Кино окончено. Наступил конец фильму. Не успел он начаться, как уже идут последние титры. Прощай, до свидания. Не усложняй всё. Просто оставь меня, прошу. Наша история была словно сон наяву. Нашим отношениям пришёл конец. Всё закончилось.
Тэён с трудом может сказать, когда его жизнь превратилась в вечный День сурка. Когда всё по кругу, и кажется, абсолютно ничто уже не может измениться. Тэён с трудом может сказать, когда жизнь не чувствуется от слова совсем, и от чего же между сном и бодрствованием совершенно нет разницы. Как и сказать, почему продолжает покупать мятную жвачку в магазинчике на углу. (И почему в его квартире пахнет зелёным пряным чаем, который он даже не пьёт) Просто так иногда бывает, что от нужных нам людей остаётся лишь фантом. Живой, яркий, кажется, протяни руку - и коснёшься тёплой кожи. Но касаешься лишь бетонной стены. Или воздуха. От этого немного, совсем капельку не по себе. (а раньше касался Джисона - личного счастья, с запахом ментола и зелёного чая) Зато Тэён помнит, как кричал, гулял и отталкивал свой комочек света. Как люди, и друзьями то не бывшие, стали неожиданно важнее, клубы и алкоголь - интереснее. Джисон терпел. Джисон смывал блевотину с пола и его лица, укладывал спать и целовал с утра сладко, нежно. (После этого хотелось умереть с утроенной силой) Ли пытался исправиться. Иногда получалось. Иногда - нет. И винить Джисона оказывалось куда как проще. (Заводить отношения с парнем на почти пять лет младше его никто не заставлял. Клясться в вечной любви, а потом думать, а она ли это - тоже) То, что в собственных чувствах разобраться становится невозможно - бывает тоже. Только права винить в этом других ему никто не давал. Права выгонять то единственное, беззащитное существо, которое давало ему воздух для дыхания - тоже. Не словами, но взглядами, поступками. Тэён не помнит, как и когда всё пошло по пизде. Зато помнит месяц до. Месяц, когда он только встретил своё счастье и боялся даже коснуться его. Раз - и рассыпется от его грязных, богом проклятых рук. Просто с Тэёном по другому никак, с ним хэппи енд и любовь до гроба невозможны. Его любовь грязная, безобразная, как у дворовой побитой собаки - ластится, просится, а чуть доверишься - укусит. Тэён укусил, только в ответ ему прилетело не палкой и не тапком. Прилетело болючее, колющее одиночество. Съедающее, разъедающее неопределённостью. Добивающее по привычке завариваемым зелёным чаем и мятной жвачкой в кармане. (В надежде, что хотя бы раз - будет для кого)Мне просто ненавистно то, что я до сих пор не определился: была ли это любовь? Я не хочу, чтобы моё сердце снова страдало.
Ли подыхает. Сгнивает, разлагается заживо от своей беспомощности. От неуверенности в том, нужны ли эти съедающие душу чувства тому, к кому они обращены, а главное, ему самому. Тэён не знает. Но умирает с каждой минутой всё быстрее. Где-то между животом и грудной клеткой застывает то неловкое, болезненное чувство неправильности, нереальности, как в каком-то муторном и глупом сне. Хочется проснуться, но ты всё не просыпаешься, и это беспокойное нечто никак не проходит. Тэён банально устал. Устал существовать в этом неявном, полусонном и мало связанном с миром нечто. Устал жить воспоминаниями о самом счастливом месяце его жизни. О месяце до... - Привет, - в трубку телефонной будки, ведь его номер уже давно в чёрном списке. - Да... пожалуй, - тихое, задушенное и такое родное в ответ. Тэён, не видя, знает, что его ушедшее счастье сейчас прижимает натянутый до кончиков пальцев рукав огромной серой толстовки к носу, чтобы не расплакаться. В груди сжимается, трещит, звенит струнами разрывающаяся на части душа. - Как ты?.. Знаешь, я очень надеюсь, что тебе не больно, потому что... Я думаю, ты не должен испытывать боль, - Ли улыбается вымученно, радуясь тому, что стекло мутное, и прохожие не увидят плачущего в телефонной будке парня. - Хён? - Джисон шмыгает носом, и если бы это было возможно, Тэён бы обязательно обнял его и не позволил плакать. - Знаешь, если тебе больно, я хочу забрать всю эту боль себе. Я готов, с этим можно жить. Несчастливым. Я привык. Если бы я мог, я бы не позволил тебе страдать, - голос срывается, и приходится задержать дыхание, чтобы не завыть прямо в трубку. На том конце провода тишина, но Тэён знает - его слушают. И он скажет всё то, что должен был сказать ещё тогда. За месяц до. - Возможно, тебе уже нет до этого дела. И я даже буду рад, ведь ты смог жить дальше. Ты - смог. Я, собственно, всего лишь хочу сказать то, что должен был сказать ещё тогда, давно... Привет, я тот, кто любит тебя. Ни за что, просто так, без повода. Ты любил меня наивно, по-детски. А я бескорыстно, но по-взрослому. С полным, мать его, погружением. Люблю, безнадежно, кажется, теперь уже безответно. Мне не нужны слова любви, завтраки в постель и страстное безумие. Я бы только хотел знать, что там, теперь, без меня ты счастлив. И я как дурак всё ещё мечтаю увидеть твою улыбку. Это я, тот, кто никогда тебя не разлюбит. Тэён не выдерживает, срывается на хриплый шёпот, и, кажется, всё-таки сходит с ума. Пол в будке грязный, холодный и жёсткий, но собственные ноги не держат. Руки опускаются на подломленные колени, а трубка повисает недалеко от опущенной головы. Краем уха Тэён слышит слабое, дрожащее "хён", и хочется убить себя, ведь он вновь довёл этого ребёнка до слёз. Солнечного, весёлого и дарящего такое ощутимое, яркое, буквально ослепляющее чувство полного восторга и безграничного счастья одной только своей улыбкой. - Хён, забери меня... забери, пожалуйста, - лихорадочное, беспорядочное, такое нужно и то, во что так трудно поверить. - Конечно, мой хороший. Я сейчас приду. Тэён улыбается сквозь слёзы. Поднимается, вешает трубку и ловит такси. Прямо сейчас его День Сурка подходит к концу.Мы ссорились из-за всяких мелочей. Старались принизить друг друга, выискивая недостатки. Я больше не хочу таких расставаний. Разве ты не замечаешь - это очевидно. Block B - Movie's Over