Зверополис. Столько стоят мечты

Когда крокодил уходит под воду, значит, он готовится к атаке.

Действие 8. Долгая дорога из "Стана Странствующих"

      Стояла солнечная погода. Жаркий день как всегда предвещал лишь зной. Лучи солнца проникая через плотный густой смог, что постоянно висел над районом «Подземные Норки», создавал эффект духовки.       На дороге, рядом с «Мертвым Полем», вдалеке, появилась пыль. Она поднималась вслед за автомобилем.       Колесо медленно катилось по пыльной грунтовой дороге, с характерным звуком. Пыль испачкала всю нижнюю часть машины.       Серая машина, что медленно ехала по пыльной дороге, была относительно новой. Недорогой. Для животных среднего размера.       В салоне машины сидело четыре зверя.       Водитель — молодая зебра в тонкой майке и брюках, вытерев пот со лба, щурился, из-за лучей солнца, которые как нарочно били в лобовое стекло, засвечивая дорогу. Покачиваясь на ухабистой дороге в маленьком кресле, что было закреплено на панели перед передним пассажирским сидением, сидел хомяк Шорсти — правая лапа братьев Ган.       Шорсти, стараясь отвлечься от огненного зноя, опустил взгляд вниз. В душе он проклинал себя за то, что забыл солнечные очки. В его лапах появился небольшой серебряный медальон, похожий на простую монетку.       «Жить Буду. Саванну не Забуду» — виднелась гравированная надпись на зеркальной поверхности медальона.       Он вспоминал прошедшие дни — нападение диких волков на мисс Аниру, возмездие братьев Ган, угрозы волка, «Дикие Законы», загадочный слон Миандрий, который невероятно богат и который спонсирует «диких» зверей.       «Кто он? Какие цели преследует? И откуда вообще взялся? И существует ли в реальности?» — в очередной раз спрашивал себя хомяк Шорсти.       За ним, на переднем пассажирском сиденье, морщась от пыли, что проникала в салон через открытые окна, сидел койот Боки. Одетый в длинные шорты и майку, он спасался от жары прикрываясь лапой. Боки уже давно сдал пост охранника мисс Аниры в больнице другим зверям из охранного агентства «Толстая Кожа», которых нанял Орис. И теперь, все не как не мог наговориться о своих любовных похождениях за медсестричками. Чем уже порядком достал не только всех кто сидел в машине, но и всех в банде братьев Ган.       Последним зверем, что сидел на заднем сиденье был верблюд. В отличие от остальных он переносил жару заметно легче. И даже можно было сказать, что он наслаждался ею. Он был одет в пиджак, под которым была майка, на нижних лапах были простоватые, но добротные, серые брюки. Верблюд слегка покачиваясь на заднем сиденье, молча читал утреннюю газету, и изредка выпускал клубы дыма из длинной сигареты.       Из динамиков была слышна бодрая, но «хриплая» песня.

Тихо, скромно и спокойно, Я по тропе всегда шел ровно, Законы клетки уважал, Всегда я копов презирал,

      Она становилась то громче, то наоборот, тише.

Тропа, ты уведи меня, Тропа, прошу будь ровной для меня, Тропа, пригрей уставшего бродягу, И проведи меня на волю, а не в клетку.

В чужом кармашке монетки я считал…

       Наконец шипение полностью «поглотило» композицию.       Зебра-водитель выключил радио. Шипение из динамиков пропало, и его место занял шум движущейся машины по грунтовой дороге.       — Я-то самец всегда готовый, — снова начал гиена Боки, чем в очередной раз заставил всех присутствующих печально вздохнуть. Боки продолжал, — короче, на ночное дежурство выходила обалденная тигрица-медсестричка Ютрия. Прямо сотня из десяти.       Шорсти оторвал взгляд от медальона и внимательно посмотрел через плечо на гиену. Он слегка приподнял брови, услышав столь странную бальную оценку.       — Я как ее впервые увидел, так чуть с ума не сошел, — продолжал воодушевленно Боки, — сердце билось как бешенное, а желание стояло как бетонный столб. Высокая, стройная. С виду, знаете, такая вся боевая. Настоящая хищница. Как раз мой вкус.       Я короче не долго думая к ней. Говорю — «Ну что киска, хочешь отведать настоящего самца?». Она естественно в боевую позу. Удар по щеке! А я чую что зацепил ее. Вижу по ее мордашке, что ей нравлюсь. Сижу, значит и думаю, что эту крепость надо брать наскоком.       В эту же ночь к ней в кабинет, только на этот раз подготовился. Цветы, конфеты, манящий взгляд, сочная харизма — все при мне.       Прижался к ней и говорю — «Ты милая ничего плохого не думай, я самец знатный. Ответственный». Говорю, что меня всегда сильные хищницы привлекали. И я здесь не только для того чтобы себя удовлетворить. Мне главное, что бы даме было приятно. Да к тому же язык у меня не только для лестных слов…       — Фу, — фыркнул водитель-зебра, — по мне так это мерзко.       — Ой-ой, какие мы неженки. Запомни Шин, — ответил Боки, зебре что сморщилась, — в пастели и на войне нет правил. Чтобы кто ни говорил, но нет ничего более приятного, чем отыметь крупную хищницу самку. Только в эти моменты ощущаешь себя настоящим самцом, с большой буквы.       — Слышь Боки? — перебил его Шорсти, который от его монолога уже потерял ход собственной мысли. — Ты уже откровенно достал меня. У тебя все разговоры сводятся к одному? Тебя что, только секс и волнует?       — А у меня такое ощущение, — немного обиженно продолжил Боки, — что вы все прямо кастраты. Насколько я помню в Зверополисе пока еще двуполая система размножения. Как только звери начнут размножаться почкованием, я тут же покончу с собой и тогда замолчу. А пока наслаждайтесь моими рассказами, пока можете. Своих то у вас нет.       — Боки, — раздался голос сзади, это говорил верблюд, — а ты, когда признавался в любви тигрице-медсестричке, ты в это время на стул забрался или прямо в лоно ей шептал? Раздался громкий смех.       — Да пошел ты Гук, — отмахнулся Боки и наверно опять пожалел, что завел разговор про свои любовные похождения.       — За языком следи, — легко огрызнулся верблюд Гук и затянулся сигаретой. Выдохнул. Дым тучей окутал салон.       Снова раздался смех. Слегка обиженный Боки так же достал из бардачка пачку сигарет и с досадой прикурил одну.       — Звери, давайте по одному дымить, — протирая глаза от дыма проговорила зебра-водитель Шин.       — Вот я один как раз и закурил, — сказал Боки.       — Затуши Боки, — влез Шорсти и развернувшись вытащили из кармана сигареты, — а то и вправду дышать нечем.       — Все, приехали, — раздосадовано произнес Боки. Он потушил сигарету о внешнюю сторону двери автомашины, и убрав ее обратно в пачку сигарету, продолжил, — ни про самок поговорить, ни покурить. Прямо общество морально нравственных зверей.       — Кстати о больнице, — закурив начал расспрашивать Шорсти, — как там наша мисс Анира поживает?       Боки хоть все еще и дулся на «коллег», но по натуре он был отходчивым, отчего уже достаточно бодро отвечал:        — Когда я последний раз дежурил, ее на вторую операцию отправляли. Там, короче, что-то с пальцами у нее…проблема вроде серьезная. Короче они у нее плохо работают. Типа как не сгибаются сами. Ей даже Орис купил специальные перчатки. Ну, типа похожие на обычную перчатку, только без фаланг. И сделаны они то ли из плотной резины, то ли из пластмассы.       А так, в общем, ходит уже бодро. Только не говорит. У нее верхняя и нижняя челюсть связана повязками и еще закреплена…как его там…короче металлический каркас, для фиксации. Чтобы челюсти правильно срослись. Общается только через доску.       — Это как? — спросила зебра-водитель.       — Обычно, — Боки смотрел на хомяка Шорсти, когда тот наконец докурит сигарету, — обычная маленькая доска с маркером. Она на ней пишет слова.       — Понятно. Наконец Боки закурил, когда Шорсти выкинул окурок в окно.       — Правда, бывает по ночам плачет, — наслаждаясь табаком продолжал слегка грустно Боки, — сука, что не говори, а жалко ее. Ну, чисто как зверька, — Боки задумчиво продолжал, — бывает, сидишь возле двери и слышишь ее стоны. Орис конечно самец молодец. Почти каждый вечер приезжает к ней. Подбадривает, помогает. Только чую я, что зря он с ней возится…       — В смысле? — заинтересованно спросила зебра-водитель Шин.       — Да видно по ней, что не любит она его, — ответил тихо Боки, — не то что моя тигрица. Бывает прижмешься к ней…       — Ну все, хвост гнилой, началось, — закатил глаза Шорсти. Снова раздался тихий смех.       Машина свернула налево и проехала мимо небольшой лесопосадки. Она проходила неширокой полосой между «Мертвым Полем» и заброшенным, полуразрушенным заводом. Извилистая, пыльная, грунтовая дорога как раз и вела к нему.       Сам заброшенный завод облюбовали местные многочисленные бродяги и нищие, которые стекались в район со всего Зверополиса.       Заброшенный завод стал для них неким пристанищем, складом и домом в одном месте.       Каждый день, вечер и особенно ночью, бродяги, бездомные и прочие представители этого класса отправлялись на поиски пропитания в разные концы района «Подземные Норки». Перебирая мусор в баках, контейнерах и многочисленных свалках они тащили на базу все, что имело хоть малейшую ценность. Словно рабочие муравьи. Всем этим сообществом управлял один зверь. К нему-то и направлялись звери в серой машине.       Эбитрэн — трусливый волк средних лет. Весьма омерзительный, как морально, так и внешне, из-за своих проплешин по всему телу. Но хитрый.       Благодаря увяданию района и разрушению его инфраструктуры, в виде закрытий многочисленных фабрик и заводов, он сумел организовать некое общество бездомных и бродяг.       «Стан Странствующих» — весьма поэтичное название для столь зловонного места.       Старый завод, куда и пригласил всех бездомных и бродяг Эбитрэн со всего Зверополиса, должен был стать по его задумке неким местом, где все представители низших слоев населения смогут вместе хорошо жить.       На деле же Шорсти прекрасно понимал, что это всего лишь очередная «империя» во главе которой встал Эбитрэн. И создано все это лишь с одной целью — ничего не делать и жить за счет «подданных».       И как бы это странно не звучало, но план волка Эбитрэна сработал. Бездомных и бродяг можно было понять. Здесь, в относительно тихом заброшенном месте, где минимальный надзор за порядком со стороны полиции, можно было вести обычный, размеренный образ жизни обычного бродяги. Не опасаясь «репрессий» со стороны полиции и жителей других районов, которые по понятным причинам не желали видеть у себя возле дома подозрительных грязных зверей.       Несомненно в развитие «Стана Странствующих» вложили свой весомый вклад и братья Ган. И как вы правильно подметили, сделали они это отнюдь не из-за добрых побуждений.       За то что братья Ган разрешали жить и иметь «Стан Странствующих» у себя на районе, а еще за то, чтобы местная полиция смотрела на все это сквозь пальцы, братья Ган требовали от бродяг и особенно от их «вожака» ряд услуг.       В основном это были легкие поручения. Они сводились к банальному — стоять на стреме, во время важных переговоров или деловых сделок. Это был эффективный способ не дать Центральным полицейским или СООПу напасть неожиданно. Иногда помогать с мелким поручениям, «копать ямки», шпионить за мафией соседних районов и прочие, важные, но мелкие задания.       Проехав мимо лесопосадки Боки как и остальные в машине заметили на одном из деревьев небольшой деревянный домик, сколоченный из старых досок. В нем сидели дозорные, из числа нищих и бродяг. Как только машина с бандитами проехала мимо поста, то дозорные должны были тут же, с помощью зеркала, отправить сигнал в сторону завода.       Эбитрэн уже был в курсе того, что к нему едут звери братьев Ган.       Машина проехала лесопосадку и свернув, оказалась на огромной свалке. Горы мусора холмами возвышались над извилистой дорогой, словно горы ущелья. Состоящие в основном из строительного мусора и металлолома: автомашины, бытовая техника и многое другое. Все это вперемешку с землей и зловонием.       В центре свалки находился сам завод. И чем ближе к нему подъезжали звери братьев Ган тем сильнее и отвратительнее пахло. Ближе к заводу горы мусора уменьшались в размерах и превращались из обычного строительного и металлического хлама в пищевой и другой мусор, сопутствующий продуктам жизнедеятельности горожан Зверополиса.       Водитель Шин сморщившись от едкого запаха, что постоянно усиливался, уже захотел закрыть окна, но проклятый зной запрещал ему это сделать.       — Суки помойные, как же воняет, — зажав нос, выругался он.       Шорсти последовал его примеру, как и Боки. Один только верблюд, что сидел сзади всех, без эмоций перелистнул газету.       — Сука, Шорсти, — не выдержал Шин, — чё мы сюда лапы таскаем?       — Оттава приказал кое-что разузнать у Эбитрэна, — ответил хомяк.       — А Эбитрэн не может прийти к нам? — снова спросил Шин.       — Чтобы вся база провоняла, — предположил Боки, — как не крути, но эта вонь преследует его постоянно. А кстати куда Оттаво уехал?       — В Тропический Лес на встречу с главой района «Высокая Долина», — ответил Шорсти.       — А там кто у них в авторитете? — спросил тихо и любопытно верблюд Гук.       — Алина Тиффа, — ответил Шорсти, — а чё, знаешь ее?       Верблюд еле заметно помотал головой и снова углубился в чтение. За его действием наблюдал не только Шорсти, но и Боки. Смотря через плечо он заметил, что верблюд врет. Не зная как завязать с ним разговор про его вранье, Боки начал издалека:       — Чё пишут? Однако ответить верблюду не дали. Его перебил Шин:       — Да погоди ты Боки, — он снова обратился к хомяку, — так это насчет тех диких волков, что на мисс Аниру смели лапы поднять?       — Да, — быстро ответил Шорсти, и чтобы хоть как-то избавится он неприятного зловонья закурил, — они про одного слона упоминали. Его имя Миандрий. Он хочет свергнуть кодекс Джаниэля Саванны и установить «Дикие Законы».       — А чё за хвост?       — Да в том-то и дело что о нем многие слышали, немногие видели, а откуда он и откуда у него столько монеток никто не знает.       — Так выходит это он братьев Ган похоронить хочет?       — Вроде как — да, — кивнул в ответ Шорсти, — вот поэтому он нам и нужен.       — Ну, если он решил тягаться с братьями, — ехидно улыбнулся Боки, — то он уже ходячий кусок мертвеца. Машина остановилась.       — Все, приехали, — заглушил мотор Шин.       — Давайте быстрее языками помолотим, — открывая дверь, недовольно фыркнул Боки, — а то дышать нечем.       Машина остановилась возле огромных железных ворот на большой асфальтированной площадке. Вокруг которой были горы мусора.       Огромные ворота — главный вход на завод.       Старые, ржавые и покосившиеся ворота постоянно были открыты. И если бы кто ни будь захотел сейчас их закрыть, то скрежет металла раздался бы на весь Зверополис.       Тут постоянно шныряло множество разнообразных зверей. Разных, но очень похожих. В потрепанных одеждах, и почти с одинаковым зловонным запахом. Они постоянно что-то делали. Переносили мусор из одной кучи в другую, сортировали его, спорили и ругались между собой. Находя что-то ценное они пытались это побыстрее спрятать в свои карманы и сумки. Из-за этого часто вспыхивали драки.       Один самец зебры, в красной грязной кепке, по-видимому что-то нашел. Его тут же заприметили две другие зебры. Поняв, что его заметили он быстро убежал вовнутрь завода. За ним вдогонку бросились два его видовых сородича.       Остальные же звери, заметив бандитов вышедших из машины, быстро опустили глаза и мгновенно попрятались по своим «норкам».       Внутри завод имел множество больших и маленьких помещений. Большие помещения находились на первом этаже, помещения поменьше располагались на втором этаже.       Первым этажом завода были рабочие зоны.       Но теперь они больше не напоминали цеха, конвейеры, склады и прочие подобные помещения. Теперь это был безобразный гибрид между свалкой и домом.       Как только все четверо бандитов зашли в огромные ворота неприятный запах усилился.       Огромное помещение по-видимому когда-то было погрузочным-разгрузочным отделением. Об этом свидетельствовало множество железнодорожных рельс, что лежали на бетонном полу. На высоких потолках висели цепи, крюки и лебедочное оборудование. Несколько тележек наполненных всевозможном отборным мусором стояло возле одной из арок. За ней скорей всего был склад, куда и свозили все собранное добро.       Огромные ветровые окна были разбитыми. Из некоторых окон, заглядывая в помещение, высовывались густые ветки зарослей. Возле одного такого окна две зебры догнали зебру в красной кепке, которая стащила что-то из общего мусора. Они явно хотели побыстрее разобраться с вором, но завидев бандитов решили остановится и подождать, когда Шорсти и другие поднимутся на второй этаж.       Так же поступили и другие звери-бродяги. Многие благоразумно старались спустится в подвальное помещение.       