Rise. Звезда битвы

«Навигационная хреномать», как окрестила ее Титания, чернела на полу, опутывая выходящими из нее проводами панель управления. Ее выкорчевывали из ахтонского корабля буквально с мясом, не очень-то заботясь о том, как потом вставлять все назад: Титания, осмотревшая «летатьзвездец», сказала, что по меркам Ллуральской Федерации дешевле продать на металлолом и купить новый, чем ремонтировать. Скрепке чужак так сильно не понравился, что она стала выпрыгивать каждые тридцать секунд с оповещением о несовместимости программного обеспечения. Титании пришлось вразумить ее каким-то кодом. После этого бортовой компьютер Рады все же подключился к навигационному блоку, считал вшитую программу и озадаченно затих, пересчитывая данные из ахтонской восемнадцатеричной системы счисления в федеральную десятеричную. Но затем вдруг одну за другой начал опознавать ближайшие к ним звезды и вычислять координаты своего местоположения. Они могли лететь домой! Рада дернулась раз, другой, и поплыла, набирая скорость, но все равно тащилась неимоверно медленно. Титания тронула штурвал, разворачивая корабль и переглядываясь с Нисфорцей в молчаливом обещании не говорить экипажу, что они, оказывается, улетали от дома еще дальше. Ахтоны растерянной кучкой столпились в кают-компании, сжимая в руках узелки с пожитками, глядя на экипаж Рады и робко шевеля ушами. Фея металлокинеза поднялась с места, оставив Нисфорцу (Нисфорца навигатор, вот пусть и рулит по показаниям навигационной хреноматери), и подошла к Татсумадри. Татсумадри была выше на полметра, зато Титания грозно набычилась и уперла руки в боки. — Я Титания, — объявила она без лишних предисловий, ткнув себя пальцем в грудь. — Ваш корабль тяжелый. Мы летим медленно. Корабль нужно сделать легче. Избавьтесь от лишнего. Ахтонна дернула хвостом и повернулась к своим, что-то объясняя. Трое помчались назад, по направлению к грузовому шлюзу. — Они выкьидывать всякий разный вещи через второй выход, — пояснила Татсумадри. — Мы нужно лежать. Место жить и спать. Место есть? Титания вопросительно оглянулась на капитана. — Мы экономим энергию, — сказала Нисфорца. — Мы живем тесно, чтобы не тратить ее. Вы тоже будете жить тесно. — Мы понимай, — наклонила голову ахтонна, переглядываясь с оставшимся с ней сородичем «звериного» формата. — Наши кровати маленькие. Будете спать на полу, — очень строго произнесла капитан Рады. — Да, мы можьем, — затрясла хвостом Татсумадри. — Надо два комната. Для самка и для самец, так сказан наш закон прьиличия. — Да, два, — с облегчением подтвердила Нисфорца, уже ждавшая, что гости потребуют пять кают. — Сейчас? — Нет, не сейчас, — возразила Титания. — Мы выключили энергию в них. Нужно время, чтобы включить. — Надо лечь сейчас, — не отступала Татсумадри. — Индумангеше худо здоровье. Надо лечь для успокоивания. Ахтонна указала обеими левыми руками на сидящего рядом с ней сородича-«зверя». — Медотсек? — задумалась Титания. — Амарантайн! — рявкнула Нисфорца. — Приюти у себя гостя! Корабельный медик выскочил с нижних палуб и с некоторой опаской уставился на инопланетян. — Положи на койку и не беспокой, — велела Нисфорца, невольно копируя ахтонский жест и указывая тоже двумя руками на Иднун… Инду… Ллуральские боги! Амарантайн удалилась с мостика, пугливо оглядываясь на тяжело ступающего за ней инопланетянина. Из ахтонов с ними осталась одна Татсумадри. — Индумангеше самка, — доверительно поведала она, наклоняясь к людям. — В ней детьеныш. Сейчас тяжело, ньельзя волнение. — Когда она родит? — в другое время Нисфорца бы порадовалась за молодую женщину в положении. Но сейчас, как капитана бедствующего корабля, ее это только обеспокоило. У них и так нет никакой квалификации для оказания медицинской помощи ахтонам. А тут еще и роды на горизонте замаячили! — О, детьеныш очень мал еще, — правильно поняла ее ахтонна. — Рожаться через долго. Мы прьилететь ваш домой быстрее. Нисфорца