Учиха Изуна: Хроники Лунной Химе

      Холодный свежий воздух ветром бил по лицу. Небо темнело. А мы наконец-то добрались домой. По пути возникла парочка проблем (столкнулись с какой-то группой нукенинов, поиграли в «героев», по моей настойчивой просьбе), так что в итоге дорога растянулась еще на полдня. Впрочем, по поводу такой задержки я не особенно сильно переживала. Тот важный день, в который мне бы хотелось быть в Конохе, все равно был пропущен: восемнадцатое февраля — день рождения Нидайме…       Февраль, мягко говоря, был для меня не самым приятным месяцем. Да, я родилась в феврале, но на дату моего же рождения приходилась и смерть мамы. Да и день рождения отца, которого мне за все годы удалось поздравить лично всего пару раз, тоже был недалеко. Пару сухих, официальных раз…       Облачко пара, моего теплого по сравнению с воздухом дыхания, вылетело из моего рта. Сегодня холодно… Пальцы ног в открытых шинобинских сандалиях подмерзали, и я старалась шевелить ими активнее. — Цукиеми-кун, куда ты так торопишься? — перевожу взгляд на задавшего этот вопрос Арэту. Заговорил. Это даже удивительно. Он редко говорит со мной, обычно просто молчит и смотрит… и теперь мне известно, почему. Зябко передергиваю плечами. — Домой. Холодно же, — ну да, в Конохе так резво, как в лесах, не побегаешь. То есть можно, конечно, но нужно следить за окружением более тщательно, а после долгого бега у меня внимательность на нуле. Не на полном, естественно, но все же. — А может… — Курама стал выглядеть как-то неуверенно, что должно было сразу встревожить мою чуйку, однако интуиция моя промерзла не меньше меня, поэтому напряглась я лишь тогда, когда он договорил свое предложение вслух: — А может, нам всем сходить в онсэн? Сегодня как раз источники совместные, так что Нана тоже сможет посидеть с нами.       Источники. Горячие источники, теплая вода, чай, тепло, горячие полотенца… Чертовски хотелось бы согласиться, но… Никогда. Никогда мне нельзя будет соглашаться на такое, пока я живу, как «Цуки». Да и «Изуне-химе» во время общих для обоих полов источников купаться не рекомендуется. Мой ответ очевиден. — Ах-ха-ха… — чуть нервно рассмеялась я, сминая пальцы на одной руке. Черт, как же холодно. — Нет, простите, но это без меня. У меня… у меня дома дел скопилось столько, что времени совсем нет…       Сокомандники: Кайо, Гин, Акира — молчали, прекрасно теперь зная, почему я не могу пойти. Здесь, в этом мире, общее купание парней и девушек практически норма, однако мне не забыть, как удивлялись они пару лет назад, когда я сидела, замотанная в длинное полотенце. Слишком палевно, нет? Тем более, что Арэта и так меня подозревает. — Даже на источники? — как-то странно прищурившись, уточнил Курама. В горле погас нервный смешок. Да, даже на источники. Особенно на них. Отвечать вслух я не стала, ограничившись кивком. Ну, а что тут еще сказать… — Ладно, я побежал, — улыбка выходит жутко натянутой. Слабо машу рукой в знак прощания. Моя команда старается не смотреть слишком пристально, Нана пялится с выразительной усмешкой, Арэта подозрительно щурится. Хочу домой. — У меня там вороны не кормлены. И кошки. И змеи…       До родных ворот я добежала за жалкие пять минут. Даже не став заморачиваться с их открытием, с разбегу перепрыгиваю стену, распугав дремавших на ветках воронов. Птицы взмыли в серое небо пугающей черной тучей, оглашая всю округу своим карканьем, но я, не обращая на это внимание, просто вбежала в дом. Тот встретил меня тоскливой тишиной и холодом. Некому его мне обогревать. И некому ждать. Только кошки где-то на заднем дворе мяукают удивленно.       