Котецкие истории

Арсений нахмурился и открыл глаза. В густых предрассветных сумерках Томас удивительно тихо для этого мехового бегемота ушлёпал прочь из комнаты. Обычно, насколько успел заметить Попов, кот спал беспробудно большую часть дня, прерывая это приятное, без сомнений, занятие на потребление корма и ласки. Второе он любил, наверное, даже больше первого и при любой удобной возможности выклянчивал. Для Арса это было несколько дико. Он себе такого никогда не позволял и испытывал лёгкий испанский стыд, глядя, как Томас, уговоривший Катю почесать ему брюхо, едва не пускает слюнявые пузыри от радости. Прервав поток мыслей, оборотень поднялся и тенью пошёл за котом. Нетипичное поведение мохнатого соседа манило уточнить, что же происходит. За спиной похрапывал Шастун (Арс всерьёз начал думать, как бы намекнуть, что это ненормально), за стеной возились Дима с Катей, а впереди ждала неизвестность. Сердце забилось чуть чаще, и в несколько прыжков Арсений оказался в коридоре. Огляделся, пошёл на кухню — оттуда торчал кончик чёрного хвоста. Он сунул морду в дверной проём и разочарованно вздохнул — Томасу просто припёрло водички выпить и, окунув свою круглую морду в миску, он снова пускал туда слюни. Арсений перекинулся, посмотрел на кота свысока и выглянул в окно: чёрная земля местами проглядывала из-под грязно-серого снега, кажущегося жёлтым в фонарном свете. Пейзаж был какой-то тусклый и унылый, как будто декорация к произведениям Достоевского — Попов ими зачитывался в одну из своих жизней. Хозяйка была старенькая, и книг у неё было очень много. Он осмотрел двор — никого. Даже себе он не стал признаваться, что вообще-то ждёт. Прислонился лбом к холодной поверхности стекла, выдохнул на неё. Тёплый воздух тут же побелел конденсатом на гладкой поверхности, ставшей холстом. Оборотень улыбнулся и нарисовал маленькое сердечко. Он так мог бы стоять до утра, если бы Томас не рванул резко. Грохоча пятками как вся конница Апокалипсиса, котяра пролетел короткий проход, разделяющий комнаты и кухню, и ринулся к Антону. Арсений даже понять ничего не успел, на голых инстинктах перекинулся и рванул следом. Шерсть встала дыбом, а сердце забилось сильно, бухая где-то в горле. Казалось, что там, на кровати, сейчас учиняется жестокая расправа. Антон, лёжа на спине, прижимает руку к рассечённой длинными когтями шее в тщетной попытке остановить кровь. До каких ещё ебанутых вариантов Арс успел бы додуматься, он так и не узнал, потому что с выражением глубокой сосредоточенности на мохнатой харе из комнаты прямо ему навстречу вылетел Томас. Не сбавляя хода, он долбанулся своим лбом об лоб Арсения и, отлетев больше от неожиданности, чем от боли, в сторону, тут же рванул в кухню. Несколько охреневший от такого беспардонного поведения, Попов побежал следом. Только чудо помогло им разминуться — мимо пронёсся мохнатый так, что шерсть немного пригнуло ветром. По-прежнему охреневший, но не сломленный, Арсений рванул следом. В комнате он нагнал конкурента и тот, желая, очевидно, сбросить с хвоста погоню, пробежал прямо по Шасту. Арс рванул следом. Антон что-то невнятно бормотал, наверное матерился — старт они оба начали на его груди, — а потом вскрикнул вполне себе громко и узнаваемо — Арсений приземлился ровно на причинное место. Ошалевший малость от собственной наглости, он, выпустив когти, рванул под вой «суууука» и вылетел в кухню. Томас там уже снёс ограду и впечатался круглой черепушкой в ствол ёлки, заставив её сбросить в ужасе половину иголок и пару пластиковых шаров. Вращая глазами так, будто его заживо едят злые духи, кот унёсся в неизвестном направлении. Желая выяснить в каком, оборотень рванул следом и резко во что-то въехал лбом. Мир померк. Решив на секунду, что он потерял сознание (да, тем самым сознанием, которое он вроде как потерял), Арсений уловил сразу несколько важных моментов: во-первых, он не упал в обморок. Во-вторых, он даже не перекинулся, а в-третьих, его поймали в какую-то странную коробку, которая почему-то пахла Катиными духами. Решив, что хуже не будет, он как мог жалобнее мяукнул. — Права