облегченно выдохнула. — Или быстрее умирать без пища, — добавила Татсумадри уже не так весело. *** Ахтоны сильно замедлили ход Рады, но теперь она хотя бы шла в верном направлении. Звездолет, можно сказать, ожил, исчезла гнетущая тишина. Правда, стало попахивать сероводородом — он оказался продуктом жизнедеятельности ахтонов, выделяясь из пор кожи, но система регенерации воздуха не позволяла газу накапливаться в опасной для людей концентрации. Туйон поинтересовалась, есть ли среди новоприбывших мужчины. Получив ответ, что их там вроде как трое, ллуралена от души понадеялась, что теперь ее физиология успокоится, оставит попытки сменить пол организму, и не придется терпеть уколы гамма-лергола каждые девять часов. Кстати, о Туйон. Нисфорца подозвала Татсумадри. — Вы должны узнать наш экипаж, — нерешительно начала она. Идея со знакомством была бредовой, тем более, что остальные соплеменники гостьи еще суетились, обустраиваясь или облегчая свой корабль. Но у них на борту ллурален! Кто-то из гостей отравится и умрет от случайного контакта, а Нисфорца потом будет пытаться объяснить разъяренным громадным инопланетянам, что никто никого специально не травил! Татсумадри дернула хвостом. — Приятно узнай ваш состав, — оскалилась она широким ртом, полным меленьких острых зубов. Наверное, изображала человеческую улыбку. — Нисфорца, капитан, — Нисфорца приложила к груди обе ладони, показывая на себя. — Титания, пилот, — добавила она, указывая двумя руками сразу на упомянутого члена экипажа. В ответ наклонили голову, широко раскрывая все шесть глаз. — Указывает «звезлетаю», в какую сторону лететь, — на всякий случай расшифровала капитан. В ответ согласно дернули хвостом. — Амарантайн, медик, — продолжила Нисфорца. По опять наклонившейся голове поняла, что опять нужна расшифровка: — Амарантайн — лекарь. Маэрлена, ученый. Туйон… шаман механизма. — Механик? — переспросила Татсумадри, глядя на нее, как на дурочку. — Да. Механик, — кивнула капитан Рады. — Туйон — ллуралена. Твой экипаж знает, что ллуралены ядовитые? — Знать, знать, — затрясла хвостом ахтонна. — Ты говорит тогда, механик сильно болен? Ллурален есть болезни? Разве ллурален может быть болезни? Дурацкая сцена знакомства, похоже, была затеяна зря: переговорщица, хоть и плохо знала язык, вполне понимала, каковы из себя хозяева корабля. — Я потеряла свои части тела и присоединила искусственные, — снизошла до объяснений сама Туйон. — Компьютер в голове двигает их. Теперь компьютер сломался и больше не двигает. Сломались почти все компьютеры на «звезлетае». — Странный произошло, — встопорщила уши Татсумадри. — Что смочь ломать хороший ллуральський компьютер? — Мы не знаем, — вздохнула Титания. — Мы сломался внутри космьический прыг, — сказала ахтонна. — Он помьенял свой выход. Мы не должен здесь быть. А-а-а, точно! «Космический прыг» с выходом — это червоточина. Скорее всего, Ахтанэ-Гра-махтская, популярный торговый маршрут. У нее вход и выход находились на территории Ксетейского содружества, получался удобный и быстрый «космический прыг» вместо долгого плутания в туманности. Порой у червоточин случался сбой, когда выход единократно открывался чуть-чуть в стороне и тут же схлопывался, потому что гиперпространство ненадолго смещалось относительно нормального пространства. Но не на сотни тысяч световых лет же! — Ты пирренськая, — продолжила разговор Татсумадри, показывая двумя руками на Маэрлену. — Да, — кивнула аналитик Рады. Ахтонна обратила свой взор на остальных, и в уже знакомом жесте недоумения наклонила голову, распахивая все свои глаза. — Нисьфорца чьеловеческая? — предположила она, озадаченно переводя взгляд и сравнивая капитана, пилота и медика. — Титанья кто есть? О, замешательство ахтонны можно было понять: поди разберись в представителях довольно похожих друг на друга гуманоидных рас! Ллуралену и пиррену она распознала правильно. А вот разнообразие человеческой наружности