Заметки. «Как зайдёшь в квартиру — включи свет, чтобы я понял, что ты дошёл и не умер где-нибудь на лестнице».
Осаму кивает, улыбнувшись, и уже собирается выходить из машины, взявшись за дверную ручку, как вдруг его резко хватают за рукав. Чуя забыл что-то сказать ему, видимо, раз после взгляда на него выставил ладони вперёд, мол, подожди секунду, и полез в свой чемодан. Он что-то долго искал и, кажется, даже выругался, хмурясь — Дазай понял это по движению губ, и это было чётко сказанное «с-с-сука», — но тут Накахара достал это что-то и протянул Осаму в руки. Бельгийский шоколад в твёрдой и синей картонной упаковке с золотой надписью «Daskalidès» на ней. Сонная улыбка Чуи после вручённого подарка воистину невинна, и глухой показывает что-то жестами, приложив одну руку к виску и проведя ею до губ.Спасибо.
Стоило больших усилий не заснуть по дороге домой. Юноша чувствовал, что проснулся, когда наблюдал за идущим домой глухим и напряжённо вглядывался в тёмные окна нужного этажа с самого края дома, а потом, как только увидел зажёгшийся на минуту в комнате свет, его обуяло спокойствие. Хрипло сказал таксисту трогаться с места, бесшумно зевая и прикрывая рот рукой. Четырнадцать процентов зарядки, и эти четырнадцать процентов расходуются на короткое сообщение боссу: «Я дома». Да, их переписка была достаточно немногословной и странной для беседы руководителя и подчинённого, но всё только ради безболезненного шифрования без всяких премудростей: в контактах Огай был обозначен простым дядюшкой, и вся переписка состояла из отправленных Чуей «я дома», «я возвращаюсь» или «я на месте» и отвеченных ему Огаем «ок». Легко и просто, и, главное, вряд ли кто догадается в случае взлома телефона и тому подобного, что отправленные Накахарой сообщения обозначают отчёт о выполненном убийстве. Иногда Чуя очень странно ощущал себя слишком хорошо обученным пастушьим псом, бережно и точно охраняющим своё стадо овец и в то же время тихо, без посторонних свидетелей отправленным хозяином к отаре вражеской, грызущим чужих овец и также тихо, под покровом ночи, возвращающимся на охрану своего стада обратно.Сообщение от: Дядюшка 22:16. завтра зайдёшь ко мне часам к двенадцати, хорошо? раньше не приходи, поспи. долго держать не буду, буквально минут на двадцать. 22:17. как скажешь
От осознания того, что завтра Накахара сможет не только выспаться, но и, кажется, целый день ничего не делать, настроение поневоле поднимается. Это же, получается, можно встать в целых одиннадцать утра! А, блять, машины-то возле дома нет. Чуя напрягает свой мозг, пытаясь вспомнить, сколько ему идти до офиса пешком, а это… около сорока минут. Долговато, да и набегался он уже. Опять придётся вызывать такси. Ну и вызовет, ну и похуй, впервые за несколько лет посидит в автомобиле на пассажирском сиденье, только по привычке не зайти бы со стороны водительской двери. Он сонно улыбается, когда заходит в свой подъезд и начинает медленно подниматься по ступеням. Ох, как же он соскучился по этим холодным жёлтым стенам. Его чемодан не тяжёлый, да и даже если бы был тяжёлым, то Чуе было бы всё равно — его физическая сила в несколько раз превосходит ту, сколько должно её в нём умещаться. В замочную скважину вставляются ключи с брелком белой овечки, и Накахара думает, что его рыбки сейчас притолкают аквариум к двери, чтоб встречать блудного хозяина, прямо как радующиеся приходу своего человека собаки, но встречает юношу только темнота и тишина его квартиры. Разжимает руку, бросая чемодан на пол. Он дома. Любые другие люди на месте Чуи, вернувшиеся из долгой поездки домой поздно вечером, пройдут прямо в одежде на свой диван и сядут на него на ближайшие полчаса, наслаждаясь возвращением, но Чуя так не может — он устал, да, но вместо этого он раздевается, вешая верхнюю одежду на крючки в прихожей, и начинает разбирать свои вещи: что-то кидает в стиральную машину, что-то — в раковину на кухне, что-то аккуратно складывает на диване и возвращает в шкаф или комод, а по пути не может не завернуть в зал и не проведать своих малышек-рыбок. Ему двадцать два, он днём ранее убил человека, но тем не менее Накахара улыбается, ткнув пальцем в аквариум и привлекая внимание своих вишнёвых радужниц. Вильчатохвостую синеглазку он называл хорошей девочкой и раньше держал её удачную фотографию через аквариумное стекло на экране телефона. Бросив немного корма, Чуя видит, что рыбки как-то неохотно на него реагируют, и за это спасибо Акутагаве-куну, всё-таки он их навещал. Юноша так и не прилёг на постель до полуночи, хотя в такси его рубило мама не горюй — ему казалось, что на выходе из машины он упадёт лицом в асфальт и так и уснёт. Ему гораздо легче отдыхается, когда он знает, что все грязные вещи постираны и развешаны, так даже кофе легче пьётся. Телефон на зарядке, ноутбук там же, удивительное наслаждение надевать на себя домашнюю одежду, но в процессе остановиться, стоя в одних трусах и одном тапке, возле аквариума с рыбками и снова потупить на крошек-апистограмм: «Вы всё равно не понимаете, что я в неглиже, вы же маленькие тупенькие прелести, для которых я существую в виде кормящей руки». На долю секунды в голове возникает возможный образ Дазая в таком же виде, в котором сейчас стоит Чуя, и Накахаре понадобилось стукнуть себя ладонью по лбу, чтобы отогнать ужасную фантазию.Сообщение для: Осаму 00:20. Как тебе бельгийский шоколад, полуночник? Я вижу, что ты в сети.
