Котецкие истории

Проснулся Антон как обычно совершенно нехотя. Из-за неплотно прикрытой двери слышался звук льющейся воды, доносившийся явно из ванной — в кухне они не так давно заменили раковину, и там было бы куда звучнее. Шаст перевернулся на спину и, положив сгиб локтя на лицо, шумно вздохнул. Вставать, предсказуемо, не хотелось. И плевать, что ещё выходные — их осталось всего ничего. Потом начнётся учёба, задания, семинары, курсовые, в конце концов. Испортив самому себе настроение, Антон сел, почесал шею и, поднявшись, осмотрелся. В комнате царил полумрак. У зимы был огромный плюс — световой день начинался примерно в то же время, в которое Шастун вставал с кровати и начинал свой день. Не то что эти чёртовы белые ночи или ранние весенние рассветы. Как ни странно, кота на постели не было. Обычно Граф спал куда дольше хозяина и на кормёжку приползал самым последним, иногда заставая Антона в дверях. А сегодня комната была до странного пуста. Решив, что животное вполне могли растревожить другие жильцы, Шастун стянул пачку сигарет со стола и, памятуя о вчерашнем нагоняе, сразу нацепил на себя толстовку цыплячьего цвета. Он шагнул за порог и тут же встретился с Катиной макушкой. Она как раз вынырнула из комнаты — чёртовы двери, оказывается, располагались слишком близко. Раньше Шаст этого как-то не замечал. — Доброе утро, — до мерзоты бодро отозвалась девушка и, остановившись, смерила Антона взглядом. Посмотреть было на что: старые спальные шорты открывали шикарный вид на тощие колени, из-под вырвиглазного цвета худи торчала застиранная (зато какая мягкая!) футболка, когда-то бывшая голубого (но это не точно) цвета, сейчас приобретшая оттенок поддиванной пыли. На лице красовалась куцая растительность, гордо именуемая в этом доме бородой. Антон Домашний Утренний, одна штука. — Добротро, — исторг из себя Шастун и, протиснувшись, вывалился в коридор. Пока налаживать социальные связи он был не готов. Из ванной бодро вышагнул Дима и, подслеповато щурясь, улыбнулся, явно признав в длинном и ярко-жёлтом Антона. Прекрасно зная, какой он по утрам разговорчивый, Поз накинул куртку и, сунув ноги в кроссовки, первым вышел в широкий зев парадной. Шаст щёлкнул зажигалкой, каким-то чудом не подпалив себе чёлку слишком высоким языком пламени, и, затянувшись от души, запрокинул голову. Перед глазами был потолок. Не самый чистый, конечно, но до умильного родной. Не меняя позы, он выдохнул с дымом: — Было? — Было, — довольно отозвался Димка. Болтать не хотелось. Жить, пока, тоже. Позов продолжил: — Катя блинов нажарила. Хочешь? Желудок заинтересованно спросил, с какой начинкой будут подаваться эти кулинарные изыски, а Антону пришлось опустить голову — перспектива захлебнуться голодной слюной даже не отведав блюдо, о котором шла речь, выглядела крайне непривлекательной в чёрных предрассветных сумерках. Голые колени мёрзли, а сигарета уже не казалась такой уж желанной. Однако он выполнил свой дружеский долг — дождался, пока покурит Поз — и только после этого, старательно не торопясь, пошёл в квартиру. Сейчас, окунувшись в потрясающий запах, особенно невероятный на контрасте с сигаретным дымом, Антон всерьёз засомневался в себе: как можно было этого не заметить, оставалось загадкой. Казалось, Катины блины могут воскрешать. Их аромат так точно. Улыбнувшись, она поставила на стол тарелку с тоненькими, местами дырявыми, словно вязаная салфетка, блинчиками, упаковку сгущёнки и банку клубничного варенья. Антон завис, глядя на накрытый стол. Еда. Вкуснющая еда в их доме. Сглотнув набежавшую от фантазий слюну, он щёлкнул кнопкой чайника и потянулся за чашками. — Кать, ты чай будешь? Или кофе? — Кофе, пожалуйста. Я там молоко в холодильнике видела. — Кстати о молоке, — Антон щедро ссыпал в кофемолку ароматные зёрна и начал крутить ручку, — ни за что