была Окс, надо тебе яйца было отрезать, — сдавленно пробормотал откуда-то сверху Антон. — А лучше оторвать, пока ты мои не отхреначил. Бля, ну и ночка. Извини, Дим, сейчас что-нибудь придумаю. — Да спеленать их и дело с концом, — раздался раздражённый голос Позова. — Орать будут, — меланхолично отозвалась Катя. Не то чтобы у Арсения были сомнения в том, что они перебудили всех, но хотелось верить в лучшее. Лучшее верить в себя отказалось. Где-то сбоку вопросительно и определённо недовольно мяукнул Томас. Арсений решил, что устраивать вот такие забеги в три часа ночи для того вполне себе нормальная практика. И на улицу его могли выдворить именно за этот фокус с исчезновением сна. Коробка, при ближайшем изучении оказавшаяся одним из чемоданов Екатерины, приподнялась, и Арсений смог увидеть недовольное лицо Антона. Выглядел Хранитель опечаленным. Он окинул животную форму оборотня взглядом, как будто прикидывая стоит ли опасаться, и убрал чемодан вовсе. Рядом обнаружился виновник торжества. Он меланхолично вылизывал лапу, одновременно с этим делая вид, что ничего не произошло и Том понятия не имеет, почему двуногие переполошились. — Будут выпендриваться — в ванной запру, — пробормотал больше себе, чем кому-то Антон и, подхватив чемоданы, в которые по итогу и поймали обоих нарушителей спокойствия, ушёл с кухни. Следом потянулись и остальные. Свет погасил Дима, и мир снова погрузился в блаженные сумерки. Арсению хотелось убивать. Он полтора грёбаных года строил из себя лучшего кота на свете не для того, чтобы его усилия с лёгкой подачи какого-то жирного мешка костей улетели псу под хвост. Он сверкнул глазами и сделал Томасу внушение. Пока обошлись ментальным указом, без реальных звездюлей. Оборотень развернулся и, оставив пушистый ком на кухне, ушёл в комнату. К Антону Том больше не подойдёт. Уж Арс об этом позаботится. Хватит уже, одни неприятности от него. Шастун обнаружился на кровати. Он лежал поверх одеяла и смотрел в потолок. Наверное, размышлял о парной кастрации. Арс легко запрыгнул на кровать и стал топтаться в ногах, пытаясь улечься так, чтобы не мешать Хранителю и быть к нему поближе. — Иди сюда. Граф, иди ко мне, — голос Антона звучал чуть хрипло и от нежности, с которой он говорил, в груди защемило. Арс тут же поднялся и, не успев решить, что он будет делать, одновременно замурчал и мяукнул. Звучало как вибрирующая отрыжка. Антон рассмеялся, притянул кота к себе, поцеловал в лоб. Так же, как делал с первых дней жизни Попова в этой квартире. Арс посмотрел на своего человека. Небритый подбородок выдавался вперёд, мешая разглядеть что-то ещё. В порыве непреодолимой нежности Арсений потёрся головой об него, наверняка оставляя между щетинок шерсть. Шаст что-то фыркнул в ответ невнятное, явно соскальзывая в сон. Кот полежал немного, прислушиваясь. Дом затих. Позовы перестали болтать и наверняка заснули, Томас тоже притих, а Антон привычно засопел, заснув на спине. Арс перекинулся. Обнажённый, он улёгся рядом, положил голову своему Хранителю на плечо, прижался теснее, прикрыл глаза. Антон горячий, словно печка, во сне обнял его за талию и что-то пробормотал неразборчивое. Как ни пытался Арс разобрать, что именно, так и не смог. Спать не хотелось. Уходить — тем более. Он лежал, слушая, как бьётся сердце Антона, и думал. Как сказать? Когда? Стоит ли вообще раскрываться или попытаться вести двойную игру? Сколько стоит тянуть? Он ещё недостаточно большой, но в течение нескольких месяцев догонит Хранителя. Когда же? Летом? Мысли роились в голове, налезали одна на другую, сцеплялись в целые клубы и укатывались, суетливо дрались между собой, кусая опасениями, — что если не полюбит? Что если Граф ему дороже? Что если? Что если? Поняв, что так он точно не уснёт, Попов аккуратно поднялся. Вытащил из-под Антона одеяло и, накрыв его, сам сел за ноут — Арсений должен был ответить на сообщения. Иначе зачем это всё вообще было? Он открыл ноутбук, включил его и замер настороженно — в браузере так и висела вкладка с тем порно роликом, за просмотром которого они застали Антона. К щекам тут же прилила кровь