Осколки

      Игру инструментов не нарушает никто. Музыка льется в окрестностях чертога Трандуила свободно и раскатисто вплоть до рассвета. И стоит только солнцу показаться из-за горизонта, когда все вокруг затихает. И тишина эта становится преддверием начала настоящего праздника. Словно бы в унисон с самой природой каждый из присутствующих эльфов начинает петь. Новая мелодия, наполненная жизнью и восторгом, окутывает окружающие леса и поляны своим мягким и лоснящимся покровом.       Самозабвенно наблюдаю за королевской семьей. Ведь именно сейчас они выглядят по-настоящему близкими друг другу. Из взгляда Эллериан исчезает это пресловутое высокомерие. Она переводит свой спокойный взгляд с Леголаса на Трандуила. И что-то у меня в душе щелкает. Все эти перемены в ней не из-за праздника. Королева наконец понимает, а, возможно, и чувствует, что сегодня наступит тот день, когда она получит свой долгожданный покой. В какой-то момент ловлю на себе взгляд голубых глаз.       У меня получается лишь сухо кивнуть эльфийке, потому что я не испытываю к ней абсолютно никаких положительных эмоций. А мне ведь предстоит прожить в ее теле два года. Скоро уже начнется отсчет этому сроку. А пока я бы хотела насладиться видом на умиротворенных Трандуила и Леголаса. Синда держит на руках юного принца, и они вместе подпевают той песне, которая, казалось бы, рождается в душах каждого эльфа, кто здесь стоит.       Я же медленно бреду в неизвестном мне направлении. Теперь меня ведет вперед не мое желание, а костлявая рука смерти. Ноги становятся тяжелыми и не слушаются меня, а на душе так тяжело и больно, что я словно чувствую последние стуки своего сердца. Оно скрипит и молит о прощении. Каждый шаг и без того дается с трудом, когда за своей спиной я слышу торопливые ножки юного аранена Лихолесья.       — Сильвин! Сильвин! — радостный голосок эльфа заставляет меня улыбнуться. Ноги сами собой останавливаются, будто давая мне отсрочку от смерти. Леголас, вприпрыжку обогнув меня, оказывается напротив. Но даже теперь он не может устоять на месте и все еще продолжает прыгать. — А ты куда? Праздник же в самом разгаре!       — Мне уже пора, Леголас, — присаживаюсь перед принцем на корточки, и он так неожиданно обнимает меня, что я чуть ли не заваливаюсь на спину. — Продолжай слушать ветер, юный принц, он обязательно напоет тебе о моем возвращении, — проведя ладонью по светловолосой голове, произношу я. Когда-то почти то же самое было сказано и Трандуилу. Я ожидала, что Леголас начнет уговаривать меня остаться, но он лишь улыбается и прощается так, будто ждет моего возвращения завтра же.       — Не забудь, ты обещала, что уходишь ненадолго, — хихикает ребенок.       — Конечно, — смиренно отвечаю я. — Когда я вернусь, то расскажу тебе одну очень интересную легенду, хорошо? — чем больше мостов я сейчас построю, тем проще будет объяснить все Леголасу потом. Возможно, я поступаю эгоистично, впутывая в свою историю Лесного принца, ведь он еще так мал. Но я так устала уже жить, страдая в одиночку.       — Я буду ждать, — еще раз крепко меня обняв, аранен убегает к эльфам, которые все еще продолжают петь. Хороший день для того, чтобы начать все с самого начала. Тем временем тело, позаимствованное мной, продолжает свой ход к краю. И стоит только одной ноге ступить внутрь дворца, как в голове появляются картинки бурных рек на нижних этажах и пологой крыши. Утонуть или упасть?       Этим вопросом задаюсь ровно до тех пор, пока все лестницы, ведущие вниз, не остаются позади, а впереди вижу лестницу к башне. Упасть с той башни, которая была построена для Орлицы, какая ирония. Впрочем, это лучше, чем долго и мучительно барахтаться в воде. Умирать в принципе неприятно, но, когда стоит выбор, я бы лучше вообще выбрала казнь. Быстро и не так мучительно, как многое другое. На перечисление просто не хватит всех тех ступенек, которые все быстрее приближают меня к финалу жизни Сильвин.       