Глава 21. Неважно куда ты хочешь ехать, когда тебя везут
— Мой отец говорил, — начал Гарри, — будь сильным, многие будут ненавидеть тебя. И неважно, какие у них будут на это причины. Зависть. Страх. Злоба. Или еще хуже. Будь сильным. Такими представляют себе дети своих родителей. Сильными и могущественными. Таким и я видел своего отца. Он был строгим, иногда даже жестоким. Если он наказывал, то страшно. Было больно. Но наказывал не просто так. Он за всю жизнь не тронул никого из семьи или прислуги в гневе. Или когда настроение плохое. Проклятье, я даже помню, когда он извинялся перед старым механиком, что служил у нас в гараже. Они о чем-то спорили, и мой отец оказался не прав. Он достойно принял свое поражение и извинился перед старым Тэрри. Большой бык был прав, я не умею проигрывать достойно. Отец бил только по делу. Но прежде чем ударить, он склонялся передо мной и объяснял, где я был неправ и в чём моя вина. Он считал, что лучше ударит он, чем жизнь. Он знал, что только жизнь может ударить так, что уже не поднимешься. Я тогда считал его слова странными. Я рос и креп, и чем сильнее становился, тем безответственнее вел себя. Я верил, что уж меня-то жизнь не сломает. Меня, здоровенного, наглого Гарри. Гарри иронично фыркнул. Джуди сидела напротив него на столе и смотрела на него. Она внимательно слушала его. — Знаешь, когда мои родители только переехали в Зверополис, — продолжал он, — у отца была только моя мама и каких-то жалких двадцать семь монет. Но уже через восемь месяцев, он купил огромный сейф и поставил у нас дома. Это был первый сейф компании «Гранит». Очень дорогой. С семизначной кодировкой. Он хранил в нем не деньги, он хранил в нем самое ценное. И никогда не говорил никому код от сейфа. Не верится. Но уже через пять лет он стал обладателем трёх отелей. А начинал в жалкой лачуге. Работая по восемнадцать часов, он верил, что сможет обеспечить свою семью. Мама рассказывала, что, возвращаясь как-то в лачугу, она увидела его спящим на земле. Ему не хватило сил дойти до дома. Только его упорство и удача помогли ему стать тем, кто он был. И даже тогда, пробившись из самых низов, он не очерствел, как многие, дорвавшись до денег. Он не забывал о тех, кто остался там, в яме. Он даже какой-то фонд учредил, помогая беднякам. Знаешь, его мечтой была не тупая благотворительность. Он мечтал о другом. Он мечтал, чтобы каждый зверь мог достойно жить в Зверополисе, несмотря на его статус и заработок. Он строил им цель, он хотел занять их чем-нибудь. Дать им работу. Смысл в этой жизни. Чтобы они испытывали гордость, приходя к своей семье с честно заработанными деньгами, а не с тем, что им кидали, как рабам в грязь. Им приходилось их подбирать, чтобы не сдохнуть с голоду. Он говорил — там, на дне ямы много грязи. Много плохого. Того, что лучше не видеть, но о чем уже не забыть. И что, попав туда, обратно ты не вернёшься. Из этой ямы не возвращается даже свет. И поэтому он стал покупать землю, много земель. Чтобы построить там заводы, дома, магазины — всё то, что может пригодиться жителям Зверополиса. Тем, кому повезло меньше в этом городе мечты. К тому времени мы были очень богатыми. Собственные особняки, земли, прислуга, машины, яхты и самолёты. У нас было много сейфов, наполненных деньгами. Наша компания процветала. И наша семья росла. Отец, мама, два брата, маленькая сестренка, дядя и я. Не скрою, у нас было много врагов. Но и мы были не из слабого звена. И мы сражались и били врагов беспощадно. Чтобы они знали, чтобы они боялись семью Драго. К нам приходили и бандиты, и мафия, и дикие звери, и наёмные убийцы, все кому не лень. Все они узнали, как бьёт семья Драго. Наша компания, словно хищный зверь в бизнесе джунглей, яростно терзала своих конкурентов. Всё, что мы желали, становилось нашим. Мы были сильны как никогда. И так же слепы. Мы думали, что мы хищники, но оказалось, что в Зверополисе водятся "монстры" куда страшнее. Гарри замолчал и опустил глаза. — Что случилось? — тихо проговорила Джуди, пытаясь понять всю картину. Гарри опустил голову и закрыл глаза. Казалось, он её не слышал. Так прошло некоторое время. Крольчиха тяжело вздохнула и встала на лапки. Гарри уже не обращал внимания на неё. Он ушёл в свои мысли, где вспоминал былые времена. Она поняла, что больше он ничего не скажет. Она тихо спрыгнула на стул, потом на пол. Подойдя к двери, Джуди, прежде чем уйти, обернулась и произнесла: — Мне жаль. Она вышла из комнаты. Нет, она не оправдывала его, она лишь признавала, что отец Гарри был прав. Жизнь в Зверополисе может бить так, что даже самый стойкий и сильный упадет и уже не встанет. Тучи, что так быстро закрыли солнечное