ставило многих в тупик — и это при том, что во время Великого Переселения Человечества на Ллурал не эвакуировались всякие эльфы с острыми ушами и русалки с рыбьими хвостами. Окружающие их инопланетные расы были как-то поодинаковее. — Титанья и Амарантайн тоже человеческие, — хихикнула Титания. — Человеки бывают разного цвета. Ахтонна дернула хвостом и удалилась на зов кого-то из своих. Новый порядок на корабле налаживался. А потом Татсумадри точно так же притащила знакомиться своих, поясняя, кто есть кто, кто кем был на их корабле до аварии, кто самец беременной Индумангеше, а к кому нельзя прикасаться незамужним самкам (то ли из-за религиозных соображений, то ли из-за каких-то традиций). Ахтонские зубодробильные имена все равно запомнили только Нисфорца и Туйон: первая — потому что капитану положено, вторая — потому что у ллураленов память лучше человеческой даже без компьютера в голове. Впрочем, у девушек сложилось впечатление, что ахтоны тоже запомнили только «Ниисьфорцу», а остальных различали по цвету кожи и шерсти на голове. *** День длился бесконечно долго. Команда Рады впервые за несколько недель действительно вымоталась — физически и морально. Вынужденные дипломатические отношения между людьми и ахтонами худо-бедно склеивались. Нисфорце даже захотелось познакомиться с сестрой Туйон, работавшей дипломатом, и расспросить: а как там у них, дипломатов, проходит контакт с другими расами? … — Ващь корабль есть морозиватель? Не было нужды оборачиваться и смотреть, кто спрашивал: только Татсумадри на их корабле обладала столь своеобразным подходом к произношению и словообразованию в ллуральском языке. — Для чего? — ответила Нисфорца, уже привычно переводя «морозиватель» в «холодильник». — Храньить наш разный медьицина и продукт. Они портиться, а нам нужен. — «Медьицину» несите в медотсек, — поразмыслив, ответила капитан Рады, надеясь, что Амарантайн догадается выделить лекарствам отдельную полку, а не ставить к человеческим и ллураленским. Ответом ей была наклоненная голова и широко распахнутые глаза, все шесть. — К «человеке темного цвета», — сжалилась Нисфорца над ахтонной. Та дернула хвостом. Это у них вроде как обозначало согласие и принятие к сведению. — «Продукт» мы сложим здесь, — продолжала она, обводя рукой ячейки хранения, встроенные в стены кают-компании. Встав, Нисфорца открыла одну из них. — Хватит места? Ахтонна вновь согласно дернула хвостом. *** «Ахтонские гости не демонстрируют враждебных намерений. Ведут себя сдержанно и вежливо, по кораблю перемещаются осторожно. Сами, в свою очередь, стараемся вести себя аккуратно и не ходим никуда поодиночке» — печатала Нисфорца в бортовой журнал на следующий день: сохранить пару текстовых предложений для компьютера было вполне посильной задачей. — «Обживают две свободные каюты, разделив их на «мужскую» и «женскую». Предпринимают попытки общаться с нами, что непросто, учитывая примитивность переводчика и различия принципа ахтонского и ллуральского языков. Приходится использовать несложные фразы». Капитан умиленно посмотрела на Маэрлену, которая усадила ксеносов кружком прямо на полу кают-компании, и те, подбирая слова попроще, пытались через Татсумадри рассказывать друг другу древнюю историю своих народов. У ахтонов, например, был миф про их сотворение, что Прародительница Ина создала себе детей — «кошек», а ее сестра Ану не смогла иметь детей. Тогда Ану укусила всех детей Ины, и каждый второй их потомок стал рождаться ребенком Ану — «гуманоидом». Как были одной семьей две Прародительницы-сестры, так дружили и женились между собой дети Ины и Ану. Удивительно, но у ахтонов никогда не было дискриминации и ущемления одних другими. Правда, современные «гуманоиды» имели право получать больше услуг от системы здравоохранения в плане проблем со спиной, ногами, вынашиванием потомства. Девушки удивились такому странному проявлению социального неравенства. Но тут пришел черед