Декларация смерти

Кохэку Адамсон с некоторым удовлетворением отметила, что Мори выглядит как обычно ужасно. При мысли о том, что некогда она была замужем за этим человеком, Кохэку содрогнулась. — Так, значит, ты что-то разузнала? — энергично спросил он. — Знаешь, мне было не очень удобно сюда тащиться. Сама заглянуть в Токио не могла? Миссис Адамсон воззрилась на него. — Сядь, Мори, — спокойно сказала она. Кохэку закрыла за ним дверь и на всякий случай заперла ее на ключ. Она не желала, чтобы их беспокоили. Только не сейчас. — Как я погляжу, кабинет у тебя по-прежнему как помойка, — произнес он. — Что, не можешь приказать Лишним навести здесь порядок и слегка подкрасить? — Мне так больше нравится, — миссис Адамсон, не сводя взгляда с бывшего мужа, села за стол, на кресло, являвшееся ее троном. — Кабинет создает атмосферу страха. Если покрасить стены, он будет выглядеть слишком… слишком располагающе. — Давай к делу, — пожав плечами, предложил Мори. — Ты хотела мне что-то рассказать. Насколько я понимаю, это касается сбежавших Лишних? Миссис Адамсон кивнула. — Кохэку, тебе чего, сразу с Ловчими связаться было сложно? Слушай, ты же знаешь, у меня в подчинении целое министерство, причем не из маленьких. Мне подотчетны полиция, Ловчие, служба иммиграции, тюрьмы… Меня на всех не хватает. — Неужели? — Миссис Адамсон сощурилась, и Мори посмотрел на нее мутным взглядом. — Очень интересно. — Слушай, Кохэку, говори чего хотела, и я поеду. Кстати, советую тебе взять отпуск. Выглядишь ты просто ужасно. Вам вообще здесь отпуска полагаются? — Он приветливо осклабился, но миссис Адамсон не стала улыбаться в ответ. Медленно она поднялась из-за стола. — Мори, что тебе известно о парне? — спросила она. — О сбежавшем мальчике из подготовительной группы. О Дазае. Мори резко обернулся: — Ничего. Ровным счетом ничего. А почему ты меня о нем спрашиваешь? Миссис Адамсон впилась взглядом в его лицо, а потом подошла к окну, которое, точно так же как и все окна в Грейндж-Холле, было закрыто тонкой серой шторой. Она чувствовала, что Мори что-то недоговаривает. — Ты знаешь, откуда он? — спросила она. Мужчина покачал головой: — Естественно, нет. Думаешь, у меня есть время просматривать дела Лишних? — А все и не нужно. Речь идет о совершенно конкретном деле. Оно засекречено. Обернувшись, она обнаружила, что Мори теперь смотрит на нее с раздражением. Но кроме этого она разглядела в его глазах и страх. Кохэку поняла, что задала вопрос, которого он опасался. — Не смотрел я его дела. Будто у меня забот мало. Все, Кохэку. Как это ни печально, мне уже пора. Давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз. — Между прочим, у него нашли кольцо, — продолжила миссис Адамсон, отметив, что глаза Мори широко распахнулись. — Золотое кольцо с печаткой. Снаружи выгравировано изображение розы, а изнутри инициалы «А. Ф.». Ты помнишь это кольцо, Мори? Мужчина побледнел. — Кохэку, на свете куча колец, — быстро проговорил он и встал. — Все, теперь уж мне точно пора. Миссис Адамсон глубоко вздохнула: — Мори, пока я не узнаю правду, ты никуда не пойдешь. — Правду? — переспросил он, краснея от гнева. — Не смей со мной так разговаривать. С чего это вдруг ты стала такой искательницей истины? — «А. Ф.» — инициалы моего деда, — продолжила миссис Адамсон натянутым как струна голосом. — Он приказал их выгравировать на кольце с печаткой, украшенном розой. И это кольцо, Мори, он подарил мне. Мужчина молчал. Миссис Адамсон снова повернулась к окну и, слегка оттянув штору, взглянула на серый пейзаж. «Вполне подходящее место», — подумала она, впервые приехав в Грейндж-Холл. Вполне подходящее место, чтобы не жить, а существовать, вымещая всю свою боль на созданиях, которых она ненавидела больше всего на свете. — Мори, я хочу знать правду. — Мне тебе сказать нечего. Я ухожу. Он подошел к двери, взялся за ручку, подергал ее и в ярости обернулся. — Кохэку, отопри, — сказал он. — Отопри немедленно. Миссис Адамсон пропустила его слова мимо ушей. — Сядь, Мори, — спокойно произнесла она, — разговор еще не закончен. — Ошибаешься, еще как закончен, — прорычал мужчина. Он подошел к миссис Адамсон и схватил ее за руки. — Между нами вот уж сколько лет как