небо, нахмурившись, наконец, не выдержали и разразились мощным ливнем. Но, уже под вечер. Сначала одна капелька долгожданной прохлады упала на асфальт. Она размыла часть рисунка из мела, что был нарисован на асфальте. Детский рисунок был нарисован яркими мелками, он казался прост и незамысловат. Большая радуга из всех цветов пролетала над огромным деревом. В его кронах прятались мордочки разного вида зверей. Здесь был и оленёнок, небольшая стая волчат ютилась сбоку на ветке, даже бегемотик и жирафик поместились на дереве. Они все дружно строили домик на нём. Снизу им помогали другие зверята. Самого художника не было рядом, его давно позвала домой мама. Лишь кусочки мела, разбросанные по асфальту, напоминали о нём. Не прошло и мгновения, как рядом с каплей, что оставила от себя лишь темное пятно, упали ещё и ещё. Вся детская площадка покрылась крапинками от дождя. Их становилось всё больше и больше, пока словно по приказу невидимого главнокомандующего ворота в небе не открылись. И оттуда ливнем бросилась на землю вода. Ливень шёл сплошной стеной так мощно, что смыл рисунок буквально за жалкие минуты. Но это было только начало буйства стихии. Ночь. Вспышка молнии. Она ярко освещает трассу. Гром. Падди, здоровый и мощный лев, невольно вздрагивает. Вспышка молнии. Свет освещает три машины, едущие в дождь по трассе, что пролегала по гористой местности. И снова гром. Колонна продвигается по скользкой мокрой дороге. Дорога петляет и уходит вверх к горному хребту. Первая машина, прошедшая сквозь ливень, принадлежала агентам СООБ. В ней сидели два тигра, агенты с номерами «восемь» и «четырнадцать». Восьмой спокойно и уверенно управлял машиной, которая, пролетая сквозь стену дождя, неслась вперед. — Выбиваемся из графика, — проговаривает четырнадцатый. Тигр смотрит на часы, встроенные в приборную панель машины. — Сколько времени у нас будет в запасе? — Не больше десяти минут. — Однолапая в курсе? — Да. — Это хорошо. Их автомобиль немного подпрыгнул на небольшой кочке. Восьмой сжал руль покрепче, и его огромная лапа надавила на педаль акселератора. Машина рванула ещё быстрее вперёд. За ними ехал огромный бронированный грузовик тюремной охраны. В нем сидели два крепких и низкорослых быка. Они были одеты в форму тюремной охраны тюрьмы «Утёс». Как только быки увидели, что машина СООБ прибавила газу и начала уходить в отрыв, им пришлось так же ускориться. И замыкал колонну полицейский джип Зверополиса. В полицейской машине было тихо, лишь работа дворников, тихий шум рации и треск дождя по корпусу джипа — только эти звуки разбавляли тишину в салоне. Падди, что сидел за рулем, мрачно вглядывался вперёд. Там, под светом фар, он старался не упустить грузовик с заключенным. Рядом с ним на соседнем месте располагался носорог Ларс. Они выехали больше получаса назад из полицейского участка. Буйволсон ещё хотел отправить с ними Кекса и Зерни, но потом передумал. Заключённого продержали в полицейском участке почти до самой ночи и только сейчас отправили в тюрьму «Утёс». Всё это время они сидели молча и внимательно следили за дорогой. — Падди, — нарушал молчание Ларс, ему явно надоело сидеть в тишине. — Что? — отозвался Падди, продолжая смотреть вперёд. На такой скорости и при такой погоде Падди приходилось сосредоточенно вести машину, применяя все свои навыки и умения, чтобы контролировать ее. — Я заметил, что у шефа особый интерес к этому делу? — С чего ты решил? — Ну, я как бы слышал, что он был знаком с отцом этого, как его? — Ларс призадумался, вспоминая. — Гарри Драго. Ларс вспомнил имя заключенного. Их джип слегка наклонило вправо, когда они входили в поворот на дороге. — Не знаю, — отмахнулся словами от него Падди. Они продолжали ехать сквозь дождь по мокрому асфальту. Лишь фары джипа полиции и редкие лучи фонарных столбов освещали им дорогу. — А камера слежения сломана? — снова задал вопрос сидевший рядом носорог Ларс. Он посмотрел на камеру на панели джипа, она была разбита. Их устанавливали на все полицейские машины, также как и датчики слежения. — Ага, — сухо ответил Падди, — разбили утром возле банка. Колонна продолжала нестись по извилистой дороге, которая поднималась всё выше по хребту. — И тут камер нет, — заметил Ларс, смотря на столбы в окно машины. Его на мгновение осветил луч фонаря от столба. — Да не паникуй ты, — не выдержал Падди, — всё будет хорошо. Сам знаешь, не в первый раз. — Это да, — согласился носорог. Колонна сбавила темп, входя в опасный поворот. Грузовик совсем немного занесло, но водитель вовремя среагировал и выравнял многотонную машину. — Ты смотри, — заметил опасный вираж Падди, — свяжись по рации, чтобы не гнали так. Не хватало