На Чуе — голубая пижама с облачком на груди, у него чистые влажные волосы и пахнущая апельсиновым гелем для душа кожа. Если рай и существует, то для Накахары он случился прямо здесь, на чистой и пахнущей стиральным порошком постели, в чистой пижаме, с тёплым от зарядки телефоном в руках. На его, Чуи, лице почти не растёт щетина, и это чертовски странно для его возраста. Странно с одной стороны и жутко удобно с другой, иначе смешно бы выглядела рыжая борода. Ха-ха, пиздец. Рыжая борода и рыжие усы, завивающиеся на концах. Накахара может с таким же успехом взять свои отросшие пряди хвоста и зажать между носом и верхней губой — усы, вот, пожалуйста. Он делал так порой перед зеркалом, просто потому что хули нет-то?Сообщение от: Осаму 00:22. Я с тобой диабетиком стану, вот честно. Я столько сладкого, сколько ты мне приносил, за всю жизнь свою не съедал. Огромное его количество плохо скажется на моей фигуре. 00:23. Плохо скажется на фигуре? Ну-ну. Ты, кожа да кости, отъедаться понемногу должен, а не смотреть на еду голодными глазами. Да и никто не заставляет тебя есть сладкое прямо сразу, шоколаду точно ничего и за месяц не сделается. 00:24. Но он вкусный. Я не могу его не есть! Шоколад в холодильнике месяц лежать не может, он и двух дней в нём не пролежит. А если уровень сахара в моей крови подскочит, я буду винить в этом тебя. (￣ヘ￣) 00:25. Какое горе. В таком случае я готов сдаться с поличным~
Чуе невероятно хорошо. У него будильник на одиннадцать, сейчас он будет спать, его рыбки накормлены, сам он спокоен и лёгок, как чёртово облачко. Хочется сворачивать горы и одновременно не хочется делать совершенно ничего. Юноша зевнул, потянулся руками вперёд, приподнявшись на коленях и разминая затёкшую спину, и снова завалился на живот, обнимая одной рукой подушку и сложив на неё голову.Сообщение от: Осаму 00:26. Но в любом случае спасибо. Тебе, по-моему, нужно отдохнуть. У тебя был трудный день. 00:28. Какой ты проницательный. Ты прав, мне нужно поспать, а то завтра буду выглядеть варёным овощем в голубой пижаме.
Была, конечно, идейка снова начать противиться и написать что-то вроде «а если не пойду, арестуешь за нарушение закона, а?», но Чуя, зевая, действительно хотел спать. Его бы вырубило посредине… допроса, ха-ха.00:29. В голубой пижаме? Прелесть какая. А у меня пижамные штаны фиолетовые. Сообщение от: Чуя 00:30. Если я продолжу долго не спать, фиолетовыми у меня будут мешки под моими глазами. Хотя… Они уже есть. Поэтому я законно засыпаю в своей постели. Пожелаю тебе спокойного сна, как встану.
Дазай только улыбнулся, смотря на экран. Если бы он мог слышать свои мысли, он бы постоянно крутил в голове одно и то же предложение: «Чуя бесконечно хороший. Чуя бесконечно хороший. Чуя бесконечно хороший». У Осаму приподнятое настроение, и даже мучившая его тошнота после машины прошла достаточно быстро: он смог съесть дольку шоколада, остальное убирая в холодильник — больше не может, но это даже к лучшему. Его переполняли странные радостные чувства, когда он, стоя подле аэропорта, в нетерпении вглядывался в выходящих людей и всё никак не мог заметить Накахару. Конечно, он ожидал всё то же чёрное пальто и всё ту же чёрную шляпу, он даже очки надел, вглядываясь в толпу, и ему просто повезло, что Чуя прошёлся рядом с ним, когда он подошёл ближе. Если быть предельно честным, Дазай обнял его со спины как-то… неожиданно даже для себя, будто пытаясь остановить и обратить на себя внимание из-за невозможности докричаться. Хорошо, что Чуя не видел его лица в тот момент, когда Осаму обхватил его — Дазай охренел от самого себя, замерев на секунду и не понимая, какого чёрта он только что сделал. То, что Накахара отреагировал спокойным похлопыванием по руке, было лучшим исходом, потому что, если бы Чуя оттолкнул его, Дазай не был бы против. Пришёл бы в себя и перестал поддаваться порывам, но как случилось, как получилось, как сошлись звёзды. Наверное, именно поэтому у Дазая продолжает подниматься настроение и сильно биться сердце, когда Накахара выходит с ним на связь. Непонятные чувства обуревают, когда вроде и хочется человеку хорошего, а вроде и хочется не отпускать до последнего, мол, побудь со мной, ну пожалуйста. Осаму встряхивает головой. Болезненная цепкость за связующую нить с внешним миром делает из него странного и зависимого. В его слишком рано поседевшей голове определённо что-то перемкнуло, а в душе точно запели птицы, звучание свиста и трелей которых он не помнит, но вдохновение накрыло его собой, как большим и мягким воздушным одеялом — в половине одиннадцатого, когда Накахара пожелал ему хорошо выспаться, Дазай уже как час мирно дремал, сидя за столом и подложив под голову сложенные руки. Чуя проснулся в отменном расположении духа. В одиннадцать утра жизнь так прекрасна! Честно. У него даже мысль возникла всё-таки добраться пешком до работы, но в какой-то момент он вспомнил, что не так давно из-за того, что торопился, споткнулся на лестнице прямо перед кабинетом шефа, а ещё из-за пробежки по холоду свалился с температурой, и потому достал телефон из кармана, вызывая такси в приложении. Небо в одиннадцать утра такое яркое, чистое, по-зимнему ледяное и лёгкое, люди не кажутся сплошной серой массой в чёрных пальто, нет затора машин. Боже, Накахара впервые спустя долгие несколько лет работы в офисе обратил внимание, как с приближением нового года преображается город: на витринах появляются гирлянды, сияющие люминисцентными красным и зелёным вывески, так или иначе мелькает новогодняя атрибутика. Последний раз наступающему празднику Чуя радовался в шестнадцать лет, когда дядюшка по обыкновению своему любезно разрешил племяннику прийти на корпоратив — племяннику, а не сотруднику и подчинённому в одном лице, и в этом-то и причина, почему Чуя радовался как ребёнок. Хотя… В шестнадцать он ещё действительно был ребёнком. А после пошли года, когда новогоднему корпоративу не радуешься, а отдыхаешь на нём, как на самом обыкновенном дне отдыха посреди зимы со спокойной музыкой и хорошими блюдами. В семнадцать на корпоративе Чуя с подросткового незнания упился просто в вялый сапог и спал прямо в зале на ковре возле стола со съестным, и на утро единственная бодрая — относительно бодрая, если сравнивать с остальными — Йосано Акико, врач Мафии (после самого Огая, конечно) и бывшая ученица Мори, поднимала с пола пьяную молодёжь и отправляла или к себе в процедурный кабинет, или на опохмел. В восемнадцать Чуя вёл себя более сдержанно, научившись не перебирать, в последние же три года он пил только качественное вино и исключительно грамотно. Пропала