Дорога, ведущая в небо

Пятый отрезок пути. Эрен Утро началось с воплей под окнами, солнечного луча, резанувшего по сонным глазам джедайским мечом, и хмурой рожи Ривая напротив. В их крошечный номер Эрен вчера вернулся уже сегодня, но суровый ёбырь если и собрался высказать свое веское, то хрен бы получилось. Вопли на улице достигли мощности рева стероидного слона на героине. Блин. Что за тетка орет под окнами? Выйти? Посмотреть? Решительно спихнув одеяло, он нашарил под кроватью джинсы с берцами. —…Сколько ты вчера выжрал, старый черт? — Тетка оказалась замотавшейся в край Анкой, менеджером-на-все-руки станции Рим. — Опять перепутал бар для клиентов со своей заначкой? Стоящий перед ней дедулич, похожий на пожеванного Будду, покорно отсвечивал лысиной. — Хай, — разгладив белоснежный поварской фартук, Анка повернулась к Эрену. — Извини, что разбудила. На завтрак блинчики с кленовым сиропом, яичница-болтунья… еще есть сэндвичи с индейкой и апельсиновый фрэш. Вам в номер подать? — Не, мне не надо, — осторожно выдавил Эрен: пунцовая от злости физиономия хреново сочеталась с профессиональной вежливостью управляющей. — Мы с Армином сами… ногами. — Оk. Посажу вас в уголок. Чтобы дальнобойщики не мешали. — А кому тут шоферюги могут помешать? Хриплый голос позади заставил вздрогнуть. Однако испуг не побежал привычно мурашками по спине. Страх испарился вчера. Когда он, Эрен Йегер, подопытная крыса съехавшего с резьбы папаши-нарика, впервые точно рассчитал силу и траекторию броска. Там, в провонявшей краской и дезинфекцией прачечной, он подчинил силу, циркулирующую в венах. Окончательно. — Ерунда. Вечером какой-то еблан пристал к Армину. С девушкой перепутал, ушлепок, — бросив через плечо Капралу, широко улыбнулся Анке и поникшему дедуле: — Разбужу Армина и придем. Вытащив из заднего кармана айфон, он старательно прятал рвущийся наружу смех в экран. Воспоминание о прифигевшей физии легенды всех штатов к западу от Канзаса доставляло. Даже сегодня. Глухой стук. Палец завис над лыбящейся аватаркой. Ну нифигасе! Дедулич распростерся на пожухлом газоне носом к небу. Анка застыла с открытым ртом. Небрежно оттолкнув плечом Эрена, Ривай вразвалочку подошел к валяющемуся телу и присел на корточки. Ткнул двумя пальцами куда-то в шею: — Ну пульс есть. Значит, не помер. Это хорошо или плохо? — Не знаю, — цокнув языком, тетка тоскливо огляделась вокруг. — Не поможете отнести? Они уронили старика на койку в комнатке, похожей на камеру-одиночку из сериала «Побег» (когда-то Эрена с Мики от него штырило). Единственное окно под потолком, узкая койка. Все серое, скучное, неживое. За приоткрытой дверью просматривался толчок с умывальником. Бухарик поворочался на тонком белом матрасе, свернулся калачиком и захрапел в стенку. — Тут была комната отдыха персонала. Давно… У Пиксиса, кроме меня, никого, — устало оправдываясь, Анка смахнула темную прядь с потного лба. — Спасибо, мальчики. Поворот ключа поставил точку в конце эпизода. Бывший окружной шериф остался отдыхать за дверью, пока не протрезвеет. Внутри Эрена полыхнуло. Словно огнем обожгло сердце. Сколько еще случится всякой херни? Неужели это и есть жизнь? И другой не будет?.. Да, струящаяся под колеса дорога; ветер, бьющий в лицо запахом раскаленного асфальта; сочный рык мотора, когда входишь в вираж на грани невозврата, — все это проникло в спинной мозг. Стало частью. Но храпящий за дверью алкаш, висящий в петле пастор, мать, погибшая из-за желания уродов в погонах создать нелюдей… супермясо для войн за нефть — тоже жизнь. Его собственная. Не, на фиг! В заднем кармане зажужжало. В ухо шарахнул восторженный писк: — Она досохла! Приходи скорей! Вчера электровеник-Барби обнаружил аэрограф и, едва позволив натянуть джинсы с майкой, потащил вон из прачечной в мастерскую. А там запряг украшать бензобак надписью. На попытку соскочить под предлогом рукожопия, ответил: «Ты Лошадиной морде «японца» расписал — шикардос!». И сунул баночки с краской. Задрот придумал имя трехколесному монстру и теперь свербело громко заявить о себе на дороге. Правда, потом, вылупив кукольные глазки, ныл до самого ужина «досохнет к утру? что думаешь? а вдруг нет…». Что ж, повод съебаться от Капрала свалился очень кстати. Довольный Армин уже выкатил байк на площадку перед мастерской. Буквы летели зеленым неоном по черному бензобаку под торжествующим солнцем пустоши. Превратившись в комочек лучистого света, друган сиял улыбкой, голубыми глазами, блондинистой копной — «Годзила» готов наматывать мили! Запрокинув голову, Эрен улыбнулся парящему в небе орлану. Все сложится как надо. Он сам сложит. Силенок хватит. Машущая рукой Анка в переднике с жирными следами готовки и выпущенный по торжественному случаю из «вытрезвителя» Пиксис, нежно обнимающий дверной косяк, — прощальный привет станции Рим «Титанам войны». Бычара-Майки гнал банду вперед. Наверняка дела в Гилрое катились в пилотку его ирландской прабабки. Во время коротких остановок на заправках и быстрых перекусов в придорожных загрызочных разной степени засранности Хан больше не ругалась матом. Теперь она им разговаривала. Но рядовым ничего не объяснили. Потому Эрен с Армином и Саша с Конни строили гипотезы, глотая второпях набодяженную колу и тощие вчерашние гамбургеры. Гипотезы напрочь отказывались строиться ровными рядами. Кроме одной — от Барби — нам всем трындец, мы все умрем! Эрен молчал в тумбочку. Пусть посидят на измене. Пристальные свинцовые взгляды Ривая больше не вгоняли ни в страх, ни в ступор. В