Though our parts are slightly used

Когда они в следующий раз выбираются в бар, Исак чувствует ещё большее притяжение, чем обычно. Первыми приходят Исак, вся его компания и Микаэль. Пока все они пьют пиво, Мик сидит рядом с Юнасом и играет с его волосами. — Твои волосы, — говорит он, дёргая за кудрявые кончики, что Юнас безропотно ему позволяет, — живут своей собственной дикой жизнью. — Они тебе не нравятся? — Да нет, это очень круто, — отвечает Микаэль. — Просто воплощение хипстера с антикапиталистическими взглядами на устройство этого мира. Если бы мне нужно было создать такого персонажа, я бы сделал его похожим на тебя. — Что? Никто не желает упустить возможность посмотреть, как кто-то дразнит Юнаса, так что все парни замолкают и прислушиваются к словам Микаэля. Исак встречается взглядом с Махди, и оба они изумлённо улыбаются. — Ну да. Ты выглядишь точно, как тот парень, что разглагольствовал бы об этом. — Ключевое слово тут — разглагольствовать, — вставляет Махди, и Юнас возмущённо фыркает. — Что? — восклицает он. — Это не просто слова. Я не изменяю своим принципам. — Серьёзно? — на этот раз его перебивает Исак, и Микаэль широко улыбается. — Ну не знаю, чувак. — Я пытаюсь быть вегетарианцем, — сообщает Юнас, и это звучит так глупо, что Исак, как и все остальные, начинает хохотать. — Я одеваюсь на барахолках, у меня в собственности кусочек джунглей и однажды я купил козу для семьи в Нигерии. — Чувак, ты только ухудшаешь положение, — замечает Махди, пока парни продолжают смеяться. — Нет, ну серьёзно, — говорит Юнас, сердито глядя на друзей. — Я ненавижу капитализм не потому, что считаю, что это делает меня крутым, а потому, что это по-настоящему ужасно. Да заткнитесь… Он отмахивается от желающего возразить Магнуса. — Это правда, вы не можете не согласиться. В основе капитализма лежит уверенность, что человеческая ценность заключается в способности производить вещи, приносящие прибыль, и это выгодно лишь богачам. В то же время бедняки остаются бедняками, и никто не считает их за людей, ибо это нормально, что они голодают и болеют, не имея возможности получить медицинскую помощь. — Ты прав, — кивает Махди. — А потом они говорят, что выживают сильнейшие, хотя знаете ли вы, что в эпоху неандертальцев люди заботились о больных, потому что были найдены захоронения старых и немощных неандертальцев, которым помогали на протяжении всей их жизни. — Откуда ты это знаешь? — спрашивает Исак. — Я провёл небольшое исследование, как же иначе. — Ты что, собираешься изучать марксизм? — спрашивает Микаэль, и поначалу Исаку было сложно испытывать к нему симпатию, но теперь он нравится ему достаточно, поэтому он смеётся и протягивает ему руку, чтобы «дать пять». Юнас испускает раздражённый стон. — Меня реально решили поставить на место… — Давно пора, — ухмыляется Исак. — Ладно, ладно, боже, — Юнас отмахивается от них. — Перестаньте объединяться против меня. — Но это так забавно. Эти слова произносит Микаэль, и раздражённый Юнас поворачивается к нему, отчего Мик лишь улыбается шире, а потом наклоняется вперёд и целует его. — Я шучу, — говорит он. — Я тебя люблю. Исак впервые слышит, как они говорят это друг другу. Оба они тепло улыбаются, а потом Юнас наклоняется ближе, шепчет что-то Микаэлю на ухо, и тот буквально лучится улыбкой. Исак улыбается тоже. И продолжает улыбаться, когда парни меняют тему разговора, а Микаэль касается Юнаса, привлекая его внимание и тихо говорит: — Я мог бы записать нас волонтёрами для какой-нибудь благотворительной работы в мечети? — Он снова запускает пальцы