Учиха Изуна: Хроники Лунной Химе

      Горячая вода, казавшаяся особенно обжигающей первое время, успешно боролась бы с усталостью и раздражением от ощущения собственной загрязненности. Боролась бы. Если бы на меня не смотрели так пристально, что я начинала чувствовать себя вдвойне голой. Никто ничего не говорил: с момента, как я зашла, в помещении вообще повисла редкостная тишина: сначала соклановок просто напрягла незнакомая девица, залезшая к ним, а потом одна из девушек узнала меня (не взаимно — даже практически идеальная память Учиха не может запоминать лицо каждого встречного-поперечного, даже если это соклановец), и на протяжении пяти минут по онсэну полз шепот, на который так и хотелось ответить, да так, чтобы все слышали: да, я Изуна-химе, да, я химе; что здесь делаю? Моюсь! Почему именно здесь? Мне повторить свою эпичную речь? Боюсь, в данном виде это будет в разы менее эффективно. Что вообще забыла в убежищах? Вас!       А потом все резко стихло, да до такой степени, что каждый всплеск бил мне по нервам. Единственным звуком, который меня не раздражал, в итоге оказались мои собственные мысли. На них я и сконцентрировалась.       Идея по улучшению качества жизни дорогих родичей номер раз, — наиграно безмятежно, словно кто-то читал мои мысли, отметила я, подняв взгляд на высокий каменный потолок, — поработать над дизайном купален. На меня здесь даже стены давят. В голове вдруг всплыло, как выглядит и остальная часть подземелий. Исправлюсь: создать здесь хоть какой-нибудь дизайн.       А ведь дедушка тут круглый год живет… И даже купальни я у него не видела, хотя доступ к клановым для него явно закрыт. Питается не пойми чем… Внезапно я почувствовала почти отчаянное возмущение и решимость все изменить. Возможно, никто не сможет выделить достаточно денег, чтобы превратить это место в шедевр архитектуры, тем более, что это лишь первое из четырех жилых убежищ, но хоть что-то же я могу сделать! А иначе зачем я училась быть химе, училась, как шиноби, управлять великой силой под названием чакра?! Она же не для одних лишь войн нужна…       Начинать нужно с малого, — решаю, окинув пещеру придирчивым взглядом, — и для этого не обязательно ждать разрешения или помощи Кагами.       «Шаринган…» — вновь ползет среди девушек шепот, так и подбивая спросить: «О, да, ведь додзюцу у Учиха это же так странно?!». Но я держусь, и молча рассматриваю масштаб работы. Дорога вымотала меня больше физически и морально, чем со стороны чакры: на ускорение ее вообще требовалось не так много, не говоря уже о том, что по большей части шиноби бегают вообще без нее (нормативы что в Академии, что в кланах жесткие), так что сейчас у меня был, с учетом того, что я немного восстановилась, полный резерв. «Немного», когда дело касалось скорости регенерации (и чакры, и вообще) Сенджу, мешавшихся поколениями с Узумаки, становилось достаточно весомым словом: за пять минут я восстановила чакру, которой хватило бы на классический малый огненный шар. Да, с моим контролем, который у Учиха был хорош, но сказалось еще мое увлечение фуиндзюцу и сенсорикой, да и не зря же я зову себя мастером гендзюцу — у меня он был чуть выше клановой нормы; да, всего лишь малый, но всего за пять минут, подкрепившись жалкими тремя печенюшками!       Итак, к чакрозатратным техникам я была готова. Гендзюцу, правда, к чакрозатратным не относилось, в чем и была проблема: нужны были внимательность и концентрация, которые у меня сейчас в дефиците. Особенно при учете того, что картинка иллюзии будет для меня новой — еще сто очков к сложности.       Может потом это сделать?.. — мелькает жалобная мысль. Но люди смотрят, и правило таково: врубил шаринган в людном месте — готовь зрелище. И приходилось готовить.       Закрыть глаза: потолок и все его окружающее я уже рассмотрела, нужно придумать модель. Концентрироваться сложно, но я подгоняю себя мыслью: что бы сказал дед (мой универсальный учитель по всем дисциплинам) или, хуже, Шиничи-сенсей, узнав о моих проблемах с созданием простейшего гендзюцу на местность. И лишние думы покорно покидают разум. Во что можно превратить эту пещеру? Высокие потолки так подбивают на дворцовую роскошь: когда я навещала дайме, видела похожую на мои мечтания комнату. Но плагиат — это нехорошо…       Дилемма.       