✧✧✧
1984 год. Нью-Йорк.
«I want to break free I want to break free from your lies»* Теплый ветер бил в лицо, небрежно рассыпая светлые волосы позади. Денверс шла вперед с высоко поднятой головой, почти все внимание отдавая единственному проплывающему облаку на небе. Она любила Нью-Йорк за его шум, за вечно бурлящую жизнь и нескончаемый поток миллионов звуков. Ноги сами ступали в ритм доносящейся музыки из кафе, которое она прошла квартал назад. В голове до сих пор звучал ритм, которому хотелось соответствовать, попадая в такт при ходьбе. Кэрол не заметила, как на мгновение прикрыла глаза, еле слышно напевая: «I've fallen in love, I've fallen in love for the first time»*. Она вздрогнула, когда ее плечо задел высокий мужчина. Их взгляды пересеклись, в его темных глазах явно мерцало веселье, и девушка просто не смогла не улыбнуться в ответ, когда с его губ слетел дружелюбный смешок. Каждое утро Кэрол шла до работы одним и тем же путем. Она знала наизусть все повороты, светофоры и лучшие кафе, где любила заказывать крепкий кофе. Аромат напитка манил ее, но ноги сами собой привели к небольшому видеопрокату, где ее давно знал весь персонал. Взгляд скользнул по витрине. Девушка улыбнулась, прикасаясь кончиками пальцев к прохладному стеклу. Настроение этим днем достигало своего предела, и все нутро кричало и требовало, чтобы после работы этот настрой никуда не пропадал. Поэтому Денверс решила взять пару комедий и ароматного лосося в банке для Фредди (иногда ей действительно казалось, что ужин кота звучал куда лучше своего). Продолжив свой путь, Кэрол мельком глянула на часы и тихо шикнула, ускоряя шаг. Работа в Daily Bugle порой была настоящей каторгой, но она действительно всей душой любила это место. Быть главным редактором журнала Woman стало ее смыслом жизни. Ее приводила в восторг сама мысль, что помогать людям можно и не используя сверхсилы. В современном мире не обязательно быть суперменом, чтобы стать героем для кого-то. Денверс помогала миллионам женщин в своих колонках, стараясь ответить на тот или иной вопрос. Порой ей не хватало собственного опыта, чтобы дать дельный совет. Она никогда не стремилась навязать читателям свое мнение. Кэрол хотелось донести каждой женщине, что она уникальна. Что не стоит прогибаться под мир, который тебя отвергает, ломает. Не нужно извиняться за каждое действие. Если считаешь, что поступаешь правильно, — борись. И будь сильной. Когда девушка буквально влетела в главный офис редакции, первое, что до нее донеслось, это оглушительный крик Джей Джея**. Ухмылка тут же расплылась на ее лице. Кэрол уверенно вошла в кабинет босса, игриво помахав рукой взъерошенному помощнику, который жался за креслом Джей Джея и робко кивнул ей в знак приветствия. Джеймсон снова кого-то отчитывал по телефону, когда встретился с вопросительным взглядом Денверс. Он резко махнул рукой в сторону дивана и скинул ноги со стола, наконец поднимаясь. — Олухи! — в завершение рявкнул мужчина, яростно хлопнув по столу одновременно с тем, как положил трубку. Он перевел взгляд на расслабленную Денверс, что сидела перед ним, закинув ногу на ногу. Эта женщина восхищала и раздражала его одновременно. В глубине души он знал, что она — лучший редактор, которого он мог бы желать. Однако ее нрав был столь непокорен, что иногда разговоры с ней становились