Дорога, ведущая в небо

Шестой отрезок пути. The Whistler Воздух насыщен кирпичной пылью, едкой копотью, пороховым дымом. В глубине черно-серой клубящейся пелены вспыхивает оранжевым ненависть. Вспыхивает и медленно гаснет, чтобы с новой силой выстрелить жадным языком пламени в лицо. Ненависть рыщет в поисках живой плоти. Ривай четко осознает одно — ему нужно туда, в эпицентр, в самое сердце давящей мглы. Каждый шаг дается с трудом. Добротные 13-дюймовки словно потяжелели на двести фунтов каждая. Ветер налетает неожиданно. Ветру ненавистна голодная мгла. Чистая струя холода пиков Блу Маунтин рвет клубы жирного дыма в грязные лохмотья. Над руинами церкви «Неопалимой Розы» солнце снова сияет. Блики ложатся на антрацитовый пластиковый мешок перед рухнувшей стеной. Мешок для трупов явно не пуст. Что там или кто там?! Дрожащие пальцы не слушаются, но ему все-таки удается дернуть всратый зиппер. Голова. С каштановыми волосами, разметавшимися по антрацитовой тьме. Одинокая прядка спускается со лба на полуприкрытый правый глаз. Сквозь ресницы едва различим аквамариновый проблеск. Неживой. Стеклянный. Эрен? Грохот и чей-то крик… — А ну открывай, хуесосина! — голос женский и хорошо знакомый. — Какого телефон не берешь? Капрал сел. Лампа с матерчатым абажуром тщетно пыталась разогнать сумрак, но получалось лишь осветить когда-то крашенную яично-желтым тумбочку и край все также аккуратно застеленной кровати напротив. Где ты, Эрен?.. — Запасной ключ… — короткий топот и запыхавшееся сипение. — Нашел. Дверь распахнулась. — Подъем. Это не учебная тревога, — рявкнул темный человеческий силуэт с вороньим гнездом на макушке. — Йегеру с Ленц подсыпали в клубешнике какую-то дрянь и увезли. — Силуэт, развернувшись, свалил, оставив прямоугольник тусклого света и ощутимый запах гари. Похоже, пожары пожаловали в окрестности сонного Гилроя. Что ж, повезло вырубиться в одежде. Рука привычно потянулась к наплечной кобуре. Кольт заряжен. Патроны в правом кармане. В тайнике под сидением чоппера есть еще две коробки. Вытащить рацию из-под подушки, включить, сунуть во внутренний карман — дело двух секунд. Натянув косуху, Капрал вышел в дымную ночь. Клочья сонного морока липли к шее, пытаясь затянуть скользящую петлю, задушить страхом. Леденящим даже костный мозг ужасом увидеть наяву отрезанную голову, спутанные каштановые волосы, стеклянный неживой блеск аквамариновых глаз. Хрен тебе! Он зашагал к мотобратьям, столпившимся возле древнего пикапа. Фундаментальные спины Бычары-Майки и Командора закрывали кого-то, сидящего за рулем. — Коротенько доложите обстановочку. Что за шухер до небес? — Их уволокли два качка… дайте, бля, выйти, — раздался прокуренный мат Имир. Галантный, мать его, Смит шагнул в сторону, и «мамочка» выпрыгнула на асфальт. Щека ободрана. Одна нога босая. Черные патлы висят слипшимися сосульками. — Чуваки из вояк: глаза оловянные, походка деревянная, стрижки короткие. Рванула за ними, а меня электрошокером сзади третий ткнул и по почкам добавил. Этот другой. Маленький, плюгавенький, но опасный, сцуко. Взгляд у него страшный. Буэ, — машинально дотронулась до запекшейся крови на скуле. — Музло ебошит, никто не слышит, не видит… бармен решил, что я обдолбалась. — Ханнес уже лютует с помощниками в своей чесночной лавочке. — В ярком свете фонарей Очкастая выглядела почему-то потухшей и замученной. — Опиши третьего. Подробно. — Йоу! Меня на полу плющило. Кто-то бухлом облил, и ваще чуть не затоптали, пидоры. Не получилось ни рассмотреть, ни телефончик попросить. Вы собираетесь Кристу с Эреном спасать? — Веснушки на бледном лице казались черными пороховыми точками, проникшими под кожу.* — Байкеры своих не бросают? — злой прищур в сторону президента. — Имир, — Ривай старался говорить спокойно, — расскажи все про «маленького-плюгавенького». Это важно, — почувствовав кожей сверлящий взгляд Командора, дернул щекой — сейчас все узнаем. — Низенький, полноватый… густые усы. Заполтосный дедулич. Одет в белую рубашку и вязаный жилет. Больше ничего не помню. Сфотать пыталась… не успела, — подозрительно шмыгнув носом, опустила голову. — Вы же их спасете?.. — Фото, фото. Где, блять? Удалила, что ли? Ривай обернулся на бормотание Очкастой. Та лихорадочно свайпила. Указательный палец бестолково скользил по экрану айфона. — Хан, найди альбом «Наполеон на минималках», — несмотря на шутливые слова, бас президента подозрительно дрогнул. Ривай ждал подтверждения известного. Ухватив за хвост, судьба притащила прошлое в настоящее. Кольцо вот-вот сомкнется. Остался пустяк. — Нашла, едрит! — Очкастая сунула девчонке горящий экран. — Он? — Да… Но это картина и тут он моложе. — Имир всмотрелась в изображение. — Точно тот чувак. Взгляд такой же — буэ. Сержант торжественно подняла трубу на головой: — Портрет трехзвездного генерала Рода Рейсса. Сняла тайком на юбилее в его особняке под Сан-Диего. Обстановка там замечательная — Версальский дворец с золочеными ангелочками и муляжами стрелкового оружия. Вилла «Мария» у озера Ходжес. Либо они там, либо мы в жопе.  — Ну что ж, адресок знаешь — это заебок, — сначала он вытащит своего монстра, а дальше разберется по ходу дела. — Едем, — глухо скомандовал президент. — Имир, разбуди Конни с Сашей, дуйте к тебе, запритесь и не высовывайтесь — Эй-эй! Криста — моя девушка… — Ты на кого хвост поднимаешь? Сидеть. И. Не вылезать. Если люди Рейсса шарят по городу — дом Джина самое безопасное место, — ни голос, ни ирландский прищур не оставляли сомнений: Бычара умеет не только за чокнутой женушкой присматривать. — Мы вытащим Эрена и твою Кристу. Байкеры. Своих. Не бросают, — на сухих губах мелькнула ободряющая улыбка. — Лупоглазый с Браус в пятнадцатом. Шевелись. Вытянув шею, Имир разинула хлебало, захлопнула, демонстративно тряхнув пованивающими вискарем патлами, похромала в направлении. — М-м-м… А мне чего делать? — Барби обнаружился за пикапом. — Собери приблуды, вскарабкайся на Годзилу, не наебнись почем зря и хакни уже сервер Пентагона, — Ривай не смог удержаться. — Ага, я щас, я за пять сек, — Барби понесся вприпрыжку к номеру. Вдруг замер в полете и оглянулся. — Сколько у меня времени на Пентагон? — Пиздуй резче! — Ривай хмыкнул. — Гений ты наш. — Понял… это шутка. — Босс, Шульца с Боззи позовешь? — Сжимая в руке трубу, сержант нацелила очки на президента. — Пусть штаб охраняют, пока обратно не подожгли. Джину надо стеречь молодняк и груз кокса в собственном подвале. Флок с Еленой скоро подтянутся ему на помощь из Фресно. Я уже позвонил всем… — Бычара замолчал, понизив голос, добавил, — Лишние глаза не нужны, Хан. — Вот срань! Ну да, да, — она сердито затолкала айфон во внутренний карман распахнутой косухи. — А я лишний? — Смит театрально акцентировал последнее слово. Чертов позер! — Нет. Ну