Дорога, ведущая в небо

Третий отрезок пути. Эрен Сонное утро заглянуло в комнату молочным туманом и прохладным сквозняком из приоткрытого окна. Эрен перевернулся на другой бок, рывком натянув на плечо одеяло. Рука наткнулась на остывшую подушку. Проморгавшись спросонья, глаз зацепился за черный волос на бледно-голубой наволочке. Похоже, Ривай давно свалил. Дерьмо. Если бы не регенерация, очко саднило бы еще дня два. Трындец. Ночью Капрал драл как последнюю шлюху. Молча. Закусив до крови нижнюю губу. Только свинцовые глаза хищно поблескивали. Имел жестко. Словно хотел вытрахать из себя гнев, боль и войну, которая выжигала изнутри бывшего солдата. Широко зевнув, Эрен сел на постели. Мерзкое чувство, что им тупо воспользовались, царапнуло сознание. Вроде, не смертельно. Даже не так больно. Просто, нечто гадкое скребется в черепушке обломанными тупыми когтями. Он никогда не считал, что нежный как хуета подснежная, но сейчас… Ну точняк, бойтесь своих желаний. Еще сопляком мечтал о сильных руках и крепком елдаке угрюмого карлика. Когда тот изредка заглядывал в штаб, крутился рядом, спецом попадаясь то на глаза, то под руку. Вот и получил сбычу мечт. Даже с горкой… Еще и ревнует — прям Отелло расверепелло! Прав Лошадиная морда — Капральская дырка ты, Йегер. И больше ничего. Да и хрен с ними обоими. А вот помыться не помешает: жопа слиплась от кончи, во рту — кошки нассали, от подмышек несет — слон грохнется замертво. Наверное, поэтому Ривай окно открыл. Сам поимел в непромытую дырку, а теперь брезгает. Сволочь. Еще раз полезет — огребет. Содрав с постели перепачканное белье, Эрен запихнул вонючий ком в люк. Ничо, потом можно постирать. Сейчас надо в душ, затем пожрать и в мастерскую. Работу никто не отменял. Вывалившись на верхнюю лестничную площадку, он сразу услышал доносящийся снизу прокуренный голос шефа Доука. Заседают? Или типа перетирают за взрыв арсенала? Стараясь не скрипеть досками, он осторожно присел на ступеньку. Доук откашлялся и продолжил: - …Понятно, пока преподобный буйствовал в подвале, Сайнес открыл хранилище и тишком свалил через галерею в пустую гостиницу. Далее, в задние ворота и прямиком к рудникам. Только зачем? Дело сделано — вали из города. — Значит, дел было не одно, а два, — с ленцой протянул хрипловатый баритон. Капрал выдал свое веское: — Потом зассал, что лёжку вычислят, и ушел в леса. Снаряга у него, судя по всему, имелась и щас — хрен найдешь. Одна надежда — пумы скушают. Так, шериф?.. — Может, тебе звезду помощника выдать — мигом порядок наведешь. — Девочки, не ссорьтесь, — громким хлопком по столу президент прервал начинающийся было срач. — Барби, как там пастор? — Я вчера его умыл, накормил. Укол поставил… Мне Ханджи шприц дала. Пастора через пять минут вырубило, — торопливо затараторил Армин. Вытянув шею, Эрен разглядел рядом со спинами Доука и Майки блондинистую макушку: — Окна запер. Дверь — тоже. Утром постучал, но он не ответил. Наверное, дурь еще не выветрилась. — Тащи его сюда. — Есть! Ой… — Сидящий у перил Эрен едва увернулся от летящего на него мухой Армина. — Ты чего? Тут Йегер, — обернувшись назад. — Можно мы вместе?.. — Да идите уже, ради Одина, — крикнула Ханджи. — Если еще дрыхнет, позовите. У меня есть, чем взбодрить наше преподобие. Барби вошел первым. И застыл. Натолкнувшись на приятеля, Эрен тоже замер. Пастор Ник висел в петле, прикрученной к крюку для люстры. Сама латунная люстра бабушки Закариас валялась у колченогого стула. Так, прислонить дрожащего Армина к стенке. Теперь — шаг вперед. Под берцем хрустит разбитый плафон. За спиной заполошное дыхание приятеля (только бы в обморок не грохнулся: с него станется). Сухое птичье лицо мертвеца кажется затасканной маской, которую последний раз надевали на Хеллоуин вечность назад. Седые патлы будто побиты молью. На скуле расползся синяк. На пальцах правой руки вместо ногтей — голое мясо и запекшаяся кровь. На чистом дощатом полу — бурая лужица. И сладковатый запах мороси из поднятого окна. — Пастора кончили! Дробный топот 13-дюймовок. Кто-то бесцеремонно отпихнул Эрена в сторону. — Ну, бля… — почесав воронье гнездо на голове, выругалась сержант. — Вот вам и миссия номер два бравого помощника, — Капрал спокойненько (насрать на покойника) цедил по капле яд. — Одно не ясно — нахрена ему ногти рвали?.. Есть у кого-нибудь версии? Я б этого Сайнеса допросил с пристрастием и удовольствием. Где ловить будем? — Хан, давай его выследим, — собрав себя в кучу, Эрен посмотрел на Очкастую. — Ты уверен? — Испытующе сверкая линзами. — Да. Я готов. — Валяй! Сознание и так было на взводе. Оставалось лишь хладнокровно спустить крючок, открыться… На мгновение пол ушел из-под ног, комната покачнулась, но быстро приняла привычные очертания. Нет. Не так. Все стало иначе. Глаза различали каждую пылинку, танцующую джайв в потоках воздуха. Какофония заполнила уши: тяжелое дыхание, ровное дыхание, поскрипывание, постукивание, чей-то придушенный