Действие последнее. По следам прошедшего крокодила. Часть одиннадцатая
Есть ошибки. (1) Солнце клонилось к горизонту. Его последние лучи для любого жителя Репод Сити кажутся самыми тёплыми. Особенно на фоне пасмурного неба, закрытого грозовыми облаками. По форме они напоминали дым, что идёт из жерла взорвавшегося вулкана. Поистине завораживающее зрелище. Природа одна из тех вещей при виде которой склоняют голову все звери, даже самые сильные мира сего. Для всех разумных зверей она нечто подобие Божества. Незримой матери, которая даёт все, чтобы её дети жили или отнимет то, без чего они не смогут существовать. Природа та сущность к которой тянулись великие звери: Ластун «Торнадо», Митрада «Солнце», Бикис «Туман» — и многие другие. Все они хотели хоть на толику приблизиться к тому величию, которое они видели в глазах обычных зверей, когда те смотрели на Природу. Она была разрушительна, всепоглощающе красивая и невероятно величественная. Слабые всегда тянутся к сильному. Их, великих зверей, можно понять, так как Природа имела то, что не имел никто не земле. Она была недосягаема! Что могут ей сделать все короли, императоры, цари, монархи, генералы и их великие войны? Обличить, укорить, заставить повиноваться или обложить данью, проклянуть, вызвать на бой… убить? Ха! Даже самый полоумный бродяга в душе смеётся над подобными действиями великих зверей. Наверно по этой причине сильные Мира сего так боятся и так восхищаются Природой, потому что имея почти безграничную власть, они бессильны против стихии. Они ничто не могут ей противопоставить. Оттого злятся, но скрывают этого, боясь показаться в глазах своего народа жалкими трусами. А если ты не можешь победить сильного — сделай его своим союзником. Слабые всегда тянутся к сильному, в надежде когда-нибудь заполучить его силу. Стать подобно самой Природой. Мечта, сравниться с которой может лишь мечта о бессмертии. Смерть ещё один враг уравнивающий всех: богатых и бедных, знаменитых и безымянных, гениев и глупцов. Молния. Через несколько секунд гремит гром. Грядёт гроза. Природа величественна в своих напевах. Неизвестно почему, но все живые организмы, особенно разумные, останавливаются и замирают, любуясь разгулом стихии. Будь то извержение вулкана, пожар, шторм, ураган, землетрясения или рокот грозы. Наверное, в подобные моменты пелена с их глаз спадает и открывается реальная картина Мира. Раскат грома сотрясает небеса и кажется, что под лапами дрожит земля. Это напоминание Природы своим «слепым детям» чтобы они не забывали кто они на самом деле — жалкие букашки, что возятся на теле земли. Мнящие себя великими только потому что имеют разум. Но стоит земле «взмахнуть гривой» и она скинет их всех, подобно доставучим блохам. Время от времени она напоминает всем «букашкам» о том кто они. Но жизнь зверей мала, и они очень быстро забывают полученные уроки. Они забывают, и снова закрыв глаза ширмой, впадают в транс существования; с выдуманными идеалами начинают копошиться в собственном мирке, придуманном мире, в Мире которой они гордо называют — Цивилизацией. Цивилизация синоним разума. А разум самое сильное оружие в битве с тем, кого ты не можешь обуздать и подчинить. Разум. Кто знает, разум всегда ищет ответы на вопросы. Возможно, наступит время, когда разумные звери смогут обуздать великую Природу. Возможно учёные смогут найти способ поставить на колени саму Мать Всего Сущего. И когда это произойдёт: как они поступят? Как разумные дети, что выросли в лоне своей Матери, и став равным, протянули ей лапу дружбы или как жалкие рабы, что боялись её всю жизнь, а теперь, получив власть, захотят отомстить? Кто знает… Репод Сити. Ном 9. Вечер. Где-то вдалеке сверкнула молния, и через несколько секунд раздался гром. Грядёт буря. Гранитная мостовая на высоком холме. Крутой каменистый склон, на котором растут немногочисленные деревья, склонился над одним из номов города. Внизу, в дымке и надвигающихся сумерек, виднелся левый берег реки Ниолингала, что делила Репод Сити на две части. Высокие небоскрёбы в форме: скрученной в кольца змеи, монументальных пирамиды, развернувшихся цветков лотоса, обычных небоскрёбов прямоугольной формы — веяния строгих форм Фуррифанса, возвышались над невысокими домами. Темнело. Постепенно зажигались огни. Не сразу и не везде, как это происходит, например, в Зверополисе — сказывается прошедшие волнения; ещё не везде было восстановлено электричество и огни на фонарных столбах по старинке зажигали вручную, с помощью китового жира. Зажженными огоньками тёплого оранжевого света стали наполняться не только улицы и улочки города пресмыкающихся, но дома их жителей. Подобно зажигающейся гирлянды город стал наливаться светом. Река, что разделяла два берега города, всегда была заполнена разнообразным флотом: переправщики — старые деревянные баржи, что курсировали между берегами, небольшие суденышки маневрировали между богатыми яхтами, а те в свою очередь уступали место огромным судам: тральщикам, военным кораблям, торговым судам и прогулочным катерам. Все они мелькали в дымке, изредка издавая протяжный гул: «Ту-ту-у-у». Над ними возвышались высокие мосты причудливой формы: змея, что решил прелесть через реку, упавшего дерева и более современные мосты футуристической формы. Звуки с реки сливался в унисон с другими звуками города: звонким сирены — она обозначала начало первого комендантского часа, что распространялся на зверей чей возраст был ниже 16 лет, звук клаксона машин, голосов жителей слившиеся в единый гул и бравые солдатские песни, что пели пробегающие воины. Пахло сыростью и прохладой. На гранитном блоке, что являлся парапетом мостовой и отделял брусчатую тропинку от крутого склона горы, сидело двое пресмыкающихся. За их спинами виднелись спиральные домки 9 нома. Подобно рессорам от автомобиля они закручивались то по часовой стрелке, то против. Иногда они соединялись, иногда были похожи на спираль ДНК, иной раз они были двойными и даже тройными спиралями, подобно матрешке вставленные друг в друга. В таких домах часто жили змееморфы. Хоть 9 ном не был их родным номом — «Змеиный сектор» — как часто называли ном, где жили змееморфы, он находился под городом. Тут же, как правило, жили более современные, адаптированные к жизни с другими пресмыкающимися змееморфы. По брусчатой мостовой, где сидело два зверя, проползали и проходили невзрачные прохожие. Жизнь в Репод Сити никогда не была особенно счастливой, а последние события и вовсе не предполагали радостное настроение. Еды стало чуть больше, голод постепенно отступил, но чувство опасности всё ещё летал в воздухе, словно электрический разряд. Вот-вот и ужас может повториться. Одна искра и улицы города вновь станут алыми от крови. Проходящие прохожие кидали многозначительные взгляды на двух пресмыкающихся, что сидели на одном гранитном блоке: удивленные, боязливые, злобные, но никогда не безразличие. За минуту времени мимо двух пресмыкающихся прошло много зверей. Два патрульных полицейских варан и аллигатор, демонстративно крутя в лапах электрошекеры — оружие не летального действие, оно было принято на вооружение местной полиции совсем недавно и явно позаимствовано у полицейских Зверополиса. Эффективное средство усмирения незаконопослушных граждан. Впрочем, традиционные методы — гладиусы никто не отменял. Они висели в ножнах на поясе представителей органов правопорядка, рядом с небольшими баклерами и наручниками. Посмотрев на форму двух зверей, что сидели на гранитном блоке и любовались красивым видом, полицейские пошли дальше. «Связываться с ними себе дороже» — прочитались