в аварию попасть. Ларс взял рацию и проговорил: — Второй, я третий. Ответь. Тишина. — Второй, я третий, ответь. Прием, — повторил Ларс. Ливень усиливался, и дворники еле справлялись со своей задачей. Лев прищурил глаза. Кошки хорошо видят в темноте, но не когда эта темнота размыта водой. — На связи второй, — вдруг отозвалось по рации. Говорила тюремная охрана. — Снизь скорость. Там дальше грунтовая дорога пойдет. Кувыркнёшься! — проговорил Ларс. — Не могу, из графика выбиваемся, — пронеслось в ответ. — Да нормально, успеем, не гони, — возразил Ларс. Тем временем колонна съехала с асфальтированной трассы на грунтовую дорогу. Это был небольшой участок, что соединял две основных трассы. При выборе маршрута было решено сократить путь здесь. Иначе пришлось ехать в обход горы по трассе и делать круг, а это лишние полтора часа езды. Дорога стала жестче. Теперь каждая кочка чувствовалась заметнее. После продолжительного ливня её размыло, и управлять транспортным средством становилось труднее. — Да, темень, — снова спустя время проговорил Ларс, озираясь по сторонам. Пропали фонари освещения. Их машину качнуло из-за неровного покрытия и высокой скорости. Грунтовая дорога медленно поворачивала направо и выходила вперед. Справа от неё была доломитовая гора, слева — небольшой обрыв. Внизу, в ущелье, текла река, за которой шёл лес. Это было живописное место, и мало обитаемое. Но насладиться красотой нашим полицейским не давала ночь и проливной ливень. Лампочка связи с участком пропала. Теперь они въехали в небольшую зону, где полностью отсутствовала связь. И их датчик слежения погас, обозначая, что они не видны на радаре в центре слежения полиции. Это ситуация была оговорена заранее. Чтобы проехать этот участок, необходимо было потратить тридцать минут. Если они не выходят на связь через тридцать пять минут после того, как попали в зону отсутствия связи, то автоматически в отделе слежения полиции поднималась тревога. — Всё, в мертвой зоне, — сказал Ларс, смотря на погасшую лампочку прибора слежения. Падди не ответил, лишь еле заметно кивнул. Было видно, что управлять техникой становилось всё труднее. — Как тебе новенький? — от скуки снова начал говорить Ларс. — Лис? Да вроде нормальный. Со временем освоится и станет своим, — ответил лев. — Говорят, у него тёмное прошлое. — Да слышал я. Если бы не Хоппс и её шефство над ним, не взяли бы рыжего к нам. Джип полиции резко повело вправо, потом влево, мгновенно оборвав их беседу. Впереди них, из-за размытой ливнем дороги, бронированный грузовик так же начал резко вилять задней частью, уходя в занос. — Говорил же, сбавь скорость! — выругался Падди. Он резко затормозил, чтобы не врезаться в грузовик, отчего полицейский джип начало ещё сильнее бросать в разные стороны по грязной дороге. Стараясь удержать машину, Падди вывернул руль и нажал на газ. Уходя от столкновения с многотонной машиной, полицейский джип лихо развернуло. Сам многотонный грузовик на такой скорости раскачивало из стороны в сторону, отчего он норовил перевернуться на бок. Сначала правые колеса оторвались от грязной земли, потом левая сторона совершила такое же действие. Внутри грузовика, который кидал из стороны в сторону, в камере смирно сидел скованный крокодил. Он был сосредоточен как никогда. Гарри слышал, как громко бьёт по крыше дождь. Он знал, куда едет. Но в его душе хранилась надежда, тот маленький шанс, что у него всё получится. Судьба была жестока и благосклонна к нему, много раз меняя его жизнь. И сейчас, выйдя из мира своих воспоминаний, он молил её о том, чтобы она дала ему последний маленький шанс. Машина с Падди и Ларсом остановилась, проехавшись юзом вдоль обочины. Справа от них была огромная доломитовая скала, слева был некрутой обрыв, внизу которого текла река. — Вот блин, — проговорил Падди. Они видели сквозь лобовое стекло, под светом фар, как огромный грузовик с Гарри боком проехал вдоль скалы. Потом его развернуло, и он другим боком начал приближаться к обрыву, внизу которого текла река. Молния. Она ярко осветила корпус грузовика, который замер в метре от обрыва. Его покачнуло. Гром. — Сейчас свалится, — прошептал Ларс. Огромная многотонная машина встала на два левых колеса и, словно канатоходец, потерявший равновесие, намеревалась опрокинуться. Если она сорвётся, то перевернется несколько раз, сильно деформируется и долетит до реки. И снова ударила молния. И снова раскат грома. Грузовик последний раз качнулся и встал обратно на все четыре колеса. Он не упал с обрыва. Лампочка аварийного сигнала мигала в полицейском джипе. Тихо раздавался её треск. — Всё, приехали, — мрачно проговорил Падди. Не выключая аварийную систему, Падди медленно подъехал к замершему в трех метрах от пропасти тюремному грузовику. Яркие лучи фар полицейского грузовика осветили фургон, за ним недалеко остановилась машина СООБ. Лучи фар полицейского джипа осветили также огромный чёрный лимузин. Он стоял неподалёку от них. Он стоял здесь давно и ждал именно их.Глава 22 Нравы «хищников» Зверополиса