В горле встает ком, но я сглатываю вязкую слюну и иду делать то, что и всегда: нагреть воды в ванну (мне не нужны онсэны, я сама себе все сделаю!), поставить вариться рис и тушиться овощи (все сама!), достать теплые пледы… Все как всегда. Для запланированного разговора с Мадарой его еще нужно дождаться, а это может занять сколько угодно времени.       Ванна полная. Можно идти мыться, смывать дорожную и не только грязь. Вроде бы даже на душе становится теплее, а не только телу. А в доме тишина… и холод. Не хочется выходить из теплого помещения, но надо. Оставленный на полчаса купания рис с овощами уже неплохо остыл. Нужно было спрятать его в печать.       Пресно. Я что, соль положить забыла?.. А, нет, вроде солено… Или нет? — Такими темпами можно открывать завод по производству соли, — шмыгнула я, вытирая с щек непрошеные слезы. Как же обидно… Шутка развеивает мрачную атмосферу, и я не удерживаю смешка. Однако смешок этот звучит крайне жутко в полной тишине. — Ла-а-а!       Мой голос, как обычно звонкий и громкий, чуть ли не эхом проносится по дому. Становится чуть легче, когда в ответ я слышу чье-то карканье. Птички мои… — Ла-а-а! — повторяю громче и привстаю с места. Не так уж я и голодна, поем потом. Тарелка, кастрюля и с ними сковородка летят в печать. А со двора раздается дружное: «кар!». Губы растягиваются в улыбку. Не так уж я и одинока…       Выбегаю на веранду. С веток деревьев на меня смотрит огромная воронья стая. Они встречают меня, — бьется радостная мысль. — Ля-ля-ля-я-я! — со стороны это, должно быть, выглядит очень глупо, но… В полный голос начинаю напевать рандомную мелодию. Собственный призыв — а может, и не только он: не знаю точно, все ли вороны здесь мои — сначала посмотрел на меня так, словно сомневается в трезвости моего рассудка, но после послушно закаркал, будто бы даже пытаясь повторить интонации. Хаха, а это весело! — Па-ра-ра-а-ам!       Кар-ка-а-ар!       Я запела еще громче, усложняя мелодию. Думать не хочу, как это слышится с улицы… А к разнобойному вороньему гаму добавилось тонкое кошачье мяуканье. Да у нас тут оркестр! Смысла в том, чтобы добавлять в нашу песню слова, я не видела. Это, определенно, не то, что имеет значение для птиц, общающихся другими способами. Да и расслышать их из-за жуткого гама было бы нереально. Постепенно некоторые вороны начали слетать на землю ко мне, словно понимая, отчего вдруг я решила устроить это все. Когти птиц, садившихся мне на руки, неминуемо царапали кожу сквозь ткань и пачкали белый халат, но мне было плевать, и я просто радовалась.       По крайне мере, даже если в этом доме нет людей, меня все еще ждут сотни воронов и с десяток кошек. Дождь из иссиня-черных перьев устилал веранду, полуголую еще землю, дорожку к дому. За стеной, ограждающей меня от всего мира, скапливались огни чакры соклановцев, которых напрягали эти крики. Но плевать. Они давно должны были привыкнуть. А это — мой мир. — Ла-а! А-а-а! Ша-ра-а-а! — пение продолжалось уже пятнадцать минут, когда, петляя между птичьих лап и вспугивая их пернатых обладателей, ко мне пугающе близко подползла змея. Но ее я, в связи с огромным количеством здесь существ, имеющих чакру, и прикрытыми глазами, заметила лишь после того… — Что ты-сс делаешь-сс?! —…как она громко зашипела, прерывая устоявшийся ритм, чертовски знакомым тоном. Каэру?! Мгновенно открыв глаза и прекратив петь, с удивлением и каплей недовольства смотрю на нее. Белая змея, раскладывая кольцами свое тело, невероятно странным взглядом аля «ты долбанутая?» сверлила меня в ответ.       