Зверополис. Столько стоят мечты

Действие последнее. По следам прошедшего крокодила. По ту сторону окна

Есть ошибки (Количество исправлений — 1).       — С боевым крещение икринка. — сменив гнев на милость по-доброму произнесла Сакота.       Её брат поднял голову. В его душе где-то всё ещё гулял тот бескрайний мрак, что пронзил его душу. Но чем дальше уплывал джип, тем быстрее отступал мрак. Самото улыбнулся.       — Спасибо. — искренни поблагодарил он. — Это значимый день в моей жизни. — он вновь поглядел наверх и добавил скривив мордочку. — И он бы был ещё значимым не мелькай твой зад перед моей мордой.       Это было правдой. Одежда всех жителей «по ту сторону стекла» элитного автомобиля самого опасного клана города пресмыкающихся едва можно было назвать одеждой. Все самцы деревни носили обычные набедренные повязки. Самки одевалась чуть «скромнее»: верхний топик, если так можно назвать кусок ткани на груди, и такую же набедренную повязку, как и мужчины, разве что чуть длиннее. Малышня до определенного возраста и вовсе бегала голышом.       Отчасти такой «стиль моды» можно было оправдать микроклиматом царившей под мостом, но все прекрасно понимали, что это просто из-за бедности. Иначе как объяснить перегоревшую вторую лампу висевшую как памятник нищеты напротив стола-площади, где жила Хамала, и над которой висела рабочая лампа — брат-близнец той что перегорела на окраине деревни.       По ночам становилось прохладно, отчего всем леопардовым гекконам приходилось сбиваться в кучи и спать, согревая друг друга. А та ткань, что удавалось найти и использовать в качестве одеял очень быстро портилась, всё из-за той же влажности. По этой причине, когда Самота поднял свою голову, он увидел приличный филейный кусок своей сестры, за что мигом получил приличный удар хвостом по затылку от Сакоты.       — Ай! За что?! — ухватившись лапой по горевшему затылку, удивлённо выдал он, хоть и прекрасно знал за что.       — Ты знаешь за что.       — Да я… да как ты вообще могла подумать, что я это специал…       Удар хвостом.       — Ай! Сакота прекрати! А теперь то за что?!       — Это за то, что нарушил мой приказ и не остался с дедушкой.       — Да я хотел вам помочь. Надоело сидеть со старым…       Удар хвостом.       — Ай! Ну хватит, честно. Теперь то, что не так?       — Не обзывай старших.       — Прости. Я извинюсь перед дедушкой. — виновато произнёс Самота.       Удар хвостом.       — Эй! Это уже не смешно. Теперь за что?       — За то что не хотел покидать машину и мне пришлось силой вытаскивать тебя.       Морщась от боли в затылке, который судя по горению, и как показалось молодому парню даже «шипению», покрылся одним сплошным синяком, Самото беспрекословно принял наказание; хоть и продолжать скрипеть зубами.       Удар хвостом.       — ХВАТИТ! Ты мне всю голову сейчас оторвёшь! Теперь то за что?! — теперь уже взвыв от боли яростно прокричал Самото.       — Для профилактики, на будущее.       Улыбаясь, с нотками сестренкой любви, Сакота поглядела на брата сверху вниз. Последний, заметив это, натянул улыбку в ответ. И всё ещё опасаясь очередного удара хвостом, который без сомнения, Самото был в этом уверен, оторвёт ему голову, он быстро опустил взгляд.       Внизу чёрный джип уже подъехал к аркообразному выходу. На мгновение в его глазах отразилось то безразличие «вселенной», которая случайно уронила на него свой взгляд. По телу Самото пробежала дрожь. Он снова отстранился от происходящего, наблюдая за черной машиной как за чёрной бездной в глубинах космоса.       Самота очнулся лишь когда оказался на широкой площадке в виде прогнившей коры дерева. Именно на ней вся деревня собиралась по вечерам и именно на ней они следили, как богатый господин отблагодарит их труд.       Они подошли к и поглядев вниз. Мордочки леопардовых гекконов высунулись. Здесь, опираясь на леера, сделанные из пробок и проволоки, собралась не только промывочная команда, но и остальные жители.       Самото заметил это лишь когда мозолистые, из-за трения верёвки, лапы его сестры упали на его плечи и подвели его к краю. Она встала сзади. Это был один из тех редких моментов, когда она не собиралась бить его по затылку.       «Смотри» — кивнув вниз «произнесла» Сакота.       Самота поглядел вниз. А вместе с ним и толпа гекконов застыла в напряжённом ожидании.       