в шевелюру Юнаса, играет с прядями, и Исак потрясён его добротой, осознание, как его другу должно быть приятно, что в его жизни есть человек, воспринимающий его болтовню всерьёз. Он чувствует себя немного виноватым, что они с Эвой никогда так к нему не относились. — Серьёзно? — спрашивает Юнас, и Микаэль кивает. — Да, мне бы хотелось. Они подходят друг другу. Это здорово. Когда к ним присоединяются Эвен, Мутта и Адам и они направляются в следующий бар, решив сегодня устроить бар-хоппинг, вместо того чтобы сидеть в одном месте, Исак уже довольно пьян. Настолько пьян, что он несёт какую-то чушь о жёлтом рисе и «влиянии, которое они могли бы оказать на мир, если бы технология производства не была запатентована, Эвен», в то время как Эвен идёт рядом, обнимая его за плечи, и внимательно слушает. — То есть ты хочешь сказать, что капитализм препятствует положительной науке? — спрашивает он, когда Исак заканчивает свою тираду. — Ты слишком много времени проводишь с Юнасом. Исак смеётся. — Это правда, — соглашается он. — Хотя нет. Потому что я провожу всё своё время с тобой. Эвен лишь улыбается в ответ, гораздо шире, чем по мнению пьяного Исака заслуживает его комментарий, но он всё равно, не отрываясь, смотрит на него, потому что он мог бы смотреть на улыбающегося Эвена целый день, настолько это приятно. — Итак, — говорит Адам, внезапно появляясь позади Исака и Магнуса, стоящих посреди бара и спорящих о том, какие напитки заказать. Исак отчаянно пытается держать в уме содержимое своего бумажника. Когда Адам подходит к ним, то закидывает руки им на плечи, прикасаясь, как это всегда происходит в их компании, и Исак достаточно пьян, чтобы не возражать. — Как дела, парни? Что мы закажем? Шоты? Двадцать за двести? — Двадцать? — переспрашивает Исак. — Но нас всего шестеро пьющих. — Но сегодня пятница, друг мой. — Он прав, — кивает Магнус. — Мы уже так давно не напивались в сопли, чувак, давайте сделаем это сегодня. — Серьёзно? — Ага. Что ж… Прошло и правда много времени с последнего загула, и у Исака нет завтра никаких дел, и это и правда было бы прикольно, в кои-то веки забыть об осторожности, хотя он, вероятно, будет хреново чувствовать себя на следующий день. Но в результате он кивает. — Ладно, — говорит он. — Давайте сделаем это. — Ты согласен? — Да, согласен. Когда они снова оказываются в объятьях холодной норвежской ночи по пути в следующий бар, Исак убеждает себя, что это отличная идея нести Эвена на спине. Что ж, будем откровенны, в теории это выглядит лучше, чем на практике. — Ну давай, — говорит он смеющемуся Эвену, который стоит позади него, держа за плечи, но не запрыгивая на спину, несмотря на уговоры Исака. — Просто сделай это. — Ты же понимаешь, что я выше тебя? — Ты же понимаешь, что я сильный? Запрыгивай уже, трус. — Ладно, ладно. — Эвен продолжает смеяться, а Юнас и Мутта остановились неподалёку, ожидая их, в то время как Махди, Магнус и Адам ушли далеко вперёд, погрузившись в разговор. — Ты такой капризный, ты в курсе? — Запрыгивай! — Окей. Эвен запрыгивает, и Исаку удаётся его удержать, подхватывая ладонями за ноги, и грудь Эвена прижата к его спине, и внезапно Исак задумывается, не пытается ли он сам просто найти повод, чтобы прикоснуться к нему. Исак не идиот. Он знает, что они флиртуют, и он понимает, что одна из причин, по которой его тянет к Эвену во время их вылазок, — ему нравится, что с ним флиртуют, нравится, что это происходит так просто и ненавязчиво, и ни к чему не обязывает. И в то же время Исак осознаёт, что чувствует что-то более глубокое, чем