этом быстро позабыли, потому что пришла очередь Окс получать подарки. Дима купил ей новый скетчбук, обложка которого пестрела разномастными стикерами, а внутри оказался конверт с ними, и Фролова натурально взвизгнула, кинулась ему на шею и расцеловала. Перчатки, подаренные Антоном, она тут же примерила и сделала пару селфи с братом, натянувшим её новую шапку. Шаст смотрел на это всё и улыбался. — Я прошу прощения, не знал, что вы, прекрасная дама, будете на празднике, и подарок покупал в самый последний момент. Поэтому вот, — Воля протянул ей небольшой подарочный пакет, доверху набитый карамелью ручной работы. Рассортированные в маленькие пакетики, яркие конфетные кружки так и манили. Оксана обняла Павла, тут же немного покрасневшего. Арсений наблюдал за всем этим со странной тоской. Волю поздравили последним. Оказалось, что тот шикарный ежедневник был для него. Дима подарил перьевую ручку, а Оксана сделала несколько забавных селфи, мурча что-то о том, что время, проведённое с человеком, — это самый ценный подарок. И нет, она не скряга, просто не знала до последнего, что будет ещё один гость. Кот повернулся было к Венику, желая утешиться, ткнувшись в пушистый бок друга, но того рядом не оказалось. Он перевёл взгляд на ёлку, зажмурился, даже так различая переливы разноцветных вспышек, а когда открыл глаза, заметил, что там остался подарок. Кот повёл ушами, вслушиваясь в тосты. Люди болтали, выпивали, а про последний подарок, оставшийся под ёлкой, никто не говорил, более того, его, кажется, вовсе не замечали. Подгоняемый любопытством Арсений, крадучись, подошёл ближе и, оперевшись на ограждение, заглянул под дерево. Он принюхался, да так и замер. В голове всплыли слова Антона: "Граф, уйди, не мешай, пожалуйста. Я не хочу, чтобы на его подарке была твоя шерсть!". Сердце зачастило, а на глаза навернулись слёзы. Это же подарок для него, для Арсения! Кот внутри заметался, скребя когтями душу. Оборотень поморгал, пытаясь совладать с собой, когда на улице бахнул салют. Наверняка не первый, но первый замеченный ими в этом году. Попов вытерся лапой, бодро запрыгнул на подоконник и уставился в окно, сохраняя видимость заинтересованности. Там гуляющие уже вовсю мерялись тем, сколько денег они просадили на разные петарды и фейерверки. Антон приоткрыл окно и пристроился рядом, тут же прикуривая. К нему присоединился Дима. Они лениво переговаривались с остальными, споря насчёт выбора роликов на ютубе, под которые собирались продолжать веселье. Как ни странно, спор оказался горячим, причём до хрипоты доказывали свою точку зрения Оксана и Дима. В итоге всё решилось тем, что Позу позвонила Катя, и ему пришлось ретироваться, оставив ринг. Окс, более чем довольная технической победой, поставила какой-то одобренный Шастом реп и наконец села. Подумав, Арс спрыгнул и пошёл к людям. Можно бесконечно хандрить, но толку от этого не будет. Он залез под стол, побродил среди ног, ласкаясь, получил даже пару лакомых кусочков — от Паши и Оксаны — и залез Воле на колени. А то какой праздник без кота? Совсем что ли стыд потеряли? Когда все выпили уже достаточно, чтобы степень глубины знакомства не играла никакой роли, а моральные нормы немного размылись, начались пьяные разговоры, рассказы о том, что было, и рассуждения о будущем. Дима и Паша болтали о политике, Оксана и Серёжа рассказывали о курьёзах детства, проведённого порознь, но от этого ничуть не менее любопытного, а Шаст присоединялся то к одной паре, то к другой, рассеянно думая, что в следующий раз гостей будет чётное количество. Или не будет. — Да, я в детском ансамбле занимался много лет. Закончил музыкальную школу по классу гитары и фортепиано. Если есть инструмент, я даже спеть могу. Не так давно написал песню сам. Как раз скажете, как вам, — Сергей улыбнулся. Выпив он стал румяным, его глаза заблестели, а свитер он давно стянул, оставшись в футболке. — Ты не поверишь, — Поз, неожиданно отвлёкшись от жаркой полемики о судьбе России, повернулся к Лазареву, — у меня как раз есть гитара. Сейчас принесу. Он поднялся и вышел из комнаты. Все как-то разом притихли. Шаст, дотянувшись, выключил свет, и комната стала ещё более праздничной. Разноцветные блики в темноте казались почти волшебными, а пушистая красавица, с которой было так много мучений, стояла сейчас, распрямив ветки, распушив многочисленные иголочки, и выглядела просто невероятно. Глядя на неё, невозможно было подумать, что ёлку тащили волоком, что кот несколько раз её ронял, что она прикручена к стене. Дерево казалось