и хорошо бы, если бы только к щекам. Арсений, краснея, опустил руку ниже, с ужасом и радостью отмечая, что возбуждается. Он прикрыл глаза, воскрешая в памяти один из лучших моментов в жизни. У Антона длинные пальцы. Без побрякушек, которые дома он не носит, они выглядят тонкими, изящными. Он помнил, как эти самые пальцы двигались, обхватив ещё вялый член. Как по ним растекалась смазка, как она блестела на коже. Как капельки пота появлялись на лбу. Как Антон смотрел в экран. Завороженный, закусив губу, как будто не замечая, что двигает рукой, увлечённый максимально. Арсений в тот момент боялся даже дышать, чтобы не спугнуть. Он помнил, как напрягались мышцы руки и груди, когда Шаст себя гладил. Помнил в мельчайших подробностях. Это была не первая дрочка на памяти Арсения, но обычно Хранитель забирался под одеяло как стеснительный школьник, и обо всём можно было догадаться только по ритмичным движениям рукой и стонам, а то и вовсе запирался один в ванной. А вот так, в открытую, это был первый раз. Он вспомнил, как, ведя рукой вниз, Антон оголял крупную, красную головку члена, всю блестящую от смазки и прикусил губу, чтобы не застонать — сам Арс мастурбировал привычно, насухую. Он сжал кулак, чтобы не кончить, чтобы немного перевести дыхание, и некстати вспомнил, как Антон перевёл на него затуманенный возбуждением взгляд. Стало слишком хорошо. Тихо охнув, он кончил себе в ладонь. Тугая струя ударила в руку, потом ещё одна, ещё. Он зажмурился, сжал крепко зубы и старался не дышать, чтобы не выдать себя. В голове шумело так, что проснись сейчас Шастун, объясняться пришлось бы очень долго. Арсений переждал оргазм, вытер руки салфеткой, благо у Антона часто случался насморк и этого добра дома было навалом, и пошёл в кухню. Ни к месту вспомнилось, что, посмотрев на них секунду, Антон разозлился и вышвырнул обоих вон. Чёртов тупица Томас сбил его, и Арс так и не увидел лицо своего Хранителя в пиковый момент удовольствия. Тогда он был готов надавать Тому таких подзатыльников, от которых он не смог бы оправиться никогда. От справедливой мести его спасло лишь то, что насилие претило Попову. Он посмотрел на виновника всех своих бед и потянулся вымыть руки. За спиной послышались шаги. Обмирая от страха, Арс вырубил воду и перекинулся. Упал на лапы, заметался по полу, не зная, куда себя деть и какую бы более непринуждённую позу принять, когда на кухню шагнул Антон. В итоге Арс шлёпнулся на бок и стал истерично себя вылизывать. Сонный, парень залез в холодильник, вытащил оттуда бутылку молока и от души к ней приложился. Попов тяжело сглотнул. Не то чтобы он как-то особенно выделял молоко среди прочих продуктов, но ещё затуманенный удовольствием мозг продолжал порождать сладкие грёзы, и в воображении Арсения Шаст пролил немного себе на грудь, а потом, решив, вероятно, не останавливаться на достигнутом, он вылил на себя всё оставшееся в бутылке молоко. Белая жидкость текла по домашней футболке, пропитывая её насквозь, заставляя липнуть к коже, очерчивать напряжённые соски. Молоко разлилось ниже, пропитало синие боксёры, каплями поползло по бёдрам и икрам, лужицами собралось у ног… Хлопнула дверца холодильника, безжалостно вырывая Арса из мира грёз и погружая в реальный. Он остался на кухне совсем один. Антон, утолив жажду, ушёл, а куда пропал Том, оборотню было безразлично, хоть бы и сгинул. Он, обойдя холодильник по широкой дуге, и плевать, что там не было никакой лужи, потрусил в комнату — там остался работающий ноут, нужно было убедиться, что Антон ничего не заподозрил. И Шастун не подкачал. Его способность быть слепоглухотупым в сонном состоянии всё ещё работала исправно, как швейцарские часы. Выждав немного, чтобы дать Антону заснуть покрепче, Арс снова сел за ноутбук. Открыл новую вкладку браузера и уставился на белый экран, сейчас кажущийся слишком ярким. Вбил в поисковой строке адрес сайта. Голубоватый фон ВК слепил ничуть не хуже предыдущего, с пустой страницы. Попов потянулся на стуле, разминая спину, и нахмурился, заметив ту самую вкладку с порно роликом. Внутри всё обожгло. Хранитель смотрел это