каждом нерве пела свобода. И сила. Истертой серой лентой ложилось под колеса шоссе 680. Ветер, несущий навстречу жар южных равнин, швырял в лицо горько-соленый песок, пропахший чахлой полынью. Тронутую розовым рассветом ржавую пустошь Невады сменила глубокая зелень рощ калифорнийской сосны, пронизанная языками предзакатного пламени. Когда Капрал резким окриком остановил караван, Эрен, выпрыгнув из седла, зачерпнул горсть льющегося с небес золота и вдохнул шальной аромат зрелой хвои… — Ты в порядке? Магия момента взметнулась с ладони испуганным облачком, оставив на губах терпкий тающий след. Эрен обернулся. Саша сидела у обочины. Чуточку менее зеленая чем сосны на холмах. Яростно скребя затылок под съехавшей на лоб каской, над девчулей склонилась сержант: — Тебе нехорошо? Поблюешь, может? — Устала, — дрожащим извиняющимся голоском. — Прости… те, Ханджи. Конни, извини… — в сторону лупоглазого ёбыря, который даже не слез с байка, а только тупо пялился на подружку. Втащить, что ли, ушлёпку?.. — неохота руки пачкать об этот гандона кусок. — Твою ж мамашу разводным ключом в пердак! — выудив из кармана косухи рацию, сержант завопила. — Смитти, прием, красавчик. Нужна твоя ахуенная задница и поживее. Браус бегом собралась в обморок. Мы ее в тенек положим, а ты подберешь. — Хан, — окликнул президент, взмахнув айфоном. — Они нашли местечко для заседаний в тошниловке шерифа Ханнеса. Эрд написал. Так что можем передохнуть в «Шести светлячках» Иносенсио-Меркадера. — Заебца! Смитти, — рискуя порвать в лоскуты динамик, Ханджи снова завопила. — в Корделии зависнем на сутки. Как понял? — в ответ рация пробасила что-то явно позитивное и замолкла. — Бля, — приподняв полу косухи, сержант принюхалась к подмышке, — заодно помоюсь. Давай дождемся Смита?.. Согласно кивнув, Майки спешился и тут же закурил. Капрал равнодушно повел плечами и принялся за простенькую разминку. Сцепив руки над головой, он даже не приседал то на одну, то на другую ногу, а плавно перетекал вправо-влево. Эрен невольно задумался — в мотеле лучше потрахаться или выспаться? Ускорившийся Командор подкатил на антитараканьем фургоне ровно через десять минут. Байк закинули к баллонам с инсекцидами, Сашу — на пассажирское. Эрен мысленно поблагодарил уходящий день за блюз догорающего солнечного костра. Кроме него, тягучую мелодию никто не услышал. Корделия окружила мото-братьев хрустально-белыми бунгало; долговязыми пальмами, с ленцой помахивающими выгоревшими листьями; стрижеными газонами, стелющимися вдоль улиц сочной зеленью. Калифорния цветет круглый год. Мотель казался настолько ослепительным, словно кто-то решил выстроить трехэтажную конструкцию из кубиков сахара с тянущимися вдоль балконами белого шоколада. Ядреный рев подъезжающих «Титанов» потревожил впавших в сезонную спячку «Светлячков». По крайней мере, одного из них. Из распахнувшихся синих дверей главного входа выплыло на солнышко пивное пузо, обтянутое бледно-голубой рубашкой с перламутровыми пуговицами. А уже следом в проеме нарисовался здоровенный чувак в ковбойской шляпе: — Ola! Майки, Ханджи, Капрал, наше Вам, — на последнем приветствии чувак прикоснулся к шляпе. — Добро пожаловать! Es una feliz reunion! — на бородатой роже расплылась очаровательная улыбка акулы. — Дарио, а ты никак похудел, — сержант попыталась обнять пузо. Да ебаный кардан! Это ж сам Иносенсио-Меркадер. Повезло, блин. — Думаешь? — акулью лыбу сменила вопросительная озабоченность, но быстро пропала: — Проходите, проходите! Старина Дарио еще помнит, как болит задница после долгих часов в седле. Сейчас-то у меня дальнобой не прокатит. Геморрой, мэм… — галантно пропустив даму, зашел следом. Эрен поставил Урода на кочергу. Почему бухгалтер «Бандидос»* заявился поздороваться с «Титанами»? Какая еще какаха прилетит на башку? Он решил не снимать темные очки. Чтобы, когда перейдет в «режим монстра», никто не заметил, как меняется цвет глаз. С зеленовато-синего на золотисто-желтый. Чтобы никто не почувствовал взгляда хищника. Аура мексиканского амбала светилась ровным голубым — он совершенно спокоен. Так где тут замут?.. Отфильтровав фоновый шум, Эрен прислушался к тихому разговору у ресепшена. Босс облокотился на стойку, сержант уперла руки в бока и сверкала очками куда-то в пузо Иносенсио. Командор, забрав ключи у смазливого панчо в красной рубахе, двинул на улицу. Ривай просто подпирал стену в отдалении. Но со своей позиции мог наблюдать за всей тройкой. Разумно. — «Бандидос» не хотят войны. Война — это кровь наших братьев на улицах. Eso es malo, muy malo для бизнеса! Нас потрепали агенты ATF. Много добрых людей сидит теперь в Пеликан Бей… О, святая Дева Гваделупская, помоги им, — жиробас молитвенно возвел очи к огромному изображению мадонны над ресепшеном. — Мне рассказали — вчера здесь видели тайберовцев. Кабан Гиллиард** приезжал в город. Покатался по улицам, просидел два часа в забегаловке у Венди и свалил вон. Сдается мне, он кое-кого поджидал. В голубом свечении замерцали тревожные желтые всполохи. — Мы не станем вмешиваться. Каждый, носящий на спине череп Великого бизона, будет принят и накормлен, но мы не продадим пушки и не пришлем ребят… ни вам, ни вашим врагам. «Бандидос» соблюдают нейтралитет. Что за пафосный хрен?! Мельком заметив, как панчо в красной рубахе раздает ключ-карточки Саше и Армину, он снова прислушался. — Понял и согласен, — шепот Майки прозвучал для Эрена отчетливо. Словно тот находился в шаге, а не на противоположной стороне просторного холла. — Текила