не наливай коту. У него что-то не то с желудком случается. Потом всю квартиру мыть придётся. Катя покивала. Пока Шаст занимался приготовлением кофе, она перелила сгущёнку в какую-то креманку (и где только её нашла? Вроде только вчера заселилась!), сделала чай Димке и села, терпеливо ожидая свой напиток. — Спросить хотела, а где Граф? Я что-то его с вечера не видела. Антон завис на секунду. Убрал чашку со взбитым молоком от кофемашины и, обернувшись, посмотрел на миски: сухой корм лежал с горкой — как вчера насыпал, так и осталось. По спине прошёл нехороший холодок, а руки одеревенели. Он подставил кружку, включил варку кофе и молча вышел. В комнате кота не было. У Димы его тоже не оказалось. Там был только Поз, который тут же нахмурился и присоединился к поискам. Но Графа не удалось обнаружить ни под кроватями, ни в ванной, ни на шкафах. Словом, нигде, в пределах квартиры. — Найдётся, Шаст, не переживай. Сам же знаешь, он и из окна уже падал, и просто так сбегал. В нём просто жив дух авантюризма. Сейчас на морозе зазвенят бубенцы, и прибежит. Катя, сидя напротив, смотрела сочувствующе. — Давай мы с Димой тебе искать поможем? Наверное, за кошкой побежал, если вы его не кастрировали. — Да как выбрался-то? Двери и окна закрыты. Когда курить ходили, он не мог прошмыгнуть. Или мог? Поз пожал плечами. Кот, хоть и огромный, умел быть незаметным, когда ему это было нужно. А проскользнуть между ними, занятыми болтовнёй, было несложно. — Ладно, спасибо, пойду его искать, — Антон поднялся, перелил молоко в кофе, автоматически нарисовал сердечко на пенке и поставил перед Катей. — Нет, Антон, сядь и поешь. А после мы все пойдём искать кота. Она говорила это таким тоном, что хотелось ответить только «Да, мам» и понуро подчиниться. Порыв он сдержал и плюхнулся на диван. Блины оказались очень вкусными, и тревога немного отпустила. Антону вспомнились все случаи, когда кот пропадал и даже в квартире ныкался так, что его было не найти. К концу завтрака он уже был полон не только едой, но и оптимизмом. — Спасибо, вкусно очень, Кать. И я тут подумал... — он посмотрел на них, улыбнулся: — Сам найду кота. Ну правда. Куда он денется? Я его уже находил, найду и в этот раз, а вы гулять собирались. Идите. Это мой кот, мои заботы, — Антон перевёл взгляд на Диму. Вспомнилось, как давно, в прошлой жизни, не иначе, он бросал Находку и мчался на свидания. А мелочь тогда даже есть сама не могла. Хватит с Поза забот о Графе и Тохе, у него теперь есть Катька. Каракатька. Юморок был совсем не в тему, однако Шаст хмыкнул и ушёл к себе одеваться. Раньше Антон считал, что есть Крещенские морозы и всё остальное. Не то чтобы он прямо так хорошо разбирался в церковных праздниках, но восьмого января, по его скромному мнению, такого не должно было быть. А оно было. Сухой воздух, казалось, звенел — морозило жутко. Немногочисленные лужи превратились в плотные катки; а деревья, чуть качаясь на ветру, скрипели, как старый диван. Кота нигде не было. Причём ни одного. Видать, они все попрятались в душном мешке подвала или ещё где-нибудь, где можно согреться. Антону малодушно хотелось того же — не спасали уже ни капюшон, ни карманы куртки. И нос, и уши, и пальцы замёрзли и побелели. — Граф! Кошачье отродье. Найду — кастрирую, чтобы по кошкам не бегал, — бурчал Шастун себе под нос. Дима с Катей уехали на гулянки какие-то, а он остался разбираться со своей проблемой. Но мысль о том, что кот вообще один, ждёт его где-то, озябший, не позволяла сдаться и всё бросить. — Граф! — Антон? — голос за спиной показался одновременно и знакомым, и чужим. Нахмурившись, Шаст медленно обернулся и не смог сдержать улыбки — случилось настоящее зимнее чудо. Напротив стоял Арсений, держа в руках припорошенного снегом Графа, и смотрел чуть смущённо. — Ты не его ищешь? Вопросов было так