Амарантайн объяснять: все эти беды случались от прямохождения, от иного распределения нагрузки на позвоночник, изначально не рассчитанный эволюцией на то, чтобы ходить на двух ногах вместо четырех. Для человека, пирренов и особенно высоких ллураленов эти проблемы казались само собой разумеющейся частью жизни — потому, что у их видов не было четвероногих вариантов. Маэрлена очень сжато пересказала им историю распада прапланеты Пирры на Пиррские астероиды и целый цикл мифов про пирренскую верховную богиню судьбы, которая держит в руках связку веток, символизирующих разветвления путей судьбы каждого пиррена. Про ллураленов и «пришествие железной птицы» ахтоны и сами знали. Про это знала сотня окрестных солнечных систем и вписывала в свои учебники как ярчайший пример нарушения директивы о невмешательстве в естественное развитие докосмических цивилизаций. Сложнее всего оказалось с историей человечества: инопланетяне никак не понимали, что такое магия и каким образом можно целенапраленно проклясть только одну конкретную энергию во всех человеках сразу. Пришлось плюнуть на объяснения и показать магию наглядно, призвав из машинного Титанию, но про проклятие ахтоны все равно не поняли. Кстати, несмотря на нахождение где-то за пределами Магикса, магия у Титании работала, исправно перетаскивая по кораблю девяносто два килограмма киборгизированного ллуралена. — Капитан, — смущенно обратилась Титания, окончив демонстрацию магии металлокинеза. — Конденсаторы даже наполовину не заполняются. Энергии мало. У нас, кажется, еда закончится быстрее, чем мы долетим… даже не до базы, а туда, откуда сможет кого-нибудь достать наш сигнал бедствия. За спиной пилота-механика бесшумно выросла Татсумадри, подслушивавшая разговор. — Вы имейте пробльемы? — спросила она. — Да. Медленно летим, — кивнула Нисфорца. — Пища кончится. Если бы мы могли бросить ваш корабль, полет станет быстрее… — Не сметь! — гневно затрепетала ушами Татсумадри. — Важен груз! Уникайный вещь! Бросить корабль — находьить чужак — большой беда! — Да что это за груз?! — потеряла терпение капитан. Ахтонна опасливо огляделась, часто-часто моргая средней парой глаз. — Часть оружьия, — очень тихо сказала она. — Секретно. Внутри рьедкий компоньент. Очень дорого. Торговай с Валгейной. Попадайть в плохьие руки — может быть бойшой беда. — Извините, — смутилась Нисфорца. Так вот зачем ахтоны с таким абсурдным упорством цеплялись за свой груз, хоть и ясно понимали, что, продолжая тащить его за собой, могут не дожить до спасения! Валгейна была ближайшим соседом мморнов, частично сдерживавшим их агрессию, но все остальные государства за это поставляли им оружие или компоненты для его создания. Внутри этого «слитка» металла было что-то настолько секретное и ценное, что лучше было погибнуть, чем вернуться без него. Они взяли на борт не просто мелких ахтонских перевозчиков, боящихся потерять свой единственный товар, а… Или они и правда лишь мелкие частные перевозчики, изначально не знавшие, что везут в грузовом отсеке под видом металлического слитка. — Может, вы предложите что-то другое? Сделать полет быстрее? Найти больше энергии? — спросила Титания. Татсумадри прикрыла оба основных глаза, оставив открытыми только теплочувствительные, и закрутила головой. — Ваш корабль сильно теплый, но сильно работать на похолодьненье, — заключила она. — Вы можьете терпеть больше тепло? Фея металлокинеза сморщила лоб, лихорадочно соображая. Да, корабль сильно грелся из-за реактора, система охлаждения работала с повышенной нагрузкой… — Да, Титания, почему бы не поднять температуру сразу градусов… на десять? — тоже дошло до Нисфорцы. — Устроим тут себе тропическую жару, зато полетим быстрее! Татсумадри, ваша раса переносит жару? — Наш Ахтанэ климат большой тепло, — обрадованно затрясла хвостом ахтонна. — Вы и мы можьем раздеть всю одежду, дабы не так жарко. Вашь закон допускать раздьетость? Капитан замялась, не зная, как