за мой счет! Сегодня «Титаны войны» отдыхают от битв! — воздев руки к встроенным в потолок светильникам, провозгласил жиробас и величественно удалился в неприметную заднюю дверь слева от стойки. — Держи, — сержант сунула Капралу карту. — Наши номера на первом этаже друг за другом. Барби, Конни, закатите байки в гараж. А я поплавать хочу. Кстати, мальчики, у брата нашего Дарио заебатый бассейн. — У этого «мальчика», — Ривай ткнул себя большим пальцем в грудь, — поясница отваливается. Он в ванне поплавает. — Хан, погоди, у тебя купальника нет, — Майки дернулся вслед за развеселой женушкой к выходу. — Голой искупаюсь. А ты присоединяйся или бди. Впустив с улицы нытье Конни (похоже, ему досталось катить тяжеленный круизер президента), дверь мягко захлопнулась. Эрен перешел в режим человека. Номер оказался немного странным. Окно во всю стену выходило на балкон. Непривычно. В кино выглядило бы норм, а в реале, словно стоишь голый на главной дороге типа — зацените. Светлый залитый солнцем паркет при каждом шаге расслаблял сопревшие в тяжелых берцах ступни. Всратая обувка полетела к стене вместе с носками. Деревянные кресла, распиханные по углам… При чем тут шесть светлячков?.. Непонятно. Ничего похожего на крошечные огоньки, пляшущие призрачными фонариками на карнавале птичьего гомона июльских ночей Сильвер сити, не наблюдалось. Зато тыквенно-рыжая стена напротив окна какбэ подсказывала, что скоро Хеллоуин. А еще у этой самой стены стояли две кровати. И на каждой можно спокойненько замутить тройничок. Не опасаясь рухнуть на пол с двумя членами в жопе. Эрен пырил порнуху с двенадцати, кое-что даже попробовал с Лошадиной мордой, только групповуху устроить было негде. Да и не с кем. Да и не вкатывало в принципе. А вот марафон с Риваем… Ощутить, как шершавые руки поглаживают спину, почувствовать впивающиеся в плечи мозолистые пальцы… губы, обветренные губы — везде, по всему телу. Они знают, где достаточно легкого касания, а где — обжечь долгим мучительно-сладким поцелуем, от которого так дразняще покалывает кожу… О-о-ох! — протяжный вздох вырвался против воли. Но объект ни фига не заметил. Скинув косуху на кстати подвернувшуюся тумбочку, он расшнуровывал 13-дюймовки с железной невозмутимостью боевого робота. — Мне промыться? — нарочито плавно опустившись на колени, Эрен положил подбородок на подлокотник. Суровому любовнику нравится, когда он смотрит снизу вверх. Это заметно по тонкому трепету ноздрей, уловимому лишь для «монстра»… — Найди лучше прачечную и постирай шмурдяк, — отдал приказ, кинул труселя поверх сваленной в кучу одежды и закрылся в ванной. Что за нахуй?! Подорвавшись с пола, Эрен в один прыжок подлетел к двери. Дверь белела равнодушным прямоугольником на такой же кипельно-белой стене. Похоже, Эренов стояк ее волновал так же, как и Ривая. Гандона кусок! Изнутри послышалось шипение воды. Мда… Ну и чего теперь делать? Вкрадчивый стук вытащил из раздумий за шкирку, а заодно избавил от мук в штанах. Смазливый рум-сервисный панчо приперся по приказу Дарио забрать вещи в стирку. Хоть тащиться в прачечную не придется. Остаток дня Эрен ленился у бассейна в компании Ханджи, Майки и Барби. Вопреки угрозе, сержант купалась в сером спортивном топе и черных хлопковых трусах. Вскоре присоединился Командор. В звездно-полосатых плавках, обтягивающих внушительное хозяйство. Хмм… Дядя может и староват, но в отличной форме. Вон как кролем режет — только бицепсы играют в радужных брызгах. О Смите всегда трепались, что он би… Приветливый ветерок и усталость от миль пути, болтовня Армина о расчудесной «Годзиле» и три пинты мексиканской Короны унесли на белом шезлонге в зыбкое царство снов. Разбудили холод и притащивший косуху Барби. Солнце свалилось за крышу мотеля, расплескав напоследок по синей кровле расплавленную медь. Эрен поежился. Принеся на плечах в сонную Корделию колючий озябший вечер, осень напомнила, что лето не вечно. Даже в Калифорнии. — …Этот Дарио такую поляну накрыл, прям как на День мертвых. Я на кухне блюдо с сахарными черепушками заметил, — Армин пританцовывал у шезлонга в предвкушении. — Шевелись, елкин блин. «Поляна» впечатляла по самую макушку. Мексиканский бандидо действительно решил накормить до «не влезает» и утопить в текиле. В центре ресторана стояли «паровозом» четыре стола, заваленные хавчиком. Сложенная в пирамиды кесадилья соблазняла поджаристыми полосатыми боками. Раздувшийся от фарша разноцветный сладкий перец обещал: праздник желудку, войну в кишках и в финале — длительное общение с белым другом на следующее утро. Но пофиг. По правую руку от Бычары-Майки сержант в экстазе уплетала какой-то пирог. По левую — Ривай, не торопясь, разгребал завалы красной фасоли, извлекая куски курицы. Рядом элегантно надрезал стейк Командор. Мысленно поблагодарив мексиканских богов, чертей, духов, Иисуса и на всякий случай Одина, Эрен уселся на свободное местечко возле Саши. Такое соседство ему в кайф. Закатывая глаза от удовольствия, она методично работала вилкой, закидывая в себя тушеную свинину. Девчулю от жратвы, будто от травы, попускало еще в школьной столовке. Копченый аромат чипотле заставил потянуться к большущей бадье с мясом. — Даффио, мне нуффен… — такая фигня, как набитый рот, никогда не сдерживала поток сознания, рвущийся из сержанта на чью-то голову, — реффепт… этого пирога с перцем и помидорами для мамаши Кирштейн, — протолкнув шотом текилы кусок в глотку, ей удалось вменяемо закончить фразу. — Это блюдо готовила моя покойная матушка, когда