для него атмосфера праздника, канула в рутину, разбавляемая разве что необыкновенными салютами в полночь. А сейчас… Сейчас, когда он ехал на такси до главного офиса и цеплялся взглядом за горящие новогодние вывески, его душа наполнялась лёгким и детским ожиданием. Наверное, у него просто хорошее настроение. «Блять, охуеть, — Накахара приложил руку к лицу, усмехаясь про себя. — Стоило мне выспаться и встать со свежей головой, как я уже готов прямо сейчас ползать на коленях возле ёлки и искать подарки. Чудненько нахуй! Вот что творит сон животворящий со взрослым человеком, оказывается». Он прибыл на место без двадцати двенадцать, расплачиваясь с таксистом крупной купюрой и улыбчиво бросая «сдачи не нужно», выходя из машины и направляясь к дверям. Ветер всколыхнул пряди волос. Морозный зимний воздух в городе-порту пахнет и ощущается по-особенному, Чуя даже останавливается на несколько минут, оглядываясь и смотря по сторонам. Обычная дорога, обычная центральная улица, оживлённая и яркая, и на секунду Накахара ловит себя на мысли, что в его голове играет «бубенцы, бубенцы радостно звенят, звон идёт во все концы, саночки летят». Чёрт возьми, уже! Чуя встряхивает головой, понимая, что такой чересчур радостный настрой ненормален для его деятельности, и заходит наконец в здание, встряхивая головой и снимая шляпу, здороваясь с девушкой на ресепшене. Мори ждёт к двенадцати, а время ещё есть. А что значит наличие времени? Правильно, можно заглянуть в компьютерную сычевальню и вспугнуть главного сыча, получив потом папкой по голове, зато хохоча. Чуя скачет по лестнице, спокойно поднимаясь на свой этаж, но не заворачивая по привычке к своему кабинету, а шагая прямо по коридору к Рюноскэ, стараясь не шуметь. Он останавливается по пути, вглядываясь в прозрачные стеклянные стены, и ищет хозяина отдела глазами — ага, сидит к нему спиной и пялит в монитор, что-то быстро-быстро печатая своими длинными худощавыми пальцами. Ей-богу, у Акутагавы не рука, а птичья лапа с когтями, очень похоже. Спиной к своему начальнику и боком к Накахаре сидит Ичиё Хигучи-тян в сером лабораторном халате, его помощница, и она, заметив Чую, оживилась и уже явно хотела поприветствовать, но Накахара отрицательно замахал руками в перчатках, прикладывая палец ко рту, мол, тихо, тихо, не пали контору! И указывает так заговорщески на Рюноскэ. Хигучи на это вопросительно приподнимает бровь, оглядывается на сидящего к ней спиной Акутагаву, улыбается и кивает — пожалуйста, мой начальник в Вашем распоряжении, Накахара-сан. Чуе, если честно, только это и нужно. Он бесшумно подкрадывается к Акутагаве сзади, улыбаясь, как вот-вот готовый сделать пакость ребёнок, шевелит пальцами обеих рук и… хватает спинку кресла Рюноскэ, вскрикнув «Не ждал меня? А я вернулся!» и с силой толкнув несчастный стул на колёсах с не менее несчастным на нём Акутагавой в сторону, отправляя кататься по отделу. Хигучи на долю секунду узрела это ошарашенное лицо своего руководителя, вцепившегося в сидушку и поджавшего ноги, явно знатно прихуевшего от такого неожиданного поворота событий, и рассмеялась — тихий женский смех всё равно перекрывается звонким мужским, потому что Чуя не может не смеяться. Это всегда прокатывало, сколько бы лет им ни было. Рюноскэ до сих пор не научился ловить Чую на его мерзопакостных гадостях, какая досада, зато всегда метко попадал вещами в голову обидчика. — Всего лишь зашёл поздороваться! — Накахара только и успел обезоружить замахнувшегося, вытаскивая из кармана очередной магнит и кидая Акутагаве прямо в руки. Делать нечего, юноша роняет папку с чистой бумагой на пол, хватая своими «птичьими лапками» сувенир и наблюдая, как Чуя, один из опаснейших мафиози города и, вероятно, всей страны, стоя в дверях, приподнял на прощание свою шляпу с головы и исчез из отдела. Негодяй, вот негодяй. Ну ничего. В следующий раз, когда он зайдёт, он увидит нарисованную на белой доске маркерами карикатуру на него с острыми зубами и надписью с указывающей на рисунок стрелкой, гласящую: «Осторожно, злая собака». Найти минуту веселья в миллионах часов взрослой жизни — талант. По крайней мере этот талант хорошо виден тогда, когда тебе через пять минут нужно быть у босса в кабинете, чтоб отчитаться после заказанного убийства, а ты катаешь по офису своего коллегу на стуле, учитывая, что обоим вам за двадцать. Но ещё более нужный и редкий талант — сделать серьёзное лицо взрослого человека, после того как вытворил такую хрень. Накахара владел этой способностью уже несколько лет и ровно с того момента, когда он всё-таки разбудил в Рюноскэ своего шебутного ровесника: они, девятнадцатилетние кони, могли кататься на стульях по всему коридору вечерами, пока на их этаже никого не было, а завидев приближение кого-либо и уж тем более босса, тут же закатиться в открытые кабинеты и за секунду создать идеальную тишину. Как только объект уходил, веселье начиналось снова. В принципе, Чуя и сейчас бы с удовольствием попинал хуи таким образом, но… Он ведь лицо исполнительного комитета и правая рука босса Мафии, ему нужно быть дохуя серьёзным. Он прочищает горло и стучит дважды, не дожидаясь ответа и тут же заходя к Огаю, молча кивая. С разрешения Мори его телохранители оставляют их наедине, и именно в этой атмосфере отношения шеф-подчинённый чудным образом преображаются в отношения дяди с уважающим его племянником. Огай смотрит на юношу своим привычным спокойным взглядом, пока тот снимает шляпу и прикладывает её к своей груди, склонив голову. Мори ни капли не удивлён, что Чуя вернулся. К чему удивляться, если уже был уверен, что Накахара справится без каких-либо проблем? Он для этого позволил тогда ещё мальчишке влиться в коллектив, чтобы необученный щенок вырос умным и агрессивным цепным псом, а обученные собаки всегда точно и слаженно выполняют данные им команды. — Тебе будет начислена премия, — наверное, после этих слов любой другой человек будет счастлив, ведь деньги лишними не бывают, но Чуе как-то всё равно. Его зарплатные чеки и так вполне устраивали, он не умел транжирить налево и направо, а тут ещё прибавка. Ну, неудивительно, целый месяц мотался где-то в забугорье. — Благодарю, — отвечено привычным тоном. Иногда разговоры с шефом идут чётко по шаблону: в ответах только «хорошо», «так точно», «как скажете», благодарность и некоторые стандартные вопросы. С Накахары только письменный отчёт к завтрашнему дню. — На сегодня ты свободен, — Огай после этого отворачивается от окна и смотрит подчинённому точно в глаза, зная, что для племянника такое поручение нужно повторить: — Приказ понятен? — Так