Учиха Изуна: Хроники Лунной Химе

      Авантюра с подменой клоном принесла плоды: никто ничего не заметил, мне удалось выспаться. Проснулась я, правда, ночью, ибо не надо ложиться спать днем, даже если очень хочется, из-за чего ночные труды деда стали куда как веселее. Ну, по крайне мере, сам Мадара над моими неосторожными ляпами исправно смеялся, что вновь навело меня на мысли о большой вариативности направления моей идеальной карьеры. По факту, я стремлюсь к званию Главы (это не очень заметно пока… Но это только пока!), но будь у меня свобода ото всех этих гнетущих знаний о будущей судьбе Учиха, я бы выбрала что-то мирное. Шут при дворе дайме — это достаточно мирно, или их тоже привлекают во всяческие политические интриги?       Морщусь, вспоминая об интригах, и ставлю завершительную черточку в последнем иероглифе записи о предположительном состоянии провизионного склада убежищ. А состояние у него, должна сказать, просто… — …Возмутительное! — эмоционально восклицаю я, дописывая в блокнот, сшитый из нарезанных листов моими золотыми ручками, еще одно предложение, полное моего личного негодования и недовольства сложившейся ситуацией. Чужие непонимающие взгляды жгут спину (а особенно недовольный устроенной мной сценой Кайо, который сам же меня и привел в это средоточие кошмара), но я, не обращая на них внимания, быстро сдуваю упавшую на глаза прядь волос еще одним возмущенным фырком и, прихватив свою миску, торопливым от переполняющих меня эмоций шагом направляюсь к длинному столу. Лавки у самого края (лучшие, как я полагаю, места) тут же «волшебным» образом становятся свободными. Наверное, еще недавно я с улыбкой на лице начала бы вещать соклановцам, что, несмотря на то, что я химе, меня не нужно так превозносить, но после вчерашнего у меня на душе оставался осадок. К тому же, сейчас я слишком возмущена результатами моих первых опросов. — А у вас ничего, кроме маринованных… эээ (что это?) фруктов?.. К рису нет? — Есть водоросли, Изуна-сама! — В смысле, на складе что-нибудь еще есть? — Есть водоросли, Изуна-сама.       И вот как на это реагировать? Здесь живет две с лишним сотни моих соклановцев, а у них к рису одни лишь фрукты да морская трава?! Ну, и что важнее сейчас… Как это есть? — Кайо, — дергаю командира за рукав, привлекая внимание. — Кайо, что это? — Это… — начал было парень, как я его… да, перебила. — Нет-нет-нет, лучше не говори название, а то я до конца своих дней буду к нему предвзята, — быстро тараторю, косясь на зажатый между палочками сине-красно-фиолетовый кусочек чего-то. — Скажи лучше, какое оно на вкус? Сладкое? Кислое? Соленое?.. И это овощ или фрукт?       Выглядит, конечно, больше как второе, но… Или нет?       Кайо ухватил палочками нечто (буду звать это пока так) из своей порции, и я замерла: наполовину потому что понимала, что он тоже не в курсе, что это за хрень, а наполовину из-за захватившего меня странного предвкушения (что странно, ибо первым «вкушать» будет Кайо). — Здесь сладкое, — ответил он спустя секунду, прожевав и проглотив фрукт. Выдохнув с благодарностью, сжимаю покрепче палочки, готовясь в случае, если мне не понравится, быстро перебивать вкус рисом, и тяну нечто в рот. Если будет вкусно… ну может, я все же позволю Кайо сообщить мне его название.       Я замерла, почувствовав на языке смутно-знакомые нотки. Не сказать, чтобы дико вкусно, но как-то до странного знакомо. Нахмурившись, закидываю в рот еще пару кусочков, на этот раз пытаясь прочувствовать вкус по максимуму. Знакомо. Знакомо! Это же прямо как начинка в тех пирожках, только сладкая!       