мы жили в Тихуане, но с прекрасной сеньорой готов поделиться секретом. — Торгаш-Иносенсио выплыл из кухни с подносом, заставленным фужерами с шампанским. — Позволь присесть рядом, и я все расскажу. Грохот и звон перекрыли разговоры, чавканье, звяканье вилок о расписной фаянс. Режущими осколками разлетались панорамные окна. В подсвеченной уличными фонарями темноте коротко вспыхивали шаровые молнии. Сдернув Сашу со стула, Эрен рухнул на пол, опрокидывая стол. — Прячьтесь с Армином за мной. — Понял, — испуганно и отрывисто отозвались сбоку. Снова короткие очереди, прошивающие хаос разбитых тарелок, деревянных столешниц. Справа залаял в ответ Глок президента. Без толку. Синие велюровые гардины трепыхались изодранным тряпьем под шквальным огнем «Рыцарей». В сознании почему-то всплыли уроки истории Америки и штандарты потерпевшей поражение армии Юга… Под рукой что-то липкое, теплое. Свинина, залитая густой луково-перечной подливой, окрасилась алым. Чья это кровь? Ну да, из его собственного плеча торчит, сверкая изломанными гранями, осколок стекла. Эрен перекинулся. Рана затянулась мгновенно. Стекло плюхнулось в коричневую лужицу. — Эй ты, торчок мексиканский, бабло на бронированные стекла спустил по вене? — Это Ривай. Он где-то справа. Аура мечется алым под белой скатертью. — Не беспокойся, Капрал, — лежа посреди разбитых фужеров, Иносенсио тыкал пальцем-сарделькой в айфон. — Надо добраться до холла, и Пресвятая Дева Гваделупская нам поможет. Металлические заслонки рухнули, отрезая пули. Последняя очередь коротко и бессильно прокатилась по прочной броне. Автоматы замолчали. — Я закрыл все окна в мотеле. За двери тоже не волнуйтесь: там под деревом двухдюймовый титановый сплав, — брезгливо расчистив от осколков небольшое местечко, Иносенсио оперся лапищей о пол, крякнул, перекатился на колени и наконец воздвигся посреди расстрелянной «поляны». — Мой дом — моя крепость! Так говорят гринго? — Блядская похуень! — отбросив изгвазданную соусом скатерть, Хан выползла из-под стола. Левый глаз залит кровью, над бровью торчит изогнутый осколок линзы от очков. — Дайте тряпку какую-нибудь, доблоебы недотраханные! — сердито вырывая треклятую стекляшку. Следом вылез Майки с неожиданно чистым клетчатым платком в руке. — Сойдет, — сержант приложила к глазу кусок ткани. По бордовой клетке тут же расплылось темное пятно. — Слушай ты, членоносец тихуанский, веди в арсенал. — Стекляшка выскользнула из окровавленных пальцев и жалобно зазвенела рядом с останками кесадильи. — Сеньора хочет большую пушку? Сеньора получит большую пушку! Muy grande пушку! — Надеюсь, не из твоих штанов, — цепляясь за опрокинутый стул, буркнула она. Снаружи гулко ухнуло. Металл дрогнул под ударом снаряда, но выдержал. Только теперь в центре брони набух угрожающий серый нарыв. — Не пора ли ответить? Мы тут светские беседы разговариваем, а «Рыцари» уже подключили артиллерию. — Эрен спрятал в рукав ухмылку. Все-таки Капрал топчик. — Шмаляют из одноразовых самопалов: точность — хрен да полшишки, зато выкинуть потом в лесок не жалко. Вопрос: сколько там «Рыцарей»? Не думаю, что Кабан как Тор попер на штурм соло. Наверняка с ним целый свинарник. Шуршание, постукивание, сдавленный мат, быстрые шаги, дробные шаги. Следом за широченной тушей Иносенсио в холл отправился невозмутимый Эрвин Смит. Эрен невольно прищурился: у Железного Командора даже прическа не растрепалась. Волосы светлые гладкие, не то что у Барби — желтый одуванчик… Вытащив из-за пазухи золотое распятие, «брат наш Дарио» прижал его к губам и воззрился на смуглую черноволосую красавицу, окутанную васильковым покрывалом. От нее веяло покоем, отрешенностью и всепрощающей печалью. Эрен нервно сглотнул. Портрет выглядел живым. — Вылезайте, — скомандовал Торгаш, заглянув за ресепшн. Помятые рум-панчо выскочили слегка пришибленными чертиками. Бережно сняли картину. За ней обнаружился сейф. Пальцы-сардельки уверенно набрали код. Гваделупская Дева берегла для своих чад внушительный арсенал. В самом центре возлежал в полной боеготовности ПЗРК Стингер. Краем глаза Эрен заметил Узи и Калаши, но они смотрелись как яйца рядом с курицей. — Теперь «Рыцари» поймут, что связались не с тем мексиканцем, — Торгаш вдруг уставился на свои туфли синей замши, утыканные серебряными черепушками, покачался с пятки на носок, поднял голову и сделал няшные глазки кота из Шрека. — Жаль, сам не смогу. У меня межпозвоночная грыжа. Операция через неделю. Простите старого больного Дарио. — Обтянутое жемчужно-голубым шелком пузо драматично заколыхалось. — Может, Гиллиард с бандой уже смылся? Утробно ухнул взрыв. Дверь содрогнулась. — На пол, козлины! — Кто кричал? Майки? Смит? Подминая под себя Армина и Сашу, Эрен увидел распахнувшиеся створки. Ломаные линии металла. В ноздри ударил запах горящего дерева. Полыхала обшивка. В обрамлении огня, на фоне густо-синей тьмы одиноко мигал растерянный уличный фонарь. — Ты не тот мексиканец. Ты мексиканец тот еще, — первым очухался Капрал. — Накачался пульке и забыл закрыть ригельный замок? — Ммм?.. Ох… — Вздох бегемота, замученного дикими нравами родимого болота. — Кончай базар, девочки, — Смит вытащил из сейфа Стингер киберправой, развернувшись мысках 13-дюймовок, послал снаряд в ночь. Бабахнуло нефигово. Эрен приподнял голову. Закусив нижнюю губу, сержант сидела возле ресепшена. Скомканный платок валялся рядом. Тонкая алая линия начиналась над правой бровью и тянулась по верхнему веку к слипшимся от крови ресницам. — Ну, напротив