куда же мы, убогие, без твоего арсенала. — Ривай почувствовал, как сжимаются кулаки и короткие ногти впиваются кожу. Ничего, нагрянет свободная минутка посреди пиздеца — он перетрет с Капитаном Америкой за афганскую дурь, за отсидку и за игру с Йегером. Особенно за брачные танцы вокруг сопливого мальчишки. Потому что есть черта, которую лучше никому не пересекать. Даже на полшишечки. Даже носком ботинка, пошитого на заказ из бизоньей кожи, мать твою. Сложенная узкой лентой бандана легла на лоб символом решимости и спокойствия. Он идет на свою войну. Месть за Чёрча и Магнолию, вычеркнутых огнем из списка живых. Бой за наглого пацана, чью судьбу предрешили сторчавшийся гений и плюгавый генералишка с комплексом господа всемогущего. Вряд ли трехзведный посвятил в свои наполеоновские планы кучу коллег из Пентагона, а значит, шанс есть. Впрочем, Капралу хватит и полшанса. — Вилла «Мария» находится тут, где заканчивается Бальбоа плейс. Можно ехать по Лейк драйв, потом свернуть налево… но лучше по грунтовке вот так, — встрепенутый от усердия Армин прочертил пальцем маршрут по карте на ноуте, раскрытом на капоте пикапа перед президентом и сержантом. — Мы подберемся к задним воротам и посмотрим, что к чему. Только есть проблема… парк, в смысле, заказник Дель Диос Хайлендс, который рядом, загорелся сегодня. Щас со спутника картинку выведу… — Нафиг. Больше пожара, больше бардака. Бардак нам друг, родная мама и рождественская индейка. — Ривай хлопнул Барби по спине, отчего тот едва не приложился лбом в вытянутую голубую кляксу озера Ходжес в центре монитора. — Дороги открыты? — Пять сек, — блондинистая макушка близоруко склонилась над клавой. — М-м-м… Если верить новостям из мэрии LA и управления шерифа Эскондидо, фривей еще не перекрыли… щас… на юге чисто. Лейк драйв открыта. За спиной затарахтело: антитараканий фургон с Командором на борту готов к боевой операции. Со словами «сержант, это приказ» президент запинал женушку на пассажирское. Задрав к дымно-ночному небу тощую задницу, Барби копошился в одном из боковых кофров. Резвящийся в ночи ветерок выкинул под переднее колесо чоппера Капрала перекати-поле, сбежавшее из пылающей резервации племени кумейяй. — Что за песня? Раньше ты насвистывал «Дым над водой», а эту я не знаю, — Смит приторно улыбался из открытого окна кабины. Блять. Ривай ненавидел свою дурацкую привычку. Еще больше злило, когда Командор подчеркивал, что помнит каждую мелочь их прошлого. Которое погребено под жадностью самого Смита и холодной слизью лет на нарах военной тюряги Чарльстона, Южная Каролина. — На старых хитах кассу не сделаешь. Сменил старину Блэкмора на Белого бизона.** На поворот ручки газа чоппер отозвался преданным ревом. Ночь пахла гарью, бензином, предчувствием крови и смерти. Нахлобучив каску, Бычара-Майки дал отмашку правой вперед — поехали, и вырулил на шоссе. Желтый блик фонаря задорно пробежался по вопящим зеленым неоном буквам на бензобаке: Барби на Годзиле покатил следом. Позади перднул карбюратором, разворачиваясь, тараканий фургон. В голове крутился гимн обреченной решимости. Впервые он услышал «Свистуна», когда Белый бизон заглянул попить пивка, побренчать кантри-рок в байкерский бар Келли’с Олимпиан и попеть о Боге, дьяволе, пьяной резне. Тогда МС-клуб «Крылья свободы» подрядили охранять звезду, навестившую родной штат Орегон. О, боже правый, просто подумай о нас! Ведь я зарекался, не убивать никого в этот раз. Как ты удержишь мой гнев, что бушует внутри? Мои порочные руки знают, что делать — Ты лучше их благослови. Дороги нет назад. Иззи, положив болт на обязанность телохранителя присматривать за телом, слилась с толпой бородатых мужиков и визжащих девиц. Да и сама вопила как отбитая группи. А на фоне скачущих по стене в алом пламени крылатых мустангов Джейк Смит стонал об искушающем шепоте дать волю гневу, сжигающему разум. Что ж, сегодня Капрал выпустит своего зверя, заскучавшего внутри. Хищник засиделся в клетке и должен размяться на просторе. И дьявол мне шепчет на ушко: «Вот твоя лучшая роль». Я набухаюсь, так проще — пусть все творит алкоголь! Посторонитесь, ублюдки, Вистлеру дайте пройти. Суки мы все и подонки: вас никому не спасти. Дороги нет назад. А ну-ка вверх свои грязные лапы! А ну взгляни на меня! Никто отсюда живым не уйдет! Вот я пришел и кто начнет? Кто, блять, начнет?! Гилрой остался позади кучкой притихших домиков, где дрожащие обыватели молились Иисусу, Будде, Зеленой матери о спасении от огненного тирана, выжигающего великий штат Калифорния каждую сраную осень. Свернув было на запад, Эскондидо фривей выпрямился и стрелой повел маленький караван строго на юг. Страх разогнал по гаражам экологичные «тойоты», наглые «кадилаки» и слепящие понтами итальянские спорт-кары. Пустое шоссе подчинилось свободе, несущейся сквозь тьму на двух колесах, и сердцу, стучащему в такт двухцилиндровому движку. Байкеры своих не бросают… А Эрен — его. Весь целиком. От глаз, зовущих в глубину океана, до узких загорелых ступней. Осознанием чувства накрыло, словно Капрал пустил по вене чистейший афганский герыч. Дурь старый парс готовил для себя и лишь изредка баловал дорогих гостей, когда они с Чёрчем заглядывали в забытый Аллахом кишлак к югу от границы с Таджикистаном… Дороги нет назад. В густой тьме, едва разбавленной габаритными огнями на «жопе» Годзилы, замелькали сероватые хлопья. К скуле прилипло сухое невесомое нечто. Ветер-бродяга принес на Вест Сайд фривей пепел сгоревших рощ калифорнийской сосны парка Блэк Маунтин и зарослей чапареля вдоль опустевших шоссе. Во внутреннем кармане рация пискнула морзянкой: перед съездом с Лейк драйв президент остановил братьев. Армин осторожно поправил в держателе на руле айфон со спутниковой картинкой и повел караван по грунтовке. За трепещущими в страхе акациями, ближе к горизонту небо окрасилось багряно-оранжевым. Над редким лесом шел снег из серого праха. Рация снова запищала, но уже комариным голоском Барби: «Стопоримся! В ста ярдах забор!» Очкастая выпрыгнула на ходу из едва притормозившего фургона. Ривай подкатил к Годзиле, где спешившийся брат-хакер уже пристраивал на сидение раскрытый ноут: — Вот здесь задние ворота, — ткнув пальцем в план-схему. — Закрыты на кодовый замок с переменным алгоритмом Хай-Гардиан — я, пока ехали, все нарыл… серьезная фигня. Наверху одна видеокамера… Можно осторожно подобраться, завесить ее какой-нибудь тряпкой. Если они там не заморачиваются с наблюдением, то подумают, что глазок залепило пеплом… ну мало ли — ветром надуло, — покосившись из-под челки на прищурившегося рядом президента. — Не очень идея, да?.. У меня нет времени на камеры. Не знаю, сколько понадобится на замок. Тут мастер-код, а не пин. Можно неделю мумукаться. — Я тебя понял, — Бычара-Майки заткнул рядового