и возбудился настолько, что забыл про пушистых обитателей квартиры. Что же могло его настолько заворожить? Арс облизнулся и чуть дрожащей рукой переключил вкладку. Видео, куда более тёмное, чем предыдущие сайты, сразу погрузило комнату в приятный полумрак, явно располагающий к рукоблудству. Парень оглянулся на кровать, но Антон лёг лицом к стене и решительно ничего не видел, потому что крепко спал. Арсений запустил ролик и стал придирчиво разглядывать девушку. Она была милой, с хорошей фигурой и прочими данными, позволяющими успешно работать в индустрии фильмов для взрослых, хорошо смотрелась в кадре, и Арс с интересом отметил, что ощущает лёгкое возбуждение. Снова. И в этот момент в видео попал кадр с другой камеры — показали лицо парня. Попов похолодел — возбуждение мигом схлынуло, его затрясло — мужчина в ролике был похож на него самого. Дыхание остановилось, на миг показалось, что даже сердце замерло. Но ракурс снова поменяли и в кадре появилась девушка, а с ней и способность дышать. Несколько обалдевший от происходящего, Арс пощёлкал видео и убедился, что хоть мужчина и имеет схожие с ним черты внешности, был похож буквально только в том отрезке. Он с тоской переключил вкладку, открыл новую в режиме инкогнито и залогинился в ВК. Пробежал глазами равнодушные ряды букв, обмирая на каждом слове. По позвоночнику разливались то тепло, то холод, бросая его от тоскливой радости к бурной тревоге, то просто заставляя замереть и не двигаться. Отвечать только по ночам было плохим решением, значит ему нужен телефон. Он быстро напечатал сообщение, содержащее сплошные отмазки, закрыл всё и аккуратно опустил крышку ноутбука. Комната сразу стала тёмной, родной и знакомой до каждой мелочи. Даже вон тот носок лежал у стола уже пару дней, как было не привыкнуть? Оборотень поднялся и, не зная чем себя развлечь, осмотрелся — из вариантов было только побегать по квартире и ожидаемо отхватить пиздюлей, забиться куда-нибудь, залипнуть в окно и лечь с Антоном. Пока он крепко спал, наглеть можно было почти как угодно, так что, решив, что хуже уже не будет, Арсений влез на кровать. Он аккуратно, чтобы не разбудить, пристроился у Шастуна за спиной, обнял его поперёк груди и прикрыл глаза. Горячий, Антон ощущался в руках так правильно, так хорошо. К нему хотелось прижиматься всё время, не отпускать. Защищать. Он прикрыл глаза, мягко поцеловал выступающий позвонок в основании шеи и улыбнулся — от Антона пахло тем же шампунем, что и полтора года назад, когда они познакомились. Всё теми же сигаретами, всё тем же Антоном. Этот запах, по которому он узнавал своего Хранителя, не изменился ничуть и сейчас показался таким родным и знакомым, что Арсений невольно прижался крепче, как будто стремясь влезть под кожу, стать с ним одним целым. Провёл носом по линии роста волос, вдыхая снова и снова. Рукой провёл по груди. Почти лишённая волос кожа была разгорячённой, приятной на ощупь. Арс приподнялся. Дурея от безнаказанности и вседозволенности, дарованной ему ночью, он поцеловал Антона в плечо. Прижался губами, зажмурился так крепко, что перед глазами появились белые круги. Не отрывая губ, спустился чуть ниже, ближе к локтю, руку перенёс на бедро, погладил его под одеялом и едва не задохнулся от восторга. Если бы только можно было всё сказать, раскрыться и лежать вот так, зная, что Антон не только всё чувствует, но и понимает, что это не сон. Внутри что-то болезненно сжалось, и Арс непроизвольно чуть сильнее сжал бедро Хранителя рукой. Антон завозился во сне, промычал что-то и развернулся на кровати, едва не уронив Арсения. Обнял его, прижал к себе. Зарылся носом в волосы и, чмокнув привычно, словно тот был котом, а не парнем почти одного с ним роста, засопел. Арсений, боящийся даже дышать сейчас, пялился перед собой, готовый вот-вот услышать грохот метафорических кирпичей, которые он успел уронить за этот короткий промежуток. Всё-таки о том, как рассказать всё Хранителю, стоило подумать. Засыпать не то что не хотелось — не моглось. После таких аттракционов с участием адреналина в особо крупных партиях он вообще не был