самым настоящим символом праздника, и от этого на душе становилось теплее. И от водки, конечно, тоже. Дима принёс инструмент, вручил его Сергею, а сам, приоткрыв окно, закурил. Окс поднялась со своего стула, залезла с ногами на диван, положила голову Паше на плечо и приготовилась слушать. Антон тоже расположился у окна. Не бросать же друга. Сергей провёл рукой по струнам, потрогал их, извлекая первые звуки, и, вдохнув, запел. Голос его звучал глубоко, сильно. Он, чуть прикрыв глаза, пел о неразделённой любви, явно поглощённый тем, что делает. Сдавайся! В твоей войне ничья, и я прошу — возвращайся. Сдавайся! В моей пустыне ты мираж, но не исчезай. Я не верил, что без любви душа, как без воды, высыхает. Я больше тебе не враг. Сдавайся! Он пел так, будто говорил с той девушкой, которой была адресована эта песня. Но смотрел почему-то на Антона. Шастун смотрел в ответ, вновь и вновь поднося к губам сигарету. Делая одну затяжку за другой и жадно глотая горький дым. Песня закончилась — и Оксана захлопала. Вслед за ней аплодисменты подхватили и остальные. Сергей улыбнулся, шутливо поклонился и передал инструмент Диме, меняясь с ним местами. — Отличная песня! Не думала, что ты ещё и поэт, — Окс улыбнулась, отчего на щеках у неё появились ямочки. Алкоголь расширил сосуды, и она казалась смущённой. Блестела глазами, держа Павла за руку. И всё улыбалась. — Крутая, не спорю. Ты куда-нибудь будешь её выкладывать? Можно даже продать, — Поз потрогал струны. Он думал сыграть что-нибудь не такое грустное. Хоть песню мушкетёров. К тому же её все тут знают. Он даже сойдёт за Портоса, Антон — за д’Артаньяна, Сергей — за Арамиса, а Павлу достанется роль Атоса. Окс будет Констанцией. И только по громкому хохоту Дима понял, что рассуждал сейчас вслух. Он широко улыбнулся и начал: — Опять скрипит потёртое седло, — И ветер холодит былую рану! — подхватили все остальные. Арсений слова знал, но из соображений безопасности смолчал. Он расположился на подоконнике, прижавшись пушистым боком к тощему бедру Шаста. Он замурчал, тихонько вибрируя, и Антон привычно протянул руку, погладил кота, даже не глядя. Он и так знал, как можно его ласкать и где стоит гладить, чтобы было приятнее всего. Привыкший спать в это время, Арсений не заметил, как праздник понемногу стих, а люди стали расходиться. Не почувствовал кот и то, как его подхватили на руку и сгрузили на кровать. Не слышал, как Павла отправили домой на такси, как Оксана разложила диван на кухне. Как там остались ночевать Сергей и Антон, уступившие кровать девушке. Проснулся оборотень от банальнейшего желания справить нужду и, выскользнув из комнаты, потащился в туалет. Пока ходил, сон успел немного отступить, и Арсений поплёлся на кухню, рассчитывая подкрепиться чем-нибудь оставшимся с праздника. Он перекинулся, потянулся привычно и уже шагнул на кухню, когда услышал возню. Попов замер, думая, что человек просто ворочается во сне, но возня не прекращалась. Подстёгиваемый любопытством, Арс тихонько выглянул из-за холодильника и остолбенел: Сергей целовал полулежащего на диване Антона. По телу прокатилась волна жара, мышцы напряглись, а сердце забилось как сумасшедшее. Звуки растворились, а время будто замерло. Он слишком отчётливо видел обнажённые тела в лунном свете. На их коже тут и там вспыхивали зелёные и красные всполохи. Чёртова гирлянда! Он видел, как Сергей, оперевшись сильными руками, нависает над Антоном. Как целует его, не отрываясь, словно боится, что, стоит только отпрянуть, всё это прекратится. И вроде не было в поцелуе двух парней чего-то такого, что могло бы вызвать подобную реакцию. Но реакция была. Мальчишка спешно спрятался за холодильником, тщетно пытаясь успокоить колотящееся сердце. Снова послышалась возня. — Серёг, — голос Антона звучал хрипло, будто со сна, — ты хороший парень, но я не из этих, - повисла предсказуемая тишина. Какое-то время было тихо, и Попов просто стоял, замерев, как статуя, не решаясь даже дышать, полностью обратившись в слух. — Ничего против не имею, но не делай так больше. Договорились? — судя по звуку, Шаст торопливо поднялся, открыл окно и закурил. По ногам потянуло сквозняком, а воздухе поплыл запах дыма. Арсений, сам не свой, тихонько прокрался по квартире и, зайдя в комнату к Оксане, сполз по двери прямо на пол. Девушка мирно спала, а Веня смотрел большущими глазищами, молча лёжа на краю кровати. Арс бросил на друга взгляд и покачал головой. Он пока сам не понимал, что произошло и что теперь с этим делать. Вот тебе и новогоднее чудо.