На обломках жизни былой

      Порывистый ветер то и дело налетал на холм, на котором расположились парень с девушкой, поднимая в воздух тучи пыли. Пыль облепляла их, набивалась в глаза и уши, мешала дышать, так что на поверхность Выжившие могли подниматься, лишь закутавшись с головы до пят, плотно закрыв тряпичными масками нос и рот, и надев защитные очки, так что человек начинал походить на жителя пустыни из какого-нибудь фантастического фильма. Марко ненавидел пылевые бури, и как и любой из Выживших, предпочитал отсиживаться в металлическом бункере-убежище, пока она бушевала на поверхности, но сейчас он был рад ей.       Поднятая ветром пыль скрывала их от миллионов недружелюбных глаз, что теперь населяли пустынную, покрытую песком, пылью, прахом и развалинами их цивилизации планету, некогда звавшуюся Землей.       Лежавшая рядом с ним в укрытии девушка похлопала его по плечу, и указала на облако пыли впереди. Оно двигалось слишком неестественно для порыва ветра, и поднималось с земли в противоположном ему направлении, и Диаз понял что это еще до того, как взглянул на него в бинокль, и увидел стремительно приближавшуюся к точке встречи вереницу машин. Убрав бинокль на пояс, он снова надел маску с непроницаемым темным стеклом, и уже привычным движением коснулся кобуры с бластером. Спустя годы бесконечной войны за выживание с захватившими Землю чудовищами у них впервые появился шанс переломить её ход.       Шанс заполучить оружие, способное остановить Степпенвулфа.       Шум, который мог быть только хлопаньем огромных крыльев, раздавшийся у них над головами заставил парня с девушкой в панике вжаться в песок, а еще через минуту над ними пронеслись две огромные, ростом с человека, фигуры, едва различимые в облаке пыли, которые устремились вперед, по направлению к конвою.       — Разведчики, — глухо, из-за маски, закрывавшей все её лицо, произнесла девушка. — Вот ведь черти, как они узнали? Я думала, пылевая буря скроет наших ребят.       — Я тоже так думал, — мрачно откликнулся Марко. — Надо спешить, пока сюда не нагрянули остальные. Будем надеяться, что нам повезло, и эти двое здесь не по наши души.       — Повезет. Я уже и не помню, когда нам в последний раз везло.       — Скоро это изменится. Обещаю, — Марко подхватил с земли завернутую в кусок брезента штурмовую винтовку, отряхнул от налипшего песка, и принялся разворачивать. — Если Том и вправду смог добыть…       Налетевший порыв ветра заглушил его слова, так что спутница парня услышала лишь «у нас появится шанс», которыми он завершил предложение. Покачав головой, она подхватила с земли снайперскую винтовку, и закинула её на плечо.       — Надеюсь ты прав, Диаз, — даже не пытаясь скрыть скептицизма в голосе, произнесла она. — Не знаю как ты, а мне бы хотелось пожить еще немного.       Убедившись, что крылатые разведчики не намерены возвращаться, двое под прикрытием поднятой ветром пыли принялись спускаться по холму вниз, к развалинам Эхо Крик. Где-то в дали возвышались руины Лос-Анджелеса, и в самом центре этих руин из-под земли бил ядовито-зеленый луч, создавая в небесах над городом завихрение, в самом сердце которого угадывались очертания иного мира. Прошло уже пять лет с тех пор, как этот луч возник на развалинах некогда великого города, открывая врата в Пустоту, бывшую теперь вотчиной Степпенвулфа. Пять лет с тех пор, как пал Мьюни, а Земля сгорела в ужасающей войне с монстрами и Новыми Богами, превратившись в безжизненную, безводную пустыню со скудными остатками атмосферы, едва-едва позволявшими сохраняться жизни на ней. Пять лет уцелевшие люди скрывались среди руин, подобно крысам, питаясь объедками и мусором, и молясь о чуде, которое положит конец этому бесконечному кошмару, и изгонит спустившихся с небес демонов обратно.       И лишь спустя пять долгих лет для остатков человечества забрезжил свет надежды.       — Марко!       