Глава 27 Когда кролик думает при свете лампы, лис прячется в темной траве
Было уже за полночь. В коридоре небольшого дома раздался скрип двери. Звук моментально разнёсся по всему этажу. Джуди даже подумала, что она разбудила всех соседей, что мирно спали в своих комнатах. Дверь медленно открылась. Тень от Джуди упала на обшарпанный пол. Её комната… Это даже комнатой можно было назвать с натяжкой. Скорее всего, раньше это был коридор, который упирался в стену с окном. И умные домовладельцы просто огородили его начало стеной и выдали за полноценную комнату. Хорошо, что не за полноценную квартиру. «Странно, — подумала Джуди, входя в свою комнату и на автомате кидая ключи на маленькое блюдце, что стояло на обшарпанной тумбочке. — Я раньше и не замечала, какая она маленькая». Джуди закрыла задней лапкой дверь и осталась в темноте одна. За окном шёл вовсю дождь, стуча по окну в комнату Джуди. Он только набирался силы и не намеревался останавливаться. Где-то вдали сверкала молния. Она ярко осветила весь небосвод и ударила вниз, куда-то в Зверополис. В комнате стало светло от яркой вспышки. Слева от Джуди в свете молнии видна прибитая к стене полка, которая использовалась ещё и как вешалка. На вешалке висит её запасная форма и повседневная одежда. Под всем этим стоит небольшой чемодан, она забыла убрать его сегодня утром. Джуди грустно смотрит на него, зная: сегодня ей точно не до него. В глубине «квартиры», возле самого окна, которое от постоянного натиска водяной стихии дало пробоину, и теперь маленькая лужа стояла на полу, находилась вся её остальная мебель. Стул, столик и кровать. Она вспомнила комнату для допросов, в которой ей пришлось слушать исповедь Гарри Драго. Джуди свободна и богаче комнаты допросов по крайней мере на пару предметов быта. Все остальные вещи были аккуратно разложены по шкафчикам внутри кровати. Когда у тебя под две сотни братьев и сестер, свои вещи — это настоящие сокровище. Обычно ей приходилось донашивать за сестренками, а когда подрастала, то отдавала поношенные ею и её старшими сестрами младшим. А сама надевала то, что носили старшие. Она вдруг вспомнила, почему эта комната ей так нравилась. Она впервые имела свой уголок. Да, маленький. Пускай он обшарпанный, старый и невзрачный. Но для неё, жившей в одном огромном доме с сотнями сестёр, это был настоящий дворец. И, поймите правильно, Джуди любила и будет любить свою семью, даже если их будет тысяча. Для неё переезд стал неким невидимым шагом во взрослую жизнь, в её собственную жизнь. И вот теперь ей надо было о многом подумать. Войдя в комнату, Джуди внезапно поняла: впервые за всё время, что она была в Зверополисе, она ни разу не задавала себе этого вопроса. И теперь Джуди была готова его задать самой себе. Что дальше? Джуди стояла на полу, застыв, словно статуя из камня. Она размышляла, впервые она смогла признаться сама себе, что её мечта осуществилась. А что потом? Когда мечта сбылась? — И всё, — шепчет Джуди, думая, что это мысли в её голове, — я действительно офицер полиции, — она грустно улыбается, — и это всё? Всё, что меня ждет дальше в моей жизни. Маленькая квартира, стул и стол. Я даже город толком не видела, да как же т… Джуди ловит себя на мысли, что говорит сама с собой. Она вздрагивает, машет головой, пытаясь снять пелену с глаз и странную щемящую грусть с души. Гром. Он резко громыхает, от его удара гремят стёкла в комнате. Кажется, что ещё секунда — и огромный взрыв ворвётся в её комнату и снесёт тут всё, не оставив и следа. Она вздрагивает, испугавшись внезапного удара, и невольно хватает на вешалке рукав своей одежды. Она крепко сжимает его и тихо вскрикивает: — Ник… Джуди, улыбаясь, тихонько бьёт себя по лбу, словно ругая себя за глупость. Её лапка медленно сползает вниз. Она протирает глаза. Естественно, никакого Ника здесь не было, он разбудил её на станции, а сам поехал дальше к себе. — Так, кролик, — шепчет Джуди, внушая сама себе, — ты просто перетрудилась. Такое бывает с каждым. Даже Ник говорил тебе об этом. И ты точно не сходишь с ума. Всё хорошо, надо просто выспаться. Она снова устало потирает глаза лапой, пытаясь прийти в себя от сумасшедшего дня. Это