точно, — Накахара кивает, надевает шляпу и отходит к входной двери, положив ладонь на ручку, но тут его настигает голос босса. — Командировка пошла тебе на пользу. Выглядишь гораздо лучше. — Всё благодаря Вам. «Неужели я действительно похорошел?» — Накахара задумчиво смотрел в пол, неспешно сходя по лестнице вниз и зачем-то считая ступеньки, по пути глянув в зеркало на стене. На этажах ходили его коллеги в строгих офисных костюмах, Чуя отвлекался и на них, бессмысленно разглядывая их фигуры. Юноша думал о чём-то своём, на какое-то время абстрагировавшись от ситуации и вообще смотря в никуда, пока не спустился в холл первого этажа и не увидел кружащий за стеклом больших входных дверей снег. Именно в этот момент в голове щёлкает мысль: нужно забрать машину. Точно, вот что, забытое, его тревожило. Оставленная на подземной стоянке малышка наверняка жутко промёрзла. Чуя запускает руку в карман, нащупывая там ключи от машины, продев палец в кольцо и выходя на улицу. Дует лёгкий колючий ветер, на подземной парковке пахнет мокрым камнем и снегом. Автомобилей здесь обычно мало, не у всех сотрудников они есть, а сейчас так вообще — его чёрный красавец Брабус E-V12 стоит практически в полном одиночестве в самом дальнем углу. Наверняка салон заледенел. Уже издалека Накахара нажимает на разблокировку и снятие сигнализации, предвкушая, как наконец-то сядет на своё законное место, и касается ладонью в перчатке гладкого корпуса. Пожалуй, единственные вещи, за которые Чуя может убить, это его драгоценные рыбки и его не менее драгоценная машина, и каждый раз, когда его вороному красавцу грозит царапина или — ещё хуже — вмятина, Накахара машинально и сходу вычисляет потенциального самоубийцу и прокручивает в голове самые мучительные смерти. Но то ли судьба его слишком любит, то ли везение у него нескончаемое, но за все несколько лет езды на одном автомобиле никто так и не рискнул расстаться с жизнью и нанести вред машине рыжего якудза. И это, безусловно, радует. Пальцы с удовольствием сжимаются на кожаном руле, хоть спине и заднице жутко холодно, включается обогрев, закрывается дверь, начинается сплошное удовольствие. Некая эйфория наступает, когда садишься в любимую машину, хоть обнимайся с капотом. Чуя улыбается в верхнее зеркало, поправляя его, трогает голову собачки-болванки на панели, окидывает взглядом задние сиденья, оглядывается по сторонам, глядя в зеркала заднего вида, и… со всей силы жмёт на гудок, не в силах противостоять соблазну. Радость ребёнка, севшего за машину взрослого. «Нужно отпраздновать долгожданное возвращение к моей четырёхколёсной малышке, — юноша заводит автомобиль, чувствуя мелкую дрожь салона и слыша разгоняющийся рык мотора. — Хотя бы заменить летнюю резину на зимнюю». Как хороша жизнь в полдень. Парень гнал быстро, закурив в салоне, рассчитывая заехать в шиномонтаж и переобуть своего красавца в четыре шипастые шины с пятой запаской, а затем, наверное, в магазин — его не было дома целый месяц, в холодильнике просто шаром покати, ещё и корм малышкам-рыбкам кончался, в общем, причина заглянуть в маркет и опустошить кошелёк была. Ох, то есть, не кошелёк, а карту и только карту: наличными обычно расплачивается русская мафия, с которой, у-у-у блять, лучше не шутить и никаких дел в жизни не иметь, а уж тем более не вляпываться в подозрения других о том, что ты имеешь какое-то отношение к русской мафии. От этих мыслей Чуя вынужден зажмуриться и встряхнуть головой, хмурясь. Русская мафия. Русская и итальянская мафии считаются самыми опасными, и если итальянцам нет равных в ухищрении и скрытности, то русским нет предела в жестокости. Огай, являясь боссом Портовой Мафии, сам неоднократно предупреждал своих подчинённых не связываться с русскими, если те имеют дело с криминалом, ведь, чёрт возьми, не просто так Накахара часто проводит параллель между собой и обыкновенным цепным псом, а первая ассоциация с русскими — медведь. От этих зверей нет спасения, если ты остался с ними один на один или даже в компании своих коллег, его может не взять даже ружьё, даже капкан, даже свора охотничьих собак — пуля увязнет в толстой шкуре, зубья капкана не прокусят густой и жёсткий мех, гончие будут раскиданы и растерзаны огромными лапами. Уф… Жуткие люди состоят в русской мафии, жуткие, бесспорно. И оттого, наверное, эти вечно холодные сибирские земли внушают не благоговение, а настороженность: что возьмёт людей, всю жизнь проживающих в морозе? Да ничего. Чуя, конечно, не боялся никого и до сих пор никого не боится, — зачем, если ты сам страх во плоти? — но в столкновении с русским мафиози, если столкновения можно избежать, он постарается это сделать. У Портовой Мафии есть один враг из страны холодных земель, и Накахара помнит лишь, что фамилия этого жуткого человека заканчивается на -ский, а жуткий этот человек потому, что он по сей день считается врагом Мори, ведь сам Мори ничего не предпринимает и своему исполнительному комитету не рекомендует контактировать с русскими мафиози — мало ли, вдруг в какой-то момент русским окажется именно тот, о ком Огай вообще предпочитает не говорить и благодаря кому с целой страной не желает иметь связей. Все эти мысли настолько увлекли, что Накахара, ни разу не посмотрев в боковые окна машины, чтобы поразглядывать предновогодние украшения улиц и магазинных витрин, не заметил, как проехал шиномонтаж. Придётся проехать ещё немного и развернуться на повороте, чтобы вернуться. Он стоял всё это время на улице, скрестив руки на груди и закуривая вторую сигарету. Процедура недолгая и нехитрая, оплаченная сразу, так что можно минут пятнадцать постоять на заснеженном асфальте и попялить в серое небо. Мимо проходят люди, разговаривают о чём-то, только Чуя не обращает на окружающий шум внимания, достав телефон и параллельно раздумывая над тем, что ему нужно взять в магазине. Крупы — обязательно, хлеб и яйца, овощи-хуёвощи, сыр, в общем, по стандарту. Снежинки падают на экран телефона, приходится стирать их пальцем, а затем вытирать экран о пальто, чтобы не было влажных разводов. Ох, сообщение? Чуя удивлённо вскинул бровь, одновременно с этим смотря на время: начало второго. Та-ак… Непорядок. Дазай в это время спит, но сообщение от него.Сообщение от: Осаму 13:05. Я знаю, что рановато для меня, не ругайся. Боже, я уснул щекой на клавиатуре, теперь у меня замечательный след клавиш на лице. Нужно перебраться на диван, рисунок складок подушки на коже мне привычнее. 13:07. Быстро улёгся обратно в постель, и чтоб до вечера я тебя в сети не видел. 13:08. Ты жесток! 13:09. Я справедлив. Ложись обратно, я сказал.