Да…подвальное помещение…оно находилось с левой стороны от лестницы. И бандитам волей-неволей пришлось пройти мимо него. Там находились жилые места для всех нищих.       Широкая длинная лестница уходила в темноту. Холод, что постоянно дул оттуда мокрой сыростью, приносил с собой непередаваемое зловоние: сырости, холода, грязи, пота, мочи, остаток дефекации, и даже нотки гнили. От того что там творилось даже у бывалого Шорсти вставала дыбом шерсть, а к глотке подбирался ком тошноты. Проходя мимо этой клоаки он постоянно задавал себе вопрос — «Почему все эти животные остаются здесь? Неужели в других районах, более экономически успешных, им живется хуже?». Однако все его мысли растворялись в зловонном запахе.       Пройдя вход в подвальное-жилое помещение они подошли к лестнице. Бетонной, местами рассыпавшейся.       Рядом с ней, впереди, не далеко, в углу, на старой промышленной печи стоял огромный котел. Это была местная кухня. В печи постоянно горел огонь. Несколько «поваров» готовили обед. Рядом, на грязном полу, валялись собранные останки еды. Местами прогнившие. Гниль старались отделять, а еще «съедобные» куски кидали в котел. Запах от готовящегося обеда шел не лучше чем из подвала.       Из-за перенаселенности вновь прибывшими в «Стан Странствующих» пищу приходилось экономить. По этой же причине почти все бездомные питались растительной пищей, даже хищники. Проще говоря: в помойке было легче найти гнилой овощ или фрукт, чем кусок мяса. Хотя, в последние время даже их было трудно найти.       Поднявшись наконец на второй этаж звери братьев Ган направились по длинному коридору. Почти весь второй этаж принадлежал Эбитрэну.       Здесь было относительно чисто, по сравнению с первым этажом. Однако, смрад поднимающийся с первого этажа здесь разбавлялся ноткой «гнили». А если быть точнее, то гнилой морали самого Эбитрэна.       Идя по длинному коридору Шорсти кинул взгляд направо. Там, в дверном проеме две хрюшки готовили обед для Эбитрэна. Кухня была относительно чистая, и запах еды никак не напоминал гнилой отвар, что готовили внизу для остальных. Еда была чуть лучше чем в бесплатных столовых, и даже, если перебороть брезгливость, то им можно угостится, при желании. Которое у Шорсти никогда не возникнет.       Дальше по коридору зебра Шин заметил другое помещение. Оно было заставлено кроватями и прочими вещами. Относительно чистое место. Скорей всего здесь обитала личная прислуга Эбитрэна: повара, прислуга, «охрана» — назвать которую так Шин не мог, даже с большой натяжкой.       Дальше по коридору. Все ближе к комнате Эбитрэна.       Следующая комната, в которую заглянул из-под бровей верблюд Гук, была личным складом Эбитрэна. Тут было все, начиная от запасов хорошей еды до всевозможных вполне добротных вещей, которые он получал от своих «подданных».       Последняя комната была слева по коридору. Обычно она была закрыта, но сейчас через небольшую щель приоткрытой двери можно было увидеть личный гарем Эбитрэна. Туда-то и заглянул Боки.       Среди нескольких кроватей он заметил длинное трюмо, наполненное женским вещами для наведения красоты. Несколько шкафов с разнообразной, весьма недурственной одеждой, виднелись в отражении зеркал трюмо.       Большой широкий мягкий ковер, застилал светлую комнату. Широкие шторы, что свисали с гардин, слегка заслоняли солнечный свет, что лился из окон. В окнах были вставлены стекла. Было видно, что комната ухожена, а личные самки Эбитрэна получают лучшее, по сравнению с остальными.       Лучшее…       Боки краем глаза, мимолетно, разглядел деревянный стол. На его поверхности были размещены четыре кожаные зажимы-повязки, а на крючке, сбоку, свернутая в кольца, висела плеть. И прежде чем одна из волчиц одетая лишь в трусики, заметив бандитов братьев Ган, закрыла дверь, Боки увидел двух волчиц. Одна из них сидела и зажав лапками морду опустила голову. Вторая стояла возле нее, и снимала с ее спины окровавленные бинты.       Дверь закрылась. А глубоко в душе Боки захотел достать свой нож и воткнуть Эбитрэну в горло. Он не знал почему, может потому что…       Дверь открылась и все его мысли испортились, когда они вошли в главный кабинет-спальню Эбитрэна.       Довольно большая. Светлая. Дальний ее конец, где стояла широкая кровать, заваленная красными простынями и большими подушками, была овальной. В овальной стене располагались большие застекленные окна с красными бархатными шторами, которые скорей всего были обычными простынями. На полу, возле кроватей, лежал толстый ковер. Две небольшие ступеньки вниз, шли от кровати к столу. Невероятно широкому столу. Он стоял почти в центре комнаты. Сколоченный из нескольких столов он был накрыт белой простыней. Относительно белой, с учетом места жительства Эбитрэна.       На столе лежали многочисленные предметы: стопки газет и журналов, несколько проржавевших подсвечников, сложенные друг на друга грязные тарелки завтрака, обеда и ужина с остатками еды, несколько разбросанных бокалов, грязные бутылки из-под спиртного, кучи разнообразной одежды, как для самцов так и для самок, сигареты и пепельница, ящики непонятно с чем и прочий, и прочий хлам.       Стол стоял на деревянном обшарпанном полу. Часть краски с него уже слетела. Другую часть помещения занимали уголок с рваными креслами и старым столом. В другом углу стоял большой шкаф, которого «вырвало» от накопившегося хлама.       Было еще одно место которое было ограждено толстой простыней. Она была запачкана серыми, желтыми и красными пятнами.       Сам Эбитрэн сидел на широком деревянном троне. Неизвестно где он его нашел, возможно это был выброшенный театральный реквизит. Трон был с невероятно высокой спинкой обитой мягкой красной тканью, через которую местами выпирал грязный дешевый поролон.       Волк Эбитрэн сидел упав спиной на спинку трона и закрыв глаза. Его подбородок был задран. Казалось он смотрел на потолок. Были слышны его тихие стоны. Обе его лапы были где-то под столом. На его груди была разорванная красная шелковая рубаха. Местами она была заштопана и больше напоминала наряд клоуна.       Когда дверь открылась и в его комнату вошли Шорсти, Боки, Шин и Гук, Эбитрэн не сразу это понял. Казалось он летал где-то в облаках.       — Здорово «вонь», — крикнул Шорсти вывив тем самым из транса Эбитрэна. Эбитрэн услышав знакомый голос практически взорвался от испуга. Он подпрыгнул на месте одновременно опуская подол своей порванной шутовской рубашки вниз. Его глаза в панике пробежались по помещению и не сразу заметили зверей из банды братьев Ган. А когда он все же заметил их, то еще больше похолодел от страха. Первые несколько секунд он не знал что сказать. После чего волк нервно поднял спущенные брюки и быстро начал их застегивать. В это время под его столом раздалось тихое:       — Ай. Застегнув брюки, Эбитрэн опустил лапы под стол. Трясясь от страха и адреналина, волк грубо схватил какую-то грязную волчицу за шкирку и практически выдернул ее из-под стола, отшвырнув в сторону.       Упавшая волчица, издав тихий жалобный визг, быстро поднялась на лапы. Она не понимала что происходит, но, заметив посторонних зверей, быстро зажала лапами пасть от испуга. Испуга и стыда. Вылетевшая из-под стола волчица была абсолютно голой.       — Чё вылупилась тварь придорожная! — крикнул Эбитрэн, когда заметил ее недоумение, — исчезала из вида! Шрамированная сука! Крикнул Эбитрэн и схватил со стола бутылку. Он лихо метнул ее в голову волчицы. Бутылка, разлетевшись на осколки, снова сбила волчицу с лап, попав прямо по левой части мордочки. Опасаясь второго нагоняя, волчица, шатаясь встала, и бросилась прочь к входной двери.       Пробегая мимо бандитов она закрыла лишь изуродованную мордочку. С левой стороны от лба до подбородка, почти вертикально, шел страшный старый шрам. Он проходил через левый глаз, который и был потерян из-за шрама когда-то давно. Удар бутылкой лишь раскрыл старые раны шрама и теперь оттуда шла кровь.       Как только голая волчица скрылась за дверями Эбитрэн растекся улыбкой. Он развел лапы в стороны и прикрикнул приветствую зверей:       — Тысячи приветствий авторитетные звери, — радостно и даже как-то слащаво начал он, — какое это счастье видеть вас здесь. Прошу прощение и миллионы извинений за то что вы увидели страшную тварь. Я не ожидал вашего визита. Почему мне не сообщили?! — Эбитрэн привстал и крикнул — Заллан ты где тварь тупая? Почему сигнала не было? Сука сгною в зловонной яме! Выгоню из «Стана Странствующих»!       Эбитрэн так разошелся что даже выпучил и слегка оголил мохнатую грудь, на которой были видны места проплешин.       — Шум убавил «вонь», — сказал уставший от его криков Шорсти.       Он быстро подошел к столу, и, запрыгнув на стул, который ему подставил Шин, взобрался на стол к затихшему волку.       Оказавшись на столе Шорсти очутился на старой потрепанной книжке. На почти стертой лицевой части виднелось название «Несчастье добродетели».       — Авторитетный Шорсти я безмерно рад вас видеть, — помня о приказе хомяка быть по тише, произнес тихо Эбитрэн. Он протянул в его сторону грязную лапу, шерсть на которой была также в проплешинах.       В ответ на его лапапожатие Шорсти, за спиной которого стояло три зверя, смачно и презренно плюнул в его сторону.       — Очень раз рад видеть столь авторитетных зверей, — мило и с опаской ответил Эбитрэн. Он убрал оплеванную лапу. После чего волк вежливо и уничижительно продолжил спрашивать, — вы приехали получить отчет о последнем задании?        Эбитрэн вопросительно смотрел на молчаливых бандитов.       — Все готово, — Эбитрэн достал из-под стола папку и положил ее рядом с Шорсти, — вот, там все про новых глав соседнего района «Веселый Городок». Тут все: кто они, сколько у них бандитов, кого покрываю и все что могли достать мои уши и глаза. Шорсти хоть и презирал всем сердцем Эбитрэна, но не мог не удивляться тому как у него получается справляться с довольно сложными, относительно его статуса, заданиями.       — Видите авторитетный Шорсти, я все сделал как и простили уважаемые братья Ган, — радостно подлизывался Эбитрэн, — все, все что мог достать.       — Молодец «вонь», — фыркнул хомяк, — верно служишь — долго прослужишь. Верблюд Гук взял со стола папку.       — Дело к тебе есть, — не теряя времени начал Шорсти.       — Выполню любой приказ авторитетные звери, — любезно начал Эбитрэн, — вы только скажите.       — Нужно глазастых и ушастых на «холмики» поставить, — приказывал Шорсти, — возле прибрежной полосы есть небольшой предприятие. «Орис и Ко» называется. Там твои гнилые нужны.       — Понял, — кивнул Эбитрэн.       — Только бери самых лучших, — пояснил Шорсти, — от этого твоя судьба зависит.       — Я не подведу авторитетных братьев Ган.       — О дате, количестве звере и их размере отдельно сообщим. Эбитрэн кивнул.       — И еще, — снова начал Шорсти.       — Да.       — Пронюхай по всем гнилым тропинкам во всем Зверополисе, кто и что знает о неком слоне по имени Миандрий. Он обычно диких зверей ищет.       Морда с проплешинами Эбитрэна резко изменилась, словно стала загипнотизированной. Шорсти заметил это и тут же догадался:       — Чё? Слышал о нем? Эбитрэн кивнул и с похолодевшим голосом проговорил:       — У меня все больше и больше о нем слухов набегает, — Шорсти внимательно слушал его, — все бродяги, кто приходят ко мне из других районов говорят странные… жуткие вещи.       — Что говорят?       — Говорят, что за последние несколько месяцев стали пропадать бездомные. Никто не знает куда. Полиции ведь все равно на них. Сами знаете — тела нет, нет и преступления. А у бездомных кроме других таких же, близких нет. Заявить о пропаже некому. И это не просто единичные случаи. Это происходит во всех районах, повсеместно. Во всех… — Эбитрэн запнулся, но вскоре продолжил словно что-то осознав, — …кроме этого. Потому-то здесь у меня сейчас огромный наплыв новых бездомных…все они приходят ко мне из других, довольно неплохих районов…       Шорсти углубился в размышления и голос Эбитрэна пропал.       Вот значит почему все бездомные рекой потекли сюда в «Стан Странствующих». Вот почему они готовы жить в довольно кризисном районе и служить Эбитрэну. Вести столь ужасное существование, даже по их меркам, существование. Страх. Их гнал страх.       «Но зачем? — пронесся в голове Шорсти вопрос, — какой во всем этом смысл? И причем здесь Миандрий? Что вообще происходит?» Мысли хомяка развеялись, когда он снова услышал слова Эбитрэна:       — Многие говорят, что бездомных ловят звери, что решили жить по «Диким Законам». И что их спонсирует какой-то слон.       — Чё та я не улавливаю, — раздался голос Боки, — это типа тот самый слон Миандрий которым нас пугал тот волчонок имбецил, который на мисс Аниру напал?       — Походу лапы оттуда растут, — подтвердил выводы Шорсти, Боки.       — И чё, он типа со своими правилами хочет на наш водопой прийти, — возмутился снова Боки, — типа авторитетным братьям Ган вызов бросить?! Да кто от вообще на тропе такой, что бы зубы на Ганов скалить? Я вам так скажу — я с братьями Ган с самого начала, да они и не таких в ямки закапывали. Причем группами. А этому, сука, слону Миандрию вообще хобот в жопу засунут!       Пока звери за спиной Шорсти весело смеялись обсуждая незавидную участь слона Миандрия и вспоминая всех тех кто осмелился кинуть братьям Ган вызов, хомяк размышлял, вертя в лапке медальон в виде монетки, с надписью «Жить Буду. Саванну не Забуду»…       …Пока сверху доносились совсем «прозрачные» голоса зверей братьев Ган, внизу, на первом этаже, возле окна несчастная зебра в грязной красной кепке отчаянно пыталась отстоять найденное. Стоя возле окна он оскалился, когда в очередной раз две зебры решили попытаться приблизится и отобрать найденное.       — Отдай глист, — оскалился одна зебра.       — Чё стащил? — спрашивал его друг, — показывай или хочешь к Эбитрэну пойти.       — Ага. Решай, — поддакивал его друг, — или делишься, или идешь к Эбитрэну. И тот тебя точно выгонит. Ты пойдешь на мертвые районы.       — Вот-вот. Там тебя точно дикие покромсают.        В ответ на угрозы зебра в красной кепке лишь еще больше оскалился, не желая отдавать найденное. Он спрятал в карман что-то похожее на цепочку и приготовился бежать. Однако две зебры, как только увидели по-настоящему ценную вещь, вмиг окружили его.       — Отдай, — угрожающе прошипела одна из зебр. В его лапе мелькнул нож, — отдай по-хорошему.       Две зебры сделали шаг навстречу самцу зебры в красной кепке. Который в последний момент, видя всю опасность ситуации, решил выпрыгнуть в окно и таким образом спастись. Бросившись к окну зебра в красной кепке запрыгнул на высокий подоконник. Тут же за ним бросились его преследователи, угрожая ножом.       Как только зебра в красной кепке запрыгнула на подоконник, то в ее голову воткнулся нож. Войдя по самую рукоять в его лоб, он заставил зебру в красной кепке опрокинутся назад и упасть на бетонный пол под лапы двух зебр.       Непонимающе смотря на мертвую зебру в красной кепке, два его преследователя приглянулись. Один из них посмотрел на лапы второго. В его лапах был нож. Переглянувшись, они сделали шаг назад, чтобы не наступить в лужу крови, что начала растекаться от головы мертвой зебры.       Наконец до них дошло, что это не они метнули нож.       Раздался злобный рык.       Взгляд зебр пришел с трупа зебры на окно. Там, в окне, на них смотрел большой лев.       — По диче жить, других давить! — крикнул он и влетел в окно.       В его лапе было мачете.       Две зебры даже не успели ничего понять, как лев оказался рядом с ними. В одно мгновение лев со всего размаху слева направо и сверху вниз ударил по плечу одной зебре. Мачете с огромной силой вонзилась в плечо зебры, разрубив несчастного почти до середины грудной клетки.       Ножик упал. Звон металла о бетон.       Лев оперся лапой о тело полу разрубленной зебры и вытащил из его груди мачете. В его глазах пылало пламя. А окровавленное тело зебры падает на пыльный бетонный пол орошая его кровью.       Увидев это, вторая зебра бросилась прочь, но тут же попала в лапы другого зверя. Из соседнего окна в помещение влетел большой бизон. Он сбил зебру с лап и не теряя времени схватил ее за задние лапы. Словно спортсмен по метанию ядра бизон раскрутил зебру и со всего размаху со страшной силы ударил ее об бетонный столб. Треск костей. Звук падающего мертвого тела зебры с раздробленным черепом. И огромное пятно крови на столбе, оно похоже на увеличенное пятно от убитого комара, который вдоволь напился крови.       — Дави гнилых! — раздался боевой клич бизона       В этот же момент из всех окон начали залетать в помещение озлобленные разнообразные звери вооруженные оружием.       Возле кухни тоже было окно. Туда влетело два волка. Один из них мгновенно подбежал к ошалевшему от страха кабану и словно швейная машинка начал тыкать его острым ножом: в живот, в грудь, в бок, под ребра — практически потроша его.       