уверен, что сможет глаза закрыть. И тем не менее эту ночь он хотел бы растянуть на несколько дней или хотя бы повторить после. Но гарантий, конечно, никаких не было — жизнь не сказка и так крепко Антон засыпал крайне редко. Обычно он был совершенно невыносим в постели, как бы это ни звучало: разбрасывал руки, ложился на спину, занимая собой всё пространство и без того небольшой кровати, пинался. Не то что сейчас, кроткий, словно ангел. Арсений позволил себе прижаться чуть теснее, глубоко вздохнул и расслабился. ** Дни потекли ленивые. Он научился уживаться с Томом, хоть без наказаний обойтись и не удалось. Жирненький любил, как оказалось, совать свой нос в чужие тарелки, спать на столе и даже метить территорию, что Арсений как явный вожак вообще расценил как личное оскорбление и надавал таких звонких затрещин, что пустота между ушей кота должна была звенеть ещё долго. В остальном он был отличным соратником — спал положенные пятнадцать и более часов в сутки, много ел и почти не лез к жителям квартиры. Впрочем, наверняка он делал всё это, ожидая праведного гнева Арсения, а не по доброте душевной. Оборотня такие вопросы волновали едва ли. Были вопросы поинтереснее. Завязавшаяся с Антоном переписка смущала всё сильнее. Он мог молчать несколько дней, а потом задать вопрос, над которым приходилось ломать голову. Да и ответы только по ночам вскоре его начали немало смущать. Сославшись на сложные времена и подготовку к экзаменам, Арсений выиграл себе немного времени. Он кое-как договорился с Эдом о том, чтобы тот взял его с собой. Без вопросов, а потом и подъёбов, естественно, не обошлось. Но Выграновский не был бы собой, если бы не предложил сначала свой телефон, а потом и вовсе новый (за минет, конечно). Арс тогда огрызнулся — был не в настроении выслушивать тупые шутки Скруджи, и пёс сник. Зато на следующую же ночь пришёл под окна и, забрав кота с собой, отвёл на Сортировочную. Теперь они вместе разгружали вагоны. Было странно, что в эру технического прогресса, достигшего своего пика, до сих пор требовались простые рабочие. Впрочем, не такие уж и простые. Оказалось, что Эд работает на погрузчике и помощь ему нужна не такая значительная, какую Попов успел себе нарисовать. Никаких тасканий тяжёлых мешков и ящиков не было и в помине. Они снимали с платформы паллеты с мешками и прочим, Арсений страховал всё это, а после на погрузчике отвозили на склад, чтобы там рассортировать. Работа оказалась пыльной и утомительной, но довольно прибыльной, учитывая все обстоятельства. Мысль об определённой финансовой независимости грела душу, и Арсений старательно копил себе на телефон, размышляя порой, какую лучше модель взять. Эд в ответ только посмеивался, но не мешал. Иногда даже давал советы, рассказывая о плюсах и минусах. Наверняка мониторил рынок и сравнивал предложения. Погода постепенно сменилась с сучьих зимних холодов на куда более непредсказуемую весеннюю хмарь. Возвращаться домой со смен стало сложнее — светало раньше, и он был куда заметнее, благо телефон успел уже купить. Теперь болтать с Антоном можно было в любое время суток, лишь бы самого Шастуна не было в квартире, а Томас прикрывал его — если что, какой-то мохнатый наблюдался на просторах жилплощади, а большего было и не надо. Гром грянул когда не ждали. За окном мелким снегом сыпался мартовский день. Антон, заваленный какими-то долгами по учёбе и курсовой, свалил в универ ещё утром вместе с Димой, оставив Катю дома за главную. Она была идеальным компаньоном по домашним развлечениям: вместе они чудесно посмотрели пару серий какого-то сериала про пиратов, были почёсаны и наглажены на пару дней вперёд. Однако счастье не вечно — предприимчивая женщина всё-таки согнала котов со своих колен и ушла что-то готовить, судя по запаху, с грибами. Решив, что если это будет снова домашняя пицца на слоёном тесте, которую Антон потом ночью доедал, Арс обязательно должен успеть её попробовать, он завалился на кровать. Перекинулся, открыл диалог с Антоном и завис. «Привет. Прости, у меня такая запара по учёбе в последнее время, что не знаю даже, когда