парк. Получается, из «гражданских» пострадали только белки и койоты, — как ни в чем не бывало, Капрал подпирал стенку, скрестив руки на груди. — Перед детишками выпендриваешься, Командор? Тогда жопу оголи, штоле, — левый уголок губ пополз вверх. Издалека донесся истеричный вой полицейских сирен: местные копы решили оторваться от пончиков. Остатки деревянной обшивки печально тлели на фоне черничной ночи Восточной Калифорнии. Эрен откатился вправо, ухватив за плечи, поставил на ноги оглушенную Сашу. Отвесил дружеского леща усевшемуся на колени Барби. Пожрать! Единственное, что ему сейчас нужно. Отряхивая кесадилью от стеклянного крошева, он запихивал в рот завернутые в лепешки баранину с халапеньо; курицу с козьим сыром; окорок, щедро приправленный чили. Никто не трёхнулся в его сторону. На стене лучилась кротостью и покоем Святая Дева Гваделупская. По холлу носился озадаченным бегемотом Торгаш-Иносенсио, попутно рассовывая солидные «котлеты» по карманам прибывших стражей порядка. С улицы донесся возмущенный мат — сержанта пытались загрузить в прибывшую скорую. Под ногами режущим скрежетом хрустел расписной мексиканский фаянс. Прохладный ветерок заглянул посмотреть на руины праздника, всколыхнул жалкие лохмотья синего велюра и упорхнул в сторону парка. Навестить перепуганных белок. Прихрамывая, из кухни выбрался Конни. На скуле наливался багровым кровоподтек. Сбивчивым шепотом спросил: «Где Саша?». Эрен ткнул пальцем в сторону холла и ответил: «Она норм». Закончив бубнить показания, они с Риваем притащились в номер, когда облака на востоке подсветило сиренево-розовым восходящее солнце. Эрен заснул, едва рухнув мордой в тыквенно-рыжее покрывало. В полдень потрепанных «Титанов» вежливо, но настойчиво спровадили из «Шести Светлячков». То и дело хватаясь за поясницу, жучила-Иносенсио жаловался на непредвиденные расходы, но Майки сказал свое веское «нахуй» и, оглушив сочным выхлопом, вырулил на дорогу. До Эрена дошло, что он катит сразу президентом. Вторым номером. «Повышение» в звании, блин… Когда Хан забирали из местной больнички, босс под угрозой лишения сержантской нашивки усадил ее к Смиту на пассажирское. Дукати закрепили в фургоне. Здоровый глаз жег напалмом через лобовуху, пока мотобратья выезжали друг за другом со стоянки. Обиженная переполохом Корделия отправила за ними в погоню больные грязно-серые тучи. Солнце скрылось от маленького каравана за колышущейся грозовой завесой, больше не освещало путь. Эрен с Армином увидели море. Оно оказалось совсем не таким, как в мечтах двух укуренных дебилоидов о стремительных касатках, наводящих ужас в глубинах, и летучих рыбах, поющих соул на гребнях волн. Проносясь по мосту Бенисиа-Мартинес над маслеными сизыми водами Гризли бей, они разглядели блекло-желтые холмистые берега, утыканные пыльно-зелеными вениками. Ни фига не похоже на светлые песчанные пляжи в окружении стройных пальм и пышных акаций. Кативший справа Барби напоминал поникший одуванчик. Впереди тучи вяло колыхались в сторону Фресно… К «Обедам Черного медведя» «Титаны» подкатили через полтора часа. Здесь, в своей едальне, шериф Ханнес приютил реликвии погорелого чепта. Но Смит проехал мимо. На вопрос президента «куда?» из опущенного окна высунулся средний палец сержанта, и пустынную Мюррей-авеню огласил ответ: «В аптеку за прокладками, босс!». Пожав плечами, Майки обозначил рукой «за угол», мол, там запаркуйтесь. Толкнув каблуком «кочергу», Эрен слез с Урода. В «Обедах» он был около года назад: Хан потащила с собой на празднование днюхи Эрда Джина. С тех пор на крыше сменили черепицу. В тот раз она была красновато-кирпичной, а сегодня антрацит (кажется, так этот цвет называли на изо?) сливался с гнетущей тяжестью серых туч. На входной двери тошниловки криво повисла табличка «Закрыто» с пририсованной снизу мордой черного медведя. Ехидно подмигивая, морда показывала язык. Небрежно обойдя всех, Капрал дважды грохнул кулаком по крашенному зеленым дереву. На стук высунулся небритый, чутка задроченный Джин: — Заходите, — пожимая руку президенту. — Боззард с Шульцем присматривают за ремонтом. Клаб-хаус не особо пострадал. «Рыцари» хотели чисто припугнуть. — Когда Вилли Тайбер замутил с Кенни и как это проскочило мимо тебя? — Капрал привык брать ситуацию за яйца прямо на пороге. — Череп и надпись на воротах «Бойся Жнеца» — его послание. Всегда любил колотить понты. А прозвище «Жнец» получил после операции в Ливане. Сам трепался под синькой. Думал — я мелкий, не пойму. Получается, у нас тут след моего любимого дядюшки размером с Техас. — Черт знает, — Джин поскреб короткую бородку. — После той перестрелки, когда «Рыцари» положили троих наших, их тут не видали. Мы весь город пасем. Где не успеваем сами, там патрулируют ребята Ханнеса. Он отловил поджигателей… Оказалось, обычные нелегалы. Работали грузчиками в Мексиканском маркете. Ну в том, который на Уэйленд лейн. Заплатил им какой-то белый. Сказал наняться к нам в авторемонт. А я чего?.. Людей не хватает. Кого отправлять полы скрести? Флок с салагой-Еленой возят кокс в Сан-Диего и траву во Фресно… — рассеянно развел руками. — Какого вы застряли в дверях и что за нах Елена? Эрен стремительно шарахнулся, едва не вляпавшись берцем в крошечную клумбу у самого входа. Мало сержанту покоцанного глаза, а тут еще ПМС-ом догнало. Лучше держаться подальше. — Появилась два месяца назад. Родом из Огасты, штат Мэн. Отслужила четыре года на базе спутникового слежения в Австралии. Вернулась домой, там насадила какого-то чувака на перо и свалила сюда — подальше от следаков, поближе к солнышку. Бумажки в порядке… — Джин озадаченно посмотрел на Ханджи — Пойдемте внутрь? — и отступил назад, пропуская. — Мне сегодня не наливать! — Сержант плюхнулась за ближайший столик. — Только яблочный фрэш. — Опять тошнит? — Эрен прочитал беспокойство в бычьем прищуре Майки. — Наверняка прижимистый Меркадер скормил нам хавчик, завалявшийся со Дня благодарения. Не кипишуй, босс. Мои кишки щас — дело третье. Включи новости, — она сердито клюнула воздух в сторону мертвого черного экрана, висящего над стойкой. Белая нашлепка, закрывающая левый глаз еще в полдень, отсутствовала: ее сменил кусок пластыря на верхнем веке.