много, что Антон не знал, с какого начать. Поэтому молча взял свою пушистую пропажу из рук пацана, который, кажется, с их последней встречи подрос на немыслимые пять сантиметров, да так и замер — прижимая к себе Графа и пялясь на Арсения. — Привет. Ты как тут оказался? — не совсем то, с чего бы стоило начать, но радость пополам с ахуем как-то не способствовала мыслительным процессам, и так почти вставшим на морозе. Арсений заметно занервничал. Он вцепился обеими руками в лямку рюкзака, висящего за спиной, отвёл взгляд и вроде даже покраснел. Хотя на таком морозе румянец был у всех участников диалога. Даже у кота под шерстью. — Праздники были. Я тебе подарок купил, вот. Решил занести, — он уткнулся взглядом куда-то в мёрзлую землю. Носы кроссовок были чуть сбиты, но в целом он не выглядел как беспризорник. Может, Антон зря его искал? — Спасибо, что нашёл кота. Я уже замёрз тут бегать. Может зайдёшь, чаю выпьем? — Ага, — пробормотал мальчишка и бодро направился к подъезду. Так, будто точно помнил, куда идти. В лифте они молчали. Граф вцепился в шею так, что было не оторвать. Арсений же гипнотизировал взглядом табло с цифрами. Лифты заменили, и теперь можно было видеть, какой этаж сейчас проехали. За каким хером это нужно было в их доме, отнюдь не высотке, Антон не знал. Да и не сказать, чтобы его это прямо заботило, скорее, сейчас просто принималось как факт охреневающим сознанием. Такой же, например, как то, что куртка у пацана синяя и чёрная, штаны опять драные, шарфа нет. Дёрнувшись, лифт остановился и, помедлив, открыл двери. Антон шагнул первым, встал у двери и, нырнув деревянными пальцами в карман куртки, достал ключи. Это оказалось куда проще, чем открыть дверь. Но ключ наконец попал в паз, замок привычно щёлкнул, и в парадную потянуло уютным блинным запахом. Шаст даже засомневался поначалу, что зашёл к себе, — слишком непривычно. — Проходи, не стой. Ты голоден? У меня блины есть, с завтрака осталось немного, — чёрт знает зачем уточнил Антон. Кот, до этого державшийся за него словно за родного, бодро десантировал и, подняв хвост как флаг, ушуршал на кухню. Сразу послышался хруст. Беспардонное создание. — Не откажусь, — голос Арса звучал бодро, совсем не так, как в прошлый раз. Тогда, вцепившись ему в шею, он шёпотом просил соврать, что они братья. Как же много воды утекло. Антон облизнул пересохшие на морозе губы и осмотрел пацана. Тот так изменился, что казался другим человеком. Уже не переминался с ноги на ногу, не жался в коридоре, как промокший кот. Стянул куртку, повесил её на крючок и ушёл на кухню, оставив Антона охуевать. Ну что же. Сложившись пополам, Шастун кое-как разулся — негнущиеся пальцы были в этом плохим подспорьем, но других просто не было. Он помыл руки холодной водой, как учила мама, и пошёл на кухню. Арсений стоял у ёлки, глядя на неё. Красавица с выключенной гирляндой была не такая впечатляющая, так что Антон, поставив чайник, воткнул вилку в розетку, и ёлочка загорелась. Благо, фигурально. Пушистые её ветки всё ещё украшали шарики и прочая мелочёвка, которую коту не удалось стащить. — Красиво, — выдохнул Арсений. В его светлых глазах отражались разноцветные блики. Так же Граф смотрел на ёлку прежде, чем предпринять ещё одну попытку её уронить. Говорить, что Шаст его ждал, казалось глупым. Что искал — ещё глупее. Такая шиза, если подумать... Странно даже, что Паша его поддерживал всё это время. Стоило бы дать подзатыльник и сказать, что всё это блажь. У Арсения явно всё было в порядке. Он уже не казался подопечным детского дома и был не таким тощим. Удивительно изменился за эти пару месяцев. — Ты куда делся в тот день? Я кота нашёл, а тебя, вот, нет. Так и убежал в своих кедах? Арсений дёрнулся как-то странно и тут же, широко распахнув глаза, уставился в ответ. — Что? Я куда делся? Да кота твоего