и беда с того вот дня ищет по свету меня, рядом с ней идут молва с кривотолками. а что смерть мне солгала, знала голая ветла да ещё перепела с перепёлками.
Говорят, чтобы показать проявляющему характер молодому псу своё главенство, необходимо прижать его к земле и трепануть за шиворот — так делают в стаях бродячие псы, нападая и впиваясь в шею сверху клыками, чтобы доказать своё первенство и стать вожаком. Цепных псов Мафии к полу не прижимали и не оставляли на их шеях болезненных шрамов, но Накахара никогда не подвергал сомнению превосходство своего босса. Остерегайся агрессивной собаки.
Газеты пестрели новостью о взрыве в отеле. Снесло половину верхнего этажа, есть жертвы, три номера обуглены и разрушены подчистую. «Бомба была заложена в триста третьем номере, сработав около половины одиннадцатого вечера, — Накахара читает статью, сидя неподалёку от столпотворения в кафе на улице Меир. — Личности жертв пока не установлены, но идёт расследование… Очень интересно, познавательно, увлекательно. Жалко паспорт только. В дорогой кожаной обложке был. Из Брюсселя, кажется». На юноше берет вместо привычной шляпы, всё то же синее пальто, всё тот же зелёный шарф, всё тот же бежевый свитер, и волосы пришлось заколоть, чтоб не выглядели длинными и столь изобличающими, и обыкновенные очки на лице. Ветрено, идёт мелкий и мокрый снег. Этот отель с правого верхнего угла будто голодный гигант откусил, и это только сейчас, к утру, из взорванного места перестал идти дым. Толпы людей и выселенных жильцов, десятки полицейских машин, две красные пожарные машины, около пяти карет скорой помощи, автомобили журналистов. Шумно, многолюдно, резонансно. Все, кто проходит мимо, так или иначе прибиваются к толпе зевак, интересующихся, а что, собственно, происходит, и отовсюду льётся воркующая и мелодичная, но взволнованная французская речь. Разбавляется, правда, грубым и лающим немецким, но отсутствие привычного слуху японского говора совсем не беспокоит. Чуе приносит нереальное удовольствие общаться на французском, да хотя бы парой фраз перекидываться с продавцами, когда заглянул в ближайший магазин за сигаретами. Мори-сан как в воду глядел, говоря, что произойдёт с номером Чуи в отеле, и Накахаре, как бы то жутко не звучало, было не жаль вызвать молодого парня из обслуживающего персонала в номер за несколько минут до обещанного взрыва. Когда пошло задымление, достаточно было просто швырнуть фальшивый паспорт в угол и оставить фальшивые вещи в разобранном состоянии, мигом вылетая через окно и закрывая его. Труп есть, паника есть, а пока будут разбираться, кому труп принадлежит, и дадут огласку о несовпадении паспортных данных с телом погибшего, Накахара уже успеет скрыться и нависнуть невидимой угрозой над своей целью. Он чуть не подвернул ногу, когда спрыгнул с немного большей высоты, чем предполагалось, но уйти успел: взрыв оглушил до звона в ушах, но всё это настолько привычно, что осталось только скакнуть в ожидающую и неприметную машину и оказаться в пункте проживания на ближайший месяц. «Да я чёртова племенная гончая, — Накахара закурил, вставая с места и уходя в противоположную сторону от столпотворения. — Знаю, что жертва где-то здесь, а искать нужно едва ли не по запаху по километражу в сотни районов». Он знает, путём смешивания каких веществ получится кислота, после которой от трупа за день не останется и следа. Слишком много подобного он сделал в своей жизни, чтобы знать, как уничтожать последствия и как указывать на фальшивые улики, выводящие не на того человека. Его отпечатков пальцев в криминалистической базе данных нет — он не просто так носит перчатки. Его педантичность и аккуратность не раз спасала от слежки и облегчала жизнь, но то, как он учился доскональной аккуратности, лучше не разглашать. Взрыв произошёл не в тот же вечер, как Накахара прибыл, а через два дня. Продумано, однако: усыпить бдительность, чтобы в один из неожиданных вечеров взорвать своего врага. Умно, умно. Подстраховались на тот случай, если исполнитель осведомлён о покушении, но исполнителя нельзя считать исполнителем, если он сам вместе со своим начальством не просчитает этот ход. Чуя вырос в среде предательств и подлости с самой юности, причём рос всегда на стороне победителей, потому ни проигрывать не привык, ни уступать, ни поддаваться. Проигрыш в его жизни равносилен смерти, если вообще к ней не приравнивается. Но Дазай не должен знать об этом. Он должен знать о красоте каналов Брюгге и эстетичности церквей архангела Михаэля, о замке Вев и о Королевском дворце. У Накахары будет время на свободное посещение достопримечательностей и прогулки по улицам. Парень написал Дазаю по прибытии в страну, что хорошо долетел, выспался и теперь идёт в отель ужинать, перед тем как отправится выполнять долг на следующий день — пусть хотя бы у одного знакомого он будет обыкновенным офисным клерком на высокой должности и с нудной работой в миллионах бумажек и отчётов, пусть Дазай не беспокоится почём зря. Осаму ответил тогда, что рад и надеется, что Накахара со всем справится. Чуя написал, усмехнувшись: «Конечно же, я справлюсь, а ты смел сомневаться?» Но думал он о другом: «Да хотел бы я сам надеяться, что справлюсь».Сообщения (4) от: Осаму ХХ.11.23. Как освободишься, будь добр написать, всё ли у тебя хорошо, а то очень интересно получается: меня, значит, лекарствами обеспечил и живи, мол, целый месяц, ни на что не жалуйся, мешай коктейли из лекарств на любой вкус, а сам пропал в неизвестности, чтоб я сидел и гадал, как ты там. XX.11.24. Ну, ты всё равно не читаешь, так что не думаю, что я отвлекаю от тебя. А что это значит? Что я могу писать всё что угодно. И поэтому… XX.11.24. Мяу. ХХ.11.25. Как говорит собачка? Гав-гав. Как говорит птичка? Чик-чирик. Как говорит Чуя? Как рыбка. Никак.