мысли на их мордах. Тоже самое было видно на мордах других зверей. Скрытые под капюшоном взоры четырёх крокодилов, что прятали под толстым плащами острые ножи, выискивая заблудившегося путника долго решали связываться ли с теми двумя на гранитном блоке или нет. Благоразумие взяло вверх и бандиты побрели в другой переулок. Крупная самка кобры в тёмной тунике и в красном, ярком плаще, что словно «Природный маркер» кричал «Не подходи! Я опасна!» проползла мимо. В её лапах была корзинка с продуктами. Очень ценный груз, особенно в это время. Единственным, что было ценнее этого это её малыш. Он сидел на плечах матери, окутав шею хвостом, положив свою голову на её макушку. Заприметив двух пресмыкающихся на гранитном блоке малыш оживился. — С-с-ситорис-с-с си ото-с-с-си отс си от. — прошипел он и указал пальцем на зверей. — С-с-с-иторс-с-с. — резко одёрнула его мать и, прибавив ходу, поспешила пройти мимо опасных зверей. Самка кобры настолько сильно спешила, что даже не заметила зверя появление которого на улицах Репод Сити всегда вызывали любопытные взгляды. Переваливаюсь с лапы на лапу мимо прошел огромный бегемот. Одетый в невзрачные мешковатые брюки и кожаную куртку он поправил козырёк на своей кепке, невольно задев сбитыми костяшками гигантский кулаков секиру. Она крепилась на его спине с помощью хитроумной системы ремней, ножен и сильного магнита. Обдав косым взглядом двух пресмыкающихся, что сидели на гранитном блоке он не подал виду что заметил их, и направился по своим делам. Мрачного млекопитающего обошли стороной две самки анаконды. Перешептываясь — болтая о чём-то своём, они несли на своих голова глиняные бочки с китовым жиром, придерживая их лапами. Мимо них проехал старый варан на таком же старом мотоцикле с самодельной телегой прикреплённой сзади. Она была пуста, но судя по остаткам ржавчины на дне телеги можно было понять, что в ней перевозилось. Сутулясь, старый варан прищуривался, всматриваясь в дорогу. В его паси дымилась сигарета. Если бы старый мотоцикл трясло ещё сильнее, то он наверняка рассыпался бы вместе с его хозяином. А «пыр-пыр-пыр» транспортного средства, иногда переходящее в «пук-пук-пук», заглушало рокот грозы. Не говоря уже про выхлопные газы, что вылетали из ржавого глушителя, которые тащился по брусчатке с лёгким скрежетом. Они, выхлопы, превращали улицу в настоящую газовую камеру, и если бы не сильный ветер, что постоянно дул на склоне горы унося отработанные газы, то все находящиеся вблизи животные стали бы задыхаться. К счастью для всех старый варан на мотоцикле быстро уехал. Когда дым рассеялся на «сцену» вышел настоящий табор. Толкая огромную тележку с высокими бортами, в древности на таких перевозили солому, семья красноухих черепах, с невероятно громким для своего размера немолодым отцом семейства, вышла из дыма. Четверо взрослых сыновей, запряженные в телегу подобно рикшам, пыхтели, толкая её вперёд. Взрослые дочери, почти одного возраста, помогали им, облепив телегу с бортов и тыла. Прямо за телегой шла невероятно молодая мать семейства. Одетая в грязное платье с длинной юбкой она была почти одного возраста с теми сыновьями и дочерями что толкали телегу. На её плечах висел плотный рюкзак, который был заполнен чёрным песком, местами через него просматривались яйца — ещё не вылупившиеся малыши. К её поясу были привязаны веревки, за которые держались совсем молодые черепашки. Держась, они старались не отставать от матери. Впрочем, успевая озорничать: толкаться, кусать друг друга, драться на палках, пинать мелкие камешки пол лапами, рисовать на панцири братьев и сестёр мелом, доставать всех членов семьи и получать за это нагоняй. Из одежды на малышах была лишь длинная рубаха, скрывающая их тело до самых колен. Следом шли две старые черепахи — родители главы семейства. Они, в меру своей немощности помогали больше матери семейства, чем толкали тележку. Едва успевая за внуками старики старались как могли. Их одежда была полной противоположностью «накидке» внуков: множество брюк и юбок, рубах, сарафанов, пиджаков и плащей — вся она, чередуясь, была надета на их тела. Мокрая, порванная в лоскуты, местами начавшая гнить от вечной сырости, одежда стариков излучала невероятно резкий, неприятный запах. Одежда остального семейства выглядело не лучше чем одежда помойных бродяг: грязная, сырая, она была порвана, расходилась по швам, виднелись закладки — они особенно выделялись цветом. Старшие дочери и сыновья были одеты одинаково. Их рабочая одежда состояла из крепких джинсовых брюк и рубашек такого же материала. Отчего понять, кто мальчик, а кто девочка было практически невозможно. Вся одежда была обильно измазана грязью и потом. Даже мать семейства выглядела не лучше своих детей. Единственным кто отличался из табора внешним видом — это был немолодой отец семейства. Новые чистые брюки, пиджак, сквозь который можно было увидеть белую рубашку и чистый галстук. На его брюках красовался кожаный ремень с золотистой вышивкой, на которой крепилась скрученная нагайка. А на голове сидела белая шляпа с острыми полями. Отец семейства постоянно поглядывал на телегу, обходя её по периметру. Сквозь щели между досок, откуда выпадала вскопанная земля, можно было заметить что внутри кто-то копошился. Содержимое телеги состояло из земли, в которой ползали жирные дождевые черви. — Не уроните! Их нужно доставить миссис Бортимон до заката. — громко кричал отец, подгоняя своё многочисленное семейство. Деревянные колёса заскрипели, вращаясь на погнутой оси. Они даже заглушили хриплый голос одно из стариков, что шёл прямо за телегой. — Тимми, хватит есть товар. — прохрапел громко как только мог отец отца семейства. Он одернул совсем юного малыша от телеги, когда тот, уловив момент, залез на неё и вцепился в живого дождевого червяка. Пережевывая вырванный кусок, Тимми с наложением проглотил его. Именно в этот момент он был пойман с поличным. Остатки слюны и «сока» от червяка растеклись по его рубашке. Отцепив сорванца от телеги, дедушка опустил его на землю и тут же получил укус. — Ай! Ах ты тонкий панцирь! — выругался он и бросился вслед за внуком. Куда уж там! После пары шагов он оставил эту затею, а пройдоха, сверкая пятками, пробежал мимо матери. — Тимми не бегать! — прокричал ему вслед его мать. Она поправила на спине рюкзак со сложенными в него яйцами вперемешку с песком. И через пару шагов подобрал младшую дочь. Та выпал из рюкзака бабушки идущей впереди — старой настолько, что она даже не заметила потерю. Упав, абсолютно голая малышка тут же очутилась в грязи — она падала из щелей телеги, где копошился «товар». Очутившись в грязи, малышка обрадовалась и тут же принялась весело стучать по ней ладошками, и создавать кулички. — Бабушка, ты опять Тильду уронила. — подобрав грязную дочь произнесла мать семейства. — Чё кричишь на мать, дура! Мари давно в институте! — обернувшись вполоборота огрызнулась бабушка. Из разорванного днища рюкзака, откуда и выпал ребёнок, стали сыпаться остальные вещи: клочки одежды, помятые пакеты, верёвочки, нитки и прочий хлам. — Я про не про Мари мама, я про Тильду — ты её уронила. — собирая за старой черепахой выпадающие из рюкзака вещи поправила её самка черепахи. — Кричит на мать… неблагодарная. Я тридцать детей вырастила. Мари даже в институт пошла… а ты на меня… кричишь… неблагодарная… — ворчала старая черепаха. — Мари умерла пять лет назад. — напомнила она старой черепахе. Последняя обернулась и, поглядев на молодую черепаху, произнесла: — О, Тальдочка, внучка! А где ты испачкалась? Увидев внучку на лапах молодой черепахи, бабушка