хлопком по плечу и посмотрел на прислонившегося к саване Смита: — Найдется что-нибудь подходящее, Командор? А ты, Барби, давай уж пошустрее как-нибудь. — Ничего, «Взломщик О' Флина» фигачит сто двадцать кодов в минуту, а мой — все сто пятьдесят! Кроме того, там баг в прошивке: после ввода четырех цифр система либо сообщает об ошибке, либо тупо ждет остальные две. На крайняк попробую неодимовый магнит с носком, — нервной скороговоркой утешил брат-хакер. — Работай, гений. Надо будет — закидаем носками. От вони замок сам откроется. С перепугу, — Ривай решил подбодрить вконец растерявшегося одувана. Шесть с хвостом футов роста позволили Майки набросить на камеру принесенную салфетку. Покашливая, Барби потрусил к массивному кирпичному забору, зажав под мышкой ноут. Посопел, опустил на каменистую землю, вернулся бегом обратно, вывалил из кофра клубок проводов, извлек похожий на калькулятор гаджет, набор отверток и потащил свое богатство к объекту взлома. Ривай покачал головой. Мда, солидный арсенал, заныканный под полом антитараканьего фургона, ни хера не пригодится, если тощий одуванчик не вскроет замок. — Ривай, — под тяжелым ботинком жалобно хрустнул сучок, — возьми еще пятисотый, — сверкая белыми зубами в темноте, Командор протягивал Магнум. В свете фар чоппера длинное хромированное дуло холодно блестело смертью. — Ну выебываться не стану — машинка козырная. — Рукоять приятно легла в руку. — А себе чего оставил? В полумраке льдисто усмехнулись голубые глаза. Смит вытащил из недр саваны увесистый армейский рюкзак и знакомый до скупой ностальгической сопли противопехотный гранатомет: — Моя любимая. — Ты вкурсах, что мы не собираемся развязать Третью мировую? Эта дура способна размазать в тыквенное пюре не только цель, но и близлежащие объекты в радиусе до фига. — Ривай взглянул на полустертую временем надпись «Ракета-законник. Приготовьтесь отсосать». — Большому мальчику — большая пушка, — блеснули во тьме зубы Железного Командора. Барби уложился в полчаса. Глухая металлическая створка медленно заскрипела по желобу. Застряла. Дрогнула. И откатилась в паз. Что за дерьмо? Непохоже, что за виллой хорошенько присматривают. Или Рейс не успел распорядиться привести дом в порядок? Вдруг они налажали и Эрена здесь нет? Острая ядовитая игла страха кольнула слева, отравляя сомнением. Надо было созвониться сначала с Ханнесом: он мог нарыть в казино какие-то зацепки, наводки. Но нет! Поперлись сюда, дебилы лопоухие. Ладно, разберемся. Движки заглушены, фары погашены. В дымной пелене горящей ночи плавала больная луна. Крались практически на ощупь мимо черных крон редких деревьев и круглых чернильных пятен стриженых кустарников. Плиточная дорожка вывела сквозь акации на стриженую лужайку. Это заставило вытолкнуть иглу прочь из саднящего горечью сердца. Значит, за виллой таки ухаживают. Пепел оседал на плечи нимф, окруживших высохшее дно мраморного фонтана. Позади белел особняк с широкой лестницей и полукруглым портиком, поддерживаемым шестью колоннами. Даже сквозь загустевший до бурана пепельный снегопад вилла «Мария» изрядно смахивала на задравший до чертиков Белый дом с патриотических плакатов. А нефиговые амбиции у трехзвездного. — Вертолетная площадка позади к востоку. Там же хозяйственные постройки… Кх-х-х, — закашляла над ухом Очкастая. — Предлагаю сначала обшарить дом. — На, возьми. — Ривай обернулся на тихий голос Командора. Пристроив гранатомет у ног, тот протягивал задыхающейся добротный респиратор от костюма химзащиты. — В сумке еще один. Кому? — Арлерту, — отозвался из темноты президент. — Он у нас и так доходяга… — У входной двери камера… — Дрыщеватая фигурка чернела на фоне задумчиво склонившейся нимфы. Неведомо откуда взявшийся лунный луч осветил на несколько секунд беломраморный профиль и растаял в сероватых ошметках. Не выпуская из рук драгоценный ноут, Барби посмотрел на Смита: — Не, неудобно работать будет. Так что с камерой? У меня времени нет… — Только не ной, — буркнул Бычара. Камеру он завесил собственной банданой. Второй замок брат-хакер крякнул ровно за двенадцать минут. Ривай засек на своем проверенном «фосселе». Когда президент осторожно отворил тяжелую дубовую створку, горизонт на востоке посветлел. Розовый восход сливался с огненно-оранжевыми отсветами пожаров. Налетевший с севера ветерок шевелил под ногами невесомо-серые клочья. Внутри запах гари почти не ощущался. Призрачный свет сквозь высокие незашторенные окна, даже не пытался разогнать темноту. Размытые белесые прямоугольники лежали на сером с темными прожилками мраморе. Противоположная стена тонула в темноте, и лишь по призрачным контурам перил можно было догадаться, что в сумраке прячется лестница, ведущая на второй этаж. Сверху, прямо из черной бездны свисал уродливый кокон. И только по эпитету Очкастой «Версаль в казарме» в нечто, замотанном в обвисший чехол, получалось опознать развесистую хрустальную люстру. Холл впечатлял кубатурой по самое некуда! Да он размером с теннисный корт Массачусетского политеха, где Ривай сначала обыграл, а потом отпиздил до кровавых соплей ракеткой мажора-гомофоба. После вопиющего инцидента, не успев начаться, нормальная жизнь покатилась прямиком в афганские маковые поля… — Хорош впотьмах шароебиться. — Впереди раздался едва слышный щелчок, и неоновый круг упал на мраморную плитку. Очкастая повела из стороны в сторону фонариком: — Если бы нас заметили, уже три раза бы замочили. — В двух словах — куда идем? — флегматично осведомился Бычара-Майки. Лишь шорох пристраиваемого к плечу приклада надежного старичка М240В выдавал готовность расхерачить безвозвратно и безоговорочно. — В правое крыло, где оранжерея. Я тогда заметила там в конце дверь, а сейчас сопоставила по размерам. — Пробежавшись по закрытым чехлами диванам, круг света остановился на резных створках медового дерева. Завитушки смотрелись прихотливо, вычурно и отвратно. — Либо там лестница в подземный бункер… либо в четвертое измерение… А-а-а, бля. — Сержант яростно чихнула в рукав. Двери, ведущие в оранжерею, открыли, не призывая брата-хакера: Ривай просто нажал бронзовую ручку. Пустота, серость. Чувствовалась остаточная вонь гниющих растений. Трубы, тянущиеся по гранитному полу и под стеклянной крышей. Широкий приземистый шкаф в дальнем углу, где по-видимому, хранили инвентарь. Никаких следов цветочков-розочек или что там нах должно услаждать взор трехзвездного. А вот на прямоугольнике мусорного цвета фонарик красноречиво осветил знакомый кодовый замок. — Ба-а-арби? — вопросительно протянул президент в сторону рядового. — Ща все будет, — со вздохом ослика Иа одуван принялся настраивать приблуды. — Носки снимать? — на всякий случай осведомился Ривай. — Не, пусть босс снимет — там букет богаче, разнообразнее и забористее, — позади