Декларация смерти

Подпевая звучавшей по радио песенке, Акико Йосано вырулила на трассу. Ее переполняла бодрость, такая бодрость и сила, которых она не знала уже много лет. Она не ведала, удастся ли Лишним задуманное, и как они будут жить. Дело было не в этом. Точнее — не только в этом. Просто впервые за очень долгое время Йосано перестала ощущать себя бессильной и оторванной от жизни, перестала быть наблюдательницей. Слишком долго ей казалось, что она смотрит на все происходящее как бы со стороны, не принимая в нем никакого участия. Подъехав к своему дому и выключив двигатель, она нахмурилась. Что-то было не так. На кухне горел свет… Она же вроде его выключила? Она никогда не оставляла там лампу зажженной, как, собственно, и все остальные. Вытащив ключ из замка зажигания, Акико повернулась, намереваясь открыть дверь, но та вдруг распахнулась сама собой. В изумлении Йосано выглянула наружу и побледнела, увидев человека, стоявшего возле автомобиля. — А вот и вы, миссис Йосано. Насколько я могу судить, ездили покататься? Предъявите, пожалуйста, документы. Акико, не говоря ни слова, извлекла из сумочки удостоверение личности. Мужчина прогнал его через считывающее устройство и холодно улыбнулся: — Не могли бы вы рассказать, куда отлучались? Казалось, они шли всю ночь. Хотя на самом деле это было совсем не так. Ацуши это понял, взглянув на запястье и обнаружив, что на хронометре всего лишь четверть первого. Он думал, что сейчас уже гораздо позднее. Кроме того, организм выплеснул в кровь столько адреналина, что все происходящее представлялось нереальным, словно во мраке прятался не он, а кто-то совсем другой. За каждым поворотом их мог поджидать Ловчий. Всякий раз, когда на ребят кто-нибудь смотрел, Ацуши охватывало чувство, что вот, все кончено и сейчас их схватят. Несколько раз им казалось, что за ними кто-то идет, и тогда они сворачивали в переулки или же прятались в подвалах. Когда же выяснялось, что тревога ложная, Ацуши все равно продолжало мерещиться, что их преследуют. Всю дорогу они не осмеливались заговорить друг с другом, с одной стороны, из опасений привлечь к себе лишнее внимание, а с другой — потому что говорить было не о чем. Вместо этого Ацуши в молчаливом восхищении взирал на Осаму, который искусно выбирал дорогу так, что они оставались сокрытыми от глаз Правоимущих, как, собственно, и полагалось вести себя Лишним в домах у хозяев. Дазай то и дело стрелял глазами из стороны в сторону. Именно таким две недели назад впервые и увидел его Ацуши. Всего лишь две недели! Сейчас казалось, что уже прошло несколько месяцев, и даже лет. Время от времени юноша останавливался, чтобы свериться с очередным дорожным знаком или указателем. Постояв несколько секунд, Дазай кивал, будто бы соглашаясь сам с собой, после чего показывал направление, в котором надо было двигаться дальше. Ацуши оставалось лишь полностью довериться ему и молча за ним следовать, не обращая внимания на гул в голове и ноющие от усталости ноги. Ребята шли по предместьям Токио. Обнаружив, что городские огни становятся все ярче, а на дороге встречается все больше народа, ребята нашли небольшой участок, засаженный деревьями и кустарником, где и спрятались. Через несколько часов, когда улицы снова практически обезлюдели, они пошли дальше, прижимаясь к стенам и опустив головы, напоминая то ли тени, то ли восставших из могил мертвецов. Вдруг, в тот самый момент, когда Ацуши уже перестал чувствовать ноги, словно они были готовы вот-вот отвалиться, Осаму остановился и повернулся к нему: — Мы пришли. Ацуши потрясенно посмотрел на юношу. Он так глубоко погрузился в собственные мысли, что буквально не заметил, как пролетел последний час, не обратил внимания, как Дазай, уверенно подняв голову, пошел быстрее, осознавая, насколько они близки к цели. Он быстро оттащил Ацуши в тень, а сам постучал в окошко полуподвального помещения. Юноша стукнул