Его чёрный красавец был переобут в новые шины и выкачен на улицу, Чуя же с минуту только любовался им со стороны. Пожалуй, родители не радуются достижениям собственного ребёнка так, как Накахара себя чувствовал, смотря на свой автомобиль. Восемьсот лошадиных сил двигателя определённо стоили такой любви к обыкновенной машине, хотя парень не привык кичиться именно обладанием какой-либо вещи: гордость гордостью, а зависть завистью, но если б возможные недоброжелатели знали, как именно юноша выполняет свой рабочий долг, чтобы получить зарплатный чек, то у них бы резко отпало стремление получать деньги таким же способом. Не всякий может, а у Чуи и не спрашивали, кем он хочет работать. В конце концов, зачем ему покупать что-либо дешевле, если может позволить себе в два или в три раза дороже? В спокойное время службы он даже доволен своей зарплатой для своего возраста. Баловень судьбы, если смотреть на это только с одной, офисной, стороны.Сообщения (3) для: Осаму 13:15. Ах да, забыл. Я тут, собственно, в магазин заеду по пути купить домой что-нибудь, а то в холодильнике мышь повесилась, и, может, купить что-нибудь тебе? Не хрень какую-нибудь, а что посерьёзнее, что поесть можно, а то ты у нас разбалован шибко и от шоколада уже отказываешься, я прямо теряюсь. 13:16. Хотя, знаешь… Это был не вопрос, это утверждение. Своеобразное извинение за отсутствие и молчание длиною в месяц. 14:39.Если так уж скучал по мне, к слову сказать, я могу заехать к тебе вечером, когда тебе будет удобно. Просто забыл отдать тебе кое-что в такси вдобавок к шоколаду. (*¯︶¯*)
Накахара прекрасно разбирался в алкоголе, сигаретах и сигарах, брендовой одежде и технике, видах любого оружия и марках машин, но был абсолютным профаном в выборе еды, зачастую просто не видя разницы между одинаковыми продуктами от разных производителей, потому просто кидал в корзину что подороже и побольше, чтобы на ближайшие недели забыть о таких глобальных походах в магазин — у него просто не будет ни времени, ни сил заезжать в супермаркет после работы, он в таком случае закажет доставку на дом каких-нибудь ништяков вроде коробки пиццы или тех же суши. В какой-то момент парень задумался с упаковкой спагетти в руке, какого чёрта ему пиздец как неохота заезжать в магазины по пути домой, но совершенно не лень ехать в противоположную сторону от своего дома прямиком к глухому товарищу, но решено было встряхнуть головой и об этом не думать. Конечно, ведь с Дазаем он отдыхает, а в маркете нужно умудряться тянуться к самым верхним полкам, чтобы, блять, достать нужное хотя бы пальцем и подтолкнуть к себе, а не идти в хозяйственный отдел, брать швабру и на протяжении всего пребывания в магазине доставать палкой от неё то, что лежит слишком высоко для тех, у кого рост в ебучие сто шестьдесят. Чуе совершенно нормально тащить по два огромных пакета, удерживающих до десяти килограмм, в одной руке, не замедляя шаг, второй держа чек и просматривая его. Нет, Накахара не смотрит на цены, он знает, что взял дорогие продукты чисто из-за того, чтобы точно угадать с качеством, он просто перечитывает список купленного ещё раз, чтобы прикинуть, что бы такого приготовить себе на обед. Уйма вариантов, но… Кажется, немного лень. Хочется, будучи одетым в майку и домашние боксеры, завалиться на диван с обыкновенным тостом в зубах, поставить на живот ноутбук и бесцельно читать ленту новостей, ну или на крайний случай позалипать в тупые видео на известном сайте. Нет, блять, нет, не порно, а на милые видео с котиками или щенками — иногда душа убийцы требует, чтобы кто-то на камеру почесал котёнку пузико и пожмякал его маленькие лапки, а ты бы сидел и умилялся милейшему существу на планете. Накахара, конечно, не против завести кота, но, зная свой график работы, он прекрасно понимает, что животному без круглосуточного внимания будет скучно и страшно, а парень берёт животное, не для того чтобы мучить и бросать в квартире одного на целые дни. Рыбки для него — идеальный вариант, и их, кстати, нужно покормить по возвращении домой. И себя покормить нужно тоже. Забавно, что продукты для себя он брал не глядя, только ориентируясь по ценнику и тому, что там вообще за наполнитель в упаковке — гречка или равиоли, а вот над кормом для своих драгоценных малышек-апистограмм он стоял около пятнадцати минут, читая составы разных коробочек, сравнивая и разглядывая, подходит ли тот или иной корм для его экзотических аквариумных детищ. Закидывая пакеты на переднее сиденье рядом и садясь за руль, Чуя, закрыв дверь, произнёс про себя «Врум-врум, вашу мать!», прежде чем двигаться с места. Попав в небольшую пробку на проспекте, он сделал самолётик из чека и пустил по салону, наблюдая за коротким полётом, пока тот не стукнулся о заднее окно и не рухнул, помяв бумажный носик.Сообщения (2) от: Осаму 18:19. Σ(ﾟロﾟ) 18:23. О господи, у меня слов нет, рыжеволосый ты благодетель! Я только проснулся, а уже прихренел. Приезжай, конечно, если у тебя есть время и желание. Я жду.