Еще один вопрос получил свой ответ: у Умэ-сан сан было из еды что-то помимо пустого риса, потому что своими золотыми руками могла состряпать из простейших продуктов шедевр. В убежищах правда был абзац с запасами… И возмущение вновь заполнило мою сущность. И жалость: смотреть на Кайо со всем этим эмоциональным бумом, осознавать, что ситуация эта явно не только что началась, и не плакать от жалости было невероятно сложно. Пальцы сами потянулись к губам, чтобы скрыть их дрожь — если Кайо это увидит… — Что? — впрочем, ему и моего взгляда было достаточно. Ох, ну, раз он уже заметил… Когда я порывисто его обняла, подавился остатками риса во рту не только он, но и целая толпа свидетелей этой сцены. — Начинка соленая… один рис!.. Вот откуда у тебя волшебные руки!.. Здесь детство!.. — неразборчиво, но очень эмоционально и едва ли не давясь слезами, бормотала я, не в силах выбить из головы образ маленького Кайо (почему-то очень худого и в обносках, хотя я точно знала его в детстве другим), который научился божественно готовить, потому что ингредиентов было не так много, который жил в этих мрачных и холодных… В общем, накручивала я себя нехило, и реакция на каждую мою «накрутку» отчего-то выводила меня на все больший уровень переживаний. Вдруг подумалось, что ведь и не только в убежищах, но и во всем мире сейчас такая ситуация. Это в Конохе хорошо (особенно если ты из высших слоев и тебя обожает подкармливать огромное количество людей), а обычные люди голодают, и им всем никак не помочь! Где-то умирают от голода даже змеи и котики…       Таким образом, когда Кайо отстранил меня, я даже не сразу вспомнила, с чего вообще все это началось. — Я с семи лет живу в Конохе, — …и что я там ему наговорила. «Мне так жаль: тебе пришлось провести здесь детство! В темноте, голодным, холодным!..». Стало не то, чтобы стыдно (окружающие смотрели на нас просто не-пе-ре-да-ва-е-мы-ми взглядами), но расчувствовалась я однозначно. — Что за бре… О чем Вы говорите, Изуна-химе?       Кайо незаметно покосился на стоящих где-то на отдалении старейшину и… думаю, именно на старейшину. Кио-сама. В сочетании с его подозрительно совпавшим по времени исправлением… Возможно, оно и не было так, но я эти два момента связала. — О, точно… — неловко потупляю взгляд. Мгм, забыть о том, что этот парень отравлял мое существование (хотя, скорее, наоборот) в промежуток с моих пяти до, скажем, двенадцати было, конечно, странно. Но долго об этом думать мне и не хотелось. Вдохновленный, с поблескивающими на ресницах остатках слез взгляд устремился в небо, а я невольно включила свой особый торжественный тон — как раз для вдохновляющих речей и тостов. — Я говорю, Кайо…       А имя его вновь выходит с каким-то придыханием, что пробирает не столько меня, сколько его: парня аж передернуло. С чего бы? Почувствовал грядущие приключения со мной в роли стража справедливости и собой в роли стража меня? — Что у тебя дома, — ой, ну да и что с того, что он прожил здесь всего семь лет в противовес восьми годам в Конохе? Здесь его мама, тетя и еще бог знает кто! А где семья, там и дом, — просто ужасные условия существования. Ужасные! Я как подумаю, что вам всегда питаться этим рисом и этими… плодами, так сразу плакать хочется. Мы должны все изменить! Быстро доедаем, и веди меня на склад. — Я с семи лет живу в Конохе, — повторил Кайо настойчивее, очевидно, не собираясь себя причислять к населению убежищ. О боже! Он так привык к Конохе, что больше не считает это место своим домом? Даже несмотря на то, что здесь его мама?.. Мне это казалось чертовски грустным. И да, я снова чуть не разрыдалась. Остановило лишь еще не спавшее воодушевление на тему улучшения уровня жизни местных. Кайо, правда, таким желанием явно не пылал. Я не особо внимательна по отношению к другим (особенно, когда меня что-то интересует — работа по улучшению убежищ очень меня интересовала), но даже мне было несложно заметить его раздражение, которое он старался сдержать. — Насколько я знаю, Ваша задача состоит в несколько других проверках и…       Гневный румянец зажигается на щеках совершенно естественным образом: и что с того, что изначальная моя задача — узнать морально-психологическую обстановку в убежищах? Это не исключает возможности найти и исправить проблемы в