искал, ну и заблудился. А когда вышел, тебя уже не было. Я решил, что ты его нашёл и ушёл домой. Ну и тоже пошёл. Домой вроде как. Антон смотрел на него несколько долгих секунд, но пацан не отвёл взгляда, и он махнул рукой, хоть и не поверил. Удрал ведь, не иначе. Сели за стол. Арсений молча уминал блины, выбрав в качестве начинки сгущёнку. Как извращенец расстилал блин на тарелке, намазывал всю внутреннюю его часть и, свернув конвертиком, начинал наворачивать с такой скоростью, какая Антону и не снилась. Сладкое молоко, вытекая через дырочки в тесте, текло по пальцам. Выглядело и нелепо, и как-то до странного мило. Мальчишка прижимался не менее сладкими губами к каплям, собирал их, облизывал руки, и тут же всё повторялось снова. Сам же Шастун просто макал в сгущёнку, как все нормальные люди, и никуда не торопился. Поев, Арс явно стал куда благодушнее. Он вымыл руки и потянулся помыть посуду. Причём жест казался настолько отработанным, будто он бывал на этой кухне не раз. — Оставь, я сам потом займусь, — отмахнулся Антон и, поднявшись, положил в раковину свою тарелку. — Прозвучит странно, наверное, но я тоже подарок тебе приготовил. — Мне? — голос пацана как-то странно дрогнул, будто он не верил, что такое может быть. Ну или ещё хрен знает почему. Может, он у него ломается прямо сейчас. — Ага. Я, конечно, не Санта, но ждёт он тебя под ёлкой. Будешь забирать? — сердце коварно прокралось куда-то в область яремной впадины и, затаившись на секунду, вдруг стартануло так, будто Антон бежал на родной седьмой этаж прямиком из ада, делая остановки только чтобы уточнить дорогу на очередном повороте. Мальчишка же юркнул под дерево и какое-то время стоял как гордая цапля — башкой книзу — и молчал. Тишина стала медленно густеть, превращаясь из таинственной, в гнетущую. Наконец, спустя полторы сотни ударов сердца, зашуршала упаковка. Искал он там его, что ли? Вроде не Нарния. Арсений вылез, держа в руках тот самый свёрток, прилично завернуть который так и не получилось. Яркая упаковка всё равно местами сборила* слишком, кое-где недостаточно, что выглядело странно. Арс задумчиво пощупал его и, убедившись, видать, что не взорвётся, аккуратно вскрыл подарок. Вытащил сначала толстовку, осмотрел её, надел — оказалась велика. Шаст выдохнул: на вырост. Джинсы пацан примерять не стал, просто приложил к себе. Выглядели чуть широкими, но в целом тоже по размеру. И без модных дыр на коленях, так хоть теплее будет. Арсений положил их на стул, прямо поверх шелестящей упаковки, и, пряча глаза, подошёл совсем близко. Сейчас он стал тем же пацаном, который ночью заявился на порог и спал потом, всю ночь не отнимая руки. Помнит ли об этом Арсений? Размышления прервал сам мальчишка: он потянулся, обнял Антона за шею. Пришлось чуть сложиться, но даже сейчас он был выше Димки. От Арса пахло новой вещью, шампунем и гелем для бритья. Запах получился странный, но знакомый одновременно. Он сжал парня чуть крепче, давя в себе желание оторвать его от земли, — ни к чему это, большой уже совсем. Наконец, хватка на шее ослабла и, широко улыбаясь, Арсений отступил. — Можешь не верить, но я весь Питер излазил вдоль и поперёк, пока нашёл тебе подарок. Закрой глаза, я не такой мастер упаковки, — болтая, Арс успел уйти к брошенному на пороге кухни рюкзаку и нырнуть в него. Пришлось выполнить условия — всё-таки остаться без подарка было бы обидно. Да и любопытство хотелось утолить. В руки ткнулся пакет. Довольно плотный, не просто майка из Пятёрочки, уже неплохо. Внутри явно что-то было. Что-то... картонное?! — Ну открывай, не тяни кота за то самое, — Арсений говорил нетерпеливо, будто ему было любопытнее, чем Антону. Шаст послушно распахнул глаза, заглянул в пакет и нахмурился. Извлёк упаковку ярких боксёров. С принтами. На вырвиглазного цвета резинках были перечислены