Дазай просто не смог ответить ничего более внятного. Чуя продолжает натурально баловать его и дарить ему всякие мелочи, хотя, конечно, мелочи они только для Накахары, для Осаму на эту «мелочь» можно безбедно прожить как минимум две недели. Парень в предвкушении и на каком-то автомате резко встал с дивана, отчего в глазах мгновенно потемнело, а голова закружилась, пришлось тут же опереться рукой о стену, чтоб не упасть. Ох, он в полной дезориентации на несколько секунд. Дазай встряхивает головой, желая снять штаны и переодеться, но вспоминает, что, вообще-то, не переодевался для сна со вчера, ведь уснул за столом, а с утра менять одежду, перебираясь на диван, было лень. Немного всё помялось, но, наверное, это ничего, и по пути в ванную комнату он гладит, надавливая, свои руки с плеча до локтей, чтобы распрямить рукава. Темно в квартире, но Осаму привычно находиться в такой обстановке. Голову он торопливо суёт под душ, споласкивая лицо и заодно выдавливая шампунь на макушку, зарываясь пальцами в свои светлые пряди; пока голова намылена, парень берёт зубную щётку в зубы, не выключая льющейся из душа воды и продолжая подставлять под струи влажные волосы. Водные процедуры всегда помогают прийти в себя на несколько часов, даже если самочувствие ненавидит тебя с самого момента твоего вставания, и именно поэтому Осаму всегда выглядел чистым. Честно, если бы ледяной душ длиною в минуту не помогал разуму проясниться, а боли уйти, Дазай не подходил бы к ванной чаще раза-двух в неделю, но сейчас, с мокрой головой и с влажным лицом, юноша смотрит на себя в зеркало, разглядывая каждый изъян, злится на себя за несовершенство, расстраивается из-за того, что совсем не соответствует ни по какому критерию в качестве товарища самого Накахары Чуи, вздыхает и ищет фен, втыкая вилку в розетку, чтобы высушить волосы. Он редко пользуется этой вещью, и помнится, что раньше ему приходили мысли насчёт фена только в том направлении, чтобы швырнуть его, включенный, в наполненную водой ванну, пока сам сидел в ней. Теперь же он просто сушит волосы и приводит себя в порядок. Забегавшись на кухне, понимая, что, возможно, Накахара может ехать к нему с работы и быть жутко голодным, Дазай наспех готовит горячий ужин — то, что ест он, даже бродячему псу подать жалко, не то что дорогому гостю — и совершенно забывает про телефон. В какой-то момент Осаму даже задумался над тем, что всё его поведение напоминает ожидание супругой супруга, и из-за этой ошалелой мысли из рук падает поварёшка — одними губами глухой произносит «да блять» и поднимает её с пола, споласкивая под краном. Сразу после этой мысли Дазай вспоминает о лежащем в комнате телефоне, потому оставляет всё на плите и возвращается к столу, поднимая чудо техники и смотря на светящийся экран.Сообщения (2) от: Чуя 18:35. Желание есть всегда, а время найдётся. Жди меня, и я вернусь, только очень жди, как говорится. 18:49. Как насчёт какой-нибудь вредной штуки, чтобы скрасить наш светский вечер?
Вредная штука? Какое-то время Дазай пытался сообразить, что Накахара имеет в виду, и только спустя несколько минут до него доходит, что это, скорее всего, далеко не полезная, но жутко вкусная и популярная еда вроде той же пиццы, например. Боже, Осаму не мог понять, что Чуя имеет в виду! Как у него запущено мировосприятие. Из-за проблем с деньгами и здоровьем Дазай вовсе забыл вкус всяких бургеров и быстрозавариваемых бич-пакетов.Сообщение для: Чуя 18:55. Я не против. Выбирай на свой вкус. Только немного и недорого, а то знаю я тебя.
Хотя кого Осаму обманывает, он и алкоголя не прочь отведать. Телефон закинут в карман фартука, поварёшка всё ещё в руке, Дазай продолжает хозяйничать чисто на автомате, ведь, в конце концов, даже если Накахара и не голоден, не есть же ему одну неполезную хрень? Ну или… Да даже если откажется, парню в таком случае не надо будет готовить себе в скором времени, а так хоть поест нормально — для себя Дазай не старается. Ему всё равно на вкус пищи, он практически ничего не солит, ведь ему, в конце концов, всё равно на самого себя. Другие — дело одно, а он сам — совсем иное.Сообщение от: Чуя 19:36. Я буду не против, если хозяин самой тёмной квартиры откроет мне дверь и примет скромное подношение взамен на моё с ним времяпрепровождение.
Дазай, чувствуя вибрацию телефона в кармане и читая сообщение, метнулся к двери так, что споткнулся о собственную ногу, и Накахара с той стороны невольно вздрогнул от услышанного с той стороны двери удара в неё же, будто Осаму кинул что-то массивное. Он отошёл на всякий случай, заглядывая в открывающийся тёмный проход и решая удостовериться, что на него сейчас ничего не рухнет, но видит лишь хозяина квартиры, жмурящегося и потирающего свой лоб. Боже, кажется, это как раз он не вписался в поворот и ёбнулся лицом в дверь. Чуя не может сдержать усмешки, Дазай бесшумно фыркает, морща нос и отходя от двери: «Проходи». Гость протягивает небольшой пакет и коробку с пиццей — на ней изображена новогодняя атрибутика в преддверии праздника — и сначала взмахивает одной рукой в приветственном жесте — «Здравствуй», — а затем указывает от себя на Дазая: «Это тебе». Осаму смотрит на протянутые дары, бесшумно вздыхает, чуть приподняв плечи, и ставит пакеты на пол, проведя от запястья до локтя, огладив кулак — «Дурак», — а затем, улыбнувшись, несколько раз касается ладонью губ и отводит её в сторону — «Спасибо». Ругательства Накахара не разобрал, но вот благодарность уже узнал, в ответ только покачав головой: «Не за что». Снимает пальто, откладывая шляпу на свободное место на полке возле двери, и, складывая указательный и средний пальцы правой руки, проводит единожды от груди в сторону — «Как-», — после указывая на Дазая: «-ты?» Чуя просто не в курсе, как спросить «Как дела» или «Как самочувствие», потому просто показывает жест запомнившегося вопроса, после указывая на объект. Но Осаму понял. Показывает в ответ жест, складывая указательный и большой пальцы правой руки в кольцо, остальные держа выпрямленными: «Отлично». Дазай в щенячьем восторге от пиццы, Накахара с блеском в глазах смотрит на свежую домашнюю еду. Он, конечно, может приготовить что-то вкусное, но для одного себя делать часто лень. Для кого-то — пожалуйста, серьёзно, проходи и присаживайся, я приготовлю для тебя по книге рецептов от французского шеф-повара, только расскажи свои предпочтения, а вот для себя… Для себя Чуя и бутербродом не отравится. Он переспросил, печатая в телефоне, что означает жест от запястья до локтя и огладить после кулак, на что Дазай, ухмыляясь уголком губ, ответил весьма извилисто: «Говорю, как же ты чертовски щедр, раз обожаешь приносить мне еду, считая это грёбаным порядком вещей». Накахара чувствует подвох и прекрасно понимает, что в этом предложении кроется завуалированное и мягкое дружеское оскорбление, но догадаться, какое