Чуя несколько ночей не ночевал в выделенной для него квартире в районе Рю Нев, то не замолкая ни на минуту на встречах с информаторами, то не произнося ни слова за все сутки. У него на покрытых россыпью мелких веснушек плечах, бледных груди и спине остались ровные красные полосы от тугой кожаной портупеи, утяжелённой ещё и парочкой огнестрелов. Накахара, если честно, больше любил пользоваться кинжалами, ножами и любым другим холодным режущим оружием, да хоть ятаганом или фальшионом, чем громоздкими и громкими пистолетами, но в его кругах ходило негласное правило, которого он придерживался: «Пистолет — бизнес, нож — личное». Пистолет к тому же более эффективен, да и не хотелось еженедельно марать в крови подзаборной швали свои дорогие и фирменные клинки. Эти чёртовы микронаушники часто выпадали, один раз Накахара даже наступил на него, еле сдерживаясь, чтобы не выкрикнуть чистый русский мат — да, по-русски он знал не только Сталина, водку и медведя, — но всё-таки притормозил. Гарнитура просто не подходит для шпионажа, слишком заметна, а выделяться нельзя — он же якобы мёртв до выяснения обстоятельств. У него выдержка, как у натренированной полицейской или охотничьей собаки: он вспыльчив порой и часто бывает в необоснованном гневе, когда находится наедине с собой, может психовать и быть жутко раздражённым, но в присутствии шефа или будучи на задании он ни одного движения не сделает лишнего, если на то нет приказа; словом, пока ему не дадут команду «взять», он с места не сдвинется, даже если жертва ему под ноги упадёт, а уж после команды настигнет цель любыми путями и умертвит любыми средствами. Не схватит за шею, так вцепится в сухожилия на лапах и обездвижит, если не перемолет в костяную труху. Когда ему было девятнадцать, один из задолжавших наркоторговцев брезгливо заметил, что рыжему кобелю из Мафии для целостности образа не хватает намордника, раз его криворукий хозяин не держит его, агрессивного, на коротком поводке, и «агрессивный рыжий кобель» сломал оскорбившему его честь шею ударом локтя по шейным позвонкам, подлетев со спины. Обычно псов за срыв из-за провокации наказывают — их ведь специально натаскивают на выдержку, когда провокатор мельтешит перед глазами. Накахаре просто посоветовали быть в следующей раз аккуратнее, ведь драка врукопашную очень слышима. Он помнил своё первое убийство. Ему было семнадцать, он несколько месяцев как только научился ровно держать пистолет без дрожи в руке; огнестрел — игрушка достаточно тяжёлая, на вытянутой руке долго не продержишь, но долго держать и не нужно, достаточно научиться метко выстреливать и вовремя опускать руку, чтоб конечность отдохнула. Он увязался тем вечером за Ане-сан, полдороги скрываясь от её взора позади, а потом раскрылся, случайно наступив на пустую жестяную банку за углом — наставница впервые была зла на парня, схватив его за рукав на плече и встряхнув, мол, немедленно отправляйся обратно, молодой человек, но времени уже не хватало, подозрительное поведение мальчишки с пистолетом могли заметить. «Ты с оружием наперевес ходишь, Чуя-кун, а всё равно лезешь в драку и строишь из себя взрослого», — Ане-сан потрепала его за ухо, но всё же отпустила, предупредив, чтобы без всяких шуток. Это был притон в элитном борделе, и Накахара, если честно, уже не помнит, зачем они туда шли (конечно, его ведь никто не посвящал в тонкости задания не для него, он просто тайком отправился за группой своих будущих коллег, считая себя взрослым). Чуя не выдался ростом для своего возраста, как и весом, зато помнит до сих пор, как ужасно себя чувствовал, ощущая взгляды проституток и жиголо на себе в этой обители пошлости и разврата. Нет, не то чтобы он не знал чего-то в плане секса и того подобного, просто… Просто паршиво себя ощущаешь, когда возникает чувство, будто стоит отбиться от группы — и тебя тут же утащат в какой-нибудь подвал и закроют, а потом будут против воли использовать, использовать и использовать. Сейчас Накахара относится к этому более спокойно, но всё равно. Всё равно. Несколько девиц обступили его, складывая свои ладони на худое тело, и Чуя в попытке уйти не заметил, как его оружие было вытащено. Поднялась паника, нужна была срочная оборона во избежание жертв, и Накахаре просто повезло, что уроненный столик послужил ему щитом. Пользуясь отвлёченностью и своих коллег, и охраны цели, он сумел подобраться к управляющему, выхватил его пистолет и… из-за отсутствия патронов в магазине и из-за страха быть убитым забил чужака по виску прикладом. Нет, Чуя не был настолько сильным в те года, чтобы сбить с ног и повалить здорового взрослого мужчину, ему просто повезло выпрыгнуть из засады, пока тот от неожиданности отлетел в сторону и споткнулся, падая; юноша упёрся ему коленом в горло и бил, зажмурив глаза, пока сопротивление не перестало чувствоваться. Кровавое месиво, а не лицо. У него ещё долго тряслись руки в этот день, особенно когда он отмывался от попавшей на одежду и кожу крови. Наказания парню не было: незапланированное, но первое в жизни жестокое убийство и так ещё долго будет стоять перед глазами. Первый раз всегда страшен, и неважно, в какой именно сфере он случается. Со вторым и третьим руки трясутся уже меньше, на седьмой перестаёшь задумываться — просто живые мишени. Наверное, так и становишься грешником, не впечатлённым происходящим в аду и мирно расслабляющимся в кипящем котле, как в горячей ванне. Накахара в каком-то смысле хотел бы вернуться сейчас лет на восемь назад, обучаться на дому с лучшими учителями, сдавать экзамены экстерном и в остальное время нихрена не делать, разве что играть в приставку или читать фантастику, а по ночам выбираться на крышу и искать созвездия. Но сейчас он плетётся на восьмой этаж, хлопая по карманам и ища ключи, чтобы зайти в душ, смыть с себя всю дрянь городских трущоб, почистить наконец зубы и улечься спать. Охотника в первую очередь всегда должно волновать то, что однажды он с жертвой может поменяться местами, ведь во сне даже сильнейшие беззащитны, но… Чуе похуй. Ему хочется поспать хотя бы часа четыре. Эти несколько дней на ногах без передышки свои плоды дали — удалось подкинуть жучок под воротник верхней одежды. Теперь на ближайшие ещё несколько суток нужно залечь на дно, чтоб проследить маршруты и вычислить самые подходящие для похищения места. План действий нужно спланировать до мельчайших деталей и продумать все ветви того, что может случиться, и иногда кажется, что голова может взорваться от чрезмерного количества мыслей и слишком долгого молчания — в такие моменты хочется начать насвистывать какую-нибудь тупую привязавшуюся песню и пялиться в потолок, чтоб расслабиться.Сообщение для: Осаму XX.11.28, 23:04. Хей… ヾ(￣ω￣;) Ты, наверное, удивлён, но я живой.
