Учиха Изуна: Хроники Лунной Химе

— Насколько от одного до десяти Вы бы оценили довольство своей жизнью в убежищах? — зачитала очередной вопрос из своего списка я перед тем, как перевести взгляд с изрядно похудевшего за последние полдня блокнота на стоящего передо мной парня, одну из многих жертв моего опросника. — Семь, — задумчиво ответил опрашиваемый, поднимая взгляд темных томных глаз на не… на потолок. Густые каштановые волосы средней длины от этого его движения чуть колыхаются, красиво переливаясь золотисто-лунным цветом. В общем, да, на внешность этого парня можно было позависать, и я едва могла сконцентрироваться на его ответах, приходя в эстетический восторг при виде его шевелюры. Едва ли его смазливая мордашка была в моем вкусе, хотя вкус у меня, собственно, еще и не сформировался толком, но эти волосы!.. Удавиться от зависти можно: как он за ними ухаживает? Это какая-то семейная тайна? Или что-то генетическое? Подарок богов? — М-м-м, или шесть. Да, шесть. — Если бы Вы могли изменить один из аспектов жизни здесь, что бы это было? — ровные ряды иероглифов неспешно заполняли лист. Этот парень был уже пятнадцатым, кого я опросила, и, кажется, скоро мне понадобится новый блокнот. А еще я начинаю сомневаться в выбранном мною способе собрать информацию: опрошено только пятнадцать без тринадцати вопросов человек, а я уже вымоталась! Если так и дальше пойдет, я едва-едва успею опросить всех, и на этом все! У меня есть жалкая пара дней, а работы столько!.. — Тренировочные площадки, — протянул парень, переводя взгляд уже на меня. И вновь его волосы играют бликами. У-у-у! Как же я завидую! По-хорошему, хочу такие же. — Было бы неплохо, имей мы возможность свободно тренироваться на поверхности. На наших площадках очень сложно тренировать катон.       Я покивала. Катон — это да, не та стихия, которую можно оттачивать в закрытых помещениях. По правде, я даже удивлена, что кто-то так делает — это же опасно! Ну, то есть опаснее, чем вообще плеваться огнем. Учитывая, что основная стихия Учиха — это как раз таки огонь, гаденькая получается ситуация. Возможно, в убежищах идет упор на ген- и тайдзюцу или активно развиваются вторые стихии (у кого-то первые: у Кайо, к примеру, первым идет суитон), но все-таки это нехорошо. Мне многие на этот вопрос ответили похоже: основные проблемы убежищ — еда, неудобное расположение полигонов и скудное обустройство апартаментов. Я же говорила, возмутительно!       На дальнейшие вопросы я получала быстрый и уверенный ответ. Кажется, парень просто вошел во вкус. Ну, а я лишь успевала записывать да зависать на его внешности. Ничего не могу с собой поделать: как подумаю, сколько красивых, хороших и великих людей рождается в моем клане, аж от гордости распирает! Наверное, это не совсем правильно, но… как это контролировать? — На этом все, Рокеро-кун, — мое обращение может показаться кому-то снисходительным (по крайне мере, у меня суффикс «кун» ассоциировался только со снисходительностью, если применялся к кому-то ниже по статусу), но мой серьезный вид в сочетании с титулом, кажется, делали его нормальным в глазах других. Или это только у меня остались эти глупые заморочки насчет этикета.       Соклановец слабо улыбнулся и, раскланявшись, покинул меня. Быстро пролистываю результаты опроса, мельком вчитываясь в написанный мною же текст. Мда… Я пыталась сделать мой почерк максимально мелким, но все равно… Вопросов куча, ответы не короткие в стиле «да-нет», а достаточно подробные, и место для их записи уже кончается. И время. Нет у меня столько времени и моральных сил, а неопрошенных людей еще так много! Конечно, кому-то мое намерение узнать мнение каждого человека покажется дурью: зачем так заморачиваться, если можно выведать информацию у одного-двух источников и прекрасно обойтись этим? Теоретически, я это понимала, более того, на миссиях активно этой схемой пользовалась, но на миссии у меня нет ни возможности, ни необходимости узнавать мнение каждого жителя той же деревни, а здесь — есть. Я могла бы узнать, хочет ли вообще кто-то переехать в Коноху, но я хочу знать кто именно. Знать, что конкретно тревожит каждого из моих убеженских родственников.       Все бы хорошо, но ресурсов на такие финты явно не хватает. На данном этапе мне нужно решить две проблемы: как опросить всех и каждого и как сделать это быстро. По правде, все эти уже составленные списки вопросов, записи полученных ответов наводили меня на способ решения первой проблемы. Учиха очень удивятся, если я вручу им в руки бланки-опросники и попрошу подробно ответить на каждый вопрос? На фоне моей выходки с временным решением проблемы дизайна некоторых помещений — едва ли. Собственно, чужое мнение насчет моих действий (за исключением нескольких личностей) давно не имело на мои решения особого влияния, так что пара плюсов: это дико сэкономит мне время и нервы и позволит опросить абсолютно каждого, кто умеет хоть как-то писать — шустро перетянули весы моих сомнений. Бланки так бланки, анкеты так анкеты.       