невыносимыми. Кэрол Денверс всегда гнула свою правду, что бы ни говорили за ее спиной коллеги. — По какому поводу праздник, Джей Джей? — тихо рассмеялась блондинка, чуть ослабив легкий шарфик. — Ответь мне, — на удивление спокойно начал мужчина, присев на край стола перед ней, — ты что, вступила в какую-нибудь партию? Или ты неожиданно стала продвигать определенную философию? — с каждым словом его голос становился громче, пока он резко себя не одернул в конце, чуть ли не скрипя зубами от эмоций. — Не понимаю, о чем ты, — абсолютно серьезно произнесла Денверс, уверенно глядя в глаза боссу. — Да все статьи и колонки в журнале стали напоминать гимн феминисток! — не выдержав наконец, вспылил Джей Джей, резко подскочив на ноги и размахивая руками. — Процент читателей увеличился на пять процентов, — Кэрол спокойно пожала плечами. — К тому же ты сам говорил, что я могу делать все, что захочу, если благодаря этому процент продаж увеличится, — она сощурилась, чуть наклонившись вперед, — или я не права? — она выжидающе вскинула бровь, видя смятение в глазах мужчины. Вены на виске Джей Джея словно вздулись от напряжения. Денверс могла поклясться, что видела покрасневшие венки в глазах босса, и в другой ситуации она бы рассмеялась, однако сейчас нужно было проявить спокойствие и стойкость. Вначале Джеймсон старается сдерживаться. Потом его прорывает на крик и ругань. Если у оппонента нет веских аргументов, то, мягко говоря, его разнесут в клочья. Однако, раз тыкнув Джей Джея лицом в его же слова, мужчина словно терял весь свой пыл, лишь молчаливо кипя, точно старый чайник на слабом огне. Мужчина уже было открыл рот и грозно свел брови, явно намереваясь произнести очередные громкие и резкие слова, однако его прервал на полуслове тихий писк, который доносился из сумки Кэрол. Девушка напряглась. Это было видно не только по глазам, но и по телу: ее спина натянулась как струна, готовая вот-вот лопнуть. Плотно сжав губы, Денверс полезла в сумку, умоляя всех знакомых ей Богов, чтобы это оказалось не тем, о чем она подумала. Однако Боги не смилостивились. Когда она медленно коснулась прохладного ободка пейджера, по телу прошла волна мурашек. Кэрол сглотнула, ее взгляд опустился на мигающий прямоугольный экран. «Ты нужна. Срочно», — гласило сообщение, после которого мелькнула болезненно давняя символика из ее прошлой жизни. Фьюри всегда был краток. Говорил по делу, без лишних прелюдий. Эта одна из тех черт, которые Денверс ценила в этом человеке. Если Ник прислал это, то значит, в его мире случилось нечто масштабное, с чем никто не смог справиться. И это значило лишь одно: Кэрол вновь придется влезать в тесный костюм и, похоже, взять небольшой отпуск.✧✧✧
Сожаление, вина, — пожалуй, вот то, что заставляет человека каменеть. Из-за чего кровь в венах становится холоднее любой зимней ночи, а сердце бьется лишь из-за необходимости организма. Эмоции водопадом обрушились на голову Одинсона, заставляя вновь и вновь падать на колени от осознания, что на его руках навсегда останется пепел его товарищей. Кровь собственного народа. Друзей. Брата… Он не защитил. Не справился с ролью вождя, царя, которого заслуживал Асгард. Не смог стать братом, в котором нуждался Локи. Разум до сих пор выжигали слова, что он последними произнес, глядя в глаза Лафейсону.«Не повезло же мне с братом».