Второй волк подбежал в белке, что стояла на столе и окаменевший смотрел на расправу над кабаном. Волк схватил ее сильно сжал отчего у последнего сломались все ребра. Кабан упал на колени перед волком, в лужу собственной крови и кишок. В этот же миг почти полумертвую белку второй волк отправил в огромный чан с кипящим вовсю обедом.       Раздался пронзительный крик варящейся в кипятке белки, но он быстро стих. Белка не могла кричать долго из-за сломанных ребер, и скорей всего просто молча билась в агонии свариваясь заживо.       То что произошло дальше не могло приснится даже в самом страшном кошмаре. Из всех окон словно сильный напор воды повалили звери.       Два носорога с огромным топорами пробив каменную кладку ворвались в просторное помещение. Один из них тут же подошел к сидевшему в углу бонго и размахнувшись ударил топором. Сверху вниз. Практически разрубив на пополам бонго, который так и остался сидеть в углу не веря в происходящие и не смея пошевелиться.       Четыре зебры, 8 львов, 3 тигра, 4 кабана, 7 аддаксов, 5 лисиц, 3 бегемота…и…их стало так много, что уже не было смысла считать. Необходимо было прятаться и спасаться бегством!       И началась резня…       Все ворвавшиеся «дикие» звери начали убивать и кромсать животных-нищих, не щадя никого.       Склад.       Когда началась резня, дрожащий от страха хомяк спрятался между коробок что стояли на столе. Через щели между коробками он наблюдал страшную картину.       Одному знакомому бонго раздробили череп увесистой арматурой и тот, упав на пол, окропил его кровью, кусочками черепной коробки и мозгами. Хомяк спрятался боясь что его увидят. Он стал осторожно пробираться по столу между коробок, практически цепенея от страха и ужаса, который творился вокруг него. Единственное о чем он сейчас молил так это то что бы остаться незамеченным.       Через щель между коробками он увидел…       Справа, одному барашку вспороли брюхо. И тот упав на колени, в агонии, не соображая практически нечего, он пытался собрать свои внутренности.       Хомяк двигался вперед.       Через щель между коробками он увидел…       Слева пробежало два «диких» волка и лев. Они бежали за одним бедным аддаксом и судя по его пронзающим крикам догнали его. Кровь брызнула на бетонные стены.       Практически теряя сознание хомяк ползет вперед, а над его головой, как и над всем столом, пролетает отрубленная голова какой-то несчастной хрюшки. Брызги крови падают на него, на коробки и весь стол, словно дождь.       У бедного хомяка нет больше сил видеть резню, и слышать ужасающие крики несчастных зверей которых рубят, топчут, ломают и потрошат.       Хомяк ползет дальше прячась среди коробок. Он проползает мимо отвертки и молотка. Он почти на краю стола.       Он знает, что впереди, на полу, есть небольшое отверстие — канализация. Он молил судьбу о том, что бы добраться до нее незамеченным…       …В это время пробегая мимо стола бонго, с окровавленными по локоть лапами, заметил среди коробок шевеление.       Удар. Коробки слетаю со стола, а перед его безжалостным, полным ненависти взглядом, появляется маленький хомяк.       Хомяк падает на колени и сжав ладошки умоляет пощадить его. Его бьет страх, не давая сдвинутся с места. «По всей вероятности он полз по столу и собирался скрыться в канализации» — быстро догадался бого.       Молоток. Он лежит на столе.       Бонго быстро хватает его окровавленными лапами и со всего размаху бьет по хомяку. Молоток проходит вскользь. Он расплющивает правую лапку и правое бедро хомяку. Кровавые брызги. Яростный, полный жалости и невыносимой боли крик хомяка проносится по залу. Он сливается с воплями и стонами других зверей. Внося свою маленькую лепту ужаса в происходящее.        Окровавленный молоток снова летит сверху вниз.       Удар. Он достигает своей цели. И крик хомяка смолкает. Бонго оглядывается ища очередную жертву и быстро убегает. А на столе остался торчать воткнутый в доску молоток, который превратил когда-то живого зверька в непонятную кашу неестественно смятого тела…       Резня продолжается.       Бездомным животным, которым удалось убежать из завода, и который теперь напоминал мясобойню, отлавливали в густых чащах. Их крики быстро смолкали. И зеленые листья деревьев орошались их кровью, показывая их незавидную участь.       Один лис с перевязанной, скорей всего сломанной, верхней лапой прижался к окровавленной бетонной стене. Его сердце бешено стучало. Но на его счастье пока его не заметили.       «Оставаться возле стены опасно, нужно прятаться» — решает он.       Мусорные баки. Они стоят напротив, возле стены. Нужно бежать к ним. Лис пригнувшись, прячась под столами, стульями и горами мусора, что валялись повсюду, он пробирается к спасительным мусорным контейнерам. Осталось немного. Он медленно переступает через мертвое тело косули, в спине которого воткнуто три больших ножа. Лис прячется за бочками. Но тут не безопасно. Нужно к мусорным контейнерам. Рывок. Нет. Стоп! Лис замирает. И как раз вовремя.       Впереди, недалеко, падает пуку. И тут же на него сверху падает бегемот. Навалившись всем весом на пуку он ломает его кости. Облизывая губы бегемот с радостным видом начинает перерезать несчастному горло.       — Ты сам в этом виноват гниль, — радостно говорит он при этом, — не я — а ты.       Закончив, бегемот встает и бежит дальше ища новую жертву. А лис воспользовавшись моментом бросается вперед, к спасительным мусорным контейнерам. Они уже так близко.       Вдруг, неожиданно, его отталкивает лапа какого-то зверя. Падая на бетонный пол лис с ужасом понимает, что его дни сочтены.       — Отвали тварь, мое укрытие, — стуча зубами от страха и залезает в помойный бак одна зебра, — свое ищи.       Зебра прячется в контейнере и закрывает крышку.       Бедный лис, забыв о преломленной верхней лапе, быстро встает. Что делать?! Куда бежать?! Обратно к бочкам, за которыми он прятался.       Вперед. Быстрее! Лишь бы не заметили!       Вокруг крики и стоны. Гам и шум. Смерть.       Оцепенев от ужаса лис как назло спотыкается о мертвого пуку с перерезанным горлом. Не чувствуя боль, лис, испачкавшись в крови, бежит дальше. Удача снова не его стороне. Три бочки возле серой не примечательной стены единственное убежище, которое сейчас ему доступно.       Спрятавшись между ними и стеной лис, дрожа, наблюдает как к помойному баку, к тому самому который стал убежищем для зебры, подбежал лось. В его лапах была бутылка. В ее голышке торчал горящий фитиль. Лось открыл бак и бросил бутылку во внутрь.       Пламя! Оно вырывается из помойного бака. Он переворачивается, и горящая зебра с громкими воплями убегает куда-то прочь.       Вдруг. Неожиданно. Бочки что скрывали лиса разлетаются в стороны словно кегли. Рядом с испуганным лисом падает мертвое тело зубра. Лис поднимает взгляд. Впереди, держа в кровавых лапах тесак, стоит лев. Его взгляд сковывает лиса.       — По диче жить, других давить, — тяжело дыша говорит он.       Лев бросается вперед. Неизвестно что произошло с лисом, но после того как он увидел окровавленный тесак, то мгновенно бросился под нижние лапы льву. Проскользнув под львом, лис с бешеным биением сердца и адреналином вместо крови бросился наугад, куда смотрели глаза.       Коробки. Он припрыгивает. А его яростный последователь одним ударом раскидывает их. Лис прыгает по ступенькам вверх. Удар тесака! Он проносится в миллиметре от затылка лиса. Он ощущает как окровавленное лезвие, забравшее сегодня кучу жизней задевает его шерсть.       Лис ныряет под стол! Стол отлетает в сторону, когда тигр переворачивает его. Лис выбегает на погрузочно-разгрузочную зону. Открытое пространство! Вокруг мертвые тела и крики.       Еще мгновение и он умрет. Лис чувствует это. Взмах тесака! Промах. Лис сворачивает налево в последний момент. Он слышит ярость льва и звон металла о бетонный пол. Лестница в подвальное помещение. Обессиленный от погони лис сворачивает туда и споткнувшись падает вниз. Прокатившись кубарем по ступенькам он оказывается в самом низу. Зловонная лужа мочи и грязи. Лис падает в нее. Из последних сил он поднимает голову и смотрит. Там, наверху, возле входа, стоит лев. Он держит в лапе тесак и оскалившись смотрит на лиса. После чего молча разворачивается и уходит.       Не веря в происходящие лис привстал. Обнимая сломанную лапку он прижимает ее к груди.       «Почему он не стал меня преследовать? Побрезговал спуститься в клоаку?» — тут же подумал лис.       — Ты как? — спросил кто-то дрожащим голосом.       И тут лис увидел огромную толпу зверей. Все они стояли у входа, боясь выйти наружу и трясясь от страха.       Очень скоро бездомные животные начали в панике бежать в подвал. На их удивление и большую радость преследователи отставали от них, и не спускались в зловонную яму. Некоторым зверкам, что были поменьше, удалось таким образом спастись. Другие чудом успели добежать до лестницы в подвал. Из которого уже начали доносится крики и стоны ничего непонимающих и напуганных до смерти зверей…       …Тихие крики. Они словно эхо доносилась до уха Шорсти. В его лапах застыл медальон похожий на монетку, с гравировкой — «Жить Буду. Саванну не Забуду».       Отголоски криков становились все синее. Они проникали через толстые стены, толстую дверь и через громкий смех Боки, Шина и Гука. Шорсти не сразу придал им значение.       — Тихо, — взволнованно сказал он и приподнял лапу.       Смеявшиеся Боки, Шин и Гук затихли.       Тишина. Крик тишины. Плачь тишины. Боль сквозь тишину.       — Звери, вы слышите? — навострил уши Боки.       Словно эхо принесенный ветром до них дошел непонятный шум, гам и крики с первого этажа. Там явно что-то стряслось. Теперь их отголоски совершенно отчетливо слышали все в комнате Эбитрэна       — Сука, — выругался Эбитрэн, — опять низшее общество дерется. Сейчас, авторитетные господа, я разберусь. Поко, Донни! Вы где?       Крики становились громче. И их становилось все больше.        — Тоже мне охрана, — фыркнул Эбитрэн, — ну они у меня доиграются. Хвосты выдерну.       — Аааааа! — раздался истошный вой. Он волной прокатился по этажу. Было слышно, что этот крик нес в себе только ужас и боль.       Услышав крик Эбитрэн поседел от ужаса.       Криков становилось все больше и больше и они все больше и больше напоминали кровавую симфонию.       — Да что там происходит? — серьезно, с ноткой напряжения, посмотрел на закрытую дверь Шорсти.       Скоро одиночные крики превратились в бесконечную «мелодию ужаса и боли». Один крик смолкал и возникал новый. Смолкал тот и тут же появлялись два других. Потом три, но и они смолкали. И так до бесконечности. Крики, которые холодили даже закаленных в боях бандитов братьев Ган.       Верблюд Гук достал из ножен увесистый мачете. Побывав во многих передрягах, он знал, что бы там не было это было серьезным. Это поняли и все остальные.       — Пошли, — скомандовал Шорсти.       Он быстро запрыгнул на ладонь подставленную зеброй Шином и вмиг очутился на его плече.       Первым, с тяжелым мачете в лапах вышел из комнаты Гук, за ним оголив острый нож вышел Боки. Зебра Шин с Шорсти вышли последним, оставив Эбитрэна одного в своей комнате.       Как только дверь открылась, и они вышли, то крики и плач стали отчетливее. Эбитрэн некогда не слышал нечего подобного. Он, с дрожащими коленями, споткнувшись об собственный трон, последовал за бандитами.       Коридор. Справа и слева двери: кухня, склад, комната прислуги, комната наложниц Эбитрэна. Коридор ведет к лестнице на первый этаж. Именно оттуда уже отчетливо слышались звуки резни. Звери братьев Ган двинулись вперед по коридору, но тут же остановились.       В конце коридора из-за угла выбежало три зебры. Они словно бешенные, в пылу азартного насилия, даже не заметили группу бандитов во главе с Шорсти.       Увидев первую дверь ведущую на кухню обезумевшие от крови «дикие» зебры бросились туда. Буквально через мгновение из кухни послышались отчаянные предсмертные крики. Шум и гам. Из дверного проема вылито несколько тарелок, чашек и кастрюля. После чего, вытянув лапы вперед, из двери в коридор выбежал кабан-повар. В его спине торчал ножик. Он не смог убежать далеко, так как на него сзади набросилась зебра. Повалив повара на пол зебра с невероятной жестокостью нанесла несколько ударов ножом по спине. Хаотично. Но этого было достаточно чтобы кабан испустил дух. Встав с трупа зебра подняла взгляд и увидела бандитов братьев Ган.       — Альфы, — крикнула зебра в сторону кухни.       Услышав его зов, из кухни вышло два сородича.       Три зебры встали напротив бандитов братьев Ган. Стоя в луже мертвого повара они с яростным оскалом смотрели на бандитов. В их лапах были окровавленные ножи.       На секунду наступила тишина. Лишь коридор и две непримиримые стороны.       — Дави авторитетных! — крикнула одна зебра.       Все три зебры, ловко перепрыгнув труп бросились в атаку.       — Режь диких! — отзывалось со стороны бандитов братьев Ган.       Первым в атаку бросился верблюд Гук. За ним держась слегка левее бежал Боки. Шон на плече которого сидел Шорсти остались на месте. А за их спинами выглядывая из угла появилась морда Эбитрэна.       Расстояние между бандитами и «дикими» зверями сократилось в одно мгновение.       Зебра, что бежала первой, обезумев от крови прыгнула вперед и вверх, прямо на верблюда. В ее глазах безумное пламя ярости, а лапах нож.       Во время резни они привыкли, что их жертвы почти не сопротивляются, и это стало для них роковой ошибкой.       Верблюд успел поймать занесенный над его головой нож, который был в лапе зебры. Зебра повисла над полом скованная в стальной хватке верблюда Гука. Поймав лапу с ножом, Гук тут же, с каменной мордой, размахивается мачете и бьет по лапе зебры. По той самой, которую он держит. Удар проходится по внутренней стороне локтя. Удар с легкостью отрезает лапу зебре по самый локоть. Орущая в припадки ярости и боли зебра падает зажимая второй лапой страшную рану.       Второй удар. Сверху вниз. В голову. Все тем же мачете, от того же верблюда Гука, это заставляет зебру замолчать навсегда. Пока Гук, опершись задней лапой о плечо зебры, пытался вытащить из черепа мачете, к Боке подбежала вторая зебра.       Она намного выше его. Бешенная, напористая, с кровавыми глазами и лапами. Зебра бьет.       «Удар стандартный — замечает про себя Боки, — прямой в горло».       Боки, как и Шорсти, что наблюдал за схваткой, замечает технику боя зебр. Грубую, не оточенной, но правильную. Было видно, что тот, кто их обучал был специалистом, возможно военным. Удары под копирку, словно по учебнику. Профессиональные.        «Дикие» напавшие на «Стан Странствующих» были обучены: куда бить и как бить. Простые, но верные и эффективные удары. Однако по их не уклюжему исполнению Боки понял, что на тренировку «диких» ушло мало времени.       От удара в горло Боки уходить быстро, хоть и с большим трудом, наклоняясь вправо. Он проскальзывает между стеной и атакующей зеброй, и тут же оказывается за ее спиной. А дальше дело техники. Боки отталкивается от стены и развернувшись запрыгивает на спину зебре.       Три удара. Удар в шейные позвонки. Удар между лопаток. Удар в область поясницы, все также ближе к позвонку. Неизвестно какой удар был смертельным, так как все произошло очень быстро. Но к тому времени как Боки спрыгнул с зебры она уже мертвая падала на пол.       Побывав на многих «дипломатических переговорах», Боки, как и остальные в банде братьев Ган, был опытным бойцом. Но даже несмотря на свою подготовку и опыт гиена ничего не могла противопоставить количеству и массе соперников.       Последняя третья зебра заметив расправу, над своими единомышленниками пинает Боки. Гиена успевает лишь закрыться лапами. От удара Боки отлетает к стене и падет на пол. Видя свое превосходство над лежащей гиеной последняя зебра подходит к нему и наваливается всем телом. В ее лапе нож. Он метит им в шею Боки. Неизвестно смог бы Боки оставшись один на один выжить в такой непростой ситуации, но на его счастье к нему на помощь подоспел верблюд Гук.       Один сильный удар и голова зебры неестественно изгибается. Удар пришелся в шею зебры, разрубив шейные позвонки, он мгновенно убил «дикого» зверя.       Боки стиснув зубы пытается скинуть с себя тело мертвой зебры которое обмякло и теперь «растеклось» «обнимая» его. Гиена с большим облегчение выдыхает, когда схватив за плечо мертвую зебру верблюд Гук помогает ему.       — Спасибо, — тяжело дыша благодарит его Боки.       Как только Боки встал и оглядел тела мертвых «диких», он задал единственный вопрос, ответ на который хотел получить каждый:       — Какого плешивого тут происходит?!       — Пойдем посмотрим, — мрачно проговорил Шорсти, сидя на плече у Шина.       