раньше. Это чувство удивительно напоминает то, что он испытывал, когда впервые понял, что ему нравится Юнас, когда он осознал, что придумывает множество различных сценариев развития их отношений, когда признал, что хочет прикасаться к его плечу, или носить его одежду, или кепки. — Видишь, — говорит он, отмахиваясь от этих мыслей. — Всё получилось. — Ну да. Может, ты ещё и идти можешь? Исак фыркает. — Могу ли я идти? — повторяет он, словно смехотворно было даже предполагать обратное. Когда Эвен смеётся, звук раздаётся прямо у уха Исака, дыхание ласкает его ушную раковину, и ох… Исаку стоило подумать об этом прежде, чем так настойчиво приглашать Эвена на собственную спину. Он делает несколько шагов, потом останавливается. — Всё, я прошёл. А теперь слезай. Ты вообще-то тяжёлый. — Ну я очень высокий, — сообщает Эвен, а потом спрыгивает на землю, хватается за плечи Исака, чтобы удержать равновесие, и стонет, приземлившись. — Всё. — Отлично. Они добираются до бара, но там уже открылся гардероб, и за это требуют дополнительную плату, поэтому они снова выходят на улицу и направляются в другое место. Исак в любом случае не возражает. Выпитые ранее шоты по-прежнему заставляют его кровь кипеть, так что даже прогулка по улице кажется ему весёлым занятием. В следующем баре, где они оказываются, можно танцевать, там гремит музыка, а столики маленькие, и когда Исак усаживается за один, Эвен располагается рядом, и им приходится потесниться, и их бёдра соприкасаются, потому что места не так много, чтобы вместить их всех. Музыка настолько громкая, что нужно наклоняться друг к другу, чтобы её перекричать. Эвен наклоняется к Исаку, чтобы поговорить. — Как тебе эта песня? — спрашивает он, кивая в сторону небольшого танцпола, откуда раздаётся какой-то низкопробный рэп. Исак хмурится и качает головой. — Не нравится? — Нет. — Какой должна быть музыка, чтобы вытащить тебя потанцевать? — О, у тебя не получится, — отвечает Исак. — Я не танцую. У каждого есть свои рамки. — Серьёзно? — Ага. — Эвен пожимает плечами, но его глаза искрятся смехом, что одновременно заставляет Исака волноваться и хмуриться. — А что заставило бы танцевать тебя? — Да ничего особенного, — отвечает Эвен. — Габриэлла. Рианна. АББА? Он широко улыбается, произнеся последнее название. — То есть всё, что угодно, с ритмом? — Да. Потанцуй со мной? — Исак качает головой. — Ну же, Ис, потанцуй со мной? Всего под одну песню. Тебе понравится, обещаю. Блядь, это так заманчиво. Не сам танец, потому что вообще-то это правда, что Исак не танцует, но тот факт, что он мог бы так просто танцевать с Эвеном. Это бы означалось возможность быть рядом, иметь повод касаться его, его талии, его плеч, возможно, его волос, и Исак слишком пьян, чтобы волноваться из-за того, как сильно ему этого хочется. — Один танец, — говорит он, и Эвен лучится улыбкой. Один танец, а потом ещё один, потому что Эвен притягивает Исака к себе, обнимая за плечи, и Исак касается его талии, и их толкают друг к другу окружающие их люди, и Исак хочет, так хочет… Ох. Исак хочет его поцеловать. Он напился, поэтому он хочет поцеловать Эвена. Он его не целует. Хотеть сделать что-то, повинуясь порыву, и сделать это, чтобы потом разбираться с последствиями, — две разные вещи, и Исак никогда не мог себе позволить принимать неправильные решения. Поэтому он не целует Эвена. Но много об этом думает. Около четырёх утра Мутта и Магнус – последние кто ещё держался на ногах, — сдаются, и по дороге домой они отправляются в Макдональдс. Исак и Эвен вместе стоят в очереди, и Эвен делает заказ для