Когда помывочную команду спешно эвакуировали. Старший и правая лапа Хамалы — Миттра стали опускаться к джипу в специальной люльке состоящей из квадратного куска ржавчины к низу которого был прикреплен вантуз.       — Говорят это очень влиятельный клан.       — Наверное.       — Эмблему видишь.       — Нам может даже дадут серебро.       — Какая дорогая машина. Представьте себе сколько ламп для обогрева на неё можно купить?       — Т-с-с…       На деревянной площадке, где собрались гекконы, наступила тишина, подобна той, что наступает перед началом пьесы в театре.       «Чпок» — раздался звук прикрепившегося вантуза к лакированному металлу. Люлька на которой спускалась Миттра чуть дернувшись «пристала» к джипу, к краю капота, ближе к окну водителя, где седела самка крокодила.       Именно этот звук заставил Беатрис заметить существование люльки.       Чтобы Миттра была ближе к водителю старший воспользовался выдвижным устройством, на которое встала правая лапа Хамалы.       Вскоре к окну Беатрис подъехала Миттра стоя на куске консервной банки прикрепленной к площадке с вантузом через связку спаянных ложек.       — О великая госпожа. — встав на колено благоговейно произнесла Миттра. — Не соизволите вы проявить щедрость и отблагодарить нас. Чем пожелаете, мы будет рады любой помощи.       Она подняла голову, чтобы поглядеть на самку крокодила.       Выражение морды Беатрис не слишком сильно удивил Миттру, скорей она именно это и ожидала увидеть.       Самка крокодила глядела на неё так, словно сейчас в салон её машины засунули лопату наполненную фекалиями. Презренно сморщившись, Беатрис обдала Миттру взглядом полным искреннего отвращение. Единственная причина того почему Беатрис не отшвырнула самочку леопардового геккона так это нежелание дотрагиваться до неё. Для Миттры это был первый хороший знак. Продолжая стоять на одном колене, она ожидала решения «Судьбы».       — Маккоя, ты нашёл «мелочницу»? — развернувшись к тайпану Беатрис проговорила так, словно от этого зависело закрытие окна из которого несло помоями. Маккоя ещё раз прошёлся вялым взглядом по содержимому бардачка: документы, пару ключей и отверток, какая-то деталь от двигателя, ветошь, пустая коробка, ножик, ещё одна коробка с надпись «Наушники радиопрослушивания. Армия Репод Сити. Прототип 12Ȩ. Отдел военных разработок», старая грязная «мелочница» на циферблате которой было написано, что там осталось чуть больше половина монеток…       — Не а. Ничего не нашёл. — безэмоционально фыркнул он и захлопнул бардачок. Получив ответ, Беатрис вновь перевела взор на «кусок грязи» что имеет наглость разговаривать с ней. Миттра продолжал стоять слегка не понимая, дадут ли им что нибудь или нет. А сверху, на всё это, не моргая, смотрели жители деревни. И даже толстая жаба Хамала соизволила подойти к краю стола-площади чтобы лично наблюдать за наградой.       — Свалила отсюда пиявка иловая. — с лёгким налётом злобы произнесла Беатрис. Она дополнила, — Дел по горло.       Для лучшего понимания она оттолкнула площадку-консервную крышку, вытолкнув её из салона.       Резкий толчок заставил Миттру покачнуться. Не удержавшись она рухнула вниз. Но в последний момент изловчилась и с трудом зацепилась за край консервной банки, зависнув над пропастью. Державший «балки» консервной банки на которой секундой назад стояла Миттра, старший приложил все усилия, чтобы конструкция не сломалась.       — Закрой окно, а то вонь идёт. С-с-с. — улыбаясь краем губ, прошипел Маккоя.       Как только Миттра повисла на краю своей площадки, из-за удара лапы самки крокодила, стоявшие на коре дерева жители древни вздрогнули и ахнули.       — Нечего не дали.       — Нам ничего не дадут?       — Ничего.       В глазах Самоты отразился черный джип и висящая на краю своей площадки Миттра.       — Ничего?.. — тихо прошептал он.       Самото задрал голову так высоко, чтобы увидеть мордочку своей сестры, что стояла прямо за ним.       — Но ведь мы так усердно работали. — сказал он ей. А потом поглядывая на жителей деревни, то вправо то влево продолжил, — Я правда очень усердно мыл. Правда, очень сильно старался…       Его голос растворился в шуме голосов жителей деревни.       — Поломанный хвост, мы потратили наши последние запасы моющего средства.       — И как нам быть?       — Снова идти по «Туманным трубам» на поиски порошка?       — Мы в прошлой экспедиции потеряли трёх.       — Я видел как ОНО сожрало Тисина.       — Я не отравлю своего сына в «Туманные трубы» пока там живёт ОНО.       Самота неожиданно почувствовал, как с его плеч упали лапки его сестры, оставив на них едва заметные капельки крови. Он резко обернулся, чтобы поглядеть на сестру. По щекам Сакоты текли слёзы. За этот месяц это была уже пятая машина которую они облаживали. Пять машин и никто им ничего не дал. Зато были: отрешённые, высокомерные взгляды, оскорбления, некоторые специально включали дворники и поливали мойщиков водой из распылителей, смех, а однажды один молодой аллигатор из какого-то влиятельного клана запустил в их деревню пустую бутылку. К счастью она не причинила большого вреда постройкам.       Самото, заметив слёзы сестры, вдруг почувствовал такую колющую боль в груди, что на её фоне все подзатыльника Сакоты казались лишь дуновением утреннего ветерка. Обняв её он произнёс, стараясь ободрить:       — Я обещаю, что пойду в следующею экспедицию по «Туманным трубам» на помойку в поисках порошка. — пообещал он.       Тем временем, сидевший в салоне Маккоя старался не показывать вида что следит за люлькой и за висевшей на ней самкой леопардового геккона.       — Скинь её, а то машину покарябает…       Беатрис мотнула головой. Все её мысли сейчас были заняты лишь одним вопросом: «Что на самом деле случилось с Бинди?» и слова Маккоя ей показались эхом. Туман размышлений растаял перед самкой крокодила, вернув её в этот мир.       — Ты что-то сказал? — поглядев на тайпана, спросила Беатрис.       — А? Что? — будто бы не расслышав её вопроса, Маккоя дёрнулся, но спустя секунду произнёс, — Стекло прикрой, а то воняет.       Не понимая Беатрис поглядела в окно и увидела там люльку с висящей на ней Миттрой. Только в этот миг глава «Клана Себек» окончательно пришла в себя. Она вытянула из окна свою лапу, а в салоне прозвучал едва уловимое слуху шипение:       — Раздави её…       Огромная лапа самки крокодила зависла над Миттрой, так словно собиралась ударить об стенку в надежде размозжить комара.       — Смотрите!       — Не может быть!       — Быстрее! Готовьте спасательную люльку.       Вскрикнули жители деревни где-то высоко над джипом. Они подались вперёд в ожидании худшего.       Тем временем огромная лапа «Бога» отразилась в испуганных глазах висевшей Миттры.       — Умоляю, не нуж… — произнесла она, отчетливо зная кто сидел в машине на капоте которого была эмблема «Клана Арбитр».       Лапа Беатрис опустилась вниз.       И через секунду, зависшая над потоком воды Миттра, почувствовала как её нижние лапы оперлись на что-то твёрдой.       Сочувственно поглядев на испуганную самку геккона Беатрис устало вздохнула и, поднеся лапу, помогла Миттре вновь забраться на консервную крышку. Всё ещё находясь во власти ужаса Миттра присела на одно колено и с опаской поглядела на всемогущею самку крокодила. В её голове прозвучали строгий наказ Хамалы: «Вернешься без серебра, прикажу нагишом выпороть тебя».       — Извини. День сегодня не самый удачный. — извинилась Беатрис. Эти слова несомненно произвело на Миттру больше впечатление, чем смертельный, «комариный» замах огромной самки крокодила, что был готов размазать её. За всю свою жизнь она впервые услышала нечто подобное из окон машин с эмблемами кланов. Пока в ушных раковин Миттры стоял звон, а разум отказывался верить в произошедшее, морда Беатрис изменилась. Сожаление пропало и появилась другое выражение, как будто бы она что-то вспомнила.       Засунув в карман пиджака лапу, Беатрис вынула оттуда огромную монету.       — Вот. Давно в кармане валяется, всё думала куда её деть. Спасибо за работу. — вежливо сказала Беатрис и положила перед Миттрой монету с её рост.       Обняв края монеты самка геккона едва удержала её от падения.       — Благодарю… вас… мэм…       Произнесла Миттра.       Обычно в подобных случаях у неё был заготовлен специально заученный текст, в котором она восхваляла подающего до небес. Но сейчас, удерживая на ребре огромную монету — для этого её пришлось растопырить лапы во все стороны, она не знала что ответить.       Державшая монетку Миттра огнём загорелась в глазах толстой жабы. Ей даже стало дурно отчего она охая и ахая схватилась за оголённую грудь.       — Сердце. Сердце. — жалобно произнесла она. И тут же быстрее выстрела затараторила, — Быстрее. Быстрее поднимайте. Чё встали, поднимайте её немедленно. Ну же, быстрее.       Увидев плату размером с геккона суетливо проговорила Хамала. Её слова были обращены к двум черепашкам что стояли рядом и в лапах которых были копья, а если быть точнее зубочистки для крупных зверей.       Она подгоняла их что есть силы. И как показалось охранникам-черепашкам, если бы не вес Хамалы она сама была готова броситься к подъемному механизму чтобы побыстрее поднять подаренное серебро.       В этот миг на нижней площадке, где собрались все жители деревни, раздался невероятно радостный крик.       — Смотрите! — закричал самый глазастый из леопардовых гекконов. Он перепрыгнул через леера и указал лапой на консервную банку на которой стояла Миттра.       — А-а-а-а!       — Смотрите!       — Ура!       — Сакота, а это много?       — Шутишь Самото, на это можно купить даже две лампы!       Радость леопардовых гекконов достигла пика и они счастливо запрыгали. Наперебой хваля друг друга и поздравляя.       — Молодец Самото! — поглядев по голове молодого парня сказал Тахитион.       — Спасибо. — поблагодарил Самото. — Пойду, сообщу дедушке!       Радостно рапортовал он.       Самото, пробираясь сквозь прыгающих геккнов, некоторые из которых не удержавшись бросились в пляс подбежал к лестнице ведущей к дому из шин.       — Ура-ура-ура!       Скандировали радостные жители за его спиной.       В этой толпе стояла Сакота. Ещё недавно слезы полные разочарования и горя сменились на водопад радости и счастье. Она не сразу поверила своим глазам. Лишь спустя пару мгновений она поняла, что произошло истинное чудо. А ликующая толпа за её спиной отчетливо говорила ей, что это не сон. Наконец, взвизгнув от счастья она, хлопая в ладоши, подпрыгнула на месте. И то час оказалась на поднятых лапах. Тахитион, стоявший рядом, обхватил её за талию и высоко поднял над собой. Он мило улыбался, радуясь. И если бы на счастье подаренное «великими» Тахитион без всякого сомнения поплатился за этот поступок.       Сакота улыбнулась огромному геккону в ответ и он радостно закружил её.       — Так что? Станешь моей женой? — умело, так мог только он, испортил этот радостный миг Тахитион.       Сакота вырвалась из его лап, и, упав вниз, скорчила недовольную мордочку.       — Вот ещё. — скрестив лапки на груди сказала она. — Я тебе разрешила пригласить меня ещё на свидание, а не жениться. Немного игриво-стервозно заявила она.       — Хорошо. Куда пойдём?       — Э-э-э… в ресторан.       — Э-э-э… куда-куда? — спросил Тахитион так, словно для него это было инопланетное слово, обозначающее инопланетное место. Что, впрочем, являлось абсолютной правдой.       — Расступитесь, старшие идут!       Раздался громкий крик и толпа веселившихся зверей расступилась. Прямо перед Тахитионом и Сакотой появилось несколько стариков, которых позвал Самото. Это были достаточно старые животные пользовавшиеся безмерном уважением и авторитетом в деревне. Некоторым из них помогали передвигаться поддерживая за локоть. А некоторым и вовсе не стоило спускаться: как одно голому старику потерявшему по дороге свою набедренную повязку. Однако никто из толпы не хотел говорить ему об этом, боясь обидеть. Он был абсолютно слеп и видимо в достаточной мере поражён деменцией, так как совершенно не замечал отсутствия одежды.       По всей вероятности старики так были взволнованы радостными новостями, что принёс им Самото, что ринулись всей толпой, которая, впрочем, стояла из трёх зверей. Первым, опираясь о лапу Самото, шёл дедушка Сакоты. Заприметив его Тахитион воспользовался моментом и обратился к старику. С должным уважением он поклонился и вежливо произнёс:       — Самто Сан, Вы как старший в семьи должны выслушать меня…       Пока Тахитион распылялся в любезностях, Сакото бросила быстрый взгляд: сначала на дедушку потом на Тахитиона и потом снова — чередуя. Сдвинув брови она быстро поняла к чему клонит крупный геккон.       — Я прошу вас дать разрешение сплести хвосты с вашей внучкой Сакотой. — закончил Тахитион.       Прежде чем Сакотоа успела открыть пасть, а её брат удивлённо приоткрыть, раздался очередной взрыв. «Заряженный» счастьем жители деревни радостно закричали и захлопали в ладоши, радуясь за молодожёнов.       — Ура! Тахитион и Сакота женятся!       — Ура!       — Что сказали?       — Сказали, что Сакота попросила связать свой хвост с Тахитионом.       — Ура!       — Вот везучая!       Кричала на перебой толпа леопардовых гекконов. А некоторые девушки даже от досады топнули хвостом.       Среди всего этого шумного балагана едва можно было уловить протестный голос «невесты».       — Хватит! Никто ни на ком не женится. Тахитион просто сильно ударился головой. Да хватит меня обнимать, — Сакота оттолкнула одну девушку, что кинулась её обнимать, — Эй! Народ! Да послушайте вы меня! — громко кричала, стараясь переглушить толпу, Сакота. Видя что это не помогает она даже стала подпрыгивать, поднимая вверх лапу.       Но, то чего не могла сделать лапа Сакоты, сделала лапа её дедушки. Вверх взмыла морщинистая лапа и все затихли. А те кто не видели её получили выговор от других.       — Тише вы, Самто Сан будет говорить.       Когда наступила тишина, Самто Сан, с дрожащей головой, толи от старости толи от болезни, произнёс:       — Моя внучка Сакота обещана моему лучшему другу Жиминеритеру.       Заявил он.       И без того тихая площадь наполнилась гробовым молчанием. Стоявшие вокруг стариков гекконы переглядывались между собой: отводили взгляды, опускали их вниз. Было видно, что они не хотели перечить старику.       Тишину нарушил твёрдый голос Сакоты.       — Дедушка, я не могу выйти замуж за Жиминеритера. — чуть нагнувшись над его ушной раковиной негромко, с ноткой стеснительности произнесла она.       Самто Сан махнул дрожащей лапой.       — Пустяки, он не на много старше меня. — отмахнулся старик.       — Я знаю, но дело не в этом. — произнесла Сакота.       — Да? А в чём?       — В частности в том, что Жиминеритер умер три года назад. — напомнила Сакота дедушке то, что хотели напомнить другие, но из-за уважения не стали этого делать.       Самто Сан вновь махнул лапой.       — Ха! Разве это помеха для любви. — философски произнёс он.       Тихую площадь наполнил громкий смех старика.       — А зачем мы сюда пришли?       — Я в день съедал ровно одну арбузную семечку.       Раздались дрожащие голоса других стариков. Им тут же, наперебой, напомнили о цели их визита и потащили их к краю площади, чтобы показать монету.       Ликующая толпа опоясывала застывших друг напротив друга Тахитиона и Сакоты, словно горная река камни. Сакота бросила на огромного геккона злобный взгляд и шмыгнула носиком. Из её глаз вновь потекли слезы.       — Прости. — поняв, что вновь совершил что-то глупое извинился Тахитион. — Так ты пойдёшь со мной на свидание?       Он протянул лапу чтобы взять Сакоту за запястье, но в ответ рослая самочка геккона ударила по его запястью обратной стороной своей ладони.       — Ай!       Выкрикнул от боли Тахитион и тут же прижал болевшую лапу к груди. Из-за резкой боли в его голове промелькнула мысль, что Сакота сломала его лапу.       — Ты чего? Я же всё сделал по долгим традициям нашей деревни. Старшие должны решать. — потирая запястье непонимающе произнёс он.       Нервно убирая в мордочки слезы, Сакота ответила:       — Какой же ты тупой.       Она закрыла лапами мордочку и убежала прочь по шатающейся лестнице куда-то на вверх.       Провожая её взглядом Тахитион, сквозь радостные крики, расслышал дрожащие голоса.       — Вы видете сколько мы заработали серебра? — спрашивала одна из девушек, показывая слепому старику монетку, что ехала в люльке.       Рядом.       — Я в день съедал ровно одну арбузную семечку. — гордо заявил старец.       — Да-да. Смотрите сколько нам дали сэр. — пытаясь привлечь его внимание к монетке говорили двое молодых парней.       В ответ:       — Я в день съедал ровно одну арбузную семечку.       Рядом.       — Старые сказали — молодые исполнили, таков закон! — гордо заявил дедушка Сакоты.       Радостные крики притихли в голове Тахитиона. Это должен быть лучший день в его жизни. Они заработали огромные деньги, и Сакота должна была выйти за него замуж.       «Так почему мне так грустно?» — в его глазах отразилась не частая мысль.       Без сомнений он был рад за деревню. Вот, вот только… на душе было очень грустно. Не зная почему, Тахитион ловко выхватил из толпы ликующих гекконов Самото.       — Эй, Самото слушай, а что за книжку читает твоя сестра? — спросил он.       Радостный Самото не сразу перестал танцевать и радоваться. Успокоившись, он переспросил, и ответил:       — Она нашла её в одной из экспедиции по «Туманным трубам».       — А про что там?       — Я не знаю. Ты же знаешь — я плохо читают. — быстро ответил Самото и уже намеревался вновь вернуться к ликующим гекконам — последние уже принесли разные инструменты — заиграла весёлая музыка.       Тахитион остановил его.       — Слушай, это важно.       Вздохнув, Самото призадумался.       — Ох… знаю что она из Зверополиса и там что-то про то как правильно построить отношения… про создания семьи, вообще скука смертная… — выдал Самото. Самото вновь решил бросится в объятья торжества и вновь был остановлен.       — А там что-то есть про свидание и ресторан?       Самото приподнял одну бровь и опустил вторую. Осознав, что Тахитион не отпустит его пока тот всё ему не расскажет Самото глубоко вздохнул.       — Ну-у-у да, что-то есть. Там короче один парень хочет пригласить девушку на свидание, но боится к ней подойти, а потом решается, дарит цветы, и та соглашается, и вместе они идут в ресторан, на свидание…       — Ага. — впитывая как губка, внимательно слушал Тахитион. — Слушай, а что такое ресторан?       — Ну, это типа огромная кухня с множеством блюд. Теперь можно идти?       — Это типа огромная столовая? — уточнил Тахитион.       — Да-да, огромная столовая. — отмахнулся Самота.       Огромный геккон разомкнул клещи, и радостный Самото, получив свободу, бросился в пляс.       — Огромная столовая значит. — призадумался Тахитион.       Подняв голову он поглядел на деревню в поисках места, где можно построить ресторан.       Снизу доносилась простая, но забористая музыка и радостные крики гекконов.       Пока шло торжество к Хамале наконец подкатили огромную серебряную монету.       Огромная жаба от нетерпения и ожидания вся вздулась. А когда, наконец, возле её лап упала та самая монета, Хамала задрожала.       — Моя прелесть. — проглотив комок в горле, подобно путнику что за долгие дни путешествия по пустыне впервые увидел стакан холодной воды, произнесла Хамала. Едва дыша, она продолжила, — О, да… — жаба затряслась, — быстрее несите её к шкатулке.       Стоявшие возле монеты охранники-черепашки схватили серебро и, поставив монету на ребро, покатили её подобно колесу к огромной шкатулке для крупных зверей.       Она находилась в шатре жабы, если так можно назвать шёлковую ткань подвешенную на палках.       Хамала тут же последовала за ними. Проходя мимо Миттры, которая невольно выпрямилась как генерал, Хамала даже не удосужила её взглядом. В глазах жабы сверкало серебро.       — Надеюсь вы довольны моя госпожа. Я хорошо сработала? — заметив, что Хамала ни как не обратила на неё внимание первой заговорила Миттра.       Однако в ответ Хамала лишь отмахнулась от неё, словно от назойливой мухи.       — Ага. — немного нервно ответила она.       Сквозь грань покорности на мордочке Миттры проскользнула злоба. И если бы Хамала не была так сильно увлечена доставкой монеты к своей шкатулке то, она несомненно бы заметила это, отчего на теле Миттры появился бы новый след от ожога.       Неожиданно снизу гул веселья сменился на радостный крик и вскоре перешёл на скандирование:       — Ха-ма-ла! Ха-ма-ла! Ха-ма-ла!       Услышав крик, толстая жаба неохотно остановилась, не дойдя до заветной шкатулки всего несколько шагов.       — Быстро узнай чего хочет гнилая вода. — раздражённо приказала она Миттре.       — Принято госпожа.       Поклонившись, Миттра направилась к краю стола-площади. А Хамала, стараясь не отвлекаться на раздражающий шум «ила», подгоняя остановившихся солдат-черепашек, что катили монету, продолжала свой путь к заветной шкатулке. Но так и не дошла до неё. Причиной этого несомненно стала быстро вернувшаяся с сообщением Миттра, что преградила ей путь. Другой причиной стала нерасторопность толстой жабы. Хамала из-за своего веса едва успела сделать пару шагов, как её Миттра стояла перед ней с докладом. Запыхавшись, вспотев — покрывшись тонким слоем сколько не пота, сколько какой-то сероватой липкой жидкостью, потеряв по дороге халат, что сполз с неё, Хамала вновь остановилась. На её морде появился раздражение.       — Что?! — рявкнула она.       Из пасти Хамалы вылетели брызги слюны, что «паутиной» упали на Миттру.       — Они хотят вас видеть госпожа. Хотят узнать насчёт лампы. — спокойно ответила самка геккона.       