История не знает конца

У Чонина, известного под псевдонимом Кай, остаётся десять минут эфирного времени, но поток сообщений от слушателей даже не думает иссякать. Ким зачитывает их, по сути, на автопилоте, на том же автопилоте комментируя — опыт даже позволяет не повторяться. — А следующее сообщение от Чжан Исина, — продолжает он, передав очередное поздравление — и осекается буквально на мгновение, заметное лишь ему самому. Тёзка? Или всё-таки?.. — Здравствуй, Кай. Пишу сюда, потому что совсем не знаю, как ещё связаться с дорогим мне человеком, — голос Чонина, уже увидевшего текст целиком, чудом не дрожит, — Я хочу, чтобы он знал, что я вернулся. И больше никогда не уеду, если он согласится меня выслушать и простить. Я снова работаю в той самой кофейне, надеюсь, он её помнит. И буду ждать столько, сколько потребуется. Сердце колотится, как бешеное. И лишь профессиональная привычка не позволяет дать слабину. — Что ж, Исин, надеюсь, тот, к кому вы обращаетесь, прямо сейчас слушает эту программу, — бодрым голосом вещает Кай, — Впрочем, я почему-то уверен, что он услышал вас и обязательно придёт. Эфир едва успевает закончиться, а Ким уже выбегает из дверей радиостанции, запрыгивая в первый попавшийся автобус. Конечно, он помнит эту кофейню, в которой прятался от дождя в тот дурацкий день, когда его в очередной раз не взяли на радио. А особенно помнит тёплого бариста с китайским акцентом, который угостил его бесплатным десертом и даже за столик подсел, чтобы поговорить и приободрить. Помнит, как ходил туда чуть ли не каждый день и как впервые решился проводить Исина до дома. Помнит, как однажды оказался у него в гостях — и узнал, что у губ Чжана шоколадно-кофейный привкус. Но особенно помнит тот день, когда прибежал в кофейню с радостной новостью о том, что на радио его наконец-то взяли, но увидел за стойкой лишь напарника Исина. Тот даже передал Чонину записку от старшего, в которой Чжан писал, что вынужден срочно вернуться в Китай и причины озвучить пока что не может. Да, Чонин помнит, каким горьким в тот день был вкус его любимого кофе, и какими безуспешными — попытки забыть китайца. И впервые за последние пару лет переступает порог злосчастной кофейни, желая высказать Исину все, что думает о таком обращении с людьми. Парень за стойкой поднимает взгляд, услышав шаги — и улыбается виновато, но светло, за мгновение обезоруживая этим Кима, застывшего истуканом и забывшего всё, что он хотел сказать. — Шоколадный латте? — тихо осведомляется Чжан. И Чонин понимает, что готов простить ему все эти годы, лишь бы видеть эту тёплую улыбку и ямочку на щеке. Лишь бы только Исин больше никогда не исчезал.