Нужно только бумагой запастись, — думаю, с тоской вспоминая, сколько вышеупомянутая стоит. Ну, та, что в свитках, конечно, все еще дорогая, но вот обычная, дешевая… На складах такая точно должна быть. А что касательно неминуемых затрат, я их как-нибудь потом верну. Когда освобожусь и перейду к плану по пополнению бюджета.       Стены, стены, коридоры — все, как один: серые и лишь изредка встречаются «отмеченные» мной места, сильно выделяющиеся на фоне общей однообразности своей яркостью. Что примечательно, в итоге мне если и выразили свое недовольство, то только формально и только старейшины, которых статус обязывал. Не скажу, что местные были прям в восторге, но как временное явление украшенные яркими цветочками стены их более, чем устраивали.       И вот, я пришла. Склад. Отвязаться от Умэ-сан в качестве сопровождения было не так просто, как я ожидала, но однозначно проще, чем могло быть. Даже Кайо, неодобрительно смотрящий на эту затею, в итоге махнул рукой — по большей части потому что первым его желанием, после общения со знакомыми, был отдых. Мда, мне снова становится стыдно… Ну ладно, не время еще об этом думать.       Получить в свое распоряжение такое количество бумаги было труднее, чем отдельное помещение для своих занятий. Должно быть, потому что свободных пещерок в распоряжении было полно, чего не скажешь о таком ресурсе, как бумага. Из тех листков, что я забрала, можно было склеить неплохой толщины книгу, а чернил… Вообще, я легко могла бы обойтись и карандашом: он даже дешевле, чем качественные чернила, — но тут роль сыграли мои внутренние заморочки и сила привычки. За все годы, проведенные здесь, кисть стала мне привычнее прочих инструментов. Да и выглядеть написанные чернилами бланки будут солиднее: зря я, что ли, каллиграфии столько лет училась, чтобы карандаш мне тут все попортил? Это, конечно, перебор, но если приложу усилия, мои анкеты на стену, как картины, вешать можно будет!       Несмотря на внутренние вопли об излишнем расходе чернил и времени, «усилия» я все же приложила. Полный мой гений в рукописных бланках, конечно, не проявился, но пара завитушек здесь, изящных линий там…       Вот только нехватка времени никуда не делась. Через десять минут у меня уже были на руках несколько копий, но… В убежищах примерно две сотни Учиха. Бланки еще нужно раздать, а особенно непонятливых родичей еще и убедить их заполнить. Я укладывалась в общий план, но мне было необходимо его перевыполнить! А для этого, как минимум, нужно было ускорить процесс работы хотя бы в два раза. А лучше в три.       В голову сразу скользнула простейшая мысль: если нужна помощь, так почему бы ее не попросить? Вот только некого было просить. Близких знакомых здесь нет, любому в убежище мои затеи на первый взгляд кажутся дурью, а те, кто хорошо ко мне относится… Кайо меня пошлет — без вариантов. Он устал, я обещала его не дергать, и он не любит все так усложнять. Дедушка пошлет тем более. Нет, вы представьте: писать какие-то анкетки ради улучшения жизни Учиха?! В другом моем плане с его нелюбовью к ним придется бороться, но я бы предпочла отложить этот момент.       Нужны рабочие руки. Быстро, сейчас. И чтобы эти люди понимали меня или хотя бы не крутили пальцем у виска. Немного коробила звенящая на краю сознания мысль: по сути, таких людей нет. Возможно, где-то там, в другой вселенной и найдется человек, который не просто смирится с моим поведением, но и поймет его, но здесь… Даже Момо, моя подружка-белочка, не столько понимала меня, сколько сама была странной (что, впрочем, применимо и ко мне: не идентичны наши тараканы). Понять меня могла только я сама.       Способ решения проблемы вертелся в моей голове практически с самого начала. Не мог не вертеться при учете того, что я совсем недавно нарушила свой собственный запрет. Клоны. Просто чертовы теневые клоны — это же очевидно. Они — это буквально я, а значит, никаких проблем с пониманием, никаких проблем с мотивацией и даже с чакрой, благодаря неплохому ее резерву и скорости восстановления, никаких проблем. О да, клоны — ко всякому замку ключик, почему бы не использовать его? У меня ведь даже недопонимания с соклановцами, недолюбливающими Сенджу, не возникнет, потому что все понимают: не воспользоваться такой техникой, кто бы ни был ее создателем, — глупо. Кроме меня.       