освобожусь. Смерть кажется привлекательной перспективой, а это даже не диплом.» Он вздохнул. В голову как на зло ничего не шло. Надо было поддержать, написать что-то такое, от чего Антону станет тепло на душе. Арсений видел пару раз, как он читал их переписку, как улыбался, казалось бы, мелочам, вроде того, что у Арса сегодня пятёрка или он съездил в приют для собак (надо же было как-то оправдывать вечную занятость. И ведь не врал почти. Один Скруджи стоил целого питомника со своей жаждой внимания, только усилившейся из-за совместной работы). Громом посреди ясного неба раздался звонок в домофон. Арс подскочил на кровати, сунул телефон в проём между матрасом и каркасом и тут же перекинулся. Вышел в коридор, мяукнул, как бы спрашивая, кого принесло. Катя, чуть встревоженная, повесила трубку и стала возиться с замком, а после что-то быстро набрала в телефоне, наверное сообщение, и сунула его в карман халата. Арсений насторожился. Он сел в прихожей и прислушался. Внизу кто-то шумел. Шуршали пакеты, люди переговаривались между собой. Тренькнул лифт, ширкнул дверями и с тихим шорохом потащился вверх. Кот замер, глядя на Катю. Она выглядела напряжённой, но не напуганной. Как будто случилось что-то не слишком ужасное, но и приятным это было не назвать. Он так задумался, что не сразу заметил людей, вошедших в прихожую. Девушка и парень, оба одетые в косухи, с татуировками на шеях и руках, они принесли шампанское и коробку конфет. А ещё пустую переноску. — Вы не поверите, какое это было приключение, — приятным голосом начал парень. — Меня зовут Марк, это моя девушка Лена и мы вообще-то из Москвы. Отдыхали в Питере на каникулах. Ганнибал* потерялся, и нам пришлось уехать. Повезло, что хозяйка квартиры, которую мы снимали, позвонила и рассказала про объявление. Спасибо, что держали Ганю у себя всё это время. Мы готовы возместить вам убытки. Арсений чуть не хрюкнул. Какому нормальному человеку пришло бы в голову назвать меховой вареник Ганнибалом, он даже представить не мог. Более миролюбивого и индифферентного существа на планете, наверное, просто не существовало. Они бы его ещё Буцефалом** окрестили, почему нет? У того из схожих черт хотя бы четыре ноги было. Из комнаты медленно, как крейсер, выплыл Томас. Сонный, он был слегка помят, но в целом выглядел вполне неплохо. Пару раз моргнув, он потрусил к людям и с любопытством принялся их обнюхивать. Елена присела на корточки и семь кило кота безжалостно влезли ей на ноги, мурча и потираясь обо всё, обо что можно потереться. Катя стояла молча и только наблюдала за разворачивающейся перед глазами идеалистичной картиной. — Спасибо вам, не знаю, что бы мы делали, — Лена подняла полные слёз глаза на Катю и с чувством обняла Томаса. То есть Ганнибала, конечно. Арсений старался не отсвечивать. Он вжался спиной в обувную полку, справедливо полагая, что его можно не заметить в полутёмной комнате. Уходить не хотелось. Миг, когда это чудовище, уже изрядно потрепавшее ему нервы, отсюда, наконец, заберут, он просто не мог пропустить. Шастун почему-то тянул с передачей кота в приют до последнего, как будто чувствовал, что за ним должны приехать. И все это несмотря на ночные выходки, так и не прекратившиеся, но заметно снизившие градус ебанутости, благодаря целебным затрещинам, не иначе. Все они много раз обсуждали передачу животного, и каждый раз Антон стоял на своём — один кот или два, не такая уж и разница. И надо же, не зря. Нашлись же хозяева. Между тем Марк и Лена погрузили Ганни-Томаса в переноску, в которой он тут же начал гундосо орать и, вручив Кате конфеты и бутыль шампанского, которую Арсений готов был открыть прямо сейчас по случаю чудесного воссоединения себя самого и спокойствия, отчалили. В квартире стало до странного тихо. Катя задумчиво повертела в руках презенты и ушла на кухню, оставив кота в одиночестве. Наверное, слишком удивлённая произошедшим. Арс посидел немного и, здраво рассудив, что ловить тут больше нечего, ушёл в комнату. Написал Антону всего одно сообщение «сочувствую» и завалился спать — слишком много переживаний за сегодня, можно и отдохнуть.