На обломках жизни былой

      — Эй, а можно мне…       — Нет.       — Всего чуть-чуть!       — Нет.       — Но ты ведь доверял мне Начоса!       — И после ваших поездок бедная животина забивалась в угол, и неделю отказывалась со мной разговаривать. В последний раз говорю: нет, Келли. Я не пущу тебя за руль аэрокара.       Келли обиженно надула губы и демонстративно отвернулась от него, глядя в окно пассажирского сидения. Марко закатил глаза, завел двигатель и вывел аэрокар со стоянки. Над головами у них с шумом, похожим на реактивный самолет, пронесся грузовик, направлявшийся к расположенной на окраине города фабрике, но кроме него в округе не было ни единой машины. Тем не менее, Марко выждал целую минуту, и только когда убедился, что за ними нет хвоста, поднял аэрокар вверх, и направил его в сторону океана, намереваясь обогнуть центральные кварталы со стороны набережной.       — Тебе разве можно водить в таком состоянии? — поинтересовалась Келли. — В смысле, ты ведь только что выпил.       — Во-первых, пьяным я вожу даже лучше, чем трезвым, а стреляю и подавно, — рассеянно откликнулся Марко. — А во-вторых, есть разница между драконоциклом и чертовым автомобилем, на который у тебя даже нет прав. Первых мало, вторых на этой планете полно, и они еще наглее, чем водители у меня на Земле или же байкеры драконоциклов. Зазеваешься и какой-нибудь придурок в тебя врежется, а окончательно разленившиеся здешние копы даже не удосужатся соскрести то, что от тебя осталось, с обломков машины для опознания.       — Ладно, ладно! — Келли демонстративно подняла руки вверх. — Нечего сразу так драматизировать.       — А кто тут драматизирует-то? — фыркнул Марко. — Говорю как есть.       Дождь усилился, и к тому времени, как они долетели до залива, серое марево и часто тарабанившие по аэрокару капли сделали дорогу почти неразличимой. Периодически небо над ними прорезали молнии, освещая все вокруг, и раздавались раскаты грома, а посмотрев в окно, Келли присвистнула при виде большущих, высотой с человеческий рост волн, которые обрушивались на бетонную набережную.       — И часто здесь такое бывает? — поинтересовалась она.       — Не часто. И это еще цветочки. А чтоб тебя, козлина косорукая! — Мимо них пронесся аэрокар, и Марко едва не вывернул руль из гнезда, уворачиваясь от него. — Чтоб ты остаток жизни пешком по Дистопии ходил!       — В смысле еще цветочки? — нахмурилась Келли. — Тут бывают бури и сильнее?       — А то. Видишь громадину впереди? — Марко указал на едва видимую сквозь дождь огромную стену далеко на горизонте. — Это Морская Стена. С тех пор, как атмосфера на Дистопии пошла в разнос, погода тут ни к черту, и потому дальше, в океане без конца бушуют жуткие бури. Как я слышал, цунами там настолько обычное явление, что самыми маленькими волнами считаются метров в десять высотой, а в совсем уж яростный шторм вода доходит даже до вершины стены. Пару рабочих так смыло, а они обслуживали самый верхний уровень. Эта стена служит как волнорез, и гасит самые большие громадины, но остаточная энергия все равно доходит до побережья, да и течение никуда не делось.       — И кто-то летает за стену? — поинтересовалась Келли. — Мне, к примеру, было бы интересно на это взглянуть.       — Летают конечно. Самые рисковые контрабандисты, и самоубийцы. Вторых намного больше. — Марко усмехнулся выражению на лице Келли. — Добро пожаловать на Дистопию, планету, которая с превеликой радостью прикончит тебя, стоит тебе ступить за пределы этого промокшего насквозь города.       — А никто не пытался взорвать эту стену? — поежившись, поинтересовалась девушка. — Из того, что я поняла о вас, людях, какой-нибудь идиот точно попробовал бы это сделать.       — Таких здесь не жалуют. В смысле, тут полно отребья и преступников, но террористов, которые захотели бы уничтожить целый город, если не побережье? Уволь, жизнь тут и так не сахар, без глобальных катастроф. Да и потом, с этой стороны стену охраняют лучше, чем что бы то ни было на всей планете, и куча народу в придачу, а с той ни одна живая душа не сможет её заминировать прежде, чем его размажет по ней волной, — Марко хмыкнул. — Да и водородную бомбу в чемоданчике протащить будет сложновато, а ничем слабее эту махину не возьмешь.       — Я смотрю, ты много об этом думал, — заметила Келли.       — Что я еще могу сказать, уходить так с огоньком, — Марко усмехнулся тому, как изменилось лицо девушки. — Расслабься, я просто шучу. Если бы я что-то и стал бы взрывать, так это Мьюни. Для этого, правда, понадобилась бы уже как минимум Звезда Смерти.       — Что это?       Марко хотел было ответить, но затем передумал, и лишь отмахнулся. Аэрокар несся по одной из улиц центральной части города, и помимо встречных машин их со всех сторон обступили голографические стенды и неоновые вывески, отчего мир вокруг них засиял всевозможными оттенками синего, зеленого и розового с фиолетовым, и стал напоминать наркотический угар. А впереди, на северной окраине, над остальным мегаполисом возвышалась громадная пирамида Храма Знаний, на фоне которого даже самые высокие башни казались не больше спичек.       — Никогда не любила Дистопию, — заметила Келли. — Шум, грязь, эта вечно орущая реклама и постоянный бардак. И погода тут паршивая.       — Попробуй как-нибудь навестить Старый город, — ответил Марко. — Дистопийцы народ намного более гостеприимный, чем остальные расы. Да и место у них спокойное.       — А я слышала все с точностью да наоборот. Мол, они терпеть не могут другие народы, и гонят всех, кого увидят, взашей.       Марко вспомнил, как община дистопийцев со слезами принимала тело Мойрона, когда он вынес его на руках из опустевшего дома старика, и уверяла парня, что он ни в чем не виноват, поскольку старейшина прекрасно знал об уготованной ему судьбе, и смирился с ней, и пробормотал:       — Чушь ты слышала. Никого спокойней и приветливей коренных дистопийцев ты в этой галактике не встретишь. Уж поверь мне.       — А как же мьюнийцы? — хитро улыбнулась Келли.       — А ты у монстров спроси, посмотришь, что они тебе ответят.       На это Келли не нашлась что сказать, и на какое-то время в салоне снова воцарилось молчание.       — Так все же, почему ты решил осесть именно на Дистопии? — поинтересовалась, наконец, она. — Есть десятки, если не сотни, гораздо более приветливых планет, чем эта.       — Потому что она мрачная, сырая и вечно дождливая. Напоминает хроническую депрессию, что с моим состоянием мне казалось идеальным. Ну и вдобавок, в такую дыру никакая нечисть с Мьюни точно не сунется. По крайней мере, так я раньше думал.       — А теперь?       — А теперь мне начинает казаться, что эта планета превратилась в гребанный проходной двор, — мрачно откликнулся Марко. — Тот культ, что мы ищем? Он родом с Мьюни.       — С Мьюни? — насторожилась Келли. — Ты точно уверен?       — А почему, по-твоему, Хекапу так переполошилась? — фыркнул Диаз. — Эти психопаты поклоняются одному из старых повелителей монстров как живому Богу, и верят, что когда он вернется, они утопят Мьюни в крови, и займут свое место во главе мира. Не знаю насчет части с возвращением, но то, что это грозит вам войной, я могу гарантировать.       — Но что они делают здесь? Собирают сторонников? Или ищут что-то?       Марко слабо улыбнулся, не отрывая взгляда от дороги перед собой.       — А вот это нам и предстоит выяснить.       Девушка улыбнулась, явно предвкушая новое приключение с лучшим другом, однако к моменту, когда Марко закончил свой рассказ о том, что произошло с ним за прошедшие несколько дней, от улыбки на её лице не осталось и следа.       — Ты хоть сам понимаешь, во что ты позволил Хекапу втянуть себя? — поинтересовалась она при этом. — В смысле, безумные убийцы, которые вырезали сто пятьдесят человек?       — По-твоему я не задумывался об этом? — хмыкнул Марко. — Найти мерзавца, который командует этими психами, это сейчас мой единственный шанс остаться в живых, дабы и дальше продолжить с чистой совестью накачиваться виски и жалеть себя. А для этого мне нужно понять, что им движет. Это единственный способ.       — И какой бы я была подругой, если бы позволила тебе прикончить себя в гордом одиночестве, — вздохнула Келли. — Разве что в части с «накачиваться виски и жалеть себя» на мою помощь не рассчитывай.       — Как скажете, мэм. К слову, мы почти на месте.       Дождь слегка поутих, и Келли смогла во всей красе разглядеть исполинскую пирамиду, чья тень накрывала, казалось, половину города. Без каких-то типичных злодейских украшений вроде горгулий или шипов, без бьющих в её вершину молний и адского пламени, простое и симметричное, это строение, тем не менее, по сей день внушало трепет, и неясное чувство тревоги. Зловещий Император Теней, чьим именем некогда пугали непослушных детей, а несметные легионы маршем шли по всей галактике, давно был мертв, его дом превратился во вместилище знаний, а наследие обратилось сказки, и, тем не менее, отголоски его присутствия ощущались в его бывшем дворце до сих пор. Келли невольно поежилась, а Марко, помрачнев, сунул было в зубы очередную сигарету, но, взглянув на подругу, со вздохом убрал её в карман.       Подножие пирамиды уходило далеко вниз, но Диаз не стал спускаться к самым дальним вратам. Вместо этого, он направил аэрокар к пустовавшей посадочной площадке казавшихся крошечными в такой громаде врат в самом центре пирамиды, и плавно посадил его на свободное место. Зловещая аура, исходившая от бывшего дворца, была так сильна, что начинала давить на любого, кто подлетал к нему слишком близко, и потому машин возле Храма Знаний не было. Впрочем, Марко, успевшего за прошедшие дни наесться перестрелками и смертями досыта, это только радовало. Убедившись, что за ними никто не следовал, он заглушил двигатель, и произнес, обращаясь к Келли:       — Прибыли, ваша светлость. На выход.       — А это точно обязательно? — неуверенно спросила та. — В смысле, что-то мне не по себе от этой махины. Сам знаешь…       — Да, да, дворцы зловещих галактических тиранов и завоевателей несут на себе отпечаток их хозяев, и скорее всего прокляты. Это значит, что даже самые отбитые монстры не рискнут сунуться туда с оружием, чтобы пустить мне пулю в башку. Давай, Келли, чем раньше мы с этим закончим, тем скорее сможем убраться отсюда. Эта пирамида и мне на нервы действует.       — Ты меня обнадежил, — фыркнула девушка, послушно выбираясь из аэрокара. — Знаешь, а ведь Хекапу сперва вообще хотела прислать к тебе Хиггс. Но потом решила, что я надежней, потому что меня она по крайней мере знает.       — Вот как? — хмыкнул Марко. — Жаль, что не прислала.       — Это еще почему? — удивилась Келли.       Диаз щелчком кнопки на пульте перевел аэрокар в защитный режим, и только тогда, не глядя на девушку, ответил:       — Потому что Хиггс я бы в случае чего без зазрения совести смог прикрыться от пуль.       — А еще подумывала над тем, чтобы отправить Пониголовую, — на удивление робко добавила Келли.       — А вот её хорошо, что не прислала.       — Почему же?       — Потому что её я бы пристрелил сам, — фыркнул Диаз.       — Марко…       — Забей. Я просто рад, что здесь именно ты, Келли. — Он посмотрел на подругу, и впервые за все время улыбнулся по-настоящему. — Я правда рад тебя видеть.       Пару мгновений Келли была в растерянности, затем улыбнулась в ответ, и кокетливо поинтересовалась:       — Это значит, что в случае передряги ты не будешь прикрываться мной от пуль?       — Я этого не говорил, — пожал плечами Марко.       И улыбнувшись искреннему возмущению на лице Келли, он, сунув руки в карман, направился к вратам, которые открылись сами по себе, стоило ему подойти к ним.       — Вот ведь хмырь, — буркнула девушка, однако послушно поспешила следом, и едва успела проскользнуть, прежде чем тяжелые ставни захлопнулись за ними.       Они оказались в длинном, темном туннеле, однако стоило воротам закрыться как на стенах и потолке вспыхнули огоньки, разгоняя мрак в месте, где они стояли. Марко и Келли двинулись вперед по туннелю, и, задрав голову вверх, девушка увидела, что новые огоньки не появляются, но те, что уже загорелись, следуют за ними по странному, извилистому, понятному им одним маршруту. Она посмотрела перед собой, но впереди была лишь сотня метров темного туннеля, в дальнем конце которого можно было различить свет большего помещения.       — Удобно, — присвистнула Келли. — Это они так на энергии экономят?       — Хм? — встрепенулся Марко. — А, ты об этом. Нет, так проще обороняться. Да и потом, это было логово главного Темного Повелителя всея Галактики, забыла? Разумеется, он бы экономил на освещении всего, чего только можно было, чтобы поддерживать имидж.       — Ты про Императора Теней? — осторожно поинтересовалась девушка. — До нас доходили какие-то обрывки слухов про него, но ты сам понимаешь, Мьюни заботят проблемы только Мьюни, а в моем мире и того хуже.       — А здесь, на Дистопии, до сих пор все несет его отпечаток. Знаю. Мойрон мне много про него рассказывал. Он этого не говорил, но я более чем уверен, что старик успел застать его правление. — Марко вздохнул. — А теперь их нет. Ни старика, ни Императора.       — Мне жаль. — Келли помолчала, а затем, не удержавшись, спросила. — Каким он был? Ну, Император Теней. Твой друг не рассказывал тебе ничего конкретного о нем.       — Только то, что по сравнению с ним Тоффи и Метеора вместе взятые, казались детьми.       Остаток пути они проделали в тишине. Лишь дойдя до конца туннеля, Марко остановился, и, обернувшись, произнес:       — Спасибо, кстати.       — За что это? — удивилась Келли. — За то, что согласилась отправиться в эту дыру и помочь тебе не умереть от лап монстров или переизбытка желчи в организме?       — За то, что не достаешь меня с дурацкими вопросами в духе «где ты был», «чем занимался» и «ну как ты в целом за эти четыре года», — фыркнул Диаз.       — А ты бы честно на них ответил? — поинтересовалась Келли. — Можешь не отвечать, если что. Хотя думаю, первым вопросом, который я бы задала, было бы «ты в порядке?».       — А очевидным ответом было бы «Сама-то как думаешь?», — вздохнул Марко. — Ладно, давай просто покончим с этим.       — Ты начал этот разговор, не я, — заметила девушка, однако послушно переступила следом за ним границу, отделявшую темный туннель от света впереди, и огоньки у них за спиной тут же погасли, будто их и не было.       Они оказались на краю огромного помещения, и Келли не сдержала восторженного вздоха. Этот зал простирался от основания до самой вершины пирамиды, составляя прослойку между стенами дворца и еще одной пирамидой, немного пониже, впереди. Из вершины этого второго строения в точку, где сходились все стены первого, беспрестанно бил луч бледно-зеленой энергии, которая растекалась по изнанке внешних стен причудливыми, извилистыми линиями. Эти светящиеся полоски покрывали всю площадь стен, спускаясь все ниже и ниже, к самым нижним ярусам храма, иногда собираясь в ячейках в стене, где, как поняла Келли, располагались хранилища знаний, и по этим каналам между ячейками то и дело пробегали ярко мерцавшие огоньки.       — Красиво, да? — хмыкнул Марко, увидев восторг на лице подруги.       — Не то слово! — Келли завороженно окинула взглядом стены. — Это похоже на…       — Мозг? Да, на то и был расчет. Эти полоски как извилины, а огоньки, бегающие между ними, синапсы. И все это стекается прямо в центральную пирамиду, где и хранятся знания.       — Стекаются?       Марко указал на меньшую пирамиду, и, присмотревшись, Келли увидела, что он прав. Луч, который, как ей сперва показалось, бил из неё в вершину стен храма, напротив, стекался в саму пирамиду. Как будто энергия, поднимавшаяся по желобам от основания бывшего дворца, и скапливавшаяся в ячейках-хранилищах, скапливалась в самой верхней точке строения, после чего устремлялась в здание, повисшее в середине храма на невидимых опорах. И если стены изнутри были усеяны бледно-зелеными желобами для этой странной энергии, то сама пирамида была монолитно-черной, неподвижной и, казалось, безжизненной.       — Поговаривают, будто Император Теней не строил этот дворец, а всего лишь нашел чей-то храм, и переделал под свой вкус, — заметил Марко. — Я понятия не имею, правда это или нет, но согласись, что зрелище завораживающее.       — Не то слово, — ответила Келли, и окинула взглядом пропасть, разделявшую их и черную пирамиду. — Эм, Марко, а как мы…       Однако Диаз уже бесстрашно шагнул в пропасть, и как только его нога оторвалась от пола, перед ним в воздухе, из той же зеленоватой энергии, возник каменный блок, украшенный в середине витиеватой светящейся руной. Марко, как ни в чем ни бывало, зашагал вперед, ко створчатым вратам в монолитной стене строения напротив, и под ногами у него возникали все новые и новые блоки, растворяясь как только он убирал ногу с них, отчего складывалось впечатление, что он шагает прямо по воздуху.       — Удобно, — присвистнула Келли, и осторожно выставила ногу вперед.       Как только она перешагнула порог, перед ней, как прежде перед Марко, из крохотных кубов зеленой энергии соткался неровный прямоугольник, тут же сложившийся в сплошную серую, каменную платформу, шириной приблизительно в метр, и длиной в половину. Келли на пробу ступила на него, толкнула пару раз ногой, проверяя, не рухнет ли он вниз, и, убедившись, что блок нерушим, встала на него обеими ногами. Перед ней тут же возник еще один такой же камень, и улыбнувшись, Келли зашагала вперед, как Марко перед ней. Все время что она шла ко входу, она старалась смотреть прямо перед собой, на вход в центральную пирамиду, однако взгляд её то и дело стремился обратиться вниз, на пропасть у неё под ногами. Отвлеклась девушка всего раз, когда мимо неё медленно пролетел причудливый, смахивавший на шестиногого паука, робот, один из тех, что обслуживали храм.       — Потрясающе, — только и смогла выдохнуть Келли, когда достигла Марко, терпеливо ждавшего её у ворот во внутреннюю пирамиду.       — А, пустяки, — отмахнулся тот. — Всего лишь технология.       Будто отвечая на его слова, створки ворот перед ними разъехались, однако не в стороны, как ожидала того Келли. Врата перед ними просто разделились на равноценные треугольные части, исписанные все теми же зеленоватыми рунами, и выложились в каменную тропинку, что вела от треугольного проема до самой середины зала.       — Нет, — покачала головой Келли, шагая следом за Марко внутрь помещения, и восторженно озираясь по сторонам. — Это не технология. Это магия.       — Грань между этими двумя понятиями куда более расплывчата, чем представляется многим, юная леди, — мягко произнес кто-то в глубине зала, и им навстречу из мрака вышел приземистый, полноватый старичок, которого Марко сперва принял за одного хорошо знакомого ему бармена. Он был одет в мешковатый серый костюм с расстегнутым пиджаком, под которым виднелась пожелтевшая от возраста рубашка. — Впрочем, уж ваш народ должен знать об этом лучше кого бы то ни было в этой Вселенной. Вы из вуллийцев, полагаю?       — Эм… — протянула Келли, и озадаченно покосилась на Марко, который, впрочем, оставался невозмутим.       — О, не удивляйтесь. Я хорошо знаком с вашим народом, еще до того, как Вуллей погиб, и они укрылись в своем карманном измерении. Можно сказать, мы знакомы с ними с тех времен, когда они скитались по галактике в поисках приключений. Вы, полагаю, решили продолжить эту славную традицию предков?       — Я бы с радостью выслушал лекцию об истории, как там бишь их, вуллийцев, — вмешался Марко. — Но, боюсь, время поджимает.       — Разумеется, — старичок склонил голову в приветствии. — Здравствуйте, мастер Диаз. Я ожидал вашего прибытия.       — Вы знаете мое имя? — удивился Марко.       — О да, разумеется, — улыбнулся тот. — Наш общий друг предупредил меня, что вы появитесь здесь в поисках ответов, и велел оказать вам любую посильную помощь в вашем деле. Впрочем, я и так знал, что вы придете сюда, еще с того момента, как прозвучал Зов.       — Наш общий друг, да? — хмыкнул Марко. — Так вы из той же породы, что и Игон?       — О нет, нет, что вы! — всполошился старичок. — Разумеется нет! Тот, кого вы называете Игон, единственный, я и помыслить не могу о том, чтобы хотя бы сравниться с ним. Нет-нет, что вы, я всего лишь скромный хранитель знаний, приглядывающий за этим местом. Корвин Абберос, коллекционер историй. К вашим услугам, мастер Диаз. Равно как и к вашим, мисс…       — Келли, — представилась девушка. — Боюсь, что просто Келли.       — О да, я знаю. У вуллийцев всего одно имя, не так ли.       — Не сочтите за глупый вопрос, но можно узнать, что вы подразумевали под «коллекционером историй»?       — Что вы, никакой глупости. Моя задача состоит в том, чтобы записывать различные истории из жизни этой галактики, и хранить их в этом строении. И должен сказать, мастер Диаз, что ваша кажется мне наиболее интересной за последние несколько столетий. — Старик жестом велел им следовать за ним, и зашагал вперед, по очередному погруженному в полумрак коридору, вынудив Марко и Келли поспешить за ним. — Последний из стрелков явился в этот мир, чтобы исполнить свое предназначение. Такие вещи, как правило, оставляют след в истории всей галактики. А быть может и всей Вселенной. Кто знает, как обернется судьба?       — Звучит несколько претенциозно, вы не находите? — поморщился Марко.       — Возможно. Однако таковы законы истории. Порой судьба бывает, как вы выразились, претенциозной, иной раз жестокой, чаще всего разочаровывающей, но это лишь шаги на пути к чему-то большему. К вашей цели.       — Я не верю в судьбу, — произнес Марко, озираясь по сторонам, на каменные фрески, появившиеся на стенах, в неверном свете вспыхнувших на потолке светильников.       — Вот как? Могу ли я поинтересоваться, почему так?       — Никогда не был большим поклонником фатализма, — Марко пожал плечами. — К тому же, гораздо проще верить в то, что все мои беды и разочарования это последствия моих действий, чем в то, что какой-то больной ублюдок измывается надо мной просто потому, что слово «судьба» идет в комплекте только с другими такими же громкими словами.       