объяснить ей, что закон-то не запрещает, но они будут очень стесняться и ахтонов, и друг друга. — Вы и мы прьикрываем места размножьения своего пола, — догадалась Татсумадри, проводя двумя парами рук на уровне живота и ниже пояса. — Вас так нет смущение? — Да, — с облегчением кивнула Нисфорца. — Титания, перенастрой контроль внутренней среды на… пять градусов теплее. Если не будет жалоб не ухудшение самочувствия из-за жары — поднимаем еще на пять градусов. *** «В целях экономии энергии пришлось пренебречь соблюдением дресс-кода» — жаловалась Нисфорца бортовому журналу на следующий день, косясь на Амарантайн в довольно провокационном розовом купальнике. У капитана купальник был куда скромнее! Изначально людская часть экипажа рассчитывала на маечки и шортики, но в них все равно было жарковато. А потом переоделись ахтоны, и девушки, глядя на них, полезли за купальниками. Без одинаковых форменных комбинезонов сразу стало видно, как высохла команда на сокращенном пайке. Гости корабля щеголяли в «обычний костьюм Ахтанэ» — длинных пестрых набедренных повязках, расшитых чеканными бляшками белого и голубоватого металла. У мужчин на каждой из трех правых конечностей было по браслету. Дамы вплели в гривы бусы из каких-то неведомых ярких минералов. На груди у них все было как у мужчин, зато дополнительными кусками ткани под цвет набедренной повязки были замотаны животы. Переводчики, висящие на шеях, немного выбивались из образа. У Маэрлены при виде всего этого зачесался карандаш, так что Татсумадри была прихватизирована и утащена куда-то в каюты, позировать для зарисовок и разъяснять любознательному аналитику значение деталей костюма. Капитан Рады печально покосилась на перекатывающиеся по полу хлопья, состоящие из пыли, ахтонской шерсти и немножко из человечьей, растущей на голове. Страшный недуг, сгубивший всю электронику, не обошел стороной и роботов-уборщиков. Сначала о них даже не вспоминали, но теперь, когда население Рады увеличилось в два раза, корабль быстро становился грязным. «Сделаю попытку привлечь гостей к генеральной уборке. Если это станет последней записью в бортовом журнале, значит, гостям предложение не понравилось», — дописала Нисфорца и огляделась в поисках кого-нибудь. В непосредственной близости находился только один ахтон, смотревший в панорамный иллюминатор кают-компании. Достаточно было встать из навигаторского кресла, чтобы чуткий инопланетянин тут же повернул голову. Это был один из двух гуманоидных мужчин. Тут было важно не напороться на самца беременной Индумангеше, ревниво рычавшей и скалившейся за каждый взгляд в его сторону. С идентификацией остальных было попроще: двое четвероногих являлись самкой и самцом, заметно отличаясь размерами и телосложением. Из гуманоидных сразу узнавалась более мелкая Татсумадри с ее развесистыми ушами, а вот мужчины на человеческий взгляд были почти одинаковые. Всмотревшись в лицо с выдающейся нижней челюстью и острым подбородком, Нисфорца все-таки опознала самого старшего ахтона, Баталгмалефа. Он был кем-то немаловажным в иерархии «летатьзвездеца», после смерти капитана остался за главного, и он же выходил к гостям с Рады в скафандре с фонарем. Его никто не ревновал, только нельзя было касаться, если ты незамужняя самка. При приближении капитана Рады Баталгмалеф вопросительно наклонил голову и ткнул пальцем левой нижней руки в синхронный переводчик на своей шее, показывая, что можно говорить. — На корабле грязно, — сообщила ему Нисфорца. — По нашим правилам должно быть чисто. Ахтоны живут на корабле — ахтоны тоже должны делать уборку. Баталгмалеф шевельнул ушами, раздумывая несколько мгновений, а затем медленно опустил и поднял голову — соглашаясь на языке людских жестов. *** «Что может пойти не так в генеральной уборке корабля» — думала Нисфорца уже пять минут спустя, торопясь на шум из медотсека и греша на ахтонов. Зря грешила: шумели свои же. — Титания хочет пустить