* * *
Место преступления скрывалось на каких-то сомнительных задворках: не то традиционный район с чистенькими белыми домиками, не то маргинальные трущобы с баром «Соленый пес» и заброшенными складами. Сэм только хмыкнул на претенциозное название и выбрался из Импалы, плюнув на формальности и оставив пиджак в салоне. А Дин может париться, сколько влезет. Небольшой участок газона, обнесенный желтой лентой, выглядел еще более обыденно, чем труп: подросшая трава, несколько пустых бутылок, очевидно, вывалившихся из стоявших здесь же мусорных бачков — вот и все. Сэм включил фонарик, хотя сомневался, что они тут что-то найдут, да еще и по темноте. Но раз уж они приехали, надо попытаться. — ЭМП молчит, — бросил Дин, обследующий противоположный конец участка. — А сера если и была, ее всю смыло. Луч фонарика высветил несколько темных пятен, как раз возле бачков. Сэм наклонился, чтобы рассмотреть их поближе. Кровь — уже почти размытая дождем и впитавшаяся в землю. Сэм невольно провел рукой по губам, но вовремя вспомнил о свидетелях и притворился, что чешет затылок. — Блох подцепил? — прошептал Дин практически у него над ухом. — Кстати, собачьих следов нигде нет. Сэм чуть подпрыгнул. — Твою ж… Обязательно было подкрадываться? Тут следы крови. — Да, в отчете про них упоминалось. — А еще упоминалось, что это не кровь жертвы и что совпадений по базе данных нет. Но это не значит, что мы не можем ее проверить своими средствами. — Сэм вытащил из кармана брюк резиновые перчатки и аккуратно собрал в пакет испачканную траву. — Отличная идея, — похвалил Дин и повернулся к Келли, со скучающим видом стоящей возле Импалы. — Думаю, мы закончили, офицер. Вас подбросить до участка или куда-то еще? — Да, до участка, мне нужно забрать машину. И можно просто Келли. Когда они сели, Дин со значением глянул на Сэма и едва заметно повел бровью в сторону Гейл. Намек был ясен, и Сэм, мысленно вздохнув, развернулся. — Скажите, Келли, а почему шериф Волленски настаивает, что это было нападение собак, если на это ничего не указывает? Келли прикусила губу: было заметно, что тема ей не очень-то нравится. — Не поймите меня неправильно, меньше всего я хочу жаловаться на начальство… но ему так проще. В смысле спихнуть убийство на службу по отлову животных, и пусть у них голова болит. К тому же, все жертвы… ну вот Гарри Беллс, например, был старым пьяницей. — То есть не самым уважаемым членом общества. — Сэм понимающе кивнул. — Да. А до этого было двое чернокожих. — Келли посмотрела Сэму в глаза. — Знаете, тут до сих пор судят о людях по цвету кожи, и если цвет… не тот, относятся предвзято. Думаю, для шерифа Волленски это было все равно как если бы стая задрала пару бродячих котов. — Ясно, — ответил Сэм после паузы. — Но теперь-то ему придется попотеть. Дин фыркнул: — Он и так… — Дин замолчал, и Сэм мысленно закончил за него: «потеет как свинья». — А что скажете про мадам Руфь? Мы слышали, она продает какие-то амулеты. Келли закатила глаза. — О да, «достойную защиту для достойных». Она толкает свои побрякушки, так называемые «обереги от дьяволова отродья», направо и налево, причем, заметьте, только белым. Старая шарлатанка. Да вы и сами убедитесь, если зайдете в ее магазин. Но какое отношение это имеет к убийству? — А мы спросим у нее, почему ее амулеты дали маху, — Дин, не отрываясь от дороги, вынул из папки с делом фотографию и повернул ее сперва к заднему сидению, а потом к Сэму. Это было фото с крупным планом головы и груди Гарри Беллса. И из-под распахнутого ворота его рубашки выглядывала уже набившая оскомину зверская рожа.* * *