ей помогает взбодриться. Она вспоминает всё, что произошло с ней сегодня. Она вспоминает смелого мышонка Грена. Как он там? Надо будет навестить «напарника». Джуди улыбается, потирая шишки на своей голове. С её талии слетает ремешок и летит на кровать. Телефон Ника, что он ей дал для связи, падает на кровать, вылетев из кармашка. На столе зажигается лампа, её свет слабо освещает комнату. В полумраке Джуди, морщась от боли, аккуратно разминает косточки. Сначала хрустит шея, потом плечи, спина, суставы лап. Джуди вспоминает, как они с Ником сидели на ступеньках возле Банка Лемуров. От него пахло перцем. «Даже удивительно, — думает она, — как мы смену отработали после этого. Надо отдать должное Нику, он хорошо держался. Наверное, трудно ему после стольких лет лёгкой жизни. Но он молодец». Джуди аккуратно снимает жетон с груди и кладет его на стол. Две лямки бронежилета также быстро разлетаются в стороны, а сам он отправляется в угол, за кровать. — О, да, — радостно прикрикивает Джуди, — наконец-то. Как же хорошо! И, проговори она это ещё громче, наутро её дверь караулили бы два любопытных соседа: Баки и Пронк. Она, словно убитый наповал солдат, падает на твердый, как брикет соломы, матрас. Когда долго носишь тяжелую вещь, например, мешок, рюкзак или бронежилет, то тело привыкает к тяжести. Несомненно, эта тяжесть быстрее ведет к истощению и усталости. Но когда ноша спадает, чувство, которое ты испытываешь, сравнимо разве что с чувством невесомости. Словно ты похудела на половину своего веса. Джуди распростерлась на кровати, словно морская звезда на пляже. Она даже потянулась от наслаждения. И даже голод, что проснулся внезапно, не мог помешать ей насладиться отдыхом. Джуди вспоминает утренний завтрак на бегу, быстрый перекус на работе, что был ближе к концу дня. И? И всё. Это всё, что она съела за сегодня. «Эх, спасибо тебе, Когтяузер, за твой пончик», — благодарит Джуди мысленно доброго гепарда. Она переворачивается на бок. И тут же её пронзает боль в правой стороне. Джуди стиснула зубы и тихо сказала: — Ай, как же больно. Ей так не хотелось вставать с кровати, но пришлось. Гарри её сильно приложил об пол. — Мог бы и извиниться, — ворчит Джуди и снова принимает вертикальное положение. Застежка-липучка, что была у неё на шее, медленно отрывается. Джуди наконец полноценно дышит. Но расслабляться было рано. Она собирается с мыслями, зная, что сейчас будет неприятно и больно. Но сделать это необходимо. Джуди хватается за воротник и стягивает свою униформу вниз. Благодаря своей эластичности она легко растягивается. Форма отлипает от волосков Джуди неприятно, словно пластырь. По этой причине, кстати, в Зверополисе не имел успеха пластырь для заживления ран. Этой разработкой одно время занималась фармацевтическая компания, на этой идее она и прогорела. Верхняя часть формы сползает вниз с большим трудом. Полдела сделано. Часть её полицейского комбинезона свисает у Джуди на талии. Крольчиха снова присела на кровать, стараясь отдышаться. Она не хочет смотреть, но придётся. Словно маленький зверёк, который подхватил занозу и знает, что её надо выдернуть, даже если это будет больно. Она набирается смелости и смотрит на свою лапу и плечо. Вся её правая лапа при прикосновении утопает, словно в тесте. Она вся отбита. Даже сквозь шерсть виден один большой синяк. Он проходит по всей лапе от плеча до кисти. По виду синяка можно сказать: её ударили сильно. Джуди даже не помнила этот момент. Она зажимает губу зубами, стараясь перебороть пульсирующую боль. Её эластичная полицейская форма действовала скорее как повязка или что-то подобное, облегчая ей боль. Но теперь, сняв часть формы с себя, Джуди осталась без «защиты» и боль дала о себе знать. На ней остался только специальный комбинезон-подкладка, она надевала его под низ основной формы. Так как её полицейская форма была очень плотной и практически герметичной, то для того, чтобы Джуди комфортно себя чувствовала в любую погоду и её тело могло дышать, применялась специальная ткань. Из этой ткани и был сделан комбинезон-подкладка, очень лёгкий и практически невесомый, он защищал её от переохлаждения и от огромной жары. Своего