Звери братьев Ган молча двинулись вперед по коридору, к лестнице которая вела вниз. Оттуда летели леденящие душу крики. Стоял хаос.       Все это время из-за угла выглядывал Эбитрэн. Его трясло от страха. Глаза бегали из стороны в сторону. Пока звери братьев Ган уходили дальше по коридору Эбитрэн быстро вернулся в свою комнату.        Волк, «пронзенный током», подходит к своему столу. Третьей ящик слева, почти в самом низу. Он заперт. Доставая ключи, Эбитрэн роняет их на пол. От увиденного его лихорадит еще больше.       — Гнилой хвост, — стуча зубами ругается он.       От страха его лапы не слушаются и постоянно дрожат. Это затрудняет открытие ящика, что еще сильнее злит и выводит из себя Эбитрэна. В порыве гнева, он пинает его.       С большим трудом ему удается вставить ключ в замок. Вытащив из ящика металлическую шкатулку он ставит ее на стол. Протерев пот с морды он приоткрывает ее, чтобы наверняка убедится что она полная. Увесистая пачка денег, золотые цепочки и украшения — все на месте. Его сокровище! Это все, что он нажил пока восседал на троне в «Стане Странствующих».       Схватив сумку он кидает в нее шкатулку, связку ключей, рубашку и штаны. И книгу, что лежала на его столе. Хитрый по натуре Эбитрэн чует нутром что необходимо убегать из этого места. Убегать, и как можно быстрее. Собрав все свое добро он быстрым шагом выходит из комнаты. Но он направляется не по основному коридору, где лежат тела мертвых «диких» зебр, а в небольшое ответвление.       Ответвление — это недлинный коридор, что шел перпендикулярно основному. Он заканчивался тупиком, который был задавлен различным хламом. Но он знал, что за этим хламом скрывается дверь, ведущая на первый этаж. И возможно это единственный безопасный выход с завода.       Когда он направлялся к запасному выходу то ближайшая дверь открылась и оттуда вышла одна испуганной волчица, с изуродованной шрамом мордочкой. Она уже оделась в майку и не длинную юбку. Сквозь проем двери можно было разглядеть оставшихся волчиц, что от страха сжались в углу возле кровати.       — Эбитрэн, — испуганно шепчет волчица со шрамом. Она оглядываясь на трупы зебр и быстро подбегает к волку, слезно продолжая, — Эбитрэн что происходит? Мы с девочками напуганы до смерти. Что творится? Мы из окна видели, как внизу кто-то убил несколько бездомных зверей. Нам страшно.       — Все нормально, — стараясь говорить спокойно отвечает быстро Эбитрэн, — иди обратно в комнату.       Он толкает волчицу обратно к двери. Но она, слыша дикие вопли и крики с первого этажа, отчаянно пытается противостоять его натиску.       — Нет, нет, — старается вырваться волчица, — прошу Эбитрэн не оставляй нас здесь. Мы видели там в окне… прошу.       Устав спорить и толкать к двери упрямую волчицу с страшным шрамом Эбитрэн не выдержал и с размаху заехал ей в бок. Скорчившись от боли волчица упала возле двери. Остальные волчицы увидев удар Эбитрэна опустили глаза вниз и еще сильнее задрожали от страха.       — Оставайтесь здесь, здесь безопасно, — быстро проговорил Эбитрэн и закрыл дверь. В его лапе мелькают ключи, которыми волк быстро запирает волчиц в комнате на замок и снова направляется к завалу.       «Нужно как можно быстрее добраться до заваленной двери», — лихорадочно думает он.       Но как только он делает шаг, то тут же чувствует как упавшая от его удара волчца со страшным шрамом, схватила его нижнею лапу.       Его взгляд падает на нее.       — Прошу Эбитрэн, — она трясется и рыдает, зная что происходит внизу. Она умаляет его, — я же всегда позволяла тебе делать со мной все что ты хочешь. Всегда. Прошу спаси… я не хочу умирать.       Вне всякого сомнения не надо быть сверх умным, чтобы понять что волчицы уже давно догадались что происходит. И теперь понимали что единственное спасение из этой мясорубки это Эбитрэн. У которого всегда был запасной план на всякий подобный случай.       Она вцепилась в его лапу еще сильнее. Ее лоб уперся ему в коленку.       — Не смей, — огрызнулся Эбитрэн, — не смей меня трогать. Сука шрамированная.       Эбитрэн вырвал лапу из ее объятий и с размаху пнул ею же в бок волчицы.       — Сука, — пиная по ребрам волчицу приговаривал Эбитрэн, — не смей меня трогать тварь. Сказал сиди здесь!       Волчица уже после первого удара отпустила нижнею лапу Эбитрэна. Второй и третий удар лишь заставил ее невольно застонать и сползти вниз на пол.       Пнув в бок волчцу в последний раз Эбитрэн посмотрел на ее тело. Стоная от боли она сжалась в комок кашляя не в силах подняться.       — Пока они будут потрошить тебя, я успею выбраться, — рассказал свой план Эбитрэн. Он садистки улыбнулся и смачно сплюнув на стонущее тело добавил, — тебе давно пора было умереть шрамированная.       Оставив волчицу лежать на полу Эбитрэн ушел. Скрывшись за поворотом он начал лихорадочно откидывать от двери хлам.       Пока Эбитрэн пытался откапать запасной выход звери братьев Ган вышли на небольшую площадку. С нее шла лестница на первый этаж. Перил на бетонной площадке не было, как и на самой лестнице. Выйдя на площадку Шорсти, Боки, Гук и Шин увидели настоящую бойню.       С высоты второго этажа было легко разглядеть валявшиеся то тут то там трупы бездомных животных. От увиденного даже у без эмоционального и холоднокровного Гука похолодела кровь. Остальные же просто выпучили глаза смотря на кровавую резню.       Зебра охваченная пламенем пролетела куда-то вперед и скрылась за огромными железными воротами. Шорсти с ужасом наблюдал как десяток, нет даже не один, а два, три десятка «диких» зверей, гоняются по всему заводу в поисках очередной жертвы.       — Разорви меня на части, — прошептал Боки, увидев кровавое пиршество самой смерти.       — Рвем, рвем когти звери, — взволнованно проговорил Шорсти наблюдая огромное численное превосходство «диких».       — Да откуда их столько? — прошептал Гук.       — Их слишком много, — пояснил Шорсти, — назад парни, уходим.       — Тише. Смотрите, — кивнул в строну ворот зебра Шин.       Сквозь открытые ворота звери братьев Ган с ужасом наблюдали как к входу подъехало два больших автобуса. Поднялся столб пыли, когда они припарковались. Причем один из них, будучи в несколько раз больше, заехал словно карьерный самосвал на серую машину бандитов, что была припаркована на асфальтной площадке. Раздавив под своим огромным колесом машину бандитов она превратила ее в кучу металлолома. Отрезав тем самым быстрый путь для бегства.       — Все, нет у нас колес, — прошептал ошарашенный Боки.       Как только автобус подмяв под собой машину остановился, то из него тут же начали выпрыгивать крупные звери. Глаза Шорсти панически бегали туда-сюда. Он мысленно считал их.       «Да какой толк!» — пронеслось у него в голове, когда он сбился на десятом звере. Глубоко в душе он понимал, что им уже не выбраться живыми.        Звери что повыпрыгивали из первого автобуса быстро подбежали к второму. Открыв заднюю дверцу они начали вытаскивать огромные бочки. На желтых бочках виднелась надпись «Огнеопасно. Горючие». Огромные бочки они заносили в завод и складировали их возле лестницы, что вела в подвал.       Поднесенные бочки вскрывали, разрезая мачете, делая дырки побольше. Из бочек во всю плескалось огнеопасное топливо. Открытые и исколотые бочки, огромный носорог, что стоял возле лестницы в подвал, пинал лапой вниз.       А там внизу были слышен плач и стоны бедных зверей.       — Охуе… — выругался Шорсти, но его перебил сильный взрыв.       Взрыв прошумел где-то сзади. С другой страны завода. От него весь завод задрожал, а с высокого потолка посыпалась бетонная крошка.       — Что они делают? — проговорил Боки.       В его голосе почувствовалась нотка страха и смятения. И это было отнюдь не напрасно. Буквально через секунду их заметили «дикие» звери снизу.       — Туда! — крикнул лев и указал окровавленным тесаком на площадку, где стояли звери братьев Ган.       — Там, — продублировал кто-то из пробегавших мимо «диких» зверей.       — Уходим, — холодно, но с ноткой страха приказал Шорсти.       Лев, два бонго, зебра и косуля бросились по лестнице на второй этаж.       — Вперед-веред, — командуя отступление прокричал Шорсти.       Просить дважды не надо было никого. Шин на плече которого был Шорсти бросился обратно по коридору. Вслед за ним бежал Боки. Он мельком оглянулся через плечо и не заметил верблюда Гука.       Гук остался на площадке.       — Сука, Гук! — крикнул Боки и бросился назад.       Выбежав обратно на площадку Боки увидел как верблюд подбежал к огромному стеллажу, что шел вдоль стены напротив лестницы. Схватившись за стеллаж Гук «отлепил» его от стены и наклонил в строну лестницы. Стеллаж был большой, тяжелый, заполненный разнообразным хламом: деревянные коробки, колеса, кирпичи, арматуру и прочее.       — Аааа! — прокричал Гук, когда изо всех сил пытался опрокинуть стеллаж в сторону лестницы. Боки быстро понял что задумал Гук. Опрокинуть стеллаж на бежавших по лестнице зверей.       — Щас братан, — бросился на помощь Боки, — помогу.       Побежав к стеллажу Боки запрыгнул в образовавшуюся щель между стеной и наклоненном стеллажом. Оказавшись внутри он уперся задними лапами о стенку, а спиной о стеллаж. Сжав зубы он словно домкрат начал разгибаться. Наконец стеллаж не выдержал и наклонившись рухнул вниз по лестнице. Как раз вовремя. Дикие звери почти забрались на второй этаж.       Огромный стеллаж и весь хлам прокатился вниз. Он словно шар для боулинга посшибал всех, кто был на лестнице. Лишь ловкий лев успел спрыгнуть вниз. Но и его задело большим колесом. Обняв голову лапами он старался прейти в себя.       Два бонго были сметены огромным стеллажом. Их покалеченные тела валялись где-то внизу. Как и зебра. Лишь косуля, что бежала впереди всех успела отпрыгнуть в сторону и зацепится за край площадки. Теперь он висел на ней стараясь подтянутся.       — Уходим Гук, — толканул в плечо верблюда Боки, — валим братан.       Боки и Гук бросились обратно в коридор. По дороге Гук со всего размаху заехал нижней лапой по морде косуле, что старался подтянутся. От удара косуля, издав крик, упала вниз. Высота была приличной. Косуля упала на бетонный пол спиной. Его крик мгновенно затих. А вокруг нее начало «расползаться» кровавое пятно.       Упавший стеллаж ненадолго сможет задержать «диких».       — Куда теперь? — запыхавшись остановился в конце коридора Боки.       — Сюда звери помогите, — отозвалось с левой стороны.       Боки и Гук увидели как Эбитрэн совместно с зеброй Шином пытаются расчистить завал и добраться до двери.       — А там чё? — спросил Боки.       — Запасной выход, — ответил Шорсти, который чтобы не мешать Шину слез с его плеча и теперь стоял возле угла, — прячьтесь. Быстрее за угол.       Скомандовал Шорсти, кода звуки «диких» зверей стали все отчетливее. Скорей всего завал уже разобрали и теперь полные злобы и мести «дикие» звери поднимались по лестнице.       Боки спрятался вместе с Шорсти за левым углом, а Гук за правым.       — Мммм, — Боки услышал еле заметные стоны.       Одним глазам он заметил лежавшую на полу волчицу. Она приподнялась и медленно поползла в сторону лестницы.       — Сто… — хотел сказать ей Боки, но Шорсти одернул его за шерсть на нижней лапе.       — Тсссс, — прижал он палец к губам.        Боки замер. «Шорсти все делает правильно» — холодно рассудил Боки.        Из-за количественного перевеса эффект неожиданного нападения из-за угла их единственный шанс, отразить хотя бы одну атаку до того, как раскопают запасную дверь.       Как только в коридоре появились очередные «дикие» звери Шорсти махнул лапой Шину и Эбитрэну, что бы те разбирали звал тише.       Боки и Гук затаились за разными углами в засаде.       В коридоре появился лев, а за его спиной две косули и волк. Все замерли. Боки престал дышать. Лишь отчаянное мычание стонущей волчицы, что ползла вперед на встречу собственной гибели, пронеслись по коридору. Нечего не понимая она опустила мордочку вниз, стараясь просто уползти.       — Прошу смилуйтесь, — почти шепотом молила она, — прошу. Я ничего не знаю. Умоляю. Отпустите.       Волчица продолжала ползти вперед. Вдоль стены. На встречу «диким» животным. Навстречу собственной смерти.       «Сука, — пронеслось в голове у Боки, — завали пасть. Сука замолчи. Завали пасть дура».       Молил он про себя.       — Как только ее убьют выступаем, — скомандовал шепотом Шорсти, — резко, быстро. Главное завалить льва.       К тому времени под руководством льва «дикие» звери, заглядывая аккуратно в каждое помещение, продвигались вперед. Шорсти краем глаза наблюдал за ними из-за стены.       — Ждем, — раздался мышиный шепот от Шорсти, — еще далеко. У льва тесак, остальные по легкому.       Боки посмотрел на Гука. Верблюд прижал к груди мачете. В его взгляде чувствовалось уверенность. Боки так же приготовил свой нож ожидая отмашку Шорсти. Почти смертельная тишина. Лишь жалобные стоны волчицы:       — Умоляю не убивайте. Умоляю.       Она остановилась, когда перед ее носом упала огромная лапа льва. Волчица замерла дрожа от страха ожидая решения ее судьбы. Через мгновение она почувствовала, как огромная лапа льва схватила ее за шею и начала тянуть вверх. Волчица, не смея сопротивляется, дрожа всем телом, встает на лапки.       Сгорбившись от страха она прижимает передние лапки к груди и опускает мордочку вниз, не смея поднять глаза на льва.       — Осмотрите здесь все, — тихо проговорил лев, — они не могли далеко уйти.       Волк зашел в соседнею комнату. Склад. А две косули двинулись вперед прямо в ловушку, устроенную зверями братьев Ган.       — Ждем, — озвучил мысли всех затаившихся Шорсти. Он наблюдал за косулями. Для неожиданной атаки они были далеко.       В это время огромный лев перевел взгляд на волчицу. Держа ее одной лапой за шкирку он прижал ее к стене. Смотря вниз на окровавленный пол, волчица почувствовала дыхание сильного разъяренного зверя. Ее шерсть невольно шевелилась, когда лев дышал. По его хриплому дыханию было видно, что он злился. Она чувствовала на себе его взгляд. Взгляд полной ненависти.       Она увидела как тесак, в лапе льва, уперся ей в коленку. Лев оскалился и садистки улыбаясь повел тесак вверх. Выше. Волчица чувствовала, как толстое кровавое лезвие взъерошивая ей шерсть, прошлось по ее нижней лапе. Зацепив край юбки тесак приподнимает его. Волчица глотает комок в горле, а тесак задрав юбку ползет вверх. Бедро. Живот. Тесак «отпускает» юбку, и та падает вниз. Выше. Окровавленный тесак проходится между груди волчицы и упирается ей в горло.        Ее нижние лапки становятся ватными от страха.       — Я все сделаю, — пищит она, — только не убивайте.       Несколько слезинок падают на окровавленный пол.       Тесак ползет выше. Он упирается в подбородок, заставляя волчицу поднять его. Открыв единственный глаз она видит морду льва. Его мода искажена ненавистью, презрением и отвращением.       — Ну ты и уродина, — злобно говорит он. Лев смотрит на ее отвратительный шрам, что идет вдоль всей мордочки, но складывалось ощущение что он смотрел куда-то глубже. Прямо в душу. Его голос звучит зловеще, — такие как ты вообще не должны существовать. Мерзкие, — лев проводит по шраму лезвием тесака, — гнилые уроды, которые только делаю, что омрачают своим существованием Зверополис. Нет. Это ты виновата в том, что с тобой произойдет. Ты и только ты.       Лезвие тесака остановилась возле единственного глаза волчцы.       — Даже не думай мразь, — садистки улыбнулся он, — я так просто тебя не отпущу. Ты будишь страдать. За то, что существовала так долго.       В ответ бедная волчица встала как вкопанная. В ее душе давно поселилась мысль, что сейчас она умрет. Последняя слезинка из единственного глаза растворилась в ее заплаканной шерсти.       — За что? — лишь произнесла она.       Эти слова эхом пронеслись по кровавому коридору.       Лев размахнулся тесакам, целясь в единственный глаз…       — Тварь, — прошептал Боки.       — Стой. Нет, — старался вразумить Боки Шорсти. Он ухватился за шерсть на его задней лапе, но было уже поздно.       Боки молнией выбежал из-за угла. Первая попавшиеся ему косуля даже не успела опомнится как гиена наносит два удара ей в горло. Хрипя в предсмертных муках косуля подает вниз, а Боки отталкивает ее от себя в сторону второй косули.       Схватившись за лезвие Боки метнул ножик.       Бросок ножа.       Сделав пару оборотов в воздухе ножик вонзается в шею льва. Отчего последний отшвырнув волчицу в сторону, бросается на безоружную гиену.       — Режь их братва! — крикнул Шорсти, отдав отмашку Гуку.       Выбегая из-за угла, Гук, в одно мгновение отрубает голову косуле, что старалась снять с себя мертвое тело сородича. Он бежит вперед на помощь Боки, который вытащив ножик из тела мертвой зебры, готовится принять неравный бой.       