У Дазая должно быть сейчас… начало седьмого утра. Неплохая разница во времени. Если бы Накахара мог лечь через час или два, не нагруженный обязательствами — хотя, наверное, он так и сделает, — оба лягут в своё привычное время, причём не нарушая никакого режима. Осаму, наверное, уже потерял его. Чуя пять дней не выходил на связь. «Как говорит рыбка? Никак. Как и я… — он усмехнулся в мыслях, улыбаясь уголками губ. — А могу и буль-буль-буль, если мои ноги засохнут в ведре с цементом и если меня сбросят, связанного, в Маас».Сообщение для: Чуя 06:14. Кого я _слышу_. На самом деле, мне даже скучно без ежедневного общения с тобой. Как ты? Сильно устаёшь?
Осаму скучал. Каждое утро он просыпался в маленькой надежде, что, посмотрев на экран телефона, увидит столь привычное «Доброе утро» в половине восьмого, но уже почти неделю просыпался без единой весточки. Накахара предупреждал его, Дазай прекрасно помнил, но всё-таки… может быть? У него в груди приятно ёкнуло, когда погасший экран телефона вновь загорелся от пришедшего сообщения, и Осаму схватил телефон так быстро, что тот выскользнул из рук и выпал на колени — из-за худых ног удержать телефон не удалось, он провалился между и скатился со стула на пол. Фееричная криворукость. Дазай подул на целый экран, протирая его о рубашку, и быстрее нажал на диалог. Действительно, Накахара. Сколько лет, сколько зим! Хотя голоса не подавал всего неделю.Сообщение для: Осаму 23:15. Как мило, моё лицо сейчас по швам растрескается. Я в порядке, но да, правильно заметил, устаю. Тягловой лошади на пашне работается легче, честно. Но я привык. Надеюсь, до двадцатых чисел декабря управлюсь.
Накахара никогда и никому ни на что не жаловался. Некому просто. Ане-сан и Рюноскэ? Они работают точно так же, как он. Рыбкам в аквариуме? С таким же успехом можно беседовать со стеной или с чайником. Они, маленькие апистограммы, будут плавать из стороны в сторону, разевать рот, пускать пузыри наверх и снова плавать. Никакого полезного совета не дадут, а очень жаль. А тут Дазай, никак не связанный с работой приятный собеседник, который вообще благо что не в курсе, чем там его собеседник с той стороны экрана занимается. Да-да, офисный планктон, да-а… В конце концов, нет смысла говорить, что всё хорошо, всё радужно и чинно, он сейчас ляжет спать и будет видеть во сне милых котят. Сказать, как есть — повод завязать разговор, если, конечно, Чую не вырубит посреди беседы. Пока Дазай ещё только пишет ответ, Накахара его опережает:23:16. Ох, и кстати. Не думаю, что следующую неделю я вообще выйду на связь, поэтому… Не теряй меня. Я напишу, как смогу. Возможно, даже пришлю фотографии своей морды на фоне какой-нибудь достопримечательности, чтоб ты уж точно уверен был, что я живой, а ты не общаешься с автоответчиком. По возвращении привезу что-нибудь вкусного. Оригинальный бельгийский шоколад — самое то. В обёртке его приговоришь. Сообщение для: Чуя 06:18. Вот как. Тогда жду с нетерпением твой презент. О, ну и тебя, конечно же. К слову, что-то мне подсказывает, что у тебя сейчас поздно, разница во времени около… семи часов, верно? У тебя скоро полночь. Иди спать, молодой человек. Раз устаёшь, то хоть ночью выспишься и будешь полон сил.
С (к)у-ука. Дазай только вздохнул, подпирая ладонью щёку и перечитывая сообщение от Накахары. Целую неделю без хотя бы минуты общения! Осаму чувствует себя зависимым, но ничего менять не хочет. Зачем? Он впервые ощущает себя кому-то нужным, и это прекрасно. Ради продолжения общения он потерпит. Всего лишь выдержать семь серых и однообразных дней, в четыре из которых ему точно будет плохо. Очень сложно возвращаться в привычное русло старой жизни, когда она изменилась с недавнего времени, но обстоятельства требуют шага назад. Глубокий вдох. Выдох. Всё образумится, нужно только не беспокоиться почём зря. Осаму просто не в курсе даже, как должны вести себя друзья-товарищи в повседневной жизни и переписке. Наверное, как очень близкие люди?Сообщение от: Чуя 06:18. А если не лягу спать? ;)
Ох? Дазай сначала удивлённо вскинул бровь. У Накахары явно хорошее настроение. Сколько этому мужчине? Двадцать два? А какие интересные вопросы задаёт, однако.Сообщение от: Осаму 23:19. Тогда я буду вынужден принять меры против вас и заключить вас под стражу, молодой человек.