рода терморегулятор. Сначала надевался он, а потом — уже основная одежда. Её полицейская форма была специально сделана под её тело. Её для Джуди заказал мэр Златогрив, когда она стала лучшей выпускницей академии. Форма была разработана научными сотрудниками корпорации «БиоГен». Они много предусмотрели, продумывая её полицейскую форму. Дело в том, что Златогрив не хотел, чтобы его новая программа«Равные Возможности» была сорвана смертью или сильными увечьями молодой крольчихи. Это могло вызвать большой резонанс в обществе, выставив его в невыгодном свете. И, несмотря на то что Хоппс была превосходно подготовлена, Златогрив решил подстраховаться. И, надо отдать ему должное, он вложил много средств, чтобы костюм Джуди стал особенным. Конечно, никто ей про это не сказал. И даже бирки с логотипом «БиоГен» убрали. Было сделано ровно два экземпляра. На вопрос Златогрива, хватит ли ей двух штук, учёные ответили, что Хоппс не сможет сносить и один, даже если будет постоянно испытывать его на прочность. Зная особенности своего костюма, молодая и горячая Хоппс тут же скинула бы его с себя и переоделась в обычную униформу. А так она носила его как почтение к Златогриву. И даже после того, как его посадили, она продолжала ходить в нём. Уж больно он был ей удобен, да и она привыкла к нему. Да, звери из «БиоГена» знают своё дело. И хорошо, что Хоппс его носила, возможно, именно он спас ей жизнь в Банке Лемуров. Дождь продолжал стучать ей в окно, а из щелей в раме просачивался свежий ветерок. Джуди вздрогнула, почуяв туловищем холод. Как только холод доходил до её тела, покрытого термокомбинезоном, проникая через него к её меху, он становился тёплым. Зато лапы, что не покрывал комбинезон, ветер приятно холодил. Её термоподкладка пропускала воздух лучше шёлка. Она закрывала её от самых плеч и до коленок. Материал, из которого он сделан, был серого цвета и очень тонкий. «До утра заживёт, как на кролике, — думает Джуди, поглядывая на правую сторону своего тела, — да, если на этой лапе такие синяки, то что тогда говорить о правой стороне самого тела и о нижней правой лапе? Ладно, завтра посмотрим? Главное, что кости целы, а остальное заживет. — Джуди продолжала рассуждать. — Так! Ну, поехали. Давай, терпи. Ты же сильная. Ты сможешь. Ты справишься!» Джуди снова вздыхает, словно готовясь к последнему опасному прыжку, и, помогая себе задними лапками, стягивает с себя форму. Полицейская униформа, что так не хотела слезать, побеждённая лежит на полу. А радостная крольчиха снова падает на кровать. Она, по-пластунски, ползёт к подушкам. Добравшись, медленно поджимает лапки в коленях. Джуди наконец радостно обнимает мягкую подушку. Даже пульсирующая тупая боль в теле не может стереть улыбку с её усталой мордочки. Она потягивается в последний раз, прежде чем отдаться во власть сна. Джуди немного замерзает и задними лапками пытается зацепить одеяло, что накрывало кровать. У неё это получается с большим трудом. Но со временем она добивается своего. Укутавшись в мягкое тёплое одеяло, Джуди зевает и сквозь сон слышит, как что-то металлическое и тяжёлое упало с ее кровати на пол. Это звук не дает ей покоя. Но так хочется спать! Она уже обняла лапками подушку. И тёплое одеяло дарит ей своё тепло. Сладкий сон манит её. Джуди закрывает глаза. Зевает. И засыпает… «Что упало?» — сквозь сон проносится в её голове. — Да что же это… — бормочет она. Её любопытство берёт верх над усталостью. Джуди переворачивается на край кровати. Она щурится, всматриваясь в темный пол. Рядом с её формой лежит телефон Ника. Она забыла про него и, когда укрывалась одеялом, видимо, уронила его. Лапка Джуди тянется вниз и достаёт телефон. Джуди лежит на левом боку, свет от экрана телефона освещает её мордочку. Заставка обоев у Ника на телефоне. Ник улыбается и машет в камеру лапой, обнимая Джуди, ему пришлось присесть на корточки для этого. Джуди помнит, как они делали это фото. Перед самым его отъездом в Академию. На фотографии Джуди крепко обнимает Ника, почти вплотную прижимаясь к его щеке. Она вспоминает, как пахнет Ник. Тучи рассеялись, и дождь перестал сильно барабанить по стеклу. Он закончился внезапно. Словно