них обоих. Когда они плюхаются за один из столиков, и яркий свет слепит их, они садятся рядом, а потом Исак вытягивает руки и роняет на них голову, потому что алкоголь почти полностью выветрился, и он начинает чувствовать дикую усталость. Теперь он мечтает лишь о том, чтобы оказаться в постели. Пока они едят, Эвен болтает с Магнусом, сидящим напротив, его голос звучит приглушённо. Они говорят о чём-то, что усталый мозг Исака отказывается понимать. Вместо этого он ест свою картошку, а потом переходит к порции Эвена, который шлёпает его по руке, но потом всё равно предлагает несколько ломтиков. Внезапно Исак понимает, что у него на голове снепбек Юнаса. Он даже не заметил, как это произошло, хотя обычно обязательно обратил бы внимание. Это странно. Он намеренно не думает об этом. Когда они добираются до трамвайной остановки, Исак уже с трудом держится на ногах, и он не собирался этого делать, но усталость настолько завладела им, что он наклоняется к Эвену и кладёт голову ему на плечо. — Ты в порядке? — спрашивает Эвен, поворачивая голову к нему, и он настолько близко, что его губы практически касаются лба Исака. — Проводить тебя домой? Мне кажется, ты сам не доберёшься. Исак фыркает, но его глаза по-прежнему закрыты, и это в какой-то степени портит эффект от наигранного возмущения. — Доберусь, — бормочет он. — Угу. В голосе Эвена сквозит изумление, и Исак бы закатил глаза, если бы мог, но в данный момент ему совершенно всё равно. — Но ты можешь проводить меня домой. — Окей. Эвен так и делает. Сначала они едут на трамвае, где Исак практически засыпает, снова положив голову Эвену плечо, а потом они выходят в холодное морозное утро и тащатся от остановки до его дома, и Исак, не задумываясь, приглашает Эвена зайти. Он ведь, должно быть, тоже чертовски устал. Исак не выгонит друга на улицу, если он легко может ему предложить место для ночлега. Они стоят в ванной, готовясь ко сну, зевают, чистя зубы, потому что Исак предложил Эвену последнюю новую щётку из недавно купленной упаковки, а потом они вместе падают на кровать Исака. Он отдаёт Эвену свою хорошую подушку, и вот они лежат, повернувшись на бок, глядя друг другу в глаза. Внезапно всё это кажется очень интимным, более личным, и Исак никогда раньше не чувствовал подобного, оказавшись в одной постели с кем-то из своих друзей. — Разве ты не устал? — шепчет Эвен. — Да. — Тогда закрывай глаза. Исак понимает, что, вероятно, пялится на Эвена. Когда эта мысль заставляет его улыбнуться, Эвен делает то же самое, и теперь Исак просто не может закрыть глаза и лишить себя возможности видеть это, правда ведь? — Закрой глаза, — повторяет Эвен, продолжая улыбаться. — Ну же, Исак. Исак слушается его. Закрывает глаза, улыбаясь. — Вот так, — голос Эвена пропитан теплом. Исак прислушивается к звукам, раздающимся с его стороны, к его дыханию, к шуршанию одеяла, к тихому вздоху, и продолжает улыбаться, потому что ему так хорошо. Он чувствует, что ему тепло, он расслаблен, он в безопасности. — Доброй ночи, Исак. Приятных снов. Эти слова кажутся Исаку настолько деликатными, что он снова открывает глаза. Эвен такой красивый, его глаза закрыты, лицо расслабленно, и волосы падают на лоб, и Исак изо всех сил сдерживается, чтобы не протянуть руку и не пропустить пряди сквозь пальцы, потому что ему кажется, они должны быть приятны на ощупь. Губы Эвена чуть приоткрыты, так, что он легко дышит ртом, словно уже почти заснул. Исак по-прежнему хочет его поцеловать. Он с удивлением осознаёт это, он немного поражён. Исак по-прежнему хочет его поцеловать. Ох.