×ᅠ×ᅠ×
ㅤ ㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤ Сегодняшний неприветливый и хмурый Сеул приезжих встречает своей пасмурной погодой, холодным ветром и проливным дождем, словно вовсе и не желает видеть туристов и других людей. Но люди - те еще твари, раз привыкают абсолютно ко всему. Так происходит и сейчас: они просто достают свои зонтики и дождевики, отправляясь дальше в город. Чеён по возвращению в свой любимый и родной Сеул ощущает, как будто грудная клетка сужается до невообразимых размеров, сдавливая легкие, от необъяснимой тревоги. Не получается даже вздохнуть полной грудью, заставляя медленно задыхаться от духоты в промозглую погоду и недостатка кислорода в крови. А звук биения собственного сердца отдает в ушах. Чувство тревоги выедает душу похуже кислоты, вылитой на кожу. И боль просто невообразимая. Омега останавливается под козырьком у входа в здание аэропорта, прикрывает глаза и делает глубокий выдох, стараясь свое состояние стабилизировать. Оно не пугает, нет, оно всего-лишь вводит в заблуждение. - Что за чертовщина... Поганое чувство, которое я только совсем недавно смогла забыть. От снующих туда-сюда людей кружится голова и к подступает раздражающая тошнота. В горле стоит отвратительно вязкий ком, который сглотнуть не получается, как ни старайся. Она такси ловит рядом с аэропортом. Пожилой мужчина улыбается приветливо и помогает уложить чемодан в багажник, а затем уже и в машине отвлекает своими разговорами. Вот он говорит о политике, а затем тема резко сменяется - и теперь он с гордостью рассказывает молодой омеге о том, какой большой урожай ожидает его семья в этом году. Пак удивляется тому, как быстро довезли её до места назначения. А ведь ехали они достаточно тихо. Альфа замечает замешательство на лице девушке и улыбается лукаво, приговаривая простое: - Тише едешь, милочка, дальше будешь. - Вы правы, - улыбается Чеен и подает купюру гораздо больше, чем от нее требовалось бы, - сдачу оставьте себе, пожалуйста. Я молодая и деньги еще заработаю, а вы свое здоровье поберегите. Чемодан я достану сама, не беспокойтесь! Спасибо большое за поездку! - она благодарит мужчину и покидает автомобиль забирая из багажника свой чемодан без лишних проблем. Обещала ведь. Она останавливается напротив огромного здания, что буквально кричит о своей элитности. Этажей так много что нереально даже сосчитать, стоя на земле. Чеён впервые испытывает смешанные чувства и вдруг понимает, что всё её естество против подниматься на тот этаж и заходить в ту самую квартиру. Но омега не была бы собой, если бы каждый раз не переступала через саму себя.-ˋ × ˊ-
Чужая, но некогда родная, квартира встречает её необычной тишиной, словно в этом месте уже никто не живет больше года. Но привычная чистота почти до самого блеска разубеждает в обратном. Чеён минуты только решается пройти глубже в пентхаус, оставляя чёрные туфли на толстом высоком каблуке на полке, а после шагает на кухню. Омега успевает уловить чутким обонянием странный запах медикаментов, что буквально смешан с запахом альфы, это что-то новенькое. Девушка чувствует прекрасно, насколько тяжёлая атмосфера здесь стала. - Дженни? – она зовёт не громко, окликая младшую омегу и плутая по квартире, не находя Ким. Та, наконец, подает голос, и Пак находит её в гостиной. От её взгляда не укрывается, что омега впервые за время их знакомства встречает её в водолазке и джинсах – минимум открытой кожи – и это только сильнее настораживает. - Привет, онни ! – улыбается девушка, но моментально замечает, что Чеён прямо сейчас напряжена словно натянутая до предела струна, - что-то не так? – осторожно интересуется Дженни и ментально ощущает как вступает на тонкий лёд. - Ты никогда раньше не звала меня так, - выдыхает Чеён и взгляд поднимает, чтобы осмотреть гостиную, - правда если только нигде не успела накосячить, - последнее получается сквозь зубы. Пак внимательного взгляда с Дженни не сводит и изучает мельчайшие признаки изменений, которые увидеть можно только когда присмотришься. И Чеён не понимает совсем откуда могла взяться эта болезненная худоба, искусанные бледные губы, темные круги под глазами, дёрганные движения и подозрительно расширенные зрачки. И, чёрт возьми, это поднимает внутри рыжеволосой необъяснимую бурю ярости, которую