— Здесь останови, — подсказал Ларс. Падди остановился. Джип полиции Зверополиса замер на дороге, утопая в грязи. — Выйдем? — спросил взволнованно Ларс. — Погоди, — остановил его лев. В это время под яркие лучи фар и сильный ливень два охранника из тюрьмы «Утёс» вышли из машины и направились к задней двери, где находился заключённый Гарри. — Открывай, — расслышал Падди голос одного из быков. Гарри сжал кулаки и тяжело дышал, он тихо повторял: — Прошу, судьба, что так неблагосклонна, дай шанс. Последний шанс, другого не прошу. Прошу, дай, — он говорил, словно молился, — дай этой смелой крольчонке удачи, чтобы она догадалась и разгадала моё послание. Прошу. В последней молитве он молился не за себя, он молился за свой последний шанс. Тот последний крошечный и слабый шанс на справедливость, что он оставил себе, как надежду, поверив в того, кто был смелее и благороднее его. Он молился за шанс Джуди. Чтобы она смогла понять его послание. Он стиснул челюсть так, что все зубы взвыли от боли. Старые раны вновь закровоточили. Он знал, куда его везут с самого начала. Его везли не в тюрьму. Его везли на эшафот. Большая металлическая дверь открылась, со скрипом, впуская холод, мрак и ливень в камеру Гарри. Огромный черный лимузин, что стоял недалеко от этого места, под яркие вспышки молнии выглядел зловеще, как катафалк. В салоне находилось много зверей. Все они уже долго ждали появления тюремной колонны. И вот как только она появилась, все звери, сидевшие внутри, оживились. — Ну, что скажу, почти вовремя, — заметил один из лемуров, сидящий возле окна, — очень хорошо. Сидевший рядом с ним ирбис взглянул на часы, что были на запястье его лапы. Первым, кто произнёс слова, был старый пожилой лемур. Вся его шерсть давно стала грубой, а тело скорченным от старости. Он говорил медленно, с частой одышкой. Его взгляд был вялым и выпирал из-под бровей. Он сидел, наблюдая, как два быка выталкивают крокодила из тюремного грузовика. — Я всё же против, — возразил другой лемур — помоложе, сидевший напротив, — считаю этот шаг рискованным, отец. Нужно было действовать в тюрьме. — Ты же знаешь — у нас мало времени, Эко, — перебил сына отец, — необходимо закончить всё сегодня. К тому же завтра инаугурация твоего сына Вайнера. Это очень важный день. Я думаю, ты разберёшься со всем быстро. Старый лемур медленно поднял взгляд на своего сына Эко и сидевшего рядом своего внука. Именно его внук должен был пройти процесс инаугурации, чтобы вступить в клуб. Старый лемур очень гордился тем, как его сын воспитал его внука. Он строил большие планы на этого юношу. После слов об инаугурации у молодого лемура засверкали глаза. Он сидел рядом с отцом. Ему, как и любому молодому зверьку, импонировал тот факт, что теперь с ним обращаются как с взрослым. Он, не скрываясь, улыбался, смотря на своего дедушку, старого лемура, с большой благодарностью. — Я не подведу вас, — начал твердо молодой лемур. — Я не сомневаюсь в тебе, Вайнер, — улыбаясь нежно, по-старчески любя, говорил старый лемур. — Мистер Эрхордон, — проговорил мрачно ирбис. Всё это время он сидел смирно, не вступая в разговор, изредка посматривая на часы, — прошу прощения, но мы ограничены во времени. — Да-да, конечно, Эйси, — согласился старый лемур, мистер Эрхордон. — Подъезжайте поближе, — проговорил громко водителю ирбис Сэнг Эйси, убирая взгляд с часов. Лимузин тронулся с места и медленно подъехал к грузовику с заключённым. — Постарайся управиться побыстрее, Эко — сказал мистер Эрхордон своему сыну Эко. — Да, отец, — ответил тот. Пока лимузин медленно приближался к грузовику, два огромных быка в костюмах охраны тюремщиков вытолкнули скованного Гарри из фургона. Он с грохотом упал в грязь возле машины полицейских. Вспышка в его голове от удара вызвала старый образ. Старая семейная фотография. От времени она вся потемнела и пожелтела. Её края и уголки были обожжены. А сама фотография была помята и сжевана. Ни время, ни огонь не пожалели её. Лишь в памяти Гарри она осталась такой, какой он её запомнил. Это первое, что он увидел, войдя в сгоревшее поместье своей семьи. На фотографии в полный рост стоял его отец. Суровый крокодил. Он широко расставил лапы, словно обнимая свою семью. Отец стоял на заднем плане. Лишь Гарри мог прочитать на суровой морде своего отца ту маленькую