всхлип (Армин разревелся?). Ноздри обожгло смесью запахов… Главное, сейчас не растеряться, выделить нужный. Останки Ника отдавали пеплом. Аура агонизировала, и вспышки алого быстро исчезали в черной пелене. Пелена рассыпалась невесомыми хлопьями золы. Смерть от чужой руки. Насильственная смерть под кайфом. Эрен сосредоточился. Рядом, совсем близко знакомое тепло. Сдерживаемое ледяной коркой. Ривай… — Парни, объясните — какая хрень тут творится? Слева веет недоумением и поджаристым беконом. Это шериф Найл. — Пойдем-ка отсюда, шеф. Нарочитое спокойствие и старая бычья кожа. Это президент. Но где же Сайнес?.. Что-то ведь должно было остаться… Вот оно! Тающие багровые пятна отчаяния на подоконнике и вонь прокисшего пива. — Хан, он ушел на север. Мы догоним. — Не знаю, что за кипиш, но я с вами. — Ривай горел перед ним ровным желтым с редкими пронзительно-белыми вспышками. — Ну, понеслась! Рацию дай, — крикнула кому-то Ханджи. Эрену пофиг. Ведь он взял след. Прыжок. Прямо в окно. Обломки деревянной рамы разлетелись в стороны. Скулу задело осколком стекла. Порез ощущался не больнее комариного укуса. Жухлая трава на заднем дворе штаба мягко спружинила под кроссами. Мир распростерся фантастической картинкой в 5D, где кроме запахов, звуков, леса за оградой — змеились разноцветные следы людей, домашних кошек, бродячих псов, енотов, лисиц… Клочья багрового пламени вели к едва заметной тропинке. Туда. Для четкости надо активировать фильтры. А прикольно получилось! Недоумевающие возгласы за спиной, воронье карканье откуда-то слева, цоканье белок на опушке, заросшей дикой малиной и редкими вязами — все преобразовалось в фоновый шум. Зато сдавленный мат сержанта «Куда ты в горы со своим мастодонтом, нах, прыгай ко мне на эндуру*» он расслышал отчетливо. Мышцы играли под кожей. Ветер свистел в ушах стремительной мелодией погони. Оттолкнувшись от утоптанной земли, Эрен перемахнул через россыпь валунов и, отклонившись в полете, приземлился рядом с замшелым дубом. Здорово! На глаза попался ноздреватый камень размером с баскетбольный мяч. А если запулить во-о-он в ту сосну? Доли секунды и высоченное дерево сломалось спичкой. Круша подлесок, тяжелая крона рухнула вниз. «Не отвлекайся, поиграешь потом»: строгий голос Хан прозвучал совсем близко. Чего она психует? Багровые ошметки отчаяния корчились прямо перед ним в палой листве, болтались на кустах ежевики, которые задел беглец. Сайнес шел прямиком к каньону. Догнать что ли? Да в легкую! Снова заливистый свист ветра. Разрезая туман, осеннее солнце не слепит. Оно ведет. Указывает путь. Что это? Впереди на северо-востоке обманчиво-спокойное голубое свечение. Пума. Всегда начеку. Но сейчас отдыхает после удачной охоты. Деревья редеют. Дальше — обрыв… Помощник шефа Доука, зануда Джер Сайнес уже защелкнул карабин, закрепив альпинисткий трос на стволе сосны. Хочешь удрать? перебраться через каньон? Хрен тебе на рыло! Эрен прыгнул вперед и сшиб «крысу» с ног. — Вот я и догнал тебя, — губы невольно расползлись в ухмылку. Охотничий азарт еще кипел в жилах, но Сайнес нужен живым. — Сдавайся или прыгай вниз. — Наклонившись, Эрен отстегнул трос. — Тайбер не зря подозревал, что ты такой же как Зик. — Мужик выглядел паршиво: капли пота стекали по лицу за ворот камуфляжной куртки, левый глаз дергался, в жирных черных волосах застрял сухой листик. Аура вспыхивала багрянцем, но в отчаянии живого человека мелькали мертвенно-черным всполохи. Он погибнет?.. Откуда тьма? — Ник ничего не сказал. Вы накачали его дурью, и старый пень мог только мычать. Я прикончил его… Зря… — Сайнес выдохнул сквозь зубы. — Зачем… — Тсс. Слева скала. За ней затаился кто-то опасный. Эрен осторожно покосился… И увидел зверя, окутанного алым ореолом ярости. Оскаленная в прыжке пасть. Дюймовые клыки. Когти мазнули по бедру, кромсая мышцы. Ну ты падла! От первого удара череп пумы треснул как грецкий орех. Кулак вошел между глаз, превратив мозг хищника в розоватую кашицу. Второй удар переломил издыхающей зверюге хребет. Треск костей разогнал сонную одурь осеннего леса. Частый шелест крыльев вспугнутых птиц задел чуткий слух. Да насрать! Эрен, играючи, разорвал тушу на две части. Смесь крови и внутренностей брызнула в лицо, затекла в рот. Медный вкус дразнил язык, опьяняя победой. В желудке заурчало. Жрать, блин, хочется. Впиться в свежее мясо. Отгрызть кусок. На зубах хрустнуло ребро. Вкуснотища… Стоп. Сначала надо скрутить этого гада. Трясущимися руками шпион Аристократа пытался снова пристегнуть трос к поясу. — Стоять, говнюк! Прицелившись, Эрен метнул заднюю половину туши. Сайнес попытался увернуться. Попятился назад. Судорожный взмах рук. Короткий вопль и чавкающий звук рухнувшего на камни тела. — Итить, — запалённо выдохнула позади Очкастая. — Тихо-тихо, маленький, успокойся. — Хан, случайно убил его. Он упал туда… — собственный голос доносился словно сквозь вату, — такое повторялось каждый раз, когда Эрен возвращался