По факту, теневых клонов я выучила достаточно давно. Просто затем, чтобы я успевала учиться в те моменты, когда свободные окна в расписании нескольких моих сенсеев совпадали. Создание клона требовало, в основном, нескольких вещей: развитого воображения, кучи чакры и, естественно, контроля. С моей наследственностью, не говоря уже об обучении, у меня все это было. Не было только одного — желания. Или морального права на владение этой техникой. — Изуна-химе, — вздыхал Томари-сенсей, в десятый раз пытаясь вынудить меня отступиться от своего решения. Томари не был моим постоянным учителем, скорее одноразово-многоиспользуемым: его звали, когда требовалось научить меня какой-либо технике, а другие были заняты. Формально моим личным Учителем был Шиничи (а тут разница в том, что просто сенсей научит тебя какому-то минимуму и уйдет учить других, а Учитель останется навсегда личным наставников, для него ты будешь преемником похлеще собственных детей), но наш случай является лучшей иллюстрацией того, почему Учителя нельзя назначать насильно. Он типа должен был учить меня, любить меня и быть рядом, но черта с два: в Конохе бывает раз в полгода, меня терпит едва-едва… Ну хоть учит хорошо, пусть и редко. Хмырь — мой постоянный сенсей, но до Учителя и Ученика, кажется, мы никогда не доползем. Посерединке застряли.       Но это все отвлеченное… — Изуна-химе, хватит капризничать, — со мной говорили, как с малым ребенком, и это было смешно, потому что мне девять. Причем с половиной! — Эта техника нужна Вам, чтобы… — Не хочу, — от бесконечного спора мне уже хотелось плакать. Почему они так давят? Зачем, ну зачем им обязательно нужно, чтобы я владела этими клонами?! — И вообще, авторские права принадлежат Тобираме Сенджу.       Осознала сказанной я секундой спустя, когда лицо сенсея выразительно скорчилось в неописуемую гримасу: говорить Учиха об авторских правах — это уже анекдот. На подобных мелочах наш клан никогда не зацикливался. Тем более, что техника теневых клонов последнее время набирала популярность и скопировали ее даже не из рук автора. — Изуна-химе!.. — уже более раздраженно воскликнул Томари-сенсей. Вот и у него начали сдавать нервы. Хорошо еще, что он не понял, что я невольно выдала правдивую причину своего отказа: он решил, что я это так ляпнула, чтобы отстали, и не стал уделять внимание. А зря.       Я подняла на соклановца взгляд, полный упрямства, решимости и всего, чего угодно, кроме намерения сдаться. Возможно, я и не была так уж против выучить эту технику, вот только было одно большое «но». Теневых клонов кто создал? Нидайме. И кто должен был научить меня им? Нет, не Томори и даже не Хмырь-сенсей, а папа. В моем представлении это было единственно правильным вариантом, но, к сожалению, практически нереальным. Как бы я объяснила свое требование? Не перед Кагами или Танако-сенсеем, а перед самим Нидайме? Разум редко выигрывал у меня перед чувствами, так что сопротивлялась я еще относительно долго. Вплоть до прихода Главы: упрямиться перед злым, как черт, Кагами — это надо быть большим безумцем, чем я.       Глупая, в общем, история получилась: я так и не смогла тогда придумать внятную отговорку, так что окружающие вписали это в список моих странностей. Может, неприязнью к Хокаге, создавшему дзюцу, для себя объяснили — я не спрашивала, но, скорее всего, так. С этим железобетонным внутренним правилом «пользоваться техниками отца только, если он сам им научит» нормально пользоваться клонами, конечно, не вышло: несколько раз я их использовала, но, как только острая необходимость отпала, прекратила. Вновь складывать почти ненавистные печати я была вынуждена пару раз на миссиях и при подделке собственной смерти. А еще совсем недавно — здесь. Запрет с каждым разом нарушать становилось все легче и легче: возможно, потому что за плечами все скапливался опыт нарушений и небо от этого не рухнуло, а может, и от того, что осознание с течением времени становилось сильнее.       Какой смысл думать о том, как будет правильно, если Нидайме все равно уже мертв и никогда (теперь уже точно никогда) меня им не научит?       Я упрямилась, должно быть, из-за какой-то надежды, что однажды у меня будет возможность сделать все правильно. Не решалась приблизить этот миг, не хотела признавать даже перед собой свои мечтания. Но теперь во всем этом не осталось смысла. Тобирама мертв.       И снова это неприятное осознание болезненной вспышкой пронзило мозг. А может, и сердце. И руки наконец сложились в знакомую печать для техники, которую создал мой отец.