Чимин привык просыпаться по-разному. В детстве он часто ворочался и падал с дивана, на котором заботливый «хозяин» делал для него гнёздышко из подушек и одеяла, что совершенно не спасало от отбитого копчика или лба. В том же сладком детстве Юнги порой забирал его к себе в постель, позволяя пристроиться под боком и наслаждаться равномерным дыханием и таким же равномерным сердцебиением родного человека. Мин не знал, но маленький Чимин частенько дожидался того момента, когда парень заснёт, а после опускал голову ему на грудь и слушал чужое сердце, отдающее лёгкой дрожью в щуплом тельце. Родной, любимый «хозяин», самый лучший в мире человек. Чимин хотел, чтобы его сердце всегда билось и билось только для него одного.
После было взросление и начавшиеся капризы. Чимин начал вредничать и шкодничать, не желал спать на диване и постоянно пробирался к Юнги в постель. Неважно, ложился он рядом или в ногах, сворачивался клубком на самом краю постели или в итоге закидывал все конечности на Юнги, сон всегда был сладким, крепким, а пробуждение нежеланным и неприятным, ведь Мин смотрел недовольно, громко фыркал и говорил о том, что котам в постели не место. Он не желал обижать, намекая на то, что Чимин животное для него, и котёнок никогда не обижался, понимая это, лишь недовольно поджимал губы, потому что на диване холодно, одиноко и уже не совьёшь гнездо из одеяла, слишком взрослый, а вот в постели «хозяина» всегда мягко, тепло, уютно и...
«Так вкусно пахнет моим Юнги», - проносится в голове, и котёнок утыкается лицом в подушку.
Только котёнок ли? По человеческим меркам Чимину уже шестнадцать, и Юнги часто поджимает губы, смотря на него и заявляя, что совсем не понимает, куда так торопится время. Только недавно Чимин хныкал и просился на ручки, клянчил молоко и мог довести его до сердечного приступа наполненными слезами глазами, а вот уже взрослый мальчишка, в одно лицо выхлёбывающий по два пакета молока в день и постоянно упрашивающий отпускать вместе с Чонгуком в парк заниматься спортом. Чонгук, к слову, тоже вымахал быстро, уже почти сравнялся с Тэхёном в росте, но отчего-то совершенно не растерял своей детской умильности. Чимин же уже не был миленьким, Юнги всё чаще прокручивал в голове слово
«красивый» по отношению к своему котёнку.
Лениво потягиваясь, прогибаясь в спине и чуть повиливая задом, чтобы размять поясницу, Чимин покрепче обнял подушку, лёжа на животе, и вновь наполнил лёгкие ароматом, отпечатком оставшимся на подушке. От Юнги пахнет вкусно. Тёплая кожа, немного пота, гель для душа и фруктовый шампунь, а ещё кофе, сладкое и кондиционер для одежды. Все эти запахи смешиваются в одно целое, хотя Чимин может их учуять и по отдельности, дурманят голову, заставляя притираться к постели лицом и нарушать тишину в комнате мурчанием.
«А Юнги не любит обниматься», - думает Чимин и поджимает губы, притираясь щекой к тёплой наволочке.
Гибрид отлично помнит, как в детстве Юнги любил носить его на руках, подбрасывать в воздух, катать на спине, постоянно обнимать, гладить, тормошить. Парня в подобные моменты переполняла нежность и любовь, Чимин чувствовал её всем своим нутром, тянулся навстречу, обнимал и позволял себя тискать, наслаждаясь вниманием и лаской, но сейчас... Сейчас всё в прошлом. Да, Юнги всё ещё обнимает и целует в лоб, ерошит волосы и мягко поглаживает кошачьи ушки, иногда даже ни с того ни с сего подхватывает под руки и кружит, заставляя верещать, но всё это не то. Одно объятие в обмен целого дня в чужих руках? Один ласковый поцелуй вместо постоянно прижатых к розовым пухлым щекам губ? Чимину мало, и он чертовски скучает по ласке и нежности, в которой раньше топил его хозяин.
- Он ведёт себя, как не знаю, кто, - недовольно жаловался котёнок Чонгуку, раздражённо мотая хвостом из стороны в сторону. - Тэхён-хён тебя всё так же продолжает тискать постоянно, а Юнги-хён будто решил, что всё, хватит с меня, раз взрослым стал.
- Тэ-хён просто тактильный, а Юнги-хён более закрытый человек. Вспомни, он всегда отпихивает Тэ-хёна, когда тот лезет обниматься, - пожимал плечами Чонгук и смешно дёргал носом. - Ты этого не изменишь.