в себя, вновь становился человеком. — Я не хотел. Ноги подкосились. По телу тяжело прокатилась волна крупной дрожи. Мир стал обычным. Побуревшие листья, грязно-зеленая трава. Слышно, как на дне каньона журчит ручей, беззаботно прыгая по валунам. Пахнет потом, свежей кровью и подгнившими яблоками. Шепчущий что-то на языке канадских сосен и вязов лес среднего Айдахо ждет первого снега. А он, Эрен Йегер, минуту назад стал убийцей. — Никогда не стану больше превращаться! Слышишь, Хан, никогда!!! — оцарапав глотку, крик сорвался в сухой кашель. - Кх-х-х… Не стану, слышишь… Лечь на землю. Свернувшись калачиком, закрыть глаза. Вот что сейчас нужно. — У нас тут внизу отбивная из коварного шпиона, наверху пожеванный кусок пумы и пацан в позе зародыша. — Задница Эрена ощутила памятный с детства пинок Капральской 13-дюймовки. — Заметь, Очкастая, я не спрашиваю, какая хуйня происходит. Я чисто интересуюсь: что Доуку врать будем? Прохлада рыхлой земли остудила горящую щеку, усмирила хаос мыслей. Ласковой рукой ветерок прикоснулся к сомкнутым векам, отгоняя прочь видение падающего с обрыва Сайнеса. — Ты не виноват, слышишь? — Уже другая рука (шершавая и мозолистая) потрепала по щеке. — Вставай, горе мое. Щас будем показания согласовывать. Подумав, что сержанту проще отдаться, чем доказать, что ее не хочешь, Эрен поднялся на ноги. Выжидающе насупив брови, Капрал смотрел на Ханджи. Та методично чесала затылок, будто рассчитывала наскрести в своем вороньем гнезде подходящие идеи. — М-м-м… мы рацию не потеряли? Ну, когда на коряге навернулись? — Похоже, ее озарило. — Лови, — Капрал стремительно швырнул что-то темное. — Слушайте меня и запоминайте. Готовы?.. Прием, прием. Кто там? Кто там? Кто?.. — ткнув кнопку грязным обломанным ногтем, сумбурно затараторила. — Доук на связи. Вы в порядке? — Сквозь помехи хриплый бас шерифа показался скрипом ржавой петли. — Мы нормально. А Сайнес свалился в каньон. Тут на Эрена напала пума… то есть, две пумы. Еле отмахались. Капрал одну порезал, вторая убежала… — Подожди, пумы, вроде, одиночки?.. Парами только во время гона… — удивленно квакнула рация. — Не знаю — почему они вдвоем оказались! Я микробиолог. Бывший. Зоологию не изучала. А горные львы покрупнее бактерий. Хрен разберет… Тут случился долбаный ад! Но скажу одно, твоего помощника никто с обрыва не ронял. Сам рухнул… Дай мне лучше Майки, шеф, — прижав гаджет к груди, Хан выплюнула в сырой воздух порцию факов. — Я здесь, — теперь рация шелестела сдержанным голосом президента. — Забери нас отсюда. По следам доедешь до моего «дукати». Там и жди. Отбой нах, — Ханджи сверкнула очками Эрену и махнула Капралу. — Потопали, мальчики. Все кончено. Он понуро тащился за сержантом сквозь отсыревший лес. Позади размеренно шагал Ривай. От его взгляда чесались лопатки. Да уж, стоит им хотя бы на минуту остаться наедине, и чертов карлик докопается с вопросами. А отвечать на них неохота от слова нифига. Ясен перец — положившему хуеву кучу народу морпеху пох на смерть какого-то там засранца. Но… Эрен просто не сможет сейчас все объяснить. Только бы ускользнуть под шумок в мастерскую или домой к Профессору. Хлестнувшая по лбу ветка и окрик сержанта «шевелите булками» напомнили о тщетности хотелок. Майки поприветствовал понимающим хмыканьем. — Шериф ждет с распростертыми объятиями. Вы готовы? — За ехидным ирландским прищуром тщетно пряталось беспокойство. — Поехали. Трясясь позади босса, Эрен мечтал лечь где-нибудь и спокойно умереть. А если умереть спокойно не дадут, то согласился бы на нервно сдохнуть. Однако на опушке их встретил не шеф Найл, а перепуганный Армин, размахивающий айфоном. — Клаб-хаус в Гилрое сожгли. Наши живы. Днем полыхнуло, когда там только Имир с Кристой прибирались, больше не было никого. Они тушить пытались, 911 и прочее. — Глазищи приятеля расползлись на пол-лица, из правой ноздри предательски вытекла сопля. — Джин звонил тебе, босс, и Мобби тоже… А он с Командором в охотничьем домике… там не ловит. У тебя тоже недоступно… Вот мне позвонил… И он еще фото прислал. На заборе написали. Глянь. Майки затормозил так, что Эрен боднул его в шею. Утирая рукавом нос, Барби сунул президенту трубу. Отлично. Можно подсмотреть через плечо. На крашенном в серое железе надпись кровавыми буквами «Бойся Жнеца». И оскаленный череп снизу. От картинки несло жутью. — Ривай, нам привет от Кенни. Обычно каменный, еблет Капрала стремительно пошел трещинами. На скулах заиграли желваки. Между бровей залегла колючая складка. Зрачки сузились до злых черных точек — в глубине их бился первобытный мрак. Жесть страшно. Байки бросили прямо на поляне. — Майки, у нас проблем с горкой. — Поджидавший их на веранде Доук сломал в пепельнице недокуренную сигу и поднялся с кованого стула. — Взрыв церкви видели даже ангелы на небесах, и завтра-послезавтра нагрянет АТF.