улыбнулась. Остановившись, она протянула лапы, и, взяв малышку, произнесла: — Иди сюда Тильда, к бабушке. — она взяла внучку на лапы. — Ты чё такая грязная. — Тильда, заметив родную морщинистую морду, радостно захлопала в ладоши, разбрасывая грязь. — У тебя плохая мать. Подытожила бабушка. Отдав младшую обратно бабушке, мать семейства отдернула веревки, подгоняя за собой маленьких сыновей, что держались за неё. — Как приедем сразу же за учёбу. Ясно? — строго произнесла она, обращаясь к двум малышам, что плелись сзади. — Не хочу. — И я не хочу! Фу-у-у! Ответили черепашки. — Мало что вы не хотите. — возразила мать. В то время, проходящий мимо них немолодой отец семейства, услышав их разговор, влез: — Нет Конта. Они нужны мне на разгрузке. — Но Тили, — возразила Конта, — им нужно учиться, они даже читать не умеют. — Нет я сказал. — уже строже перебил он её, — Пусть учатся семейному делу. Конта удрученно склонила голову, повинуясь. В этот момент совершенно внезапно и неожиданно для всех колесо тележки скривилась и извернулась, вылетела с оси. Раздался скрежет и хруст. Потеряв заднее колесо, телега накренилась. — А-а-а! — Держите! Держите её! — Сюда! — Помогите! — Держите, если она упадет, то мы их замучаемся собирать! Наперебой кричали члены семьи. Проскрипев по камню осью, тележка накренилась на одну сторону и остановилась. Множество черепашек, в основном это были самые взрослые сыновья и дочери, подпёрли своими плечами и спинами одну сторону, и с трудом, но удержали транспортное средство от переворота. Отбежав от телеги, отец семейства расположился справа — именно в эту сторону произошёл крен. Подобно дирижёру он стал командовать детьми. — Быстрее принесите что-нибудь, что можно подставить под телегу. — Папа, вот та ветка пойдёт?! — Да! Неси быстрее! Быстрее идиот! Ага. Подкладываете под ось. Левее. Правее. Ту сторону чуть повыше. Ага. Так. Ставим. Опускаем только медленно, смотрите чтобы она не перевернулась. — командовал он. Пока спасали тележку, Конта оттащила большую часть малышей подальше. Лишь старые родители отца семейства оставались в опасной близи от телеги. Совершенно не понимая опасности они: стали помогать советом, указывать и просто глазеть на ситуацию. Отодвинув детей Конта увидела бабушку. Она стояла с Тильдой на лапах совсем близко с нависшей над ней тележкой. — Бабушка отойдите. Схватив за плечо старую черепаху, что непонимающе смотрела на борт телеги, Конта оттащила её. — Не смей менять трогать, а то я пожалуюсь Мари! Не слушая её угрозы Конта взяла из лапа старой черепахи Тильду. Поглядывая на покосившуюся телегу, она громко объявила остальным своим детям: — Так, все держимся за мою юбку и не подходим к телеге! Всё слышали? Титон ты куда?! Я что сказала?! — Ты мне не мать! Я уже взрослый, я папе помогу. Отстань. — огрызнулся молодой самец красноухой черепахи. Он бросился на помощь к братьям и сёстрам. По дороге Титон грубо толкнул младшего брата, отчего тот грохнулся на брусчатку и громко заплакал. Из его наплечной сумки выпало мужество вещей, одну из которых он особенно старательно стал искать, а найдя, схватил в свои грязные лапы. Это была, старая помятая фотография, найденная им в одном из мусорных баков. Кто-то пролил на неё чернила и часть фотографии была испорчена. Скорей всего там были изображены два зверя — судя по их пушистым хвостам — это были млекопитающие. Они стояли на фоне огромного прекрасного города с непонятными высокими домами, которые прежде паренек никогда не видел. Само название города было стёрто, но внизу виделась часть надпись: «… где сбываются мечты». — С дороги дибил. — с издёвкой произнёс Титон своему младшему брату, пропустив мимо ушей возмущение своей «не матери» по поводу его поведения. — Папа смотри, я помогаю! — подбежав к более взрослым братья и сестрам, радостно прокричал Титон. — Не мешай дибил. Это всё что он услышал от них. Это, и ещё подзатыльник, что ответил ему самый старший из братьев. Наконец телегу удалось поставить на толстую ветку. Братья и сестры, выдохнули и отпрянули от тележки, пропуская отца семейства. Последний, подойдя поближе, оглядел урон и нервно спросил у одного из сыновей, что нырнул под телегу: — Что там? Насколько всё плохо? — Ось лопнула папа. Говорил же, нужно менять. — ответил голос из-под телеги. — Без тебя знаю. — огрызнулся отец семейства. — Починить сможешь? — Смогу, но это в последний раз. Дальше, только замена. — ответил сын и вылез из-под телеги. — Тогда чего развалился — задело! — упрекнул его отец, и для пущего эффекта пнул сына по лапе, подгоняя, — Быстрее, быстрее! Свора неблагодарных мальков. Если из-за вас я упущу контракт, вы у меня из панциря повылетаете! Громкий нагоняй отца заставил все взрослых сыновей и дочерей подпрыгнуть на месте. — Что нужно делать? — Что принести? — Чем помочь? Наперебой спрашивали они у своего брат, что только что был под телегой, и который скорей всего разбирался в этом вопросе лучше остальных. Пока суетливая «бригада рабочих» приступила к починке телеги, попутно отгоняя стариков, что столпились вокруг молодёжи, Колта собрала вокруг себя своих малышей, все кого смогла. Присев прямо на брусчатку мостовой она вынула из наплечной сумки старый обшарпанный учебник. Раскуры в его Колта оглядела свой «класс». Из всех шести малышей в классе осталось лишь двое, остальные наплевав на её приказы, бегали вокруг телеги: играли и глазели на действия старших. — И так. — раскрыв учебник начала она, осмотрев каждого из «учеников», что сидел рядом, прямо на брусчатке. — Сколько букв в алфавите? Кто знает?.. Вверх взлетела лапка одного из «учеников». — Опять ты хернёй маешься дура. — недовольно проворчал немолодой отец семейства, проходя мимо. Юная самка черепахи — Колта не стала спорить, вспомнив о том, что ещё недавно с её скулы сошёл огромный синяк — последствие оспаривание решения отца семейства. Она продолжила занятие. — Да. Кэрнт отвечай… Колта кивнула в сторону поднявшего лапу «ученика». Запах еды! Его принёс очередной порыв ветра. Он заставил всех членов семьи замереть на несколько секунд. Даже, слегка пузатый, в отличие от всех худых, можно сказать тощих, членов семьи отец семейства Тили замер. Все жадно втягивали аромат мяса. Аромат еды. Даже не пытаясь противостоять ему, всё семейство повернуло голову в ту сторону, откуда веяло пищей: на гранитном блоке, что был оградой мостовой, сидело два пресмыкающихся. — Че застыли как течение в озере за работу! — выйдя из транса первым, окрикнул остальных отец семейства. Вновь закипела работа. А Тили подошёл к сидевшей Колте со спины. Нагнувшись, он прошептал. — П-с-с Колта, возьми Тильду и дуй к этим двоим. Выпроси у них еды, столько сколько можешь. Иди. Закончив говорить, Тили легонько пнул её в панцирь нижней лапой. — Но у нас сейчас урок. — осмелилась возразить юная самка черепахи. Тили снова нагнулся. — Делай, что тебе сказали дура, иначе опять получишь. Краем глаза Колта увидела, как Тили сжал рукоятку нагайки. — Хорошо. — кивая, согласилась она. Довольный ответом отец семейства направился к тележке, а Колта убрала учебник обратно в сумку. — Сидите здесь, я сейчас вернусь. — Мам, а ты меня научишь читать. Я хочу узнать, что написано на обратной стороне той открытки? — спросил Кэрнт. — Обязательно милый, но позже. Отвязав верёвки от пояса, она вместе с Тильдой на лапах направилась к огромному гранитному блоку. Перепрыгивая через швы камней — ими была уложена мостовая, Колта невольно сжал голову, едва не спрятав его в панцирь. Чем ближе он подходила к гранитному блоку, тем больше он напоминал её исполинскую