Да, у Чуи хорошее настроение. Плохо быть серьёзным человеком с изредка проявляющейся ебанцой, зато быть знакомым с точно таким же человеком — бесценно.Сообщение для: Осаму 23:19. Я буду требовать своего адвоката. Не имеете права!
«Буду требовать своего адеквата — звучать будет более правдоподобно», — заметил Накахара про себя, зевая и заваливаясь спиной на диван. В этой предоставленной ему съёмной однушке нет постели, поэтому приходится довольствоваться диваном-книжкой. Но раздвигать его так лень… В квартире жутко холодно, проблемы с отоплением, Чуя не привык так мёрзнуть при тёплых батареях, потому в доме приходится ходить в свитере и тёплых пижамных штанах. И в носках. И в тапках. здравствуйтеСообщение для: Чуя 23:20. Никаких прав относительно вас, заключённый, вам выносится приговор в виде заключения под одеяло на одну ночь. 23:21. Я требую обжалования приговора, ваша честь! 23:21. Никакого обжалования! Приговор неоспорим. На этом объявляю дело закрытым. [стук молотка]
Накахара терпеть не мог тему закона и суда, являясь неотъемлемой, но покамест не пойманной частью криминального мира в виде исполнителя. Как правило, такие организации, в которой состоит он под шефством Мори-сана и в которых состоят ему подобные в других странах, очень опасны, но без весомых улик, указывающих на них, загрести их хотя бы под одну статью просто нереально: организации оформлены государственными учреждениями, и все их официальные, так называемые белые, потоки рабочей информации могут спокойно отслеживаться другими государственными органами власти; а вот всё остальное, куда более интересное и занимающее бо́льшую часть деятельности, контролироваться не может — засекречено и зашифровано такими профессионалами, как Акутагава, ведь потоки чёрной информации не поддаются прочтению без специального оборудования. Огай считал Рюноскэ самородком и именно поэтому, как только предоставилась возможность, забрал юного хакера под своё крыло, и ведь не понять, что для парня было бы лучше: то, если бы он оказался на стороне федеральных служб, с помощью своих познаний в хакерстве помогая бы правоохранительным органам и органам власти разоблачать преступные организации и будучи на хорошем счету у правительства, живя скромно и строго, зато в безопасности, или то, что он получил сейчас, попав под жуткие статьи, но обрётши «семью», вседозволенность, деньги и покровительство одного из самых страшных и влиятельных в криминальном мире людей. Наверное, если его спросить об этом, Акутагава может задуматься.Сообщение от: Чуя 06:22. Какая боль, какая жалость, придётся подчиняться и покорно проводить ночь в компании одеяла и подушки… А нормальные парни проводят ночи с девушками. 06:23. Да ладно тебе, прямо уж ты ненормальный. Ты просто занятой, вот и всё. Никто не ограничивает тебя в твоей личной жизни за пределами работы.
Слабая волна мурашек проползла по рукам и исчезла. Для Дазая тема личной жизни была болезненна. Это вне квартиры и на несколько часов он привлекательный и молчаливый беловолосый красавец со стаканчиком кофе и ноутбуком за дальним столиком в кафе, а далее действие лекарств заканчивается, и он снова становится тусклой тенью, истощённой и измученной болезнью. Чёртов синдром, чтоб его… Осаму только вздыхал, поджимая губы. Кажется, он завидует Накахаре. По-белому, но всё же завидует. У Чуи прекрасные возможности в его прекрасном настоящем выбраться в ещё более прекрасное будущее, Дазай же будет жить здесь, пока его не выселят из съёмной квартиры. Узник. Узник своего недуга. Если бы ему не становилось плохо каждый день… Если бы, если бы, если бы. Всё если да если. Это грёбаное «если» перечёркивает всю жизнь. Кому он нужен такой? Да никому. Никто нормальный не выдержит его постоянных припадков, плохого настроения и горы лекарств.Сообщение от: Чуя 06:24. Работа и ограничивает. Хотя… Знаешь, возможно, я просто не хочу ни с кем делить жилплощадь. Ты представляешь, что может начаться, если я впущу в дом предполагаемую девушку? Это убери, шкаф передвинь, ты не уделяешь мне внимания, твоя работа меня затрахала, у тебя вечно на меня нет времени, хочу новую кофеварку, рыбок твоих бесполезных можно и выкинуть… Бр-р.Я даже думать не хочу об этом. Мне хорошо и одному. Я, может, не готов ещё тратить честно заработанные деньги на кого-то другого! Моя территория. 06:25. Хах, да ты убеждённый холостяк. Смотри не столкнись с ценителями семьи, у которых дети сплошное счастье да цветы жизни, а не построил ребёнка, не посадил дом и не воспитал дерево — не мужчина. Как так! Тебе уже за двадцать, а ты без семьи! Какой ужас! 06:26. В твоём возрасте имеют уже двух детей и два развода за плечами! 06:27. Часы-то идут! 06:28. Кто тебе в старости стакан воды принесёт! …Блять, это самый мощный аргумент, который я мог слышать, а я его слышал в свой адрес как-то, кстати. Куплю себе кулер и поставлю рядом с постелью, вот тебе и стакан воды. 06:29. Ха-ха… Не знаю, до какой немощности нужно дожить, чтоб не мочь принести себе стакан воды. 06:30. И именно поэтому прислушиваться к таким советам, когда традиционная семья тебе даром не сдалась — самое последнее дело, которое вообще себе в жизни придумать можно.