Что делаю, что делаю… А не видно? — Пою, — буркнула я, чуть смущаясь. Остальные мои друзья из животного мира мою затею только поддержали, но из-за взгляда Каэру я начинаю сомневаться, что это было хорошей идеей. Хотя если мне полегчало, то почему нет? Как будто мои песни так сильно мешают… Ну, мои-то может и нет, а вот насчет ужасающего карканья воронов уже не уверена. — Вас-с-с на вес-с-сь квартал-сс с-с-слышно-сс! — мамочки, сколько шипения… Стоп. Что? На весь квартал? Ой-ей… — Не на Коноху? — с каплей облегчения выдохнула я. Учитывая то, насколько громким может быть мой голос и количество «певцов» здесь, реально же квартал — это еще мелочи. — В Конохе-сс вас-с-с, с-с-слава ками-сс, не с-с-слышно, — негодующе прошипела Каэру, нервно дергая из стороны в сторону хвостом. — Зато-с-с эту-сс воронью с-с-свору видно-сс издалека-сс. Гражданские-сс в ужасе-сс!       М-мать… Ну… это… не то, на что я рассчитывала… Вот тебе и оркестр, вот тебе и «ля-ля-ля»… Виновато отвожу взгляд. Кажется, даже таким способом мне свои чувства лучше не выражать… — Что на тебя-сс вообще-сс нашло-сс? — спросила змея, хвостом давая клюнувшему ее ворону по носу. Что нашло? Даже не знаю… столько навалилось. Помолвки эти, моя слабость, из-за которой мог пострадать Акира, тишина в доме и невозможность сходить со всеми в онсэн. — Не знаю… — честно ответила я, сверля взглядом пол. Откровение вылетает прежде, чем я успеваю его осознать: — Просто я хочу нормальной жизни, Каэру!       И вот тут подруга не нашла, что ответить. Вновь наступила так напрягающая меня тишь. Вороны начали куда-то пропадать, очевидно, скрываясь в мир призыва. Кошки разбрелись по двору. Класс! Распалась группа. — А что значит «нормальная жизнь» для тебя?.. — осторожно уточнила Каэру, медленно касаясь моей руки. Холодно… Нормальная жизнь… разве не очевидно? — Нормальная жизнь — это когда у тебя жива мама, не объявлен отступником дед, отец женат на матери, а сам ты не вынужден скрывать свою личность ото всех и запросто можешь пойти в онсэн с друзьями, — задыхаясь от эмоций, начала перечислять я. От слез закололо глаза. Пальцы сжались в кулаки. — Нормальная жизнь — это когда дома тебя ждет кто-то, кроме кошачьей своры и стаи ворон, когда тебя никто не вынуждает выходить замуж против твоей воли и когда в мире нет войны!       Ах, да… «мир без войны»… местные не знают, что это. И я теперь тоже. Каэру молча слушала мои крики, не перебивая. Действительно, а что она могла ответить? Что да, мир несправедлив, смирись? Как будто я сама этого не знаю… — Ну-сс, зато-сс твой-сс дед тебя-сс любит-сс, — прошипела она спустя минуту. Я обернулась на нее с удивлением. «Любит»? Пожалуй… хотя… не знаю. Мадара явно относится ко мне более, чем положительно, но… неужели это и со стороны видно? — Думаешь?.. — растерянно, но явственно чувствуя, как поднимается настроение, спросила я, едва сдерживая улыбку. Как быстро меняется мой настрой, однако. Если… если все правда так, как говорит Каэру, то… В голову пришла неожиданная мысль. — Тогда… тогда, как думаешь, если я его попрошу, он придет?       Я никогда не писала писем деду, предпочитая просто ждать, пока он сам придет. Иногда это растягивалось на целые недели, ведь сидеть безвылазно в Конохе я не могла. Вне сомнений, эта идея уже приходила мне на ум, но… Писать ему записки? Словно указывать, что делать? Кто вообще на такое решится? Но теперь все, кажется, иначе, и… а почему бы, собственно, и нет? Когда-то это должно было случиться. А в качестве посыльных прекрасно подойдет наш общий призыв — вороны. — Есть-сс у меня подозрение-сс, что да-сс, — утвердительный тон Каэру без грамма сомнений — или мне, возможно, так показалось — стал окончательной точкой. Я побежала в кабинет, за кистями, чернилами и бумагой. Письмо так письмо. Он же точно придет, верно? Нужно только попросить…