старается усмирить здравый смысл, нашёптывая: «Не выдумывай, возможно, она просто приболела». Но и он капитулирует в тот самый момент, когда Дженни подтягивается и Чеён взглядом цепляется за живот под задравшейся водолазкой. И то, что она видит – не оставляет ничего от томительного ожидания этой встречи. - Снимай, - рыкает Чеён грозно и утробно, напоминая дикого льва, который вот-вот и накинется на свою добычу, раздирая ее в клочья. Ким съёживается, но приказу подчиняется, не смея перечить, и снимает несчастный предмет её одеяния. Омега стоит на месте как вкопанная, взглядом цепким скользя по ярким сине-бордовым засосам и грязно-фиолетовым синякам на бледном и теперь уже слишком худом теле, когда-то, её детки. -Ты была с альфой, - она даже не спрашивает, а попросту обрушивает слова-обвинения на хрупкие плечи Дженни, которая голову втягивает в них и выглядит совсем крошечной. Пак ловит себя на мысли, что девчонку совсем не жаль, разве что чуть-чуть. Но вся жалость пропадает моментом стоит только ей заметить синяки на внутренней стороне сгиба локтя. Чеён срывается с места, чтобы через пару секунд оказаться рядом с Дженни и схватит ее руку, вытягивая так, чтобы можно было сполна оценить красноречивую картину, которая скажет все за младшую омежку. А Ким всхлипывает тонко и жалостливо. - Дженни… Какого черта? Почему? – разочарованно шепчет Чеён и смотрит пустым взглядом в темные глаза, у Дженни сердце разрывается от этих глаз, что смотрят с необъятным разочарованием, - что тебе, блять, в жизни не хватало, что ты рискнула и связалась с наркотиками? Девушка с какой-то едва заметной брезгливостью руку чужую отталкивает и подходит к панорамному окну. Она закрывает глаза и медленно считает до десяти, стараясь себя успокоить. Но тихий и немного хриплый голос Дженни убивает зародыш мнимого спокойствия своим отчаянием и виной, которыми пропитан ее взгляд. - Чеён… Я не хотела, правда. Я не сама, - она громко хныкает и поджимает губы, - я обещаю, нет, клянусь, что больше никогда не буду принимать, только будь со мной. Слышишь? Я умоляю, просто будь со мной, ведь я… Но рыжеволосая, охваченная отчаянием, словно и не слышит просьб Дженни, что пытается ухватить за последнюю возможность все исправить. В конце концов, у Ким чувства были, есть и будут. Никто их не сможет вырвать из её сердца. - Да как ты не понимаешь, глупая? Однажды попробовав и начав принимать стабильно - слезть с иглы уже не сможешь, - с болью выдыхает омега, поворачиваясь лицом к младшей, - тебя будет ломать так, как тебе и не снилось, - обреченность, которой пропитан голос Чеён, выбивает весь воздух из легких младшей, которая наблюдает не без удивления в грустных глазах за тем, как Пак опускается на колени перед ней. Дженни нижнюю губу кусает до того сильно, что та покраснела и теперь болезненно пульсировала. Внутренности обжигает то пламя состоящее из чувств к Чеён, что сейчас её обнимает за талию и своё лицо прячет в обнажённом животе. Младшая терпеть не может ощущение чего-то мокрого на своей коже, когда понимает что это всё - обжигающие слёзы обиды и боли срывающиеся с ресниц старшей. Дженни ее плечи сжимает в руках слабо и плачет вместе с ней, сожалея, что причинила ей такую душевную боль. Сожалеет, что повелась на красивые сказки и слова такого гнилого человека, как Ву Ифаня. - Он ведь был тут недавно? - вопрос звучит так же громко, как и неожиданный раскат грома среди ясного неба, - концентрация запаха слишком сильная, - она отстраняется и морщится, на что Дженни взгляд потупила, - прости иди и прими душ, чтобы хотя бы притупить этот мерзкий аромат, - устало шепчет старшая, а Ким даже не смеет ей противиться. Не сейчас, и никогда вообще. Когда дверь в ванную закрывается, щёлкнув замком, Чёен поднимается на ноги и вытирает с щёк чёрные уродливые разводы от туши, производители которой обещали стойкость 24-часа. Она цыкает недовольно и хмурится: запах, что закрепился на теле Дженни она узнает где угодно. Тот, кто некогда сбежал, поджав хвост, решил поднять революцию. И, к сожалению, она не была подавлена на корню и ублюдок успел так много завоевать, что у Чеён, кажется, больше не осталось того, за что можно было бы бороться. Пак перебирается на кухню, где готовит себе и Дженни лёгкий перекус. Она ждёт младшую примерно