нотку любви, что выражал его суровый взгляд. Он по-настоящему любил их всех, всех до одного. Он вспомнил запах отца. Каждую ночь, когда он возвращался с работы, он тихо заходил в спальню к нему и его братьям и очень нежно гладил по голове. Воспоминания пропали так же резко, как появились. Теперь Гарри чувствовал, как дождь поливает его, делая его тело приятно мокрым. Он чувствовал, как кусочки грязи и глины попали ему в рот. Они перемешались с кровью. Холодный ветер заставил его содрогнуться. Его тело стало вялым и менее подвижным. Он чувствовал, что он на дне ямы. Теперь Гарри понял, про какую яму говорил его отец. Но он ошибался. Он ещё не на самом дне, всё ещё впереди. Гарри попытался подняться, но тут же мощная лапа быка вбила его морду в землю. Связанный по всему телу ремнями и цепями, он лежал, не в силах сопротивляться. — Не пачкай его сильно, — приказал второй бык. В глаза Гарри бил свет фар от полицейской машины. Он видел, как лев и носорог смирно сидели в полицейской машине, когда его поднимали на лапы два крепких быка. На капоте машины виднелась эмблема города Зверополис и надпись девиза полиции «Приходить на помощь. Несмотря ни на что. Всегда и везде». Гарри подняли на лапы и повернули в сторону подъехавшего лимузина. Два быка крепко держали его, не давая пошевелиться. Лимузин остановился возле них. Молодой лемур Вайнер прилип к стеклу лимузина, смотря, как огромного крокодила поднимают с земли. Он даже приподнялся на цыпочки, чтобы лучше всё разглядеть. Он видел, как крокодил перестал сопротивляться и, смирившись, стоял, ожидая, когда лимузин подъедет к нему. Вайнер пренебрежительно глядел на рептилию, но всё же в глубине его души он сочувствовал ему. Он не до конца понимал, за что и почему с ним так обращаются. Это был первый раз, когда Вайнеру разрешили участвовать в бизнесе своей семьи. Он был очень взволнован и немного напуган. Вайнер старался произвести на отца и деда хорошее впечатление. В это время сверкнула молния, и салон лимузина осветился яркой вспышкой. Зеленые глаза кошки смотрели куда-то в сторону. Гром. Пума резко перевела взгляд со стекла в салон. Первое, что она увидела, как Сэнг Эйси пристально смотрит на неё. Смотрит прямо в её зелёные кошачьи глаза. Пума Майна была последним зверем в этом лимузине. Салон был действительно большим, легко вмещая в себя трёх лемуров: мистер Эрхордона, его сын Эко, внук Вайнер, а помимо них — начальника охраны Банка Лемуров ирбиса Сэнга Эйси и пуму Майну, заместителя начальника СООБ. Майна сидела прямо, не горбясь, ровно держа осанку. Она отвела взгляд от Сэнга Эйси и перевела его на сидевшего рядом молодого лемура Вайнера. Она легко заметила, как он потирает пальцы от волнения. Ему явно было немного страшно. Майна медленно протянула левую лапку к нему, дотронувшись до спины. Вайнер вздрогнул. Он мгновенно бросил взгляд на Майну. — Все будет хорошо, сэр, — проговорила уверенно и нежно она. — Да, да — ответил он, стараясь произнести эти слова решительно. Но в его голосе всё ещё была слышна нотка волнения, — спасибо, вы всегда меня поддерживали, и я благодарен вам за это. — Я и впредь буду поддерживать вас, сэр, — ответила она вежливо, мило улыбаясь. Майна убрала лапку, и тут же лимузин остановился. Первым из машины вышел Сэнг Эйси. Дверь машины открылась, впуская в теплый салон холодный ветер и дождь. По спине Вайнера пробежала дрожь. Он ещё раз посмотрел на невозмутимую пуму. Набравшись храбрости в её глазах, он перевел свои в окно. Строгий чёрный костюм ирбиса, шитый с иголочки у самых дорогих и именитых портных Зверополиса, быстро промок под проливным ливнем. Белоснежная рубашка и чёрный галстук на его шее продержался немного дольше. На задние лапы Сэнга Эйси были надеты целлофановые мешки. Пока он обходил лимузин, вся его одежда пропиталась водой насквозь. И лишь его пушистый белый мех, что скрывался под одеждой, отталкивал воду. Складывалось впечатление, что ему совершенно все равно на бушующую стихию вокруг него. Задняя лапа Сэнга Эйси, одетая в пакет, глубоко проваливалась в грязь и глину. Он медленно подходил к крокодилу. Гарри наблюдал за ним. Он злобно рычал на него, пытаясь вырваться из плена. Но все попытки были тщетны. Ирбис, словно молчаливая бездушная машина, обтянутая кожей животного, тихо и мрачно подошёл к нему. Гарри смотрел на него сверху. Сэнг Эйси по высоте не доставал ему даже до плеч. Стекло лимузина медленно открылось, и оттуда высунулась мордочка лемура Эко. Он посмотрел на Гарри пристальным надменным взглядом. Промокший, замерзший, весь избитый, но несломленный Гарри приподнял подбородок. Он смотрел на Эко надменным взглядом, полным ненависти, отвращения