гору, на вершине которой сидело два дракона. Чем ближе она подходила тем страшнее ей становилось. Зато сидевшая на её лапах Тильда нисколько не волновалась и даже заприметив двух пресмыкающихся указал на них лапой и заулыбалась. Это жест малышки почему-то заставил Колту отбросить страх. Проглотив ком в горле, юная самка черепахи медленно направилась к небольшой лестнице для малых зверей. Она была выбита прямо в гранитном блоке, и, имея множество пролётов, вела на самый верх. Взглянув на мордочку малышки, Колта успокаивала сама себя. «Если ты не боишься, значит и я тоже не стану. В конце концов это же меджаи — воины света и защитник справедливости». Сам гранитный блок был тёплым, нагретый после жаркого дня. Приятный на ощупь, он отдавал взятое за весь день тепло двум рептилиям. Их взгляды были направлены на грозовые облака, и город что распростёрся внизу под их лапами. Скинув с гранитного блока нижние лапы, молодой аллигатор в потрепанной, помятой, местами порванной, грязной форме меджая приложил к своей скуле лапу. Зацепив двумя когтями щепку, что впилась в кожу, он выдернул ее, поморщившись от боли. Которая была вызвана сколько не извлечением острого предмета из толстой кожи, а многочисленными ссадинами и синяками, красовавшимися на его морде и скорей всего всём теле. — Не, — легонько поморщившись от боли, произнёс философски Талипсо, — парни из разведки определённо умеют бить. Он повернулся и поглядел на змееморфа что сидел рядом. Шишо выглядел не лучше аллигатора: порванная форма, разбитая губа, ссадины и синяки. Свернувшись в кольцо, он не сводил глаз с грозового фронта, что надвигался на город. — Тебе-с-с обязательно было нарыватьс-с-ся-я? — спросил Шишо. Вопрос был явно риторическим. — Нет, не обязательно. Если бы господин Ала́н не забрал мою машину, то этого бы не произошло. — оправдывался Талипсо. Он запрокинул нижнюю лапу: положив щиколотку на коленку, и стал разминать ушибленные пальцы. — Ты-с-с-с обозвал их-с-с личинками анальных мух с-с-с. — напомнил аллигатору змееморф. — Ха! — Талипсо непроизвольно усмехнулся. Даже сквозь боль от тумаков он радовался отличной шутке — по крайне мере он считал её таковой. — Если считаешь что я не прав, то чего тогда полез в драку? — содрав толстую мозоль с пятки спросил Талипсо. — Я-с-с меджай и ты-с-с меджай. Я-с-с должен был помочь с-с-с. — ответил Шишо. — Думаешь, мне нужна твоя помощь? — задрав подбородной, что несколько минут назад познакомился с кулаком кадета из «Разведывательного корпуса», а до этого с гранитным блоком на котором Талипсо сейчас сидел, ответил аллигатор. Он бросил косой взгляд на змееморфа и продолжил, — Да я бы их один раскидал. На морде Шишо изобразилась гримаса сомнения. — По очкам я точно лидировал. — скинув нижнюю лапу с коленки сказал Талипсо. Морда змееморфа изображавшая сомнение не изменилась. — Я лучший выпускник на курсе. — огрызнулся аллигатор. Он, быстро поняв что Шишо всё равно на его гонор, смягчился, — Ты это и так знаешь. Талипсо закинул другую лапу на коленку и принялся растирать ушибленное место. Он продолжил: — Мы же элита. Лучшие из лучших. Нас учили убивать с самого детства. А этих драчунов… да они, если ткнут кого ножом, так это в пылу пьяной драки. Бросив беглый взгляд на хопеш аллигатора, Шишо спросил: — А е-с-с-ли бы дело дошло до этого с-с-с, ты-с-с убил бы их-с-с-с? Не отрывая глаз от очередной мозоли, что никак не отходила от пятки, Талипсо ответил: — Ты же лучше меня знаешь, что подобные стычки запрещены. Мне ещё не хватало в день получения аттестата получить выговор за убийство. — самец аллигатора глубоко вздохнул и Шишо услышал как порвана одежда Таилпсо трещит по швам. — Идеально начало моей карьеры меджая. — И вс-с-сё же с-с-с? — не унимался Шишо. Не до конца понимая к чему ведёт Шишо, Талипсо смерил его задумчивым взглядом. — Ты это к чему? — спросил он. — Я-с-с хочу понять, почему ты-с-с с-с-тал меджаем? Ты-с-с с-с-с-ын Баодолья Энес, главы «Клана Акер» с-с-с. — А почему ты стал меджаем? — вопросом на вопрос ответил аллигатор. — У меня-с-с не было выбора с-с-с. Мой отец меджай. Это мой долг с-с-с. Гос-с-сподин Холта с-с-спас-с-с меня, вырас-с-с-тил. — ответил Шишо. — А ты думаешь, что у меня был выбор? — скинув лапу с коленки, возмутился Талипсо. — Вы, рожденные на улицах, порой такие самодуры. — Талипсо сделал паузу, чтобы дать змееморфу осознать сказанное и как только на морде Шишо появилось оторопь, он продолжил, — Вы все думаете про нас, рожденных в золотых яйцах, так, как будто мы с самого рождения горя не знаем… — Ты-с-с знаешь, что такое с-с-с голод? — перебил его Шишо. Талипсо сдвинул брови. — Спросил тот, кто всю жизнь провёл на казенных пайках «Клана Арбит». — уколол в ответ аллигатор. — У тебя-с-с были родители с-с-с. Я-с-с с-с-своих не знал с-с-с. — А разве мастер Холта тебе не отец? Ты же минуту назад говорил, что он тебе как отец? — Да-с-с, но с-с-с… — Да чё ты шипишь. — резко перебил Шишо Талипсо. — Мастер Холта воспитал тебя. Он поддерживал тебя во время твоих неудач и был рядом во время твоих побед. А знаешь, что мой отец сказал мне, когда я вернулся с испытания и объявил ему, что я наконец-то стал меджаем? — Талипсо сделал секундную паузу. Продолжил, — Он сказал мне, что теперь это неважно. Недавно выяснилось что «Совет Кланов» может разрешить госпоже Беатрис, чтобы её дети унаследовали право управлять «Кланом Арбитром». — Талипсо усмехнулся. — Вот и всё! Мой клан никогда не вернёт себе право вновь носить звание главы «Клан Арбитра». Ха! Мой отец рассмеялся и сказал, что время потрачено зря. — Талипсо опустил голову. Сверкнула молния, — Как будто я какой-то неудачный инвестиционный проект. Который просто не выгорел. Меня всю жизнь готовил к тому, что я стану главой «Клан Арбитр», сразу после госпожи Беатрис, и верну своему клану то величие, которое он заслуживал по праву. Меня мотивировали этим и ругали за каждую неудачу. Я всю жизнь считал, что это моя самая важная цель в жизни, что это моя мечта. Пизд… — гром, он заглушивший ругань аллигатора, — А теперь, когда пришло время пожинать плоды моих трудов, мне сказали что я… — Талипсо не смог подобрать слава и продолжить. Снова выругавшись, он сжал кулаки и с досадной злобой продолжил, — Сука, да я готов был умереть за это. Твоя мать тебя бросила скорей всего зная, что не осилит воспитать кладку. А мне воспитали, дали цель и показали к чему нужно стремиться, холили и лелеяли, а когда всё пошло наперекосяк, то просто откинули в сторону. Ты говоришь что ты не знал свою семью, а я вот прожил всю жизнь с любимыми родителями, но похоже так и не узнал их до конца. Когда я вернулся в родовой замок, мой старший брат уже возглавлял дело отца. Он занимал какую-то важную должность, и папа очень гордился тем, что он сумел заключить выгодную сделку по доставке еды между нашим кланом и Фуррифансом. Весь вечер за ужином я слушал как отец пел ему дифирамбы. А ведь это должен был быть мой вечер. В конце ужина отец подарил брату элитный спорт кар. А Я стоял там, рядом, словно тень, словно я вернулся домой не как герой, что выполнил задачу, а как нежеланный отпрыск, которого хотели отправить подальше, чтобы не мозолил глаза. Не выдержав, Талипсо раскрыл пакет, что вытащил из багажника спортивного кара, пока грузили Мянгу, и достал оттуда тёмную бутылку крепкого алкоголя. Расположив пакет между собой и змееморфом, он оголил его содержимое. Ветер что, нес перед собой грозовой фронт, задул с новой силой. Зашевелив края пакета ветер «вынул» из него запах мяса. Запах еды! Ноздри Шишо едва заметно дернулись, а взгляд сам упал