Чимин и не хотел ничего менять, он лишь хотел понять, с чего такие перемены. Юнги ему не хватало, чертовски сильно не хватало. Мягких улыбок и хриплого голоса, тёплого взгляда и обнимающих крепких рук. Будь воля Чимина, он бы забирался на чужие колени, утыкался носом в шею и дышал, дышал, дышал, не в силах насытиться чужим запахом, потому что он пьянил, завораживал, манил к себе. Казалось жизненно необходимым постоянно быть рядом, касаться, ластиться, негромко мурчать на ухо, да только не получалось. По несколько дней подряд Юнги работал, а после отсыпался, занимался делами или же бездельничал, наслаждаясь отдыхом перед телевизором, и Чимину было просто неловко мешать ему, такому уставшему, вымотавшемуся, с синяками под глазами и с выражением лица, явно дающим понять, как же Мин задолбался.
Перевернувшись на спину и навострив уши, Чимин притих, прислушиваясь. В ванной слышался шум воды и негромкое жужжание станка для бритья. От этого звука по спине побежали мурашки. Чимин уже знал, что увидит, когда Юнги выйдет из ванной. Пижамные штаны, болтающиеся на ногах и волочащиеся по полу, полотенце на шее, впитывающее воду с влажных после душа волос, сонное лицо, потому что никакой душ не мог разбудить любящего поспать Мина. И запах. Чимин подёргал носом, уже ощущая фантомный аромат геля для душа, яркие фруктовые нотки шампуня, мятные нотки зубной пасты и пены для бритья. В этот запах хотелось завернуться, как в одеяло, и задохнуться в нём.
Ткнувшись щекой в подушку, Чимин поёрзал, чувствуя уже привычное тепло внизу живота. Щёки заалели, а уши тут же поджались к голове, как и хвост - к бедру. Такая реакция на вполне безобидные вещи тревожила гибрида не впервые. Иногда, когда Юнги принимался поглаживать его по спине и слишком много внимания уделял пояснице, у Чимина сбивалось дыхание и потели ладони. Когда же Юнги принимался играться с его хвостом, мягко лаская самое основание подушечками пальцев, начинали гореть уши и из груди вместе с мурчанием рвался тихий скулёж. Каждый раз появлялось желание вскинуть бёдра, податься навстречу ласкающей руке, и Чимин сбегал, потому что между ног начинало гореть, и так хотелось совершить какую-нибудь глупость, за которую после обязательно будет стыдно.
И вот снова это чувство внизу живота, вновь пылают щёки, и почему-то становится очень стыдно. Поёрзав, Чимин вновь перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку, притихая и стараясь успокоиться. Будет не очень здорово, если Юнги застанет его в таком положении, поэтому нужно утихомириться, нужно просто... Новый судорожный вздох и дёрнувшиеся бёдра, вжавшиеся в постель. Из груди рвётся мурчание с тихим стоном. Сладко. Запах Юнги, витающий вокруг, туманит рассудок, бёдра вжимаются в постель, сдавливая начавшую наливаться кровью плоть, и Чимин хотел бы остановиться, сбежать в душ и запереться в кабинке, чтобы остыть под прохладной водой, но вот незадача, там Юнги. Да и не особо хочется вставать и куда-то бежать, кошачья натура требует ласки и нежности, а всё вокруг пропахло «хозяином», и Чимин, подёргав хвостом, несдержанно потёрся несколько раз ноющим членом о постель, срываясь на негромкое мяуканье.
- Юнги, - едва слышный выдох, мурчание и щека, прижатая к подушке, зажмуренные глаза. - Хён...
А Юнги стоял в дверях и совершенно не представлял, что ему делать. Проспав до обеда в свой законный выходной, парень собирался наконец-то сходить с Чимином погулять, может быть зайти в кино или кафе, чтобы развеять чужую скуку, а потому оторвал ленивый зад от постели и пошёл приводить себя в порядок. Чимин совершенно точно спал, когда он оставлял его, а теперь перед глазами подобная картина, и Мин просто теряется, бесшумно выходя в коридор и опираясь о стену спиной. За дверью Чимин негромко постанывает, ёрзает, шурша одеялом и сжатой в руках подушкой, а у Юнги краснеет лицо и мысли со скоростью света носятся в голове, не позволяя толком сосредоточиться.
«Это рано или поздно должно было случиться», - мысленно говорил себе Мин, стараясь абстрагироваться.