все кончено. Отдай ключ, а не то я вышибу дверь. — Нет, — отрезала Кохэку. — Нет, я сказала. Ключа ты не получишь. Да и с какой стати я вообще должна тебе что-то давать? Тебе, человеку, отобравшему у меня самое дорогое. После того как твоя любовница, эта гадина, эта шлюха, мразь, убила моего ребенка. — Будет тебе, Кохэку, — покачал головой Мори. — Перестань. Закон есть закон, ты сама это прекрасно знаешь. Что я мог поделать? Теперь отдай мне ключ. Отдай, а? — Что ты мог поделать? — прошипела Кохэку, чувствуя, как к горлу подступает желчь. — Ты и твоя шлюха лишили моего сына жизни. Мори отпустил руки миссис Адамсон и закатил ей пощечину. — Хватит, я сыт тобой по горло, — заорал он. — Мне надоело это слушать. Либо ты немедленно отдашь мне ключ, либо… либо… — Либо что? — спросила миссис Адамсон. — Тоже меня убьешь? Как убил нашего сына? Мори побледнел и, чуть покачнувшись, взялся за край стола. — Сядь, Мори, — бросила миссис Адамсон. — Мне нужна правда. Я требую, чтобы ты мне ее сказал. Либо ты мне рассказываешь, откуда взялся этот Дазай, либо я отправляюсь в Токио и рассказываю Властям о нашем сыне, которого ты убил. Какой вариант тебе больше нравится? Мори затравленно на нее посмотрел. — Ты что, меня шантажируешь? — недоверчиво спросил он. — Ты, знаешь ли, можешь потерять не меньше, чем я. — Нечего мне терять, — отозвалась миссис Адамсон глухим голосом. — Я уже и так много лет назад потеряла все, что имела. — Все это напрасно, напрасно, понимаешь? — проговорил Мори, утирая пот со лба. — Почему ты не можешь оставить эту историю в покое? — Объясни, почему у этого Лишнего нашли мое кольцо. Объясни, откуда у этой падали взялось кольцо, принадлежащее моей семье. Кто-то выкопал моего ребенка? Кто-то ограбил могилу нашего малыша? Отвечай, Мори. Кто его родители? Я хочу их убить. Я хочу, чтобы их нашли и… Мой сыночек, Мори… Мой… — Она заплакала. — Он ведь знал, Мори. Наш сынок еще до рождения знал, что его ждет. Он не хотел поворачиваться, не хотел появляться на свет. Ему не хотелось в этот мир. Понимаешь, Мори? Оно и понятно, ведь он уже стал в этом мире незваным гостем. Ты ведь уже больше не… — Хватит, Кохэку, возьми себя в руки, — раздраженно произнес Мори. — С тех пор прошло очень много лет. Все кончено. Чувствуя, как у нее сдавливает грудь, как ей становится тяжело дышать, миссис Адамсон скрестила руки и воззрилась на лицо бывшего мужа, будто бы надеясь разглядеть там правду. — Если кто-то осквернил могилу моего сына, я найду и убью этого подонка. Моему сыну было отказано в праве на существование в этом мире, но я не позволю, чтобы кто-нибудь тревожил его посмертный покой, — она посмотрела Мори прямо в глаза. — Расскажи мне о Дазае, Мори. Откуда у него мое кольцо? Где оно сейчас? Что с ним случилось? — Кохэку, у тебя истерика, — в голосе Мори чувствовалось страшное напряжение. — Я понятия не имею, где это кольцо. И вообще, я едва его помню. — Мальчишку нашли с кольцом. Моим кольцом. Его дело засекречено. Я хочу знать, почему. Почему, Мори? — Миссис Адамсон угрожающе нависла над столом. — Довольно с меня, — Мори поспешно встал. — Я такого обращения ни от кого не терпел и от тебя терпеть не буду. Ты, Кохэку, ноль без палочки. Ты не смеешь так со мной разговаривать. А что я сделал с нашим сыном или там с твоим кольцом — уже давно не твоего ума дело. А если ты хоть кому-нибудь о чем-нибудь пикнешь, я тебя в психушку упрячу. А теперь открывай дверь, или я ее вышибу. — Отвечай, где мое кольцо, — прошипела миссис Адамсон. — Ничего я тебе не скажу, — отрезал Мори и направился к ней. — Давай ключ. Живо. Резким движением, словно бы рефлекторно, миссис Адамсон выдвинула ящик стола и выхватила оттуда какой-то предмет. — Говори, Мори! — закричала она. — Отвечай, кому сказано! Глаза мужчины расширились, и раздраженное выражение на лице сменилось страхом. — Кохэку, ты что делаешь? — недоверчиво спросил он. На лбу Мори проступили капельки пота. — Что ты задумала? — Рассказывай, — хрипло бросила миссис Адамсон. Женщина сжимала в руках револьвер, ствол которого был направлен в лицо Мори. Этот револьвер она держала в столе с первого дня в Грейндж-Холле. Просто на случай, если жизнь окончательно станет