вниз, на пакет. Внутри лежало запеченный рулет мяса. — Моя мать делала его мне каждый раз, когда отец хвалил меня. Она присылала его каждый месяц, пока я учился на меджая. — заметив, но не подав виду, как Шишо смотрит на еду, сказал отрешённо Талипсо. — В этот раз она тоже сделал мне его, как утешение… Огромный аллигатор сжал кулаки и стиснул зубы. На его морде появилась боль и злоба. — Ложь. — ответил он. Талипсо отвечал сам себе. Убрав с морды оскал злобы, аллигатор продолжил уже мягче, — Всё это лож. Вся моя жизнь ложь. Этот рулет приготовила мне старая Бакка. Служанка повариха. Она мне не сказала, но я по запаху узнал правду. Это она всё эти пятнадцать лет готовила мне этот рулет. А мать, выдавая его за свой, отсылала его мне, вместе с письмом… — Талипсо злобно фыркнул, — бьюсь хвостом о гранит, что и письма не она писала. Да мне и не нужен был этот мясной рулет. Дело не в нём. Дело в том, что все эти пятнадцать лет я думал, что всё что я делаю это всё ради семьи и клана. Я выкладывался на все сто процентов. Я шёл по головам и хвостам. Я хотел чтобы родители мною гордились. Ты говоришь что не знал семьи, а вот моя меня предала… «Чпок» — пробка выпрыгнула из горлышка и улетал со склона вниз. Талипсо сделал большой глоток из горла, и, поморщившись, удручённо подытожил: — Какого хрена я тебе это рассказываю. Порыв ветра, холодный подобно безразличному оскалу Природы. Он хоть и кажется тёплым из-за того что пролетел немало километров над жарким Репод Сити, но это всё обман, иллюзия. На самом деле он бездушно ледяной, бесчувственный, безразличный. Молния. Гром. Грядёт буря. — Ты-с-с наверное ждёшь от меня сочувс-с-с-твие с-с-с. — без толики сожаления прошипел Шишо. Их взгляды схлестнулись и змееморф продолжил: — Ты-с-с был с-с-с-амонадеянным выродком с-с-амого первого дня нашего знакомс-с-с-тва. Таким ты-с-с и ос-с-стался. Мне нес-с-сколько тебя не жаль. — Ещё бы! Разве от тебя дождешься сочувствия. Такие как ты неспособны никому сопереживать. — выпалил Талипсо, — Ты как мастер Маккоя — маньяк. Смотря в глаза аллигатору, Шишо требовал разъяснений. — Что смотришь? Думаешь никто не заметил как ты с наслаждением резал горло тем осужденным посмертно зверям. — не без удовольствия вскрывая правду-матку говорил Талипсо. — Я видел это. — аллигатор глотнул из горла и продолжил, — Видел всё. Шайлу вырвало сразу, То дрожал как рябь на воде. Мне и самому было жутко впервые убивать. Но ты Шишо, — Талипсо указал когтистым пальцем на змееморфа, — ты получал удовольствие, когда резал горло той ящерице. Я это видел. Видел тот огонёк в твоих глазах. — Они-с-с были прес-с-с-тупниками и зас-с-с-луживали с-с-с-мерти. — сдвинув брови, ответил Шишо. — Да, конечно. Если для тебя так проще, то — ДА. — не став спорить иронично-надменно произнёс Талипсо. — К чему ты-с-с клонишь с-с-с? — Да так, просто. — Думаешь, что нам-с-с-с приказывали убивать невинных с-с-с?! С-с-с-читаешь что «Клан Арбитр» с-с-пос-с-с-обен на такое?! Голос змееморфа стал возбужденнее и грубее. — Нет конечно, мы же сами видели, что те самки и самцы которых привозили нам каждый год на казнь грабили продовольственные склады, воровали еду и убивали. — театрально-пафасно, глумясь выпалил Талипсо. Он сделал большой глоток и поморщился, закрыв окровавленным рукавом нос. — Ты-с-с с-с-сам то веришь в с-с-с-казанное? — Да я уже ни во что не верю шлаг. — покачнувшись от выпитого алкоголя, ответил Талипсо. Он взглянул вдаль, на горизонт, где в дымке виднелись парившие гейзеры. — Меджаи-с-с защитники с-с-с-слабых и невиновных с-с-с. Они лапа возмездия и закона. С-с-спроведливости. Арбитры между гос-с-с-ударством, кланами с-с-с и жителями великого города. — напомнил аллигатору Шишо. — Говоришь как Шайла. — Таков путь с-с-с меджая. — Это путь глупца. Твой путь, и путь Шайлы. Вам с детства внушили что «Клан Арбитр» творит добро и несёт справедливость. Нам указывают на зверя и говорят он плохой — убей его, и мы беспрекословно выполняем приказ. Даже не задумываясь о последствиях. Это и есть путь меджая, путь слепца. — Ты-с-с не боишьс-с-с-я, что за такие слова тебя-с-с-с могут наказать? Талипсо поглядел на змееморфа. — Что, расскажешь об этом госпоже Беатрис? — спросил он. Опустив глаза, Шишо промолчал. — Будем с-с-с-читать что я-с-с этого не с-с-с-лышал. — наконец произнёс он. Услышав его слова, аллигатор едва заметно кивнул. Его огромная лапа поставила на гранитный блок тёмную бутылку алкоголя: расположив её между собой и Шишо, прямо рядом с пакетом в котором лежал мясной рулет. — Я-с-с-с не пью. — отказался звееморф. — Как и я. — паяным голосом сказал Таилпсо. — Ты-с-с прос-с-с-то с-с-даёшся, вот как, пос-с-с-ле первой неудачи? Спросил Шишо, вспоминая каким весёлым казался ему аллигатор ещё этим утром. Впрочем, змееморф ответил на свой вопрос быстрее, чем аллигатор успел открыть пасть. Трудно играть непринужденности и счастье, когда всё ради чего ты жил оказалось теперь неважным. Впервые за всё время он проникся к аллигатору если не сочувствием, то хотя бы толикой понимания. Это было странно. Больше десяти лет они жили в одном корпусе, учились в одном классе, но так толком и не знали друг друга. Опять-таки, Талипсо никогда не был особо разговорчивым, да и «звание» главного «задиры» на курсе он заслужил не просто так. Шишо неожиданно понял, что они в первый раз сидят так долго без желания убить друг друга. — Как ты считаешь, у нас был выбор? — спросил аллигатор. Талипсо покачивался от выпитого алкоголя. Не отводя глаз от города, что распростёрся под его лапами, он продолжал говорить: — Однажды в нашей библиотеке я нашел одну занимательную брошюру. Такую, которая не должна там находиться… Шишо внимательно слушал пьяного аллигатора. Подул ветер и запах алкоголя выдуваемого из открытой бутылки, что стояла рядом, долетела до носа змееморфа. — Это была старая брошюрка, «Путеводитель по Зверополису». Как она там оказалась, я не знаю. Мне стало интересно и я решил пролистать её. На первой же открывшейся странице на меня смотрел фасад здания одного института. Я до сих пор помню его название — это был институт «Образования развития мировоззрения и трансгуманизма». — С-с-странное название с-с-с. — Я тоже так подумал. — согласился Талипсо, — Но дело не в этом. Там было сказано, что ученики института сами смогут выбирать себе специальность. — С-с-с тое-с-с-с-ть как это? — Это когда, если ты родился сыном кожевника, ты не обязан стать кожевником. А если ты сын воина, то не обязан становиться воином. Выбор, которого у меня не было. Этого выбора не было ни у кого из нас. — пояснил Талипсо. Глубокий вздох. Взяв в лапы бутылку, он сделал глоток и продолжил, — Это я к тому вопросу: «Почему я стал меджаем». — Нес-с-с-мотря на всё ты-с-с должен гордиться тем кем с-с-стал и дос-с-с-тойно пройти путь. — гордо сказал Шишо. Аллигатор опять сделал глоток, больше чем предыдущий. — Иногда мне кажется, что мы говорим о разных вещах. — протерев губы горящие из-за алкоголя и ран в которые он попал, ответил Талипсо. Он продолжил: — Ты слышал, что говорят о мастере Маккоя. Говорят, что он настоящий маньяк, помешанный на яде, убивающий любого без причины. — Это вс-с-с-ё ложь с-с-с. Клевета, чтобы опорочить чес-с-с-ть «Клана Арбитр». Мас-с-с-тер Маккоя дос-с-с-тойный меджай. — А господин Ала́н. Он вообще меджай? У него ведь нет хопеша. — спросил Талипсо. Опустим морду Шишо задумался. — Я-с-с-с с-с-слышал, что его тренировала с-с-с-ама гос-с-спожа Беатрис-с-с. Шайла знает больше, с-с-с она в детс-с-с-тве работала в замке «Клана С-с-с-ебек» и была знакома с-с-с гос-с-с-подином