тихонько фыркнула Очкастая. — Отставить ржать! — рявкнул полушепотом Бычара. — Есть! — удовлетворенно тряхнув пушистой головенкой пискнул одуван. Капрал подобрался. Тонкая ниточка света легла на пестро-розовый гранит. Изнутри не доносилось ни шороха. Распихав по карманам гаджеты, Барби отполз в сторону, волоча за собой ноут. Гладкость стальной ручки обожгла кожу чуждым холодом. Серые ступени вели вниз, упираясь в такой же казенно-сероватый пол. Светильники, наглухо вмонтированные в потолок. Ни одной видеокамеры. Так наверное выглядит спуск в Ад. Никаких скелетов при входе, отголосков воя страдающих душ, зловещих теней на фоне алого пламени и полное отсутствие рогатых чертей. Пустая тишина. Стерильная чистота. Отрешенность и безразличие. «Оставь надежду всяк, сюда входящий». Хрен вам в глотку по самую печень! Эрена с Кристой точно приволокли сюда. Рука скользнула в кобуру, вытаскивая родной Кольт пайтон: Магнум Смитти пусть поскучает сзади под ремнем. Первая ступенька. Дальше вторая. Третья. Очкастая — на шаг позади. Дышит в макушку. За ней Бычара-Майки целится поверх голов. Следом, не просравший в глуши Мэна навык морпеха, бесшумно спускается Командор. Позади шуршит Барби. Интересно, у пацана есть ствол?.. — А сейчас, господа и дама, пиздуем вниз без пыли и шума, — надтреснутый прокуренный голос накрыл мгновенно. — Иначе, в голове вашего юного собрата станет одной дыркой больше. Кенни, сцуко, стоял на верхней ступеньке, аккуратно придерживая Барби за тощую шею. К виску сбледнувшего пацененка прижато матовое дуло двадцать первого Глока. Дядюшка почти не изменился: все то же костистое лицо, все тот же маньячный голод во взгляде из-под косматых бровей. Все та же ковбойская шляпа, скрывающая обширные залысины. Старая псина! И ведь никак не сдохнет! Позади недвусмысленно и молча целились из новехоньких М14 два дуболома с армейской тупостью в глазах. Ебать влипли! А впрочем… слишком легко нашли, слишком легко вошли. Камеры закрыли тряпками, дебилоиды, и обоссались от восторга! — Добро пожаловать, мисс Зоэ, и вам, джентльмены, тоже. — Внизу нарисовался в сопровождении двоих таких же деревянно-вымуштрованных солдатиков генерал Род Рейсс. — Опустите оружие и спускайтесь. Сопротивление бессмысленно. — Упакованная в бронежилет и армейский шлем трехзвездная тушка удалилась из поля зрения. Первое, что увидел Ривай — сизая стена. На стене, футах в пяти от пола, — распятый мальчишка. Матовые обручи титанового сплава перехватывали прямо поверх синих джинсов лодыжки, бедра. Над ремнем впивался в голый торс еще один обруч пошире. Такой же перехватывал грудь, усеянную бисеринками пота. Остальные прижимали к бетону раскинутые в стороны руки. По одной голубовато-металлической полосе на плечах и запястьях. Голова безвольно свесилась. Каштановая волна скрывала лицо, шею. И ошейник. В этом сомнений не было. — Предлагаю сложить оружие. Тем более, что от вашей бронебойной винтовки, мистер Закариус, в бункере толку мало. Как и от вашего противопехотного гранатомета, мистер Смит. Если не собираетесь, прикончив меня, сами героически погибнуть вместе с Йегером и Ленц. Кенни, надень браслеты на юного Арлерта. Так мы сможем спокойно продолжить беседу. — Трехзвездный опустился в ортопедическое офисное кресло. — И прошу заметить: в качестве жеста доброй воли мои люди не станут никого обыскивать. Возня позади. Шипение сквозь зубы «не дергайся, шкет». Звук падающего тела. Сплюнув в генеральскую сторону, сержант швырнула Магнум под ноги одного из деревянных солдатиков. Скрипнув зубами, президент «Титанов» положил винтовку рядом с револьвером и взял за локоть закипающую женушку. Смит расстался с «Ракетой-законником», бережно опустив ее прямо перед Рейссом. — А мог догадаться проверить тот шкаф, — проскрипел Кенни, спускаясь в бункер мимо застывших «Титанов». — У вас был шанс. Но кто-то слишком рвался спасать и забыл думать головой… Ох прости, племянник, хотел спросить, как дела? Кто ты теперь у нас? президент без клуба? никто никому? кочевник? Невысоко взлетел на «Крыльях свободы», однако. Названьице-то какое помпезное. Нашивки срежь. Не позорься. И пушку давай, а то она великовата для коротышки, — протянув костистую клешню. — Яблочко от яблони, дядюшка, яблочко от яблони. Ты тоже, я слышал, последние годы головокружительной карьеры дрочил в архиве на портрет контр-адмирала.*** Но даже там не удержался и был уволен за бухач на рабочем месте. Зато теперь ты у нас — цепной пес вояки с прохудившимся чердаком. — Всадить бы пулю между сальных глазок. Но, блять! Ривай швырнул Кольт через весь бункер к стене напротив. К Эрену. — Я хотя бы детей не трогал… — Джентльмены, сейчас не время и не место решать семейные проблемы. — Рейсс покачался в кресле. — У меня к вам деловое предложение. Я хочу возобновить проект «Солдат юниверсума», но уже как частное лицо. В распоряжении имеются жесткий диск со всеми материалами по сыворотке, изъятый мистером Аккерманом из подвала дома доктора Йегера в Рино. Также удалось законсервировать и сохранить два готовых образца. — Пригладив встопорщенные пыльно-седые усы, посмотрел на Очкастую. — Мисс Зоэ… простите, миссис Зоэ-Закариус, вы получите полностью оснащенную лабораторию и квалифицированных сотрудников для исследований и скорейшего налаживания производства сыворотки последнего поколения. Вылинявшие бесцветные глазки трехзвездного генерала подозрительно сверкнули. Короткие толстые пальцы вцепились в черные подлокотники. Вдруг он откинулся на спинку и уставился в потолок, словно узрел среди ламп дохлого дневного света райские кущи, Асгард и Эскалибур разом. Да у него, похоже, крыша свалила в бессрочный отпуск, не оставив адреса! Тем временем Рейсс и не думал останавливать извержение словесного поноса: — Не беспокойтесь, я намерен сохранить ваши жизни и более того — предложить взаимовыгодное сотрудничество. Байкеры — отважные люди, любящие свободу. Они не обременены ханжеской моралью, предрассудками и излишней толерантностью современного общества. Такие люди крайне полезны. Подумайте: уже через год-два у меня… у нас, конечно же, у нас! будет армия солдат юниверсума… — А распятый на стене мальчишка — свидетельствует исключительно о добрых намерениях? — процедил Капрал. Сил выносить этот неебический бред оставалось с куриную жопку. — Криста где, кстати? Она зачем понадобилась? Солдатиков твоих ублажать, дедуля? — Я генерал!  — Ты мне больше не генерал. Ты — старый пиздобол. Где девчонка? — Отвечу по порядку, не возражаете? — Тошнотворное добродушие полилось изо всех неприкрытых камуфлированной броней мест. — Я приказал обездвижить Эрена Йегера, пока мы не придем к соглашению. Потом он, конечно же, примет мои и ваши аргументы и присоединится к своим братьям, к своему президенту. Затем поможет привлечь к нам единокровного брата. Мне известно, что Зик жаждет воссоединения с ним. — Развалившийся в кресле коротышка-генерал напоминал раздавленную грязно-коричневую поганку. — А Кристе я никогда не причиню вреда. Она моя дочь. Приведи. Если вменяема, — коротко в сторону ближайшего дуболома. Только сейчас Капрал заметил дверь в углу слева. Солдатик открыл ее и через долгую минуту вывел, придерживая за плечи, пошатывающуюся на кабблах девчонку. Светлые выбеленные волосы болтались космами. Слишком короткое серебристо-розовое платьице задралось сбоку. Из-под него выглядывали черные трусики. Криста вяло оттолкнула солдата, одернув подол. — Я всегда любил тебя, доченька. — Поганка стекла с кресла. Капрал едва не сблеванул от елейного тона. — Теперь, когда ты окончательно проснулась, снова предлагаю обрести неведомые обычным людям возможности. Тебя никто больше не сможет оскорбить — ты станешь сверхсуществом. Не будешь бояться адвокатов и банкиров — просто придешь и возьмешь, что нужно по праву сильного. — С трудом просунув руку под бронежилет, Рейс вытащил плоскую стальную коробочку. — Я любил тебя и Анну, твою маму… — Ее звали Альма. Не Анна. Альма Ленц. Вместе с родителями приехала сюда из восточных территорий Германии. — Девчонка смотрела в пол. В полупустом бункере голос отражался от стен глухо и отстраненно. Казалось, что у нее вот-вот сядут батарейки. — Мама хотела стать ветеринаром, но кредит на учебу взять не удалось. Часто рассказывала, как работала в зоопарке Сан-Диего. Там обещали помочь и кинули. Тогда мама устроилась в клининговую компанию «Чистота-люкс». У них был контракт на уборку этого дома… Мне напомнить, что случилось дальше?.. — она замолчала. Резко вскинула голову. Затуманенные васильковые глаза плавали в черных озерах размазанной подводки. — Ты трахнул ее, а когда она сказала, что залетела, накатал жалобу в компанию и обвинил в краже какого-то пресс-патье… пресс-папье. Бабушка с дедушкой послали на хер «брюхатую воровайку». Здорово, правда? Мы жили на пособие в каких-то притонах, где… Меня дважды забирали соцслужбы, пока бабку с дедом не отвезли на кладбище. Они оставили индюшачью ферму, но мама уже вмазывалась герычем каждый день… Знаешь, кто помог? Имир. Она привела меня к «Титанам». Деньги на реабилитацию мамы дал Джин. Не ты. А сейчас доченька понадобилась для опытов! Отсоси! папаша! — Криста прыгнула вперед бешеной кошкой и сунула фак под нос трехзвездного. — Я вылезла из дерьма и счастлива с Имир, а ты отсоси! Мда, обычно девчонка не могла связать двух слов, кроме «туфельки» и «ноготочки», а тут вон какую обличительную речугу закатала. Прям Че Гевара! Бэнг! Бэнг-бэнг-бэнгбэнг… Оковы титанового сплава лопались под напрягшимися мышцами. Последним, со звуком, похожим на отчаянный вопль, разлетелся обломками ошейник. Жалкие останки высоких технологий беспомощно звякали, подпрыгивая на казенно-сером полу. Трехзвездного сплющило с перепугу и живенько сдуло куда-то вбок. Длинные волосы взметнулись вверх змеями, чья переливающаяся кожа вобрала в себя все оттенки тьмы и пламени. Чертов мальчишка пружинисто приземлился на носочки. Из-под каштановой пряди сверкнуло навстречу расплавленное золото, и Ривай едва успел поймать брошенный Кольт пайтон, когда сзади загрохотали из винтарей дуболомы. Едва пробив загорелую кожу, пули осыпались на плитку. Монстр неуязвим для «комариных укусов». В прыжке он оторвал голову солдатику, приведшему Кристу. Падая, Ривай успокоил охреневшего возле кресла второго выстрелом промеж глаз. Сорвав запутавшийся в вороньем гнезде респиратор, Очкастая упорно ползла под шквальным огнем к своему Магнуму. Девчонки не видно. Остается надеяться, что она не валяется где-то, нашпигованная разрывными пулями. — Вот и Третья мировая подъехала. — Позади хрустнула чья-то челюсть. И эта челюсть явно принадлежала не Командору. — Генерала не подстрелите. Допросить надо. Блять! Бычара, намертво сцепившийся с оставшимся бойцом, едва раздавил в оладушек. — Если дочь отреклась от меня, то я сам стану высшим существом! Я рискну! — Пафосно вякнули откуда-то слева. Рейс разрядил шприц-пистолет в плечо прямо через камуфло. И почему-то повалился на колени, упершись руками в пол. — Босс, убери руки с его шеи нахуй! — Очкастая добралась до родимого пятидесятого калибра. Через секунду бахнуло так, что заложило уши. Зато на месте горла деревянного солдатика красовалось, аккурат над бронежилетом, темно-алое месиво. Стерев кровь с лица рукавом, Майки сплюнул: — Где Кенни? — Свалил. Я ему пулю вдогонку послал, — Командор продемонстрировал трофейную винтовку. — Ой как больно, — забившаяся в угол Криста прижимала руку к правому уху. Между ломких пальчиков стекали по белой кисти тонкие алые струйки. — Йегер, подбери девчонку, и пора валить в сиреневый восход, подальше от этого оперного пиздеца. — Порывшись в карманах ближайшего дохлого солдатика, Ривай обнаружил ключи от наручников. Пора выручать брата-хакера. — Барби, ты совсем помер со страху или таки с нами пойдешь? — Я это… Ответ захлебнулся в прерывистом вое. Что еще за нахрен?! У стены бугрилось, росло вширь и ввысь нечто, бывшее недавно трехзвездным генералом армии США Родом Рейссом. Голова напоминала размером призовую тыкву, выращенную к Хэллоуину на полях штата Айова. Остатки бронежилета раскачивались на шее, словно слюнявчик из камуфла, зачем-то надетый на дитятю-переростка. Генерал увеличивался в габаритах с каждой секундой. Кожа, обтягивающая раздувающиеся мышцы, утратила штабную бледность, превратившись в красновато-оранжевую шкуру. Снова истошный вой, переходящий за грань восприятия. И оттого замораживающий даже мысли. — Очкастая, понимаешь… что-нибудь? — язык ворочался во рту перерубленным червяком. Каждое слово приходилось выталкивать, разлепляя вдруг пересохшие губы. — А?.. — Интересное явление, — заткнув за пояс Магнум, сержант «Титанов» невозмутимо протирала очки краем клетчатой рубахи. — Мы никогда не ставили опыты на пожилых приматах. Похоже, в данном случае сыворотка дала мгновенный эффект роста костной и мышечной массы, что, возможно, обусловлено… — Щас я его уебу! Куда? Ну вот, нахальная козявка решила поиграть в каратэ-пацана. Ишь ты, красава, встал в стойку, пробил с ноги в бок. И его собственное тело сложилось пополам под ударом кирпичного кулака. Хрустнули ребра? Показалось? — Возьму косуху и валим, — мгновенно выпрямившись, согласился дурошлеп. — Она осталась в той комнате. С дверью в помещение, где держали генеральскую дочку, получилось резвее. Здесь удар ноги заставил металлическую плиту улететь внутрь с треском и в компании трепещущих от испуга облачков бетонной пыли. Косуха на загорелой коже. Черная ночь защищает солнечный персик. Задорная мальчишеская улыбка чуть обветренных губ. Подхватив за