его кто-то перекрыл, как кран с водой. Крольчиха улыбается, смотря на фотографию. В её комнату проникает яркий лунный свет. Он нежно освещает комнату. Словно художник, что рисует чёрно-белую картину её жизни. Лунный свет всё делает чёрно-белым. Но это на первый взгляд. На самом деле, если присмотреться внимательно, то можно увидеть сотни и сотни оттенков серого. И тогда вся «картина», нарисованная лунным художником, кажется ярче радуги. Столько оттенков, и у каждого свой запах и своё особое настроение. Резко на экране вылетает надпись «память заполнена». Джуди пытается её убрать, нажимая на отмену, но в сонном состоянии промахивается и жмёт на последнюю запись. Она хочет отключить телефон, как вдруг на экране появляется мордочка Ника. Картинку было плохо видно из-за дыма. Ник лежит на сиденье полицейской машины. Он хрипло кашляет. С его носа капает кровь, она перепачкала его одежду. Ник одной лапой держит телефон и с почти закрытыми глазами повторяет себе, словно молитву, одно и то же предложение. Ник хриплым голосом говорит в камеру: — Ты не дикий зверь, Джуди. Ты не дикий зверь, Джуди. Ты не ди… Ник теряет сознание. Телефон из его лапы падает на пол салона машины. Появляется надпись «Память переполнена». В голове Джуди, словно молния, проносятся воспоминания. Она сидит в вентиляции и сквозь пелену слёз и боль в груди готовится к последнему в её жизни прыжку. Она сжимает лапы в кулачки. Её мышцы, словно металлические канаты, напряжены до предела. Ещё мгновенье — и она бросится на крокодила… И погибнет. И вот перед самым стартом её смерти она услышала хриплый знакомый голос в голове. Это Ник говорил с ней, наблюдая по своему телефону за ней, а она слышала его голос через гарнитуру. Тогда она не понимала, откуда шёл голос, и подумала, что это мышонок Грен её остановил от глупейшего и смелейшего поступка в её жизни. Но сейчас она поняла, что это был Ник. Её невидимый спаситель. Её рыжий лис. Джуди поворачивается на спину. Она прижимает телефон Ника к груди. Улыбаясь, она плачет. Её слезы текут при лунном свете. Лунный тёмно-серый свет с нотками печали блестит на её слезинке. Слеза темна и печальна, словно сапфир. Но также глубока и прекрасна. Слезинка падает и тут же растворяется на поверхности одеяла. Лунный светло-серый свет с оттенком радости отражается на её щеке в слезинке. Она блестит, словно алмаз. Слезинка катится и падает на подушку. Растворяясь в ней. Джуди плачет, сама не зная отчего. Это радость? Это грусть? Она не понимает. Её фиолетовые глаза закрываются. Сон берет своё. Она всхлипнула тихо, в последний раз, и уснула. Лунный свет словно добрый художник, созданный самой природой, нарисовал её жизнь своим светом. Своим цветом. На первый взгляд он — серый и невзрачный. Пока не приглядишься, не поймёшь, что даже в серой картинке её квартиры сотни оттенков. Главное — уметь видеть. Видеть не только яркие цвета радуги. Но и не боятся смотреть на чёрное. Уметь видеть белое. И главное: уметь видеть их оттенки… По щеке Джуди стекает последняя слеза. Она не блестит, как алмаз, и не такая тёмная и глубокая, как сапфир. Она чиста и прозрачна. Слезинка блестит очень тускло в лучах луны, но по-настоящему искренне, с лёгким оттенком любви.Глава 28 Когда забываешь, что мечтать опасно для жизни
Кап. Кап-кап. Слышится звук воды в старой станции метро. Платформа, сделанная из листов металла, проржавела, в некоторых местах покрылась плесенью от постоянной сырости. Некоторые участки платформы были покрыты кафельной плиткой с красивым узором. Складывалось такое ощущение, что строители бросили выкладывать плитку в самом начале работы, смирившись с тем, что здесь уже ничего не исправить. Плитка вся потрескалась, в некоторых местах её побили. Рисунок на ней давно потускнел. С потолка станции метро стекала вода. В некоторых местах она стекала по стенам, в других — капала с потолка. Огромная трещина на потолке была заметна невооружённым глазом. От неё, как от основного корня дерева, распростёрлись более мелкие трещины, которые делились на совсем маленькие. Тусклый свет, что пытался разогнать мрак в этом месте, состоял из дюжины старых ламп. Они плохо справлялись