полчаса, когда та выходит из ванной распаренной и до ужаса мягкой и уютной. Такой нужный румянец на чужих впалых щеках возвращает в те времена, когда не было никакого Ву Ифаня и в помине. - Садись и ешь, на тебя смотреть страшно и больно, - нарочито небрежно хмыкает Чеён и отпивает из своей (когда-то) чашки кофе, - мне нужно будет отлучиться по делам на пару часов плюс-минус, но я к чему это... Ты справишься без меня? - она заглядывает в глаза Дженни, в которых читает стойкое и уверенное "да", но все равно хочет слышать это. - Да, постараюсь. Но если только с тем условием, что ты обязательно вернёшься... - Я вернусь. Обещаю, просто подожди немного, - просит Пак и кофе выливает в раковину, ставя чашку недалеко от плиты - символ оставляет своеобразный. Она подходит к Дженни и лицо ее обхватывает руками, заставляет себе в глаза смотреть, - я обещаю, только ты дождись меня. Безмолвная клятва с обеих сторон скреплена мягким касанием губ, не больше и не меньше. Это даже не был полноценный поцелуй, но отчего-то вот такой способ закрепления оставил гораздо больше надежд у каждой из омег.-ˋ × ˊ-
Чеён впервые в жизни ненавидит себя так сильно, что хочется сделать какую-нибудь пакость в виде новой тату на самой чувствительной части тела, чтобы болела и жгла адским огнем, выжигая мышцы и кости, или же оставить глубокий порез, чтобы рана гноилась и напоминала ей о своих же ошибках, которые она могла, но не предотвратила. Она во второй раз за последние пару лет начинает курить, хоть и обещала Дженни, что больше не прикоснется к сигаретам. Но всё это назло младшей, потому что глупый и несмышленый ребёнок нарушил свое некогда данное старшей обещание. Перед глазами всё ещё стоит картинка, где чужие любимые руки на сгибе локтя усеяны мелкими точечными синяками. Не выходит из головы и памяти надломленный голос и расширенные зрачки. - Ты куришь, - констатирует очевидный факт Джису, присаживаясь рядом с Чеён, которая своего взгляда не сводит с линии горизонта, где солнце начинает садиться, освобождая небосвод ночному светилу. И такое ощущение, что она вообще не реагирует на присутствие недавно подошедшей девушки. - А куришь ты крайне редко, Чеён, - грустно выдыхает старшая омега и обнимает свои колени руками, укладывает голову на них. Она наблюдает за тем, как Пак выдыхает густой клубок табачного дыма, что взмывается вверх и медленно растворяется, не оставив после себя и ни следа. - Ты слишком хорошо меня знаешь, Джису, - по-доброму улыбается девушка, туша окурок о подошву своих ботинок, - у меня так много дел, что я даже не знаю с чего начать, - выдыхает почти потерянно с горькой усмешкой на пухлых губах, переводя взгляд на красивый профиль своей подруги. - Обычно нужно начинать с самого сложного, но необходимо держать себя в руках, чтобы не натворить ещё больше проблем, - философически замечает Джису, - но, Чеён, пожалуйста, не натвори глупостей. Ведь ты мне так дорога, - тихим шёпотом, но так, чтобы слышала младшая. Пак как в замедленной съёмке наблюдает за тем, как Джису к ней придвигается ближе и обнимает крепко, позволяя положить подбородок себе на плечо. И улыбка на губах младшей вдруг расцветает сама по себе, потому что объятия Джису всегда были тёплыми и нежными. Они всегда были пропитаны материнской любовью, которой сама Чеён лишилась слишком неожиданно. Но то, как обнимает Ким, напоминает прощание, словно она предчувствует долгое расставание. - Обязательно. А пока отправляйся к Дженни и пригляди за ней, хорошо? - просит тихо Чеён, прикрывая глаза. Джису кивает и поднимается со своего места, уходя, чтобы выполнить отчаянную просьбу своей старой подруги. А Чеён впервые ощущает душевный холод, когда более чужие объятия не согревают. Она достает из кармана куртки телефон и набирает один из номеров по памяти, после чего прижимает гаджет к уху. Она ждет буквально один гудок, когда они прекращаются и их сменяет мужской голос с американским акцентом. - Привет, Тайлер. У меня для тебя с Джоном есть одно важное дело за очень выгодную плату. Что скажешь? - она крутит в руке зажигалку расслабленно, - в таком случае ждите адрес места встречи смс-кой. До скорого...-ˋ × ˊ-