талию зареванную девчонку, Эрен поволок ее к лестнице. Дернув за скованные спереди руки, поставил на ноги помятого Барби: — Босс? Хан? Ривай? Мы валим? — Вам… не уйти! — утробный рев из пасти чудовища заставил оторваться от мерцания расплавленного золота. То, что минуты назад было человеком, пыталось подняться на ноги, но уперлось спиной в потолок, раздавив одну из неоновых ламп. Меняющая очертания тень накрыла неизбежностью. — Вам некуда бежать! Вот и пришло время для пятидесятого калибра. Рука скользнула за спину… Выстрел за выстрелом в колышущуюся гору. Слева, забив на исследовательские потуги, Очкастая разрядила барабан. От грохота заложило уши, а чудовище невозмутимо переваривало пули. Майки метнулся мимо за своей бронебойной и Смитовой «Ракетой-законником». Успел. Теперь назад. Шаг за шагом к лестнице. Под 13-дюймовкой что-то хрустнуло. Каблук серебристой туфельки Кристы. Ничего, живая — значит, новые купит. Упертый Бычара дал короткую очередь поверх головы. С результатом ноль на массу. Продолжая разрастаться, чудовище ползло за ними. — Наверх ему не подняться. Не пролезет, — отдуваясь, Майки сунул гранатомет Смиту. — Йегер? — оглядывая дымно-утренние сумерки оранжереи. — Мы тут, босс. — Мальчишка стоял возле гранитной скамьи. На крапчато-сером сидении Криста всхлипывала, прислонившись к плечу поникшего одувана. — Этот Кенни в холле. Идти не может. Он жопой пулю поймал. — Чем-чем? Смитти, ну ты стрелок! Ну ты Капитан Америка! — Ривай выплюнул смешок, и тут же по телу прокатилось самое настоящее цунами от облегчения. Почуяв передышку, колени предательски дрогнули. Он разрешил себе опуститься на пол. Довольное хмыкание Бычары над головой. Сдержанный смех Командора. Нервное хихикание замученной девчонки на скамье. Присев рядом, Очкастая ткнула локтем в бок и выдала улыбочку довольного аллигатора. Рассвет выстлал оранжерею молочным светом с оранжевыми отголосками горящего заказника Дель Диос Хайлендс. Добраться бы до мотеля и Его родинок под лопаткой, на бедре, под бритыми яйцами… Эрен. Ты все-таки мой.  — Иду за вами. — И треск ломающегося бетона. — А говорил, не пролезет. СШВЛКХ, — вскочил Ривай. — Магнум нашему генералу как слону комариный пук. От разрывных Майки он даже не почешется. Остается выебать «Законником». — СШВ… а это что? — ожил на скамейке Барби. — Ситуация штатная: все летит к хуям.**** — Дерьмо. — Смит вдруг заинтересовался присыпанной пеплом стеклянной крышей оранжереи. Похоже, уверенность сбежала от Капитана Америки в кукурузные поля Колорадо. — Капрал, ты не забыл про радиус поражения? — Так и мочи, пока не вылезло. Или зассал? В воздухе мелькнули босые ободранные ступни: Эрен забросил на плечо Кристу. Слух задел растерянный возглас «а-а-а! мой ноут!» Ноги сами несли вперед — подальше от ужаса. Треск и вой предвкушения добычи заставили замереть в дверях холла, обернуться назад. Из черного проема выползла кирпично-красная пятерня. Желтоватые когти скребли по полу, оставляя на граните глубокие борозды. — Командор, ебашь! — отрывистая команда президента за спиной. Взрыв разнес вселенную в клочья. Кажется, подбросило вверх? В ушах гул и нарастающий заполошный звон. Острым чиркнуло по левому запястью. Какой-то осколок резанул по скуле. Падение. Что-то мягкое. В холле лежал ковер? Или это предсмертный глюк?.. Прощай, мой смуглый и златоглазый. Боль заставила очнуться. Выдернула из ласковых объятий темного небытия. Тянущая, тупая, выкручивающая спазмами запястье. Но внутренний зверь урчал довольным котом. Потому что боль — правильная. Так ноет, заживая, глубокая рана. Только перерезанные сухожилия срастались сейчас в десятки раз быстрее. Теплое, влажное коснулось руки. Попробовать разлепить глаза, что ли? Густой ворс, припорошенный пылью. Значит, ковер таки не пригрезился. Вездесущий запах гари перебивал другой — сочный и аппетитный. Аромат барбекю, приготовленного Йеном и Магнолией на заднем дворе домика дедули Аккермана. Откуда надуло, блять? — Вроде норм. — Ривай повернулся на голос. Сидящий на коленях мальчишка осторожно провел пальцем по темно-розовому шраму на руке. — А щеку уже пофиксил! — глазюки весело сверкнули. — Ну у меня регенерация есть… И Хан предложила попробовать зализать. Ну как собаки зализывают. — Все целы. Местами. Лечь успели. Девчонка выбила лодыжку… Смитти-бой как заговоренный, нах. Даже комбез не порвал, пидор. — Над ним склонилось нечто очкастое и взъерошенное. — Идти можешь? — Жрать хочу! — Чертов Йегер вскочил и понесся куда-то в сторону. Надо попытаться сесть. Осторожно опереться на локоть. Ребра вроде целы. От самодиагностики отвлек возглас: — Вкусняшка! Мальчишка впился зубами в здоровенный окорок… Окорок?! Местами обугленный, сочащийся кровью обрубок… Это же предплечье трехзвездного, мать твою! — Йегер! Фу. К ноге, — Ривай выдал первое, что прилетело в контуженную головушку. — Думаешь, если он тебе раны зализал, то можно как с собакой? — заткнула Очкастая и заворковала подвыпившей горлицей: — Эрен, деточка, выплюнь каку. Брось каку, брось. Вот молодец. Кусок генерала упал на ковер, подняв тучу пыли. Золотой блеск постепенно угасал, сменяясь аквамариновым мерцанием: — Прости, Хан. — Мальчишка тряхнул спутанными патлами. — Здесь должен быть хавчик. Вряд ли трехзвездный еблан собирался голодать. — Сержант метнулась в глубь холла и скрылась за высокой дверью в деревянных финтифлюшках. — Живой? Кости целы? — Обнимая притихшую блондиночку, на диване сидел потрепанный Бычара. Брошенный винтарь валялся под ногами вместе с мелкими обломками дерева и бетона. — Не беспокойся, босс. Это Капрал у нас заговоренный. Не зря в Афгане читал молитвы над костром вместе с парсами. Сам Ахура Мазда его хранит, — подошедший Командор протянул руку. — Вставай. — Свали с глаз. — Нашла! — На бегу заботливый сержант вскрыла ножом упаковку сырых стейков. — Лови. — Поймав, Йегер запихнул в рот один и тут же схватил второй. — Если Рейс собрался наделать армию таких, ему не хватило бы всех коров Библейского пояса, чтобы прокормить проглотов. После каждого перехода в боевой режим Эрену требуется около двадцати фунтов говядины, но также существует фактор зависимости от длительности пребывания… — Леви… К-х-х… подойди, — прокуренный хрип заставил забить на интимную улыбочку Смита, пожирающего сырое мясо мальчишку и даже на теоретические выкладки включившей профессора Очкастой. Ривай вскочил. На всякий случай, придерживая левую у груди, осторожно похромал к опрокинутому креслу. Фортуна показала Кенни фак. Окончательный и бесповоротный. Торчащий из груди осколок стекла красноречиво утверждал, что старая сволочь находится в стадии перехода с этого света на тот. Туда ему и дорога. Пусть адские псы порвут протухшую душонку на тряпочки. — Внутренний карман… — изо рта на белую