Вокруг было темно. Темнота дышала и шипела на разные голоса, втыкая багровые сполохи в непроглядный мрак. «Ты наш, наш, нашшш…» пела тьма, и в руку ложилась острая сталь, — не прекращая муку, нет, но переиначивая ее, превращая в изощренную радость от мастерски сделанного, от песней вливающихся в уши криков и от почти оргазменного осознания: это не ты. Не ты корчишься на дыбе. — Дин, Дин, проснись! Дин вскинулся, одновременно распахивая глаза и рывком выхватывая из-под подушки нож. Никого и ничего. Обычный номер с натужно гудящим кондиционером и Сэм, повернувшийся к нему, едва не сваливающийся со своей кровати. Во взгляде — тревога, руки комкают простыню. — Я нормально… — прохрипел Дин, откидываясь на спину. Ну, сегодня хотя бы удалось немного поспать. Обычно тьма прокрадывалась в сновидения, едва он успевал закрыть глаза. Вообще, Дин ждал, что после всей этой «собачьей» темы его всю ночь буду терзать фантомные когти. Но нет: ни встретившая их на въезде стая, ни рассказы шерифа ничего такого не всколыхнули. Что лишний раз доказывало: зря они парятся. Это точно не Адские Гончие. Скорее всего, как и предполагает Волленски, одичавшие псины, которым поможет только заряд дроби. Впрочем, упомянуть про них Бобби будет не лишним. Пусть проверит, мало ли, может, тут какая-нибудь аномальная зона с повышенной плотностью выходцев из Ада. Осознав, что ход мыслей он как будто спер у Сэмми и что по крайней мере один выходец из Ада в Гринвуде точно обнаружится, хоть обпроверяйся, Дин откинул собственную пропитавшуюся потом простыню и прошлепал к мини-холодильнику, куда они с Сэмом предусмотрительно затолкали бутыль с минералкой. Напившись и окончательно проснувшись, Дин прихватил сигареты и спустился на заранее разведанную террасу в задней части отеля. Жизнь в разъездах приучила, что отношение к курящим может разниться буквально в соседних зданиях, так что он предпочитал не рисковать. Кроме того, Сэм не любил табачный дым, пускай никогда этого и не показывал. На террасе горел одинокий фонарь, свет которого едва пробивался сквозь тела и крылья облепивших его ночных мотыльков — огромных, размером чуть не с воробья, и вроде бы даже мохнатых. Дин закурил, облокотился на перила и уставился в смутно угадывавшийся куст жимолости. Сейчас было посвежее, чем вечером, но воздух все равно остался густым и застоявшимся, и казалось, будто им невозможно как следует надышаться. Позади скрипнула дверь. — Вам тоже не спится? — На террасу вышел Густав; в семейных трусах и растянутой майке он больше напоминал какого-нибудь рэднека, а вовсе не респектабельного дворецкого, которым его, очевидно, хотела видеть мать. — Не возражаете, если я присоединюсь? Дин повел рукой, словно показывая, что терраса большая и всем места хватит. Густав подошел к опорному столбику и жестом фокусника извлек из-за него жестяной портсигар и консервную банку, до половины наполненную бычками. — Иногда мама проявляет поразительную избирательную слепоту, — с улыбкой пояснил он Дину, с интересом следившему за его манипуляциями. — И суеверие, — Дин кивнул на болтающийся на волосатой груди Густава амулет. Тот опустил взгляд и тихонько хмыкнул: — Наслышаны уже? «Достойная защита для достойных», прям как будто в старые времена вернулись. Мне-то что, с меня не убудет, если я ради маминого спокойствия нацеплю эту побрякушку, а многие всерьез верят. — Старые времена? — зацепился Дин за странную фразу. Густав кивнул. — Местный, скажем так, колорит. Когда тут всем заправляли Гейлы, это было чуть ли не девизом города. Достойная жизнь для достойных, вроде того. Понятно, что под достойными подразумевались белые, в пятидесятые это было сплошь и рядом, но у нас тут даже был филиал ку-клукс-клана, причем не из последних. Никто про это не говорил, но все знали — чуть ли не перемигивались на улицах, как школьники какие-нибудь. Встречались на болотах: колпаки, факелы, ритуалы всякие — не хуже масонской ложи. Быть принятым считалось почетным. Потом политика сменила курс, и все угасло, но, знаете, как это бывает: когда половина города разделяет определенные убеждения, дети впитывают их с молоком матери. На словах все толерантные до тошноты, а ковырни поглубже… Да и поговаривают, что верхушка как обделывала свои делишки, так и продолжает, просто прикрытие сменила. — А вы это все откуда знаете? — Дин не скрывал любопытства. Да и полезно было узнать о местных побольше — часто бывало, что именно такая вот небрежная, ни к чему не обязывающая болтовня в итоге помогала раскрыть дело и поймать чудовище. Густав пожал плечами