— К северу от Фриско лесные пожары, вокруг Сан-Диего — тоже. В аптеке домохозяйки уже затариваются масками и экседрином. — Ой, а можно я возьму это блюдо? Не знаю название… — зависшая посреди зала Саша пускала слюни на открытое меню, не обращая внимания на тянущего ее за рукав Лупоглазого. — Омлет «Мечта мясофила». Внизу написано. И состав там же. Фигасе! Имир тоже здесь. Веснушчатую долговязую «мамочку»*** он запомнил хорошо. Стерва-буч-классика-жанра. Непонятно, как ее терпит Криста. Кстати, где она? С ней бы он поболтал. В прошлом году девчуля сидела на нервяке из-за больной матери. Интересно, чем закончилось… — Ой, не заметила. — Конни удалось усадить нырнувшую в фотки еды подружку на новенький бордовый диванчик. Мебель в «Черном медведе» пахла свежим лаком настолько сильно, что у Эрена пиздецки засвербело в носу. — Чего такая вежливая? — поведя костлявыми плечами, Имир поставила на стол стакан воды с лимоном. — Ты — «старушка» Спрингера. Ешь, пей, отдыхай. Это нам нашивки не светят, — повернувшись на доносящиеся с кухни легкие шаги, вдруг заулыбалась, и лицо, высушенное солнцем до состояния картона, преобразилось в свежее, пусть и угловатое, но все-таки девчачье. То поправляя простой кожаный жилет, то пытаясь пригладить пушистые пшеничные волосы, Криста припорхала весенней бабочкой в брутальную компанию. — Привет-привет. — Как… мама? — Эрен пытался извлечь из памяти имя. Имя застряло глубоко и вылезать не собиралось. Да квадратный корень на уроках Шадиса извлечь было проще! — Поправилась? — Она здорова. Джин дал деньги на лечение. Страховка не покрывала реабилитационный период… Под нудьгу диктора CNN об очагах возгорания и самоотверженности пожарных бригад (пульт нашелся между кассой и витриной с банановыми десертами) завязался обычный треп, зазвенели тарелки. «Мечта мясофила» сменилась лавовым пирогом с шариком ванильного мороженого под густым шоколадным сиропом. В сироп здесь добавляли кайенский перец — он дразняще пощипывал язык. И местное пиво. Крепкое густое, как деготь, оно лупило по мозгам, вытряхивая пошлые мыслишки. За соседним столом Командор вкушал цыпленка под сырным соусом. Вот ровные белые зубы впиваются в кукурузную булку… М-м-м. Вот длинные пальцы прикладывают салфетку к уголку четко очерченного рта, стирая желтую матовую каплю. Закончив трапезу, (почему-то при взгляде на Смита сразу всплывали уроки английского с примерами из классической литры) он аккуратно скрестил нож с вилкой на опустевшей тарелке. Кивнул Ханджи с Риваем, которые продолжали вполглоса сношать Эрда вопросами и, достав из нагрудного кармана комбеза сигару, отправился на улицу. А ситуация-то потопала в нужную сторону! Оставив Сашу счастливо тонуть в шоколадной лаве вместе Конни и Барби, Эрен тихонько прикрыл за собой дверь. Смит стоял вполоборота на фоне лысеющих акаций, прячущих за чахлой листвой престарелые одноэтажные домики. Даже в застиранном комбезе он выглядел Капитаном Америкой. Волевой взгляд устремлен в бесконечность и, разумеется, Железный Командор обязательно надерет этой самой бесконечности зад. Забивая слабые запахи стыдливо розовеющих на клумбе бегоний, до Эрена доносился терпкий гипнотизирующий аромат. Он чего, духами пшикается? Или это сигарный дым? — Дай-ка мне, — Эрен решил выпендриться, а лучше ленивого Риваевского сарказма пока ничего не изобрели. — Всегда хотел попробовать кубинские. Боженька делиться велит. — Нос не дорос, — льдисто-голубые глаза обожгли холодной иронией. Стальные пальцы жестко ухватили за подбородок, притянули к бледному гладкому лицу. Удав изучал добычу. — Лик женщины, но строже, совершенней, природы изваяло мастерство… Губы оказались жесткими, горячими. С царапающим привкусом табака далекого острова. Они сминали волю, сметали неокрепшее чувство свободы, заставляя беспомощно повиснуть на мраморной шее… Укус отрезвил. Болезненно царапнул обидой. Мгновенно вернул в душную реальность. — Если бы знал, как он смотрит на тебя, когда не видишь… Убирайся, щенок, — мелькнув в воздухе красноватым огоньком, сигара исчезла в бегониях. — Ты хорош и даже слишком. Не приближайся ко мне ближе, чем на девять ярдов. Исключение — форс-мажор. Понял, рядовой? Эрен понял. Что не нужен. Никому. Кроме мамы, но ту сожрали черви на кладбище, название которого он забыл. Помнил закрытый гроб светлого дерева, освещенный мертвыми люминесцентными лампами в пресвитерианской церкви. К нему подвела Ханджи и разрешила погладить лаковую крышку на прощание. Крышка мерзко холодила руку… Ханджи. Для нее Эрен Йегер сначала был очаровательным шиложопиком, затем — неизученным гибридом Халк-макаки из секретной лабы со зверем, нуждающимся в дрессировке, и всегда — обузой. Ривай. Этому вообще ровно — куда хер совать. «Если бы ты знал, как он смотрит…» Пиздеж и замануха для лохов. Свобода вернулась. Понеслась