и злобы. — Последний из рода Драго, — говорил Эко, — младший сын Алана, Гарри. Морда Гарри выразила гримасу гнева. — Я же говорил вам, — продолжал Эко, — говорил твоему отцу и повторю тебе. Вы все сгинете в яме. Вся ваша семейка. Вот. Вот видишь, как жизнь повернулась к тебе и к твоей семье. — Ненавижу, — прохрипел Гарри в ответ. — Эко, давай быстрей, хватит тратить время, — прохрипел старый лемур, мистер Эрхордон, — ты выпускаешь всё тепло. — Прошу прощения, отец, — извинился Эко и продолжил, обращаясь уже к Гарри: — Это формальность, но я должен спросить. Того требует совет. Гарри Драго, где документы на землю твоего отца? — Проклинаю весь твой род, — шипел крокодил в ответ. Эко мгновенно кивнул Сэнгу Эйси. Ирбис не заставил его ждать. Удар лапы Сэнга Эйси, словно бита, угодил по коленке Гарри. Крокодил присел на одно колено, стеная от боли. Тут же второй удар уже пришёлся локтем в мощную грудь Гарри. Было невероятно наблюдать, как в таком маленьком зверьке, по сравнению с тем же крокодилом или быками, было столько свирепости и мощи. Два быка еле удержали тело Гарри, когда оно по инерции отлетело назад, от удара Сэнга Эйси. Даже полицейские — лев Падди и носорог Ларс — невольно переглянулись между собой. В глазах Гарри потемнело. Дыхание спёрло, и он сам не ожидал, как упал на одно колено, перед холодной мордой ирбиса. В его груди раздался еле слышный треск. От резкого удара из его пасти поневоле вылетела часть кровавой слюны. Эйси смотрел на него холодными кошачьими глазами. — Где документы твоего отца? — жёстко повторил Эко. — В склепе твоей семьи, — прохрипел Гарри. Он даже не думал сдаваться. Два крепких удара по морде Гарри прилетели в ту же секунду от Эйси. Они были настолько быстры, что крокодил просто не успел их заметить. И били они точно в одно место, словно по наводке невидимого снайпера. — Последний шанс, — спокойнее сказал Эко, — будьте, пожалуйста, разумны, мистер Драго. В голове у Драго шумело, как после удара о наковальню. Его постоянно качало из стороны в сторону. Вспышка света вновь уносит его в глубины воспоминаний. Там он не чувствует боли, там нет злобы и жестокости. Там его семья. Там старая фотография его семьи. Справа стоит его сестрёнка. Её всегда называли младшей. Хотя это на самом деле младшим в семье был Гарри. В её лапках — цветы. Она очень любила их. Отец даже построил для неё оранжерею. Самое интересное, она всегда носила на кончике своего хвоста милый бантик. Каждый день он был разный. Но снова реальность вернула его в свой жестокий мир. Гарри пришел в себя после ударов. Улыбнулся и прохрипел, стиснув зубы: — Отвали, крыса помойная, от тебя несет гнилью! — Стоп! — успел прокричать Эко. Кулак Эйси застыл в сантиметре от носа Драго. Гарри стоял на одном колене перед ирбисом и улыбался. — На колени! — произнес Эко. Гарри не успел ничего сделать, как два быка, надавив на него сверху, поставили на колени. Он злобно прорычал. — Умрешь, стоя на коленях, прямо как твой отец, — издевался над ним Эко. Драго зарычал от унижения, взвыл, выплевывая кровь: — Не ври, отец умер достойно. Его не сломать! — Да ты что! — продолжал глумиться Эко. — Как, по-твоему, он повел себя, когда твою маленькую сестрёнку мы засунули в промышленную мясорубку для рыбы? Бедная Пенни, она так сильно умоляла своего папу спасти её… — Врешь! — заорал в гневе Гарри. — Не смей! — А потом мы нажали на кнопку, — улыбнулся Эко, — её быстро перемололо, она почти не страдала. Ну, кроме первых пяти секунд. Гарри взорвался гневом и бросился изо всех сил на лемура. Он был готов загрызть его, снова и снова. Вцепиться в его тело и уже никогда не отпускать, вкушая его тёплую гнилую кровь. Но цепи натянулись, и Гарри, как беспомощный ребенок, упал в грязь. По его щекам текли слезы, он тихо прошептал: — Пенни. Моя маленькая Пенни. — Потом мы перерезали горло твоей матери, — продолжал Эко. Вспышка. Мама… как много в этом слове. Она нежно гладила его в колыбели. Она отдавала последний кусочек еды ему, когда сама голодала. Она всегда была нежной и милой. Гарри жалел только об одном. Он был плохим сыном. И то, что потерял, теперь не вернуть, имея даже все деньги в мире. Гарри взвыл. Он начал хаотично биться головой о землю, стараясь причинить себе ещё большую боль, чем та, что бушевала в его душе. — Забили до смерти твоих братьев и выпотрошили твоего дядю, — договорил лемур Эко, — ну, это ты и так знаешь. Снова его пронзили воспоминания, на этот раз всё происходило хаотичнее. Семейная фотография мелькала в его памяти то тут, то там. Два брата вечно спорили и пинали его. Но если дело доходило до «жареного» — всей грудью вставали на его защиту. Гарри