Осколки

      Просыпаюсь от отчаянного завывания ветра и понимаю, что задремала за рисованием. Графитовая палочка валяется рядом, а я расслабилась в кресле. Но сон снимает как рукой, когда слышу голос ветра. Он взывает ко мне, чуть ли не кричит в уши, стараясь меня разбудить. Это в считанные секунды заставляет меня вскочить с кресла, от чего перед глазами тут же начинает копошиться рой черных мушек.       — Что происходит? — шепотом спрашиваю я и оглядываюсь по сторонам. Ветер воет множеством голосов, и эта какофония только сильнее пугает меня. Стихия редко бывает такой несобранной и разрозненной. А это значит, что происходит что-то ужасное, а я не могу понять ни слова. От этого балагана уровень моего раздражения растет с каждой секундой и в конечном итоге терпение вперемешку с нервозностью достигает своего предела. — Хватит! — в какой-то момент появляется ощущение, что мои барабанные перепонки лопнут от напора ветра. Его паника передается и мне, отчего вес эмоции чуть ли не физически прижимает меня к земле.       «Лесной король в опасности», — тихий шепот проникает мне под кожу и вгрызается в каждый нерв. Никогда бы не подумала, что смогу испытать настолько всепоглощающий страх. Ветер не умеет врать, и если он говорит об опасности, то к этому нужно обязательно прислушиваться, тут даже не может быть и речи о «а что, если»: «Дорога. Эсгарот. Орки. Много.»       — Проклятье, — на ходу срываю с себя небесно-голубое платье, а в гардеробной нахожу удобный брючный комплект. Удивлена, что у Эллериан вообще такой есть. Но одежда — это еще полбеды. Моей головной болью остается то, что эльфийка была не особым поклонником мечей и луков. Ее оружием были графитовые палочки и краски. Меня же такой расклад дел не устраивает. Заплетя волосы в тугую косу, покидаю свои покои.       И, о Эру, спасибо! В конюшне мне попадается один из стражников, на поясе которого замечаю длинный и легкий меч. Возможно, мне будет не под руку, но сейчас у меня не такой уж и большой выбор.       — Нет времени объяснять, мне нужен твой меч, — протягиваю руку, а в моем взгляде, видимо, отражается нечто, что заставляет эльфа нервно сглотнуть и, не задавая лишних вопросов, вручить мне свое оружие. — Спасибо, — после этого не проходит и мгновения, как я взлетаю на коня и мчу прочь от чертогов Лесного короля. И всю дорогу ветер дает четкие указания. Налево, направо, прямо. Конь, будто бы чувствуя мое настроение, ни разу не спотыкается, а стремительно летит вперед. Между тем дорога уже кажется мне бесконечно долгой.       «Быстрее», — завывает над ухом, а у меня складывается ощущение, будто ветер и впрямь верит в то, что я могу изменить ход событий. Сейчас я всего лишь эльфийка!       — Будь у меня сейчас крылья, — под нос себе ворчу я, словно мои слова могут что-то изменить. Я не знаю, сколько прошло времени прежде, чем я, верхом на коне, наконец-то достигаю границы между лесом и равниной. И уже задолго до этого мне были прекрасно слышны рычания уруков и орков, а звон от столкновения металла о металл отдавался в висках набатом. — Ненавижу, — сквозь зубы шиплю я и наконец-то соскакиваю с коня. Он с диким ржанием убегает обратно в лес, всеми силами избегая столкновения с ятаганом орка.