мою одежду на тряпки! — плаксиво пожаловалась капитану Амарантайн. — Нам для такой большой уборки нужно много тряпок и помывочной ветоши! — упорствовала Титания. — Так возьми из своей что-нибудь! — Я перетащила в другую каюту только самое необходимое. Остальное осталось в моей старой каюте, где мы отрубили обеспечение, — фея металлокинеза скрестила руки на груди. Когда Титания носилась по кораблю и консервировала ненужные помещения, времени на сборы у нее действительно не было — только забежать на секунду в каюту и хаотично нахватать в охапку вещи из шкафа. Нисфорце пришлось одолжить своей новой соседке носки, расческу и кое-что по мелочи. Еще повезло, что к схваченному Титанией нижнему белью затесался купальник. На расконсервирование каюты ушла бы драгоценная энергия, так что Титания оказалась отрезана от большинства своих вещей. Нисфорца задумчиво покосилась на шкафчики. А вот их медик, когда узнал, что переезжает в каюту к Маэрлене, бросил текущие задачи и сначала перетаскал все свои вещи в медпункт. — Тебе сейчас проще пожертвовать одежду на тряпки, — признала Нисфорца. — Но это натуральная биоткань! Дорогая! Брендовые вещи! — Значит, у нас будут натуральные биотряпки и брендовая ветошь, — включила капитан Рады свой суровый капитанский тон и отправилась дальше, собирать тряпочную дань с Маэрлены, да и со своего шкафа тоже. Вот ответственная Туечка точно бы отдала что-нибудь, но ее одежду было опасно брать из-за ядовитости хозяйки. Она и стирала одежду отдельно от всех остальных. Ахтонская часть корабельного населения, тоже маявшаяся со скуки, обрадовалась новому занятию, и, не сговариваясь, разобрала себе области уборки согласно строению своего тела: гуманоиды пошли по верхам, легко дотягиваясь до потолка и вентиляционных решеток, а их соплеменникам на четырех лапах было удобно мыть полы. Хорошо приспособленная к уборке раса, право слово. Люди все поняли и взялись протирать панели управления, полки, шкафчики и ячейки хранения — то, что было по их росту. Ахтоны убирались без лени и брезгливости. Нисфорца немного рисковала, заставляя инопланетных гостей заниматься таким, но то ли у них это не считалось черной работой, то ли они и сами понимали необходимость уборки. Они же технически развиты и знают, что для сохранения работоспособности корабля нужна чистота. Работоспособность корабля… Нисфорца застыла, озаренная догадкой. Ахтоны в любом случае ничего им не сделают. Они будут согласны на любые требования. Им нужен работоспособный корабль под управлением живой и здоровой команды. Они здесь из-за коварной переменной червоточины, которая открыла точку выхода совсем не там, куда им надо было, и тут же исчезла. От дома их отделяют сотни тысяч световых лет, и единственный альтернативный путь до дома — другая червоточина, с двух сторон охраняемая ллуральскими базами. Когда Рада и «летатьзвездец» доберутся до цивилизации, с ахтонов спросят за каждый волосок, упавший с голов граждан Ллуральской Федерации. Амарантайн зашла в свой медотсек. Там она и так убиралась два раза в неделю, санитарные нормы все-таки, но в труднодоступные места залезать ленилась. Вспрыгнув на стол, чтобы добраться до высоких полок, она внезапно ощутила, как медпункт перед глазами кружится, темнеет и уплывает куда-то вбок, тело становится противно-ледяным, невзирая на корабельную жару, а затем ее окутывает мягкое живое тепло. Закружилась голова от резкого подъема — догадалась Амарантайн. Ее аккуратно посадили на пол, сверху нависла черногривая голова с недоуменно растопыренными ушами. Девушку поймал четвероногий ахтон, но не беременная истеричка Индумангеше, а второй. Если судить ахтонский внешний вид по людским меркам, тот был еще довольно молодым, мелким, не заматеревшим, но уже с ярко выраженной «самцовостью» в пропорциях и чертах лица. Не морды. Лица четвероногих отличались от лиц двуногих только наличией шерсти, и иначе была посажена голова на гибкой