Диаз недовольно застонал, и попытался накрыться одеялом с головой, надеясь, что его мама уйдет и позволит ему досмотреть сон. Обычно он сразу вскакивал с постели и мчался умываться, чтобы не опоздать в школу, и, если повезет, еще и придержать открытой дверь для Джеки Линн Томас, которая всегда приезжала чуть позже него, однако в этот раз у него не было ни малейшего желания просыпаться. Этот сон, каким бы диким, безумным и пугающим он ни был, казался еще и ужасно важным, будто в нем был сокрыт некий ключ к загадке, которую он не мог разгадать уже довольно долгое время.       –Марко, ты проспал целых двенадцать часов, — мягко произнес Мойрон, осторожно тряся его за плечо. — Пора и меру знать.       Диаз угрюмо посмотрел на старика, и, нехотя поднялся с дивана, на котором спал. На короткое мгновение ему показалось, что все кошмарные последние четыре года его жизни, вместе со знакомством с Стар и прочими неприятностями, были всего лишь сном, и реальность в лице его матери пришла, чтобы разбудить его и сказать, что время в школу. Реальность, однако, вместо этого явилась к нему в лице старика Мойрона, и напомнила лишь о том, что проблемы никуда не делись. Он по-прежнему был на Дистопии, правая рука у него так и не отросла, и он влип в историю, по сравнению с которой все его предыдущие приключения казались легкой прогулкой. Поэтому ему оставалось лишь подняться, и с недовольным видом поплестись за дистопийцем на кухню, где его уже дожидалась чашка вывезенного с Земли кофе с каплей бренди.       Марко взболтнул чашку и сделал большой глоток, не сводя угрюмого взгляда со старика, и возвращаясь мыслями ко вчерашнему разговору. Когда он вечером оказался на пороге дома Мойрона, вымокший до нитки и совершенно измотанный событиями дня, старый дистопиец несказанно удивился, однако стоило ему увидеть розу во внутреннем кармане, парня, как его поведение разом переменилось. На глазах у изумленного Марко, один из самых древних, спокойных и рассудительных его знакомых горестно взвыл и упал перед ним на колени, причитая «стрелок-сэй, стрелок-сэй». Диазу понадобились добрых десять минут, чтобы хоть немного успокоить старика, и убедить его зайти внутрь вместо того, чтобы стоять на коленях под дождем, на глазах у ошарашенных прохожих, и еще двадцать чтобы состояние почти религиозного благоговения хоть немного развеялось, и Мойрон снова смог внятно изъясняться.       А затем, их ждал долгий, долгий разговор. И то, что Марко услышал, его не обрадовало.       — Эти Стрелки, о которых ты вчера рассказывал, — медленно, будто обдумывая каждое слово перед тем, как произнести его. — Братство благородных воинов. Рыцари, которые путешествовали не то по галактике, не то по всей Вселенной, творя добро и насаждая справедливость. Ты это говорил серьезно?       — Я бы не назвал их рыцарями, — подумав, ответил Мойрон. — Рыцари Запределья существовали давным-давно, это так, и в память о них остались целые храмы и истории, большую часть которых, впрочем, все считают чушью из-за части с волшебными мечами и Тьмой. Что же касается Стрелков, считай их неким тайным братством, посвятившим свою жизнь сохранению равновесия. Там, где Рыцари сражались со злом явным, чтобы защитить нашу галактику, Стрелки боролись в тени, чтобы сохранить её.       — Так в чем же разница? — фыркнул Марко. — По мне так одно и то же.       Мойрон тяжело вздохнул.       — Ты должен понимать, что про Стрелков доподлинно известно нам мало, кроме того, что они существовали. Они были намного ближе к Творцу, настолько, что поговаривали, будто он избирал их лично, — старик горько усмехнулся. — Вряд ли он стал бы тратить свое время на то, чтобы общаться с каждым из них, но согласись, что легенда красивая.       Марко не ответил, ощущая легкую тошноту от чересчур долгого сна и того, что случилось с ним за прошедшие несколько дней.       «Кто же ты такой, Игон?», — мрачно подумал он, не сводя взгляда с выглядевшего рассеянным Мойрона. — «Что ты, черт тебя дери, такое?»       — Как я рассказывал тебе вчера, Стрелки по натуре своей были одиночками, — продолжал старик. — Они появлялись редко, и каждое появление одного из них, как правило, означало великие перемены, потому что битвы, в которых они участвовали, часто влияли на судьбу целого сектора, а порой, в крайних случаях, и Галактики. Их истинных целей никто не знал, поскольку у каждого из Стрелков она была своей, как и кодекс чести, которому они следовали, и ни тем, ни другим делиться с посторонними они не спешили. Когда последние из истинных Рыцарей погибли вместе с Д’ларраном, и орден был упразднен, они оставались последней защитой миров от тех, кто пытался их сокрушить, — он горестно вздохнул, вспоминая, казалось, былое время. — А затем не стало и их, и этот мир окончательно скатился во мрак. Кто знает, что означает эта роза в твоих руках. Быть может, что Стрелки вернутся, а с ними и надежда для этой забытой Творцом галактики. А может и напротив, что их пламя давно угасло, и эта роза — лишь напоминание о тех, кто сражался и пал за нас когда-то.       — Очень мило, — едко усмехнулся Марко. — Я — Стрелок, воин, путешествующий по перекресткам судеб, как ты вчера выражался. И какова же моя судьба, если не секрет? Убить Степпенвулфа? Или, быть может, убиться об него? Потому что мне тут недавно услужливо показали именно второй вариант, и уж прости если он меня не прельщает.       — Думаю, я не вполне верно выразился, однако и ты должен меня понять. Стрелки были явлением, которое невозможно описать словами так, чтобы не получилась лишь безжизненный ворох слов, больше похожий на оболочку, — Мойрон прикрыл на мгновение глаза, затем открыл их и посмотрел на него неожиданно цепким, ясным взглядом, отчего Диазу стало не по себе. — Думаю, само их испытание должно было дать тебе представление о том, что они из себя представляли. Пройти через Лес-Между-Мирами, сквозь Вихрь Теней, чтобы узнать свою судьбу и в полной мере принять её. Так и все Стрелки были странниками меж мирами, которые появлялись, когда надвигалась опасность, и защищали людей когда она была уже здесь.       — Откуда ты знаешь так много об этом испытании? — удивился Марко. — Я не рассказывал тебе о лесе и тенях.       — Верно, — слабо улыбнулся Мойрон. — О Башне ты мне тоже не рассказывал. Однако не сложно догадаться, что в конце этого пути ты нашел именно её.       Диаз промолчал, озадаченно глядя на старика, а тот опустил взгляд, и одинокая слеза скатилась по его щеке.       — Я был там, Марко, — тихо произнес он. — Я был на твоем месте, следовал тропе, по которой шел ты, и отыскал там Башню, которую ты видел. Не уверен что Башня ждет всех Стрелков, скорее у каждого из них эта конечная цель принимает свою, уникальную для них форму. А может быть, и нет. Может, судьба встречает всех в одном и том же обличье. Как бы там ни было, для нас с тобой это была Башня, окруженная полем роз, не так ли?       — Так ты один из них? — медленно произнес Марко. — Ты Стрелок?       Мойрон покачал головой.       — Нет. Я провалил испытание, Марко. У меня был шанс стать одним из них, я даже был избран для этого, и пошел по пути, однако все испортил. Там, у самой вершины башни есть дверь, заглянув в которую ты можешь увидеть свою смерть. Финал своей истории. Знание того когда и как ты умрешь отравляет душу, но…       — Но знание того, что если ты попытаешься отклониться с этого пути, все закончится еще хуже, заставляет тебя слепо ломиться напролом, — закончил за него Марко, вспоминая свой кошмар и выжженную Землю.       Старик снова кивнул.       — Лишь те, кто смогли пройти тропой теней и достичь вершины Башни, достойны того, чтобы носить имя Стрелка. Я упустил свой шанс, но ты — нет.       — Но ведь я провалился, — заметил Диаз. — Там, в лесу. Я провалился в этот бездонный, черный океан, в Бездну. Я чувствовал присутствие тех, кто спит там, но их самих не видел, и хорошо, что не видел, иначе точно бы сошел с ума. Думал мне конец, но меня спас этот разумный огонек, Сэйн. Он помог мне выбраться из Бездны, до самой… Должно быть я все же спятил. Или мой мозг окончательно растекся от спиртного.       — Ни то ни другое, — задумчиво произнес Мойрон. — Сэйн — это воплощение Его света, и если он лично явился тебе во тьме Бездны, и указал тебе путь, значит у Него на тебя, куда большие планы, чем я думал. Ты ведь видел что-то еще помимо Башни, не так ли? Нет-нет, не отвечай мне. То, что ты увидел на этом пути, касается лишь тебя и твоей истории. Моя же, увы, подходит к концу.       — О чем ты? — настороженно спросил Марко.       Мойрон грустно улыбнулся.       — Тебе еще столько всего предстоит узнать, Марко. Эта Вселенная необъятна, а помимо неё существуют и другие, и лишь Стрелкам и самому Творцу было даровано заглядывать в каждую из них. Я прошу тебя, прими этот дар. Не отворачивайся от него, не беги прочь, не старайся спрятаться. Не повторяй моих ошибок. Встреться со своей судьбой лицом к лицу, Марко Диаз, и можешь быть уверен, она вознаградит тебя за это.       — Вознаградит чем? Топором Степпенвулфа в сердце?! — взорвался Марко. — Слушай, Мойрон, хотя бы ты не мог бы перестать говорить загадками, и нормально ответить мне, что…       Где-то снаружи, напротив дома, раздался выстрел, больше похожий на раскат грома, и Мойрон замертво рухнул на пол. За мгновение до того, как выпущенная из крупнокалиберной винтовки пуля разнесла верхнюю половину его черепа в клочья, на лице старого дистопийца Марко успел разглядеть широкую, спокойную улыбку, а затем он завалился вместе со стулом, на котором сидел назад, отброшенный инерцией удара. Диаз чертыхнулся, и бросился на пол. Краем глаза он успел увидеть, как с крыши приземистого здания напротив устремляется прочь явно женская фигура, державшая в руках что-то, подозрительно похожее на снайперскую винтовку. И одного этого было достаточно, чтобы дать Марко понять: снайпер пришел за Мойроном, а не за ним. Он передал послание, и посланием этим было то, что жизнь самого Диаза могла оборваться в любой момент, как только культисты или те, кто охотился за ним, сочли бы это нужным.       «Ты знал что умрешь сегодня», — подумал Марко, глядя на безжизненное тело дистопийца, и ощущая на лице теплые брызги его крови. — «Мойрон, старый ты мерзавец, почему же ты не сказал мне? Почему не предупредил меня, зачем, зачем ты подыграл этим психам?»       Из ступора его вывел громкий звук, который мог быть только треском вышибаемой двери, а затем низкий, басовитый голос, принадлежавший, несомненно, монстру.       — Ну все, земной отброс, поиграли и хватит. Вестник хочет видеть тебя живым, и только поэтому ты не валяешься сейчас на полу с простреленной башкой, как твой дружок-дистопиец. Так что оружие на пол, лапки к верху, и на выход. Не заставляй нас вытаскивать тебя силой, сохрани хотя бы остатки достоинства.       — Вытащи-ка это, — буквально выплюнул Марко, выхватил бластер из кобуры, и выстрелил на звук голоса усиленным зарядом.       Он стрелял наобум, ориентируясь лишь на свои инстинкты и чувства, однако, несмотря на это, пуля нашла свою цель. Она насквозь пробила тонкую стену из материала, похожего на гипсокартон, и отшвырнула одного из нападавших к противоположной стене, как он смог определить по звуку удара. Оставшиеся монстры завопили от ярости, и принялись палить вслепую, но Марко был уже на ногах. Он вихрем вырвался из кухни, вышибив дверь плечом, и тут же уткнулся в здоровенного, похожего на минотавра монстра, немного напоминавшего одного из бывших прислужников Людо. Пары мгновений хватило для того, чтобы выражение ярости на морде этого монстра сменилось злобной радостью при виде человека, а затем и изумлением от ткнувшегося ему в нос дула бластера. Вслед