Келли покосилась на него, однако промолчала, и Марко снова уставился на фрески. На них были изображены диковинные создания, великаны, будто сотканные из света, с лицами, которые даже на раскрошившемся от времени камне сохраняли отпечаток благородства и мудрости. На одних фресках они бились с ужасными чудовищами, на других, как мог догадаться Марко, творили миры, и создавали на них жизнь. Особенно его внимание привлекло одной из последних изображений, на котором великаны дарили преклонившим у их престолов колено людям и кому-то, кто, как показалось Марко, выглядел как эльфы, мечи. Одни из них были в доспехах, на головах других Марко разглядел потускневшие от времени позолоченные короны, но всех их объединяла единая поза, в которой они склонились у тронов своих владык.       Дюжина мечей для дюжины героев.       Воины и короли, люди и эльфы.       Отриньте былые обиды, оставьте былую вражду.       Те, кто разрознен был, ныне едины.       Братья по крови, по клятве, по чести вы, отныне и навек.       Восстаньте же, Рыцари Запределья, восстаньте и идите навстречу судьбе.       Долго царила Тьма над этим миром.       Пусть ваши клинки станут лучами, светом восходящего солнца, что изгонит её навек.       Марко встряхнул головой, отгоняя внезапно нахлынувшее на него наваждение, и поспешил догнать Корвина и Келли, успевших уйти далеко вперед. Каменные стены этого древнего коридора, казалось, давили на него, заставляя чувствовать себя оказавшимся запертым в древнем могильнике. Могильнике, обитатели которого только и ждали возможности проломить тонкую стенку, украшенную фреской, и наброситься на него. Келли, видимо, испытывала схожие ощущения, потому что она поежилась, и поинтересовалась у хранителя:       — Что это за место?       — Всего лишь коридор, — мягко усмехнулся тот. — Он ведет в тронный зал, или, вернее, бывший тронный зал, где мои предшественники решили разместить главный архив. Последняя насмешка над памятью бывшего владельца этого храма, надо полагать. Или же вас заинтересовали фрески на стенах?       — Ну…       — Кто на них изображен? — поинтересовался Марко.       — Титаны, мастер Диаз. Первые боги, что когда-то бродили среди звезд. Они боролись с Древними, чудовищными созданиями, пожиравшими целые планеты, и изгнали их в бездну темного космоса, за пределами нашей Вселенной. Они создавали миры и наполняли их жизнью, как это случилось с Дистопией. Они бились с самой Тьмой, и выковали для первых королей двенадцать клинков, с помощью которых её сумели одолеть и заточить в темнице. Их деяния, мастер Диаз, когда-то гремели по всей Вселенной. И кто знает, быть может, когда-то и ваш народ сумеет похвастаться тем же?       — Мой народ? — удивился Марко. — В смысле, люди?       Корвин усмехнулся.       — Из всех младших рас, мастер Диаз, люди были единственными, кого Создатель сотворил лично. В вашем народе сокрыт огромный потенциал, быть может, вы станете великими, и ваше имя войдет в историю наравне с Титанами и самим создателем. А может, вы так и зачахнете на своей планете, Земле, слишком погруженные в свою будничную рутину, чтобы поднять головы к нему, и обратить свой взор на звезды. Кто знает, как обернется эта история? Точно не я.       — Так вы все же не человек, — хмыкнул Марко. — Как и наш друг-бармен, надо полагать. Кто же вы в таком случае?       — Не все ли это равно? — мягко произнес старик, останавливаясь и оборачиваясь к нему. — В данном случае, мастер Диаз, я хранитель знаний. Тот, чья роль — ответить на ваши вопросы, по крайней мере те, что касаются вашей истории. Все остальное, боюсь, лежит вне моей юрисдикции.       Марко посмотрел на него, ничего на это не говоря, затем перевел взгляд на очередную фреску. На ней Титаны, вместе с двенадцатью воинами, вооруженными их мечами, боролись с какой-то, видимо, чудовищной, бесформенной сущностью, которая представляла собой упомянутую хранителем Тьму. Диаз осторожно коснулся резной поверхности, и ощутил могучую энергию, которая пронизывала этот древний камень, ветхий на первый взгляд камень, сохраняя его как от времени, так и от возможных вандалов.       — Вы сказали, Титаны это первые боги, — медленно произнес он. — Значит, были и другие?       — Верно, мастер Диаз, — после короткой паузы ответил старик. — Были и другие.       — Хорошо, — кивнул Марко, убирая руку с фрески. — Расскажите мне о них.       Коридор привел их в огромное помещение, занимавшее едва ли не все пространство внутренней пирамиды. Оно было украшено исполинскими, шипастыми колоннами, между которыми расположились ряды с высокими, до самого потолка, книжными шкафами, на полках которых Марко и Келли смогли разглядеть как ветхие тома, так и свитки. В проходах между шкафами виднелись похожие на каменные кубы устройства, которые, как пояснил Корвин, были своего рода проекторами, что отображали записи, хранившиеся в самих энергетических ячейках храма.       — Когда-то эти ячейки были бараками, где жили легионы Императора Теней, — добавил он. — Исполинские полчища, готовые в любую минуту наброситься на того, кому хватит глупости штурмовать этот дворец. Сейчас в них хранится история миллионов и миллионов поколений, включая и те народы, что он истребил. Мне кажется, это меньшее, что мы могли сделать для тех, кто пострадал от бессмысленной жестокости Императора и его хозяйки.       Марко посмотрел в дальний конец зала, туда, где у самой стены стоял на возвышении трон из черной стали, однако ничего не сказал. В самой середине зала на полу была выложена мозаикой двенадцатиконечная звезда, и, подняв глаза вверх, Марко увидел, что такая же фигура была и на потолке, прямо напротив неё. Присмотревшись, Марко увидел, что мозаика на самом деле была створками причудливого люка в полу, под которым, как он догадывался, были лишь несколько тысяч метров свободного падения до нижних секторов пирамиды.       — Древние Боги, — медленно произнес Корвин, будто смакуя эти слова. — Полагаю, вас интересует история Мьюни? Боюсь, я не смогу в полной мере удовлетворить ваше любопытство. Мьюни всегда была довольно изолированной ото всех планетой на окраинах галактики, и её жители крайне редко покидают её пределы. И даже в таком случае они не спешат делиться её историей с остальными, либо по причине присущей им скрытности, либо из-за полной неграмотности. — Старик опечаленно вздохнул. — Не помогает делу и то, что несколько лет назад в следствии вопиющего акта вандализма огромная часть наших данных, посвященных Мьюни, была утрачена. Стерта прямо из энергетических ячеек Наблюдателей.       — Стерта? — недоверчиво переспросил Марко. — Но как такое возможно?       — И кому могло это понадобиться? — добавила Келли.       — Увы, увы, — старик покачал головой. — Виновников так и не нашли. Наблюдатели были могущественным народом, именно они построили этот храм, и его базу данных. Их понимание материи и энергии было далеко за пределами нашего собственного, и мы до сих пор не смогли повторить ни одно из творений, лишь научились пользоваться теми, что у нас есть. Боюсь, что вмешательство таких масштабов в энергетическую структуру храма могло быть по силам только очень могущественному чародею.       — Могущественному чародею? Вы говорите про Вестника?       — Вестника? — растерялся на мгновение старик. — О, вы про того мальчишку, что надел на себя плащ с капюшоном, и выступает перед толпой нелюдей? Нет, что вы, ему и не снилась мощь, достаточная чтобы справиться с наследием Наблюдателей. Нет, нет, это не он. Хотя, вне всякого сомнения, он имеет к этой истории некое отношение.       — Вы что-то знаете, верно? — насторожилась Келли.       — Дайте-ка угадаю: сейчас вы скажете «Разумеется, ведь я хранитель Храма Знаний», — Марко скрестил руки на груди, и закатил глаза. — Поверь, эти ребята никогда ничего не говорят напрямую. Только загадками.       — В словах юного стрелка есть доля истины, — глаза Корвина весело сверкнули. — Пусть он и доносит её в несколько резкой форме. Однако причина другая; я берегу знания, но не выдаю чужих тайн. А история этого юноши — как раз одна из таких тайн, выдать которую я не имею права. Однако не печальтесь, мастер Диаз. Скоро, и скорее чем вы думаете, вы столкнетесь с ним лицом к лицу. И если история будет развиваться так, как я думаю, одному из вас суждено будет уничтожить другого.       — Давайте просто вернемся к Мьюни, — тяжело вздохнул Марко. — И, если можно, поменьше загадок и побольше конкретики.       — Как скажете. — Корвин провел рукой в воздухе, и под его пальцами возникла полупрозрачная, зеленоватая консоль. — Проследуйте за мной, мастер Диаз, мисс Келли.       Звезда над их головами вдруг открылась, впуская в зал широкий столб зеленого света, который ударил прямо в то место, где они стояли. В тот же миг лучи звезды под их ногами разъехались в стороны наподобие створок, и прежде чем Марко и Келли успели испугаться, они двинулись вниз. Ребята не падали, нет, они как будто плыли вниз по течению этого света. И хоть отсутствие какой-либо опоры под ногами вызывали инстинктивное чувство тревоги, в тот момент все заклинания Стар и чудеса, которые он видел во время их путешествий по разным измерениям, показались пустышкой в сравнении с этим.       — После атаки мы перенесли уцелевшие данные о Мьюни в архивы в нижних уровнях храма, — как ни в чем не бывало, произнес Корвин, стоявший прямо и сложивший руки за спину. — Сохранилось немногое, однако я надеюсь, этого хватит, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Могу я поинтересоваться, какой период вас интересует?       — Все, что касается Великого Триумвирата, — ответил Марко. — В особенности Степпенвулфа и войны королевства Мьюни с ним, а также того, что касается существа по имени Тоффи. Если у вас еще и найдутся сведения о религии, которую монстры создали вокруг Степпенвулфа, я буду вдвойне благодарен.       — Хм. Занятно, — произнес, нахмурившись, Корвин. — Именно те данные, что вы перечислили, и были целью атаки вандалов.       — То есть…       — Большая их часть стерта, я боюсь, — вздохнул старик. — Кто бы это ни был, он очень не хотел, чтобы история Степпенвулфа Разорителя и его соратников стала достоянием общественности. Быть может, даже хотели полностью вычеркнуть их и связанный с ними период из истории, кто знает.       — Хекапу, — вполголоса пробормотал Марко. — Ну погоди у меня.       — Но что-то ведь сохранилось? — вмешалась Келли. — Вы ведь сказали, что пострадала лишь часть данных.       — Верно, и при том большая часть, — вздохнул Корвин. — Однако, того что осталось, думаю, хватит чтобы дать вам базовые представления о Разорителе Миров. Забавно, как много народу в последние дни заинтересовались им, вы не находите?       — Да уж, — фыркнул Марко. — Просто обхохочешься.       — Простите, вы не могли бы сказать нам, кто еще им заинтересовался? — осторожно спросила Келли, не отрывая взгляда от пропасти под ногами, и лицо её по цвету ничуть не отличалось от луча, по которому они спускались.       — Ваш Вестник, разумеется, — хмыкнул тот. — Конечно, он представился иначе, однако я не имею права разглашать его имя, равно как и детали нашей с ним беседы, без его согласия. Личные тайны в этом храме уважаются как ничто иное.       — О, правда? — Марко даже не подумал скрыть сарказма в голосе, на что получил укоризненный взгляд от Келли.       — Ваш тон неуместен, мастер Диаз, — невозмутимо ответил Корвин. — Я не считаю нужным скрывать тот факт, что вы или ваш Вестник были в храме, как и то, что вы искали информацию о Степпенвулфе Разорителе. В конце концов, вы и сами не скрываете этого. Однако что касается времени, когда вы посещали его, как и ваших настоящих имен… Что ж, это я смогу рассказать людям, которые спросят о вас, лишь в том случае если вы сами дадите на это свое разрешение. И уж тем более то, что вас посвятили в Стрелки — это знание, которое станет общедоступным лишь с вашего согласия. Впрочем, я бы не советовал вам его давать. Стрелки прошлого ревностно оберегали свои истинные имена и личности, и лишь самые доверенные их лица знали всю правду о них. Поэтому, мастер Диаз, в будущем вам стоит лучше выбирать союзников в предстоящих битвах.       Старик даже не смотрел в сторону Келли, однако та все равно смутилась и отвела взгляд в сторону, а Марко недовольно нахмурился.       — Не слишком-то вежливо с вашей стороны, вы не находите?       — Правда редко когда бывает приятной, мастер Диаз, — невозмутимо ответил Корвин. — Однако судя по тому, как проходили ваши предыдущие бои, она необходима. Если вы и вправду решили выступить против Вестника и его хозяев, знайте, что в этом случае подобная ошибка как в схватке с Метеорой станет для вас фатальной.       — В смысле, как когда он влез в платье принцессы, и назвал это психологической атакой? — фыркнула Келли.       — Именно так.       — Это всего-то один раз было, — буркнул Марко, и остаток «пути» по лучу они провели в молчании.       В какой-то момент начало казаться, что этот спуск никогда не кончится, и когда Марко уже подумывал о том, чтобы просто шагнуть за пределы луча и покончить с этой тягомотиной, они, наконец, достигли нижних секторов пирамиды. Под их ногами, подобно микросхеме, выстроились в идеальном порядке массивные кубические сооружения, также пронизанные зеленоватыми энергетическими жилками. И столб света, по которому они плыли, указывал на один из таких кубов, немного меньше, чем все остальные.       — И как мы…? — начала было Келли, и в то же мгновение в середине места, на которое указывал луч, открылся круглый проход, достаточно большой, чтобы сквозь него без труда прошли все трое.       Они очутились в очередном просторном помещении, плотно заставленном рядами из сероватых каменных блоков, высотой приблизительно в два метра каждый, и вдвое меньше шириной. Как только они коснулись пола, Марко и Келли поспешили выйти за пределы столба света, которой, впрочем, тут же погас.       — Неужели нельзя было придумать менее претенциозный способ спуска? — проворчал Марко, разминая занемевшие ноги. — Или хотя бы сделать его быстрее.       — Искусство не терпит спешки, мастер Диаз, а то, чем мы здесь занимаемся, это именно искусство, — усмехнулся Корвин. — Но если это хоть сколько-то вас утешит, то дело в том, что в архив мы, как правило, никого не пускаем. Им занимаются роботы, которых вы могли заметить в храме, они же обслуживают и энергетические ячейки с данными. А тот путь, по которому мы спустились, почти не используется, и от того так медлителен. Предупреждая ваш вопрос, нет, настроить его нельзя, как и поменять любую другую конфигурацию строения Наблюдателей. Так что давайте лучше вернемся к изначальной теме нашего разговора, если вы не возражаете.       — Ла-а-адно, — озадаченно протянул Марко, переглянувшись с Келли. — Тогда, быть может, вы покажете нам уцелевшую информацию о Степпенвулфе и его культе?       — Культе? — удивился Корвин. — Культе. Забавно. Я не слышал ни о каком культе Степпенвулфа. Вы уверены, что он не появился недавно?       — Не совсем, — поразмыслив, признался парень. — Одна моя подруга, во всяком случае, утверждает именно так, но я подумал, что раз они связаны со Степпенвулфом, и раз он, как она утверждает, требовал, чтобы его считали богом, то и культ возник из тех времен?       — Подруга? — шепнула Келли. — Что еще за подруга?       — Огненная, с ножницами и паршивым характером, отвечает за порталы.       — Оу.       — Занятно, — пробормотал Корвин. — Культ. Хм. Могу ли я поинтересоваться, как этот, как вы выразились, культ себя зовет, мастер Диаз?       — Дети Степпенвулфа, — пожал плечами Марко. — Типичное для таких психов имя, если вы спросите меня. А что?       — Занятно. Если мне не изменяет память, в эпоху правления Разорителя так звался элитный отряд монстров, подчинявшийся непосредственно Степпенвулфу.       — И вероятность того, что наши психи просто выбрали это название случайно, не догадываясь о его истории… — протянул Марко, оглядываясь на Келли.       — Приблизительно равна нулю, — закончила девушка. — Я бы сказала, что они вычитали это в книгах по истории, но у них нет никаких книг по истории, и даже я впервые слышу об этом черте. Что? У меня полно друзей среди монстров, знаешь ли.       — Серьезно? — удивился Диаз. — Впервые слышу об этом.       Келли неожиданно смутилась.       — На Мьюни теперь не то чтобы сильно повеселишься, знаешь ли, — пробормотала она. — Ты исчез, Стар вся в политике после того, как пропала её мама, с остальными я никогда особо не ладила. Так что большую часть времени я проводила среди монстров. И среди них есть по-настоящему отличные ребята, знаешь ли.       — Да, знаю, — ответил Марко, озадаченно глядя на неё, после чего обернулся к терпеливо дожидавшемуся их хранителю. — Что ж, покажите, что у вас есть о Детях Степпенвулфа и нем самом.       Корвин попросил их следовать за ним, и направился вглубь помещения, сквозь ряды из каменных блоков, вблизи оказавшихся каменными стеллажами, со створками из монолитной породы вместо стекла. Для Марко все они выглядели одинаково, однако старик уверенно шагал между ними, даже не оглядываясь, пока не остановился у одного из блоков, ничем не отличавшегося от других, и нажал на видимую ему одному кнопку с левой стороны. Из широкой щели бесшумно выехала каменная полка, на которой в небольших углублениях расположились в ряд шарики не больше грецкого ореха, из материала, походившего на черное матовое стекло. Не колеблясь ни мгновения, он выбрал один из них, и ловко выхватив из углубления поднял повыше, позволяя ребятам лучше разглядеть его.       — Технологии — изумительная штука, вы не находите? — произнес он при этом. — В этом крохотном предмете содержатся все уцелевшие данные о периоде Великой войны Мьюни. Хотя казалось бы, это мелочь, которую легко потерять.       — А остальные? — поинтересовалась Келли.       — Те немногие записи о прочих периодах истории Мьюни, которые нам удалось сохранить, — улыбнулся ей Корвин. — Как я уже сказал, Мьюни находится на самой окраине галактики, и не слишком-то любит делиться своей историей с чужаками. Не любит настолько, если уж на то пошло, что его жители уже и сами её не помнят. Что же касается периода войны, то тут все еще печальней. Все, что нам известно сейчас, это то, что Степпенвулф пришел на Мьюни почти тысячу лет назад, и именно там закончился его долгий, кровавый поход по галактике. Мьюни стала первой планетой, на которой его армия сумела сложить оружие, осесть и попытаться вести мирный образ жизни. Много лет он правил своим народом, пока между ним и коренными жителями не вспыхнул конфликт, плавно переросший в тысячелетнюю войну.       — То есть, — медленно произнесла Келли. — Вы хотите сказать, что монстры пришли на Мьюни откуда-то еще?       — И да и нет. Степпенвулф сумел объединить под своим началом разные племена и народы за то время, что вел свой поход, и как минимум один из них был родом именно с Мьюни. Дальнейшие сведения весьма обрывочны, и к тому же приукрашены обеими из сторон: мьюнийцы называли Степпенвулфа чудовищем и безумным тираном, монстры же считали его живым Богом, и некоторые поклонялись ему как своему спасителю. Полагаю, именно это и является истоками вашего культа, мастер Диаз.       — Может и так, — пробормотал Марко, ни капли в этом не убежденный.       — Степпенвулф держал свое происхождение в строжайшей тайне, а потому откуда он, и к какому народу принадлежит по настоящему, точно неизвестно. Хоть и ходят слухи, что он пришел из Пустоты, подтвердить или опровергнуть их, как вы понимаете, некому. Что касается его соратника, Тоффи, то о нем известно и того меньше. Никто не знает, откуда он явился, лишь то, что его хитрость и коварство безграничны, как и то, что он один из могущественнейших чародеев из ныне живущих.       — Тоффи мертв, — заметил Марко. — Уже пять лет как.       — Надеюсь, вы правы, мастер Диаз, — голос Корвина, впрочем, звучал не слишком убедительно. — Искренне надеюсь.       — А что насчет Глобгора? — поинтересовалась Келли.       — А что насчет него? — фыркнул Марко. — Он-то как раз провел на Мьюни всю свою жизнь, так что его можешь считать коренным жителем.       — Верно подмечено, — кивнул старик. — Вы узнали от него самого, полагаю?       — От королевы Эклипсы. — Марко выдал кривое подобие улыбки. — С самим Глобгором я не разговаривал, только с ней.       — Его отец, Унгалор Черный, король племени монстров Мьюни, первым примкнул к Степпенвулфу. Однако спустя какое-то время он попытался организовать переворот и захватить власть над всеми монстрами, и был убит. Насколько мне известно, Степпенвулф казнил его лично. — Корвин щелкнул пальцами, будто подзывая официанта, и откуда-то из глубин здания донеслось мелодичное «бииип». — Глобгор, впрочем, отказался преклонять перед ним колено, и вместо этого вызвал Разорителя на поединок. Он проиграл, само собой, однако его отвага и упорство произвели на Степпенвулфа такое впечатление, что тот принял его не как одного из вассалов, но как равного себе. Вскоре после этого к ним примкнул и тот, кого называли Тоффи, и вместе они организовали Великий Триумвират Мьюни, который правил всеми монстрами на планете.       — Из-за чего началась война? — поинтересовался Марко.       — Неизвестно. Мьюнийцы утверждают, что в Степпенвулфе проснулась старая жажда завоеваний, монстры — что мьюнийцы предали его. Были несколько манускриптов времен первый эпохи Мьюни, на которых упоминалась некая великая битва против темных сил, в которой монстры, мьюнийцы и даже люди объединились против общего врага. Однако эта битва закончилась, альянс распался, и очень скоро конфликт между монстрами и мьюнийцами вспыхнул заново.       Марко и Келли услышали шорох и лишенные всякого ритма звуки, какие издает металл от ударов по каменной поверхности, и приготовились к неприятностям, однако это был всего лишь смахивавший на большого жука робот. Он неуклюже выбрел из-за одного из стеллажей, и с любопытством посмотрел на ребят большими, стеклянными глазами, ясно выделявшимися на круглой голове. Его спина, как оказалась, была тяжелым шестиугольным устройством, в котором Марко без труда узнал один из голографических проекторов. Робот медленно подошел к Корвину, шлепая металлическими ногами по полу, и уставился на хозяина, а Келли не сдержала восторженного вздоха.       — Какая прелесть!       — Просто очаровашка, — с каменным лицом подтвердил Марко.       — Война продолжалась тысячу лет, может и больше, — продолжал Корвин, перекатывая шарик с данными между пальцами правой руки. — И ни одна из сторон не могла одержать в ней верх. Одну неделю выигрывали монстры, другую — мьюнийцы, и так из года в год. В какой-то момент она даже превратилась для них в рутину, когда Степпенвулф, казалось, утратил всякий интерес к своим врагам, а каждый новый король и королева Мьюни начинали и заканчивали свою коронацию с того, что клятвенно обещали расправиться с чудовищем, угрожавшим самому их существованию. Лишь одной из правительниц удалось получить преимущество над Триумвиратом, пусть и ненадолго.       