дни недели. — Ты купил мне трусы-недельку? — охуевая чуть сильнее, чем полностью, со смехом уточнил Шастун. — Да камон! Ты серьёзно? Не нравится? Смотри, тут же Капитан Америка прям на жопе! — он выхватил одну пару, с понедельником, и, развернув, продемонстрировал рисунок. Кэп обворожительно улыбался, несмотря на то, что был отпечатан на задней части боксёров. Антон поймал себя на мысли, что он не был бы таким счастливым на месте Стива Роджерса. Ухмыльнувшись, он принялся разглядывать подарок. Красный вторник с Человеком-пауком. Жёлтая среда с Железным человеком. Голубой четверг с Тором. Зелёная пятница с Грутом. Радостные выходные с Дедпулом и Стренджем. Арсений бросил Паука и вцепился в зелёные. — Блин, Грут, круто! Чёрт, я и не знал, что он там будет. — А как же картинки на упаковке? — Ой, не умничай, — Арсений ещё раз осмотрел их и даже приложил к себе. — Слушай, а не так и велики. Может я себе оставлю? Шаст немало удивился такому заходу. ** Решение пойти в кино пришло как-то само собой. Оставаться в квартире было слишком скучно, а разойтись прямо сейчас казалось странным. Они не виделись так давно, да и познакомиться в прошлый раз толком не успели. У Арсения всё ещё не было телефона, зато были родинки на щеке и задорный, приятный смех. Он улыбался, шёл чуть впереди, перебирал своими тонкими, как у жеребёнка, ногами, всё болтая о какой-то чуши. Новая толстовка, слишком яркая для зимнего Питера, выделялась на фоне серых улиц — застегнуть куртку он отказался. — Ты же простынешь, — бурчал Антон, потягивая горький дым. Они притормозили недалеко от метро: Шаст докуривал, а Арс занялся тасканием туда-сюда по поребрику, балансируя. Широко раскинув руки, он пошатывался, но не падал. — Не простыну. Мне слишком нравится твоя толстовка, — Шастуну она тоже нравилась, но Арс согласился вернуть ему трусы с пятницей, а Антон в ответ отдал толстовку. Пусть будет. При таком интересном имени у него оказалась до странного обычная фамилия — Попов. Из-за контраста Шастун даже решил, что сочетание не такое уж и плохое. Но озвучивать мысль не стал, не желая получить по рёбрам. Вообще то, что Арс назвал свою фамилию, казалось странным — врёт, наверное. Не стал выдумывать слишком долго и брякнул первое, что пришло в голову. Впрочем, Антону выбирать не приходилось. Антон взял билеты на последний ряд и солёный попкорн. А ещё огромную газировку, одну на двоих. — Уверен, что мы не будем выглядеть странно? — едва не тыча ему в спину ведром взорванной кукурузы, уточнил Арсений. Складывалось отчётливое ощущение, что болтает он просто так, лишь бы сказать что-нибудь, заткнуть повисшую было тишину. — Просто поверь, с любого другого ряда меня погонят. Или придётся сидеть глубоко в кресле, и мне будет ничего не видно. Такое себе удовольствие, — Антон дошёл до места и, опустив одной рукой сиденье, шлёпнулся. Рядом аккуратно сел Арсений. Он поставил колу между ними и осмотрелся. Будто всерьёз переживал о том, что о них подумают. — Очкуешь? — Нисколько, — пожал плечами мальчишка и схватил горсть попкорна. — Скорее размышляю. Вокруг нас будет много парочек, и мы наслушаемся, как они будут целоваться. Ставлю сотку. — Не говори ерунды, в кино давно никто не ходит за этим. Попов снова пожал плечами, а Шастун подал руку — почему бы и не поспорить. К тому же сотки у него явно нет, можно будет выменять на глупое желание. Рядом с Поповым Антон становился снова ребёнком, наглухо позабыв и о проблемах в учёбе, и о том, что ему, вообще-то, давно не шестнадцать. Когда начался фильм, Антону очень хотелось оказаться правым относительно предмета спора. Нестерпимо прямо. Но рядом сидела парочка школьников и так смачно сосалась, что в какой-то момент, слишком увлечённые процессом, они упали на Шастуна. Благо, хоть извинились и до конца сеанса сидели тихо. Но это