по жилам песней силы. Затушила окончательно хилые огоньки сомнений. Возвращаться в тухлую забегаловку незачем. Не на Ривая же пялиться в самом деле? За офицерский стол не пригласят: никому там не упало тереть с рядовым, получившим право голоса на прошлой неделе! Покататься по городу, что ли?.. Низкие тучи висели над Мюррей-авеню давящей серой массой. Полудохлый ветерок доносил откуда-то с юга запах гари. На пожары — тоже пофиг. Огонь не может убить монстра. — Эрен! Нас отпустили. — Легкое прикосновение к локтю. Хрупкая Криста улыбалась снизу вверх. — Мы собрались сегодня вечером в тематический клуб… — Месяц назад открыли притон для радужных при казино Garlic City Club. — На ходу выщелкивая из пачки сигарету, Имир по-хозяйски чмокнула подружку в висок и встала возле. Розовая роза в утренней росе и пыльный кактус у обочины. Все-таки любовь — хрень полная. — Заскочим домой ополоснуться и поедем. Ты с нами, дорогуша? Документы у «Титанов» не спрашивают, если чо. — Там не притон, — «розочка» колюче зарделась. — Там живая музыка часто бывает, коктейли вкусные… Шеф Ханнес — такой няшка. И казино это — его, кажется. В общем, он следит, чтобы кроме травы ничего не толкали… Только тебе, наверное, надо у Майки отпроситься? — Зачем? Босс сам найдет, если понадоблюсь. — Тогда дуй за мной, — выпустив в небо сигаретный дым, Имир завихляла бедрами за угол к стоянке. — Оторвемся, йоу! Девчули жили в маленькой квартирке, зато в старом городе. На вопрос «откуда бабло?» Криста радостно сообщила, что дом принадлежит Джину, и он сделал им хорошую скидку, а еще они сдают мамину ферму во Фресно, ну пока она сама — в реабилитационном центре «Путь к гармонии с миром». Когда спустя полтора часа Эрен катил за пикапом Имир по шоссе 101, графитно-серые небеса полыхали багровым, а вонь горящего чапареля*** неотвратимо захватывала город. «Чесночное»***** казино сильно отличалось от собратьев в Рино. Никаких ретро-зданий с колоннами; голубых бассейнов; вывесок, мерцающих цветами из кислотных глюков Тимоти Лири. Впрочем, вывеска была. Над обляпанным желтоватым пластиком арочным входом. Только она не мерцала, а жалобно подмигивала буквой «К». Лампочки старались из последних сил, но задроченные люмены катастрофически разбегались. И никаких тебе мексов-парковщиков с галунами на белых пиджаках. Высунувшись из окна, Имир прокричала: «Заруливай налево», и харкнула на асфальт. С парковки они пошкандыбали к боковому входу. Обычные двери с тонированным стеклом. У стены жевал сигарету мешковатый хлипкий парниша с надписью «секьюрити» на кармане форменной куртки. Внутри оказалось пустовато, скучновато и сумрачно-сиренево. Дискотечный шар расшвыривал блики по танцполу, где тряслись несколько парочек нераспознаваемого пола под учащенно пульсирующий электро-фанк. — Йоу, не засыпай, дорогуша, — Имир огрела ладонью по спине как доской. — Рано еще. Скоро рок-банда подвалит и нормальный движ начнется. Садитесь туда, — ткнула сухой граблей во второй столик справа от сцены. — А я за горючим. Она вернулась со стаканом колы со льдом в одной руке и прижатыми к плоскости груди двумя бокалами в виде башки вождя краснокожих. Внутри просвечивало голубое нечто. Нечто украшали разноцветные зонтики, кусочки ананасов, лимонов, спирали апельсиновой кожуры, трава, ботва и совсем уж непонятная зеленая метелка. Поверх этих джунглей распростер крылышки пестрый попугайчик. — Уии, попробуй! Это Голубые Гавайи, — верещание Кристы перешло в ультразвуковой диапазон. — С кокосовым ликерчиком и Кюрасао Блу. А бокал называется тики! Прикольно, правда? Осторожно ухватив птичку, он потянул вверх, отчего зонтики с ботвой посыпались на стол. На конце шпажки обнаружилась вишенка. В сиреневом сумраке ягода походила на сгусток темной крови, но на вкус оказалась обычной пьяной вишней. Прополов «Гавайи» от остатков сорняков, Эрен проигнорил соломинки, опрокинув гламурное поило залпом. Сладковатая жидкость обожгла небо терпкостью апельсина. Лед звякнул о зубы. — У них есть чего покрепче? — Есть, дорогуша. Только топай сам. Ты у нас рядовой «Титанов» — тебе положено три коктейля за счет заведения. Крис, повтори и попроси принести цыпленка под чесночным соусом. Мне ничего не надо, — взболтав в стакане колу, — я сегодня — сестра-трезвеница, ёба. Мне вас, бухих, в пикап кидать и по хатам развозить. Или до клоповника шефа Ханнеса покатишь на ушах? Эрен пробирался с «горючим» через загустевшую толпу на танцполе, когда сбоку оглушило вспышкой света и психоделичным воем басов. Прибывшие рокеры готовились встряхнуть вяло колышущихся под диско-шаром сорокалетних трансух с приунывшими на полукруглых диванчиках «мишками». В анабиозный деревенский клубешник ворвался на машине времени и грязных гитарных рифах старый добрый гранж. Жалко, Хан здесь нет: ее всегда тащило от Курта Кобейна и Эллис ин Чейнз… Криста ловко откопала в джунглях соломинку, сделала быстрый глоток. Схватив Эрена за руку, другой потянула подружку за ворот жилета: — Идем! — Подожди, — оцепив от запястья тоненькие пальчики, он сбросил косуху, стянул майку, закинул ненужную тряпку на диван, снова облачился в куртку с белым черепом бизона. Он — титан войны. И черные глазницы, зияющие под окровавленными рогами, — тотем, оберег, символ силы. Его силы и свободы. Взрывы ударных сменял тягучий сланж на фоне хрипящего вокала. Эрен, не бывавший нигде, кроме школьных праздников, нырнул в штормовые волны надрыва, прерываемые песчаной бурей и стальным ликованием металл-соло. Тело