На обломках жизни былой

      Бармен был землянином.       Марко понял это в ту самую секунду, как переступил порог бара. Внутри царил уютный полумрак, разгоняемый лишь красноватыми лампами над потолком, в воздухе витал легкий запах дыма сигарет, которые курят за столиком в одиночестве, предаваясь своим мыслям, а сами столики были самыми простыми и круглыми, без каких-то изысков. Все столики стояли у стен или окон, и были разделены между собой деревянными перегородками, в середине зала стоял широкий бильярдный стол, а в дальнем конце располагалась небольшая сцена, на которой по вечерам пели либо гости, либо заказной музыкант. И если этого было мало для того, чтобы убедиться в земном происхождении хозяина этого бара, доносившийся из динамиков над стойкой тихий, но уверенный голос Фрэнка Синатры подписывался под этим окончательно и бесповоротно.       Бармен, вполне ожидаемо, был человеком, приземистым и полноватым, с коротко стриженными коричневыми вьющимися волосами, неряшливой месячной бородой и пронзительными, ярко-голубыми глазами за стеклами полукруглых очков, напоминавшими новорожденного младенца, в которых то и дело мелькали искорки веселья. Он протирал стойку тряпкой, закатав рукава красной клетчатой рубахи до локтей, и, увидев Марко, приветливо кивнул ему.       — Какими судьбами, старина? — поинтересовался он.       — Э-э-э… Мы разве знакомы? — удивился Диаз.       — Конечно! Ну, может быть и не мы с тобой лично, но я тебя знаю. Работа у меня такая, знать все и обо всех, — он отложил тряпку в сторону, и пристально посмотрел на парня. — Я давно уже за тобой слежу, Марко, и должен признаться, ты меня жутко разочаровал.       — Да, я часто слышу это в последние пять лет, — буркнул тот.       — И не мудрено. Однако ты здесь, а значит дело не так безнадежно. Полагаю, ты пришел сюда выпить?       — Ну, теоретически именно за этим приходят в бар. Странно, — Марко оглянулся по сторонам. — Я за два года исходил этот район вдоль и поперек, и вроде бы нашел все бары, а вот этот вижу впервые. Ты здесь недавно?       — Я был здесь всегда, Марко, — улыбнулся бармен. — Столько, сколько ты себя помнишь, а может и дольше. Я всегда был здесь, однако ты меня не видел, потому что никогда не оглядывался. Однако сегодня, впервые за долгие годы, ты оглянулся, и вуаля! Ты здесь! Полагаю, за это и впрямь стоит выпить. Где-то здесь у меня была припрятана особая брага для особых случаев жизни, и, как мне кажется, этот как раз один из них. Куда же я… Ага, вот она!       Он достал из-под стойки пузатую бутылку коньяка, полную на половину, и два бокала, и налил точно по половине каждого, после чего протянул один из них Марко, который нерешительно принял его.       — И все? — хмыкнул он.       — Довольствуйся малым, сын мой, и не стремись забрать больше, чем можешь унести, — важно ответил бармен, потягивая коньяк. — Или выпить слишком много, ибо брага вредна, коли ей злоупотреблять, и может лишить тебя жизни.       — Хозяин бара читает лекции об алкоголизме, — хмыкнул Диаз. — До чего мы докатились.       — Да нет, я в буквальном смысле. Эта дрянь может тебя убить, если переборщить с ней.       Марко лишь отмахнулся, и залпом осушил свой бокал. Из глаз тут же брызнули звезды, а мир перед ним вдруг совершил оборот вокруг своей оси, чуть не отправив Диаза в полет сквозь стратосферу до самого открытого космоса, как ему показалось. Он изо всех сил вцепился в стойку руками, чувствуя, как у него подкашиваются ноги, а бармен хмыкнул:       — Я предупреждал.       — Что… Что это было? — прокряхтел Диаз, когда мир перед глазами перестал кружиться, и он снова смог стоять нормально. — Это ведь не коньяк, правда?       — Нет, не коньяк. И не спрашивай, что это, все равно не поверишь. Давай ограничимся ответом, что это старый домашний рецепт, идет?       Марко лишь кивнул, утирая выступившие от выпивки слезы, и с удивлением отметил, что хмель, заполнявший его голову с момента ухода Хекапу, когда он в одиночку прикончил бутылку виски, исчез, позволяя ему снова мыслить здраво.       — Вот и славно.       — Ага. Слушай, э-э-э…       — Игон, — подсказал бармен, раскуривая трубку, которую достал пока Марко боролся с последствиями его выпивки. — Так меня, во всяком случае, здесь кличут. Настоящее мое имя произносят так редко, что я иногда сомневаюсь в том, что вообще помню его.       — Игон. Так вот, одна моя подруга сегодня наведалась ко мне в гости. Сказала, что ей помог найти меня какой-то чудик с картами. Ты не знаешь, случайно, о ком идет речь?       — Конечно, знаю! — обрадованно воскликнул тот. — Это был я!       — Что?!       — Я ведь сказал, Марко, я давно за тобой слежу, — невозмутимо произнес Игон, и, надув щеки, выпустил изо рта идеально круглое колечко дыма. — И что ты меня в последнее время жутко разочаровал. Сам посуди, парень, когда-то ты был самым отчаянным сорванцом, жаждавшим приключений. Сражался с монстрами, помогал друзьям, те спасали твою шкуру, у тебя была девушка, в конце концов! А теперь ты сидишь в своей квартире, и заспиртовываешься, в двадцать-то лет. Я знаю, что тебе фактически тридцать шесть, но мы сейчас говорим про физический возраст.       — И ты из чистой заботы решил навести на меня Хекапу, чтобы та меня вытащила, — хмыкнул Диаз. — Как мило с твоей стороны.       — Нет, не из-за заботы. Скорее во имя целостности Истории.       Марко недоумевающе посмотрел на него, и бармен, направив на него мундштук трубки, пояснил:       — Твоя история, Марко, пускай сейчас и напоминающая клоаку, всего лишь одна из миллионов, однако надвигается нечто большее. Момент, когда сотни историй поменьше, как старых, так и новых, переплетутся в одну большую Историю. И тебе в ней уготована особая роль, от которой будет зависеть финал, а с ним и немало жизней. Можешь прятать голову в песок сколько угодно, Марко Диаз, но знай, что даже если ты откажешься участвовать в этой Истории, она сама найдет тебя. Слишком уж многое стоит на кону.       — Ты не мог бы перестать разговаривать загадками? Пожалуйста.       — Как угодно. Твоя подруга, Хекапу, нашла на след не просто секты, творящей безумие ради очередного вымышленного чучела, или же просто оправдывая свое желание творить все, что им вздумается именем одного конкретно взятого милого господина, что когда-то давно был достаточно любезен, чтобы сотворить все это. И ты прекрасно знаешь это, Марко, хоть и не сказал ей, не так ли?       Диаз поднял на него взгляд, но промолчал. Игон же склонился над стойкой, и, понизив голос, произнес:       — Я знаю, что тебе хорошо известно, кто такие Дети Степпенвулфа, и известно на что они способны. Единственное, о чем ты до сих пор не знаешь, так это о том, кому они поклоняются. Эта головоломка продолжает ускользать от тебя, как и их цель, однако твоя подруга может помочь тебе в этом. Она знает кое-что о первом, и вам с ней может открыться и вторая загадка, однако поторопись. Хекапу понятия не имеет, с кем имеет дело, и если она решит столкнуться с сектой в одиночку, то поплатится за это жизнью.       — Она крепче чем кажется, — криво ухмыльнулся Марко, чувствуя, однако, как на душе у него скребутся кошки.       — Не спорю, однако то же можно сказать и о сектантах. И что куда важнее, здесь не её территория. Почему — сам знаешь.       Марко кивнул, показывая, что знает. Дождь. Треклятый дождь, который гасил даже самое сильное пламя, лишал огненную колдунью сил, а следовательно, она была уязвимой.       — Ты стоишь на пороге, Марко, а за ним начинается долгий, долгий путь, — задумчиво произнес Игон, глядя на витавшие над потолком колечки из дыма, которые и не думали исчезать. — И твоя подруга поможет тебе сделать первый шаг на нем. Путь этот будет длинным и трудным, и я думаю, я солгал бы, если бы не сказал, что он принесет тебе немало боли. Но в конце его, если справишься, тебя будет ждать то, чего ты так давно искал.       — И что же это?       Бармен посмотрел на него своими пронзительными голубыми глазами, и Марко понял, что именно скажет, даже раньше, чем Игон открыл рот, чтобы произнести:       — Покой.       В баре повисла давящая тишина. Оба не мигая глядели друг другу в глаза, казалось, целую вечность, пока Марко, наконец, не усмехнулся, и не произнес:       — Вот значит как. Полагаю, нет смысла спрашивать, откуда ты это знаешь?       — Правильно полагаешь.       — Приму к сведению. Я надеюсь, у тебя тут есть что-то помимо коньяка, способного прикончить даже слона?       — То, что тебе было нужно, Марко, я тебе уже дал. Остальное, боюсь, тебе придется искать в другом баре. Главное помни, что я тебе сказал; если ты попытаешься спрятаться от Истории, она сама тебя найдет. Твоя подруга Хекапу может помочь тебе сделать первый шаг на твоем пути, или ты можешь отвернуться и позволить ей умереть, пытаясь разгадать тайну, старше даже её самой, однако знай вот что. Даже если она умрет, кто-то другой все равно вытащит тебя на этот путь, и заставит пройти его до конца. Но в таком случае начало его тебе не понравится, да и от конца тоже не стоит ждать ничего хорошего.       — Так, хватит с меня твоих загадок, — вспылил Марко. — Или ты говоришь мне толком, что происходит, или я…       Игон выдул ему в лицо целое облако дыма, и Марко, закашлявшись, ладонью принялся его разгонять, а его глаза заслезились так сильно, что он ничего не видел. Когда же дым развеялся, он осознал, что стоит один в баре, который выглядел уже совершенно иначе. Не было больше никакого бильярдного стола посередине и деревянных перегородок, пол из дощатого стал укрытым знакомым для этой планеты странным клейким материалом, похожим на линолеум. Столики стали какой угодно формы, только не круглой, и между ними больше не было перегородок, и к тому же, исчезла сцена в дальнем конце. Освещение стало более мрачным, само место более обшарпанным, словом, бар из земного превратился в самый обыкновенный для планеты-города. Неизменной осталась только стойка, хоть из динамиков больше не доносился мелодичный голос Синатры.       — Черт бы меня побрал, — пробормотал Марко, протер глаза пальцами живой руки, посмотрел наверх, и замер. Пускай бар и изменился, колечки из дыма, выпущенные странным барменом, продолжали висеть под потолком, будто напоминая об их разговоре.       — Будешь что, парень? — поинтересовался тучный бармен, выходя из подсобки, но Марко уже выскочил за дверь на улицу.       Снаружи снова лил дождь, и Диаз промок насквозь в ту же секунду как вышел на улицу, но он даже не заметил это, настолько был погружен в свои мысли. Улица была пуста. Редкие прохожие торопились по своим делам, стараясь поскорее выбраться из-под дождя, а аэрокары носились высоко над головой, и потому никто не обращал внимания на одиноко стоявшего парня. Убедившись, что никто не смотрит, он юркнул в узкий переулок за баром, и только тогда дал волю эмоциям.       — Черт! Черт, черт, черт!       Металлический кулак ударил по кирпичной кладке, заставив её потрескаться, а затем еще и еще раз, превращая кирпичи в пыль. Марко ощущал себя так, будто оказался в петле, и невидимая рука затягивала её все туже и туже. То, что случилось в баре, разбередило все его старые раны, какие только были, и больше всего на свете ему хотелось запереться в своей квартире и напиться до полусмерти, забыв об этом разговоре и словах бармена. Он был уверен, что бармен был плодом его воображения, если не белой горячки, однако говорил этот плод воображения вполне здравые вещи. И что хуже всего, его слова разбудили в нем старого Марко Диаза, каким он был задолго до случившегося на Мьюни. Того самого, который был готов пойти на все ради друзей, и всегда прийти им на помощь.       — Да чтоб вас всех.       Он достал из внутреннего кармана куртки ножницы, и посмотрел на них, залюбовавшись своим отражением на поверхности. Вот уже два года он не брал их в руки, и прошло почти пять лет с того дня, как он получил их от Хекапу, пройдя её испытание. Той самой Хекапу, у которой были все шансы не пережить встречу с сектой без его помощи.       — Как же я об этом пожалею, — пробормотал Марко.       Привычным, пускай и подзабытым за два года, движением он разрезал ножницами пространство, и очутился на окраинах той самой таверны в измерении Хекапу, где они встречались чтобы отметить очередную победу. В отличие от самого Марко, она за эти годы ни капли не изменилась, начиная от драконоциклов рядом с входом, и заканчивая самой разношерстной публикой. Казалось, время в этом мире замедлило свой ход, и помня свои приключения в измерении огненной волшебницы Марко подумал, что наверняка так оно и есть. В этом месте все, включая и само время, подчинялось её воле, однако на промокшей насквозь планете-мегаполисе все было с точностью да наоборот.       Внутри тоже все оставалось неизменным, включая и хозяина, который кивнул ему, и с довольно гадкой ухмылкой поинтересовался, какое мороженое ему приготовить на этот раз. Удивленный тем, что тот вообще сумел его узнать, Марко молча указал на бутылку с виски у него за спиной.       — А ты точно вырос достаточно, чтобы пить взрослые напитки, малыш? — с издевкой поинтересовался хозяин хрипловатым голосом.       — Заткнись нахрен и дай мне чертов виски, — поморщившись ответил Марко. — У меня нет ни настроения, ни времени слушать твои потуги в юмор сегодня.       