рубашку выплеснулась темная кровь. Кенни попытался приподнять голову, но лишь свисающая на лоб седая мочалка вяло мотнулась из стороны в сторону. — Возьми… Уничтожь эту мерзость. — Судорога. Темно-алый поток из раззявленного рта слился с пятном на белом шелке (жалкий отголосок былого щегольства). Тело осело на мраморный пол виллы «Мария». Эпичная кончина, мать твою. Правой, затянутой в перчатку рукой Ривай вытащил из кармана плаща невзрачную металлическую коробочку. — Все уже закончилось? — из темного угла донесся тоненький голосок. — Тогда спасите меня. Пожалуйста. Я цел, просто не могу вылезти. Грудной клеткой накрыло. В угол мотобратья неслись быстрее, чем от чудовища. Вчерашнему салаге повезло на полную катушку. Рейсу разворотило взрывом грудину и отраженной от стен бункера волной принесло прямиком на Барби. Из-под бугристой спины торчала на месте шеи голова-одуванчик, на перепачканной кровищей и пылищей физиономии испуганно таращились голубые глазищи: — Эрен, помоги. Проглотив последний стейк, мальчишка, играючи поднял останки. Кусок туши глухо ударился о стену, обрушив случайно уцелевшую напольную вазу. В наступившей тишине осколки фарфора особенно жалобно звякали по серым прожилкам мрамора. Прорвавшись через заслоны туч и смога, первый солнечный луч отразился от расколотой стеклянной столешницы. Пока тащились по саду к задним воротам, мото-братьев упорно преследовал аромат хорошо прожаренного генерала. Спасти Барби от наручников Ривай сообразил, когда добрались до байков. Лиловые тени акаций расползались по пепельной земле, но «снегопад» утих. Усталый ветер шевелил невесомый прах в чахлых зарослях юкки. — До кого-нибудь доехало, что братец Зик и «Рыцари» никак не связаны с планами мирового господства наших покойничков? — Слушай, Капрал, завались, оk? — огрызнулась Очкастая, подсаживая в фургон Кристу. — Дай отвезти девчонку до больнички: ногу с ухом подлатать и выспаться надо, едтрит твою направо, налево и так, чтоб Йегером не починить. — Захлопнув дверь, она запрыгнула на круизер позади Майки. — Как скажешь, сержант, — смахнув пепел с седла: — Йегер, присаживайся, красотка. До кроватки довезу. — А дальше? — В аквамариновой глубине лукаво блеснули золотые искорки. — Сержант велела — на горшок и спать. А на хрен всё! Ухватив мальчишку за шею, Ривай впился в мягкую сочность губ. Тонкий сладковатый вкус черешни и свежей крови заполнил рот, заставляя толкнуться языком внутрь, чтобы распробовать, почувствовать ярче. Сквозь вонь копоти пробивался родной аромат печеного каштана: волосы щекотали зажившую скулу. Когда Эрен с довольной лыбой пристроился на чоппере зажопником, ***** положив подбородок на плечо, залез ручонками под рубаху, стало тепло и спокойно. В клоповнике Ханнеса мальчишка тут же закрылся в ванной. Вышел сонный, распаренный, нырнул под одеяло и засопел. Ривай выполз в мутный рассвет. Почти пустая стоянка: кроме байков, на дальнем конце у поворота грустил потрепанный жизнью «форд-пикап» эпохи кокаина и «Нирваны». Мигнув передними фарами, к фонарному столбу подрулила «савана» Смита. Наконец-то! Сейчас он перетрет с Капитаном Америкой. — Не спится? — Да вот, решил дождаться. Мне прям покоя не дает таинственность твоего богатого внутреннего мира. Ты какую часть ливера к Йегеру подкатывал? Сердце или яйца? — Уже никакую. Хотелось посмотреть, кого приревнуешь. Пацана ко мне или меня к пацану. Или вообще, забьешь на обоих — делайте, что хотите. — Похлопав себя по карманам, Железный Командор вытащил сигару, сморщив нос, засунул обратно. Копоть, накрывшую город, не перебить благородным дымом кубинской контрабанды. — Уточняю. Не хочу ошибиться, знаешь ли. Если бы я забил и плюнул, ты бы щас Йегера пёр? — Зверь внутри угрожающе рычал, готовый сорваться с цепи. — Правильно? А потом наигрался и сбежал бы в мохнатку первой же смазливой стрипухи? — Насчет стриптизерш — не надо преувеличивать. — А насчет чего еще не надо? Думаешь, забыл — кто заставил увеличить партии опия-сырца и герыча? кому было всё мало? мало. мало! Кто загибал нам с Йеном и Чёрчем за больше бабла? Из-за чьей жадной жопы нас спалил Браун? — Зверь ревел, требуя расплаты за годы на нарах. — Знаю. Рассчитывал, что только меня, Чёрча, Магнолию и Йена упакуют в тюрягу. Однако Браун оказался хитрее. У него и на тебя, и на Закклея материальчик нашелся. С-с-скотина. Нужно хорошенько осмотреться вокруг. То, что сейчас произойдет, никто не должен увидеть… Машин нет. Вдали показался школьный автобус. Из домика с пестрой клумбой на лужайке выбежала девчушка и вскочила в открытую дверь. Автобус свернул за угол. Остальные обыватели не спешили вылезать на улицы захваченного смогом Гилроя. Жалюзи опущены. Кругом тишина. Во рту скопилась едкая слюна со вкусом желчи потерянных лет: — Посмотри на меня. — В гладкую харю он харкнул от души. Отшатнувшись, Смит застыл с раскрытым ртом. Залепивший правый глаз плевок медленно сползал с ресниц на отрастающую щетину. — Обтекай спокойно, Капитан Америка. И не волнуйся зря. Никого нет. Но если вдруг захочешь страшной мсти — я буду ждать с нетерпением. Ривай со странным удовольствием захлопнул дверь номера. Зверь мурлыкал котом под валерианкой. Набить морду? Смитти попытался бы дать ответку. Они бы сцепились. Зачем? Зато харкотина останется в памяти Его Самодовольства надолго, и даже есть крошечный шанс, что вправит мозги на место. Как бы там ни было, им всем предстоит захватывающе интересная разборка с Зикки и Вилли Тайбером. О, боже правый, просто подумай о нас! Ведь я зарекался: не убивать никого в этот раз. Как ты удержишь мой гнев, что бушует внутри? Мои порочные руки знают, что делать — Ты лучше их благослови. Дороги нет назад. Белый Бизон снова зазвучал в мыслях предчувствием дымящихся стволов и окровавленных лезвий. — Как называется трек? Ну который насвистываешь? — Жидкий свет бра над кроватью постарался и рассыпал по каштановым прядям озорные рыжие искорки. — Расскажи. — «Свистун». Услышал в баре. Мы тогда охраняли самого Белого Бизона. Смотрел «Сынов анархии»? Сериал, вроде, пафосное говнецо. Иззи с Чёрчем от него плевались. — Ривай понял. Впервые со дня гибели своей настоящей семьи, ушедшие имена не оставили металлического привкуса во рту. Лишь горечь полыни, уводящей в небо дороги и осознание — с этим можно жить. Особенно, если напротив белые зубы смущенно покусывают пухлую нижнюю губу. — Круть! Вы как «Ангелы ада». Они охраняли «Роллинг Стоунз»! — Эрен сел на кровати как-то слишком быстро. Позволив одеялу сползти до самого паха и оголить каштановую дорожку, тянущуюся от пупка вниз. — Еще спросить можно? У тебя армейская кличка — Капрал. А другая — Ривай — откуда? — Подвинешься, расскажу. — Хорошо наконец-то присесть, скинуть сраные 13-дюймовки. И чувствовать спиной, сквозь