Ала́ном. Говорят, в молодости он-с-с-с был контрабандис-с-с-том. — Как и его брат. Это я слышал. Просто хотел спросить, почему он имеет такую власть? — Говорят что он-с-с последний из Фундаментальных С-с-с-пециалистов. — И ты веришь в это? Шишо бросил задумчивый взгляд на аллигатора. — В то, что СФП в одиночку могут уничтожить город? — Нет-с-с-с. — Вот и я нет. Я слышал много баек о великих воинах: о Татилопиусе Двухлапом и других. Я даже был знаком с одним из лучших фехтовальщиком современности. Все они хоть и были лучшие из лучших, но не могли тягаться с целой армией, не говоря уже об уничтожении города. По мне, так господин Ала́н имеет такую значимость в «Клане Арбитр», только благодаря тому, что является мужем госпожи Беатрис. Шишо не стал спорить. Опять глоток и опять, уже изрядно пьяный взор аллигатора упал на грозовые тучи. — Знаешь, что меня больше всего бесит? — спросил он. Шишо молчал. — Это Шайла. — ответил Талипсо. Он знал, что змееморф сейчас внимательно слушает его. Обождав несколько секунд, он продолжил: — Даже сегодня, когда она бросилась на помощь к этому избитому парню, что укусил кадета, у меня возникло стойкое желание дать ей хороший подзатыльник. Такая пафосная наигранность, аж тошнит. — Талипсо искривил морду изобразив гримасу отвращения и презрения. — Это её: «Я меджай — это мой долг помогать всем несчастным». — парадируя, процитировал слова Шайлы Талипсо. — Так и охота сказать ей ну, и иди, помогая всем остальным. Всем им: бездомным, нищим, наркоманам… чё встала иди! Вперёд! — злобно продолжал Талипсо, — Дура с вбитыми в голову идеалами которые никак не относятся к реальному положению вещей. Наивная дура. Как и ты. Все вы глупцы… Талипсо хотел продолжить, но к губам припало горлышко бутылки. Допив остатки, изрядно пьяный аллигатор, резко взмахнул лапой и запулил пустую бутылку прямо с края обрыва. Быстро вращаясь бутылка резко направилась вниз, и вскоре скрылась из виду, упав вниз. — Что ты-с-с делаешь? — заметив бросок укорил аллигатора Шишо. — Вдруг ты-с-с-с убьёшь кого-то. — А ты пойди и проверь. Ты же у нас меджай. Защитник всех слабых и лапа справедливости. — фыркнул в ответ Талипсо. Из его пасти вылетела слюна, часть её повисла на подбородке. Змееморф не пошевелился. Он внимательно следил за пьяной рептилией. Поняв, что Шишо никуда не пойдёт Талипсо ещё больше впал в негодование. Он толкнул змееморфа в плечо, направляя в сторону обрыва. Покачнувшись, Шишо удержался. Не сказать, чтобы Талипсо намеренно хотел скинуть Шишо. «Если бы хотел, скинул бы» — подумал про себя змееморф. Даже втроем: он, То и Шайла, они едва могли одолеть его. — Всем на всё насрать. Всем… насрать на всех. — попытался выговорить пьяный аллигатор. Опустив голову Талипсо скрестил пальцы и положил лапы на колени. Нагнулся и поглядел вниз. На мгновение Шишо показалось, что аллигатор захотел спрыгнуть. Качаясь, Талипсо едва балансировал на краю и лишь его огромный хвост, что свисал с мостовой на брусчатку, удерживал массивного аллигатора от смертного падения. И именно в этот миг у Шишо возникло жгучее желание толкнуть Талипсо. Он с трудом сдерживал его, осознавая что даже в таком состоянии, его шанс справиться с Талипсо стремился к нулю. — Ты-с-с с-с-мотришь на вс-с-ё через призму с-с-с-воего вос-с-приятия. Нельзя так делать. — наконец произнес змееморф. Пьяная морда Талипсо повернулась в его сторону. — Правда? — едва выговорил он. — Мне лучше уйти. — поняв что спорись с пьяным зверем бесполезно решил закончить разговор змееморф. Он уже собрался развернуться, как неожиданно раздался тихий женский голосок, какого-то маленького зверя. — О уважаемые и мудрые меджаи. Защитники всех нуждающихся и поборники справедливости, я приношу свои извинения, что отвлекаю вас. Но вы бы не могли уделить несчастной хотя бы минуту своего драгоценного времени. — произнесла юная самка краснухой черепахи. Неизвестно откуда взявшись, она стояла на гранитном блоке в метре от покачивавшегося от выпитого Талипсо. Её неожиданное появление вызвало у обоих меджаев лёгкое удивление и они повернули головы в её сторону. Перед их взором возникла молодая девушка в грязном платье, а на её лапках сидела едва успевшая покинуть скорлупу малышка. Последняя, в отличие от мамы, несколько не пугалась огромных пресмыкающихся и даже больше, совершенно не проявляла к ним особый интерес, увлечённо грызя свои когти на лапах. Увидев, что привлекла к себе внимание двух меджаев, Колта подалась вперед и произнесла давно изученную фразу, ту которую произносила когда просила что-нибудь у более богатых и знатных зверей: — Моё имя Колта господа, но вы можете называть меня как хотите. А это, — девушка слегка подкинула малышку на своих лапах, — это моя младшая дочка — Тильда. А там, моя семья. — она бросила указательный взгляд на черепашек, что копошилась возле телеги, — Мы простые работники. Развозим червяком, мотылей, личинок и других насекомых из «Портовой ямы» этим и зарабатываем себе на жизнь. — Колта мило улыбнулась и «поправила» дочь на лапах — та постоянно норовила убежать. — Признаться честно господа я впервые вижу меджаев, сэр. Но моя мать рассказывал мне о том, что это самые благородные и сильные войны нашего великого города… — Чё ты хочешь? — резко перебил её Талипсо. Его голос был раздражительным. Судя по его морде он устал слушать её, и, поняв что сейчас она начнет петь дифирамбы начал говорить. — Я ещё раз прошу прощения сэр… — поняв в каком состоянии находится огромный аллигатор Колта вздрогнула. — Нет-нет погоди. — вновь перебил её Талипсо. — Ты там что-то хотела сказать про меджаев? Да? — Я… только… — Нет, ты говори, я послушаю. Говори о том, какие мы благородные, сильные и как мы защищаем вас — ил. Сдвинув брови, Талипсо жаждал ответа. Его слова: быстрые, напористые полные скрытого гнева вызвали у девушки дрожь во всем теле. Она окончательно убедилась в том, что заговорить с ними была плохой идеей, но боясь тумаков от отца семейства, всё же решила рискнуть, а не слукавить, как она делала обычно — сказать что спросила, а на самом деле не спрашивать. За то, что она ничего не принесла, Колта наверняка получила бы нагоняй. И сейчас, стоя рядом с пьяным исполином, она была готова на него, жаль, что было уже поздно. — Вы, — начала робко Колта, отчего её голос был тихим, — Вы самые сильные воины в мире, самые смелые… Как только она начала говорить Талипсо стал кивать в подтверждении правильного направления её слов. Однако по его морде, что стала краснеть, девушка понимала, что это только больше злит исполина. — Давай. Больше-больше. — крутил запястьем лапы Талипсо, подгоняя Колту. Зная как быстро заводится аллигатор за его спиной раздался негромкий, но настойчивый голос змееморфа: — Хватит Талипсо. — Завали пасть шлаг. — выругался Талипсо. Потратив на это лишь секунду, он вновь вернулся к одинокий маленькой фигуре, что стояла в метре от него. — Чё замолчала, давай нализывая нам жопу дальше: какие меджаи замечательные, какие они смелые и благородные, как несут добро. Чё встала сука, говори. Ты ведь сюда за куском мяса пришила? Да? Аллигатор сжал огромные окровавленные от недавней драки кулаки. — Прошу прощения добрый господин. — сгорая от страха, Колта упала на колени, что впрочем нисколько не смутило Талипсо, — Я не читала всех эпосов о великих подвигах совершёнными меджаями, но у меня есть одна вещь которая может показать вам как великий «Клан Арбитр» изменил мою жизнь. — Колта, с трудом — из-за Тильды на лапах, достала из своей сумки потрепанную книгу, — Вот благородный меджай, эту книгу мне подарила мама, а она