за этим, еще один полностью заряженный выстрел разорвал его череп в клочья, забрызгав кровью как прихожую и оставшихся двух монстров, так и самого Марко. Не останавливаясь, Диаз подхватил начавшую было оседать тушу, и толкнул её в одного из уцелевших нападавших, а затем металлической рукой схватился за направленное ему в лицо дуло древнего револьвера. Смахивающий на крысу монстр спустил курок, однако пуля не смогла пробить металл кисти Марко, и ударная сила выстрела разорвала барабан оружия на куски, лишив заодно монстра и трех пальцев на правой руке. Не давая ему опомниться, Марко ударом все той же металлической руки в челюсть повали монстра на пол. После чего он хладнокровно добил выстрелом барахтавшегося в попытках выбраться из-под туши мертвого минотавра, второго нападавшего, и только тогда повернулся к последнему из неудавшихся убийц, который со слезами баюкал изувеченную руку, прижимая её к груди.       — Да кто ты, нахрен, такой?! — взвыл он, обращаясь к Марко.       Вместо ответа Диаз нанес ему еще один удар, на этот раз в ухо, схватил металлическими пальцами за горло, рывком поднял на ноги и прижал к стене.       — Это я должен задавать тебе этот вопрос, дерьмо крысиное! — рявкнул он. — Кто вы такие? Зачем вам понадобилось убивать Мойрона?       — Ты и сам знаешь кто мы такие, — прохрипел, пытаясь вырваться из захвата, монстр. — А что до старика, он слишком много болтал. Есть вещи в этом мире, которые тебе не следует знать, Диаз, и Вестник об этом позаботится.       — Пошел ты! — процедил Марко, сжимая пальцы еще крепче, и приподнимая крысу так, что её ноги принялись беспомощно колотить по стене, к которой он был прижат. — Где ваш Вестник? Где прячется этот ублюдок? Если я так уж ему нужен, то почему бы ему самому не прийти и не попросить меня о встрече, а не посылать вас, тупиц?       Монстр зашелся булькающим смехом.       — О, он скоро придет за тобой. И тогда тебе будет не до смеха. Вестник могущественный чародей, не чета земному отребью вроде тебя. Это если, конечно, наши ребята тебя раньше не прикончат. Я не знаю зачем ты явился на Дистопию, Диаз, но гарантирую, что здесь ты и подохнешь.       — Вы, кретины, не уяснили это в Садах? — хмыкнул Марко. — Хотите меня прикончить? Будьте добры отправить больше народу. И на этот раз не бесполезных ничтожеств вроде вас.       — Пошел… нахер… — из последних сил выплюнул крыс, стараясь сделать хоть один вдох.       Марко сжал пальцы еще сильнее, заставляя монстра выбить ногами барабанную дробь, а затем резко дернул кистью. Послышался отвратительный сухой звук ломающейся шеи, и последний из нападавших обмяк в его захвате, испустив дух. Диаз с брезгливостью разжал пальцы, позволяя ему рухнуть на пол, и посмотрел на того, которого подстрелил самым первым сквозь стену кухни. Сила выстрела была такова, что его тело проломило стену, очутившись в спальне Мойрона, а его грудную клетку совершенно разворотило усиленной ускорителем частиц пулей. Поспешив отвернуться, Диаз вернулся на кухню.       Он понятия не имел, что ему делать дальше, знал лишь, что следовало сделать в данный момент. Забрав со стола розу, добытую в Башне, он аккуратно сунул её в нагрудный карман куртки, так, что ярко-красный бутон оставался снаружи, и опустился к телу Мойрона. Во лбу у него зияла огромная дыра, но не считая этой ужасной раны, старый дистопиец выглядел более умиротворенным, чем когда-либо за всю свою жизнь. Покачав головой, Марко осторожно закрыл ему глаза, и прошептал:       — Прости, старик. Прости за то, что втянул тебя в это.       С тяжелым сердцем он поднялся на ноги, и направился на улицу, переступая через тела убитых монстров, и стараясь не перепачкаться в крови еще больше. В соседних домах уже давно горел свет, и их обитатели спешили к дому Мойрона, а это значило, что Марко предстояло объяснить дистопийцам, что по его вине погиб старейший из их общины.