невыносимой. — Да ты рехнулась, — запинаясь, проговорил Мори, опускаясь обратно на стул. — Говори, как все было, — сказала миссис Адамсон, — а не то спущу курок. Клянусь. Ацуши сидел в подвале один. Осаму позвали наверх, чтобы помочь составить шифровки друзьям родителей из Подполья. А ему поручили смотреть за малышом, Беном, покуда все не будет готово к отъезду. С нежностью он прижал его к себе и улыбнулся, почувствовав, как его охватывает радость и восторг, когда малыш улыбнулся в ответ. Ацуши подумалось, что сейчас он держит на руках самое совершенное творение на всем белом свете. Ну как этот ребенок может быть Лишним? Ну как Мать-Природа может сотворить такое прекрасное чудо, если оно ей не нужно? Глупость какая. Ацуши много размышлял над тем, как ему поступить, и, в конце концов, решил сдаться Ловчим и вернуться в Грейндж-Холл. От этого решения ему стало легче, словно он вернулся на должность Старосты. Мальчик подумал, что, если его поймают, других преследовать не станут. Дазай пробыл в Грейндж-Холле всего лишь несколько недель, поэтому Власти махнут рукой на его исчезновение. А вот он станет Ценным Помощником. Если его отправят обратно, Дазай будет в безопасности. И Бен тоже. Он скорее умрет, нежели позволит Ловчим забрать его младшего братика. Раньше он и не подозревал, что способен испытывать к малышам какие-то иные чувства, кроме отвращения, но теперь ему больше всего хотелось, чтобы Бен вырос окруженный любовью и заботой, а не серыми стенами и строгими порядками Грейндж-Холла. Ацуши ласково поглаживал Бена по голове, когда услышал, как открылся потайной люк, и в проеме появилось лицо Осаму. Юноша спустился по лестнице в подвал. За ним проследовала его мама. — Это тебе, — Дазай с гордостью протянул Ацуши желтый цветок. — Это нарцисс, — пояснил он, а потом, наклонившись, прошептал на ухо: — Когда мы приедем в деревню, у нас будет полно цветов. И все они будут принадлежать тебе. Моему котеночку. Ацуши взял в руку цветок и в изумлении стал его рассматривать. Он был таким красивым, источал такой чарующий аромат. Потом мальчик глубоко вздохнул. — На самом деле, — сказал он, — я тут подумал и решил, что никуда не поеду. В смысле — в деревню. — Не глупи, — нахмурился Дазай. — Надо ехать. — Нет, — покачав головой, серьезно произнесл Ацуши. Он встал и умоляюще посмотрел на Осаму и маму. — Вам надо оставить меня здесь. Тогда вы сможете скрыться. Вас не станут преследовать, и вы будете в безопасности. Они никогда не оставят меня в покое, потому что я почти уже стал Ценным Помощником. Если вы меня не бросите, то со мной они найдут еще и вас, и Бена и… — Я без тебя никуда не поеду, — с жаром прервал его Дазай. — Перестань говорить глупости. Если кто-то и должен остаться, так это я. Это твоя семья. Твоя, а не моя. — Это не глупости, — парировал Ацуши. — И вообще, это я виноват в том, что на нас вышли Ловчие. Я предлагаю дельную вещь. Я… — Ацуши, сыночек, присядь, пожалуйста. — Мама печально посмотрела на них обоих, подошла к дивану и опустилась на него. Она усадила по бокам Дазая и Ацуши и взяла ребят за руки. — Давайте я расскажу вам одну историю, — тихим ласковым голосом начала она. — Эта история о мужчине и женщине. Они очень любили друг друга и хотели, чтобы у них были дети. Ацуши, в Грейндж-Холле тебе лгали. Природа стремится не к сохранению старого, а к сотворению нового. Новой жизни. Взять, например, вот этот нарцисс. Со временем он завянет и погибнет, но вместо него взойдут новые нарциссы. Так и должно быть. Так вот, эти мужчина с женщиной пошли к Властям и сказали, что хотят отказаться от Долголетия, чтобы получить право на детей. Но Власти отправили их восвояси. Они сказали, что Отказ надо было подписывать в шестнадцать лет, а если этого сделано не было, считалось, что человек по умолчанию присоединяется к Декларации. Мужчина с женщиной сказали, что в шестнадцать лет еще не знали, что захотят подписать Отказ, и что тогда были еще очень молоды. Но Власти им ответили, что Отказ подписывать поздно, и права на ребенка у них нет. Мужчина с женщиной очень расстроились. Они стали знакомиться с другими людьми, которым тоже было не положено иметь детей. Они выяснили, что, оказывается, далеко не