** А у меня тут еще трупы пастора и помощника шерифа. — К взрыву «Святой Розы» мы — никаким боком. — Отпихнув замученную Ханджи, Ривай уставился снизу вверх на постную рожу шефа. — Это не клуб пригрел «крысу» Тайбера, а ты. — Капрал, не стоит, — президент с вкрадчивой небрежностью растягивал слова. Только ирландский прищур выдавал угрозу. — Мы не какие-нибудь «Ангелы ада»,*** а всего лишь прогрессивный и политкорректный клуб любителей прокатиться с ветерком на двух колесах. У нас женщина носит нашивку сержанта, члены клуба ездят не только харлеях. Лошадиная морда вообще на «японце» катается.**** «Титаны войны» не имеют никакого отношения к торговле оружием. И давай-ка не забывать, шеф, что никто из нас не входил в секту пастора. Зато твои жена и приемная дочь не пропустили ни одной проповеди. Улавливаешь? Да, мы приютили Ника. Куда ж ему еще податься-то? Церковную гостиницу тоже разнесло, а здесь места много. Ну проглядели твоего помощничка, прости уж. Денек выдался нелегкий. Спали все. Или ты будешь утверждать на серьезных щах, что дрыщ-Барби повесил преподобного, а Сайнес — так, погулять вышел? — Из-за твоего Сайнеса Эрена чуть пумы не схомячили! Если бы не Ривай, мальчишку пришлось бы собирать по кусочкам в совочек. — Взъерошенная носатая Ханджи выглядела сейчас ощипанной в боях совой. — С Тайбером и его Рыцарями у нас официальный мир, любовь и морковь по самые помидоры. Кто знает, за каким лысым он в твой участок, — она выдержала многозначительную паузу, — шпиона подослал? — Найл, у тебя в активе целых два трупака. Вот и вали все на них. — Капрал смачно сплюнул в сторону. — Удобненько, правда? — Понял, — шериф сдался. — Что с чептом в Гилрое делать думаете? Армин слишком громко вопил, — пояснил он. — Завтра туда отправимся. Пока агенты АТF не заявились. Так что, шеф, возьми показания по-быстрому. Договорились? — Подмигнув, Майкл пошагал к двери. — Барби, в девять заседание. Собери всех. И Бернера по рации достань обязательно. — Седлайте коней, ребятки. Поехали бюрократией заниматься. — Безнадежно сгорбившись, шеф Найл потащился к форду, припаркованному возле кривой елки. С показаниями покончили гораздо быстрее, чем требовал закон, но не так скоро, как хотелось бы Эрену: он вышел из офиса Доука последним. И обнаружил поджидающего на парковке Капрала. Положив голову на бензобак, любовник растянулся на седле и, казалось, дремал. Попытка прокрасться к Уроду, стартовать мухой, эпично провалилась: очень "кстати" треснувший под кроссовком бутылочный осколок разбудил чуткого морпеха. Ну ё-моё!.. — Вымойся, как приедем. Небось, от твоей вони все мухи в участке передохли, — изрек, выпрямился, ловко перевернулся, рыкнул мотором и укатил, моргнув задней фарой. Растерявшийся Эрен поднес к носу испачканный кровью рукав. Фу, мерзость! Ехать в клаб-хаус не хотелось до зубной боли. Лучше бы к Шадису, домой. Там своя комната, ноут с Фоллаутами, над столом — старые постеры с Железным человеком, рядом с кроватью — окно, из которого можно ночью вылезти на крышу веранды и, когда Армин помашет снизу, сбросить веревочную лестницу. А потом, посасывая пивасик, болтать о всякой фигне… Размечтался. Босс объявил общий сбор. Наверняка начнут перетирать за пожар в Гилрое. И какого Ривай сбледнул с лица, только глянув на фотку? И что за хрен с горы этот Кенни? Ваще непонятно… Эрен посмотрел на часы. Святые ежики, полдевятого! Мельком глянув на лужайку клаб-хауса (Армин втолковывал что-то Саше), он зарулил налево в гараж и тихонечко прокрался на второй этаж мимо сидящей за барной стойкой Очкастой. Она уже топила трудный день в стакане со спешл самогоном. Судя по затянувшимся дымкой глазам, — это, похоже, третья порция. — Ну и что нашу радость задержало? Эрен едва увернулся от резко распахнувшейся двери. Стоящий в проеме Капрал — чистый как январский снег в горах — благоухал лимонным мылом и давил свинцовым взглядом. — Да ничо! Вот непруха, итить. Срывая на ходу изгаженную косуху, он закинул часы на комод, стащил кроссы. В попытке стянуть джинсы, запрыгал на одной ноге, приложился плечом о стену и сшиб висевшее там лет сто фото какой-то тетушки из славного рода Закариусов. Загремев рамой, фотка звякнула разбитым стеклом и уставилась чопорной физиономией леди в широкой шляпе с маками. Пипец. Вопреки пакостным козням судьбы-злодейки, Эрен добрался до душа. Повезло, наконец. Потом, откопав в комоде влажные салфетки, наспех смахнул с рукавов кровищу (косуха сразу же завоняла "еловой свежестью") и, умудрившись ничего не уронить, напялил прихваченное из дома чистое шмотье. Мысленно помолившись дежурному ангелу, чтобы опозданцу не отвесили люлей, он скатился вниз на общий сбор. В зале заседаний шумно, накурено, нервно. Петра сидит за столом рядом с Профессором?.. А стул пустой для кого? Фигасе! Что он пропустил? — А вот и Йегер. — Майки развернулся в кресле. — Ты теперь рядовой с правом голоса. Ёлкин дрын… Нежданчик. Так вот чье место между Капралом и Ханджи. Внутри не то пело, не то плясало от восторга, а может, просто хотелось есть. Усевшись, Эрен