помнил, как они защищали его в школе. Как не выдали его, когда он разбил машину отца. Гарри ещё сильнее стукался головой. Брызги грязи разлетались в сторону. Он подумал — вот оно, дно! О нём говорил отец. Гарри упал на дно ямы. Но, как и в первый раз, он ошибался. Дно ямы было ещё впереди, но уже близко. — Да поднимите вы его! — не выдержал наконец Эко. Гарри снова подняли и поставили на лапы. Он был уже полностью испачкан в грязи, по его щекам текли слезы. Всё его тело болело, а душа была в агонии. Он смотрел в пустоту, пустым печальным взглядом. — Но знаешь, — продолжал тихо Эко, — все они, включая даже маленькую сестренку, ушли, стоя на лапах и даже сражаясь. Гарри поднял на него взор. Эко ухмыльнулся. — Они были достойными, — гордо говорил он. — Да, они были врагами, но все были достойными в бою. Кроме тебя. Тебя, Гарри. Эко сдвинул брови и проговорил зловеще: — На колени его. Хорошо, что мы убили твоего отца раньше, он хотя бы не видит твоего позора. Приказ был исполнен. — Только ты, Гарри, из всей своей семьи умрешь на коленях, как загнанный зверь. Но не одна слеза крокодила упала с его щеки. Крокодилы не могут плакать. И тут же в его сознание что-то треснуло, что-то сломалось в нем. Гарри поднял глаза на ирбиса; последнее, что он просил — это уйти достойно. «Прошу», — прочитал в его глазах Сэнг Эйси. Но ирбис, словно бездушная машина, оставил его мольбы без внимания. Гарри опустил голову, преклонившись перед судьбой. Так сломался Гарри Драго. Вот дно ямы. Вот о чём говорил его отец. Дно ямы — это когда сломался ты. За стеклом на него смотрел молодой лемур Вайнер. Его разрывали противоречивые чувства. Он сопереживал крокодилу. Вайнер находился рядом с отцом и слышал весь их разговор. Наконец Эко произнес: — Мистер Эйси, убейте Гарри. Ирбис мгновенно достал пистолет. Он сверкнул отполированным металлом в глазах крокодила, и его дуло застыло на голове Гарри. — Стойте! — прокричал молодой лемур Вайнер в последний момент.Глава 23. Как приятно, когда семья собирается вместе.
Ирбис замер в таком положении, наведя дуло на лоб крокодила. Его палец застыл на крючке, едва сдавив его. — Что такое, — мягко отозвался мистер Эрхордон, — мой мальчик? — Прошу, отец, пусть он умрет достойно, — попросил Вайнер. — Дорогой внучек, — продолжал мистер Эрхордон, — не надо его жалеть. Это — наш враг. — Дедушка прав, это наш враг, — подтвердил отец мальчика, Эко, — враги Банка Лемуров недостойны жить. Вайнер опустил голову. Он пожалел, что вмешался в дела отца. Теперь в нём они будут видеть слабого лидера. Он так боялся всё испортить, что эмоции взяли над ним вверх. Он внимательно слушал слова отца. И тогда он решил, больше такого он себе не позволит. Он должен быть достоин своего отца. Вайнер решил в эту минуту оставить ненужную жалость и стать более жестким. Он сжал кулачки от злости к самому себе, но тут вмешалась в разговор Майна: — Простите, мистер Эрхордон. Я считаю, что мы поступили нечестно по отношению к Вайнеру. Если он скоро станет членом клуба и войдёт в совет Банка Лемуров, то он должен отстаивать свое мнение, аргументируя его. В данном случае мы не дали ему высказать свои аргументы. Думаю, ему пойдет на пользу этот урок, ведь в будущем его ждёт немало дебатов в совете, где необходимо доказывать свою правоту. Эко и мистер Эрхордон внимательно слушали Майну. — Хорошо, мисс Майна, думаю, в вашей речи есть здравое зерно, — согласился мистер Эрхордон, — давай, внучек, смелее, обоснуй. Почему ты хочешь дать ему умереть достойно? — Ну, — нерешительно начал Вайнер, — я думаю, раз мы полностью его победили — его и всю его семью, — то разве не всё равно, как он умрет? Я к тому, что вроде как, почему не проявить милосердие, совсем немного? Я думаю, он достойно повел себя, не выдав нам план или что там вы и отец с него требовали. Думаю, это хоть что-то, но стоит. Вайнер под конец речи замямлил и, теребя себя за пальцы от страха и неуверенности, затих. — Ну, если нет никакой разницы, — отвечал быстро его отец Эко, — то какая разница, как он умрет. А про документы он и так ничего не знал. Это была лишь формальность — спросить его. Он только умел, что пить и гулять по разным увеселительным местам. В нём нет ни чести, ни смелости. Лишь глупость и заносчивость. Он жалок. Эко посмотрел на своего сына. Вайнер опустил глаза и смотрел в пол лимузина, не смея возразить. Отец лишь устало вздохнул. Эко сменил строгий вид и мило улыбнулся. Он спрыгнул с сиденья и подошел к Вайнеру. — Но я рад, что ты вступил со мной в спор, стараясь доказать свою правоту, — он крепко обнял сына, — и знаешь, думаю, я уступлю этот спор тебе, в знак доверия к тебе. Не подведи меня. Вайнер