изгибалось, раскачивалось, отрываясь о земли, плыло в сухом кондиционированном воздухе. Он перешел в пограничный режим. Наполовину человек, наполовину монстр, способный разметать задрипанное заведение из бетона и пластика на изи. В сиреневом угаре никто не разглядит желтых искр на радужке. Замерев на секунду, заметил, что стоит, окруженный блеском восторженных глаз. А вокруг мечутся, скользят, пляшут на размытых человеческих фигурах блики белого неона. Отсалютовав колой, Имир выкрикнула свое неизменное «Йоу!». И он снова оседлал гребень рокочущей волны овердрайва. — Эрен, ты… боженька! Где так отжигать научился? — Из космических глубин донесся смутно знакомый голосок. Под слипшейся от пота челкой удивленно блестели круглые голубые глазищи. В сиреневом сумраке кукольное личико казалось прозрачным как фарфоровые чашки бабули Закариус, уцелевшие в старой витрине клабхауса Сильвер Сити. Криста. — Я устала… Хочу отдохнуть. — И повесила клювик. — Пошли, — обхватив птичье запястье, он повел девчульку к диванчику. Рокочущая волна схлынула. Ее сменил депрессняк заплутавшего в тональностях гитарного соло: под такое не станцуешь на крыльях свободы. — Мне надо отлить, — объявила подтянувшаяся следом Имир, поставив на черный столик стакан с почти растаявшим льдом. — В сортире сейчас не протолкнешься, ёба. Так что я — надолго. Береги мою заю, дорогуша. Эрен цедил по глотку «Тетку Роберта»: когда попросил чего-нибудь позабористей и без ягодных кустиков, бармен набодяжил из пяти бутылок отдающее на вкус ежевикой пойло. Высосав через трубочку остатки «Голубых Гавайев», Криста ковырнула вилкой остывшего цыпленка, откинулась на спинку и, вроде как, задремала, несмотря на хрип солиста на сцене о борьбе с суицидальностью и потреблядством современного денежного ада. В пограничном состоянии тело реагировало на бухло очень странно: Эрена почему-то тоже клонило в сон. И одновременно инстинкты монстра били тревогу. Пока отрывались на танцполе, им с Кристой подсыпали какую-то мощную дурь. Ничего, разберемся. Надо осторожно осмотреться… Вот оно! Мимо пошатывающейся в медляке «радужной» тусы пробирались двое плечистых парней с тяжелыми взглядами и квадратными подбородками. Позади маячил третий чувак. Пожилой и низенький. Но именно его аура полыхала кровавой угрозой. Эрен позволил телу соскользнуть на плюшевое сидение. Выровняв дыхание, прикрыл глаза. Посмотрим, что дальше. Ему не страшно. Он свободен. * * * «Ты укатил с лесбухами в «радужный» клубешник. Ничего, оторвешься, дурь выпустишь. Глядишь, к утру разберешься, что голова приделана не только для жрать, бухать и хер сосать. Кого же тебе там цитировал наш галантный пиздобол? Спрошу завтра… Багровый кусок неба из последних сил сражался с надвигающейся на горный Бадахшан тьмой. Казалось, залитые закатом пики сочатся живой кровью. И стекая по расселинам, она превращается сначала в бурые сгустки, рассыпаясь затем у подножья черным мертвым прахом. Ночью на берегу издыхающей о жары речушки Ачхи Смитти загибал мне из Суинберна: Люби, пока не вздрогнул луч зари, Над полнолуньем сердца воспарив. Люби… ведь скоро огненный восход, Рассеет тени, сумрак покорив. О боже, боже, скоро день взойдет. Днем предстояло отыскать в пещерах и уничтожить склад боеприпасов: местный амир, сливший инфу агентурной группе, сам ничего толком не знал. Потому «огненного восхода» мы с Командором решили не дожидаться. Помню, как, не сговариваясь, потопали за ближайший саксаул, как сухо похрустывали под толстыми подошвами мелкие камешки, как обветренные губы оцарапали залупу, и луч холодной луны скользил по гладким, всегда прилизанным светлым волосам. Только волосы превратились из пшеничных в синевато-седые… Луна в Афгане страшнее солнца. Она лжет, обещая прохладу и отдых от разрывающего легкие зноя, но лишь льет на камни мертвый свет, заменяя тусклую желтизну оттенками отчаяния… Да, Железный Командор умел отсасывать. Тогда чуть в колючки голой жопой не влетел — так кайфом накрыло. Так какого он тебя отпихнул? Почему не потащил в свой тараканий фургон? А самое главное, я не понимаю — рад этому или похер??? И зачем ты пытался его склеить? Откуда узнал, что наш Капитан Америка не брезгает анальным жахачем — ясно-понятно. Смитти перестал шифроваться после отсидки. Так зачем разыграл романтишную сцену из мыльной ёперы девяностых в гомо-версии? Неужели это — страшная мстя за то, что не запрыгнул на тебя? Но я же вонял словно обглоданный шакалами трупак старосты на футбольном поле кишлака Дартах. Чувака моджахеды спецом к нашему приходу подготовили: положили посередке на спину, грудину вскрыли, мол, так будет с каждой «крысой»… И поясница еще эта чертова. Ладно, если завтра сможешь самостоятельно принять вертикальное положение — ласково расспрошу. А пока сильнее ебет эпичное послание заботливого дядюшки Кенни. Зачем циничная старая сволочь открытым текстом позвала козырных тузов Закклеева клуба в Гилрой? Надпись на воротах — ловушка. Только на кого охотится проебавший карьеру ЦРУ-шный чинуша? Хватит строчить, а то лью на бумагу понос старого опоссума. Нужно поспать. Неизвестно, какой вариант эксклюзивного пиздеца шлюха-фортуна выбрала для нас у себя на складе завтрашних новостных заголовков. Надеюсь, в «замечательном и уютном» мотеле шефа Ханнеса меня не сожрут клопы. Анка с Пиксисом хотя бы на ремонт расстарались, а тут — потолком бы не угандошило и чудненько. Почему от пустой кровати напротив тянет тоской и тревогой? Возвращайся, монстр. Поскорее».

Из сожженой записной книжки.