со своей работой. Их просто не хватало на всю территорию станции. В центре платформы стояли ржавые металлические колонны. Если точнее, металлический каркас будущих колонн. Колонны упирались в потолок и поддерживали его. Они также покрылись ржавчиной. Одну из колонн даже обосновал вьюн. Это растение оплело металлическую конструкцию, словно мифический многоголовый и многолапый питон. Вьюн окутал свою «жертву», ползя наверх. Поезда метро стараются не задерживать на этой станции. Большая вывеска висит на стенке тоннеля. Раньше она была сделана из стекла и светилась изнутри лампами, показывая название станции. Металлическая окантовка на фаске угла придавала вывеске элегантный вид. Это было красиво и оригинально на тот момент. Название гласило «Станция Поворотная тропа». Можно было сказать, что она видела лучшие времена. Металл на фасках также весь проржавел. Стекло давно побили вместе с лампочками. Они давно не светили. Даже электрический провод, питавший вывеску, кто-то отрубил. Сверху, над вывеской, красной краской было написано, по всей вероятности, новое название станции «Конечная». Надпись была кривой, косой и с ошибкой, которая меняло смысл слова кардинально. Даже беглым взглядом было видно, что всем уже все равно на неё. На грязной, ржавеющей платформе было огромное количество мусора. Он располагался в небольших кучках или просто валялся тут и там. Газеты, пакеты, старая одежда, сломанная техника, части разбитой мебели, какие-то тележки, огромное количество грязной посуды, стаканчики и снова пакеты, газеты, какие-то доски, стёкла, рамы, даже дверь от машины с отверстиями в боку — всё это валялось на свал… на станции. И прочее, прочее. Станция казалась вымершей. Но это было не так. В ней была своя «экосистема» и свои жители. Два небольших старых бобра жили в конце станции. Туда стекало большое количество воды. Они ютились возле огромной металлической двери с надписью «Служебное помещение». Бобры были старыми. Их одежда была рваной и грязной. Маленькая газовая горелка для приготовления пищи — самое ценное, что у них было. Остальные «ценности» хранились в огромных стопках коробок. Бобры постоянно перекладывали их содержимое из одной коробки в другую. Что-то бормотали себе под нос. А может, они так общались. Содержимое их коробок мало чем отличалось от содержимого мусора на платформе. Разве что немного помытое в грязной воде. Ещё одним жителем этой станции был енот. Он был помоложе, всегда ходил в одних запачканных едой, водой и алкоголем джинсах. Из верхней одежды у него была только наспех заштопанная в разных местах рубашка. Он постоянно спал возле мусорного ящика, по совместительству стола и кладовой. Аромат, стоявший во всей этой дивной экосистеме, был неописуем. Оно, может, и к лучшему. Поезд, привёзший Ника, ушёл буквально минуту назад. Для рыжего лиса эта картина была обыденной. Он смотрел на неё усталыми глазами. Бывал он здесь нечасто. Но таких обитателей, как на этой станции, он видел часто. И чем дальше углубляешься в «Район нищих», тем больше ты видишь подобных жителей Зверополиса. И тем больше перестаёшь удивляться их быту. Иногда он спрашивал себя: что подвигло их на такую жизнь? Первое, что приходит на ум — это, наверное, финансовые трудности. Может, они стали жертвой обмана. Или просто потеряли любимых в этой жизни. А может, некоторые сами по собственной воле спустились сюда. Другие — по глупости или в угоду слабости или своих пороков. Ник не винил их, но и не оправдывал. Живя в Зверополисе, он видел многое и с некоторыми вещами смирился. Его усталый взгляд, после того как оглядел все достопримечательности станции, упал на выход. Над входом тем же писателем, что написал новое название станции, было написано ещё одно послание. Кривая надпись красной краской гласила «Вымирание». Весь промокший и уставший, Ник побрел к выходу, опустив голову. Как только его лапа коснулась первой ступеньки, он увидел тени животных. Они, наоборот, спускались по ней вниз. Стараясь остаться незамеченным, он пригнулся и быстро спрятался за выступ справа от главной лестницы. Тени становились всё больше и больше. Были слышны тихие голоса зверей. Ник незаметно