не помешало Арсу блестеть глазами и хихикать. А фильм вообще-то был страшный. Когда всё закончилось, они поднялись со своих мест и, взяв мусор, пошли на выход. Прямо перед носом маячила тёмная макушка Арсения. Хотелось дунуть или сделать что-то ещё такое же глупое, но Шаст сдерживался изо всех сил. Обычно после фильма Шастун шёл есть и в этот раз не стал изменять устоявшимся привычкам. Стоя в очереди к терминалу на фудкорте, Антон достал из кармана хрустящий стольник и протянул Арсению: — Твой законный выигрыш, забирай. Попов, широко улыбнувшись, выхватил деньги и тут же сунул в карман узких штанов. — Чем займёшься? — Шаст сам не знал, что думать. Проводить время с ребёнком, пусть и довольно взрослым, было странным. У них оказались схожие вкусы в музыке, Арс играл в те же игры, что и Шастун, а об учёбе они почти не говорили, утомлённые ею достаточно, чтобы не желать обсуждать. — Не знаю. Похаваю, да домой поеду, наверное, — Попов поправил рюкзак и первым шагнул к терминалу. — Угостишь? Я, честно сказать, не брал с собой денег, — он в самом деле покраснел? — Заказывай уже. Сели за стол. Оказалось, что привычка совать всё в рот со страшной скоростью у Арса никак не связана с типом еды. Он так же, едва не давясь, ел бургер и закусывал его картошкой. — Оставишь мне свой адрес? Или телефон, может? Вконтакте тебя можно найти? Попов замер. Он даже жевать перестал, так и застыл с оттопыренной куском бургера щекой и блестящими от жира губами. Прошло всего несколько секунд, прежде чем он, моргнув, вернулся к прежнему темпу уничтожения продуктов. — Адрес не дам, извини. Телефона у меня нет, а контакт я не заводил, зачем мне он? С одноклассниками общаться? Думаю, тут я пас — в школе хватает. — У тебя что, друзей нет? — нахмурился Шастун. В это слабо верилось. Попов производил впечатление открытого и милого парня, к таким обычно тянулись. Антон так точно. — Не-а. А ты что, написывать собрался? — А если так? — Тогда я заведу контакт для тебя. Антону показалось, что в лёгких кто-то поджёг спичку: их свело спазмом, и дыхание на секунду перехватило. Он тупо смотрел на жующего Арсения и никак не мог понять, шутит ли пацан. Кажется, не шутил. А тот, явно пользуясь замешательством, сунул в рот последний кусок булки, подхватил куртку и рюкзак, показал раскрытую ладонь, молча прощаясь, и, продолжая жевать, побежал к эскалаторам. Его узкая спина пропала из виду — мальчишка смешался с толпой, оставив Антона напротив нетронутого Биг Мака и колы. Есть не хотелось абсолютно. ** Домой Шастун добрался без проблем — в праздничные дни, да ещё по морозу, желающих выбраться на улицу было не так много. На дорогах, лениво виляя задами, толклись легковушки. Пьяные от свободы на полосах, они позволяли себе чуть лишнего, но Антон легко с этим мирился. В голове было удивительно пусто. Вот сбылось желание: встретил он Арсения. И даже подарок вручил. А дальше-то что? И какой смысл у этого «дальше»? Пока шёл к цели, слепо ведомый желанием увидеться, Антон мало задумывался над ней. Убеждал себя постоянно, что ищет, чтобы оказать посильную и не слишком помощь, что-то изменить. А что сейчас? Оказавшийся вовсе не беспризорником странный мальчишка. Подхватывающий любую фразу с полуслова, угадывающий, казалось, мысли. В конце концов, у Арсения не было друзей. Так почему бы Антону не стать ему другом? С этими мыслями он припарковался во дворе. Забежал в магазинчик у дома, взял себе пива и чипсов, чтобы расслабиться, тупя за ноутом, и поднялся в квартиру. — Я дома, — крикнул он. — Хорошо, — донёсся голос Кати из комнаты, — Дима вышел. Вы чуть-чуть разминулись. — Не беда, — орать немного надоело и, разувшись, Антон прошёл к себе. Да так и замер на пороге комнаты: на него смотрели две пары синих кошачьих глаз. ____________________________ *Сборить — собираться сборками.