Медленно выхожу на крышу и замираю. Это место уже занято. Зрителей я никогда не любила, однако одного из имеющихся бы с удовольствием забрала с собой. Пока Трандуил стоит ко мне лицом и выглядит крайне скучающим, словно на инструменте играет худшая из арфисток, неизвестная никому личность человеческого мужчины направляет на него длинное лезвие меча. Картина, которую вырисовывает мое зрение, и впрямь кажется сюрреалистичной.       — Ты ждешь того, что не произойдет, — небрежно, словно стопку грязного белья, бросает Лесной король. Общество человека раздражает его, как и мое неожиданное появление. Хотя, кажется, я как раз вовремя и очень даже по адресу. Во всей этой игре не хватает только одной фигуры, ведь есть и король, и пешка.       — Ошибаешься, — брызжа слюной, отзывается незваный гость. Его рука трясется от напряжения, и кажется, что вот-вот оружие упадет на каменный пол. Я же продолжаю слушать. — Она придет спасти тебя, даже не сомневайся в этом. Так сказал мой Господин. Я не подведу его, — неожиданно по позвоночнику начинают бежать мурашки. Я действительно оказываюсь здесь не случайно. Но даже не это пугает меня.       Тьма вновь возвращается в Средиземье. И этот человек, с пеной у рта доказывая о прибытии спасительницы, упоминает не кого-то незначительного и никому неизвестного. То самое Зло с большой буквы завладело разумом мужчины и подстегивает его на такие поступки, которые, скорее всего, он бы никогда не совершил в здравом уме.       — Орлица вернется, ведь ее чертово сердце не позволит тебе умереть, — человек делает неосторожный шаг в сторону Трандуила, а его клинок прикасается к шее эльфа. Впрочем, второй не очень-то и переживает. Его лицо, как и прежде, выражает столько же эмоций, сколько и молчаливый ветер. Мысленно закатываю глаза, узнавая в этом поведении все того же самодовольного эльфа, которого когда-то повстречала в Великой Пуще.       — Человеческая тупость бессмертна настолько же, как и Орлиная душа, как и эльф, стоящий перед тобой, — выдавливаю из себя смешок, хотя на самом деле хотелось бы разорвать приспешника Саурона когтями. Трандуил неожиданно меняется в лице, будто бы впервые меня увидев. Замечаю то, как нервно подрагивают его ресницы, а брови смыкаются на переносице.       — Кто ты такая? — мужчина резко поворачивается ко мне, выставив перед собой меч, стоит ему только услышать мой голос. Ну, слава Валар, что он хоть эту железку убрал от синда. Мне от этого стало намного спокойнее.       — Что ж, если ты ждал Великую тксари в ее первозданном виде, то немного опоздал, — пожимаю плечами, после чего делаю несколько шагов в сторону врага. Что ж, пожалуй, эта смерть не будет спокойной. — Саурон успел подпортить его пару тысячелетий назад, отчего приходится быть то тут, то там, — теперь не только Лесной король выглядит непонимающим. — О Эру, — тяжко выдыхаю я. Темному Властелину явно не очень везет с почитателями, они какие-то с дефектом, точнее, с отсутствием извилин.       — Я знал, что Господин что-то сделал с тобой в прошлом, но думал, что…       — Ожидал увидеть разлагающийся и почерневший труп, передвигающийся исключительно за счет бессмертной души? — вскидываю брови, представив всю эту картину живого мертвеца. Не самое приятное зрелище. — Мое тело в Валиноре, а душа в Средиземье, так что наслаждайся тем, что имеешь. Хочешь меня убить? Пожалуйста, только это не решит проблемы твоего Господина. Однажды я вернусь и закончу то, что не смогла в тот день, — сквозь зубы шиплю я. Месть насыщает все мое тело, и я готова хоть сейчас броситься в битву против Саурона. В этот раз я бы точно не проиграла ему. — Ты искал Орлицу? — мой острый, словно наконечник меча, взгляд устремляется на человека.       Ветер вторит моему настроению, взвиваясь вокруг бурными потоками. Сейчас он неподвластен мне, как было раньше, но хотя бы служит отражением моих эмоций. Таких же бушующих и порывистых. Орлы по натуре мстительны, а тысячелетия молчания и смирения превратили меня в безумный комок нервов и гнева.       — Ты настолько жалкая, что верится с трудом, — шипит мужчина, что вызывает на моем лице только очередную хищную улыбку. Стараюсь не обращать внимания на Трандуила, ведь и без того чувствую ауру боли и отчаяния, которая обволакивает его, будто вторая кожа. Он не верит своим глазам, не верит каждому моему слову, однако я все еще чувствую его пронизывающий до костей взгляд.       — Если бы мне было не все равно, возможно, я была бы обижена, — легко пожимаю плечами, а ветер тем временем набирает силу. Его порывы треплют мои волосы, но гнев стихии обращен на человека. Я вижу, как по его коже бегут мурашки от силы бушующей природы. — Но, о какое разочарование, мне все равно. Правда, тебе все же повезло, самую малость, — делаю еще несколько уверенных шагов в сторону приспешника Некроманта. — Будь я сейчас в своем теле, от тебя бы не осталось и мокрого места, — каждое мое слово разит своей холодностью.       — Ты всего лишь полуэльфийка, — совершенно ненормальная ухмылка появляется на губах незнакомца. Он совершенно не понимает, куда попал. Мужчина в буквальном смысле застрял между молотом и наковальней. И если за его спиной все ее остается один из могущественнейших ныне живущих эльфов, то смотрит он на женщину, которая копила гнев тысячелетиями, топя его в океане самоуничтожения и горя. И, учитывая, что я знаю о своей скорой кончине, мне нечего терять.       О, да, мстящая девушка, находящаяся на грани безумия, не боящаяся ничего потерять и видящая, что ее возлюбленному угрожает что-то смертельное, может быть поистине злобной. И это еще преуменьшение. Будь у меня возможность вернуть себе орлиное обличие, я бы подняла незнакомца в воздух и наслаждалась его истошными криками, а потом с таким же чувством превосходства над ним заставляла бы его чувствовать себя жалким червяком, то и дело отпуская его из когтей. И это не было бы кульминацией его мучений.       — Ты ошибаешься, — тихо смеюсь, при этом не отрывая своего взгляда от темных глаз гостя. — Я опаснее и злее любой полуэльфийки, которая вообще могла попасться тебе на пути, ведь ты угрожал не мне, — отрицательно мотаю головой и поджимаю губы.       — Господин могущественнее тебя, а ты только и можешь, что запугивать, — должно быть после этих слов даже синда усмехается. Мы с ним встречаемся взглядами, и от того, как Лесной король смотрит на меня, по позвоночнику растекается тепло. — И ты умрешь от моей руки, — почему-то как раз-таки в этом я не сомневаюсь, раз уж я здесь. Только вот дело в том, что я не позволю этому человеку жить.       — Будь ты поумнее, то даже бы не подошел к Трандуилу, — от произнесенного мной имени, вижу, как Лесной король тяжело вздыхает. Он наконец-то понимает, начинает верить в мои слова, хоть и с трудом. Осознание сверкает в его льдисто-голубых глазах. Буквально вижу, как в его голове каждая деталька наших встреч встает на свое место. — Кажется, твой Господин не упомянул, что я не прощаю поступки, подобные твоему. Ты подверг опасности жизнь мужчины, которого выбрала Орлица. Теперь ты сможет выйти с этой башни только одним путем, — острие оружия уже упирается в мой живот. — Но хуже всего то, что я не боюсь смерти, — несколько стремительных и уверенных шагов сокращают расстояние между мной и человеческим мужчиной.       Меч с мерзким звуком пронзает плоть. Ох. Лишь на секунду скривившись и остановившись, хватаю человека за шею одной рукой. Не поймите меня неправильно, это ужасно больно. Настолько, что хочется свернуться калачиком и погрузиться в манящую тишину и покой. Но прежде я все же заберу с собой жизнь этого мужчины. Он сделал неверный шаг, который привел в его распростертые объятия тьмы.       — Как? — широко распахнутыми глазами он смотрит на меня, я же начинаю задыхаться, а кровь уже начинает бурлить в горле. Закашливаюсь и отплевываю сгусток крови.       — Мое время пришло, — несколько истерический смешок слетает с губ, когда я поворачиваюсь к Трандуилу. Он все еще стоит в стороне, но сейчас я вижу его опустошенным и таким, какой он есть на самом деле. Маска равнодушия и хладнокровия отброшена прочь. И эльф, словно бы позабыв о недавнем покушении на его жизнь, делает несколько шагов в мою сторону. Человек же в моих руках кажется слабым и лишенным воли.       — Как такое возможно? — Лесной король смотрит на меня. На настоящую меня, а не на Сильвин, которая сейчас истекает кровью и близка к отметке «мертва». Синда заглядывает в саму душу, оставляя на ней новые отметины, присваивая и подчиняя этим взглядом. — Ты же…       — Улетела? — очередной приступ кашля, а ноги начинают подкашиваться, однако умру я не от меча, нет, это я чувствую. — Все не так, — голос кажется слабым и булькающим. — Однажды я все объясню тебе. Ну, а пока… — человек в моих руках приходит в себя после шока и начинает дергаться, будто в конвульсиях. И я не успеваю более ничего сказать своему эльфу. Он так и остается стоять на башне, когда я делаю свой последний шаг. Сначала я чувствую тяжесть тела человеческого мужчины, потом секундное наслаждение от парения в воздухе, за которым следует тьма.

*****

      Она была так близко от него, а он все это время отталкивал от себя наваждение. Буквально заставлял себя забыть о полуэльфийке, которая свалилась ему на голову, словно первый снег. И, к сожалению, было уже слишком поздно, когда он понял причины такого воздействия на него со стороны девушки. Не Сильвин имела власть над ним, как он не мог понять этого?! Ведь только одна женщина во всем мире тревожила его сердце, заставляла его чувствовать.       Все это время это была она. Смиренно кланялась перед ним, молчала, была также незаметна, как и все слуги во дворце. От осознания Трандуилу хотелось рвать на голове волосы, крушить все вокруг. Но сейчас он смотрел в грустные зеленые глаза, в которых читалась точно такая же тоска и любовь, которые испытывал и сам синда. Ее шаг с крыши стал мощнейшим ударом в живот, от которого ноги эльфа подкосились. Она умерла на его глазах. С такой легкостью шагнула с обрыва, словно у нее все еще были крылья.       Оказавшись на краю, Трандуил с ужасом понимает, что она знала. Еще тогда на крыше, когда лил нестерпимый дождь, она знала, что умрет. Потому что сейчас, смотря вниз, Лесной король видел смирение на лице полуэльфийки. Ее определенно не напугали ни меч, ни высота, ни сама смерть. Казалось, что это было для нее таким же обыденным, как дышать или моргать. И, если честно, шокированный эльф все еще не знал, как реагировать на суровую реальность, окатившую его ледяной водой с ног до головы.       Все это время она страдала, молча и безропотно, даже не пытаясь поделиться с ним своей болью. Как и прежде, она не думала о себе, оберегая его и держа в неведении. Почему-то именно это резало беспощаднее, чем тень смерти, запечатленная на лице Сильвин.       — Теперь я точно начну тебя искать, нин инд*.       Только вот не видел король, как золотая орлиная душа покидает тело Сильвин, как стремительно приближается к Эллериан. Лесная королева, которая смиренно ждала и чувствовала приближение своего покоя, в считанные секунды осела на землю. Теперь потребуется несколько дней, в течение которых душа Имирин будет приходить в себя. На это всегда тратилось где-то около двух-трех дней, ведь тело не могло просто так принять чужое фэа.       Но все это было уже не важно, ведь случилось то, чего тксари не хотела. Он все узнал. Трандуил отныне в какой-то степени теперь знал о ненормальном перемещение души своей возлюбленной от одного тела к другому. И это ни капли не радовало деву-птицу. Она хотела пронести это тяжелое бремя сама, ведь страдать в одиночку было куда проще, чем осознавать, что причиняешь боль своему эльфу. Это разрывало и без того искалеченную душу.       «Он теперь все знал».