Лев быстро подбегает к Боки. Взмах тесаком. Лев бьет по диагонали, стараясь зацепить гиену. Однако Боки холоднокровно отпрыгивает назад, спасая тем самым себе жизнь. Отпрыгнув он контратакует, стараясь попасть в живот льву. Но сделать это оказалось сложнее чем кажется. Свирепость и скорость «дикой» кошки, дают о себе знать. Боки даже не успевает нанести удар, как тесак в лапе льва летит обратно по диагонали, но уже теперь снизу вверх. Боки снова отпрыгивает, но недостаточно далеко. Тесак лезвием задевает ему нижнею левую лапу и плечо. Гиена скалится. Он понимает, что идти в лобовую атаку на столь сильного и быстрого противника это чистое самоубийство.       «Нужно поднырнуть под него, — стратегически мыслит Боки, — зайти со спины. Это единственный шанс».       Он снова отпрыгивает назад, когда лев словно ветреная мельница, наносит опасные удары тесаком по диагонали. Широкими, быстрыми ударами лев не дает шанса обойти его сзади. Он все время наступает. Махая тесаком, он надеется достать юркую гиену.       К счастью для Боки на помощь приходит верблюд Гук.       Взмах мачете теперь уже заставляет льва отпрыгнуть в сторону. Гук выходит на передний фронт, а Боки как всегда стоит с левой стороны в надежде пронырнуть за спину льву. Глухие взмахи тяжелого металла со свистом разрубают воздух. Атака Гука — лев отпрыгивает. И контратакует, как всегда по диагонали. Два удара буквой — Х. Это заставляет верблюда отпрыгнуть назад. Боки держится позади, давая места для маневра Гуку. Снова атака, но теперь уже обоюдная. Тесак в нескольких сантиметрах прошелся от тела верблюда, как и мачете от тела льва.       Гук протер засохшие губы. Медлить было нельзя. Это понимал и Гук и «дикий» лев, который жаждал заполучить трофей в виде мертвого авторитетного животного.       Снова пару взмахов в сторону Гука. Слышится звон металла. Гук с большим трудом смог отбить летящий на него тесак. Верблюд решает отступить на пару шагов назад. В пылу схватки лев воспринимает это отступление как акт слабости. Он свирепеет еще больше видя свое превосходство. Его удары все размашистей и сильнее. Этого и добивался хладнокровный Гук. Он хотел что бы «дикий» лев совершил ошибку. И он ее совершает.       Взмахнув в очередной раз своим оружием, как всегда по диагонали, лев промахивается и дает возможность Боки прошмыгнуть меду сериями ударов. Что Боки и делает. Оказавшись за спиной льва, он тут же накидывается на него сзади.       Удар. Боки бьет ножом в спину льва и тот свирепеет еще больше. Лев отпрыгивает в сторону и спиной ударяется о бетонную стену, прижимая вцепившеюся в его спину гиену. От удара Боки роняет нож. Он чувствует, как трещать его ребра и как гнутся его кости. Прижав гиену к стене своим телом лев продолжает атаковать Гука, попутно ударяясь о стену снова и снова, в попытке скинуть или раздавить Боки.       Удар об стену. Взмах тесаком. Снова удар и снова взмах. Гук видит как бедного Боки пытаются размазать по стене, словно назойливую муху. Однако помочь он не может. Каждый раз когда он пытается подойти лев отмахивается от него тесаком.       — Шин помоги, — проговорил Шорсти зебре, видя безвыходную ситуацию.       — Почти готово, — ответил Шин, помогая разгребать завал.       — Шин!       — Слышу!       Зебра вытаскивает из завала душку от железной кровати и с криком выбегает в коридор.       — Гук нагнись! — крикнул Шин.       Гук пригнулся в то самое время как зебра со всей силы запустила тяжелую, железную душку от кровати в льва.       Металлическая конструкция попадает в льва, хоть тот и успел прикрыться лапами. Этого хватает Гуку.       Воспользовавшись моментом он наносит удар. Мачете летит в голову льва, но к сожалению та самая железная душка от кровати, которая так лихо помогла в атаке, стала ее преградой. Мачете со звоном ударяется о нее.        Лев вцепился в нее словно в щит.       — Ааааа, — зарычал он, когда мачете отрубила ему пару пальцев на лапе, которые так неудачно вылезли, — по диче жить — других давить!       Разъяренный кровью и болью кричал он. Лев выронил тесак и оттолкнулся спиной от стены, чем в очередной раз заставил Боки заорать от боли.        В яростной атаке он отбрасывает от себя Гука, но тут же поплатится за это. Боки, который теперь не был прижат к стене, собравшись с силами, зацепившись за гриву, добрался до своего ножа, который торчал в шее льва.        В это время Шин, в одну атаку, в прыжке, вонзил свой ножик в ребра льва. Одновременно Боки несколько раз ударяет льва в шею. А Гук воспользовавшись моментом отпрыгивает в сторону и наотмашь бьет мачете целясь прямо в голову льва.       — Лапки не выросли давить, — говорит зебра Шин, смотря в умирающие глаза льва. В этот момент он поворачивает свой ножик.       Лев хрипит и роняет свой «щит». Из его пасти потекла кровь, как и из шеи. Он падает на колени. А позже и вовсе на бетонный пол, добавляя свое тело в общую кучу местного «кладбища».       — Все звери, все, — машет лапой Шорсти из-за угла, — уходим. Быстрее, быстрее.       Гук и Шон быстро отбегаю обратно за угол к почти разобранному завалу. Лишь Боки остается на месте. Он убирает свой окровавленный нож за пояс и скалится от боли. Боки зажал лапами бок.       — Идем, — сквозь боль проговорил он. Боки протягивает лапку в сторону испуганной, «окаменевший» от всего увиденного, волчице.       Она смотрела на него отрешенном взглядом.       — Идем дура, — прикрикнул он и резко схватил ее за лапку. Не смея сопротивляется волчица чуть не потеряв сознание последовала за Боки.       Как только Боки отвел напуганную до смерти волчицу за поворот, из одной двери появилась напуганная, но хитрая морда «дикого» волка. Того самого волка, который перед атакой зашел проверить одно из помещений. Во время битвы со львом он затаился между ящиками и теперь, увидев, что никого нет, медленно, старясь не шуметь, направился к лестнице, что бы позвать на помощь.       — Долго? — спросил Шорсти у Эбитрэн когда тот наконец добрался до двери.       — Одну секундочку, — ответил Эбитрэн лихорадочно подбирая ключи.       — У нас нет секунды, — прошипел от страха и злости Шорсти. После чего он перевел взгляд на Боки.       — Сука ты чё, — шипел он, — зачем влез дебил? — ненавистно произнес он, — из-за нее? Шорсти кивнул в сторону стоящей волчицы. В ответ Боки лишь исказился от боли и прижал лапу к ребрам.       — Сука тупая, — проговорил Шорсти. Но несмотря на столь грубые слова в них была нотка уважения.       — Откуда они вообще здесь взялись? — спросил спокойно Гук.        — А я почём знаю? — ответил взволнованно Шорсти. Он тут же поинтересовался у Эбитрэна, — Эбитрэн откуда они здесь?       — Не знаю, не знаю, не знаю, — нервно, шепотом, отвечал Эбитрэн, — сука, сука. Гнилой хвост, где же ты.       — Там, — послышался робкий голос волчицы.       Казалось ее некто не услышал.       — Да что ты возишься тупорылой кусок говна, — не выдержал Шорсти, видя как Эбитрэн подбирает ключи.       — Там, — снова раздался голос волчицы. Но теперь она указывала лапкой в сторону коридора.       — Завали пасть сука тупая, — выругался Эбитрэн на волчицу, — сейчас открою.       — Там, — снова проговорила волчица.       Ее слова наконец привлекало внимание Гука. Он выглянул из-за угла и увидел как «дикий» волк добрался до площадки и теперь во все горло кричал на первый этаж своим «коллегам»:       — Альфы! Авторитетные здесь! Они никуда не убежали! Тут! Они заперты! Альфы! Сюда!!!       — Урод, — прошипел Гук.       Он выбежал в коридор, и подбежав к мертвому льву схватил его тесак.       Бросок.       Тесак пролетев пол коридора попадет в волка. Но не лезвием как хотел Гук, а рукояткой. Однако и этого хватило. Рукоятка со страшной силой заехала прямо в голову «дикому» волку и тот в одно мгновение затих и камнем рухнул вниз. На первый этаж. Откуда уже слышались топот, шум, гам и боевой кличь:       — Дави авторитетных!       Звуки толпы приближались, а холоднокровный верблюд Гук прошептал:       — Все. Нам конец.       Крики все ближе. Шум лап все отчетливее.       Ключ в замок. Замок повернулся.       — Все, — радостно прокричал Эбитрэн и в одно мгновение протиснулся в щель.       — Гук! — крикнул в коридор Боки.       — Быстрее, — скомандовал Шорсти. Он запрыгнул на зебру Шона и они оба с трудом скрылись за дверью. Хоть для этого им и пришлось раздвинуть остатки мусора.       К тому времени из-за угла с лестницы в коридор, где стоял Гук, появилась целая волна «диких» зверей. Три зебры, четыре бизона, три волка, два льва. А позади них возвышаясь шел огромный носорог.       Гук бросился прочь от этой волны разъяренных монстров. К тому времени как он добежал до двери, Боки уже протиснул в щель напуганную волчицу и теперь ждал только его.       — Беги! — крикнул Гук.       Боки прыгнул в проем. Через секунду туда залетел Гук. Как только Гук оказался по эту стороны двери, Боки с помощью зебры Шина закрыл ее. С их стороны были две задвижки. Они тут же закрылись «запечатав» дверь, и как раз вовремя, буквально в последнюю секунду.       Как только металлические задвижки закрыли дверь, то дверь стала ходит ходуном. Яростная толпа «диких» зверей пинала толкала, и била ее. От этого натиска даже бетонная стена возле двери начала шататься.       — Быстрее, — сказал Шорсти, — неизвестно как долго она выдержит. Вниз.       Помещение, в котором они оказались большое. Высокое. Очень похожее на то разгрузочно-погрузочное, что было в начале завода. Сверху, прикрепленные на крюки, висело множество тяжелых бетонных блоков. Скорей всего их хотели поднять на крышу завода.       Лестница, на которой оказались звери братьев Ган была железной и ржавой. Г- образной формы. Она вела вниз на первый этаж.       Внизу, помимо всякого мусора, была широкая бетонная лестница, точно такая же что шла в подвальное помещение, как и в разгрузочно-погрузочном цеху. Напротив лестницы были огромные металлические ворота. Они были заперты.       — Что это за место? — спускаясь вниз на плече Шина спросил Шорсти.       — Законсервированный цех, — быстро отвечал Эбитрэн, — на случай непредвиденного.       — Это типа как сейчас? — предположил Гук.       — Ага.       — И от кого же ты собирался бежать? — снова спросил Шорсти, — от нас?       В ответ Эбитрэн лишь промолчал.       Шорсти внимательно посмотрел на напуганного волка. Он чувствовал что Эбитрэн что-то недоговаривает. Сейчас у него было много вопросов к нему, но так мало времени.       — «Откуда они здесь? — задался вопросом Шорсти — Почему напали на «Стан Странствующих»? Может это месть за «диких» волков, что напали на мисс Аниру и которых закопали братья Ган? — предположил Шорсти. Но тут же сам себе ответил. — Нет. Здесь что-то другое. Если бы захотели отомстить, то напали бы на нашу базу».       От сильных ударов по металлической двери Шорсти вздрогнул. Он мимолетно представил себе, чтобы произошло, если бы все эти многочисленные «дикие» напали бы на базу братьев Ган.       Металлическая дверь под натиском ударов дернулась пару раз, а ее петли скрипнули, сообщив всем стоявшим внизу, что они долго не выдержат.       Сквозь удары и свои хаотичные мысли Шорсти расслышал слова бандитов.       — Куда? Что делать?       — Вот там.       — Что?       — Там лебедка, она держит бетонные блоки!       — И что?!       — Гук разруби цепь!       — Зачем?!       — Руби цепь! Бетонные блоки рухнут вниз и сломают лестницу. Тут метров 8 высоты это их задержит. Руби, тебе говорят!       — Все понял! Отойдите от лестницы!       Громкий звук металла о металл донесся до мыслей Шорсти, который лихорадочно сопоставлял силы братьев Ган и «диких». И судя по его задумчивой и слегка напуганной морде шансы на победу в этой схватке были не в пользу братьев Ган.       «Нас намного меньше» — думал он.       Его грела лишь одна надежда. Видя как непрофессионально бьются «дикие» Шорсти надеялся на то, что закаленные в многочисленных схватках бойцы братьев Ган, окажутся сильнее и победят. Даже несмотря на численный перевес противника.       Оглушительный грохот вывел его из транса и быстрых размышлений.        Шорсти и остальных окутал плотный столб пыли. Когда он медленно осел, было видно как упавшие бетонные блоки, что висели на цепях, полностью разрушили ржавую металлическую лестницу, которая вела к двери.       И как всегда вовремя.       Как только блоки сломали лестницу, металлическая дверь, что трещала от натиска «диких», не выдержала и отлетев в сторону от последнего удара, с характерным грохотом, рухнула вниз. За ней, по всей вероятности под напором зверей вылетел какой-то бонго, в лапе которого был тесак.       Он с протяжным криком — « Аааааа!» сделал кувырок и спиной упал с огромной высоты прямо на груды искореженного металла и бетонные блоки. Его крик быстро стих. А толпа «диких» зверей, оказавшихся над пропастью закричала:       — Стойте! Сзади, не напирайте!       — Назад! Здесь нет лестницы! Ищем обход, авторитетные еще внизу!       Команду — «Ищем обход! Авторитетные еще внизу!» была продублирована несколько раз. Толпа разъяренных «диких» зверей убежала. Их топот доносился эхом до бандитов. Над пропастью остался стоять только огромный носорог. Его свирепый «хищный» взгляд упал на бандитов. Он смотрел на них с чувством презрения, ненависти и «голода». Тот самый взгляд, когда желаемая добыча так близка, но так недоступна.       Спустя секунду он скрылся в дверном проеме.       Пыль полностью улеглась, что позволило осмотреть огромный цех еще раз. Помимо вышеупомянутой лестницы, что вела в подвальное помещение, и откуда доносился плачущий вой загнутых в «клетку» нищих и бродяг, была еще огромная железная дверь. Точно такая же, как и входная дверь, откуда они вошли на завод. К ней то и бросился перепуганный Эбитрэн. Он перекинул сумку с драгоценным грузом через плечо, а в его лапах зазвенели ключи.       Он подбежал к большому замку, что висел на воротах.       — Ты куда? — спросил его Шорсти.       — Это закрытый цех, — быстро отвечал Эбитрэн, — только у меня и моей личной охраны есть ключи. Хвост прогнивший где же вы — Заллан, Поко, Донни. Здесь я планировал создать личный…       Он запнулся и замолчал, казалось от волнения, он потерял ход мысли.       — Что хотел создать? — спросил Шин. Он, вместе с Шорсти, что сидел у него на плече, подошел к дрожащему Эбитрэну.       — Новое помещение для себя построить, — быстро ответил он и сосредоточился на отпирании замка.       — Стой, погоди, — влез снова Шорсти, — куда нам идти ты знаешь? У тебя же есть запасной план? Верно?       — Да.       — Какой? — угрожающе спросил хомяк.       Его угрожающий тон заметил Шин и резко одернул от замка Эбитрэна. Повернутый волк резко прижался к воротам, когда кровавый нож Шина уперся ему в грудь.       — Не играй с нами. Слышишь, — продолжил Шорсти. Одновременно с этим Шин надавил на нож сильнее и тот слегка углубился в живот, который Эбитрэн успел втянуть в себя. Хомяк продолжал говорить угрожающе, — а если ты нас ведешь в ловушку? Что ты знаешь про «диких»?       — Прошу авторитетный Шорсти, — умолял волк, поглядывая то на большой нож, то на Шорсти, — я верой и правдой служил братьям Ган. И то что сейчас происходит для меня так же непонятно как и для вас. У нас мало времени, скоро они найдут другую дверь, и мы все умрем. Этот выход наша надежда на спасение.       Шорсти топнул лапой по плечу Шина и тот убрал ножик.       — Ну смотри «вонь», — угрожал Шорсти, — после этого у братьев Ган будет к тебе очень много вопросов. Но если ты нас выведешь живыми, возможно для тебя все кончится хорошо.       — Я выведу, — ударил в себя в грудь Эбитрэн, — обещаю, выведу. Там впереди роща. В роще метрах в ста есть коллектор. Его крышка не заперта. Если удастся добраться до него, то по канализации мы сможем пробраться на соседний завод. Он в метрах восьмистах от нас.       — Ты издеваешься? — спросил Шин.       — Другого выхода нет авторитетные звери.       — Круто, восьмистах метров по клоаке, — оскалился Шин, хотя в душе прекрасно понимал, что это лучше чем встретиться с очередной толпой «диких».       Пока Шорсти с Шином и Эбитрэном что-то обсуждали, идущий вслед за ними Гук споткнулся о провод.       — Стой, — сказал Гук и остановил лапой Боки, который все еще держался за свой бок лапой.       — Чё, — отозвался Боки, когда уперся в лапу Гука.       Он остановился. А за его спиной, чуть не врезавшись в него, остановилась чудом спасенная волчица.       — Смотри, — Гук показал лапой на черный провод, что шел в подвальное помещение, — что это?       Горы разнообразного мусора были разбросаны по всему помещению. Среди них было много разнообразного хлама, но отчетливее всего от него отличались несколько десятков новых зеленых ящиков.       Они стояли открытыми и из каждого шли черные провода к лестнице, в подвал.       — Шорсти, — крикнул Гук. Его взгляд прошелся от провода к лестничному пролету, — кажется тут что-то не так.       — Уходим звери, — отозвался Шорсти, не обращая внимание на его настороженную интонацию.       Боки, за котором словно хвостик увязалась волчица, приблизился к одному ящику.       Внутри, среди бумаги, лежали таймеры.       Боки тут же вспомнил один взрыв, что прозвучал когда они вышли на площадку и увидели резню на первом этаже.       «Взрывчатка» — молнией понял он.       Прежде чем он успел обернутся и закричать всем кто был рядом, о опасности взрыва из лестницы послышались голоса зверей. Они приближались и их становилось больше. Из темноты подвала появился лис, с переломанной верхней лапкой. Он бежал по ступенькам, а в его взгляде чувствовался всеобъемлющий страх.       — Сюда звери, — прокричал он, оборачиваясь назад в темноту, — я нашел последний выход.       — Бомба!!! — крикнул Боки.       И раздался взрыв.       Он словно гром пронесся по всему заводу. Взрывная волна вылетела из подвала струей пыли и осколков. Они разлетелись по цеху. Шорсти, Шина и Эбитрэна отбросило к железной двери. Боки, стоявшему ближе всех к взрыву, отлетел в сторону и перевернулся в воздухе пару раз. Он с глухим шлепком упал на бетонный пол. Несчастную волчицу отбросило к ящикам. Лишь верблюд Гук успел лечь и избежать страшного удара. В последний миг он увидел как окровавленные ошметки какого-то рыжего зверька струей выбросило из обрушенной лестницы и разметало кровавым дождем.       Кто-то установил заряды на лестнице в подвал. Заряды должны были сработать по таймеру, но видимо кто-то для полной безопасности установил внизу растяжки. Которые, на свою беду, задел лис с переломанной верхней лапкой. И когда они сработали выход обрушился, завалив тяжелыми блоками всех, кто собирался выбежать по лестнице.       Звон в ушах. В пасти кажется вся пыль завода.       — Все живы?! — тихо кричит Шин, — мистер Шорсти вы как?       Он прислонился к железной двери спиной, и сквозь размытый взгляд искал по полу хомяка.       — Мистер Шорсти, — снова говорит он.       Наконец он замечает маленькое тело хомяка. Шорсти лежит недалеко от него. Шатаясь Шорсти встает.       — Вы живы мистер Шорсти, — пытаясь встать, говорит Шин, — это хорошо. Хорошо.       Шин осматривает помещение.       С другой стороны, держась за разбитую окровавленную голову, привстает Эбитрэн. Впереди, отряхивая пиджак, встает Гук. Он ищет на полу свое мачете. Кажется, он единственный кто почти без последствий пережил взрыв.       — Вы как? — доносится глухой, но отчетливый голос верблюда до Шина.       Дальше, чуть левее, к Боки, что лежал на груди, ползет на четвереньках волчица. Она, как и все вокруг, была в пыли. Часть одежды порвалась. До Шина доносится ее дрожащий, но нежный голос:       — Мистер, мистер. Вы в порядке? Она подползает к гиене и осторожно пытается перевернуть его:       — Вы живы сэр? На ее изуродованной мордочке появляется надежда — улыбка. Боки откашливаясь встает.       — Я помогу, — говорит она и хватает его за подмышку, помогая подняться.       — Собрались! — кричит Шорсти. — К двери! Сюда! Быстрее! Качаясь, Шорсти пытается прийти в себя.       И это было правдой. Задерживаться больше было нельзя! Нужно уходить. Пока не нагрянули «дикие». Откашливаясь и приходя в себя, все звери подходили к двери. Кто-то спросил.       — Что рвануло?       — Кто-то установил заряд на лестнице в подвальное помещение.       — Какое помещение?       — В подвал. Где живут гнилые, ведет три лестницы.       — Но было два взрыва.       — Значит будет третий. Это наш шанс. Пока «дикие» будут заниматься подрывом, мы успеем проскользнуть.       — Так выходит, они хотят заживо похоронить всех кто остался в подвале?       — Плюйте на них авторитетные звери. Они недостойны жить. Главное что «Достойные» спасутся. А опарышам все равно в говне умирать — не привыкать. Закончив говорить Эбитрэн с отвращением посмотрел на волчицу, которая опустив голову, стояла позади всех.       — Ладно собрались, и действуем строго по плану, — скомандовал Шорсти, и забрался на Шина, — значит так, впереди, в метрах ста, есть люк канализации. Нам туда. Через заросли. Нас ведет Эбитрэн. Я с Шином следую за ним. Дальше — Гук. Замыкает Боки. Ты как там Боки, справишься? — Шорсти посмотрел на Боки. Гиена кивнула и выпрямилась, а хомяк продолжил, — крупных «диких» избегаем, мелких валим, но быстро. Не задерживаемся. В долгий бой не вступаем. Основная, единственная и важнейшая задача добраться до братьев Ган. А там мы поднимем своих. Повторяю, главное — это сообщить о том, что здесь произошло Ганам. Ясно, — звери кивнули, — если кого схватят и вы ведите что ему «ямка» — бросайте. Даже если это буду я. Шорсти осмотрел каждого из зверей братьев Ган. И каждый из них кивнул.       — Но я все же верю, что мы выберемся, — от страха Шорсти сжал кулаки.       Он посмотрел на Эбитрэна и кивнул — отдав приказ об открытии замка. Пока Эбитрэн возился с замком, Шорсти схватился за гриву телохранителя Шина посильнее и достал из кармана маленький ножик.       Преданный телохранитель Шорсти Шин, отойдя вправо, приготовился бежать. В его лапе был нож, а во взгляде виднелась уверенность и преданность к Шорсти. По нему было видно, что он не даст правой лапе братьев Ган погибнуть. Даже если придется обменять свою жизнь на его.       Левее стоял Гук. Он отряхнул пиджак и опустил мачете. Повернув шею вправо, а потом влево он размял ее. Послышался хруст костей. Его взгляд как всегда был хладнокровен. Он был готов к бою. И никогда не боялся его.       Позади всех стоял Боки. Его бок перестал болеть из-за выброса адреналина. И прежде чем дверь открылась, он развернулся к волчице и схватил ее за лапку.       — Ой, — тихо испугалась она.       — Держись за мной, — уверенно проговорил он, — не отставай. Если… — Боки на миг задумался, — если добежишь одна, сообщи обо всем братьям Ган. Дрожащая от адреналина и страха волчица несколько раз кивнула.       — Ничего не бойся и не таких перемалывали, — видя ее страх, старался ободрить ее Боки, — прорвемся.       Он обернулся к двери и сжал свой верный нож, второй лапкой он держал испуганную волчицу.       Тяжелый замок закрывавший огромные врата упал на бетонный столб.       — Навались. Открываем, — скомандовал Шорсти.       Железные ворота быстро и достаточно легко открылись, издав громкий металлический хруст. Яркий солнечный свет ворвался в помещение. Он на мгновение ослепил всех.       Первым сделавший шаг навстречу свету был Шин.       Шаг.       Огромная арматура со страшной силой ударила его по голове. Удар был такой силы, что голова зебры в одно мгновение исказилась. Из открытых ран хлынула кровь. Шин тут же отлетел назад, а хомяк Шорсти не удержавшись за гриву, отлетел чуть левее и упал на бетонный кровавый пол.       Бьющий в глаза свет быстро потемнел.       И теперь Гук отчетливо видел, как через открытую дверь влетела целая толпа огромных зверей. Два медведя, три льва, носорог, четыре волка, лис, два бегемота, три тигра.       Они волной смели всех кто стоял пред ними. В мгновение Гук понял, что они все обречены. Их поджидали. Он яростно крикнул понимая, что выжить не получится — осталось лишь продать свою жизнь подороже.       Взмах мачете.       Это все что успел сделать Гук. Он почувствовал что кого-то задел. Гук намеревался отпрыгнуть назад и избежать ответных ударов, но не успел. Несколько крупных зверей мгновенно окружили его. В их лапах были увесистые арматуры.       Первый удар. Он летит в голову. Тут же второй — в коленки. Гук пробует отбиться мачете. Третий удар, последний, уже в падении. Верблюд падает от ударов. Сжав зубы до боли он все еще пытается наотмашь рубить мачете по нижним лапам «диких», но это лишь жест отчаяния.       Толпа зверей сомкнувшись над ним со всей силы бьет его арматурами. Хруст костей доносится до Эбитрэна он краем глаза замечает как тело Гука в одно мгновение превращается в кровавую кашу.       «Бежать!» — лишь одна мысль в его голове.       Эбитрэн старается прошмыгнуть сквозь толпу животных, но лихо получает удар в бок. От боли он почти теряет сознание и падает на пол. На четвереньки. Он сжимается, трясясь от страха. Перед его носом появляется огромная лапа льва.       — Этот?       Сквозь звон в ушах слышит Эбитрэн.       — Да. Этот.       Эбитрэн чувствует как его кто-то очень сильный хватает за шкирку и оттаскивает в сторону. В два мига толпа зверей добегает до Боки, который был дальше всех. В два мига перед Боки проносится две смерти его друзей.       Первый миг.       Он видит обезображенную голову мертвого Шина и кровь что кровавым «озером» растеклась возле нее. В нее наступила лапа носорога.       Второй миг.       Он видит как искалеченное тело Гука лежит в неестественной позе. Он видит его лапу. В ней мачете. Гук так и не выпустил его и сражался до последнего.       Третий миг.       От ярости он искажается в морде. Ненависть, только ненависть в его пылающих глазах. Он отталкивает назад волчицу и с дикими криками бросается в последний бой:       — Убью твари!!!       Боки бросается вперед. Взмах ножа. Он заставляет его остановиться. Неожиданно тело становится ватным. Ноги подкашиваются, к горлу словно икота подступила жидкость. Из пасти вылетает струйка крови. Она окропляет пол.       Боки падает на колени. Вся его ярость быстро угасла, отступив назад. Теперь он чувствовал лишь спокойную боль. Он несколько раз моргнул. Вкус крови на губах, кажется он стал приятным.       «Ничего, — проносится в его голове, — ничего…моя Ютрия меня подлечит».       Он опускает голову от усталости и видит, как в его животе торчит огромный нож. Собравшись с силами он поднимает голову.       Свет. Яркий. И тень. Она исходит от огромного тела носорога что заслоняет солнце. Боки видит как он ехидно скалится и взмахивает лапой… Тьма…       Откинутая гиеной волчица видит как Боки падает на колени и к нему подходят огромный носорог. В его лапе топор.       Взмах. От ужаса она закрыла лапками пасть. Огромный носорог одним ударом снес половину черепной коробки гиене. Наискосок. Она закрывает глаз и отворачивается. К горлу поднимается комок рвоты от отвращения.       — Волка, шрамированную и хомяка берем с собой.       Услышал Шорсти. Он быстро поднялся на лапы, и оглядев поле брани, бросился в атаку. В его лапах мелькнул нож.       — Суки, всех разрежу! — кричал Шорсти.       Удар задней лапы лиса в одно мгновение отправляет смелого хомяка в полет к ближайшему бетонному блоку. Падение. Удар. Шорсти держится из последних сил. Он вот-вот потеряет сознание.       — Тварь, он мне иголку в лапу вонзил, — прыгая на одной лапе, говорит лис.       — Главное не убей его.       — Да что с ним будет.       — Все этих забираем, — командует носорог, — приберите тут. Хомяка Шорсти берет в лапу какой-то лев. Схватив за гриву и ударив по ребрам пару раз, к выходу тащат волчицу. Та же участь ждала и Эбитрэна которой в последний раз посмотрел на трупы бандитов: зебры, верблюда и гиены.       Шорсти чувствует как зажат в огромной лапе льва. Его сознание то мутнеет, то изредка приходит в себя. Все тело болит. Но не как душа. Она вся в агонии. Его распирает злость. Чувство ненависти… отчаяния. Чувство скорби по погибшим.       Он снова приходит в себя. Темнота в глазах пропадает и он видит как его несут по погрузочно-разгрузочному цеху — тому самому через которые они зашли сегодня на завод. Впереди идут два волка. Они заломили лапы за спину Эбитрэну и время от времени толкают его вперед. Местный «король» явно не желает идти вперед.       Еще дальше, впереди, тигр схватив за шею волчицу тащит ее к выходу из завода. Шорсти машет головой пытаясь прийти в себя. Это помогает. Зрение понемногу восстанавливается. И слух…       И если бы он знал что увидит и услышит то никогда не захотел прийти в себя.       Оглядевшись он смотрит на право.       Лестница на второй этаж возле которой лежал огромный стеллаж что сбросил Гук. Рядом лежал разнообразный мусор.       Когда они прошли ее, то Шорсти увидел как «дикие» звери сносят в одну кучу мертвые тела со всего завода. Гора мертвых изуродованных тел становится все выше и выше. Она находятся возле входа в подвальное помещение, откуда доносятся стонущие голоса нищих зверей.       Шорсти начинаю понимать всю дикость происходящего.       План «диких» был прост и до безобразия ужасен.       При нападении они отлавливали всех на первом этаже и всех кто хотел убежать. У нищих не оставалось выбора как спасаться в зловонной клоаке, в подвале. Где их почему-то переставали преследовать.       «Нет, — понимал всю безграничную простоту плана Шорсти, — «дикие» не боялись спускаться туда. Они намеренно не делали это. Погоня и убийство большого количества нищих заняло бы много времени. Проще было собрать их всех в одном месте — в подвале. Что они успешно и сделали. — Шорсти вспомнил два взрыва, в одном из которых он и сам чуть не погиб. Он продолжал осознавать весь план «диких». — Собрав всех нищих внизу они взорвали два входа, отрезав тем самым им пути к отступление. Оставив только один. Но почему? Я думал что они хотят похоронить их заживо…».       Размышления Шорсти прервались когда он увидел что задумали «дикие». И от этого у него похолодело в душе.       Возле последнего входа в подвальное помещение, мимо которого как раз его и проносили, большие «дикие» звери сносили огромные бочки с горючим. Они вскрывали их и скидывали по лестнице. Вниз.       Вой, стон и плач обреченных зверей не смолкал ни на секунду.       — Вы хотите их сжечь, — с ужасом прошептал Шорсти.       Когда все бочки были вскрыты и сброшены. Когда запах зловония, что постоянно шел из подвального помещения был перебит едким запахом горючего. Когда непередаваемый вой страшной смерти гулом несся из подвала тогда…       Тогда огромный носорог подошел к краю лестницы. В его лапе была бутылка. В ней горел фитиль. Он поднял бутылку высоко вверх. Пару животных, понимая незавидность своей участи, попытались выбежать из подвала, но их быстро скинули вниз стоявшие рядом «дикие».       — Гнилые! — крикнул носорог, — Все что с вами произойдет это ваша вина, не моя. Вы виноваты! Вы и только вы!       Под конец речи носорог оскалился и бросил бутылку вниз.       Шорсти был бескрайне рад что к тому времени его вынесли из завода, и он не видел того что произошло.       Но звук, что донесся до него…звук был ярче самой сочной картинки. По нему можно было даже не видеть что произошло.       Хлопок! Взрыв! Гул! Огонь! Пламя! Словно завелась огромная турбина самолета. Жерло вулкана, что вспыхнуло унося одним порывом сотни жизней — как одну. В этом гуле были слышны лишь тихие крики горящих заживо зверей.       Бездомные, что стояли ближе к лестнице, бросились по ней вверх. Десятками. Горящие заживо, они истошно кричали и пытаясь подняться наверх.       Огромный, наполовину обгоревший слон, вылетел из огненной пасти смерти. Он дико орал от боли. Почти ничего не понимая, он бился в агонии. Его тут же столкнули обратно. И он, падая вниз, в огненную бездну смерти, давил под собой других обгоревших заживо зверей, что пытались выбраться.       В подвале.       Те, кто убежал подальше от огненного входа, тошно задыхались в едком дыму. Как только тщетные попытки выбраться из горящего подвала закончились «дикие» начали быстро скидывать мертвые тела в огонь.       Когда Шорсти вынесли из завода огненный гул огня стих.       Тут, на небольшой заасфальтированной поляне, куда они сегодня подъехали было полное умиротворение. Шум ветра. Теплота солнечных лучей. Где-то вдалеке слышен шум огромного мегаполиса. И как показалось Шорсти, пение птиц.       Вокруг поляны валялись горы мусора. Два припаркованных огромных автобуса, один из которых передним колесом заехал на их автомобиль, стояли в центре заасфальтированной поляны.       Несколько десятков «диких» суетись на поляне. Они вытаскивали зеленые ящики из автобуса и тащили их в здание завода. Вслед за ящиками шли огромные белые бочки. Всем этим «балом смерти» командовал один носорог. Шорсти заметил его. Это был тот самый носорог что стоял на краю возле сломанной лестницы и яростно смотрел на них, именно он отрубил часть головы Боки… именно он кинул факел — определив участь множества зверей.       — Быстрее, — говорил носорог властным голосом, — быстрее Альфы. Нужно установить заряды на несущих опорах. Затаскивайте ящики. Химию тоже: хлорку туда, перекись водорода отдельно.       Шорсти сразу понял, что как только они сожгут все тела, то зальют это все место химией чтобы отбить запах и потом взорвут весь завод похоронив тем самым все тела под огромной «гробовой крышкой».       К тому времени из одной кучи мусора «дикие» втащили большой стол. С одной стороны, с краю, на нем были прикреплены огромные ржавые тиски. Они оттащили его в сторону и подставили под кроны большого дерева, в тенек.       