Дазаю забавно разговаривать о таких вещах. Забавно, потому что он знает, что даже если каким-то чудом у него в жизни появится человек, которому всё равно на его состояние здоровья, то детей, этих маленьких и кричащих — от них жутко болит голова — демо-версий человека, у него не будет и не может быть — бесплоден. Болезнь так повлияла на его организм, что репродуктивная функция просто в какой-то момент отказала. Ему сообщили об этом ещё несколько лет назад в ходе его плановой диагностики в психиатрической лечебнице, но тогда ему было вообще не до этого, а сейчас уже как-то всё равно. Да и в том случае, если бы у него всё было в порядке, он бы на такое не решился: передавать ребёнку такую болезнь? Убийство будет лучшим решением, вот честно, чтоб не мучился.Сообщение от: Осаму 23:31. Но, к слову сказать, ты обмолвился, что не готов тратить деньги на кого-то другого. То есть, по твоему мнению, то, чем ты задаривал меня, это не трата денег?
Сам факт семьи для Чуи под запретом. Нет, конечно, на законодательном уровне и на уровне законов Мафии никто этого не запрещает, но даже если чисто головой подумать: подвергать невинных людей опасности из-за своих связей на работе? Их жизнями могут шантажировать Чую, главу семейства, и тут уже преданность своей «семье» ставится под жёсткий вопрос. Накахара не настолько отбит, чтобы поступать так, заведомо зная, чем это может обернуться — он не всегда сможет обеспечить близким безопасность. Ну, одному человеку, может, и обеспечит, но кто знает, как может произойти? Лучше не рисковать. Возможно, ему просто ещё повезло в том, что он не встретил никого, в кого случилось бы влюбиться.Сообщение для: Осаму 23:32. Ну ты дурак, нет? Подарки — это не трата денег, это от всей души. Я от всего сердца, значит, а ты! Нехороший и меркантильный человек. (￣ヘ￣) 23:33. Ладно, ладно, я понял, подаренное тобой оспаривать нельзя, беру свои слова обратно. Извини. 23:34. Даже не знаю, принимать ли извинения от тебя, ты ведь так жестоко ранил меня в самое сердце… 23:35. Не вынуждай меня вставать на колени и биться лбом о пол, вымаливая прощения у великого и щедрого его мудрейшества Накахары Чуи Первого. 23:36. Ну ладно, ладно, так и быть, я тебя прощаю. ⌒(o＾▽＾o)ノ 23:37. Ну вот и славно. А теперь… Пройдёмте в постель, молодой человек, пришло время отбоя. 23:38. Как скажешь. Спокойного сна, Дазай. Тебе тоже нужно спать, я знаю, что у тебя без двадцати семь. 23:39. Подловил. Спокойной ночи. Завтра у тебя всё будет хорошо, я уверен.
Накахара вздыхает, наблюдая, как собеседник был в сети секунду назад. Ладно, что ж, до завтра. До завтра через неделю или больше. Чуе нельзя отвлекаться сейчас от экрана компьютера, чтобы запомнить все места и просмотреть все камеры, где только они есть и где только его мишень будет светиться. Проследить маршрут, найти подходящее место, напомнить о просроченном долге и выстрелить в висок через что-нибудь мягкое, чтобы заглушило выстрел. Чуя даже не собирается подстраивать это под самоубийство: пусть помнят, что «семья» обмана не прощает. Несколько недель, несколько месяцев, несколько лет — всё равно найдёт в любом уголке мира и придушит, как вшивого пса. Пытки — это, во-первых, исключительно в штабе альма-матер, а во-вторых — не стезя Накахары. Он предпочитает делать всё бесшумно и быстро, в отличие от своего босса: Мори как раз может очень долго издеваться над жертвой, если должник попадается в его руки. Учитывая, что Огай — профессиональный подпольный хирург, он знает, на какие точки надавить и как сделать побольнее, а потом как заживить, чтобы жертва прожила и промучилась как можно дольше. Был на практике Накахары один случай, когда несчастного медленно и мучительно пытали целый месяц, вынуждая его страдать каждый день. Как он выжил? Его, конечно же, поили и кормили. Но кормили так, как кормят птиц, выведенных на ферме для готовки фуа-гра. Мори был безжалостен, и если сравнивать жестокость его с жестокостью преемника, то Чуя — самый гуманный мафиози из всех ныне существующих. Быстрое убийство — не жестокость. Жестокость кроется в медленном убийстве и бесконечных пытках. Порой выстрел в голову — это спасение. По сути, отправленный уничтожать свои цели Накахара спасает их. Убитые должны попадать в рай. Наверное. У Накахары на экране телефона стоит та самая фотография, которую он сделал, когда вытащил Осаму прогуляться на машине поздно вечером. Стоит с того самого дня, как он сделал её.Сообщение (4) от: Осаму ХХ.11.30. Я знаю, что ты занят, но посмотри на этого рыжего кота, уснувшего на клавиатуре. Ему не хватает только шляпы и перчаток. (￢‿￢) (Вложение) ХХ.12.01. Первый день декабря. Первый день зимы! А ещё международный праздник борьбы со СПИДом и день независимости в Исландии. Я уверен, эта информация понадобится тебе. «Зря я пишу эти сообщения. Ему же наверняка… неинтересно. Чёрт, пытаюсь поддерживать общение посредством всякого бреда в беседе», — Дазай слишком много думал о том, что делает всё в корне неправильно, закидывая вот так собеседника посланиями. С одной стороны, они ему, наверное, не мешают. С другой… Осаму чувствовал себя неловко. Если он вдруг резко замолчит и не отправит ни одного сообщения, то Чуя может подумать, что его другу на него всё равно. Да, другу. Другу же? Но, продолжая написывать, можно создать ощущение навязчивости. Он поддерживает связь и пишет раз в день, но непрочитанные накапливаются и накапливаются. Он думает, что может помешать, но в то же время боится показаться равнодушным. Бред какой-то. Бред затворника, у которого появилась нить, связывающая его с внешним миром. ХХ.12.03. Я не писал тебе вчера, но, думаю, ты даже и не заметил. Также полагаю, что ты не будешь против, если я расскажу тебе, как прошёл день… Ну, знаешь, просто как сам факт рассказа кому-то о чём-то. Просто поговорить не с кем, не бери во внимание. Мой психиатр сказал мне, что с момента нашей последней встречи в начале прошлого месяца я даже как-то похорошел. Не отъелся, правда, и не стал румянее, мол, всё такой же бледный, как скелет, как меня ещё посетители не путают со смертью, но зато мой общий настрой и моё состояние явно говорят о том, что что-то в моём мировосприятии улучшилось. Спустя четыре-то года, ага. Я прямо-таки был удивлён. Психиатр говорил, что я — тот редкий пациент, у кого состояние не меняется год за годом, а тут что-то случилось. Самое интересное, я даже объяснить толком не мог, почему я так изменился. Я ведь не замечаю в себе этого. Ну, он врач, ему виднее. «Я просто навязываюсь. Ему вряд ли это нужно. Зачем я продолжаю это делать? Дурак». ХХ.12.04. Я знаю, что тебя не будет в сети как минимум до завтра, но я искренне надеюсь, что не умер. Расскажешь, как ты там, когда появишься, чтоб я не беспокоился, а то мало ли, что там с тобой случилось. Хорошо? Будем считать молчание за знак согласия.