Не плагиат, а идейный вдохновитель! — решаю я, и тут же над онсэном (пока лишь в моей голове) повисает чистое золотое полотно. У дайме были певчие птицы, соловьи и цветочки, солнце. Стилю Учиха же чужда всякая величественная жуть, хотя мне и хочется чего-то красивого и светлого. Луна повисла в центре купола, в самой высокой точке, она не стилизована и напоминает настоящую луну: даже испускает тусклый серебряный свет. Золото как основа уже не подходит, но у меня появились и свои идеи, свой образ. Стены становятся ровнее (я не мастер дотона, но хороший иллюзионист), рябью приобретая серо-синий цвет; с короткими вспышками появляются звезды — все это больше не просто моя фантазия: каждый может созерцать рождение иллюзии. Шелест темных трав я взяла из своих воспоминаний (в дворце дайме таких спецэффектов нет!), на тонких стеблях распустились изящные бело-голубые лилии; пол пещеры покрылся коротким, мягким, словно ковер, газоном. Десятки любопытных глаз рассматривают мое творение.       Усмешка. Тихий, едва не полетевший из-за слишком скользких пальцев, щелчок — и по помещению разлетелись светлячки. Точнее, как сказать светлячки: они светились, но на этом их сходство с насекомыми и заканчивалось: при ближайшем рассмотрении они оказывались летающими кусочками светящегося пуха с микроскопическими веселыми мордочками. Классические пушистики, в общем. — Красиво жить не запретишь, — тяну, блаженно потягиваясь. Голова тяжелая и упорно тянется куда-то вниз; резерв практически полон, но толку, если башка едва фурычит? И почему я не знаю медицинских дзюцу? Даже дед их знает и Кайо, и вообще любой хороший шиноби. С моей склонностью искать неприятности, которые чаще всего заканчиваются разной степени травмами, это было как раз то, что мне нужно. Хотя, конечно, ирьедзюцу и Учиха это не то, что так уж хорошо сочетается… Но теперь-то, когда свободного времени в связи с концом карьеры шиноби стало больше, можно и потратить пару месяцев на изучение шосена. Надо только учителя найти: клан мне их поставлять больше не будет.       Кто-то активирует шаринган, я смотрю на соклановку с каплей недовольства. — Это обычное гендзюцу на местность с небольшим элементом движения, — говорю намеренно благородным, в чем-то снисходительным тоном. — Активируешь додзюцу — только зрелища лишишься.       Улыбаюсь, обводя взглядом онсэн: девушки, на которых он падает, стыдливо прикрываются, а женщины просто передергивают плечами. Старушек здесь почти нет, но и они смотрят как-то странно, неодобрительно. Да что?! Если вам не нравится гендзюцу, просто скажите! Оно все равно долго не продержится: я не добавляла много чакры…       Шорох травы делает атмосферу более расслабляющей. Соклановки все еще смотрят на меня, но я уже привыкла и просто закрываю глаза. Мир пропадает, а сквозь веки обманчиво пробивается лишь серебристый свет. Только звуки начали слышаться отчетливо. В этот раз Учиха не спешили замолкать: обсуждение моей иллюзии шло для меня фоном, приятной музыкой, основными словами в которой были «красиво», «странно». Изредка мелькал вопрос «зачем», но отвечать мне на него не приходилось. — …-чан, как думаешь… скоро уйдет?.. — …так стыдно!.. — …женское, но на самом деле… — …вроде же не помнит… — А вдруг?.. — Почему Изуна-сама в женской части?!.. — прозвучало громче обычного. Я резко села (до этого, расслабившись, я находилась полулежа), открывая глаза. Сон как рукой сняло. Мне не нравилось, куда начал уходить разговор, но я изо всех сил старалась терпеть: если выдержу, смогу наконец узнать, в чем дело. Кое-какие догадки у меня уже появились, и больше я терпеть не могла. — Может, потому что я девушка? — шиплю, недовольно впиваясь взглядом в группу девушек, со стороны которых раздался последний вопрос. Те сразу притихли, но я уже прекрасно понимаю, из-за чего весь сыр-бор. Вот уж не думала я, что обычный поход в онсэн закончится для меня… так! Зато понятно теперь, почему Кайо при первом знакомстве принял меня за мальчика.       Находиться в купальнях, смущая девушек, я больше была не намерена. Дергано встав, вылезаю из воды, сразу же хватая лежащее рядом полотенце. Заматываюсь — не им одним стыдно, когда на них голых кто-то пялится. И ухожу.