Облив стол водой они протерли его. Возле стола падает огромный стул, а на стол ложится клетка, в которую лапа льва опускает хомяка Шорсти.       Шорсти уже окончательно пришел в себя и с задумчивым видом наблюдал за происходящим. Он подошел к решетке и обнял лапами прутья клетки.       «Что вы задумали?» — пронеслось у него в голове.       Всем сердцем он был уверен, что его бросят в огненную печь смерти. Но к счастью он ошибся…или нет — наоборот к несчастью.       Стол качнулся и Шорсти обернулся. С левой стороны тигр схватил за шиворот Эбитрэна и поместил его голову в тиски. Эбитрэн кинул взгляд на Шорсти. Он дрожал, но не смел пошевелиться.       Пока тигр держал Эбитрэна, один волк сбоку с помощью рычага сдавил тиски так, чтобы голова Эбитрэна не могла пошевелится.       Шорсти наблюдал как Эбитрэну завели за спину лапы и связали.       — Жить хочешь? — спросил грубый голос тигра, что держал бывшего «короля» «Стана Странствующих».       — Да сэр, хочу, — пищащим голосом ответил Эбитрэн.       — Тогда не дергайся. Сейчас к вам подойдут.       Тигр отошел в сторону и встал рядом с двумя волками. Они стояли возле стола пристально наблюдая за пленниками.       Эбитрэн старался не шевелись, но не мог сдержать дрожь что ознобом била его, отчего весь стол слегка дрожал.       Видя перед собой дрожащего как осенний лист волка, Шорсти сжал кулаки и старался держаться достойно.       «Если нас не убили, — холодно размышлял он, — значит мы им нужны».       Женский плачь.       Шорсти отошел в сторону, насколько это позволяла клетка. Он прищурился.       Возле стола, держа за лапки, «дикие» звери выстроили в ряд всех четверых наложниц Эбитрэна. Бедные волчицы старались вести себя тихо, но все равно время от времени попискивали. Опустив головы, они плакали. Дрожа, они «мялись» и все «скомкались».       — Что здесь происходит? — прошептал Шорсти Эбитрэну.       В ответ Эбитрэн лишь сжал зубы, которые уже начали стучать. Его губы задергались, казалось что он сейчас расплачется.       Пыль от колес. Шорсти сразу заметил ее. Она шла из-за автобусов. Отойдя подальше хомяк смог разглядеть как между двух автобусов остановилась белая, обычная машина для больших зверей.       Шорсти продолжал следить за ней и окружающими. Все «дикие» продолжали заниматься работой не обращая внимание на приехавшую машину.       Мотор заглох и задняя пассажирская дверь открылась. Пыль осела и на асфальт упала лапа огромного слона.       — Что б я сгнил заживо, — прошептал Шорсти, когда увидел как из машины вышел слон.       Он был одет по-простому. Серые брюки длинная серая майка. Если бы Шортси встретил его на улицах города, то никогда бы не догадался что это слон тот самый — слон Миандрий. Сомнений не было, это именно он.       — Хахтэнг, — подозвал он к себе огромного носорога.       — Да.       — Сколько у меня есть времени?       — Минут двадцать не больше.       — Понятно.       Носорог ушел заниматься своими делами, а Миандрий тем временем направился к столу.       Большой стол скрипнул, когда усевшись напротив Шорсти и зажатого в тисках Эбитрэна, сел огромный слон, положив тяжелые передние лапы на стол. Эбитрэн тут же опустил глаза.       В отличии от Эбитрэна, хомяк внимательно смотрел на слона. Он следил за каждым его движением, за каждым поворотом глаз, за каждой микро эмоции на его морде. На многочисленных «дипломатических» переговорах Шорсти научился читать зверей по их поведению: кто всего лишь корчит из себя смелого, а наделе трус, а кто наоборот, с виду тихоня, а на самом деле опасен.       Но сейчас, глядя на слона, Шорсти понимал две вещи.       Первая. Это то, что сам Миандрий, переводя взгляд то на Шорсти то на Эбитрэна оценивал их.       И вторая. Шорсти никогда не видел такого. Взгляд слона был спокоен, непоколебим. От него почти в прямом смысле веяло ледяным холодом.       Есть небольшое, но очень точное описания таким зверям — для него сотни, тысячи жизней зверьков это лишь статистика — галочки, цифры.       Если смерть имела бы морду, то она была бы именно такой.       Тишина. Лишь пронзительные взгляды зверей, которые и без слов определили кто есть кто.       — Здравствуйте мистер Шорсти, — поздоровался вежливо слон, чем удивил хомяка.       — Откуда вы знаете как меня зовут? — Шорсти подошел вплотную к решетке чтобы внимательнее следить за слоном.       — Но вы же знаете, как зовут меня, — ответил слон, после чего перевел взгляд на Эбитрэна и продолжил слегка улыбаясь, — но, думаю что на этот вопрос, вам поподробнее сможет ответить наш общий друг. Шорсти злобно и вопросительно покосился на зажатую в тисках морду Эбитрэна. Волк молчал.       — Зря, — Миандри еле заметно кивнул.       Тут же тигр схватил за шею Эбитрэна, а коленом уперся в спину, «зафиксировав» его. Волк что стоял рядом подошел к ручке тисков и сделал пол-оборота.       — Ааааааа! — раздался протяжный «женский» вой Эбитрэна, когда тиски сдавил ему черепную коробку.       — Прошу авторитетный Шорсти, мистер Миандрий, — зарыдал Эбитрэн, — умоляю, прошу, не убивайте меня. Пожалуйста. Пощадите, простите, пощадите…       Эбитрэн полностью затих и зарыдал.       Миандрий кивнул и «дикие» отошли в сторону, оставив Эбитрэна молча рыдать.       — По диче жить, других давить, — проговорил спокойно Миандрий, — слегка грубоватое название, которое многие воспринимают буквально. Но на самом деле оно несет в себе глубокую, фундаментальную мысль, которую я надеюсь вы поймете до конца нашей встречи.       Некоторое время назад я нашел Эбитрэна и предложил ему идею — «Стан Странствующих». Некое сообщество у которого одна проблема — нищета. Суть эксперимента, — Шорсти внимательно посмотрел на слона, — заключалась в следующем — могут ли животные с одной проблемой решить ее, если объединятся и будут работать сообща? Ничего не напоминает?       И хотя эксперимент оказался весьма интересным, неожиданно он мне открыл другой, более интересный вопрос.       И от него уже возникли «Дикие Законы». Возник лозунг — «По диче жить, других давить». Возникли Альфы.       Но, прежде чем его озвучить, позвольте мне небольшое отступление.        «Дикие Законы» и остальное, не я придумал. Их никто не придумал, они существовали изначально. Просто став цивилизованными мы перестали их видеть. Но если скрыть от взгляда механизм часов, это не значит, что часы перестанут работать. Сама Природа создала их и мы не в силах ей помешать. Почему в любой более-менее сложной структуре есть лидеры — Альфы?       В прайде — Альфа-самцы, в стаде — самый сильный, в стае — вожак. Почему? Почему животным нужен лидер? Почему лидер должен быть сильным? А? Вы знаете ответ на этот вопрос Шорсти. Правда?       Шорсти кивнул.       — Почему?       — Потому что слабого лидера тут же сместят, — предположил он.       — Потому что слабый лидер погубит всех, — уточнил Миандрий и кивнул на Эбитрэна. Он продолжил, — а сейчас, когда мы стали цивилизованными и когда основные потребности для выживания стали доступны, почему сейчас мы выбираем лидера? Зачем? Раньше все было понятно — лидер, хороший лидер, помогает выживать. Одиночки же…им живется куда хуже.       Но сейчас. Почему мы выбираем лидера? Основная опасность — холод, голод, хищники, конкуренция другого стада, эти опасности почти пропали. Когда пришла цивилизация. Так почему мы продолжаем выбирать Альф?        Мэр. Администрация. А? Почему слабый тянется к сильному? Почему мы готовы отдать свое будущее в лапы одного зверя?       Потому что в душе мы все те же звери, как и сотни и сотни лет назад. Ничего не изменилось — просто джунгли стали каменными. А увязнув в технологиях мы забыли, что живем по тем же законам. «По диче жить, других давить» — это не лозунг убивай слабых — это вызов, когда одна Альфа кидает вызов другой Альфе. Немного грубоват, но все же…       «Эволюционный «Естественный отбор». В ходе которого к власти приходит самый сильный, умный, хитрый. Тот, кто способен защитить стадо, стаю, прайд. И не просто защитить, а дать ей продолжить жить и эволюционировать. Одна Альфа приходит, его побеждает другая, там третий и так далее. Пока во главе не будет самый сильный, — слон слегка развел лапы в сторону, — отдельный вопрос — хороший ли он будет.       Если лидер кусок говна, который заботится только о своем существовании, — Миандрий снова посмотрел на Эбитрэна, — то и его стадо такое же. И недостойно существовании.       Что по-вашему здесь произошло? Геноцид? Резня — ради удовлетворения садистских нужд? Нет. Здесь прошло очищение Зверополиса от слабых гнилых зверей. Они сами в этот виноваты. Не мы — они. Шорсти задумчиво смотрел на холодный взгляд Миандория.       — Неверие? — спросил он, когда заметил осуждающий взгляд Шорсти, — ну что ж вот вам яркий пример, а заодно правило на будущие; жалость — самый коварный предатель. Миандрий повернулся и прокричал:       — Подведите волчицу со шрамом!       Тут же волк что держал волчицу подвел ее к столу. По дороге она заплеталась нижними лапками и чуть не упала. Остановившись возле стола волчица с изуродованной мордочкой шмыгнула носиком. Грязная пыльная местами порванная одежда свисала с ее дрожащего тела. Она тихо плакала.       Шорсти внимательно смотрел на Миандрия и на волчицу.       — Знакомитесь Шорсти — это Алифита Жакс, — представил волчицу Миандрий, чем очень удивил не сколько Шорсти сколько саму волчицу.       Она перестала плакать и подняла взгляд. На ее изуродованной, уставшей от всего ужаса что произошел сегодня, заплаканной мордочке виднелось полное недоумение. А в глазе, как в отражении, читались ее мысли — «Откуда он знает ее имя?». Пока волчица, сжавшись от страха и удивления смотрела на слона, Миандрий продолжал:       — Алифита Жакс была актрисой, и скажу честно, недурственной. Много лет назад в Зверополисе прогремел настоящий бум в виде театральной пьесы — «Идущая в Ночи». Весьма трогательная история о юной волчице, которая в волю случая попала в неприятности и лишилась зрения. Лишившись зрения, а в последствии и работы, карьеры, ухажера… всего, она упала на самое дно ямы.       Никому ненужная. Казалось, что судьба легко ее сломает. Но вопреки всему у юной девушки был крепкий стержень внутри. Она не сдалась и стала бороться. Жизнь каждый раз пинала ее обратно в грязь, но та все равно упорно поднимала голову. Снова и снова. В конце концов она смогла найти счастье — пускай и крошечное.       Пьеса имела ошеломительный успех. Я сам с удовольствием ходил на нее несколько раз. Шикарная, трогательная история с ярким, очень нужным посылом, заворожила публику. Игра актеров была эталоном. Все в ней было идеально. Пьеса стала хитом. Даже наша Алифита Жакс была великолепной в роли доктора. Великолепной…но второстепенной. Алифита играла важную, но все же вторую роль. Но в ней она была хороша как никогда. Истинным же алмазом пьесы стала исполнительница главной роли. Как ее там звали?       Миандрий посмотрел на волчицу.       В ответ тишина. Только после того как волк, что стоял сзади Алифиты, толкнул ее в спину она слезно промямлила:       — Лира.       — Да, точно, Лира, — кивнул слон и продолжил, — Лира играла главную роль — волчицы, потерявшей зрение. Но изюминкой всего шоу, если так можно сказать, был тот факт, что сама Лира была от рождения слепой. Я в свое время узнал как режиссер, что ставил пьесу, нашел ее. Лира была дочерью его швейцара. Он тут же предложил ему чтобы его дочь пришла на прослушивание. Семья Лиры была бедной, поэтому они охотно согласились.       Не знаю как, но Лира, которая раньше нигде не училась актерскому ремеслу… но она так живо и ярко исполняла свою роль, что многие плакали в зале, когда она играла. Возможно это просто талант, что был дан ей Природой взамен за слепоту.       Как бы там не было пьеса шла по Зверополису с большим аншлагом. Критики восторге, зрители ликуют, газеты не смолкают овациями. Все, все были довольны всем — актерским составом, мастерством, историей. Все кроме нашей Алифиты. — Миандрий внимательно посмотрел на волчицу, — ее можно понять, ведь до начала премьеры она должна была играть главную роль. Алифита считала что Лиру ценят только за то что она слепая, и удачно попала в роль.       Но после того как Лиру пригласили в другой спектакль, и она сыграла там великолепно… у нашей Алифиты сдали нервы. Да?       Миандрий сурово посмотрел на Алифиту.       — Многие годы она томилась на вторых ролях, хоть и была хорошей актрисой. Но судьба не дала ей шанса, — продолжал слон, — а вот мелкой девчонке Природа подарила истинный талант. Так думала наша Алифита, видя как толпа на лапах носит Лиру. И тогда Алифита не выдержала.       В конце сезона режиссер решил поставить последнюю в этом году пьесу «Идущая в Ночи». Это был шанс для нашей Алифиты отомстить. Перед премьерой она пробралась в гримерку к Лире и…ты помнишь, что сделала?       Алифита покачала головой и зарыдала, теперь уже во все горло.       — Она, — продолжил мрачно слон, — выколола глаза Лире, отрезала нос, уши… и кромсала скальпелем мордочку пятнадцатилетней Лире, до тех пор, пока ее истошный вой не услышала охрана с первого этажа.       Девочке, которая всю свою жизнь прожила в нищете. Девочке, которой злая судьба дала единственной шанс быть счастливой. Девочке, которая за всю свою жизнь ничего не видела… а лишь слышала… звон аплодисментов…       Тишина. Лишь шум ветра. Звуки «диких», что закладывали заряды. И плачь Алифиты. Она рыдала зажав лапками мордочку. Не выдержав, она упала на колени.       — После трагедии, — тихо продолжал Миандрий, — Лиру уже никто не брал на сцену. Все деньги что она заработала ушли на многочисленные операции. Помогал весь Зверополис. Но все было тщетно. После 8 операций Лира не выдержала и покончила с собой…       Узнав об этом ее отец повесился, а мать сошла с ума и умерла в психиатрической больнице. Ну, а наша Алифита попала в клетку. Где и заработала этот ужасный шрам. В тот момент, как я понимаю, она не сожалела о загубленных ею жизнях, так как тут же принялась играть в местном театре. И снова мечтала о первой роли. Дальше я толком не знаю, но знаю, что в итоге из-за своего самомнения она сцепилась с Алиной Тиффой. И как в дальнейшем показало время — зря.       В клетке суровые законы и с выскочками там не церемонится. Однажды, смею предположить, нашу Алифиту поймали самки Алины Тифф и нанесли этот уродливый шрам, чтобы впредь она никогда не могла играть на сцене. Как в знак наказание за оскорбления. Вот так спорить с местными авторитетами.       И сейчас, мы подходим к самому главному.       Несмотря на все что сотворила Алифита, я считаю, что каждый заслуживает второго шанса. Это главный критерий того что здесь произошло. Я ждал когда Алифита выйдет из клетки. Судя по произошедшему она изменилась. И вот когда она вышла я решил дать ей второй шанс. Миандрий посмотрел на Алифиту. Волчица подняла мокрую мордочку и посмотрела в ответ.       — Да-да, — почти незаметно кивнул Миандрий, — тот гранд что ты получила после того как вышла из тюрьмы мои деньги. Я дал тебе второй шанс. Шанс начать жизнь сначала. Но ты…ты по всей вероятности решила не пользоваться им.       Все еще грезя о своей мечте, ты на эти деньги открыла школу актерского мастерства, — Миандрий ухмыльнулся, — и даже назвала ее в свою честь. Но и этого тебе было мало. Ты все еще мечтала о первой роли. И решила, что если никто из режиссеров не берет тебя, то ты сама поставишь пьесу. С собой в главной роли и с учениками в качестве массовки. Вот только ты не учла одного — из-за твоего уродства и позерства даже ученики смеялись над тобой. В конце концов ты не выдержала и упала на дно. Скандал с нападением на учениц, поджог собственной школы для получения страховки. Алкоголь, наркотики, проституция и…в конце концов ты здесь.       Все, конец истории…       Стоило оно того? Ты же, как та героиня пьесы, только в реальности… и с одним отличием: она не сломалась, а ты сломалась. Столько погубленных жизней…       И снова тишина. Слон смотрел на Алифиту, а она смотрела в землю. Она уже не могла плакать, да и не хотела… она «умерла».       — Ну что ж, у нас мало времени пора заканчивать. — вздохнул Миандрий, — Алифита, — он обратился к волчице. Она подняла голову, — Алифита, я дам тебе шанс выйти на сцену в последний раз…и наконец твоя роль будет главной. Ты же помнишь, как в пьесе «Идущая в Ночи» главная героиня потеряла зрение…       Слон махнул волку, и тот, схватив за шкирку Алифиту, потащил к остальным самкам, из гарема Эбитрэна.       — Будьте аккуратны со своей мечтой. Иногда цена за нее бывает слишком высока, — проговорил Миандрий ей вслед. В это момент Алифита взорвалась бурей эмоций. Она кричала и билась в припадке.       — Нет! Прошу! Нет! Умоляю! Стойте! Нет! — истошно орала она, пока ее тащили по пыльному асфальту.       Волк кинул ее вниз. Алифита упала на асфальт. Извиваясь словно червяк она рыдала в агонии.       — Смилуйтесь… молю… дайте мне шанс… — корчилась она.       Ее майка, и без того порванная, разорвалась еще сильнее. Юбка неприлично сползла, оголяя бедра. А сама Алифита схватилась лапками за мордочку, словно сдирая с себя шерсть. Она истошно рыдала в припадке отчаянья.       В этот момент, перевернув на спину, на нее уселся огромный тигр. Он практически подмял под собой волчицу. Зажав ее своим телом он расположил ее голову между своих коленей. Смотря вверх Алифита увидела в лапах тигра нож.       — Не надо сэр… — прошептала она.       — Не я виноват в этом, а ты, — прошептал в ответ он.       Его коленки сдвинулись и зажали голову волчицы. После чего тигр медленно вонзил нож ей в оставшийся глаз.       Вой, похожий на стон. Тело Алифиты задрожало, здание лапки задергались сначала сильно, хаотично. Потом медленно, а позже и совсем обмякли. Тигр полностью углубил ножик в глаз волчицы. Как только все закончилось, тигр встал и повернувшись к Миандрию, спросил:       — А этих куда? Он указал на трех волчиц, что словно каменные застыли в стороне.       — Этих тоже, — крикнул в ответ Миандрий, но позже добавил, — но милосердно!       Как только тигр получил приказ, он подошел к первой волчицы. Увидев своего убийцу, она затряслась, но не пискнула, сжав зубами губы до крови. Возвышаясь над ней он громко произнес:       — Задние лапки расставь подальше друг от друга. Не понимая, что от нее хотят, волчица подняла мордочку       В ответ тигр легонько ударил ей по голени, и ее правая лапка слегка «отъехала» от левой.       Удар ножом.       Волчица ничего не успела почувствовать. Она опустила взгляд вниз и заметила небольшую рану на ее правой нижней лапке, с внутренней стороны бедра. Из нее пульсируя, текла кровь. Ей стало дурно. Она невольно зажала рану.       — Нет, — остановил ее тигр. Он отвел ее кровавую лапу в сторону, — лучше присядь. Артерия перебита, зажимать смысла нет. Сядь, скоро все кончится. Просто потеряешь сознание. Больно не будет.       Волчица рухнула в кровавую лужицу.       К тому времени, как тигр проделал тоже самое с остальными волчицами, первую, уже мертвую от потери крови, оттащили в завод, чтобы сжечь со всеми. Ее тело оставило за собой лишь кровавый шлейф.       Перестав смотреть на казнь, Шосрти перевел глаза на Миандрия и спросил:       — По-вашему это справедливость?       — По-вашему я ищу справедливость?       — А что вы ищите?       — Ответ на вопрос.       — Какой?       — Тот который возник у меня после начала эксперимента, — Миандрий кивнул на зажатого в тисках Эбитрэна. Шорсти замер и навострил уши, а Миандрий продолжил:        — После того как мы с Эбитрэном договорились о создании «Стана Странствующих», мы начали искать место — район, где он смог бы существовать без должного надзора. Выбор пал на ваш район. Довольно нищий, коррумпированный, вообщем идеальное место. Время шло, но нищие не особо спешили создать общину, где могли бы помогать друг другу. Немногие шли сюда. И тогда я задался вопросом — почему? И ответ был неоднозначен. Им было хорошо и в районах побогаче.       — Логично, зачем идти туда где мало еды, а хорошей так вообще нет, — проговорил Шорсти.       — Правильно, — подтвердил слон, — это первое, о чем я подумал. И тогда я решил в тайне помогать им. А?       Миандрий внимательно посмотрел на Эбитрэна, потом кивнул, и стоявший сзади волк кинул на стол сумку Эбитрэна, которую он отчаянно пытался спрятать.       — Вы знаете, что в ней? — Миандрий осмотрел всех зверей, что были «закованы» за столом. Волк принесший сумку достал из нее одежду, книгу и металлическую коробку. Последнею он открыл и положил в центр стола. После чего отошел.       — Самое ценное, что было у «короля», — устало и жестко проговорил Миандрий, — одежда, он скинул ее со стола, — книга «Несчастье добродетели», — Миандрий усмехнулся, — она много говорит о ее владельце, — слон убрал ее в сторону, — и вот… Миандрий подвинул хоботом металлическую коробку полную золотых цепочек и денег.       — А теперь вопрос к «королю», — Миандрий грозно пододвинулся отчего Эбитрэн заскулил, — как часто можно найти золотые цепочки, кольца и деньги на помойке? Шорсти вмиг догадался, а Эбитрэн все еще непонимающе водил глазами по коробке с золотом.       — Да, — подтвердил Миандрий, — эти драгоценности я подкидывал в те места, где твои бродяги их точно найдут. Этого тебе бы хватило на то чтобы кормить здесь всех. А что сделал ты? Ты, тупая тварь поступил как последняя сука! У нас был уговор Эбитрэн.       Ты бы мог построить здесь общество, которое могло бы доказать, что способно жить и без помощи правительства. Помнишь наш план? Очистка территории. Выращивание еды. Золото — это только помощь на первых порах.       Шорсти видел как до этого без эмоциональный слон Миандрий стал злиться. А зная на что он способен в спокойном состоянии, Эбитрэн задрожал как ударенный током волк, когда представил на что способен Миандрий в гневе.       — Сука, — повысил голос слон, — ты же мог многое построить. Помочь нищим…а в результате поступил как все — забрал все себе, заперся на верхнем этаже, трахал самок и глядел сверху-вниз на всех зверей. То, что сейчас произошло отчасти твоя вина.       Миандрий устало выдохнул:       — Неужели для тебя все это было важнее, чем счастья других? А? Ответит? Разве это принесло тебе счастье? — слон двинул коробку с золотом к носу стонущего волка, — ведь только подумай, какую пользу ты мог принести зверям. А ты сука, все просрал — банально. Когда ты, Эбитрэн, изменился?       Голос Миандрия злобно дрогнул, а Шорсти стараясь не шевелиться, молча наблюдал. Миандрий еле заметно кивнул. Это заметил Эбитрэн. Он тут же закричал, зарыдал:       — Прошу Миандрий, смилуйся. Виноват. Знаю власть и деньги затуманили мне глаза…я…я исправлюсь…прошу, умоляю я все сделаю все исправь…       Под конец его речь превратилась в кашу. Эбитрэн зарыдал и начал биться в припадке, когда его все так же «сковал» стоявший сзади тигр — схватив за шею и упершись коленом в спину.       Когда к тискам подошел волк, Эбитрэн начал дико почти бессвязно орать. Он дергался словно живая рыба на сковородке, но тигр крепко держал его. Вскоре под столом и под самим Эбитрэном, послышался звук стекающей жидкости на асфальт.       — Даже твои самки куда смелее держались, гниль, — проговорил подошедший к штоку тисков волк. Шорсти отошел в дальний угол и замер.       — Нет!!! — последнее что произнес Эбитрэн.       Волк, стоявший возле тисков, быстро схватился за шток и начал с усилием сдавливать череп Эбитрэну.       Истошный крик! Хруст черепной коробки. Волк усиленно сжимал тиски, а Эбитрэн в конвульсиях невероятных муках, бился задними лапами об асфальт сдирая с них кожу и шерсть.       Хруст стал отчетливее и сильнее. Череп неестественно деформировался. Эбитрэн дернулся пару раз, и его черепная коробка лопнула как арбуз. Глаза выдавленные из глазниц упали возле коробки с золотом. Вслед за ними из глазниц полез мозг.       Волк продолжал крутить шток, пока губки тисков не соприкоснулись друг с другом. Кровавая каша, что раньше была головой Эбитрэна растеклась по столу.       — Честно сказать, мистер Шорсти, — продолжил спокойным тоном слон, — отчасти он виноват, а отчасти виноваты все. Та же Алифита…       — Так что ж, вы знаете биографию каждого кто жил в «Стане Странствующих»? — перебил слона Шорсти. Он старался не смотреть на кровавую кашу, что растеклась по столу. — За каждым следили, как за Алифитой. Каждый из них что-то натворил? Как такое вообще возможно? Тут что-то не так, вы что-то скрываете. Я в жизни не поверю, что кто-то будет разбрасывается деньгами по помойкам…словно, — Шорсти на мгновение запнулся, но позже продолжил, — как психопат-маньяк филантроп!       — А вот это, хороший вопрос, — кивнул слон, — знаете мистер Шорсти, если бы вы не были внутри системы, вы бы видели всю картину. Шорсти внимательно слушал Миандрия хоть и не понимал о чем идет речь.       — Но к сожалению вы внутри, — слегка опечалился слон, — вы видите только последствия действий. Но отдаю вам должное, вы в отличии от остальных, постоянно задаете себе вопросы: что, как, почему. Вы стараетесь читать между строк. То, что не видят другие. Что-что, а братья Ган умеют находить умных зверей.       — Что еще за система? — спросил Шорсти, — и что за эксперимент вы тут проводите? Кто вы? Откуда?! Миандрий улыбнулся.       — Все проще, намного проще, — спокойно выслушал крики хомяка слон, — Алифита просто неожиданный приятный сюрприз как и вы.       Мои звери готовили атаку на «Стан Странствующих» давно. Ваше появление было для меня неожиданным. Когда вы проехали местную «КПП» там уже были мои звери. Поэтому Эбитрэн не получил сигнала. Помните слуг Эбитрэна: Заллан, Поко, Донни — они всегда работали на нас. Это они установили заряды в закрытом цеху.       — А история Алифиты? Откуда столько подробностей? — не верил в «паутину» Шорсти.       — Откуда я знаю историю Алифиты — я следил за ней, — грубо ответил Миандрий, — мои звери были в тюрьме, в школе театрального искусства, что она открыли. Поэтому я вам говорю: что вы, мистер Шорсти, находитесь в системе, а не за ее пределами. Как в свое время и Эбитрэн! Миандрий снова повысил голос, а Шорсти благоразумно замолчал.       — И вообще, вам очень сильно повезло, что вас не разорвали мои звери мистер Шорсти, — уже мягче начал Миандий, и снова продолжил тихим мрачным тоном, — что касается остальных нищих. После того как я узнал что никто особо не желает жить в «Стане Странствующих» я увидел вторую скрытую проблему. Проблемы заключалась в самих зверьках.       Я выбирал одного нищего. С помощью нехитрых манипуляций я сделал так, что он унаследовал старое семейное состояние. Естественно это были мои деньги, но он этого не знал. Денег было немного, но достаточно чтобы начать новую жизнь.       И вы не представляете мое удивление, когда зверек снова скатился в яму и потерял все имущество.       Я попробовал снова и снова. Один и тот же результат. Причины у всех были разные: алкоголь, наркотики, азартные игры и прочее…       И тут меня осенило! Они просто не хотят жить нормально. Им и так хорошо, там, на дне ямы. И тогда я стал строить ловушку. Ее результат вы видите за спиной, мистер Шорсти.       Почти все эти звери, которым я давал второй шанс, вытерли об него лапы.       Знаете, я одинаково хорошо отношусь, как к начальнику огромной компании, так и к простому уборщику. Неважно какая должность у зверька. Важно что ты приносишь пользу городу. А эти, — Миандрий кивнул в сторону завода, — они ничего не делают и даже если им дают шанс они не хотят что-то делать.       Дело может быть и в пороках — согласен. Но они есть у всех. Почему одни подают на дно ямы и остаются там, а другие из последних сил, невзирая на нищету и трудности стараются выбраться оттуда? Почему мистер Шорсти? Миандрий вздохнул и грустно продолжил:       — Их казнили не потому что они были на дне ямы, а потому что они не хотели из нее выбиратся…       — Так вы думаете, что вы доктор, — проговорил Шорсти, — что лечит гангрену.       — Никогда не любил такое сравнение. Оно словно заставляет извиняться за то, что ты сделал. Я сделал то что должен, и мне все равно что думают другие, — Миандрий мрачно проговорил смотря на Шорсти, отчего у последнего зашевелилась шерсть на голове, — для меня Зверополис это скорей дерево. Шосрти замер чувствуя на себе взгляд слона. Миандрий продолжал:       — И это Дерево должно крепнуть. Дерево должно расти…       Сильный ветер пронесся по поляне колыхая кроны деревьев. Труп Эбитрэна оттащили чтобы сжечь, а тиски облили водой. Это невероятно порадовало хомяка Шорсти.       — Пять минут! — прокричал огромный носорог. Миандрий кивнул.       — Ну, а как же мисс Анира? — спросил хомяк и снова подошел к прутьям чтобы лучше разглядеть задумчивую морду Миандрия.       — А что мисс Анира? — переспросил слон.       — Ее за что хотели убить?       — Мисс Анира совершенно здесь ни причем, — ответил Миандрий, — она другой проект. Шорсти медленно поднял глаза:       — По уничтожению братьев Ган.       — Вы думаете что мы хотим свергнуть братьев Ган? Шорсти молчал.       — Кто по-вашему правит миром мистер Шорсти? Шорсти молчал.       — Мэр? Администрация? Мафия? Корпорации? Армия? Жители Зверополиса? — Миандрий поднял голову и посмотрел в даль, — они всего лишь фигуры на шахматной доске. Как и вы мистер Шорсти. И пока вы находитесь на шахматной доске, вы никогда не узнаете кто сидит за ней… Те, кто правит миром, мистер Шорсти — их не видно и не слышно Шорсти молчал.       — Поверьте мне, мы не собираемся нападать на братьев Ган, — мрачно и жестоко сказал Маиндрий, — им уже не помочь. Им не выжить. Они обречены. Их «сожрет» «монстр».       — «Монстр»? — наконец спросил Шорсти. Он не понимал, о чем говорит Миандрий, но внимательно ловил каждое его слово.       — Он близко, он рядом, — зловеще продолжал слон, — вы его не увидите пока он этого не захочет. Он ждет…он затаился…он готовится к атаке…       Тишина. Огромная густая туча заслонила солнце. Грядет дождь. Где-то вдалеке сверкнула молния.       — Время Миандрий! — крикнул носорог.       — Что ж, мистер Шорсти нам пора прощаться, — проговорил Миандрий, — время поджимает нас. У нас с вами осталось последнее неразрешенное дело.       Слон кивнул и огромная лапа тигра открыла клетку. Схватив испуганного хомяка за шиворот лапа тигра вытащила его наружу.       Отмытые тиски все еще пахли волком. Были видны следы крови.       Тигр поместил Шорсти между двух губок тисков, а волк надавив на шток сжал их до такой степени, что Шорсти с трудом мог дышать.       — При любом твоем решении мы больше не увидимся, — проговорил Миандрий.       Шорсти сжал кулаки. Он тяжело дышал. Он не хотел уйти как многие — крича и плача. Но как только его сжали огромные, еще мокрые тиски, он с большим трудом сдерживал себя. Он прикусил губы понимая, что не знает как сильно будет ему больно.       — Последний вопрос, — встав со стула сказал слон, — я никогда не любил кодекс Джаниэля Саванны. Все эти: Казусс Белли, главы районов, и прочая ерунда. Но вы мне нравитесь Шорсти. Честно. Я и позволю вам уйти. Шорсти поднял глаза полные надежды. В душе он понимал, что его ждет подвох.       — Ваша жизнь в обмен на медальон Джаниэля Саванн, — дал выбор Миандрий.       Время шло. Шорсти лихорадочно думал. Его бил озноб. Лапки вспотели как и он сам. В одной, потной от страха ладошки, был медальон.       Время отсчитывали секунды.       — Хорошо, пусть будет так, — согласился слон.       Он только хотел кивнуть волку, который был готов начать крутить шток, как раздался тихий звон монетки о дерево. Шорсти метнул свой медальон на стол и постыдно опустил взгляд.       — Верное решение, — сочувственно сказал Миандрий, — видите, я же говорил что Природа — высшее всего этого. Да, вы бы могли оставить его себе и умереть не поступившись принципом, но какой в этом толк? Природные инстинкты это и есть — «Дикие Законы».       Волк ослабил тиски и Шорсти упал на мокрый липкий стол. После чего волк собрал со стола коробку с золотом и медальон Шорсти. Взамен он протянул ему маленькую повязку.       — Надень на лапу, — быстро проговорил он, — так тебя никто не тронет.       Все еще не веря в то что он останется в живых Шорсти надел повязку на лапу в виде двух красных полос. Он тут же заметил такие же повязки у остальных «диких». Наверное так они отличали своих от чужих.       Волк ушел. И в это время в автобус начали грузится огромное количество «диких» зверей. Раздался гул моторов.       — Время! — прокричал кто-то.       — Несмотря на то что вы обречены, — перед уходом проговорил Миандрий, — я все же желаю вам удачи. Бегите в ту сторону и как можно быстрее, скоро здесь все взлетит на воздух.       Шорсти спрыгнул со стола и бросился прочь со всех лап. За его спиной были слышны звуки уезжающего транспорта и крик слона:        — Не забывайте читать между строк мистер Шорсти!       Шорсти бежал как никогда до этого. Репейники, кусты, трава. Он цеплялся за нее и падал. И снова вставал. И снова падал, кубарем прокатившись с горы. Он бежал прочь, не разбирая дороги…       Пока не раздался оглушительный взрыв.       Он эхом пронесся по району. Словно гром. До задыхающегося от бега хомяка, донеслись звуки падающего завода. И пыль. Она словно буря в пустыне, поглотила его. Шорсти ничего не видел. Он не разбирал дороги. Он просто бежал.       Пыль скрыла из вида мрачное синее небо. Шорсти упал и начал кашлять. Он задыхался. Вся его одежда порвалась. В голове крутилось сотни мыслей. Нутром он чуял, что скоро придет мрак.       Он упал, не в силах больше бежать и перевернулся на спину. Последнее, что он помнил, так это маленький, крошечный, лучик света, что несмотря на черные тучи и плотный столб дыма, изо всех сил старался проникнуть к нему.