Осаму вздыхал, глядя на экран. Всё-таки с Чуей ему было хорошо. Было. Он уже вторую неделю проводит без общения с кем-либо, и всё кажется теперь, что прежняя рутинность вновь обуяла с головой. Страшно одному в пустой квартире. Ему всё думалось, что Накахара больше не объявится на пороге. Хрупкая связь с внешним миром в лице Чуи могла оборваться, и Дазай окончательно рухнет в этом случае в своё никчёмное существование. Да, никчёмное, он по-другому и назвать не может. Вот другие люди вышли бы на улицу и пошли прогуляться с другими друзьями, пока один в отъезде, а он что? У него один-единственный друг внезапно появился, и возникает неприятное ощущение, будто Осаму вцепился в него и не хочет отпускать, даже если Накахара сам пожелает уйти. Блять, бред. Бред, бред, бред. Всё бред. Возможно, он надоедает. Пора бы прекратить это ребячество. Почему он, привыкший к одиночеству, вдруг зацепился за слабую возможность выйти из него? Это будет правильно? Общество не приемлет таких, как он, вернее даже такие, как он, не приспособлены к обществу и окружающему миру в целом. Он глотает таблетки успокоительного, запивая водой и проливая на воротник из-за трясущихся рук. Такое бывает. Бывает. Бывает. Он не хочет возвращаться в привычную жизнь, когда есть блёклая возможность этого не делать. Он уходит спать утром, часам к восьми утра, поправляя плотные шторы и закапывая в глаза. Его тошнит, его желудок не болит — не болел никогда, потому что синдрому несвойственны проблемы с пищеварением. Он просыпается ближе к шести или к семи, чувствуя тяжесть в теле и лёгкий голод, но ещё с половину часа лежит на диване на боку, просматривая непришедшие сообщения и проглядывая почту. Его телефон стар, ему уже около четырёх лет — купил, когда вышел из лечебницы, и больше не менял. Не на что покупать новый телефон просто. Да и зачем, когда этот работает? С ноутбуками в тот же период ему помог отец, с которым уже около двух лет парень общается очень слабо — как же, захочешь тут поддерживать контакты, когда сын неизлечимо болен, в вечной депрессии и вечном унынии, а ты просто ничем не можешь помочь. Осаму никогда не говорил родителю, что ему нужна какая-либо помощь: на все вопросы всегда короткий ответ — «нет». Нет, не нужно. Нет, есть. Нет, не стоит приезжать. Возможно, юноша просто не хочет портить отцу жизнь, ведь мужчина вполне самодостаточен и обеспечен, чтобы содержать, например, новую семью. Да и… Осаму даже не в курсе, есть она у отца или нет. Впрочем, всё равно. Дазаю-младшему не повезло в жизни, так, может, хоть Дазаю-старшему посчастливится после такой неудачи в виде первого ребёнка. Осаму не осуждает. Осаму больше загоняется по поводу собственного ничтожества. Он ест совсем немного, пьёт лекарства и уходит за стол, сидя за ним сначала до следующего приёма пищи, а затем — до сна. Иногда может разбавить написание своей книги прогулкой или походом в кафе. И так — круглые сутки. Недели. Месяцы. Годы. С восемнадцати лет его жизнь никак не меняется. Постоянный день сурка, будто Дазай просыпается каждый раз в один и тот же момент, призванный изменить что-то в своей судьбе, но он ничего не делает, продолжая жить в круговороте одного дня уже четвёртый год. Наверное, именно поэтому встреча с Накахарой отразилась на монохромном течении времени такой яркой вспышкой. Да, ха-ха, иронично: всё вокруг белое и серое, светлое, невзрачное, как и сам Дазай, а Чуя рядом с ним больше напоминает огонь свечи в непроглядном тумане, к которому нужно идти и идти, идти и идти, который кажется таким далёким и недосягаемым, кажется иллюзией, видением, но к которому всё равно нужно идти, как бы призрачен он ни был. Кто знает, может, этот огарок яркой свечи горит так далеко, потому что где-то там, за тысячи и тысячи шагов, есть выход на свободу из этого болота жизни? Может, этот огарок ведёт за собой куда-то, где есть что-то кроме непроглядного и серого тумана, может, этот огарок разгорится до вечного факела там, далеко в конце блуждания во тьме? Осаму на этой неделе всё-таки решился выйти в свою излюбленную кофейню, захватив ноутбук и завязав шарф потуже — на улице всё-таки декабрь. Приятный запах кофе и тепло помещения навевали спокойные мысли, и на какой-то момент Дазаю показалось, что у него всё хорошо. Было семь вечера, много людей сидело за столиками, но ему повезло, что тот, в углу, не был занят — он сидел за ним всегда. То же тёплое освещение, те же чудесные ароматы. Ох, к нему подошла та самая официантка, что подходила к нему в последний раз, а это было… хм, больше месяца назад? Или даже в конце октября. Девушка мило улыбнулась, ничего не спрашивая, встречаясь со взглядом и улыбкой посетителя, как вдруг неожиданно написала что-то на листке, протягивая Дазаю. Парень только прищурился, читая: «Будете заказывать что-нибудь?» Ох, как это мило. У него очень странное вдохновение в эти дни. Оно как бы