досталась ей от одного меджая, что подарил ей в знак благодарности за помощь. Колта продемонстрировала обложку книги с надписью: «Азбука». — Лучше бы он подарил вам еду. — приземлено сказал Талипсо, — Ты ведь её пришла клянчить? — Да сэр. — призналась девушка, — Но эта книга сделала больше чем целый стол забитый до отказа едой. Благодаря ей я научилась читать и учу читать своих детей. — И это лучше чем еда? — грубо, словно общаясь с недальновидной особой спросил аллигатор. — Великая императрица Алинилала Длиннохвостая говорила, что в мире существуют пять вещей которые необходимы нам: воздух — без него мы не проживем и получаса, вода — без неё мы не продержимся и месяца, еда — без неё нам останется жить не больше полугода, дети — без них нет будущего и книги — без них у нас нет мечты. — ответила Колта. — Ха. — усмехнулся аллигатор словно издеваясь над ней. С заплетающим языком он продолжил, — Какая ты умная. А ты в курсе, что Алинилала Длиннохвостая никогда не говорила подобные вещи. За неё это придумывал её советник Мудрец Ахнетэн — Ибиан — Махтан. А сама Алинилала Длиннохвостая была распутной шлюхой устраивавшая масштабные оргии у себя на балах. Она была тупа как пробка, и чтобы создать вокруг её имени ореол мудрой императрицы была выпущена её подкорректированная биография, для всего ила, что лежит на дне и который думает, что если он выучил буквы, то знает истину. Талипсо закончил говорить и сосредоточил взгляд на самке красноухой черепашки. — Да… — опустив голову, всё ещё стоя на коленях, получив новую информацию, тихо произнесла она, — Этого я не знала. — Потому что, таким как ты этого не положено знать. Вы должны слышать лишь то, что вам нужно. Всё вокруг тебя ложь. Вся твоя жизнь ложь. И то что меджаи милые и добрые вам тоже внушили. — голос Талипсо стал зловещее. Он склонил голову приблизившись к Колте. — Ты ведь никогда не слышала о резне в деревне «Солёные озёра», где 13 меджеаев до корня вырезали всё население. А вся причина была в том, что жители этой деревни добывали соль и вместо того чтобы полностью отдавать её Репод Сити, часть добытой соли они скрывали и продавали торговцам из других городов. А ведь в то время «Клан Арбитр» имел часть заработка с той деревни. Ты ещё считаешь меджая добрым? Девушка отрицательно покачала головой. — Теперь ты понимаешь, с кем ты имеешь дело? — произнёс Талипсо, всё тем же зловещим голосом. — Да сэр. — кивнула Колта. — Я ещё раз приношу свои извинения за то, что побеспокоила вас о великие меджаи. Просто, если можно, оставьте те крошки, что останутся у вас в пакет от еды, чтобы я не получила нагоняй от моего… — Колта запнулась — мужа. — Тогда спой. — внезапно предложил Талипсо. — Что? — удивилась Колта. — Если хочешь получить объедки спой. — Что именно добрый меджай? — Спой песню восхваляющею нас. — не унимался Талипсо, словно ребёнок у которого выпадет молочный зуб: одновременно больно и невозможно остановиться. Выпрямившись, он вопросительно поглядел на девушку. Которая заметив его взгляд приоткрыла пасть и тоненьким голосом запела старую песню:Великий Меджаи, Великий Меджай — всех нас он защитит. Зло покарает, справедливость восстановит — наш Ве-е-е-ли-и-и-кий М-е-еджа-а-а-а-ай.
Затянула Колта. Опустив морду Талипсо замер вслушиваясь в слова. Сидевшему рядом змееморфу даже показалось, что по его щеке скатилась слеза. — Хватит. — остановил певунью аллигатор. — Надоела это ложь. Надоело всё. Схватив пакет с мясным рагу, Талипсо приподнял его. — Возьми, заслужила. — пьяным голосом произнёс он. На мгновение в его глазах блеснула злоба, оскал. Взмахнув лапой с пакетом Талипсо, словно орудуя кестенью, ударил стоявшую рядом самку красноухой черепахи. Удар был настолько сильным и стремительным, что девушку снесло словно ураганом, словно её там и не было. — Теперь я всё ещё добрый, да? — «стряхнув» с гранитного камня Колту едва смог выговорить аллигатор. Как и было сказано выше, удар Талипсо был настолько быстр, что его не заметил даже Шишо, сидевший рядом. Лишь спустя секунду он осознал, что натворил аллигатор. А его мозг невольно воспроизвёл картину захваченную мгновением назад, до осознания: снесённая десятикилограммовым куском мяса самка черепашки и её дочь улетела далеко вглубь улицы и рухнула где-то возле помойных ящиков. Шлепок и глухой удар о металлический контейнер. Шишо раскрыл глаза, а на его морде появился шок. — Ты-с-с что с-с-с наделал?! — выкрикнул он, настолько быстро настолько мог. На пьяной морде аллигатора виднелось безразличие. — А что я сделал? — удивлённо переспросил Талипсо. На мгновение Шишо показалось что аллигатор, из-за выпитого алкоголя не помнит что натворил. Но нет, в глазах Талипсо была ясность, наполненная гневом. — Меня только этому и учили шланг. Одному — убивать. Я больше ничего не умею делать. Ничего, лишь убивать. Ведь именно этого хотела госпожа Беатрис, и именно этого хотели мои родители! — злобно произнёс он. Талипос резко обернулся и спрыгнул с блока. Очутившись на брусчатке мостовой, он невольно покачнулся. Едва не упав, Талипсо громко прокричал, обращаясь к семейству черепах — последние были так увлечены починкой телеги, что не заметили, как над ними пролетела Колта с дочерью. — Меджай принёс вам мясо ил! Вы ведь его хотели да?! Громкий, полный злобы заплетающийся голос аллигатора быстро привлёк к себе внимание всего семейства. Замерев, черепашки повернулось в сторону гиганта. На их мордах читался страх и недоумение. Не понимая чем они заслужили такое внимание, они переглянулись между собой. Аллигатор покачнулся. Первым кто понял что произошло был отец семейства Толи. Его глаза шныряли по гранитному блоку в поисках Колты. Её нигде не было. «Что она ему ляпнула? Дура тонкопанцырная» — летали мысли в его голове. Не найдя «виновницу» буйного гнева аллигатора Толи вышел вперед и раскланялся. — Я приношу тысячу извинений за свою жену о великий меджай. — начал он. — Если она сказала лишнего, то это только из-за того что она безграмотная дура, не понимающая с кем имеет честь разговаривать о великий меджай. — О да! Я великий меджай. — выдавил из себя Талипсо с таким презрением и гневом, словно этот титул был для него клеймом. Он сжав до хруста костяшек кулак, державший пакет с мясом. Удар! Размахнувшись нижней лапой аллигатор со всего размаху врезал по стоявшему возле него Толи, словно он был футбольным мячом. Глава семейства черепах не успел моргнуть, как гигантская лапа ящера сбила его подобно шару-молоту, которым ломают ветхие строения. Толи отлетел в сторону, врезавшись спиной в собственную телегу. Подобно пушечному ядру он разнёс её на мелкие щепки: они, земля и товар разлетелись по сторонам, словно после взрыва. Если бы не крепкий панцирь Толи этот удар закончился для него смертью. Размолотив собственным телом телегу, отец семейства пролетел ещё добрых пару метров и врезался в стену здания. Удар подобно удару куска щебня о камень, глухой. Облако пыли взмыло вверх, и тут же растворилась. Отскочив от стены Толи упал на брусчатку. — А-а-а! Лапа! — раздался его крик. В лапах сыновей и дочерей тут же возникли копья. Если таковыми можно было назвать заострённые палки в их лапах. — Отец! — Папа! Несколько дочерей, что были помладше, кинулись на помощь отцу. — Ах ты мразь! — Убийца! Взревели остальные. Один из сыновей — довольно крупный самец краснухой черепашки, бросился в атаку, с громким боевым кличем, выставив копье вперёд. Едва доставая до щиколотки аллигатора, его атака напоминала больше битву Давида и Голиафа. Разве что исход такого столкновения был абсолютно ясный и очень печальный. Оставшийся