и стряхнул пепел за перила. — В молодости интересовался историей города. Из публичной библиотеки, понятно, все изъяли, чтобы не бросало пятно на репутацию, но если покопаться в архивах, можно узнать много разного. И… — Густав затушил окурок в банке и достал новую сигарету, — у мамы на чердаке стоит сундук, набитый листовками, а сверху — белый балахон. Так-то она тоже «сменила курс», потому что это выгодно для бизнеса, но, кажется, до сих пор надеется, что все опять вернется. — Вы не боитесь мне все это рассказывать? Про свою мать. — Дин прищурился. — Боюсь? — Густав цинично хохотнул. — Я бы сказал, что надеюсь, но оснований для обвинения не наберется. И потом, готов поспорить, тут у всех такие сундуки по чердакам стоят. Весь город в суд не потащишь. Дин как-то вдруг осознал, что этот тучный и податливый с виду человек, скорее всего, действительно собирал компромат на собственную мать, пусть та хоть сто раз была расисткой и почти наверняка — домашним тираном, и ему стало неуютно. — Спасибо за компанию, — сухо поблагодарил он, бросил бычок в заботливо подставленную банку и вернулся в номер. Разумеется, в оставшиеся часы снова заснуть так и не удалось, но Дин все равно упрямо лежал в ожидании рассвета, который можно будет официально посчитать началом нового дня и с чистой совестью заняться делом. Он и сам не знал, почему так поступает, почему продолжает делать вид, что все в порядке, хотя Сэм уже все знает. Или это не ради Сэма, а ради себя?* * *
Утро успехов не принесло. Ни ритуалы, найденные Сэмом, ни те, что подсказал Бобби, ничего не показали. Кровь с места преступления была самой обычной, человеческой. Амулет тоже не был похож ни на один из символов и оберегов, которые они успели просмотреть в книгах, — вернее, напоминал сразу несколько широко известных, слепленных безо всякой системы. Единственным светлым моментом стало появление Густава с подносом, на котором красовался завтрак: омлет с беконом, свежие булочки с джемом и кофе. Дин несказанно удивился, поскольку точно помнил, что заказывал номер без завтрака, не говоря уже о доставке, но Густав заверил, что это за счет отеля, подарок от мамы бравым блюстителям порядка (а на самом деле, как шепотом признался он, потому что они первые постояльцы за месяц). От халявы отказываться было глупо. — Похоже, вендигоцид отменяется, — усмехнулся Дин, покончив с едой и откинувшись на спинку стула. Он отхлебнул кофе, с каждой секундой ощущая, как по телу разливается пресловутый «заряд бодрости». — Ну что, скатаемся до свидетельницы и в тот магазин? Сэм, у которого под глазами залегли тени, как будто это он полночи не спал, молча кивнул. По дороге Дин пересказал ему то, что узнал от Густава ночью, и Сэм не выказал ни малейшего удивления. — Таких случаев сколько угодно. Взять хотя бы то дело с твоей бывшей… Ну… — Я помню, — отозвался Дин, сворачивая на тихую улочку, где жила свидетельница. — Зато понятно, почему у них за месяц погибло двое жителей, а никто даже не шелохнулся. Свидетельница — миссис Везенерс, «можно просто Аманда» — встретила «агентов» приветливо и с готовностью согласилась ответить на все вопросы. Кроме самой свидетельницы в доме был ее муж, щеголявший загипсованной рукой, и дочь — из тех, за которых могут посадить, потому что на лице и сиськах у них написаны все двадцать лет, а в метрике — максимум пятнашка. Муж сразу же услал дочку на кухню за ледяным чаем, а сам остался греть уши. Видимо, чтобы потом за пивом хвастать приятелям, как общался с агентами «аж из самого Бюро». — Мы бы хотели задать… — привычно начал Сэм, но Аманда его перебила: — Это был такой ужас, такой ужас… — Она поднесла к глазам бумажный платочек. — Я возвращалась домой после заседания книжного клуба — мы всегда заседаем по четвергам, а в этот раз задержались, потому что обсуждали «Степфордских жен», затронули тему маленьких городков, даже почти решили организовать Женскую Ассо… — Дин выразительно кашлянул, Аманда запнулась, покраснела… и продолжила так же бойко: — В общем, я возвращалась поздно и увидела борющихся людей. Там неподалеку