шее. — Спасибо, — пробормотала Амарантайн, пытаясь без резких движений отползти назад. Ахтон наклонился ниже, втягивая воздух широким приплюснутым носом, этаким звериным способом пытаясь определить, что случилось с человечьей самкой. Амарантайн испуганно зажалась, выставляя вперед себя ладонь, но не осмеливаясь оттолкнуть. Эта зверюга в три раза тяжелее нее и может одним движением челюсти отгрызть голову! Сердце заколотилось как сумасшедшее. В груди разливался непонятный жар. Ахтон на мгновение замер, недоуменно косясь на ее руку. Затем случилось невероятное. Он поднырнул головой под руку, ластясь как огромный кот. Амарантайн неосознанно растопырила пальцы, зарываясь в густую жесткую гриву, и, не веря своим ушам, услышала басовитое горловое урчание. От входа раздался звук, который можно было классифицировать и как окрик, и как рык. Ахтона тут же как ветром сдуло, только черный хвост мелькнул в дверном проеме. На пороге, сжимая в обеих левых руках по розовой биотряпке, возвышалась Татсумадри, очень страшная в гневе: уши врастопырку, глаза нараспашку, хвост торчком. Ахтонна протараторила несколько очень эмоциональных предложений на своем языке, затем взяла себя в руки и перешла на ллуральский. — Тьи норьмально? — выговорила она с сильным акцентом, наклоняясь и подавая ей две основные руки. — Нормально! — закивала Амарантайн, принимая помощь. — Голова закружилась, а он меня поймал… — Так недопустимо вести себя молодой самец для чужой самка… — пробурчала ахтонна, усаживая ее в кресло легко, как будто та ничего не весила. — Все нормально, правда! — замотала головой Амарантайн. Ничего ведь страшного не произошло. Неожиданное появление Татсумадри испугало ее даже больше. — Ваше тело делайся меньше, — ахтонна очертила в воздухе силуэт, обозначающий форму людского тела. — Вы имей болезнь? — Нет. Мало пищи, — вздохнула Амарантайн. — Мы едим половину от того, что нужно, иначе не хватит. — Наше тело тоже болезнь без хорошей пищи, — Татсумадри понимающе дернула хвостом. Какое-то время они посидели молча: Амарантайн окончательно приходила в себя, ахтонна о чем-то думала. — Твой закон прьиличья не запрещай так трогай? — спросила она. Амарантайн заулыбалась. — Я была… согласна. Если согласна — можно. Татсумадри еще немного подумала. — Ваши годы можно размножьение? Амарантайн чуть задумалась над ответом. Половой зрелости достигли все, совершеннолетия тоже, правда, Маэрлене можно выйти замуж только через два года. У пирренов такие законы: вступать в супружескую триаду — это не шутки, решение о браке должно быть принято в том возрасте, когда решает разум, а не подростковые гормоны. — Можно, — ответила Амарантайн, решив не загружать Татсумадри лишними сведениями. У ахтонской расы все было просто, как в природе. Организм дозрел — значит, можно. — Саграмалхель не должьен так делать, — ахтонна неопределенно махнула правыми руками и присела рядышком. — Так у вас и нас не может быть. Странное произошло. Вы не наш вид. Вы как смешной мальенький цветной зверушка. Я не понимай, почему он так… Будто ты ахтон. — О, — только и смогла вымолвить Амарантайн. Значит, когда этот, как его, Саграмалхель… замурлыкал? Это что-то вроде ухаживания, а ксенофилия для ахтонов категорически неприемлема? — Он совсьем молодой самец, — продолжала бормотать Татсумадри. — Только достиг годы размножьения. Наши молодой самец смотрит на все самки, которые видит, но можно самки своего вида, а чужого — нет… — У нас есть смешанные браки между разными расами. Для нас это не запретно, — объяснила Амарантайн и на всякий случай уточнила: — Он меня не обидел. Сначала испугал, когда я не знала. Но потом не обидел. Я не сержусь. Татсумадри загадочно мигнула теплочувствительными глазами и ушла… … оставив Амарантайн с внезапно возникшей догадкой: а не ее ли это загадочная магия выкинула очередной финт, обезвредив страшного ахтона доступным ей путем — вызвав симпатию к обладательнице магии?