Разумеется, это должно было случиться. Чимин уже не ребёнок и даже не миленький неповоротливый подросток. Чимин вырос, превратился в очень красивого юношу, и Юнги не мог не замечать этого, как не мог не замечать своей реакции на него. Конечно, не было никаких стояков по утрам от вида чужой распухшей мордашки на соседней подушке и мокрых снов, да и желания разложить котёнка на диване или кровати не возникало, но вот другие мысли, более невинные... Чимина хотелось нежить, хотелось обнимать, покрывая поцелуями его ушки и румяные щёки, хотелось посадить к себе на колени и мягко поглаживать по спине, попутно потираясь кончиком носа о беззащитную шею, вызывая мурашки. Хотелось проверить, будет ли отдаваться вибрацией чужое мурчание по губам, если поцеловать вечно ластящегося, провоцирующего Чимина. Тот ведь совсем не понимал, почему Юнги от него отстранился, а сам Мин испытывал внутренний диссонанс, потому что родной малыш, выросший под боком, но в то же время привлекательный парень.
Юнги не то чтобы на парней заглядывался, но к Чимину влекло, очень влекло, и дело далеко не в сексе, хотя его отсутствие наверняка имело процент воздействия на явно воспалённый мозг. Нет, Юнги хотел Чимина по-другому, хотел целиком себе, хотел только для себя, и чтобы его гибрид даже думать не смел засматриваться на кого-то другого. Память услужливо подкидывала близость между Чимином и Чонгуком, их доверительные отношения, их крепкую дружбу и не забытое за прошедшее время смущённое
«Куки так вкусно пахнет молоком». Того и гляди, эти двое зайдут дальше, чем положено обычным друзьям, и что тогда Юнги будет делать? Своего котёнка он не отдаст никому, тем более этому хитрому ушастому, вьющему из Тэхёна верёвки.
Кто не рискует, тот не пьёт шампанского, и Юнги решается. Входит тихо в комнату и против воли шумно вздыхает, заслышав жалобное скуление. Чимин, судя по всему, не особо-то понимал, что с ним происходит и что нужно делать. Котёнок извивался на постели, тёрся бёдрами о сбитое одеяло, комкал в руках подушку и даже кусал её уголок, но всё никак не мог получить долгожданной развязки. Это в какой-то степени умиляет, хотя и звучит это странно. Юнги просто рад тому, что хоть что-то в его выросшем котёнке осталось прежним. Чистота, невинность. Это Чонгуку Тэхён провёл урок полового воспитания, после чего оба были красные, как маки, а Чимина эта сторона жизни и отношений вообще будто бы и не волновала. Ему бы только молока побольше и ласковую руку, поглаживающую по спине, помогающую впасть в дрёму, а больше ничего и не надо.
- Чиминни...
Присев на край постели, Юнги опустил ладонь на поясницу застывшего котёнка. В комнате тут же повисла тишина, нарушаемая лишь шумным сбитым дыханием гибрида, и Мин понятия не имел, чего ждать. Ощущение было такое, что грянет буря, что Чимин заверещит и унесётся в душ или начнёт шипеть и отталкивать, но котёнок ничего из этого не делал, просто затих, не дёргая даже ушками. Поглаживая его по спине, Юнги дал младшему время собраться и прийти в себя, полностью расслабившись и увлёкшись мысленным подбором правильных слов, а потому растерялся, когда Чимин резко перевернулся на бок и устремил на него испуганно-тоскливый взгляд наполненных стыдливыми слезами глаз.
- Х-хён...
Жалобно, с надрывом, и Юнги просто забил на последствия. Какая разница, кто и что скажет про его отношения с Чимином, если это касается лишь его и котёнка? Раскрыв руки для объятий, Юнги едва заметно улыбнулся, и Чимин тут же воспользовался приглашением, шустро подползая на коленях и крепко обнимая за шею, сопя надрывно и всё так же прижимая к себе уши и хвост, будто в чём-то провинился. Мягко перетянув парня к себе на колени, пристроив его лицом к своему лицу, Юнги покрепче обнял младшего и принялся поглаживать того по спине и затылку.
- Не нужно бояться, Чиминни, всё хорошо, - мягко протянул Юнги и улыбнулся, заслышав невнятное бормотание. - Ничего страшного не произошло, это просто физиология.
- Н-нет...
Юнги показалось, что он ослышался, но Чимин слегка отстранился и взглянул на него из-под ресниц, семафоря красными щеками и кусая губы.