бар, поэтому я не удивилась. К тому же у меня есть шокер — Джеймс подарил. — Муж свидетельницы довольно крякнул и надулся от гордости, точно речь шла, по меньшей мере, о кольце с увесистым бриллиантом. В этот момент из кухни показалась дочка с уставленным стаканами подносом. — Агнесс, тебя только за смертью посылать! — возмутилась Аманда. — Резаный лимон закончился, — огрызнулась девушка. — Ну-ну, не бузи, детка, — Джеймс усмехнулся и здоровой рукой шлепнул дочь по заднице. Та подпрыгнула чуть ли не на метр и отошла от отца подальше, где и застыла, переминаясь с ноги на ногу. — Агнесс, иди к себе и делай уроки! — велела Аманда. — С подростками всегда столько хлопот, — сказала она, обращаясь к братьям, и улыбнулась, не разжимая губ. Джеймс медленно проводил дочь взглядом, отвернувшись, лишь когда по лестнице загрохотал частый топот. Дин никогда не был ханжой, да и традиции в семьях могут быть самыми разными, но тут его едва не передернуло. Тем временем Сэм попытался вновь вернуть разговор в нужное русло. — Итак, вы увидели дерущихся, а потом? — Потом один из них поднялся, а второй остался лежать. И этот поднявшийся был закутан в какие-то тряпки, словно изображал привидение на Хэллоуин. Но голова у него была открыта. И он побежал ко мне. — Свидетельница снова всхлипнула, на этот раз куда натуральнее — было заметно, что пережитое действительно ее потрясло и напугало. — Я так растерялась… забыла про шокер… а он просто пробежал мимо. И у него было такое лицо… — Внезапно свидетельница выпрямила спину и в упор уставилась на братьев. — Такого не должно существовать. Это был сам Сатана, клянусь вам! Не знаю, что случилось бы со мной, если бы не защита. — Она нервно царапнула грудь, где на одной цепочке с крестиком болтался дурацкий амулет. — То есть на первый взгляд убийца был похож на человека? — уточнил Дин. Свидетельница кивнула. — Со спины — вылитый. Но лицо… — Спасибо за информацию, вы нам очень помогли, — выпалил Дин, предвидя очередной виток причитаний про дьявольское отродье. Уже на крыльце, таком же облупившимся, как и все в этом городе, невзирая на мазки свежей краски, Дин обернулся и, сам не зная почему, мстительно брякнул: — Кстати, у убитого тоже был амулет. Так что на вашем месте я бы ему не особенно доверял. Позже, в машине, до него дошло, отчего он так среагировал на Джеймса, его шлепок и его взгляд. Потому что точно такой же взгляд был у Аластора — взгляд хищника, наметившего жертву и точно знающего, что ей не скрыться. — Негусто, — прокомментировал Сэм, когда они выбрались в центр Гринвуда. — Но хотя бы ясно, что этот случай и те два нападения не имеют ничего общего. Дин, может, это вообще не по нашей части? — Проверим магазин, потом будем решать, что делать дальше, — ответил тот, паркуясь перед магазинчиком, чью витрину украшал хрустальный шар. Дин был готов заложить свой пистолет, что это и есть заведение мадам Руфь. Ну или тут принято украшать хрустальными шарами булочные. Над дверью звякнул колокольчик, и они вступили в царство палочек-вонючек, деревянных идолов, ловцов снов и всяких побрякушек. Черт, тут было даже чучело крокодила с красными глазами-стекляшками и приоткрытой пастью, в которой сверкали белизной острые зубы. — Чем могу помочь, господа? — пропело глубокое контральто, и из-за прилавка выплыла тетка в черном парике и цветастом балахоне с рукавами до пола. Раскрашена тетка была так, что Рональд Макдональд обзавидовался бы, а на шее у нее болталась целая коллекция разных побрякушек. Было даже нечто, напоминающее серебряную пулю. — Нас интересуют защитные амулеты, — быстро сориентировался Сэм. — Нам сказали, что вы продаете обереги от болотного чудовища. — И он ткнул пальцем в свисавшие со столбика рожи-кулоны. Тетка — очевидно, та самая мадам Руфь — расплылась в оскале, не уступавшем крокодильему, и скользнула к ощетинившимся перьями страшилищам. — О да, я предлагаю самую лучшую защиту, — она сдернула пару кулонов, — Достойная защита для достойных — и с гибкой системой скидок. Два по цене одного — как вам? Все сертифицировано и