есть, но… печатает он всё через силу. Его руки словно устали, его глаза останавливаются на одной точке, хотя мыслей, еле уловимых, но точных, целый ворох в голове. Трудно. И нет этому причины. Два стакана кофе по-венски и один, завершающий, айриш, когда настроение совсем испортилось. Дазай смотрел порой куда-то вдаль, на прозрачные витрины, глядя на кружащий снег за стеклом, на снующих туда-сюда людей, на проезжающие машины, на фонари — зимой к шести уже темнеет. В этой кофейне хорошо и тепло, и как же порой хотелось бы услышать хоть на минуту, каковы звуки кругом. Хотя бы чей-нибудь голос на долю секунды. Этим же днём ему стало дурно спустя несколько часов после возвращения домой, и, полежав немного на диване, выпив таблеток, Дазай больше не смог встать прямо до своего сна — голова кружилась в вертикальном положении. Плохо дело. Зимой ему всегда гораздо хуже, чем летом или весной, потому что холодная погода достаточно тяжела для него. Давит на иммунитет и физическое состояние. Осаму нельзя заболевать или простывать в это время года, иначе он даже из комнаты выйти не сможет, настолько его одолеет слабость.ХХ.12.08. Неделя уже прошла, но… Я надеюсь, что у тебя всё в порядке.
Осаму перестал беспрестанно заглядывать в экран телефона, зная, что ему и так никто не напишет. Суровая рутина с головой окунула его в свободное время для писательства, и мотивы «Исповеди» вновь стали рваными, депрессивными, мутными и непонятными, зато их стало много. Когда не может работать — пишет. Когда ему плохо — пишет. Когда ему не можется и он не в силах встать с дивана — он пишет, стащив ноутбук со стола на живот. Осаму винит в своём недомогании погоду: становится совсем холодно, до минус девятнадцати, с моря дует промозглый ветер, солнце не выглядывает, небо заволочено серым месивом невзрачных облаков. С одной стороны, в такое время даже днём не очень болят глаза от чрезмерно яркого для глухого света; с другой — постоянная слабость и не очень заметная, но постоянная и сдавливающая виски головная боль. Если бы Дазай мог сказать на языке жестов, что ему хуёво, он бы сказал. Но нет, он может показать лишь «мне плохо» и продолжить лежать пластом, не желая есть ни вчера, ни сегодня, ни завтра. Дазай хотел бы написать Чуе что-нибудь ещё, что-то вроде «мне не спится, но, надеюсь, ты высыпаешься» или «я настолько плохо сплю, что впервые за много лет вижу, как люди оживлённо ведут себя в десять утра», но не видит смысла добавлять ещё что-то к остальному вороху непрочитанного. Накахаре, наверное, не до него. Да не наверное, а наверняка.Собеседник всё равно был в сети двадцать восьмого ноября в шесть сорок.
Накахара, если честно, с радостью прилёг бы рядом. Нет, не сам факт того, что рядом, а факт того, что просто бы прилёг и не вставал бы пару днеймесяцевлет. Он голоден и устал, он не трогает телефон, его цель сама для себя нашла подходящее место для напоминания о долге, и Чуя не стал ждать ещё несколько дней — на протяжении всех двух недель он сидел в квартире безвылазно, разве что выходя за продуктами раза три или четыре, а так он якобы залёг на дно. Расплачиваться приходилось картой местного банка, чтобы не заподозрили, и общаться нужно было на французском, но это для Чуи не было проблемой, проблемой было не выдавать акцента. Он всё думал, что или корни в своей однушке для лёжки пустит, или задубеет от сидения в одной позе настолько, что выпрямиться больше не сможет, но нет, зарядка и растяжка помогали. Он вычислил свою цель. Следил. Нужно зарядить пистолет только и вспомнить, блять, как этим пользоваться. Наверное, следующая ночь будет последней, что он проведёт здесь — четырнадцатое декабря на календаре, Чуя уже ощущает себя чистокровным бельгийцем, проживающим здесь с самого рождения. Нужно позаботиться о билете на самолёт на завтрашний вечер, например. Залог успеха любого запланированного убийства — до свершения кровавой мести или рабочего долга обеспечить себе пути отступления из страны, и Накахара знает эту схему, как никто другой. По крайней мере, он не зря носил всё время перчатки по всей квартире, а вся посуда принадлежит только ему — он заберёт её домой. Никаких вещественных доказательств, что это именно Накахара Чуя, ни-ка-ких. Осталось только расправиться с целью. Настоящим охотничьим псам гораздо лучше подле своих хозяев: охотники спускают их с цепей в лесу и в поле, приказывая взять добычу сию минуту, и пёс действительно возьмёт эту добычу сию минуту, вынюхав по следу, загнав и впившись зубами сначала в сухожилия лап, а потом и в шею. Работа выполнена моментально, пёс — молодец, охотнику — мясо и мех. Цепным же псам Портовой Мафии приходится выслеживать свою цель неделями, выжидая в засаде, и порой бывает так, что от нетерпения уже и руки чешутся, и зубы скрипят, а ждать ещё придётся долго. Эстетика убийства в таких случаях перестаёт приманивать к себе, теряется удовольствие от