выглядывал из-за своего укрытия, оставаясь в темноте. — Ну всё, Дэнт, — прокричал спрыгнувший со ступеньки мышонок, — пора платить по долгам! За ним следовали два крупных хомяка. Вся троица была одета по-простому. Майка, куртка, брюки. — Так, в какой помойке ты обитаешь? — снова нагло говорил мышонок, осматривая кучи мусора на платформе. Ник ухмыльнулся, наблюдая за ними из своего укрытия. Где-то в глубине раздалось шуршание, и стопка промокших газет упала. — Туда, — приказал мышонок, ткнув пальцем в сторону звука. Два крупных хомяка бросились в указанную сторону. Из-под огромный кучи макулатуры высунулся енот. Он услышал своё имя и, придя в сознание, встал. Енот качался из стороны в сторону. Он был мертвецки пьян. Его наполненный алкоголем вестибулярный аппарат не выдержал нагрузки и отключился, за ним тут же последовал сам енот. Он упал на стопку газет. Во время падения перевернул их и, до кучи, опрокинул тележку, наполненную стеклянными банками. Раздался звон стекла. Несколько пустых бутылок разлетелось по станции. Енот лежал спиной на мусоре. Он с досадой посмотрел на пустую бутылку. На дне оставалась пара капель спиртного. Енот опрокинул бутылку над пастью, пытаясь заставить их скатиться ему в горло. Тем временем два хомяка и мышонок подбежали к нему. — Вот ты где, пьяная морда, — начал мышонок, взбираясь по телу енота. Рядом с ним стояли, скрестив лапы, два хомяка. Две капли алкоголя упали на язык енота. Теперь полностью пустая бутылка улетела в сторону. И только сейчас он заметил мышонка на своей груди и двух хомяков, что стояли рядом. — Ты меня слышишь? — продолжал мышонок. — Ты когда деньги вернёшь? Енот совершенно не понимал, что ему говорят. — Ну хорошо, — нервно говорил мышонок, — не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Он схватился за край воротника енота и постарался потрясти его, чтобы привести в чувство. — Где деньги?! — яростно кричал и трясся сам мышонок, в отличие от головы енота. Она даже не шелохнулась. Два хомяка положительно кивнули, смотря, как их босс «чихвостит» должника. — Так, значит? — строго говорит, запыхавшись, мышонок. С яростью в глазах он дает пощечину еноту. Это оказалось более эффективно, чем тряска. Не понимая, что происходит, енот быстро избавляется от назойливой проблемы самым простым способом. Он, слегка оскалившись, откидывает мышонка в кучу мусора, словно назойливую муху. Пролетая над мусорной кучей, мышонок кричит: — Братва! Наших бьют! Енот переворачивается набок. Наконец назойливая муха отстала от него, и он может отдохнуть. — Босс, — кричит один из хомяков и достаёт кастет, — мы за вас отомстим! — Да, — подтверждает второй хомяк, и в его лапах мелькает ножичек. — Мы от него живого места не оставим. Под дружный боевой клич два хомяка бросаются в бой на спящего енота. Ник наблюдает, как через секунду первый хомяк с кастетом высоко летит в ближайшую кучу хлама. За ним, с характерным свистом и руганью, туда же отправляется и второй хомяк с ножом. Ник легонько улыбается, наблюдая за действием банды. Выходить на улицу прямо из центрального входа станции метро было очень неразумно. Тем более Нику в его форме полицейского. Шкафчик ему ещё не дали в департаменте, и, судя по тому, что шкафчиком не обзавелась даже Джуди, он ему не светит даже после пенсии. Сумку с повседневной одеждой он оставил у Финника в грузовике, а телефон он отдал Хоппс. И теперь не может позвонить Финнику. — Замечательно, — прошептал Ник, карабкаясь по вертикальной лестнице вверх, и продолжал язвить, ругая себя, — всё складывается просто замечательно. Ник карабкался по вертикальной лестнице, она вела на поверхность. Лестница выводила подальше от центрального входа в метро и служила запасным путём эвакуации на случай, если метро затопит, а главный вход будет заблокирован. Таким образом Ник намеревался проскользнуть мимо зверей. Они в изобилии шатались в этой части района. Рядом с входом в метро находилось весьма популярное питейное заведение. И Ник знал, что в это время, несмотря на поздний час и погоду, там всегда уйма зверей. Крышка люка поддалась Нику не сразу. Он медленно её приподнял и огляделся. Вокруг стояла кромешная тьма. Только