В горле застревало эхо собственных слов, заставляя желать смерти как никогда. Но он не может рассчитывать на подобную роскошь. Кто-то должен отвечать за последствия. Кто-то должен присмотреть за тем, что осталось от Асгарда. Кто-то должен помнить. Помнить о тех, кто отдал свои жизни в этой борьбе. Тор знал, что никто не будет помнить о его брате. Это осознание пожирало изнутри вместе с непомерным чувством вины. Однако он навсегда останется тем, кто действительно знал Локи. Знал, что его брат имел вечно кровоточащее сердце, которое изранила ложь. И он будет помнить его. Будет нести частичку души трикстера всю свою жизнь, вкладывая ее во все свои начинания. И он отомстит титану. Только на этот раз будет бить без промедлений и длинных речей. С губ сорвался приглушенный стон, когда Тор устало рухнул на кровать. Его глаза были прикрыты. Он слышал каждый удар своего сердца, что эхом разносились пульсацией в висках. Усталость поглотила его с головой. У него не было сил, чтобы вновь встать и взглянуть на мир вокруг. На мир, что продолжал цвести и радовать глаз голубым небом и ярким солнцем. Вселенная словно кричала хвалебные песни титану, с каждым днем все больше покрываясь зеленым одеялом из молодых цветущих растений. Хотелось крикнуть, завопить от несправедливости. Его брат, который боролся за него до самой смерти, не может быть достойно похоронен. Он будет плавать среди обломков корабля, пока его не поглотит бесконечность космоса. — Жалеешь себя, — от низкого голоса прошелся легкий холодок по спине. — Ты неисправимый эгоист, Тор, сын Одина, — последние слова были пропитаны ядом, отчего внутри все словно перевернулось, и Тор резко вскочил, зло сверля взглядом фигуру перед собой. Он не знает, когда это точно началось. Просто в какой-то момент появился «он». С гордо вздернутым подбородком Локи появлялся повсюду, раздражая и вселяя надежду одновременно. Вечно с ухмылкой на бледном лице, вечно с опасными огоньками в изумрудных глазах. Его образ нес в себе все основные черты Лафейсона, что отпечатались в памяти Тора. — Вселенная не вертится вокруг твоего молота, — прыснул трикстер, когда блондин кинул на него злой взгляд и молча поднялся с кровати. — Ах да... — Локи наигранно вздернул палец в воздух, — он был сломан. Какая жалость… В такие моменты Тор старался игнорировать надоедливого призрака, которого рисовало собственное сознание. Однако в глубине души он понимал, что отчаянно нуждается в Локи, даже если это будет воображаемая копия. — Фу, как грубо, — тут же кинул в ответ на его мысли Лафейсон. Тор тяжело вздохнул, плотно поджав губы, и отвернулся. Тут же вздрогнул, когда фигура Локи неожиданно предстала перед ним. Трикстер наклонился чуть вперед, явно что-то выискивая в глазах Тора. — Я нахожусь тут не по своей воле, — наконец выдал он, — и я... — на мгновение Локи замолк, пытаясь подобрать нужные слова, — это не «я» настоящий, ты же понимаешь? — он уточняюще вскинул бровь. Одинсон так и замер, продолжая оглядывать тонкие бледные губы, еле заметные морщинки на лбу, когда брат хмурился. Он отдал бы все, чтобы вернуть его. Вернуть Локи. Чтобы сказать ему все то, что накопилось за долгие годы. То, что он планировал сказать ему там, на корабле, когда главной проблемой было убедить Мстителей в доброжелательности трикстера. «Понимаю», — эхом раздалось в голове, и Лафейсон грустно усмехнулся, опустив взгляд. Какое-то время они молчали. Тор взял со стола остывший кофе и задумчиво покрутил кружку в руках. Он чувствовал взгляд брата. Локи вновь очутился на кровати, вальяжно раскинувшись на ней. Он выглядел расслабленно. Порой это раздражало Тора, ведь сходил с ума от тоски и вины, видимо, лишь он. — Конечно, ты, — тут же парировал трикстер, зло