раз, другой, потом подождал несколько секунд и снова постучал. В окне показалось лицо, потом еще одно, и внизу ведущего в подвал лестничного пролета, точно такого же, как десятки пролетов, в которых они прятались по пути, открылась дверь. Через несколько секунд Ацуши обнаружил, что стоит на кухне, а его обнимают чьи-то руки. Он слышал приглушенные вскрики «Сыночек, сыночек мой!» и чей-то плач. Мальчик едва мог дышать. Он лишь успел прошептать: «Дазай», — и тут силы окончательно оставили его, голова откинулась назад, и все погрузилось во тьму. Йосано робко улыбнулась, чувствуя, как у нее трясутся руки. Азарт и восторг, вызванный осознанием того, что она нарушила закон, куда-то пропали К машине наклонился Главный Ловчий мистер Рупер. Прежде она его видела только по телевизору. «Не бойся, — сказала она себе. — У них на тебя ничего нет. Им ничего не известно». — Я ездила в гости к подруге. Она живет в Токио, — быстро проговорила Йосано. — Как сегодня холодно. Вы не находите? И вообще, я так давно не садилась за руль… талоны на энергию, ну вы сами понимаете. Вот я и решила прокатиться. Думала, неплохая мысль. Она неуверенно замолкла. — Очень интересно. Я прикажу проверить ваши слова. Надеюсь, вы не будете возражать? Мистер Рупер говорил ласково, вкрадчиво, и Акико нервно сглотнула. — Я… я не доехала до подруги, — сказала она, стараясь сохранять самообладание. Да и вообще, чего это она распереживалась? — На дороге была большая пробка, и я решила повернуть назад. — Ну да, конечно. Понимаю, — кивнул мистер Рупер. — Вы не возражаете? — Он протянул руку, недвусмысленно предлагая Акико пройти с ним в дом. — Да, конечно, — улыбнувшись, сказала она, вышла из машины и заперла дверцу. Стоило ей это сделать, как откуда ни возьмись появился еще один мужчина, который забрал у нее ключи. Йосано открыла было рот, собираясь потребовать их назад, но решила пока не спорить, подумав, что ключи ей обязательно вернут. Сейчас вызывающее поведение будет подозрительным. Наверняка они ограничатся парой вопросов, а потом оставят ее в покое. Ну а если нет, она позвонит Энтони и все уладит. — Надеюсь, вы знакомы с моим мужем? — с деланой небрежностью произнесла она. — С Энтони Йосано? — улыбнулся мистер Рупер. — Как же, конечно знаком. Мистер Йосано крайне обеспокоен побегом, который прошлой ночью совершили Лишние. Он был очень взволнован, узнав, что мы наведывались к нему домой. Он сказал мне, что его жена ни за что бы не стала укрывать Лишних. — Укрывать Лишних? — возмущенно переспросила Йосано. — Он был абсолютно прав. Как такое только в голову может прийти? Знаете, мы сегодня всей деревней искали сбежавших. Люди волнуются. — Разумеется, миссис Йосано, и это вполне понятно. Я нисколько не сомневаюсь, что, когда сегодня утром вас навестили мои коллеги, вам и в голову не пришло им лгать. — Мне не нравится ваш тон, мистер Рупер, — воззрилась на него Акико. — Так же как и ваши манеры, — она решительно скрестила руки на груди. — У меня есть права, и я бы, пожалуй, предпочла, чтобы вы заехали ко мне завтра. — Боюсь, миссис Йосано, это невозможно, — покачал головой мистер Рупер. — Нам надо поговорить с вами немедленно. К нам поступили сведения, что в вашем саду видели молодых людей. Нам известно, что некоторое время мальчик работал у вас. Таким образом, представляется весьма вероятным, что сбежавшие могли обратиться за помощью именно к вам. Вы этого не находите? — Да что вы говорите? — холодно произнесла Акико, переступив вслед за мистером Рупером порог дома. Высокий человек в форме закрыл за ней дверь. На кухне сидело еще трое мужчин. — Что ж, если сбежавшие прятались у меня в саду, мне об этом ничего не известно. Мистер Рупер молча смерил ее взглядом и жестом предложил сесть. — Надеюсь, вы не будете донимать меня долгими расспросами, — отрывисто произнесла она и опустилась за кухонный столик. Мистер Рупер, мужчина со светло-голубыми глазами