История не знает конца

Минсок волнуется невыносимо, но знает, что должен решиться. Сегодня. Прямо сейчас. Потому что от чувств разрывается сердце, а от невысказанности рёбра почти ломает. Бэкхён, конечно, совсем не против зайти на чай — он вообще очень любит заходить в гости к братьям Ким, с которыми поладил, едва переехал в дом неподалёку. У него улыбка лучистая, смех заразный и в глазах лукавые искорки. Если честно, Минсок совсем не удивлён, что влюбился. Бэкхён сидит за обеденным столом, смеётся над шутками Чондэ, лучезарно улыбается Минсоку, хваля десерт, и сжимает чашку своими изящными пальцами, отчего у старшего сердце бьётся быстрее. Он знает, что Чондэ скоро нужно уходить: и вот тогда, оставшись наедине с Бэкхёном, Минсок наконец признается. И всё обязательно будет хорошо. Звонок телефона отвлекает от разговора, и Минсок торопливо покидает кухню, принимая вызов и мысленно проклиная начальника, которому вздумалось о чем-то расспросить в выходной день. Парень терпеливо даёт все нужные пояснения, и уже почти завершает разговор в тот миг, когда машинально бросает взгляд в сторону кухни — а через мгновение заходится в приступе кашля, прижимая ладонь ко рту и задыхаясь от увиденной картины. Потому что именно в это мгновение Бэкхён с искренней нежностью целует его брата. — Эй! Что-то случилось? — обеспокоенно интересуется начальник, которого Минсок слышит словно из тумана, убирая от лица руку и бессмысленно глядя на свои пальцы. — Всё в порядке, — хрипло лжет он в ответ, прикрывая глаза. Потому что смешанные с кровью лепестки роз, лежащие в его ладони — не то, что хочется видеть прямо сейчас. /// Бэкхён волнуется невыносимо, но знает, что должен решиться. Сегодня. Прямо сейчас. Потому что остаться наедине с Чондэ — нечто почти невозможное. Бёну действительно нравится ходить в гости к братьям Ким. И если сначала особым предметом его любви была выпечка Минсока, то со временем место в сердце стали занимать смешные истории и звонкий голос его брата. Голос говорящего по телефону Минсока почти не слышен, а это значит, что у Бэкхёна есть возможность сказать о главном. Вот только слова встают комом в горле — и потому, наверное, парень решается на отчаянное, но единственно верное. Резко поднявшись с места, Бэкхён нависает над столешницей, наклоняясь к непривычно растерянному Чондэ. Зарывается пальцами в волосы на его затылке, подаётся вперёд, прикрывая глаза — и целует так нежно, как только может, словно надеясь, что так парень сумеет понять его без слов. И тот понимает. Кажется, действительно понимает. А потому сидит неподвижно и мягко касается ладонями предплечий — лёгкое прикосновение ценой в несколько пропущенных ударов сердца. А в следующий миг Чондэ просто отстраняет его — и качает головой, виновато, но уверенно. Смотрит твёрдо и спокойно, говорит какую-то чепуху о том, что он Бэкхёну не пара, а тот не слушает даже, чувствуя себя идиотом — лишь выбегает из дома братьев Ким, едва чувствует катастрофическую нехватку дыхания. Только у порога своего дома Бэкхён падает на колени, заливаясь рваным кашлем, от которого раздирает горло. И поневоле заходится в тихих рыданиях, чувствуя прилипшие к губам лепестки ромашек. Точно такие же, как те, что вместе с кровью выплюнул на асфальт. /// — Всё будет хорошо, Минни, — Чондэ успокаивающе гладит брата по волосам, пока тот рыдает в подушку, — я ведь не ответил ему взаимностью. У вас всё ещё может получиться. Минсок бормочет что-то неразборчивое сквозь слезы, спорит отчаянно, а у Чондэ сердце кровью обливается и хочется заслонить брата собой ото всех бед. И уж точно не хочется быть их невольной причиной. А потому он с Минсоком сидит до последнего. Утешает, поддерживает, ставит поближе к кровати букет тюльпанов, что так любит старший, поёт колыбельную и даже ложится рядом, обнимая, чтобы согреть и успокоить. И даже справляется, потому что в какой-то миг Минсок всё же затихает и начинает засыпать, дыша тяжело и хрипло, словно в любой момент вновь начнёт кашлять. — Спасибо, Чондэ-щи. Я люблю тебя, — тепло произносит он перед тем, как наконец погружается в сон. — И я тебя люблю, — тихо откликается тот, продолжая гладить брата по волосам, а через несколько мгновений осторожно выбирается из его кровати, уверенно направляясь в ванную. Чондэ уже давно привык уходить сюда, едва горло начинает распирать набухающим бетоном. Ему уже даже не страшно. Он просто включает воду, позволяет себе расслабиться и долго, отчаянно откашливает лепестки тюльпанов, окрашенные в алый. Потому что любить брата — неправильно, потому что все равно нет шансов. И ребра ломает от невысказанности, но Чондэ знает, что никогда не решится. И сделает все, чтобы его любимый хен не страдал так же сильно, как сам Чондэ.