косуху, жар чистого тела. Наверное, мальчишка «заразил» какой-то сверхспособностью. — Леви-и-герами. Так называл меня старый парс. У него был лучший товар. Забористей не найти от горного Бадахшана до другой галактики. Мак растили сыновья и внуки. Сам древний пенёк гнал такой чистый герыч, что от щепоти взрывался мозг, а крышу уносило в дальний космос. При шурави работал фармо-технологом на химзаводе… Это у парсов уважительное обращение. Чёрч с Йеном долго пытались выговорить правильно, но вышло у этих деревенщин хрен да ни хрена. Плюнули и решили звать Риваем. Вот и вся сказочка. — Красиво. — Пощекотав шею, пальцы вцепились в ворот и стащили косуху. Засранец! — Я не знаю, почему… как… в смысле, с Командором. Простишь? — Теплый нос ткнулся за ухо. — Увижу, что виляешь жопой перед ним — ночью сонного прирежу. Доехало, солдат юниверсума? — Собственные руки едва не заблудились в пуговицах, но рубашка таки полетела на соседнюю кровать. Теперь ремень. Пряжка, падла, опять застряла! — Я не промытый… — горячее дыхание обдало спину, вызвав волну дрожи от затылка от до задницы. — Йегер, у тебя ручонки есть. Целых две. Напоминаю, если вдруг подзабыл. — Ривай обернулся. Породистое, слишком красивое лицо. Плечи словно вылеплены умелым скульптором. Такие как Эрен Йегер не катаются на «харлеях» по пыльным шоссе — они небрежно смотрят в объективы папарацци на красных дорожках. Им фанатки, вроде Магнолии, пишут восторженные коммы в инсте. Но этот почему-то здесь. В зачуханном мотеле, где на стенах потрескалась краска, а матрацы скрипят как суставы дедули Аккермана в ненастный день. И глаза, укравшие цвет у океанской волны. Золотые искры скользят по радужке, сливаясь в линии. Линии закручиваются в спирали. Спирали исчезают в чернильных безднах зрачков, отзываясь растущей тяжестью в паху. — Да, у меня и правда есть руки, — короткий смешок. Ногти легонько царапают кожу, и треклятая пряжка поддается с натужным щелчком, высвобождая жаждущий черешневых губ стояк. — Слушай, я воняю круче носков твоего президента, — вякнуть для очистки совести, позволяя отдаться жару ладоней и сочности черешневых губ, обхвативших головку. — А мне нравится твой запах, — доносится сквозь нарастающий гул крови в ушах. Несмотря на стойкое ощущение, что вся она устремилась прямиком в елдак. В сумеречной пелене комнаты жался на подоконнике осенний день, пробравшийся тайком под недозадернутыми шторами. Ривай откинулся назад, задев плечом что-то твердое (сраная тумбочка?), впитывал трепещущей кожей паха жар, стекающий с Его рук, со сдавленным рыком толкаясь во влажность расслабленной глотки. И вот поясницу скрутил мучительно-сладкий спазм. Хрипя и давясь, чертов Йегер высасывал до капли, до пустыни Мохаве в мошонке. Ух ты ж, ебанный пиздец! Сердце трепыхалось словно в говнодрючей учебке после марш-броска в четыре мили с полной выкладкой. Что ж, теперь очередь наглой мартышки. Поехали. Как же в кайф, втягивая ноздрями адову смесь печеного каштана, чистой слюны и собственной кончи, впиться в раскрытый навстречу черешневый рот. Коснувшись языком нёба, разорвать поцелуй, чтобы жадно слизать с раскрасневшихся щек соль пота и слез. Дотянуться до уже текущей головки. Нащупав большим пальцем отверстие, снять каплю, легонько размазать по залупе, заставляя сорваться с черешневых губ протяжное «А-а-а-х-х». И смотреть. Смотреть на шаманскую пляску золотых искр в глубине аквамариновой радужки, возносясь на гребне волны к серебристым облакам. Слегка сжимая кулак, надрачивать хер, ощущая каждым нервом пульсирующий жар. И, впитывая кожей дурман печеного каштана, тереться собственным мокрым пахом о подрагивающее бедро — соскучившийся по Йегеру елдак изготовился на второй заход. Под заливистый скрип древних пружин, рваные, на грани рыданий выдохи, чертов мальчишка прогнулся в спине, рухнул на развороченную постель, выстрелив струей прямо в ладонь. Ривая выбросило на несколько секунд из реальности. Он обнаружил себя лежащим поперек впалого живота. Напряженные мышцы под щекой медленно расслаблялись. Кожа уже не дышала жаром, постепенно остывала. Нахальная козявка «превратилась» в человека. Ривай сел. Прищурился. Смакуя, облизал перепачканные кончой собственные пальцы. Полюбовался на округлившиеся в афиге глазищи: — Сейчас точно мыться. Тебе тоже не помешает, красотка. — Давай пиццу закажем. Жрать хочется. Глаза бывалого Капрала закатились так далеко, что разглядели обратную сторону черепушки, подсвеченную вспыхивающими досадой нейронами. «Чокнутая научница права — армия солдат юниверсума раньше сожрет Земной шарик, чем завоюет». Подумал и поднял с пола косуху, нащупывая во внутреннем кармане айфон. * * * «За окном тишина, порой прерываемая гулом моторов проезжающих мимо клоповника Ханнеса авто. Гилрой валяется в спячке. Когда пожары потушат, на пустынных улицах снова забурлит пестрая масса спешащих, догоняющих, вечно опаздывающих куда-то обывателей и сопутствующего им криминального элемента. Полчаса назад Барби сбросил ссыль на Ютуб: некто, с ником Fucking fire выкинул занятный видос. Над знакомой кирпичной оградой бушевало пламя. Потом в глубине генеральского поместья ухнул взрыв, вознесший в тусклые небеса оранжево-алый гриб: запасы вертолетной горючки улетели к чертям, поддав жару напоследок. Вилла «Мария» сгорела вместе с влажными мечтами Рейсса и дядюшки Кенни о мировом господстве. Правильно. Настолько справедливо, что кажется, будто мир устроен не так уж дерьмово и здесь можно жить, а не выживать, ломая хребты ближним, дальним, залетным ради глотка свободы. Именно ради свободы я ушел на дорогу. Дорога дает крылья сильным, чтобы подняться над горизонтом, но размажет по гудрону каждого, кто не научится чувствовать ветер. Ощущаю себя странно. Мне рассекло скулу до кости, перерезало сухожилия левого запястья, даже операция за ахуеть бабла со всякими дурами-процедурами не гарантировала бы полного выздоровления, но рука, сцуко, работает. Даже когда заводил байк, не допетрил. Лишь сейчас. Получается, каждый раз, когда я целую, глотаю твою кончу, в меня проникают частички тебя, преобразуя тело, а сегодня повезло закинуться ударной дозой? Поэтому братец-Зик жаждет слиться с тобой в экстазе?.. Сила плюс сила. В этом замес? Неплохо бы потрясти Очкастую. Вдруг из недр вороньего гнезда вывалится подходящая гипотеза. Но сейчас за окном изредка пердят карбюраторами фермерские пикапы, день дремлет на вытертом кресле в углу, айфон молчит, подтверждая отсутствие новостей. И хороших, и плохих. Я же смотрю на разметавшиеся по подушке каштановые пряди и родинку под лопаткой. Да, раскис, размяк и в душевой кабине размером с хайбол прижимался к ней лбом, а ты всё смеялся сквозь струи воды и говорил — щекотно. Нахальная ты козявка, люблю тебя».

Из сожженной записной книжки