дотянулся до стоящего на краю стола блюда с куриными бедрышками в сухарях и откусил жирный кусок. Полноправными рядовыми «Титанов войны» обычно становились за год-два. Петра, блин, все три молчком на лавке парафинилась. А дела-то пошли по-взрослому. — Все в сборе. Продолжаем. В Гилрой едут я, сержант, Командор, Йегер, Спрингер и Барби. Капрал тоже с нами? — Президент посмотрел на Ривая, тот отрешенно кивнул. — Бернер, остаешься за меня. — Тревожно взглянув на бухающую напротив Очкастую, Моби устало качнул выцветшими до пыльной серости волосами. — Проф, авансы за пушки надо вернуть. Твоя задача: успокоить латиносов из Рино. — Сделаем, босс, — Шадис провел широкой ладонью по сверкающей лысине. — Не думай об этом. На удивление мягкие губы тронули ухо. «Жуй, угробище», - едва различимым шепотом. Эрену подвинули тарелку с жаренной курицей. С фига такая забота? Опасаясь наткнуться на свинцовый взгляд, он повернул голову в сторону любовника. Но Ривай уже смотрел куда-то в стену. Ну и хрен с ним. Эрен принялся за еду. Нетерпеливое бурление в кишках постепенно стихало. — Йегер, если наелся, позови Барби, — бас президента оторвал от сочного мяса. — Угу, — судорожно проглатывая последний кусок. Стараясь не задеть Ривая, Эрен выбрался из-за стола. — Армин… — открывая дверь. Но в зал ввалилась Саша: — Я поеду с Конни! На лбу — пластырная повязка, правый глаз почти заплыл, зато левый сверкал очень решительно. — Пусть едет, — Ханджи неожиданно подала голос. — Рал с Йегером байк допилили. А жилет сама сварганю по уставу: название клуба — сверху, снизу надпись — «Старушка Спрингера».***** Майки, давай уже закругляться — мне еще вышивку полночи строчить. — Зевнув в кулак, она привстала из-за стола. — Саша, ты ведь понимаешь, что никогда не сможешь стать даже кандидатом в рядовые? — Ухватив за плечо, президент остановил на лету неугомонную супругу. — По уставу Закклая тебе необходимо отслужить в армии… Таковы условия для женщин. Еще придется носить жилет. — Да. Знаю. А жилетом буду гордиться! Я не редфемка какая-нибудь, — звонко, почти криком. — Мы с Конни вчера решили жить вместе. Куда он — туда и я. Ой, простите… — потупившись, она обхватила себя руками. — Согласен, пусть едет. Непонятно, каким ветром в голову сержанту надуло ценную мысль, — выдал свое веское Капрал. — Девчонка с некоторым количеством мозгов — вещь в хозяйстве полезная. Заодно присмотрит за этим деревенским придурком. Эрен осторожно посмотрел на Конни. Тот сидел, скрючившись на лавке у стены, между развалившимся, как у себя дома, Кирштейном и вечно сияющим веснушками Францем Кефкой. От «добрых» слов злобного карлика бедняга Спрингер сморжопился уныло и окончательно. Жалко, блин. — Все за? Йегер, проснись. Острый локоть вонзился под ребра: — Утречка, рядовой с правом голоса, — слегка насмешливый шепот и дразнящее шею дыхание. — Это… конечно «за». В трусах внезапно стало тесно. Нафига заигрывает? Урод долбаный! Уверен, что он, Эрен, готов давать сутками хоть в койке, хоть в лесу под елками. Вот хрен ему сегодня — пусть сам себе отсасывает!.. Деревянный стук молотка вернул обратно. — Последнее голосование и расходимся. Наш стол надо расширять. Кто за то, что бы Армина Арлерта перевести из салаг в рядовые? — За. — Довольно кивнул Шадис. — За. Умный мальчишка. — Нервно глотающий вискарик Бернер решительно грохнул стаканом по столу. — За. — Тряхнув рыжеватой челкой, задорно улыбнулась Петра. — Он добрый и всегда помогает мне со счетами в мастерской. — Я тоже согласен. — Майки замер с молотком в руке. — Хан?.. — Блин, забыла. Это, за, канешн. Щас, ёханый! — Стул отлетел к стене, а сержант унеслась очумелой совой в сторону склада. — Саша, зови Барби и закрой дверь с той стороны. — Я тут. Э... — проблеяли откуда-то из темного угла. Офигевший до усрачки Эрен обернулся на звук. Друган, притулившийся возле шкафа со старыми бухгалтерскими книгами, идеально слился с интерьером и даже блондинистой макушкой не отсвечивал. — Вы не шутите? — промямлил Армин и, краснея ушами, отлепился от стены. — Неа, не надейся. — Чмокнув с размаху в щеку, Очкастая набросила на тощие плечи косуху. — Получай! Жилет сегодня доделаю. А еще, ты едешь в Гилрой. Топот, смех, грохот отодвигаемых стульев. Поднимаясь, высоченный Майки зацепил башкой висящую над столом лампу — желтые блики весело заметались по стенам, разгоняя табачный дым и тоску. Коротышка Барби исчез в толпе поздравляющих. Из общего гомона вырвался басок Лошадиной морды «надо по традиции косуху обоссать», но ржание прервала Очкастая «заткнись, мерин недопеределанный». И под гогот собрания Кирштейна выпнули домой к матушке: за тестом присматривать. Возгласы постепенно стихали. Усталость снова окутала душными объятиями мото-братьев. Единственную семью Эрена. Минуты передышки, улыбок, дружеских хлопков по спине закончились привычным рингтоном. Бернер вытащил из кармана мешковатых джинсов айфон и, со словами «это Командор, он добыл