***

      Сырые ноги в холодных башмаках глухим стуком палят шаг. Неловко обнимаю себя за плечи. Холодно здесь, так холодно. И меня правда считают Изуной-джи… С их стороны действительно получилось неловко. Но я не дедушка! Очень мне надо на них в онсэне пялиться!       Щеки горели не то от стыда, не то от гнева, а то и вовсе просто раскраснелись из-за долгого сидения в горячей воде. Ситуация выходила гадкая. Я думала, что созданная в серых купальнях иллюзия поможет мне завоевать их симпатии, но в итоге с их предубеждениями все стало выглядеть как-то не так. Словно я гарем себе обустраивала… Какой бред. Уходя, я едва подавила порыв развеять гендзюцу, но тогда все смотрелось бы еще хуже.       Я должна думать о работе, — вздыхаю, проводя по мере движения, рукой по серой, покрытой неровностями стене. Если раньше начну, то раньше и закончу. А что до произошедшего… просто в следующий раз возьму отдельный онсэн. Хоть статусу соответствовать буду.       И все же было как-то грустно. И стены давили. И было холодно. Почему тут все серое?!       Чакры еще было много, а мозг после эмоциональной встряски стал соображать яснее. Кагами, возможно, будет недоволен, если ему сообщат об этом… но с этим я разберусь потом.       По стене побежала невидимая глазу обычного человека чакра, преобразовываясь в красивую картинку. В купальнях я пыталась соответствовать стилю Учиха, но сейчас мне не хочется дополнительно портить себе настроение мрачным видом, поэтому коридоры, где я проходила, приобрели следующий вид: светло-желтые стены, изрисованные яркими разноцветными абстрактными узорами. Треугольники, цветочки — сплошной поток приходящих в голову образов. Мне, в общем-то, было плевать в тот момент на последствия, на реакцию окружающих.       Хотелось поговорить. Или поспать. Ляг, поспи, и все пройдет, да? Но хороших знакомых в убежищах у меня было немного, а идти в квартиру (Покои? Апартаменты?.. Не знаю, как еще это назвать) Умэ-сан отчаянно не хотелось. Она такая же. Пусть она и милая женщина, но меня теперь воротит от мысли, что и она, возможно, считает меня… Стоп.       Мозг заныл от попыток сопоставить имеющиеся у меня данные. В убежищах считают, что, несмотря на женское тело, я все еще Изуна-джи, то есть парень. Умэ-сан мою кандидатуру одобряет. Она из убежищ. Меня перекосило. Нет-нет-нет, к ней я в ближайшее время не пойду! Загляну уведомить о своем отсутствии, а сама… а сама к дедушке. Деда меня выслушает, успокоит, а потом укроет одеялом и скажет спать. И я засну…       От представленной сцены глаза начали слипаться. Ну, или сначала я посплю, а потом уже поговорим. Надо только как-то обосновать свое отсутствие… или не обосновывать. Немного борясь с нерешительностью (эту технику создал он, и отчего-то использовать ее из-за этого казалось неловким, неправильным, ведь научил меня ей другой человек), складываю заветную печать. Прорва чакры уходит в пустоту, но вот, я открываю глаза и передо мной стоит мой клон. — Ты же знаешь, что делать, да? — спрашиваю риторически. Конечно же, она знает. Девушка, в точности копирующая мою внешность, улыбается, чуть щуря блестящие глаза, и кивает.