именно, сложно: существует миллион способов необидно обозвать. Вот ведь хитрый. «Но тебя ведь всё устраивает, разве нет? ;)» — Чуя написал это Дазаю вновь, протягивая телефон. «Я всё равно продолжаю чувствовать себя у тебя в долгу, потому что для меня это _не_ порядок вещей, но… приятно, однако, тут не поспорить», — ответ. В еде, конечно, Осаму так уж остро не нуждался, он просто мог месяцами есть одно и то же, один рис, например, просто потому что ел мало, а причины готовить что-то другое, пока не кончилась пачка одного, не видел. Рацион был скуден не из-за денег — аппетита просто не было чаще, чем платёжных средств, а тут выбирай не хочу. Дазай смотрел в этот притащенно-подаренный ему Чуей пакет со всякими штуками из маркета, как тот и обещал, — и даже не спросил, хитрая жопа! — и жестами, нахмурившись, быстро показал «Накахара, чёрт тебя дери, ты неисправим, ну что ты делаешь?», но Чуя не понял. Пока гость отвлёкся на то, чтобы вымыть руки в ванной комнате, Осаму стоял на кухне, нахмуренный и смущённый, смотря в сторону и прикрывая рот ладонью. Накахаре не сложно, а Дазай продолжает принимать, не в силах отказаться. Да и можно подумать, что Чуя перестанет это делать, если Осаму попробует сказать «нет» — Чуя видит, что Дазай ограничивает себя в чём-то действительно нужном, и этого никак не скрыть. Осаму долго смотрит на взятый в ладонь магнит из забугорья, лежащий сверху покупок, и его сердце сильно бьётся. Ну что за человек? Когда гость подходит ближе, улыбаясь и смотря в глаза снизу вверх — привет, разница в росте, — Дазай тушуется и помещает магнит на холодильник, свободной рукой водя от губ вперёд: «Спасибо, спасибо, спасибо». В кухне темно, и это прекрасно, ведь не виден выступивший румянец на бледных щеках. Он достаёт стаканы, всё равно стараясь стоять к Чуе спиной, — а вдруг заметит? — предлагая на выбор чай, кофе, бутылку коньяка. Выбор вполне естественен, и от вида пиццы в открывшейся коробке Дазай мгновенно приходит в себя: эта пепперони с алкоголем зайдёт на раз. Накахара Чуя — тот единственный, кто в своём идеальном возрасте шумному времяпрепровождению в клубе или баре с кучей людей, алкоголя и музыки предпочитает тишину, уютную тёмную квартиру и ужин при свечах. Ему не нужен телевизор, не нужны фильмы, не нужно вообще звуковое сопровождение, чтобы быть спокойным, и раньше он полагал, что ему и общение со сверстниками, знакомыми и коллегами не требуется, ведь голова за день устаёт от чрезмерно часто поднимающихся децибел — гудки машин, людской гул, тормоза колёс, рёв мотора, лай собак, крики детей, живой город. Сложно быть человеком, мечтающим о комфортной беседе с кем-то близким, но не любящим шум и громкие звуки после работы, а Дазай случился не то что даже очень кстати, Дазай был похож на чёртов сорванный куш: разговор по душам в абсолютной тишине и спокойной обстановке невероятно умиротворял и приводил в порядок, одновременно с этим удовлетворяя все потребности в общении. Просто чудесно. Серьёзно. И особенно вечер проходит не зря, когда смотришь на человека, бывшего болезным, печальным, осунувшимся и явным не любителем выходить в люди, но подмечаешь, что человек этот буквально понемногу начинает расцветать. Из глаз пропал тусклый отблеск того, кто от всего устал и кто никому не нужен. Наверное, Накахара делает что-то правильное. Когда хозяин квартиры спокойно пропускает гостя в свою единственную большую комнату, Чуя ощущает себя первопроходцем или как минимум тем, кто открывает новую и доселе неизведанную игровую локацию. Скромное убранство, серенько, не броско, но убрано и чисто, если не считать неаккуратно собранных вместе блистеров с таблетками на тумбочке возле дивана, на столе и на полках шкафа длиною в половину стены. Здесь правда весьма уютно, как-то по-домашнему хорошо, и Чуя машинально сравнивает свою трёшку в хорошем районе с этой однушкой: без дорогой мебели и всяких разных выёбистых штук его квартира выглядит холодной и… какой-то бездушной; какой-то такой, где нельзя ничего бросить мимо законного места, где всё сразу нужно поддерживать в идеальной чистоте, а здесь всё и аккуратно, и комфортно даже с той мебелью, которая стоит изначально в этой квартире. Нет, комната не вызывает чувства бедности или чего-то такого, но витает в воздухе этой однушки некая печаль. Накахара присаживается на край дивана, приглашённый хозяином квартиры сесть посредством похлопывания по сидушке рядом с собой, и понимает, что квартира полностью отражает того, кто в ней живёт: аккуратно, чисто, серо и с миллионами лекарств, даже не выбивающимися из общей картины, а только колко дополняющими одинокий интерьер. Горит холодным белым светом настольная лампа — видимо, этим источником освещения Осаму и пользуется всё время. У Чуи в руке стакан с коньяком и кубиком льда, и в переливы бурой жидкости парень смотрит долго, словно загипнотизирован. Тихо и спокойно. Редкость. Накахара привык к шуму автострады за окнами и пестрящим фонарям, а тут такая великолепная красота. Может быть, он бы и перебрался куда-нибудь сюда, в бестревожное место, но неохота перевозить столько вещей и уезжать далеко от работы. Дазай держит кусок уже подостывшей пиццы одной рукой, второй же, чистой и вообще к еде не прикасавшейся, печатает что-то в заметках телефона гостя.Заметки. «Если хочешь, приходи ко мне хоть каждый вечер. Я не против~»
От прочитанного Чуя только вскидывает бровь вверх, довольно улыбаясь и глянув на Дазая, держа телефон одной рукой, а ладонью второй сжимая стакан и опираясь на диван. Осаму, встретившись с взглядом прищуренных голубых глаз, нарочно отводит свои глаза в сторону, будто строит из себя невиновного: «Я не говорил этого, нет, неа, не переводи на меня стрелки». Накахара хмыкает, печатая ответ:«Соблазн принять твоё великодушное предложение слишком велик, я согласен. Не хочешь на выходных прийти ко мне? А то нечестно как-то получается, я у тебя уже прописался практически, а ты и понятия не имеешь, где я живу, вдруг я вообще без определённого места жительства. Могу заехать за тобой. Идёт?»
Дазай читает внимательно, щурясь и даже прекратив жевать. Смотрит сначала на Чую, переводит взгляд на экран, снова на Чую, и удивлённо склоняет голову к плечу. Накахара на это только убедительно кивает, подписываясь этим под каждым своим словом, и прикрывает глаза, отпивая из стакана. «Твою же мать, — мысль в голове Осаму проносится очень быстро — сложно думать о чём-то про себя, когда не слышишь собственного внутреннего голоса. — Уважаемый Накахара-мать-вашу-Чуя, вы слишком снисходительны ко мне, но рыдать от застенчивости и непонятных чувств мне нельзя, я же мужчина, в конце концов!»«Ну, тут уже не могу отказаться я. Так и быть, приезжай, буду ждать! Но до выходных нужно дотерпеть, а сегодня только среда, так что… Завтра к половине девятого без опозданий, иначе всё остынет. <(￣ ﹌ ￣)>».