Ухмылка сползла с лица хозяина таверны так же быстро, как и появилась. Он с яростью швырнул стеклянный стакан, в котором обычно делал мороженное, на пол, отчего тот разбился на мелкие осколки, и потянулся за указанной Марко бутылкой. В последний момент Диаз выхватил её из руки свина, прихватив вместе с ней стакан, и положил на стойку перед оторопевшим хозяином горсть золотых, которые умудрился найти, пока копался в своих вещах вечером после разговора, и только тогда направился к столику у дальней стены, за которым одиноко скучала Хекапу. Та, завидев Марко, расплылась в довольной улыбке, а её глаза хитро сверкнули из-под длинной огненно-рыжей челки.       — Явился все же, — произнесла она. — Неужели соскучился по мне?       — Не очень, — признался Марко, усаживаясь напротив, и ставя бутылку на стол. — По правде говоря, мне просто надоело бухать, и я решил для разнообразия попытаться прикончить себя каким-то другим способом. Скажи лучше, что изменилось, что ты забилась в этот угол? Помнится, обычно ты торчала возле стойки.       — Было дело. Но теперь предпочитаю сидеть спиной к стене, и лицом к двери. Так безопасней, знаешь ли, потому что в последнее время никогда не знаешь, что у них на уме.       Она указала на сидевших отдельной группой монстров, и Марко нахмурился.       — Все катится к чертям, да? Странно, я думал Эклипса и её муженек заключили между Мьюни и монстрами мир незадолго до того, как меня изгнали.       — Да, и какое-то время он даже работал, — едко ответила Хекапу. — Если, конечно, ты можешь себе такое представить. Однако, как несложно догадаться, не все так быстро забыли про старую вражду. Мьюнийцы и монстры сражались между собой тысячи лет, даже дольше, если легенды не врут. А теперь еще и этот проклятый культ раззадоривает их.       — Знаю я этот культ, — Марко залпом выпил стакан виски, и поморщился, чувствуя, как в его голове, здорово прочищенной вымышленным коньяком вымышленного бармена, будто разрывается маленькая бомба. — Я работаю, скажем так, частным детективом без агентства, и в последнее время их имя все чаще упоминается. Они крадут старые картины и предметы искусства, а порой и артефакты, и частенько устраивают шабаши. Сперва я думал, что это обычные жулики, но оказалось, что тащат они не все подряд. Они что-то ищут, но что я не знаю.       — Хм, — Хекапу отставила деревянную кружку с её любимым горящим варевом в сторону, и уставилась на Марко внимательным взглядом. — Что еще можешь про них сказать?       — Только то, что они зовут себя Детьми Степпенвулфа, — глаза Хекапу при этом имени удивленно расширились, и Диаз хмыкнул. — Вижу, это имя тебе знакомо.       — Слышала его. Степпенвулф был военачальником у монстров во время войны, самым крупным из них, кажется. Лекмет знал о нем больше, как самый старший из нас, но он почти ничего не рассказывал, а теперь… Да это и не важно. Степпенвулф давно мертв.       — А вот сектанты так не думают, — заметил Марко. — Они верят, что он скоро вернется, и поведет их на последнюю войну, которая навсегда очистит Мьюни от захватчиков, и вернет планету монстрам. Понятия не имею, что это значит, я в вашу историю особо не вникал.       — Вернется, значит, — протянула Хекапу. — Ну-ну. У тебя есть какие-то наводки на них?       — Одна. Недавно меня наняли чтобы вернуть одну картину, которую стащили сектанты. Картина была с Мьюни, я пришел домой, напился на радостях о того, что мне напомнили о нем, потом явилась ты, и вот я здесь. У меня есть наводка на старый склад, где они проводят свои шабаши, и скорее всего, картина может быть там. Так что думаю мы можем помочь друг другу. Ты, к примеру, поможешь мне вернуть картину, а я помогу тебе разузнать об этих психах больше, и не умереть в процессе.       — Вот как? — ехидно ухмыльнулась Хекапу, и хитро посмотрела на него. — Защищать меня собрался, мускул? Что-то не вижу рыцарских доспехов, да и плаща белого не видать.       — Нечего зубы скалить, — беззлобно ответил Марко. — Эти психи гораздо опасней, чем кажутся. И организованней тоже.       — Не переживай, я приду с подкреплением. Ты ведь помнишь Тэлона?       — Трудно его забыть, — буркнул Диаз.       — Ну вот и славно. Думаю тебя, его и много меня хватит, чтобы разобраться с кучкой безумных сектантов, поклоняющихся мертвому монстру.       — Очень хочется в это верить, — мрачно откликнулся Марко.       Металлическая рука привычно легла на кобуру, в которой ютился бластер, а живая крепче сжала стакан. Вся эта история дурно пахла, и неуместная самоуверенность Хекапу не делала её лучше, отчего Марко захлестнули самые дурные предчувствия. И все же, как и говорил Игон, вымышленный или нет, первый шаг он сделал. И теперь, все что ему оставалось, это пройти его до конца, понимая, что обратной дороги для него уже нет.       Марко залпом осушил стакан, поморщился, и со стуком поставил его на стол.