дождь барабанил по люку. Убедившись, что вокруг спокойно, Ник с трудом опрокинул тяжелую крышку и выполз из туннеля наверх. Лис огляделся и быстро сориентировался, поняв, где он оказался. Он вылез на небольшой поляне. Вокруг него находилась густая трава. Дождь лил не так сильно, но всё равно ощутимо. Мокрая одежда Ника снова начинала намокать. Он с досадой подумал о том, что никогда не доберется до дома. За его спиной находился вход в метро. Возле входа, как Ник и предполагал, шныряло много зверей. Дальше, за метро, виднелось огромное старое здание, увешанное гирляндами и неоновыми вывесками рекламы. Это было одно из немногих зданий в районе «Весёлый городок», где ещё были остатки цивилизации. Район «Весёлый городок» создавался как один из районов по производству химической продукции. Здесь находилось около пяти крупных и десятки мелких химических предприятий. Они создавались в помощь другим районам с такой же направленностью. Но, в отличие от других районов с химическими заводами, в районе «Весёлый городок» были предусмотрены новые методы по защите окружающей среды. Всё было нацелено на безопасность жителей и работников района. Тут производили множество самых нужных мегаполису вещей. Район «Весёлый городок» рос как на дрожжах, вокруг заводов построили дома, открывались магазинчики, были кинотеатры, школы, сады и прочая инфраструктура. Но, как говорится, погода не может быть всегда безоблачной. Ник был тогда ещё маленьким и толком не понимал, что произошло. Он лишь замечал, что соседи стали уезжать. У него и так было мало друзей, а теперь уезжали даже они. Улицы пустели, а магазины закрывались. Вскоре улицы перестали даже убирать, и район «Весёлый городок» стал почти необитаемым. Лишь немногие, как он и его мама, оставались тут. По границам район «Весёлый городок» соприкасался с тремя другими районами. «Лисий район» был к востоку, ближе к нему вскоре переселись семья Уайлдов. Там ещё теплилась жизнь. С запада и севера к району «Весёлый городок» прилегал достаточно крупный район «Вечно Зелёный». Там жили разные звери, но основной их специализацией была древесина. Район имел огромные запасы леса и активно поставлял его в Зверополис. Лишь благодаря этим двум районам — «Вечно Зелёному» и «Лисьему району» — жизнь в «Весёлом городке» продолжалась. Когда Ник подрос, он узнал, что произошла катастрофа на одной из фабрик и теперь земля в этом месте отравлена. Землю в округе признали непригодной для житья. Вскоре всё заросло зеленью, а заброшенные места облюбовали разные банды, бездомные бродяги и все те, кто хотел спрятаться от правительства или от других зверей. И, чем дальше в район «Весёлый городок» продвигаешься, тем менее обитаемым и цивилизованным он становился. Пока он не упирался в третьего «своего соседа» с южной границы, в «Район Нищих». Сверкнула молния — и Ник пригнулся, боясь, что его заметят. Он аккуратно положил тяжёлую крышку на место и быстро спрятался в кусты. До его дома Нику было недалеко, но по пути надо было оставаться незамеченным. Он вспомнил слова Финника о том, что уже идут слухи о нём и его новой работе. Ник, пригнувшись, утопая в грязи, весь мокрый, под раскаты грома, бесшумно пробирался в тёмной траве. Хорошо, что трава была высокая, а Ник прекрасно ориентировался в темноте. Его лапы утопали в грязи всё больше и больше. Наконец, спустя время, он добрался до края поляны. Дождь продолжал поливать его, но Нику уже было всё равно. Он рассматривал сквозь траву ближайший дом, что стоял на улице. Его путь домой лежал вдоль небольшой улицы, потом поворачивал направо на перекрестке и снова налево, а там по прямой оставалось совсем немного. И он дома. Наконец-то! Траву, где Ник прятался, ярко освещал свет от огромного здания. Это было одно из увеселительных заведений в районе. Раньше там находился многоквартирный дом. Но после того, как район перестали финансировать и он пришёл в упадок, один местный находчивый зверёк превратил его в увеселительный дом. Это было одно из немногих мест в районе, где остались следы цивилизации. Правда, первобытной, судя по посетителям этого заведения. Все, кому не лень, приходили потратить сюда свои деньги. И