мучения жертвы и застывшего в её глазах страха, тебе просто хочется поскорее уже расправиться, отряхнуть руки и отправиться домой, чтобы помыться любимым апельсиновым гелем для душа в чистой белой ванной, переодеться в пижаму с принтом улыбающегося облачка и завалиться спать. Ему хотелось узнать, что там написал ему Дазай за всё это время, а учитывая, сколько дней прошло, наверняка там целые поэмы, но Накахара не может. Его дело таково, что лучше не светиться лишний раз по активности телефона и по биллингу, хотя в девайсе и установлены особые скрывающие программы, спасибо Акутагаве-куну. Накахара надеялся, что Осаму приговорил всё то сладкое, что он прислал ему какое-то время назад, иначе это всё пропадёт, а Чуя рассердится, что этот худой глухарь так мало ест. Он чувствовал вину за то, что пропал на столь долгое время, не предупредив, и почему-то улыбнулся, читая все отправленные сообщения. Накахаре, якудза с хрипловатым от сигарет голосом, самое то на выдохе произнести, прижимая ладонь к лицу и глупо улыбаясь, какой же Осаму котик.Сообщения (3) для: Осаму ХХ.12.15, 01:20. О-ох… Эй, я живой. Ты удивлён, наверное. Извини, я не планировал отмалчиваться так долго, просто так вышло. Знаешь, а я уже скоро домой. Пожертвовал своим времяпрепровождением на улице и в телефоне, чтоб побыстрее разобраться тут со всем и наконец вернуться. Извини, правда! Я надеюсь, у тебя там тоже всё в порядке. Жди меня семнадцатого числа, ага. Прибуду часов в… восемь или около того. Хех, мне кажется, я прямо с трапа самолёта как сойду, так и упаду спать прямо на взлётной полосе. 01:21. О, твой врач действительно сказал тебе, что ты стал выглядеть лучше? Поздравляю! Правда. Это всё общение со мной на тебя благотворно повлияло. ;) 01:26. И я знаю, что ты спишь сейчас, поэтому спокойного сна. Высыпайся.
Этой ночью у Накахары избиты в кровь костяшки и немного оцарапано лицо под нижней челюстью — цель слепо сопротивлялась, пока не поняла, раскрыв глаза, кто перед ней стоит. И ведь непонятно было, как именно жертва догадалась: Портовая Мафия не имела никаких отличительных черт. Наверное, просто чутьё подсказало, что за долгом «семья» не притормозит. Ну или при нападениях в два часа ночи очень резво начинает работать память на старые задолженности. Чуя ничего не говорил, он подкараулил свою жертву в подпитии возле одного клуба с дорогими элитными наркотиками, пользуясь тем, что цель вышла поговорить по телефону без всякого сопровождения, и, бесшумно подлетев сзади, вдарил по парализующим точкам на спине. Сколько раз он уже так делал? Бесконечно много. Уже даже не интересно. Его пистолет не зарегистрирован, на нём стоит мощный самодельный глушитель, его взгляд говорит сам за себя, голос хрипл от недавно выкуренной сигареты: «Добегался, блять? Босс мой так беспокоился о тебе, а от тебя ни одной весточки, неблагодарный. Говорят, долг платежом красен… А ещё говорят, что карма всегда заберёт долги у всех, — он приставляет дуло к виску, и в мыслях лишь одно — скоро он вернётся домой и глотнёт вина из горла. — Приятно было знать тебя эти несколько секунд, меня зовут Карма». Пуля подобрана и убрана в пакетик, перчатки на месте, никаких изобличающих ДНК и личность следов. Теперь можно по-тихому вернуться домой, собрать вещи, поесть и поспать, а завтра с чистой совестью ехать в аэропорт. Бельгия, конечно, красива сама по себе и имеет просто чудесную архитектуру построек, но родной город после почти месячного отсутствия всякого лучше. Оружие останется здесь, и проверенные люди заберут его через некоторое время. Хорошо, что Дазай не видит, и хотелось бы, чтобы не увидел никогда, как Накахара с хладнокровным спокойствием стирает чужую кровь с носка начищенных до блеска чёрных ботинок, брезгливо морща нос и перешагивая через облитый кислотой труп.Сообщения (2) для: Чуя 17:54. Ну охренеть не встать, мне кажется, сообщение от тебя спустя столько времени даже я _услышал_. Оно живое! Можно при встрече я тыкну в тебя палкой, чтобы убедиться, что ты взаправду живой, а не оживший мертвец или вернувшийся из командировки труп? 17:55. Вряд ли ты прочитаешь это, но я хочу встретить тебя, чтобы собственными глазами узреть настоящего бельгийского мальчика. Ты парле франсе или дойч шпрехен?
У Дазая даже телефон из рук выпал, когда он подскочил на кровати от долгожданного события. Он ощутил себя подобием собаки, наконец дождавшейся хозяина. Боже, блять, что за сравнения? У Осаму есть привычка разговаривать с самим собой языком жестов, и не понять, что из сказанного им сейчас обозначает «блять».
Он прибыл сюда в ноябре под одним паспортом, а покидает страну уже под другим, и на нём обыкновенные очки, тёмно-синий берет, обычная выходная одежда, заколотый под беретом хвост и небольшая сумка с собой. Накахара отчитается перед всеми позже. Перед боссом — завтра, а перед Дазаем — как получится. Вероятно, тоже скоро.Я скучал.