других областях. Я же не собираюсь при этом забивать на основную свою миссию! — И Вы говорили, в мои задачи входит только сопровождение, — добавил Кайо уже тише. Я дернулась. «Воспринимай это как отпуск». Я же выдернула его прямо после долгой миссии, а долгие одиночные миссии у джонинов редко бывают простыми с моральной и любой другой точки зрения. Пообещала отдых и в итоге пытаюсь навязать еще одну непростую работенку… Это ради блага его же семьи! Хотя он достаточно сильно намекнул, что к убеженским ребятам его относить более не имеет смысла. И я обещала! А потом чуть обещание не нарушила…       Стало стыдно. Опять. И обидно: непонятно из-за чего, просто. Глаза, конечно, вновь защипало, хоть я и пыталась придать себе спокойный вид: тут же столько народу и Кайо. Плакать перед людьми без театральности я не любила, Мадара верно говорил: слезы — признак слабости. Однако сейчас меня отчего-то задевало все подряд, особенно тема голодающих детей и змеек (хотя последние вообще те существа, что привычны к длительным голодовкам).       Кайо смотрел странно и неуверенно, словно не решаясь задать какой-то вопрос. А может, просто смутило, что на его завуалированный отказ я расплакалась. Собственно, именно такие ситуации и заставляют меня отчаянно спорить с дедом насчет этого его «слезы — слабость». Слезы — это оружие!       Если ты используешь его намеренно, конечно же. — Изуна-химе, Вы… у Вас… — когда командир всегда холодный, непробиваемо спокойный и уверенный в своих словах вдруг замямлил, пытаясь что-то у меня спросить, я ошалела настолько, что даже плакать резко перехотелось. На моем лице явно отразилось все мое непонимание ситуации. — Что? — нет, серьезно, о чем он? Что у меня? На губах рис? На голове паук? Или, хуже, таракан?! От представления подобного зрелища у меня вдоль спины пробежали мурашки. Д-да ну, это же лишь мои предположения. Ну что ты молчишь?! Рожай уже! — Ничего, — а потом на вечно мертвенно-бледной коже почти неуловимо проявились розоватые пятна. И вот тут я забыла и о голодающих детях, и о тараканах, и даже о возможных тарантулах. Даже о том, как необычно для Кайо отвечать «ничего» на вопросы, не думала, взгляд как примагниченный цеплялся за эти участки потеплевшей кожи. Нет, ну это что-то невероятное, — подумала я и приблизилась к феномену. Присмотрелась, покрутила в голове ситуации, где этот хладнокровный тип был способен так реагировать (материала было маловато, но был он настолько показательным, что я путалась еще больше), не удержавшись, ткнула в центр покраснения, а потом… Румянец пропал так же внезапно, как появился. Оставалось только гадать, реально он был или это мои глюки, или мираж, созданный расплывающимся от слез зрением. Во всяком случае, границы терпения Кайо наконец пошатнулись, и в следующий миг он достаточно грубо по его меркам схватил меня за плечи и усадил на место. Цирк остался, но шоу кончилось. Позже я, конечно, догадалась, что он имел в виду и о чем не решался меня спросить, но случилось это не скоро, не сегодня, не на следующий день и даже не в убежищах.       И вновь он кидает наполненный какой-то опаской взгляд на старейшину Кио-сама, а тот, в свою очередь, как раньше, благожелательно смотрит в ответ. Что-то здесь не так… Я должна разобраться: в этом и состоит моя основная задача. Но это потом, а сейчас… — Извини, — бросаю как бы невзначай, всем богам молясь, чтобы он не стал заострять на этом внимания. — Я попрошу кого-то другого помочь мне.       Наверное, боги все же услышали меня в тот миг (или Кайо просто какие-то принципы не позволяли болтать во время еды), потому что командир лишь кивнул, посмотрев на меня благодарно, и вернулся к приему пищи. А позже мы и вовсе разбрелись: я пошла спрашивать насчет склада у девушки, стоящей на раздаче, а Кайо направился к старейшине. Мне это все на интуитивном уровне не нравилось, но работа требовала к себе внимания. Я решила оставить это на потом.