все считают, что Препарат Долголетия приносит пользу. Им стало известно, что фармакологические корпорации обладают такой властью, что никто не осмеливается ставить под сомнение целесообразность существования Препарата, а если такие храбрецы и находятся, то их бросают в тюрьму. Мужчина с женщиной присоединились к Подполью и решили завести ребенка. Да, им это было запрещено, но они решили, что, если у них не будет детей, значит, Власти победят. Ведь если не будет детей, то люди вообще о них забудут, и дети вовсе перестанут появляться на свет. У мужчины с женщиной родился ребенок — самый красивый на свете мальчик. Они были так счастливы, что им казалось — еще чуть-чуть, и они лопнут от радости, пусть даже рождение мальчика надо было хранить в строжайшем секрете. Они любили своего сыночка больше всего в мире, но однажды допустили ошибку. Они познакомились с одной женщиной, которая сказала, что хочет присоединиться к Подполью. Она сказала, что они с мужем хотят ребенка. Мужчина с женщиной поверили ей, рассказали о своем сыне, а через неделю к ним явились Ловчие. Они забрали у них сына, а мужчину с женщиной посадили в тюрьму. Они плакали, кричали и звали мальчика, но все бесполезно. Через несколько лет их выпустили. Они изменили фамилию и снова стали сотрудничать с Подпольем. Подполье предоставило им дом. Здесь, в Минато. В один прекрасный день мужчине с женщиной улыбнулась удача. Они познакомились с мальчиком по имени Дазай и очень его полюбили. Мальчик согласился пожить у них. А потом произошло еще одно радостное событие — у женщины родился еще один ребенок, на этот раз мальчик. Но все равно мужчину и женщину не оставляла печаль. Они тосковали по своему сыну. Им не удалось его уберечь. И теперь он расплачивается за их ошибку в Грейндж-Холле. Ну так вот, оказалось, что Дазай очень умный и отважный мальчик. Он решил спасти сына мужчины и женщины. Мужчина и женщина очень за него переживали, пытались его отговорить, но он ничего не желал слушать. Тогда они описали, как выглядит их сын, сказали, что его зовут Ацуши и что у него на животе есть родинка в форме котенка — маленькая отметинка, которую оставила на нем Мать-Природа в знак того, что мальчик должен быть свободен… Мама сжала Ацуши руку. — Пойми, солнышко, — чуть запнувшись, произнесла женщина. — Ты ни в чем не виноват. Если ты вернешься в Грейндж-Холл, значит, все наши усилия пойдут прахом. Важней всего ты, Осаму и Бен. Вы — будущее. Вы то, ради чего сражается Подполье. Вы — молодежь, в ваших жилах течет свежая кровь, и ваши умы полнятся новыми идеями. С вас начнется возрождение, с вас, а не с кучи стариков. Власти не хотят, чтобы люди подписывали Отказы, они не хотят, чтобы на свете появлялись дети, потому что молодежь может изменить баланс сил. Властям нравится все как есть, они боятся перемен, уничтожают тех, кто этого желает. Они выкорчевывают крамолу с корнем. А ведь вы — надежда грядущей революции. Ты, Осаму и теперь вот Бен. Вы должны находиться в безопасности, потому что на вас гигантская ответственность. Вы должны жить, жить дальше ради всех нас. Ацуши посмотрел на Дазая, глаза которого горели решимостью. — Понимаешь? — спросил Дазай, и у него перехватило горло. — Теперь ты понимаешь? — Понимаю, — прошептал Ацуши и повернулся к маме: — Вы до сих пор принимаете Препарат? — спросила она. Мама кивнула: — Мы принимаем его, потому что не хотим выделяться. Кроме того, нам не хотелось заболеть. По крайней мере, прежде чем мы увидим тебя. Ну а сейчас… Теперь все изменилось. Нам больше не нужен Препарат. Покуда вы вместе с нами, и вам ничто не угрожает, он нам без надобности. Ацуши закусил губу. — Миссис Адамсон говорила, что мои родители думают только о себе, — сказал он, чувствуя в горле комок. — Она говорила, что я должен вас ненавидеть. И я ненавидел… — Мальчик сглотнул. — Но теперь, — продолжил он, — я горжусь тем, что я ваш сын. Очень горжусь. И я вас не подведу. Обещаю. Мама улыбнулась, и Ацуши увидел в ее глазах слезы. — Что ты такое говоришь? — прошептала она. — Да как же ты можешь нас подвести? Как же вы можете нас подвести? Нет, ребята, не волнуйтесь. Мы уедем далеко-далеко, и все будет хорошо. Вот подождите и сами все увидите.