фургон», дернул президента за рукав. Тихо переговариваясь, они потянулись к бару. Проф подошел к Капралу, проскучавшему за столом все веселье, коротко бросив «Иззи и Фара кремируют послезавтра. Я сам заберу урны и напишу Йену», он помялся, словно хотел что-то добавить, но, натолкнувшись на каменный еблет, лишь махнул рукой на прощание. Только Кефка — весь на позитиве — крутился возле помятого, но довольного приятеля. Под шумок Эрен ускользнул на веранду. Дальше - за угол к увитой диким виноградом ротонде, где в мезозое попивали утренний кофе дамы рода Закариусов. Смахнув с пластиковых стульев прелые листья, он уставился на придорожный фонарь. Как только Барби отделается от Франца — сразу прибежит сюда. Заброшка давно стала им с другом чем-то вроде места для расслабона. А вот и именинник шкандыбает. — Уй, ё! Помоги. — Держа в одной руке кемпинговый фонарь, в другой — упаковку вяленой индейки, Армин звякал распиханным по карманам пивасиком. — Еще трава есть. Еле успел вытащить, когда Хан жилет отбирала. — Бухач в честь нового рядового! Освободив друга от тяжкого бремени, Эрен пристроил фонарь и бухлишко на занозистый деревянный столик. Они бодро свинтили крышки, чокнулись бутылками, глотнули и приготовились кайфовать, как вдруг противно зажужжало в заднем кармане. Пришлось вытащить всратый гаджет. СМС от Мики. Вот кого сейчас видеть точно нет никакого желания… Нехотя набрав «мы в беседке», он отхлебнул местного пойла. — Кто там? Микаса? — Армин суетливо сбросил пакетик с ганджубасом под стул. — Она, блин. Пишет — нужно поговорить. Сейчас приедет. — Зачем? Вы же давно разобрались… — Откуда я знаю. Эрен опустил голову. Мики была другом, сестрой. Когда Шадис привез его в Сильвер сити, она поджидала возле клаб-хауса. Там толкалась чертова туча народа, но он видел только красный шарф на шее и блестящие от слез глаза под густой челкой. Потом они долго молчали. Сидя в этой самой беседке. Просто держались за руки, пока солнечные блики ранней осени медленно ползли с востока на запад по растрескавшемуся лаку столешницы. Он поднялся первым: «Жизнь — дерьмо. Бери лопату, сопли каждый может пускать». Тогда он чувствовал себя круче Дина Винчестера. А через два года, снова на том же месте, ерзал на стуле, неистово колупая ногтем потемневшее дерево, мямлил самому преданному человеку, почему у них никогда не получится стать парой. В тот день Микаса не проронила ни слезинки. Только губы сжались в тонкую линию, а глаза подернулись пепельным, тусклым, безнадежным. Будто внутри нее разом угасли свет и радость. Дружбу удалось сохранить. На выпускном они громко хлопали, когда королем и королевой бала выбрали лупоглазого Спрингера и Блаус: смешливую дружелюбную Сашу обожал весь городок, а ушлепку Конни повезло за компанию. Но потом пересекались все реже и реже. Мики училась в местном колледже на медсестру. Сам он вкалывал в автомастерской… Дальний свет доджа-каравана шарахнул по глазам сквозь кривые плети виноградной лозы. Через несколько секунд Микаса нарисовалась прямо перед ними. — Армин, пойди погуляй. — Обычно изящные, брови сошлись у переносицы в жесткую линию, похожую на жуткую волосатую гусеницу. — Зачем так грубо? — Рывком Эрен усадил обратно засуетившего было друга. — Мики, выдохни и поясни, где трындец, — растянув губы в попытке изобразить примирительную лыбу. Она с минуту потопталась. Словно намереваясь забить и свалить. Ухватив за спинку легкий пластиковый стул, покачала его, отодвинула ко входу и, крепко уперевшись руками в столешницу, посмотрела на Эрена. Тот невольно откинулся назад — лицо, подсвеченное снизу кемпинговым фонарем, напоминало Капрала. Что за хрень?.. — Ты понимаешь, что клубу конец и оставаться в городе больше незачем? Не перебивай! — открывший рот Эрен не успел выдавить ни слова. — Я знаю про филиал в Гилрое. «Титанам войны» крышка — это подходящий момент перевернуть страницу. Давай уедем. Прямо сейчас. У меня полный бак и три тысячи нала. Отправимся в Адамс, в Чикаго… Да куда угодно, лишь бы подальше от оружия, шлюх, прочего дерьма… не знаю, чем вы там еще занимаетесь, — голос звучал пугающе тускло. Казалось, говорит робот, и у него только одна цель — убедить, заставить, перекрошить BIOS. — Тебе нужно учиться, продолжить образование. Ты закончил школу четвертым. Запросто смог бы стать первым, если бы не торчал столько времени в мастерской. — Мики… — Он сделал единственное, что мог: оторвав от столешницы замерзшие руки, сжал их. Согревая, как тем осенним днем, почти пять лет назад. — Мики, я останусь. Поеду в Гилрой… Барби, съебись! — Эрен сорвался на крик, но уже пофиг. Пофиг на удивленно вылупившегося Армина, который едва не пролив пивас, унесся к штабу и застыл возле розовых кустиков темной картонной фигуркой. — Ты заботилась, помогала, поддерживала... но мы выросли, понимаешь? У нас разные дороги. Мне налево, тебе направо. Я поеду с клубом… С Капралом, — последнее сказанное слово вымело остатки