улыбнулся в ответ и, гордо кивнув головой, ответил: — Не подведу. — Давай, иди сюда, — говорил мягко Эко, помогая своему сыну забраться на своё место. Он встал позади него, оставаясь в тени. Теперь в открытом стекле лимузина появились две мордочки — Вайнера и его отца Эко. Вайнер был очень счастлив, что ему дали второй шанс. — Мистер Эйси, — гордо произнес Эко, он смотрел на ирбиса, стоявшего всё так же — упирая дуло пистолета в лоб Гарри, — подчиняйтесь мистеру Вайнеру. — Есть, сэр. Молодой лемур сделал шаг вперед, смотря из окна лимузина. — Поднимите его, — приказал он скромным, но властным голосом. Быки повиновались, и тело Гарри наконец взмыло вверх. Крокодил опустил голову, он смирился с участью. Но был счастлив умереть, стоя на ногах. В его голове снова всплыла фотография его семьи. — А теперь, сынок, прикажи, — прошептал сзади его отец, — чтобы Эйси его убил. — Что? — испугался Вайнер. — Но я… я не могу. Я думал… — Сынок, — перебил его отец, — это твоё решение, тебе и исполнять его. Ты обязан это сделать. Иначе твой спор не имеет смысла. Ты должен быть строгим и беспощадным к своим врагам. Таковы законы. Не воспринимай их как животных, это всего лишь биомусор. Они недостойны существования. Существует своего рода «канон» — неизменная, не подлежащая пересмотру совокупность законов. Такие, как они, вне «канона», они не имеют будущего в Зверополисе. Они слабы. Ты должен придерживаться канона, как правила. Только когда всё правильно, только тогда всё работает как надо. Представь себе, что это всего лишь персонаж. Персонаж небольшой истории. Его не существует. Он — выдумка. Он — иллюзия. Он неживой. Убей его! Это так легко, так просто. Вайнер проглотил комок в горле. Он не знал, что придется выносить приговор. Он посмотрел на Майну в поисках совета. Грациозный силуэт пумы чётко вырисовывался в тёмной кабине лимузина. Два зелёных кошачьих глаза внимательно следили за ним. Она спокойно и мягко проговорила: — Ваш отец прав, сэр. Просто прикажите мистеру Эйси выстрелить крокодилу в голову. Сделайте это. Это легко и вовсе не страшно. Майна мягко улыбалась, говоря эти слова, словно говорила о чём-то обыденном. А Вайнер одобрительно покачал головой. Он старался придать своим действиям уверенности. Его лапки тряслись. Он, стараясь сохранить хладнокровие, выглянул в окошко и быстро, твёрдо, с надрывом в голосе, произнес: — Мистер Эйси, выс… Вайнер застыл. Он старался выдавить из себя эти слова. Ненавидя себя за нерешительность, он весь содрогнулся, тужась. Но спустя несколько мгновений всё равно так и не смог выдавить из себя ни слова. — Я тебе помогу, — прошептал ему на ухо его отец, — повторяй за мной. Мистер Сэнг Эйси… — Мистер Сэнг Эйси, — с дрожью в голосе проговорил Вайнер. — Выстрелите в Гарри Драго… — шептал отец ему на ухо. — Выстрелите в Гарри Драго… — словно заколдованный, повторял Вайнер за своим отцом. — В голову! — В го…, — Молодой лемур напрягся изо всех сил, но не смог произнести эти слова, он заплакал и, опустив голову, прошептал: — Прости, простите!.. я… я не могу. Вайнер спрыгнул с мягкого кресла и отошел в сторону. — Ничего, сынок, — утешал его отец, — всё впереди у тебя. Не страшно. Все ошибаются. Вайнер запрыгнул обратно на своё место и прижался к пуме Майне. Она нежно обняла его и проговорила: — Всё хорошо, сэр. Всё хорошо. Тем временем Эко быстро выглянул в окно лимузина. — На колени, — быстро произнес он. Гарри снова упал на колени в грязь, перед Сэнгом Эйси. Он не успел что-то сообразить, как… — Эйси, в расход его, — проговорил Эко и закрыл стекло лимузина. Палец ирбиса нажал на спусковой крючок. Острая небольшая игла вылетала из дула и мгновенно проткнула череп крокодила. Она прошла насквозь, раздробив черепную коробку на выходе, и вонзилась в землю, глубоко уйдя вниз. Тело Гарри Драго покачнулось и упало замертво. По его морде стекали капельки дождя вперемёжку со слезами. Вспышка. Обугленная фотография его семьи лежит на полу. Вокруг много сажи и пыли. Пара опавших листьев лежит рядом. Небольшие щепки старых досок также создают фон. Пахнет осенью, холодом и сыростью. На фотографии его отец обнимает его семью, стоя на заднем плане. На стуле, рядом с отцом, сидит его мать, она нежно обнимает мужа. Слева два брата — они обнялись и весело смотрели в объектив камеры. Его дядя стоит сбоку в старом пиджаке, за его спиной висит ружьё. Маленькая сестренка, с милым бантиком на хвосте, она обнимает Гарри за талию и весело машет лапкой, также глядя в объектив камеры. На заднем плане виден сейф. Если приглядеться, то можно заметить семизначную кодировку и печать производителя — «Гранит». Внизу надпись на фотографии «Семья Драго».