бандиты, и оставшиеся в районе жители, ведущие вольный образ жизни. Сюда часто приезжали и банды из других районов. Ну, и как можно было предположить, это место стало просто магнитом для всякого рода выяснения отношений. Так продолжалось недолго. Хозяин увеселительного заведения быстро смекнул, что постоянные драки и пальба не приносят прибыли. Поэтому было решено: всё, что внутри семиэтажного здания, и ближайшие к нему земли, являлось нейтральной территорией. Была подписана договорённость между бандами. Тех, кто её не подписал, не впускали в заведение, а кто нарушал — наказывали. А для страховки хозяин заведения содержал несколько десятков свирепых животных. «Даже бандитам нужны законы», — думал Ник, улыбаясь. Это оказалось весьма действенно. Теперь заведение могли посещать не только группы банд, но и обычные животные. А это дополнительный доход. А потратить деньги там было на что. Три подвальных помещения, даже Ник с его проворством и хитростью не знал, что там. Первый этаж — это парадная. Там посетитель мог угоститься любимыми напитками, порошками, таблетками, и вообще всем тем, что только пожелает душа и сможет позволить запас его кошелька. Тут же располагалась танцевальная площадка, она плавно выходила во внутренний двор, который по периметру был ограждён стеной с вооруженной охраной. Второй и третий этаж больше напоминал игровой клуб. Здесь можно было сыграть в любую азартную игру. И сделать абсолютно любую ставку. Четвертый этаж. Тут располагались комнаты для тех, кто хотел спрятаться от закона или переждать время. Услуга весьма дорогая, но ей пользовались. Еда, питьё — бесплатно, за счёт заведения. В пределах разумного, конечно. И полная гарантия того, что тебя не поймает полиция, даже если будет штурм. На пятом этаже располагались комнаты для совещания. Это своего рода ВИП-комнаты для «своего коллектива». На шестом этаже… В общем, скажем так, там было много разного. Там клиент мог воплотить все свои мечты. И далеко не самые детские. Всё зависело от его фантазии. Седьмой этаж занимал сам хозяин заведения. Там была его спальня, личная охрана, комната для подсчёта прибыли и прочее. Ник быстро осмотрел здание по этажам, заметив на крыше вертолет, а возле самого здания — большую автостоянку. Уловив момент, Ник прошмыгнул к небольшому старому разбитому кафетерию, что располагался возле поляны. Он затаился за тёмным углом. Выглянув из-за него, он увидал через дорогу, как два охранника-волка в толстых куртках патрулируют автостоянку возле увеселительного заведения. Молния на мгновение осветляет его мордочку. Ник тут же спрятался обратно. Он медленно двинулся вдоль стены заброшенного кафетерия, стараясь оставаться в тени. Яркий свет озарил улицу. Гром. Во дворе, на танцевальной площадке, раздались радостные крики, и музыка загрохотала ещё сильнее, стараясь перекричать гром. Вспышка молнии также озарила огромный чёрный «кадиллак», что стоял за небольшим деревом. Его дверь медленно открылась, оттуда кто-то выпрыгнул. Кадиллак медленно двинулся вперёд по улице, следуя за Ником. Ник подставил правую лапу под сток воды, что стекала с крыши кафетерия. Самый опасный участок он прошёл, дальше будет легче. Дождевая вода смывает с его лап грязь. «Надо будет что-то придумать, — размышляет Ник, — не прятаться же каждый раз». Вторая лапа также подверглась водным процедурам. Ник облегченно вздыхает. Ещё немного — и он упадёт в свою теплую кровать. От предвкушения он улыбается. Он вспоминает, что завтра выходной и они с Джуди поедут в «Торговый оазис». Лапа упала в лужу, раздался шлепок. «Интересно, — думает Ник, — что же первое ей показать?» Хруст ветки за спиной. «Может, сразу пойдём выбирать телефон, — продолжает мечтать Ник, — а потом в кинотеатр, или заведу её в гурманский ресторан. Угощу рыбой, интересно посмотреть на её реакцию!» Ника полностью поглотили фантазии. Снова раздался еле различимый шум за его спиной. Его ухо быстро дернулось, расслышав это. Но мозг подумал, что это ему показалось. Ник совершил глупейшую ошибку. Он расслабился и замечтался. А такое в этом районе не прощается. За потерю бдительности наказывают мгновенно. А за мечты могут и казнить.