«Твою мать, — Чуя не подаёт никаких признаков смущения на лице, но стоит больших усилий вынудить губы не кривиться в тупой улыбке. — Осаму, тебе вообще таким милым закон позволяет быть?» Накахара не знал раньше, что можно в полной тишине и не раскрывая рта разговаривать с собеседником ни о чём до позднего вечера. Парень, конечно же, рассказал о своей поездке вроде и в красках, а вроде и избегая абсолютно всех подробностей своей деятельности в другой стране. Дазай с интересом глядел на фотографии, улыбаясь, но виднелась в его глазах некая… грусть, Чуя прекрасно различал её во взгляде и вовсе не удивлялся этому. Ему самому стало безумно жаль: они ровесники, их дни рождения отстают друг от друга буквально на полтора месяца, но при этом у одного есть, грубо говоря, всё, а у другого — ничего. Сердце сжимается. Юноша не знает, почему именно Дазаю хочется отдать всё, что он имеет, лишь бы его вид перестал быть таким бесконечно брошенным всеми. Чуя никогда не верил в судьбу и не был фаталистом, но сейчас ему кажется, что их встреча, произошедшая уже не так и недавно, явно случилась неслучайно. Кто-то сидит там, блять, на плечах у каждого человека, невидимый и ехидный, смотрит по сторонам, подмечает мимо проходящих людей и старается сделать всё так, чтобы его двуногий смертный любыми путями, но столкнулся с тем, кого этот мерзкий сидящий на плече дьявол углядел. Ну явно, блять, неспроста. К тому же Накахара никогда гуманистическими и благотворительными идеями не страдал, а тут прям… А тут прям, блять, забирай у меня всё, пожалуйста, умоляю, только обрети наконец блеск счастья в глазах. Было около двенадцати, когда Накахара вспомнил о времени и о том, что завтра его с работы никто не отпускал, и едва не вскочил с дивана, вынуждая расслабившегося Дазая вздрогнуть. На удивлённый взгляд собеседника Чуя только на часы указал, намекая, что уже поздно, и быстро печатая в телефоне, мол, пойду-ка я, ты наверняка уже от меня устал. Пока юноша проходил в коридор, прямо в темноте нащупывая плащ и надевая его, он спокойно отдал телефон Осаму, когда тот протянул руку, чтобы напечатать свой возмущённый ответ — а он возмущённый, судя по лицу, — Дазай подходит к нему, легко толкнув в спину и протягивая телефон обратно:Заметки. «И ничего я от тебя не устал. >:( Это ты, наверное, уже устал от меня».
Чуя, читая, усмехнулся, виновато почёсывая затылок и печатая ответ: «Ну да, конечно, придумывай дальше. Просто не хочу занимать слишком много твоего законного рабочего времени. Не советую тебе есть одну пиццу, поешь что-нибудь нормальное, а то чёрт тебя знает, как твой желудок отреагирует». Дазай читает, но телефон уже не забирает, скрестив руки на груди и укоризненно смотря на гостя, и тот только плечами пожимает, невинно улыбаясь и берясь за дверной замок. Прокручивает дважды, прежде чем открыть, и разворачивается спиной, но тут вспоминает, что чего-то на его голове не хватает. Шляпы. Точно. Парень протягивает руку в перчатке к полке, на которой головной убор и оставлял, как вдруг вместо шляпы кладёт ладонь на другую руку. Удивлённые взгляды светлых глаз и голубых встречаются на секунду. Видимо, Дазай тоже увидел, что гость кое-что готов забыть, и хотел подать, но кто ж знал, что мысли обоих так совпадут, а забинтованную руку накроет рука в перчатке. Рука в перчатке. Осаму долго смотрит на неё, видя выступающие сквозь ткань костяшки и сухожилия. Сердце шумно ударилось в грудную клетку. Неловкая ситуация. Оба убирают руки не то чтобы быстро, но всё ещё смотрят друг на друга. Упс. Накахара усмехается, взяв шляпу за тулью и надевая себе на голову, открывая дверь и впуская свет в тёмный коридор, от которого Дазай тут же прищурился, и машет рукой на прощание, до последнего смотря в глаза. Он не понимает жест, показанный ему Осаму — юноша показывает руками с выпрямленными большими пальцами сверху вниз, очерчивая ладонями, указанными на себя, круг впереди себя, — но этот жест наверняка означает что-то хорошее. В такой обстановке можно случайно и воздушный поцелуй послать в ответ, но Чуя пока адекватен. Пока. Дождавшись, пока дверь закроется, а он останется один в светлом и тихом подъезде, парень жмурится, встряхивая головой, и прикладывает ладонь к лицу, надавливая пальцами на глаза. Блять, блять, это странно. Дазай такой… слишком хороший. С ним просто непозволительно приятно проводить время, хоть забирай его к себе и предоставляй ему квартиру в полное распоряжение, лишь бы был в хорошем расположении духа. Хочется быть с ним гораздо дольше. Чуя совсем неслышно и медленно прикладывает кулак к двери его квартиры со своей, наружной, стороны, вжавшись в неё спиной и прикрывая губы ладонью, чтобы не издавать никаких рвущихся наружу звуков, смотря куда-то в пол. Через ткань перчаток чувствовалось, как шершавы бинты до запястья и как гладка бледная кожа, не привыкшая к солнечному свету. На ногтях Дазая видны небольшие белые пятна, свидетельствующие о недостатке какого-то витамина и как минимум о таких болезнях, как анемия и депрессия. Очень странные ощущения Чуя испытывает, прокручивая прошедший вечер в голове и хмурясь: для показа таких эмоций хочется скрыться от Дазая, но тем не менее где-то в груди тепло колется огромное желание бросить всё и остаться. Лицу становится жарко, как при температуре.Осаму вздыхает, закрывая дверь, пожелав юноше жестами спокойной ночи, и, повернув дверной замок, прикладывает руку к лицу, поворачиваясь к двери спиной и вовсе сползая по ней на пол, усаживаясь прямо на коврик. Одной рукой он зарылся в свои волосы, вторую вжав в лицо и лишь раздвинув пальцы, смотря одним глазом куда-то в угол стены. Вдох. Дрожащий выдох. На фоне его общей бледности румяный цвет лица виден чертовски хорошо, просто, блять, прекрасно, прямо как на идеально белую рубашку капнуть кровью. Осаму готов пылать. Нет, нет, так нельзя. Ох, боже, нет, этого не может быть. Он не может. Это неправильно и слишком глупо. «Такого не должно было случиться», — проскальзывает в голове судорожная мысль. В такого человека, как Накахара, dk.,kznmcz ytkmpz.