щурясь. Мгновение — и Тор вздрогнул, когда Локи за секунду очутился перед его лицом. Весь его вид показывал раздражение. Он с силой ткнул пальцем в грудь Одинсона. — Я мертв, если ты не забыл. И хватит строить из себя королеву драмы. Это я должен лить слезы, мое тело витает черт знает где… — голос Локи вздрогнул, когда он встретился взглядом с Тором. В них застыла тяжесть вины, что давила с каждым днем все сильнее. Локи вздохнул и на мгновение прикрыл глаза, устало потирая переносицу. — Я могу пускать остроты сутками, — тихо произнес трикстер, — но это ничего не изменит, — он медленно поднял руки. Тор с замиранием сердца следил, как руки Лафейсона замерли в миллиметре от его лица. В зеленых глазах мелькнула нежность… и неописуемая тоска. — Меня нет, Тор. Локи мертв, — наконец произнес это трикстер, мягко обхватывая ладонями лицо блондина, — и если ты будешь цепляться за прошлое... — его взгляд метался по лицу брата, Локи то и дело нервно облизывал губы. — Тебе нужно отпустить меня, — совсем тихо произнес Лафейсон, заглядывая в голубые глаза, — отпустить Локи, — Тор вздрогнул точно от пощечины, но трикстер не дал ему отвернуться. — Отпусти прошлое, чтобы двигаться вперед. — Я боюсь, — на выдохе ответил Одинсон и зажмурился, уткнувшись в холодную ладонь брата. Он чувствовал на себе его взгляд, полный сожалений. Ведь это был не Локи, а игра собственного воображения. Но возможность чувствовать хоть какой-то отголосок от брата, хоть и слабый, давала надежду. Тор не хотел его отпускать, даже понимая, что перед ним лишь тень воспоминаний. — Отпусти, — в последний раз прошептал Локи, почти соприкасаясь лбом с Тором. Он наблюдал, как Одинсон обхватил его ладонь, как жадно прижимался к ней, словно брошенный зверек. И Лафейсон уже знал ответ… — Не могу, — прошептал Тор, поднимая взгляд. Локи лишь рвано выдохнул, глотая рвущуюся боль. Да, он являлся лишь отголоском, призраком настоящего Локи, созданного по воспоминаниям Тора. Однако он тоже чувствовал. И сейчас все внутри разрывалось от боли. Тор не отпустит его. Будет цепляться за последнюю нить, что дарует ему видеть (хоть и призрак) Лафейсона. И пока он не отпустит его, пока будет тянуть на себе вину за смерть брата, Тор никогда не сможет победить титана. Потому что ярость лишь покрывает плотной дымкой все вокруг, мешая делать правильный выбор.✧✧✧
Джеймс имел для своего возраста просто неиссякаемый жизненный опыт. И он с точностью мог утверждать: в этой жизни нет смысла. Все вокруг давно пропиталось жестокостью и безумием. Теперь справедливость — просто слово. То, что нравится одному, у кого-то вызывает отвращение. Однако люди продолжают бесполезно уповать на супергероев или проклинать их. Они забыли, что все в настоящий момент происходит потому, что может произойти. И кто-то возомнил себя Богом просто потому, что может себе это позволить. Потому что никто не смог ему сказать: «Нет, ты не Бог». Ведь иногда люди совершают какие-либо поступки лишь потому, что могут. А не потому, что действительно нуждаются в чем-то. Сейчас, глядя на обеспокоенное даже во сне лицо Старка, Роудс понял: в утратах нет никакого смысла. Они сопровождают человека с первых минут рождения. Человеческая жизнь так хрупка, так коротка и мимолетна, что порой хочется отречься от всех горьких мыслей и посвятить остаток жизни созерцанию вечно прекрасных закатов. В любой другой ситуации Роуди так бы и поступил. Только смотреть на сломленного друга не было сил. Он столько раз видел, как жизнь ставила на колени Старка, что внутри появилась константа: если жизнь поворачивается к Тони спиной, он поднимается и жестко имеет ее в ответ. И это было восхитительно, но и пугающе. Ведь сколько бы раз Старк ни поднимался с колен, когда-нибудь