экологично, только натуральные материалы, ручная работа… Сами потрогайте! — Мадам Руфь пихнула амулеты в руку Сэма. — Ну? Чувствуете, какая энергетика? Отвернувшись к витрине с черепами (вызывающе пластиковыми), Дин незаметно включил измеритель ЭМП. Глухо. Он поймал вопросительный взгляд Сэма и покачал головой. — Мы подумаем, — сказал Сэм и вытянул руку, чтобы опустить амулеты на прилавок. — Вот вы где! — снова звякнул колокольчик. — Я так и думала, что вы здесь. В магазин вошла Келли, и Дин безо всякого измерителя ощутил мгновенно возникшую «энергетику». Ей-богу, если бы эта мадам Руфь не была обыкновенной шарлатанкой, над бедной Келли уже бы вилась черная воронка или что похуже. — А знаете, я передумал, — вдруг заявил Сэм. — Давайте ваш амулет. Он прекрасно подойдет для офицера Гейл, у нее как раз опасная работа. Мадам Руфь открыла было рот, но Сэм ловко сунул ей под нос удостоверение, и она заткнулась. Совсем. Только скривилась так, будто сожрала целую лимонную плантацию. Дин даже испугался, что у нее грим треснет в стиле старины Фредди Крюгера, но ничего, обошлось. Мадам молча пробила на кассе чек, молча упаковала кулон в пакетик с красочной бумажкой (звезды и символы; шрифт можно разобрать разве что нахлобучившись до бровей) и едва ли не швырнула покупку Келли в лицо. — Ну и к чему был этот цирк? — спросила Келли в один голос с Дином, когда они вышли на улицу. — Хотел получить «свежий» амулет, — признался Сэм. — Вы ведь не против? — Ума не приложу, зачем вам это нужно, но, конечно, забирайте. — Келли с такой скоростью избавилась от пакетика, словно в нем были споры сибирской язвы. — Как продвигается дело? — Мы отрабатываем разные версии, — уклончиво ответил Дин. — Опрашиваем жит… Он осекся. Напротив и наискосок от них, на углу центральной площади, располагалась церковь. Самая обычная церковь, каких тысячи и тысячи по всем Штатам. Когда они ехали сюда, там никого не было, но сейчас на крыльце стоял седой человек в костюме священника и подметал ступеньки. Тоже, в общем-то, не самой уникальное зрелище. Вот только у человека не было… лица. То есть оно было, конечно, но создавалось впечатление, что сперва его пропустили через дробилку и только потом приладили на череп. — Это кто? — просипел Дин. Келли проследила за его взглядом. — Это отец Эндрю. Эндрю Флайуотер. Я знаю, о чем вы подумали, но это не он. Во-первых, его все знают, а во-вторых, у него алиби — в тот вечер у него была встреча с прихожанами, они разбирали какой-то момент из Библии. Он проводит такие вечера два раза в месяц. — Но… что с ним? — Сэм пристально смотрел на священника, который как будто и не подозревал о столь повышенном внимании к своей особе. Или просто привык. Келли пожала плечами: — Никто не знает, а спрашивать неудобно. Я слышала, что когда его только прислали в приход, многие возмущались, даже писали жалобы. Но претензии «у него страшное лицо» епископы сочли смехотворными и даже греховными. Преисполненными гордыни и лишенными христианского милосердия. Разумеется, все тут же осознали свою ошибку и осыпали бедолагу пожертвованиями и добрыми делами. Подозреваю, он даже не понял, отчего все это. — И вы всего за месяц столько всего узнали? — недоверчиво спросил Дин. Келли рассмеялась. — Мой секрет прост: Полли, болтливая секретарша Волленски. Кажется, она про всех все знает: кто когда родился, когда с кем ссорился, кто кому родня до пятого колена. Ей бы где-нибудь в ЦРУ работать, цены бы ей не было. Дин уныло вздохнул. Дело разваливалось на глазах, зацепиться было совершенно не за что. Может, Сэм прав, и оно вовсе не по их части, а они зря время теряют, пока где-то там Лилит крушит очередную печать и всеми силами приближает конец света? Они вежливо распрощались с Келли и поехали в отель. Дину говорить не хотелось, да и обычно словоохотливый Сэм, который в другое время не преминул бы порассуждать и понастроить версий, как воды в рот набрал. Еще раз вздохнув, Дин повел шеей, разминая затекшие мышцы, и усилием воли заставил себя переключиться на мысли о кондиционере и минералке, ждущим его в номере.