История не знает конца

Исин часто вспоминал слова отца о том, что любовь — самое тяжкое преступление, ведь она как ничто другое заставляет забывать о своих моральных установках. Вспоминал — и задумывался о том, насколько преступна его любовь. Ким Чонина назначили его напарником пять лет назад — на первое время, пока кого поопытнее не подберут. Вот только, когда время прошло, сработались эти двое так, что разлучать их никто не стал. А Исин даже себе признаться боялся, что ещё и влюбился по уши в парня — и боялся вплоть до того дня, когда Чонин и сам признался в своих чувствах, краснея так, словно он девица красная, а не один из самых суровых полицейских их отдела. Исин привык не бояться и верить в Чонина, когда тот лез на рожон в самых опасных заданиях. Он просто сросся с уверенностью, что Ким знает своё дело — а тот подкреплял её, улыбаясь ослепительно и ероша волосы парня с коротким и спокойным: «Будь начеку, Чжан». И Исин был. Выполнял от и до все поручения младшего, ставшего в их паре негласным лидером. Прикрывал, рискуя собственной жизнью, если требовалось — и плевать, что так не положено, иначе он просто не смог бы. Чжан вообще был готов пойти на многое, чтобы уберечь своего напарника. Вот только не уберег. Не смог в этот раз. Сидя на краю больничной койки, к которой оказался прикован Чонин, Исин чувствовал, как что-то в нем медленно и неумолимо рушится, заставляя чувствовать себя беспомощным, как никогда. И злился отчаянно на то, что не смог убедить младшего не брать это задание. Единственное, на которое Ким отправился без него. Единственное, заставившее Исина ненавидеть их работу. — Простите, офицер, — медсестра, заглянувшая в палату, заставляет Чжана вернуться в реальность — и заодно вспомнить, что в больницу он примчался прямо в форме. — Время посещения прошло. — Да... да, конечно, — глухо отзывается Исин и поднимается с места. Несколько секунд смотрит в любимое лицо, скрытое какими-то трубками, горько усмехается — и, резко развернувшись, быстрым шагом покидает палату. Что ж, если любовь — самое тяжкое преступление, то остальные преступления ему не так и страшны. И если для того, чтобы отомстить, придётся преступить мораль, закон и самого себя — да будет так.