на гранитном блоке змееморф не мог поверить своим глазам в то как обезумел Талипсо. По пышущему жаром телу аллигатора можно было судить, что он жаждал битвы. — С-с-с-той! — успел выкрикнуть Шишо, прежде чем безумная атака черепашки сорвала с цепи оставшиеся здравомыслие Талипсо. — Ты на кого посмел огрызнутся ИЛ! — в гневе прокричал Талипсо. В его лапе появился хопеш. Удар. Наотмашь. Аллигатор взмахнул мечом, словно это был дальний удар игрока в гольф. Удар был настолько сокрушительным, что за долю секунды, на глазах всех присутствующих отважный самец красноухой черепахи исчез, растворился, оставив после себя лишь куски частей тела, и окровавлены брызги. Последние разлетелись по брусчатой мостовой. — А-а-а! — громкий вопль. — Тарито! — Полиция! Несколько девушек, бросив копья, упали на колени и завыли поглощенные ужасом и нескончаемой боли утраты. — Будь ты проклят меджай! — их плачь, сопровождался проклятьем. Оставшиеся черепахи с первобытным ужасом в глазах смотрели на безжалостного колосса, способного одним взмахом своего меча уничтожить их всех. Ужас, заставил их опустить копья и попятится назад. Ужас того, что после удара огромный монстр не собирался останавливаться, а лишь вошёл во вкус. Талипсо отбросил пакет с мясом и взмахнул хопешем, явно целясь в оставшихся несчастных черепашек. — Я та справедливость, что вы заслужили! — в безумном порыве ненависти прокричал он. Зависший над головами и жизнями черепашек меч заставил самых смелых продолжать пятиться назад, с ужасом взирая наверх, в ожидании страшного удара, что разорвёт их тела. Отступая они спотыкались об разбросанных червяков и куски земли. Падали, продолжая ползти, не в силах отвести взгляда. Те кто были не так смелы бросили копья и кинулись кто куда: кто-то оттаскивал в строну сестёр бившихся в истерике и не желавшие ничего видеть и слушать, кто-то, бросив всё, убегал, спотыкаясь о младших братьев и сестёр; две старые черепахи задрали головы не понимая что именно заслонило им последние лучи уходящего солнца. Удар! Прыжок змееморфа. — Нет! — выкрикнул Шишо. Не выдержав он набросился на обезумевшего аллигатора и оплёл его грудь в кольцо своим телом. Мышцы змееморфа сжались с чудовищной силой. Даже сквозь рёв несчастных, крики Талипсо и свой инстинкт самосохранения, что повторял ему одно и то же: «Глупец, что ты надел? Это же Талипсо, как ты хочешь его победить?», Шишо услышал, как трещат рёбра аллигатора. Несмотря на опасную ситуацию он почувствовал удовольствие от причиняемой Талипсо боли. Только внезапная атака змееморфа спасла многочисленное семейство черепашек. Невероятная боль окутавшая тело Талипсо заставило его протрезветь. Открыв широко пасть он попытался вдохнуть, набрать как можно больше воздуха в лёгкие, но не смог. Обхватив собой тело рептилии Шишо находился на спине Талипсо, схватив его шею удушающим захватом в замок, он собирался придушить аллигатора и таким образом остановить кровопролитие. — Хватит с-с-с! — прошипел ненавистный голос Шишо над его ушной раковиной. Это тут же отозвалось в душе аллигатора вспышкой ярости, так, словно кто-то добавил бензина в горящий огонь. Талипсо махнул оружием, стараясь задеть змееморфа сидевшего у него на спине. Но Шишо был уже готов к такой атаке. Удар мечом. Блок. Змееморф подставил под удар полотно своего хопеша. Удар Талипсо был сильным, что впрочем действовало против него самого. Из-за анаконды, плотно «прилипшего» к нему, словно пиявка, его удар отразился на устойчивости аллигатора. И без того едва стоящий на лапах Талипсо потерял равновесие и рухнул на одно колено. Удушающие кольцо сжалось с новой силой. Талипсо попробовал напрячь мышцы живота и попытался выпятить грудь, надеясь разорвать Шишо, но это был план пьяной рептилии, а не воина. Талипсо захрипел и стал бился в борьбе за воздух как только мог, а Шишо сжимал его лишь наполовину своих возможностей. Сдави он чуть сильнее и внутренности аллигатора полезли бы из всех щелей. Талипсо предпринял отчаянную попытку смахнуть с себя змееморфа — пустая трата времени. Сквозь угасающее поле зрения и сознание он эхом услышал плачь множества зверей и шипение змея. Захрапев, Талипсо закатил глаза. Шишо надавил чуть сильнее, в надежде как можно быстрее покончить с этим. Зная о силе Талипсо не понаслышке он торопился. Его усилия дали плоды и аллигатор упал на колени, опёршись передними лапами об окровавленную мостовую. Опасения Шишо были не напрасными. В последний момент, перед тем как потерять сознание, Талипсо обхватил свой меч обратным хватом и вонзил лезвие в тело змееморфа, что укутало его грудь. Углубив лезвие Талипсо стал двигать его вдоль туловища самца анаконды, разрезая. Из образовавшейся раны потекла кровь. А из-за того что мышцы были напряжены, последние стали разрывать кожу на ране и стали выпирать окровавленные куска мяса. — А-с-с-а-а-а-с-с! — освободив шею ящера взвыл Шишо. Вздох! Долгожданный воздух проник в лёгкие Талипсо возвращая угасшие силы. Он словно поддувало вновь разжёг огонь битвы. Боясь новых увечий Шишо спрыгнул с аллигатора обратно на гранитный блок. Пользуясь положением и инициативой он взмахнул хопешем. Удар! Меч в лапах змееморфа прошелся сверху вниз справа налево. Разрезая порванную форму меджая хопеш ударял по толстой коже на спине аллигатора, не принося существенных увечий. Удар! Снизу вверх слева на право — тот же результат. Бить по спине подобных ящеров бесполезно. Взмахнув мечём Шишо нацелился на затылок рептилии. Удар! Талипсо был быстрее даже не глядя он взмахнул хвостом. И словно плетью врезал им по замахнувшемуся Шишо. Удар! Огромный хвост словно плеть врезался в грудь змееморфа и скинул его с гранитного камня отправив с обрыва вниз, как ту самую пустую выпитую бутылку. — А-с-с-с!.. Голос Шишо стих. А на гранитном блоке осталась кровавое пятно. Талипсо даже не взглянул на него. Весь его взгляд был сосредоточен на семействе черепашек. Окровавленное полотно хопеша блеснуло в уходящих лучах солнца. Молния. Гром. Мостовая. Разбитая в дребезги телега. Вокруг неё валяется грязь, ползают червяки. Некоторые из них заползают на искалеченные тела черепашек. Их куски разбросаны по небольшой территории. Червяки копошатся среди остатков и кровавого месива. Наверху, из окон домов, доносятся крики. — Полиция! Сирена. Свистки. — Он туда пошёл! Снова крики. Топот лап. Тени крупных самцов полицейских мелькают в ближайшем от места расправы проулка. — Стоять! Кричат они. Молния. Гром. Полицейские видят, как за поворотом вскрылась качающая тень аллигатора. — За ним. Быстрее! Погоня. Топот лап. Они пробегают мимо мусорного контейнера преполное гнилью настолько, что он больше походил на изрыгающего едва переваренную еду питона. На мусоре, что утопал в собственном соку лежала бездыханная тело молодой красноухой черепашки. Окровавленное пятно на вмятине что было выше на железном контейнере — место её удара. Колта лежала как раз под ним. Возле её окровавленного тела с треснутым панцирем, через который было видно мясо, и раздавленный рюкзак с чёрным песком и разбитыми яйцами, сидела Тильда. Голая малышка вздрогнула от проносящегося мимо ней ветра что несла буря и громких криков за углом. Встав на четвереньки она подползала к неподвижному телу матери и прижавшись вытащила из её мертвых лап «Азбука». Приподняв её Тильда раскрыла книгу и стала вырывать из неё страницу за страницей с жадностью пожирая их. Свежая кровь на старой книги, возле едва заметно, почти не читаемой, подписи: «Спасибо за то что спасли мою жизнь. Беатрис. «Клан Себек»… меджай… Молния. Гром. Заморосил дождь. Грядёт буря.