- Дело не в физиологии, а в хёне. Постель пропахла Юнги-хёном, и этот запах кружит голову. И сам хён... Так приятно, когда ты гладишь меня, когда играешься с моим хвостом. От этого дрожь по телу и в животе приятно тянет, хочется ластиться и мурчать. В последнее время ты постоянно занят, совсем не обращаешь на меня внимания, и мне этого не хватает. Хочу быть ближе к тебе, хён, как в детстве, и... Даже ещё ближе...
Прошептав последнее на грани слышимости, Чимин вновь подался вперёд, вжимаясь всем телом в застывшего от его слов Юнги и утыкаясь пылающим лицом ему в шею. Мягкие ушки защекотали подбородок, пушистый хвост скользнул по голому боку, ведь Мин по привычке вышел из душа без футболки, а тёплые ладони прошлись по спине, сцепляясь после пальцами в замок. Чимин отчаянно жался ближе, давая понять, что не хочет уходить, его дрожь выдавала волнение и страх, а Юнги всё сидел, растерянно смотря в стену перед собой и не мог поверить в услышанное. Его Чиминни хочет быть с ним? Не просто как любимый домашний котёнок, а как...
- Чимин? - негромко позвал Юнги и, встрепенувшись, отстранил от себя младшего, поднимая его лицо ладонями и заглядывая в глаза. - Что ты имел в виду, когда сказал, что хочешь быть ко мне ещё ближе, чем уже есть?
- Я... Мне... Мне нравится Юнги-хён, - прошептал Чимин и зажмурился, ожидая ответа.
А Юнги не знал, что ответить, лишь чувствовал переполняющее его ликование, смешавшееся с безграничной нежностью к смущённому и напуганному происходящим котёнку. Чимин любит его и не просто как хозяина. Чимин хочет быть рядом с ним и не просто как милый домашний гибрид. Чимин совершенно точно не собирается сбежать с Чонгуком в Лас-Вегас и пожениться там. Не то чтобы Юнги думал о последнем варианте, но в моменты ревности паранойю было не остановить, и Мин успокаивал себя тем, что его котёнок понятия не имел, где хранятся сделанные для него документы.
- Хозяин злится? - вырвал из диковатых мыслей дрожащий тихий голос. - Хозяин больше не хочет видеть Чимина рядом?
- Хозяин самый счастливый человек на свете, - улыбнулся Юнги и негромко коротко рассмеялся, когда Чимин распахнул глаза и неверяще уставился на него.
Игра в гляделки на полминуты, и вот чужие глаза вновь начинают сверкать от слёз, только на этот раз Чимину не стыдно и не страшно. Ему так хорошо и легко на душе, что гибрид не может сдержаться и тычется носом в щёку посмеивающегося Юнги, трётся об неё, громко мурча, а после тычется губами в уголок приподнятых в улыбке губ Мина. Сладко, долгожданно, и Юнги чувствует, как тепло разливается в душе. Нет больше мыслей о собственной неправильности и извращённости, отпустили терзания, мучающие каждый раз, когда Мин отталкивал от себя ластящегося котёнка, потому что чувствовал, что вот-вот сделает что-то непоправимое, совершит какую-нибудь дурость. Теперь Юнги понимает, эту дурость Чимин воспринял бы только на «ура», и парень чуть поворачивает голову, чтобы прижаться к мягким губам котёнка своими в лёгком невинном поцелуе.
- А теперь иди в душ, - уже спустя секунду говорит Юнги и тычет пальцем в мягкую румяную щёку младшего. - Мы сегодня поедем в город, так что времени на сборы мало. А тебе ведь ещё нужно разобраться с...
Многозначительный взгляд на ширинку гибрида, и Чимин вспыхивает, вскакивает с чужих колен и нервно одёргивает спальную футболку.
- Н-не надо мне ни с чем разбираться, оно... Оно волнами накатывает и так же проходит, - лепечет гибрид, а через секунду за ним закрывается дверь ванной.
Юнги лишь усмехается. Какой легковозбудимый ему достался котёнок.
***
- Эй, Тэхён, как думаешь, если я люблю Чимина и хочу постоянно его целовать, это делает меня педо-зоофилом? - задаёт многим позже терзающий его вопрос Юнги, помешивая ложкой кофе и наблюдая за тем, как его гибрид с пылающими щеками что-то рассказывает Чонгуку, зажав друга в углу дивана.
Тэхён за спиной друга давится чаем и судорожным кашлем.
|End|