***

      Мешки риса, несколько ящиков свежих фруктов, целая куча банок с консервированными фруктами (как правило, одними и теми же), водоросли сухие и нет, рыба, мясо, овощи тоже были, но в гораздо меньших количествах. Возможно, на первый взгляд казалось, что еды на складе полно. Она не так разнообразна, как хотелось бы, но ее много.       Ага, если ты хочешь прокормить пару десятков человек, много. Учиха в убежищах было гораздо больше, более того: здесь даже девушки с детства тренировались как шиноби. А знаете, сколько шиноби жрут? Много. Чем сильнее ниндзя, тем больше еды нужно, иначе чакре просто не из чего будет восстанавливаться. Это я на своем примере говорю: не наешься, очаг будет работать едва-едва. — Эх, — тяжкий вздох разносится по пещере, отражаясь от холодных стен. Шелест листов, и в блокноте появляются новые записи. Я спрашивала: закупки убежища по большей части проводят сами: деньги легче передать, чем десятки мешков риса, да и местным должно быть очевиднее, в чем они нуждаются. Часть средств они получали от клана, но в основном зарабатывали на нукенинских миссиях самостоятельно. Так или иначе, но я понимала, в чем была главная проблема убежищ: не хватало денег. На нормальную еду, на приведение каменных массивов в приличный и комфортный вид. Учиха были достаточно сильны, чтобы выполнять сложные миссии, но после основания гакуре люди предпочитали пользоваться их услугами. Раньше, конечно, все было не так критично: всякая грязная работенка, за которую не всякая Деревня возьмется, традиционно шла нукенинам, и было ее достаточно. Но война все портила, нукенинов стало больше, а объем работы уменьшился (ибо во время военных действий гакуре становится слегка плевать на репутацию). В общем, суть такова: нужно бабло. Много, очень много и срочно. Клан даже при самом удачном раскладе не сможет сильно увеличить свои «пожертвования», и с количеством нукенинов и заказов ничего быстро не сделаешь.       Взгляд упал на собственные руки, невольно сжимающие блокнот с карандашом так сильно, что бумага мялась, а стержень внутри деревянного покрова едва не трещал. Нежная кожа, слабо заметные мозоли от куная, всегда аккуратно подпиленные ногти — руки химе. Я химе. У меня должна быть хоть какая-то власть. Она есть. Вот только… Только ничем она мне не поможет: клан не может дать еще больше, чем дает, даже если я уговорю Главу и старейшин, а переговоры об окончании войны вести не мне. Внутри комом встало ощущение собственной беспомощности. Я могу чаще ходить на встречи с дайме и другими важными людьми, заставлять их чаще делать заказы на миссии, быть может, даже с отдельным пожеланием «в свите должен быть Учиха», но как много я ни работай, результат никогда не будет удовлетворять меня. Миссии, на количество которых я могу повлиять, идут Деревне. Клан в Конохе может зажить лучше, но убежищам от этого сильно легче не станет.       И я видела лишь несколько способов решить эту проблему, самым простым из которых было уговорить обитателей подземелий перебраться в Конохагакуре-но-сато. Вот только что-то в этом способе мне не нравилось: смешать с терпеливой частью Учиха тех, кто до сих пор терпеть не может Сенджу? Отвести их в деревню, где первые два правителя были из них? Зная, чем кончилось для клана первое же восстание, я не могла на это пойти. Приходилось искать менее рискованные способы. К счастью, один относительно безопасный, не совсем стопроцентно сработавший бы план, который гарантировал довольно быструю и достаточно большую прибыль в случае, если все выгорит, у меня был.