*****

      Она выскочила из леса, словно ангел мести, пылающая гневом и ненавистью к каждому из отпрысков Мелькора. А в ее руке был зажат меч, которым в считанные секунды Имирин отбивает удар одного из орков, после чего его голова уже валяется на земле. Если уруки и орки, лишь завидев эльфийку, считают ее слабым звеном, то это грозит им лишь одним — смертью. Орлы по природе своей всем сердцем и душой терпеть не могут этих омерзительный тварей, выползших из не менее омерзительный нор и пещер.       — Что ты тут делаешь? — стоило только девушке прорваться сквозь первые ряды орков, ее тут же заметил и Лесной король. Прежде, кажется, он никогда не видел свою Орлицу в действии. Ее отточенные и смертельные удары не просто делали деву-птицу опасной, она была той, кого ни один орк не хотел бы встречать на своем пути. И даже тело Эллериан не портило ее навыков. Изящная и гибкая воительница, подходя к своему эльфу, успела снести головы еще нескольким тварям. И все это время на ее лице читалось выражение абсолютной и безоговорочной ненависти.       — Ветер нашептал, что ты в опасности, — хмуро произнесла эльфийка, при этом снова отбивая неловкий, по ее мнению, удар урук-хая. — И если я говорю о шепоте, то знай, он чуть не оглушил меня, — девушка одним ловким движением вынула из-за пояса Трандуила небольшой кинжал. В считанные секунды это оружие оказалось промеж глаз очередного нападающего.       — Здесь опасно, — с нажимом сказал мужчина. И в его голосе можно было услышать нотки тревоги и первобытного инстинкта защищать свою женщину. Он никогда не мог и вообразить, что будет биться бок о бок с Имирин, хоть сейчас она и была в другом теле. — Ты хоть иногда можешь посидеть в стороне и не лезть на меч? — чуть ли не зарычал синда, заметив орка, который с ярым желанием убить эльфийку, бежал в их сторону.       — Мое время еще не пришло, Трандуил. Усмири свое либидо и… Пригнись! — словно по команде, эльф увернулся от острого клинка орка, а в следующую секунду тот получил стрелу в глаз от одного из других эльфов. — Так что, да, я не могла сидеть в стороне, — ее клинок разил, и в это же время девушка успела дернуть своего эльфа за прядь волос. Да, даже сейчас она не упустила возможности поддеть Трандуила.       — Ты сумасшедшая. Хочешь и меня свести с ума?       — Спасибо, что заметил, просто мне нужна компания. Безумие — это порок двоих, — орков становилось все меньше, и теперь король и королева успевали даже обмениваться красноречивыми взглядами. И если он пытался вбить в голову девы-птицы, что ей стоит больше беречь себя, то сама девушка лишь усмехалась и доводила синда до белого каления.       Когда последний урук замертво упал на землю, эльфийка убрала меч в ножны. Тело неистово ныло, а каждая мышца молила об отдыхе. Эллериан никогда не была участником подобных сражений, и ее тело, привыкшее к медленным прогулкам и томным посиделкам в саду, сейчас, кажется, грозило развалиться на кусочки. И если бы не инстинкты отменного воина, которые словно были вживлены под кожу Орлицы сразу после ее создания, эльфийка была бы уже мертва.       — Ты ранен, нужно посмотреть, — тяжело дыша и немного прихрамывая на левую ногу, эльфийка подходит к своему мужу. Ее собственная боль ушла на задний план, ведь, как и было сказано ранее, ее время еще не пришло. Имирин успела только подойти к Трандуилу, как к ним обоим подошел один из стражей Лесного короля.       — Ваше Величество, — эльф уважительно поклонился перед Владыками, — вокруг больше не осталось орков, но возвращаться сейчас во дворец уже поздно. Это может быть опасно, — Имирин в это время скептически смотрит на лес. Что там может быть опасного? Однако быстро вспомнила о том, что ближе к вечеру и ночью большую часть леса наводняют гигантские пауки. С ними уж точно ей бы не хотелось встретиться. А о том, чтобы переночевать в Озерном городе и речи быть не может. Зная Трандуила, дева-птица ни на секунду не сомневалась, что он отбросит эту идею, если она хотя бы попытается ее предложить.       — Разбейте лагерь, — после этих слов Лесной король направился к кромке леса. Ему куда спокойнее, когда его окружали деревья, что, собственно, не удивительно для эльфа. — Ты так и будешь молча идти за мной? — эльф бросил насмешливый взгляд через плечо на свою крайне молчаливую и задумчивую спутницу. Он заметил, что по дороге эльфийка сорвала несколько растений.       — Раздевайся, — холодно бросила Имирин, по пути исследуя лес на наличие целебных растений. Однако ее быстро отвлек обжигающий взгляд Трандуила. — Мне нужно убедиться, что ты несильно пострадал, — причмокнула девушка, а мысленно закатила глаза. Сейчас не то место и не то время, чтобы собранная тксари отдалась столь безрассудным мыслям.       — Всего лишь царапины, — тяжело вздохнул синда, после чего опустился к небольшому роднику. Именно к нему он и шел, оставив позади всех эльфов. — Тебе не о чем переживать, — однако, поймав на себе суровый взгляд Орлицы, мужчина усмехнулся и потянулся к краю своих одежд. Уже давно эльф успел понять, что спорить с малой айну — безнадежное занятие. Имирин была единственной женщиной, которая могла заставить Лесного короля выполнять ее просьбы, хотя, наверное, их порой можно было бы назвать и приказами.       — Так-то лучше, — Имирин победно улыбнулась и присела на корточки перед сидящим на камне Лесным королем. Девушка про себя посчитала до десяти, когда ей открылось поистине завораживающее зрелище — точенное и гибкое тело эльфа. От вида на налитые силой мышцы мужчины руки девы-птицы начали чесаться от желания прикоснуться к этому великолепию. Однако ей пришлось перебороть себя, ведь есть вещи поважнее. — Это ты называешь царапинами? — Трандуил с одухотворением смотрел на то, как выражение лица эльфийки поменялось с благоговейного восхищения до недовольства.       Тксари бросала на него невероятно злобные взгляды, будто синда проклял весь орлиный род, а потом самолично свернул шеи Великим Орлам. На самом же деле Трандуил просто преуменьшил нанесенные ему травмы. И за это-то девушка и наградила его столь красноречивым взглядом. Только она могла, забыв о том, что он Владыка всего Лихолесья, накричать на него или бросить колкое замечание. И, пожалуй, эти взгляды относились как раз к «накричать». Пока тксари промывала кровоточащие раны на руках и теле короля, он то и дело слышал ее бормотание, в котором с любопытной частотой повторялось ее любимое «глупый мальчишка».       — Я успел забыть, какой милой ты становишься, когда злишься, — эльф прикоснулся пальцами к ее щеке, но получил лишь очередной угрюмый взгляд.       — Я не милая, — примерно так и начинались все их забавные перепалки. — И сейчас я настолько зла на тебя, что готова утопить в этом роднике, — король слабо улыбнулся, когда Имирин в привычной для нее манере нахмурилась и прикусила внутреннюю сторону щеки. В это время она промывала последнюю «царапину» и прикладывала к ней лист намоченного неизвестного для самого эльфа растения. Точнее, не так, он прекрасно знал, что это такое, но в душе не понимал, зачем Орлица все это делала.       — Мы оба прекрасно знаем, что ты не сделаешь этого, — одним рывком Трандуил притянул эльфийку к себе. Ее еле уловимый аромат свежести и летнего ветра в эту же секунду стал для него единственным, чем бы он хотел дышать. Как странно, ведь он прекрасно помнил этот запах, он всегда был там, где была и Имирин, настоящая Имирин. Эллериан, насколько мог вспомнить король, пахла иначе — виноградом и розами.       Окутанный лучшим из всех запахов, он впился в губы эльфийки поцелуем. Настолько жарким, что ветер, гуляющий в ветвях деревьев, казался раскаленным и совсем не остужал разгоряченную кожу. Как и ожидал Трандуил, первые несколько мгновений он чувствовал борьбу со стороны тксари, ее все еще смущало ее нахождение в теле жены короля. Но эти мысли быстро улетучились, стоило только поцелую углубиться и стать поистине неистовым и властным.       Лесной король брал, повелевал и подчинял все мысли девы-птицы. Он сжимал ее в своих руках до тех пор, пока не почувствовал не менее горячий отклик от девушки. Они желали друг друга, тоска, сжирающая их до этого момента, стала таять и превращаться в неугасаемую и всеобъемлющую страсть.       — Кто-то из стражей может пойти нас искать, — задыхаясь от напора ласк короля, шепчет Орлица. Она всегда становилась такой податливой и смирной в его руках, что становилось не по себе. Эта власть над ее сердцем и душой действительно пугала и одновременно удивляла. Однако все страхи исчезали и казались незначительными, стоило только деве-птице посмотреть в эти серебристо-голубые глаза аран Трандуила.       — Никто не станет нас беспокоить, — обещание в голосе эльфа было настолько весомым, что захотелось его взять в руки и прижать к сердцу. — Я слишком долго ждал твоего возвращения, чтобы сейчас беспокоиться по мелочам, — прокладывая дорожку поцелуев от губ эльфийки к ее ложбинке между грудей, сказал синда. Они оба были так увлечены друг другом, что даже и не заметили, как перебрались на кинутый рядом с валуном плащ Трандуила.       — Ты и вовсе не должен был узнать, — запинаясь чуть ли не на каждом слове, проговорила Имирин, отдаваясь во власть умелых рук и губ. Пальцы эльфа ловко расстегнули маленькие пуговки на камзоле эльфийки, после чего с наслаждением и предвкушением забрались под тонкую ткань рубахи, где-то поднималась, то опускалась соблазнительная грудь эльфийки. Смотря в сверкающие глаза своего эльфа, Орлица и вовсе забыла о любых своих «нет». Все вдруг начало казаться правильным, все «против» неожиданно стали «за».       — Я заставлю тебя думать иначе, — опаляя чувствительную кожу под ухом обжигающим дыханием, Трандуил прикусил мочку, чем сорвал первый сладострастный стон с губ своей девы-птицы. Он никогда прежде не был так терпелив, как сейчас, никогда прежде не уделял столько внимания кому-то, кроме себя. О Валар, что с ним делала эта девушка? Она превращала его в безумца, который был зависим от нее, который был готов сражаться только для того, чтобы она продолжала жить.       — Звучит многообещающе, — в ответ на действия эльфа тксари утопала пальцами в мягких волосах на его затылке, тем самым притягивая его к себе. — Но я все еще злюсь на тебя за твою неосторожность, — сказанные слова заставили улыбку появиться на губах Лесного короля.       — Думаю, у меня получится загладить вину, — с наслаждением синда накрывает хрупкую фигуру эльфийки собой. Он кружил над ней, словно коршун, искал все ее слабые места, прекрасно знал, что нравится Орлице. И это доводило ее до исступления, отчего казалось, будто его руки везде — они буквально завладевали каждой клеточкой ее гиперчувствительной кожи. А одежда, которая все еще была на них, неожиданно стала неудобной и мешающей. Впрочем, этот вопрос оказался легко решаемым и сейчас от трения кожи к коже сдерживать стоны просто невыносимо тяжело.       Уделяя свое внимание каждому сантиметру тела тксари, Трандуил все больше понимал, что сводит с ума в первую очередь самого себя, хотя и во взгляде голубых глаз напротив было не меньше огня. Девушка, сама того не ведая, наматывала узел вокруг шеи короля, ведь только она делала его таким неудержимым собственником.       С предвкушением Лесной король опустился к аккуратным грудям эльфийки, которые так притягательно и призывно вздымались от каждого тяжелого вздоха тксари. Все еще не разрывая зрительного контакта, синда неторопливо ударил кончиком языка по чувствительной вершинке соска. И соблазнительный стон, слетающий с губ его Орлицы, лишь подтвердил, что он шел в нужном направлении.       Мужчина хотел чувствовать ее всем своим телом, хотел вновь узнавать ее сантиметр за сантиметром. И сейчас с небывалым предвкушением вобрал в рот возбужденно топорщащийся сосок девушки. От этого действия Имирин почувствовала, как комки нервов под самой кожей начали зудеть и просить о большем, а внизу живота уже все ныло и требовало о сладком освобождении. Она изрядно намокла в ожидании следующий манипуляции своего эльфа.       — Я больше не выдержу, — с мольбой в голосе произнесла дева-птица, при этом смотря в затянутые поволокой глаза Трандуила. В его лице она читала такое же откровенное безумие, которое она чувствовала в самой себе. Новый удар языка по затвердевшему соску заставил девушку выгнуться в пояснице, словно ее ударил мощнейший разряд тока.       — Чего ты хочешь, Эллериан? — и по потемневшим глазам девы Трандуил понял, что совершил смертельную ошибку. Орлица вцепилась ногтями ему в плечи и провела ими вниз по руке. Предупреждающий и предостерегающий жест со стороны девы-птицы был расценен как вызов. — Ты сама просила называть тебя именно так, — в следующую секунду абсолютно безобидная на первый взгляд эльфийка стала настоящей хищницей — опасной и непредсказуемой. Ее тонкие и изящные пальцы пробежались от горла Лесного короля до его напряженной и налитой кровью плоти, не остановившись ни разу. Воздух застрял у эльфа где-то на подступах к горлу, когда нежная ладонь обхватила его естество и заскользила по всей длине.       — Только я могу довести тебя до состояния, близкого к безумию. Только я, не Эллериан, — дикость во взгляде голубых глаз дала четко понять, что имя жены короля заставляло деву-птицу прийти в бешенство.       — Так чего в действительности ты хочешь? — утопая в ощущениях от ритмичных движений ладони тксари по его члену, он задыхался. Действительно был близок к сумасшествию, — Имирин, — имя слетело с его губ вместе с протяжным стоном. Однако в долгу он не оставался, снова возвращаясь к мастерским ласкам. Когда мужчина начал покусывать и посасывать обделенный ранее вниманием сосок, хватка на его плоти немного усилилась, отчего у самого эльфа перехватило дыхание.       — Тебя, — голодный взгляд девы-птицы пробудил первобытные эмоции внутри синда. Все его чувства вышли на новый уровень, а желание достигло своего пика.       Требовательно придвинув эльфийку к себе, синда с приглушенным стоном погрузился в ее тело. И как бы сильно он не хотел скрыть детали своей жизни, он прекрасно знал все о теле Эллериан. Она была его женой долгие годы и, возможно, именно поэтому Имирин, будучи запертой в чужом теле, хотела избежать столь тесного контакта. Ее душа была чертовски ревнива и не хотела признавать реальности.       Погружаясь в лоно эльфийки все глубже, он ловил стоны, слетающие с ее губ, томными поцелуями. Сейчас все было иначе даже для него. Сейчас была… любовь. Не просто утоление голода, а взаимное притяжение и желание заполучить как можно больше. Мужчина перестал быть нежным, о чем и просило жаждущее тело девы-птицы. Он улавливал каждое ее движение, расшифровывал немые мольбы и исполнял тайные и греховные мечты, то погружаясь в тело девушки на всю длину резко и доминирующе, то покидая ее томно и соблазнительно. Игра становилась нестерпимой для них обоих.       И в какой-то момент в сторону были откинуты и ласки, и даже сладкие поцелуи. Движения тел стали быстрыми и в какой-то степени грубыми, будто они хотели вобрать друг друга без остатка. Остались только рваные вдохи, царапины на мужской спине и безумные, выбивающие из головы любые мысли, движения члена в жаждущем лоне эльфийки. Каждым толчком синда заявлял права на деву-птицу, присваивал ее себе, как бы первобытно это ни звучало. К кульминации они пришли одновременно, она, больно укусив его за плечо, оставила новые красные полосы на его спине, а он, шумно выдыхая весь воздух из легких, излился в ее разгоряченное тело.       В лагерь они вернулись, когда Луна высоко светила на небе, хотя покидали они это место с последними лучами солнца. И хотя и король, и королева пытались вести себя спокойно, припухшие губы и горячие взгляды, которые они бросали друг на друга, были красноречивы.       Слухи об изменившихся отношения между Владыками быстро разлетелись во дворце через пару дней. Слуги были, мягко говоря, удивлены мягким, утонченным и не лишенным грации манерам своей королевы, но еще больше их удивляла ее способность усмирять строптивый и холодный нрав аран Трандуила. Несколько дней прислуга удивленно взирала на то, как Эллериан, впервые присутствуя при слушании дел придворных эльфов, помогала своему мужу и иногда даже вступала с ним в спор при принятии того или иного решения. Король же, который прежде ужинал в гордом одиночестве, сейчас делил стол с когда-то ненавистной женой.       Так выглядели перемены, которые, вообще-то, пришлись по нраву многим во дворце. Но многим — это не значит, что всем. Были и те, кому абсолютно не грело душу сближение правящих особ. Некоторые эллет таили злобу на Лесную королеву и желали ей скорейшей смерти.