ему не хватит на это сил. Осознание, что этот миг наступил, опустошало. Он не знал, что именно произошло на Титане, да и не хотел знать. Его страшила одна вещь: что Тони, мать его, Старк все-таки сломался от очередного удара под дых. Вселенная ликует — 6:5 в ее пользу. Из мыслей Джеймса выдернул болезненный вздох. Он тут же подскочил к кровати, помогая кряхтящему гению удобно расположиться на Эвересте из подушек. Тони старательно избегал встречи с его взглядом, а Роуди не спрашивал лишний раз. Когда придет время, Тони выплеснет все. Сейчас же ему требовалось понимание и тишина. — Как себя чувствуешь? — Джеймс аккуратно поправил одеяло, видя, как брюнет напрягся после его слов. Старк словно боялся его. Боялся, что он может что-то спросить? Сделать? Роуди тяжело вздохнул в ответ на долгое молчание и мягко опустил ладонь на плечо друга. — Тони, взгляни на меня, — в его голосе читалась мольба, когда Джеймс наклонился ближе к гению, чтобы заглянуть в потухшие глаза. — Я в норме, — выдавил из себя Тони, натянув самую жалкую пародию на улыбку. — Ну да, — хмыкнул солдат, — то-то у тебя видок такой, словно недельный запор мучает. Может, клизмочку? — Джеймс тихо рассмеялся, надеясь на ответную реакцию, но той не последовало. Тони лишь устало скинул его руку с плеча и завалился на бок, подминая под собой подушки. Он чувствовал на себе тяжелый взгляд Роудса, и в глубине души все неприятно ныло от чувства вины. Он не справился. Сплоховал. В последние годы с ним это случалось слишком часто. Глубокий вздох вырвался из легких со свистом, когда Тони прикрыл глаза в надежде спрятаться от напора друга. Но даже через опущенные веки он ощущал себя добычей: Роуди не уйдет, не отстанет, пока не добьется хоть какой-нибудь реакции. — Что ты хочешь услышать? — прошептал Старк, нехотя разлепляя глаза. Он покосился на замершего друга, который так пристально смотрел на него, что в какой-то момент он почувствовал себя как минимум неуютно. — Хоть что-нибудь, — устало выдохнул Джеймс, — но правду, — тут же добавил он, видя, как Старк готов был выпалить что угодно, лишь бы от него отвязались. — Я не в порядке, — достаточно громко произнес Старк, недовольно косясь на друга. — Это не новость, — Роуди сощурился и скрестил руки на груди, — не прокатит. — Это нечестно… — Дальше, — настойчиво требовал солдат, уверенно глядя на разбитого гения. Ореховые глаза Тони словно помутнели. Ни единого намека на азартный огонек, искру. Лишь пелена вины и ненависти к самому себе. — Не могу спать, — хрипло выдохнул гений, нервно кусая сухие губы, — когда закрываю глаза, слышу их последние слова, — его голос дрогнул. Тони зажмурился, цепляясь пальцами за ткань подушек. Его словно свело судорогой. А когда он вновь открыл глаза, в них было столько боли, что Роуди утонул в них с головой. У Старка не было такого взгляда даже на похоронах родителей. Будто у него вырвали что-то из груди и оставили рану открытой. — Ты не виноват, — все-таки сказал это Джеймс. — Не надо, — Тони жалостливо простонал и спрятался с головой под одеялом. — Я буду повторять, пока ты сам в это не поверишь, — Роуди просто поставил его перед фактом и поднялся на ноги. — Принесу тебе поесть, — с этими словами он направился к двери. Прежде чем скрыться, он оглядел Тони, который спрятался под слоями одеял и подушек, напоминая животное, что прячется в берлоге. Только это было не раненое животное, решившее отлежаться в тепле и уюте. Это было побитое жизнью существо, которое хотело найти место, где могло бы сгинуть в тишине. Роудс через силу заставил себя покинуть спальню Старка. Он не даст другу упасть окончательно. Старк поднимется, даже если Джеймсу придется самому тащить его. Он не даст Тони раствориться во мраке.