и темно-русыми волосами, был человеком хрупкого телосложения. В жизни он выглядел еще более худым, чем на фото. В других обстоятельствах она бы даже сочла его привлекательным. Однако, прежде чем она успела пустить в ход свои чары, мистер Рупер сел напротив и схватил ее за запястья. — Джентльмены, которых вы имеете удовольствие здесь наблюдать, — сказал он, указав на мужчин в форме, стоявших возле раковины, — являются Ловчими. Мы не полиция. У Ловчих свои законы. У нас… у нас, скажем так, большая свобода действий. Большая свобода в выборе средств. Вы являетесь супругой высокопоставленного чиновника, и мне не хотелось бы передавать вас в руки Ловчих. Я человек культурный и, соответственно, предпочитаю цивилизованный подход. Однако, сами понимаете, не могу же я вечно держать их на коротком поводке. Они хотят изловить сбежавших Лишних, а значит, они их поймают. Вы меня понимаете? — Подавшись вперед, он навалился на стол и впился взглядом в глаза Акико. Женщина испуганно заморгала. — Но ведь я Правоимущая, — неуверенно произнесла она. — Вы не имеете права так со мной обращаться. — Миссис Йосано, — улыбнулся мистер Рупер, опускаясь обратно на стул, — вы знаете, что произойдет, если мы арестуем вас за укрывательство Лишних? Йосано замотала головой. — Вас посадят в камеру, — сообщил мистер Рупер. — Вас будут допрашивать. Если нам захочется, мы можем задержать вас на три месяца. — Три месяца? — ахнула Акико, вытаращив глаза. — Но я же ничего не сделала. Это… это возмутительно. Это недопустимо! — Ошибаетесь, миссис Йосано,— оборвал мистер Рупер. — Вот укрывательство Лишних — недопустимо. Нарушение Декларации и введение Властей в заблуждение — недопустимо. Боюсь, обычное законодательство и правовые нормы не распространяются на тех, кто дает приют сбежавшим Лишним. Уж слишком много поставлено на карту, миссис Йосано. Надеюсь, вы сами это понимаете, — несколько секунд он молча смотрел на нее и наконец улыбнулся. — Наверняка вы знаете, что заключенного могут лишить Препарата Долголетия. Причем, если мы сочтем это необходимым, на весь срок заключения. — Вы не имеете права, — Йосано недоверчиво уставилась на мужчину. — Я хочу связаться со своим адвокатом. И вообще, мистер Рупер, по правде говоря, с меня довольно. — По правде говоря, миссис Йосано, мы, вообще, только начали, — раздраженно оборвал ее мистер Рупер, и Йосано в волнении прикусила губу. — Вы представляете, — продолжил он, — что произойдет с человеком вашего возраста, если он перестанет принимать Препарат? Миссис Йосано пожала плечами. «Плевать», — подумала она. Она не испугается этого мерзавца, решившего ей угрожать. — Примерно через месяц начинают возвращаться признаки старения, о которых мы предпочли навсегда забыть, — улыбнулся мистер Рупер одними губами. — Сонливость, апатия, боли в коленях и спине. По прошествии шести недель начинаются сбои в работе внутренних органов и атрофия мышц. Через два месяца у вас редеют волосы, ухудшается зрение и слух, происходят возрастные изменения костей скелета. До шести недель процесс дряхления обратим. Два месяца без Препарата — и к вам уже никогда не вернется былое здоровье. Через десять недель организм начинает стареть в полную силу. Вы становитесь уязвимы для болезней, начинается распад тканей, наступает практически полная атрофия мышц. Через двенадцать недель… Впрочем, дольше двенадцати недель никто не протягивал. Честно говоря, люди радуются смерти уже на одиннадцатой неделе. Ходить они уже не в состоянии, думать тоже, могут только ждать, когда придет смерть, избавив от мучений, что причиняет старость. — Вы не посмеете, — сощурилась Йосано. — Вы хотите сказать, что убьете меня только из-за какого-то подозрения? Давайте будем честными, вы ведь только подозреваете меня в том, что я якобы укрыла двух Лишних, двух детей, которым удалось сбежать из этого жуткого Воспитательного учреждения? — Я рад, что вы совершенно