стыда. — С Риваем, — повторил, крепко сдавил ледяные пальцы и отпустил с сиплым стоном. — Он мой — я его. И начни уже жить свою жизнь, парня себе найди что ли. — Против Ривая возразить нечего. — Выпрямившись, Микаса одернула короткую курточку. Она опять выглядела привычно: спокойная, собранная, серьезная. Когда-то преданная подруга, названная сестра. Сегодня чужая. — Зря ты так — никто в койку не напрашивался. Только помни, я всегда готова помочь. Не теряйся, ok?.. — Знала, что шериф замазан по самое некуда?.. — Эрен сам толком не понял, почему задал этот вопрос. Возможно, хотелось ясности, последней точки над i, полной открытости. — Знала? — Догадывалась. Горький смешок, легкие шаги, ветер, шевельнувший бахрому красного шарфа на спине. «Додж-караван» моргнул фарами и растаял за поворотом. Подошедший Армин робко тронул за плечо: — Ты в порядке? — Да… Барби, извиняй, что ли. — Ерунда. — Подхватив со стола фонарь, приятель нырнул под стул. — Нашел! Думал, вы его в угол запинали. — Вытряхнув перемолотые листья ганджи на папиросную бумагу, он свернул косяк, полюбовавшись на аккуратную работу, чиркнул зажигалкой. — На, успокойся. — А самогон спереть не удалось? — Эрену хотелось прокатиться по радуге на розовом слоне и насрать, что завтра в дорогу. — Не. Подвал заперт на механический замок: сам знаешь. Такие вскрывать не умею. Электронный — как два пальца. А такой не могу. — Ну, ты хлебушек! — Затянувшись, Эрен заржал не хуже Лошадиной морды. — Угусь. Они снова чокнулись бутылками. Дым постепенно заволакивал бурлящую в башке сальсу мыслей. Размывал, успокаивал, дурманил. Розовые слоны так и не прилетели. Даже Чеширский кот не порадовал людоедской улыбочкой. Но стало легче. — Эрен, а мы увидим океан! — восторженно выдал окосевший друган. — Ты представляешь? — Э? Уже видели в Пиратах. Там этого океана — завались… В смысле, утопись. — Там будет настоящий. С волнами и чайками. Мы сядем на берегу и будем смотреть на солнце, тонущее в синеве горизонта. — Барби, стихи писать не пробовал? — Нет… просто я всегда хотел почувствовать босыми ногами, как шипит прибой при луне. Плавать все равно не умею. А волны — они живые. Мне всегда казалось, что у них есть свой язык, только люди его не понимают… Ты хотел бы узнать, о чем они рассказывают? Наверно, о рыбах, морских черепахах или тюленях, или о том, как касатки втащили белым акулам. Я видос на Ютубе смотрел. Там в конце — сплошная кровища и кархародон с откушенной башкой. — Выпустив идеально круглое колечко дыма, Армин попытался «надеть» его на указательный палец, промахнулся, глупо захихикал и притих над недопитым пивасом. Приятель смотрел куда-то в сторону клаб-хауса. Даже в белесом свете фонаря глаза отливали пронзительно синим. Невысокий, он сидел подтянув колени к груди, и от этого словно стал еще чуточку меньше и беззащитнее. А ведь у них обоих ни хера нету, кроме клуба. «Титаны войны» — им и хавчик, и хата, и семья, которая дарит подарки на Рождество. — Идем спать? Блондинистая голова понуро кивнула длинной челкой. Их маленький праздник с самого начала зарулил не в ту сторону, поэтому оставалось только, покидав бутылки в припасенный мешок, затолкать в бак мусор. Скрипнула верхняя ступенька ведущей на второй этаж лестницы. Армин, шарахнувшись от желтой ленты, которой копы опечатали дверь злополучной спальни, отправился к себе мучиться ночными кошмарами. Морально приготовившись к ехидным расспросам любовника, Эрен решительно вломился в комнату, но там не было никого, кроме двух ночных бабочек, упорно старавшихся поджариться на желтоватом абажуре горящей на комоде лампы. Осколки стекла кто-то подмел (Ривай? — упаси господи!), а фото дамы в шляпе висело на прежнем месте. Оставалось только молиться в душе о спасении собственной задницы. Во всех смыслах этого слова. Трахаться не хотелось. Горячие струи не сделали хорошо. Наоборот, прошедший день навалился тяжелым душным комом. Круглые, потемневшие от ужаса глаза Сайнеса и мерзкий мокрый звук человеческой плоти, разбившейся об острые камни. Из кабины Эрен выбрался, цепляясь за стену. Замотался в полотенце. Откинув покрывало, опустился на кровать. Единственная мысль жалила черным скорпионом: «Ты монстр! Ты монстр. Ты монстр…». — Ну и по какому поводу наша радость впала в кататонию? Никак пост-травматом накрыло после сегодняшней веселухи? — в ленивой хрипотце промелькнула острым лезвием сталь. — Я человека убил… Смазанная оплеуха заставила посмотреть в свинцовые глаза. — Не приписывай себе высокие заслуги, — сталь в голосе звенела отчетливо. — Бери. Снимай с предохранителя. Гладкая рукоять Кольта легла в руку. Эрен механически выполнил приказ: сил сопротивляться не осталось. Разбираться — чего от него требуют — тоже. — Целься. — Куда?.. — Револьвер дергался в дрожащей руке. — В меня. Целься. — Зачем?.. — Эрен зажмурился. Жесткие пальцы крепко обхватили запястье и рывком подняли руку с оружием. Он ощутил, как дуло уперлось в нечто