Дженни ощущает мороз, который бежит по коже, когда входная дверь хлопает и слышит голос Ифаня, который сквозит неожиданным раздражением и злостью. Это заставляет девушку натянуть привычную маску отстраненности от всего на свете. - Какого чёрта здесь так воняет той сукой? - чужие слова о любимом человеке бьют в солнечное сплетение, не оставляя воздуха в лёгких. Но она едва успевает удержать маску холодности, - я тебя спрашиваю! - альфа срывает на угрожающий рык, когда сжимает хрупкое запястье, заставляя обратить на себя внимание. Он видит чужие глаза, которые смотрят с неожиданным вызовом и непокорностью. И это поднимает изнутри целую бури, драконя зверя, которому нужна от этой омеги лишь покорность и подчиненность. - Ты... Блять, как я сразу сам не догадался, - усмехается он ядовито, - что, птички, спелись уже, м? - тянет он обманчиво мягко и дёргает неожиданно грубо и резко Дженни за руку, заставляя её рёбрами столкнуться с острым краем столешницы. Омега срывается на болезненный скулеж, жмурясь от боли сильной. - Дрянь, - выплёвывает оскорбление прямо в лицо Ким, которая смотрит на него своими тёмными глазами. И Ифань так сильно ненавидит этот взгляд, где читается откровенный вызов и мятеж, - я от неё не оставлю и следа. Сотру в порошок! - и Дженни не смеет усомниться в словах Ву, который своё слово держит. Особенно, когда это касается его врага - Пак Чеён. - Нет! Не смей! - вскрикивает Ким и цепляется за ткань воротника рубашки парня, не позволяя отстраниться, - не трогай её. Я тебе принадлежу, так что тебе ещё надо? - она всхлипывает и старается найти ответ в глазах чужих. Но там всепоглощающая ненависть и темнота, которые топят в своей грязи каждого, кто посмеет себе такую дерзость. - Нет, крошка. Я должен обладать тобой не только физически, понимаешь? - он скалится гадко, - пока есть семя раздора - есть и духовное сопротивление, - он урчит довольно, когда вгрызается грубым и животным поцелуем в мягкие искусанные губы. Дженни плачет, больше не сдерживаясь. Она не понимает, как именно этому человеку удается каждый раз её душу вывернуть наизнанку и ко всему прочему - потоптаться по ней сильно и долго. Омега вырывается из рук, которые давно не вызывают ничего, кроме как отвращения и боли внутри. Но что она, хрупкая девушка, против сильного и статного парня, которого подпитывает её же боль? Ему ничего не стоит, чтобы скрутить девчонку ради собственной выгоды. Он упивается болью слабой и ему совершенно не стыдно, когда распахивает чужой халат, для себя открывая полный доступ к телу, которое принадлежит теперь только ему. Но не душа... И этот факт только сильнее убивает и злит Ифаня, который не скупится на грубые и властные движения, используя безвольное тело в своих же интересах. Ему плевать на чувства Дженни, которая кусает губы и плачет тихо. Альфа рычит длинные волосы сжимает у самых корней, дёргая сильно. И добивается хоть какой-то реакции - сдавленный вскрик от боли. И даже вот такие звуки вызывают удовлетворение зверя, который облизывает довольно и сладко. Дженни взбрыкивает и старается чужую руку оттолкнуть, когда Ифань достает до ужаса знакомые таблетки и насильно пропихивает ей в рот. Рот зажимает и нос, лишая возможности дышать, практически заставляет проглотить и только потом отпускает, позволяя откашляться и вдохнуть пару раз спасительный кислород. Но не больше, потому что вбиваться начинает в напряженное тело быстрее и грубее, вырывая из груди омеги сдавленные стоны. И, Боже, какие же они мелодичные, когда пропитаны болью и отвращением к тому, кто совершает насилие над хрупким телом, и к той, что принимает это всё в силу своей слабости природной. Он кусает в плечо, в метку, когда входит в жаркое и тесное нутро омеги как можно глубже, и кончает, содрогаясь крупно от удовольствия. Девушка, словно предугадывает желания и мысли парня, старается из под него выбраться или хотя с члена соскользнуть пока не поздно. - Лежи, сука, - рычит раскатисто Ву, и прижимает ее своим телом к твёрдому кухонному столу, позволяя сцепке произойти. Он улыбается самодовольно и слёзы солёные слизывает с чужих щёк, улавливая призрачную сладость этих самых слёз, - никуда ты теперь от меня не денешься. Ты моя. И чужие слова для Дженни подобно пожизненному приговору. Смертная казнь звучит гораздо лучше. ㅤㅤ ㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤ×ᅠ×ᅠ×
ㅤ ㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