правильно меня поняли, — заявил мистер Рупер и посмотрел ей прямо в глаза. — Я хочу позвонить мужу, — твердо сказала миссис Йосано. — Немедленно. Мистер Рупер кивнул одному из Ловчих, и мужчина передал Акико телефон. Она быстро набрала номер и услышала гудки. Трубку сняли: — Алло. — Энтони, это я. — Слава Богу, — голос мужа был уставшим. — Акико, что там у тебя происходит? Меня отстранили от должности. Похоже, они подозревают, что ты имеешь какое-то отношение к побегу Лишних. — Отстранили от должности? — Йосано почувствовала, как бледнеет. — Я сказал им, что это нелепость. Однако боюсь, что из-за этой суматохи с побегом правила изменились. Я не понимаю, что происходит. Ни от кого толком не могу добиться четкого ответа. Мне даже счет в банке заморозили. Это… Один из Ловчих отключил телефон. — Как я уже сказал, — спокойным голосом промолвил мистер Рупер, — работа с Лишними — не игрушка. В том случае, если вы согласитесь с нами сотрудничать, я полагаю, мы сможем с вами прийти к согласию. Если же вы ответите отказом… Боюсь, миссис Йосано, что в таком случае, в соответствии с Законом о Лишних от 2098 года, вы на неограниченный период времени будете взяты под стражу, а карьера вашего мужа — безвозвратно загублена. Решать вам. — Вы не имеете права… не имеете… — Имеем, миссис Йосано. Еще как имеем. Стоило ему договорить, как в дверях показался еще один мужчина. Он держал в руках форму Ацуши и Осаму, которую Акико, не зная что с ней делать, спрятала в летнем домике. Глаза женщины широко распахнулись, а на губах мистера Рупера проступила легкая улыбка. — Итак? — спросил он. — Насколько я понимаю, миссис Йосано, особого выбора у вас нет. Если, конечно, вы хотите сохранить себе жизнь. Акико, казалось, смотрела на мистера Рупера целую вечность. Наконец она перевела взгляд на стол. Плечи женщины поникли. Она сделала все, что могла. Теперь у нее не осталось выбора. Выход был только один — сотрудничество и помощь Ловчим. «Прости меня, Ацуши, — сказала она про себя. — Прости меня за то, что я оказалась такой слабой. Но я не готова к смерти. Еще не готова. Я слишком много теряю. Тебе-то — ничего, ведь ты еще так молод». Акико медленно подняла на мистера Рупера взгляд. — Я согласна сотрудничать, — упавшим голосом произнесла она. — Просто скажите мне, что вы хотите знать. Проснувшись, Ацуши увидел лицо склонившейся над ним женщины. Мальчик не знал, что сказать, поэтому он прошептал: «Извините». Он понял, что упал в обморок, а терять сознание Лишним из подготовительной группы уже не полагалось. Однако женщина ничего не ответила. Она только протянула руку и отвела прядь волос, ниспадавшую на лицо Ацуши. Рука была такой мягкой, а прикосновение преисполнено такой нежности, что Ацуши почувствовал, как весь покрылся гусиной кожей, и задрожал. Женщина подалась вперед, поцеловала его в лоб и сказала: «Ацуши, сокровище мое, сыночек, теперь ты в безопасности. Ты дома». Ацуши увидел, как по щеке женщины сбежала вниз одна-единственная слезинка, и вдруг понял, что тоже плачет. Женщина прижала его к своей груди. Так они и сидели, обнявшись и содрогаясь от рыданий, покуда Ацуши не понял, что уже выплакал все слезы, а руки больше не дрожат. Примерно через час мистер Рупер захлопнул записную книжку и улыбнулся Акико: — Вы уверены, что они сказали "Дазай»? Акико взволнованно кивнула. — Я слышала краем уха, — быстро проговорила она. — Полной уверенности у меня нет, но вроде он говорил, что его родители, когда вышли из тюрьмы, сменили фамилию. То есть были Накаджима, а стали Дазай. Да, он точно это говорил. — Благодарю, — сказал мистер Рупер, — и передайте мистеру Йосано мои наилучшие пожелания. — Думаете, их поймают? — робко спросила миссис Йосано. — Конечно, поймают, — ответил мистер Рупер. — Мы еще ни разу никому не давали уйти. С этими словами Ловчие вышли из дома и сели в машину, которая в следующее мгновение скрылась за поворотом.