Он бережно, словно это была самая хрупкая вещь во всей Вселенной, поместил шарик в разъем на спине робота, в самом центре проектора, и тот недовольно заворчал. Над ними повисла голограмма воительницы, которую Марко, впрочем, легко узнал. На ней было надето нечто, походившее на помесь платья без рукавов и панциря, на руках были наручи, закрывавшие все предплечье, а пальцы правой руки прочно сжимали рукоять двуручного меча без гарды, лезвие которого было оранжевым, и светилось, будто раскаленный докрасна металл или же солнце. Её поседевшие прежде времени волосы были заплетены в тяжелую косу, свободно свисавшую за спиной, и поддерживались массивным золотым обручем с рубином в центре. И все же, самыми яркими деталями были отметины в виде молний на щеках, и корзина с годовалым младенцем на груди, в котором, благодаря бледной коже, зеленым волосам и все тем же отметинам в виде пик, легко узнавалась Эклипса.       — Королева Солария, — произнес Марко. — Не так ли?       — Совершенно верно, — кивнул Корвин.       — Стоп. Она что, таскала с собой ребенка в сражения? — возмущению Келли не было предела. — Она совсем чокнутая?       — У Соларии были определенные, гхм, странности, это так. Однако она была непревзойденным тактиком, и под её руководством, монстры оказались изгнаны с большей части территорий королевства Мьюни. Она одерживала победу за победой, пока, наконец, её гордыня и то, что череда успехов вскружила ей голову, не вынудили её совершить самую большую ошибку из всех. Хм, — Корвин посмотрел на голографическое изображение над роботом. — Любопытно, что именно эту запись преступники пытались уничтожить изо всех сил, но в итоге она уцелела, пускай и ценой другой, не менее важной информации. Думаю, вам она покажется особенно интересной.       Марко и Келли как завороженные уставились на изображение, где теперь было показано поле боя, где-то в краях, которых ни он ни она ни разу не видели. С одной стороны стояла армия Мьюни, возглавляемая Соларией, которая сурово взирала на своих противников. С другой расположились нестройные ряды монстров, над которыми возвышался сам Степпенвулф. Марко как завороженный посмотрел на высокого, стройного монстра, закованного в железную чешую с ног до головы, и отметил, что в то время как Солария смотрела с ненавистью и презрением, взгляд Степпенвулфа оставался таким же безжизненным, как и всегда.       — Что это? — поинтересовалась Келли. — Решающее сражение?       — Должно было им стать, — ответил Корвин. — До тех пор, пока Солария, уверившись в собственной неуязвимости, не решила вызвать Разорителя на поединок, поставив на кон все королевство.       — Как и жизни всех своих солдат, не говоря уж о своей дочери, — заметил Марко, отчего Келли презрительно фыркнула.       Противники сошлись, и Марко почувствовал, как во рту у него пересохло. Солария двигалась со скоростью и грацией, доступной только насквозь магическому существу, легко орудуя своим пылающим мечом, и при этом её движения не стесняло ни платье, ни висевший на ней ребенок. Однако даже её быстрый и смертоносный стиль не шел ни в какое сравнение с проворством и яростью Степпенвулфа. Его топор взлетал и опускался, рубил и рассекал воздух с такой невероятной скоростью, что, казалось, превратился в мутное пятно, и Соларии оставалось лишь отбивать его атаки, но куда чаще уворачиваться от них, дожидаясь момента для того, чтобы нанести удар самой. Она рубила, колола и секла мечом, и все же на стальной шкуре Степпенвулфа не оставалось ни малейшей царапины.       — По описаниям немногих уцелевших очевидцев, их поединок продолжался долгие несколько часов, — негромко произнес Корвин, глядя на то, как клинок Соларии сталкивается с лезвием топора Степпенвулфа, вышибая снопы искр. — Мастерство и отвага королевы Соларии не подвергались никакому сомнению, как и её стремление разбить ненавистного врага раз и навсегда. И все же, исход этой схватки был предрешен заранее.       Одним могучим ударом Степпенвулф отсек Соларии голову, и та покатилась по траве прямиком к ногам её знаменосцев. В ту же секунду армия монстров сорвалась с места, и набросилась на мьюнийцев, которые, впрочем, и не думали сопротивляться, настолько они были шокированы смертью своей королевы. Степпенвулф поднял топор над головой, и издал победный клич, который, впрочем, они не услышали, поскольку звука у записи не было.       — На этом, боюсь, информация обрывается, — произнес Корвин, извлек капсулу с данными из гнезда в роботе, и жестом отпустил его, после чего вернул стеклянный шар обратно на его место на полке. — В разразившейся после этого бойне уцелели всего трое: знаменосец, который доставил вести об ужасающем поражении назад в замок, оруженосец королевы, что сумел вернуть её меч семье, да командующий, который, впрочем, скоро скончался от ран и свалившегося на него позора.       — А что насчет Эклипсы? — нахмурилась Келли. — Разве не она, а не чертов меч, должна была стать приоритетом?       — Её вернули сами монстры, — мягко улыбнулся Корвин. — Глобгор, как они говорят, хоть некоторые источники и утверждают, что приказ исходил от самого Степпенвулфа. Он мог покончить с династией Баттерфляев прямо там, однако отвага и умения Соларии так впечатлили его, что он вернул маленькую Эклипсу обратно на Мьюни, вместе с предложением о перемирии, чтобы у мьюнийцев было время оплакать свою правительницу. Занимательно то, что сами останки Соларии при этом никто на родину не возвратил, и доподлинно известно, что их до сих пор не нашли. Все, что после этого, было уничтожено в ходе атаки, включая и возобновление войны спустя несколько лет, и в частности, падение Степпенвулфа.       — Занятно, — произнес Марко, охваченный внезапной догадкой. — Скажите, а у Соларии случайно не было каких-либо особых признаков? Вроде, скажем, осложненной беременности.       — Любопытно что вы упомянули это, — хмыкнул Корвин. — Да, вы правы, беременность у королевы Соларии и впрямь была с осложнениями, что, как вы знаете, на Мьюни большая редкость. Настолько, что когда начались роды, ей пришлось делать кесарево сечение. Из-за этого маленькую Эклипсу считали проклятым ребенком, и когда она выросла и вышла замуж за Глобгора… Что ж, доверия ей это не прибавило.       Марко, однако, не слушал. Ему вспомнилась еще одна деталь в скелете, который он нашел, зарытым в металлическом кейсе под старым деревом. Один из шейных позвонков у него был раздроблен, и не просто сломан, а разбит ровно надвое. Будто кто-то просто перерубил шею несчастной мечом, начисто снеся ей голову.       Мечом или же огромным топором.       — Мне жаль, что я не могу сказать вам больше, мастер Диаз, — в голосе Корвина слышались извиняющиеся нотки. — Быть может, я могу чем-то еще вам помочь?       — Ну-у-у… — протянула Келли, однако Марко перебил её.       — Нет-нет, благодарю вас. Вы здорово нам помогли, правда. Не хочу тратить больше вашего времени, чем хотелось бы.       — О, что вы! О какой трате времени может идти речь, когда это моя работа, — воскликнул старик. — Если уж на то пошло, это я благодарю вас, мастер Диаз. Юное поколение в наши годы совершенно не интересуется историей. К тому же, помогать юным стрелкам это моя обязанность. Надеюсь, вы преуспеете там, где потерпели неудачу ваши предшественники.       — Что за спешка? — возмутилась Келли.       — В машине объясню, — отрезал Марко, первым ступил в луч зеленоватого света, что снова вспыхнул в середине зала, где недавно стоял проектор на ножках, и плавно поднялся вверх, обратно к центральной пирамиде.       — Вот тебе раз. И как это прикажете понимать? — Келли вздохнула, и повернулась к Корвину, который смотрел на неё странно понимающим взглядом. — Я… пожалуй тоже… пойду. Ну, вы знаете, дела, и это всё.       — Если вы не сочтете это за дерзость, мисс Келли, разрешите задать вам вопрос, — произнес вдруг Корвин. — Что вынудило вас покинуть родной мир? Насколько я знаю, вуллийцы редко покидают свое измерение, и уж точно не любят заводить знакомства, как среди землян, так и среди монстров.       — Ну, я просто хотела повидать мир. — Келли с удивлением посмотрела на старика. — Мне показалось мало моего родного измерения, тем более, что там все помешаны на драках и волосах. Я хотела чего-то большего от жизни, только и всего. А что?       — О нет, ничего, — старик поднял глаза кверху, туда, где в луче еще можно было разглядеть поднимавшуюся вверх фигуру Марко. — Просто вы с юным мастером Диазом похожи куда больше, чем я думал. Оба странники, покинувшие родные миры в поисках чего-то нового, чего-то куда более интересного, нежели ставшая для вас ненавистной рутина. Быть может, вы, как и он, хотели прославиться? Добиться славы? Не этим ли вызван ваш интерес к Рыцарям?       — Я понятия не имею о чем вы, — отрезала Келли. — А теперь прошу прощения, мне нужно догнать Марко, пока он не встрял в какую-нибудь очередную беду по дороге до машины.       — Да, у него в этом настоящий талант, как я заметил. — Корвин неожиданно нахмурился. — Я прошу у вас прощения, мисс Келли, за свою навязчивость, однако и вы должны меня понять. Стрелки всегда были неординарными личностями, а их поступки оказывали огромное влияние на равновесие во Вселенной. То, что ваш друг стал последним из них, говорит о многом, и в первую очередь о том, что нам всем нужно остерегаться. Ведь никогда еще битва смертных с богами не проходила без последствий для мироздания.       На это Келли не нашлась что ответить, и потому просто быстро ступила в луч, смущенная, не в состоянии определиться, нравится ей этот странный старик, или нет.       — Мисс Келли, — она обернулась, и увидела, что хранитель снова внимательно смотрит на неё. — Я прошу и вас поостеречься на этом пути. В жизни странника всегда должна быть какая-то конечная цель, к которой он будет стремиться, что-то, что заставляет его двигаться дальше. Лишенный этой цели странник в конце концов упирается в тупик, и тогда… — Старик многозначительно посмотрел наверх, на Марко, который уже успел подняться на приличную высоту. — Не дайте этому случиться и с вами, юная мисс. Потому что, боюсь, рядом с вами может не оказаться заботливого бармена, который подскажет вашим друзьям где вас найти, и поможет им выдернуть вас из апатии, как это случилось с мастером Диазом.       Келли промолчала, и отвела взгляд в сторону. Нет, определенно, этот старик ей не нравился. Она ступила в середину луча, и тоже начала подниматься, прочь из серого, пыльного помещения со стеллажами и их тайнами. Корвин дождался, пока отверстие в потолке закроется за ними, и только тогда, нахмурившись, произнес:       — Твое присутствие оскверняет это место.       — О, не сомневаюсь, — раздался спокойный, уверенный, немного скучающий голос. — Впрочем, кому как не тебе и твоему господину знать, что меня это никогда не останавливало.       — Он не мой господин, — угрюмо ответил Корвин.       — Да, я знаю, — из тени в конце ряда стеллажей показалась высокая фигура в дорогом деловом костюме. — Ты предпочитаешь слово «отец». Хоть его это и не радует.       — Что тебе здесь нужно? — во взгляде Корвина читалось откровенное презрение.       — О, всего лишь хочу убедиться, что ты не сболтнул мальчишке лишнего, — фигура двинулась к нему на встречу, и тень, казалось, следовала за ней, постоянно скрывая её лицо. — Ведь это будет так печально, если история последнего стрелка закончится, не успев начаться, правда? Знаешь, я думал, Он будет более придирчив в своем выборе. Я встречался с этим парнем раньше, и должен заметить, что все, что он из себя представляет, это сплошное разочарование.       — Быть может, ты просто видел только то, что хотел видеть? — заметил старик. — Как, впрочем, и всегда.       Фигура в тени оскалилась в жутковатой улыбке, и в её правой руке, которую она подняла ладонью вверх, скрючив когтистые пальцы, вспыхнуло зеленое пламя.       — Что ж, полагаю время покажет, — произнесла она при этом. — Быть может, свершится чудо, и двенадцать обезьян, выбравшие себе в защитники полного неудачника, окажутся не такими уж и непрошибаемыми глупцами. А до тех пор, если ты не возражаешь, я буду наблюдать. Быть может, даже подкину ему пару задачек по пути, чтобы понять, стоит ли он чего-то спустя все эти годы, или же так и остался обузой. И я искренне надеюсь, что ты, в отличие от старика Мойрона, все же сдержишь свое слово и будешь держать язык за зубами. Ни к чему болтать лишнего и лишний раз смущать парня, не правда ли?       Последние слова были произнесены с нескрываемой угрозой, однако Корвин лишь печально улыбнулся.       — Ты не можешь навредить мне, — произнес старик, даже не шелохнувшись, когда его собеседник поднес пылавшее в руке пламя опасно близко к его лицу. — Равно как и этому месту. И никогда по-настоящему не мог. И в этом заключается твоя главная слабость. Ты чересчур самоуверен, заигрываешь с силами, которых не понимаешь, убеждая себя при этом, что они подчиняются тебе беспрекословно. И я жду с нетерпением, когда смогу записать и поместить в хранилище историю твоего полного и бесповоротного краха.       Фигура сжала руку в кулак, и пламя тут же потухло.       — Боюсь, ждать придется слишком долго, — ледяным тоном произнесла она при этом. — Итак, думаю, мы поняли друг друга?       — О, определенно. Только не тешь самолюбие, думая, будто это имеет какое-то отношение к твоим детским попыткам меня запугать. Кодекс хранителя знаний не позволяет мне разглашать чужие секреты. В том числе и твои. Жаль лишь, что тебя это не спасет, как не спасут тебя и те, кому ты служишь.       Фигура негромко рассмеялась, и исчезла, будто её и не было.       — Увидим, — будто издалека донеслось до Корвина напоследок, прежде чем тени развеялись, оставив старика в одиночестве.

***

      Остаток пути обратно они проделали в молчании, и к чести Храма, наверх луч поднимал людей куда быстрее, чем спускал их вниз. Только когда ребята ступили на посадочную площадку снаружи пирамиды, Марко остановился и устало подставил лицо мелким каплям дождя, что снова лился с неба. Келли молчала с минуту, просто глядя на него, а затем не вытерпела, и произнесла.       — Что это было? К чему эта спешка? Мы что, торопимся куда-то? Марко!       — Тот скелет, о котором я тебе рассказывал, — ответил, наконец, Диаз, оборачиваясь к ней, и впервые за все время, что она провела на Дистопии, Келли увидела, что глаза у него снова горят энтузиазмом. — У него насечки на тазовой кости, и перебитый шейный позвонок. А что если это никакая не мать очередного монстра-полукровки? Что если это…       — Королева Солария! — закончила за него Келли, и её глаза, без того всегда огромные из-за стекол круглых очков, казалось, стали еще больше от неподдельного изумления. — Но как она могла здесь оказаться?       — Именно это нам, видимо, и предстоит выяснить, — хмыкнул Марко. — И давай надеяться, что хотя бы в этот раз ответы мне понравятся. Хотя кого я обманываю?