твердое. — Открой глаза, слабак. Пришлось открыть. Блеск начищенного металла слепил даже в полудохлом свете лампы. Ствол прижат к едва тронутому загаром выпуклому лбу. В свинцовом взгляде клубились тяжелые грозовые тучи. — Если выстрелишь — станешь убийцей. Сможешь? — Тонкие губы скривились, будто от боли. Словно у Капрала открылась старая рана: — Сможешь украсить моими мозгами интерьер?.. — Нет… — Думаю, даже до такого типичного представителя интеллектуального большинства дошло, что значит на деле замочить живого человека. А случай с Сайнесом проходит по графе «Допустимые потери». Хватка ослабла. Забрав Кольт, Ривай осторожно поставил его на предохранитель и небрежно воткнул в наплечную кобуру: — Ложись баиньки, красотка. — И легкий тычок кулаком в грудь. Эрен послушно заполз под одеяло, уткнулся в подушку и внезапно почувствовал — отвратительный вязкий ком исчез. Больше не давил, не лишал воздуха. Мысли-скорпионы спрятали на время свои жала. На веки осторожно легла пушистая уютная дремота… Из которой выдернула влажность языка, скользнувшего по ушной раковине. От неожиданно ласкового касания под кожей закололо тысячей иголок. А когда пальцы легонько сжали сосок, легкие уколы превратились в электрические разряды, несущиеся по нервам. Крохотные молнии возбуждали, лишали воли, заставляли податься назад до тех пор, пока между ягодиц не уперся Риваев стояк. — Кишку не полоскал? — Ощутимый укус в шею. — Да не трясись как мятное желе перед обжорой. — По-другому попробуем. — Рука ухватила в горсть яйца, головка толкнулась в копчик. — Может выйти намного интересней. Эрен сдался. Сдался голосу, касающемуся голой кожи и чертовым ловким пальцам, перекатывающим шары, сиплому горячему дыханию, дразнящему между лопаток какие-то чувствительные точки. От плавных движений стояка между полужопий он сам потек шлангом. Только не останавливайся! Продолжай! Капрал тормозить даже не думал, но когда Эрен потянулся к себе, опрокинул на спину и недвусмысленно положил руку на собственный конец. Словами через рот просить не потребовалось. Сначала — вверх-вниз, оглаживая каждую вздутую вену, потом надавить большим пальцем на головку, почувствовав бархатистость, медленно, по кругу размазать выступившие капли. От этого грозный любовник прерывисто застонал, выдыхая имя. Его имя. Дальше все поплыло. Остались судорожные хрипы и острый, ни с чем не сравнимый, кайф. Губы обожгло поцелуем. Язык ворвался в рот, едва не перекрыв воздух. Ривай рычал прямо в глотку, не позволяя толком вдохнуть. Присосался, не отпускал, пока вязкая слюна не потекла с подбородка на шею. Эрен вернулся в этот мир, когда на забрызганный кончой живот шлепнулось отжатое теплое полотенце. — Оботрись. — И самодовольный смешок. — Ты у меня шумный оказывается. Хорошо, здесь стены толстые, а то Очкастая прискакала бы на томные стоны. Ответить на подколку он даже не попытался. Молча вытерся, отдал полотенце стоящему возле кровати Риваю. Тот глянул исподлобья (собрался о чем-то спросить?), но лишь развернулся и скрылся в ванной. Лампа слабо светила на комоде. Бабочки куда-то пропали. Из приоткрытого окна тянуло осенним холодом, дождем и туманом. Скрипнул пружинами старый матрац. Широкая ладонь отвесила смачный шлепок по заднице. Сквозь сонную пелену коснулась отголоском уже знакомая протяжная мелодия — сам того не замечая, Капрал начинал насвистывать, когда задумывался. Что же не дает ему уснуть? Ведь завтра в дорогу… * * * «У нее было платье. Иззи пожелала настоящий свадебный наряд и с воплями «братик, ты же пидор, вот и подбери чего-нибудь стильное» потащила меня в какой-то дурацкий салон с искусственными лилиями и синтетическими страусовыми перьями в засиженной мухами витрине. Изрядно смахивающая на заезженную деревенскую кобылу тетка лет сорока завалила нас милями стеклянной органзы, блестючего атласа и чего-то очень похожего на тюлевые занавески в доме дедули Аккермана. Мы с Иззи дружно слали нах эту поеботу, невзирая на скидки в тридцать процентов и выше. Я уже закипал, когда взмыленная продавщица гламура и женских радостей выпалила: «У нас есть платье от местного дизайнера. Только вот оно никому не нравится из-за цвета. Показать?» Сестренка, безнадежно угукнув, потащилась обратно в примерочную. Это было простое платье-футляр. Фисташковый лен облегал обманчиво-хрупкую фигурку. Но главное, два вышитых цветка магнолии. Один — слева на подоле, другой — на правом плече. Они искрили жизнью, свежестью, зноем Майями, словно их только что сорвали с ветки. Магнолия для Магнолии в ее самый важный день. День, который не настанет. Никогда. Сидя на кровати, чиркаю острым карандашом больные строки по белой бумаге. А еще я шепчу твое имя, Эрен. Оно успокаивает зверя, рычащего внутри. Не хочу будить тебя, выпытывать, как смог махом порвать в лоскуты горного льва, да и об остальном не стану расспрашивать. Сам расскажешь. Дрыхни пока, красотка. Завтра в дорогу…»

Из сожженной записной книжки