После этих слов толстую жабу затрясло ещё сильнее. Такое состояние не снилось даже зверьку, что очень сильно спешит в туалет, но дойти до него ему вечно мешают другие звери, достающие его глупыми вопросами.       Хамала была готова разлететься от злости. И если бы это возможно было бы в действительности, то её взрыв наверняка обрушил бы мост.       — Монета некуда не денется госпожа. Ил просто хочет что бы вы разделили с ним общее счастье. — спокойно произнесла Миттра.       Шипящая бочка с динамитом стоявшая перед самкой геккона стала остывать.       — Ну хорошо. — «выдохнув», смерившись с неизбежным Хамала двинулась к краю стола-площади, не забыв перед уходом дать указ черепашкам. — Стойте здесь, я скоро вернусь.       Подобрав по дороге свой халат, толстая жаба, не без помощи Миттры, надела его. Подойдя к краю стола-площади она показалась перед своими подданными.       — Ура! Хамала!       — Ура Хамале!       Завидев жабу дружно взревела толпа леопардовых гекконов.       В ответе на их крики толстая жаба подняла лапу вверх, приветствуя жителей деревни. Когда крики стихли, Хамала громко произнесла:       — Вы хорошо сегодня потрудились жители «Под мостом»…       — Ура!       — Я горжусь вами. Вы показали всем, что вы лучшие! Достойные продолжатели дела своих предков. В честь этого великого события я объявляю праздник…       — Ура!       — И чтобы показать вам как я горжусь вами, и как я вас ценю, я выдам вам еду из своих запасов!       Хамала закончила говорить и подняла лапы вверх, из-за чего её халат слегка раскрылся.       Радостные крики вновь «содрогнули» мост.       — Да здравствует Хамала!       — Ура щедрой Хамале!       Пока толпа леопардовых гекконов радостно кричала внизу Хамала махала лапами, отзываясь на радость подданных.       — Миттра прикажи охране принести им три бочки из моих запасов.       Кивнув, правая лапа жабы испарилась.       — Спасибо, спасибо мои верные! Вы достойно поработали сегодня, приблизив тот день когда мы наконец сможем зажечь второе солнце, чтобы оно обогревала ваши дома…       Слушая эти слова, одна не молодая самка геккона радостно прижала двух своих малышей. С надеждой в глазах она смотрела на толстую жабу. К её взгляду присоединились остальные и другие.       Толпа притихла.       Хамала устала махнуть лапой и вскоре скрылась из виду. Она вновь сделала шаг по направлению к серебру.       — Прости великая Хамала, но моя сестра сказала, что на эту монету можно купить даже две лампы!       Сквозь тишину раздался голос совсем ещё юного геккона.       Услышав его слова толстая жаба неохотно остановилась.       — Что б вы все померли от холода. — выругалась она.       Развернувшись, и вновь появившись перед жителями деревни, жаба мило улыбнулась.       — Я понимаю вашу озабоченность, — сочувственно начала Хамала, — я сама очень сильно хочу зажечь второе солнце чтобы вы спали в тепле. — жаба скрестила пальцы лап словно молясь, — Но дело не только в стоимости лампы, дело в том, что до неё ещё нужно добраться. Доставка лампы обойдётся нам очень дорого.       — Я готов отправится за ней великая Хамала, я не боюсь! — раздался всё тот же голос, что заставил жабу вернуться.       Она прищурилась пытаясь выцепить из толпы обладателя этих слов. Им оказался один паренёк. К его словам присоединились другие.       — Я тоже готов помочь!       — Как и я!       — Я готов!       — Возьми меня!       Перекрикивали друг друга мужчины деревни. Эти возгласы с каждой секундой становились яростнее. Они множились.       Стараясь успокоить их Хамала подняла лапы.       — Я понимаю. Я знаю что самцы деревни «Под мостом» самые смелые самцы… Пока жаба говорила Тахитион вздул могучую грудь, вогнав в неё побольше воздуха. Хамала продолжала:       — …но вы должны остаться здесь! Вы же помните про — ОНО!..       Все леопардовые гекконы замерли в ужасе подобно тому как кролик замирает перед коброй. Их взоры невольно покосились на запертую канализационную трубу. Она располагалась возле основания моста и была закрыта тяжёлым люком. Надпись на люке гласил: «Туманные трубы». Возле неё всегда дежурило три-четыре мужчины из жителей деревни.       — Если вы уйдёте, то кто останется охранять деревню? — спросила Хамала, — Если ОНО ворвётся в деревню, кто защитит женщин и детей? А?       Самки леопардовых гекконов невольно прижались друг другу и к своим детям, а самцы опустили голову, как бы соглашаясь с Хамалой.       — По этой причине я, — жаба положила лапу на свою грудь, — должна взять на себя это бремя. Когда придёт время и мы накопим достаточно средств я отправлюсь в путь чтобы купить нам второе солнце!       Хамала подняла лапы вверх и все жители деревни вскрикнули в едином порыве счастья надежды и мечты…       — А сегодня радуйтесь великие жители деревне «Под мостом»! Сегодня вы приблизили свою мечту ещё на немного вперёд. Радуйтесь!       — Ура!       Внизу вновь зажёгся праздник. Вновь заиграла музыка, вновь был слышен смех и топот маленьких лап, что отплясывали в такт музыки.       Наконец мечта Хамалы исполнилась и она встала перед огромной шкатулкой для больших зверей. Она, шкатулка, была настолько большой, что открыть её можно было только специальным механизмом в виде крючка, что цеплялся за крышку, поднимая её.       Две черепашки с трудом могли справиться с механизмом.       — Быстрее же. Быстрее тонкопанцерные. — подгоняла их Хамала.       Наконец крышка раскрылась и жаба пыхтя, кряхтя и изредка попукивая смогла поднять огромную монетку водрузив сначала её себе на грудь. От тяжести она присела и чуть не упала, но удержалась. Подобно тяжелоатлету, что пытается взять вес, она напряглась и с трудом, но всё же закинула серебряную монету в шкатулку.       Тяжело дыша, Хамала приподнялась на цыпочки и подтянулась верхними лапами. Она заглянула в высокую шкатулку. В её глазах отразилось всё, что было внутри: несколько серебряных монет, подобно тем что она только что закинула, брошка, серёжка, длинная похожая на змею щепочка, перстень для крупных зверей, застёжка, золотая булавка и шпилька, огромный браслет с драгоценными камнями. Всё это утопало в гигантской куче меленьких серебряных монет, что выдавались из «мелочницы», подобно руинам в пустыне серебра.        — Скоро, скоро у меня будет достаточно денег, чтобы наконец свалить из это проклятого места. — тихо, зловещие-нетерпеливо произнесла она.       По её команде шкатулка закрылась. Один из солдат-черепашек вернул ей специальные ручки, которые вставлялись в механизм по подъему крышки. Шестерни этих ручек были уникальными. Это своего рода и был ключ к шкатулке. Так как крышка была неприподъемный для любого жителя деревни, даже для Хамалы, то для защиты сокровищницы жаба попросила изготовить специальный механизм: подъёмник привести в действие можно было только с помощью уникальных ручек.       Взяв ручки она повесила их на шею, провздев через толстую верёвку. Когда она закончила, два солдата под командованием Миттры уже катили мимо неё три бочки с фаршем. Они взяли их из кладовой, что располагалась прямо за шкатулкой.       — Куда! — завидев их, громко произнесла она.       Лапа жабы упала на одну из бочек заставив Миттру, что катила её, остановиться.       — Но вы же сами приказали.       Не понимая, Миттра поглядела на огромную жабу.       — Не эти дура. — пальцем задней лапы Хамала указала на бирку со сроком годности. Продолжила, — Возьмите другие, просроченные.       Повинуясь, солдаты-черепашки и их командир покатили бочки обратно.       — Только наклейки не забудьте снять. — кинула им в след жаба.       Свет. Яркий солнечный свет вновь ворвался в кожаный салон невероятно дорогого джипа. Поморщившись, Беатрис быстро опустила козырёк. Маккоя же наоборот растаял на кожаном сиденье радуясь солнечному свету.       Перед их взором вновь появился завораживающий вид на Репод Сити. Город в дымке, был подобен миражу. Где-то сверху пролетал огромный цеппелин.       Лениво повернув руль и влившись в поток плывущих машин, Беатрис облокотилась левой лапой на ручку двери, положив на кулак подбородок. Она задумалась.       В голову снова полезли страшные мысли: заговор, гражданская война, смерть Холта, участь Бинди. Всё начало затягивать её подобно трясине. И пока самка крокодила окончательно не утонула в этих вопросах, она усмехнулась. На краю её губ появилась едва уловимая улыбка.       — Ха.       Приподняв бровь, Маккоя внимательно поглядел на неё.       Беатрис не заметил этого. И если бы тайпан: «Спросил ты чего?», то Беатрис ответила бы честно.       Просто такое ощущение… как будто ты попал в другой мир… ну в смысле… неважно…       Впрочем Маккоя всё же спросил.       — Зачем?       — Что зачем? — непонимающе покосилась на него самка крокодила.       — Зачем поощрять попрошайничество. — уточнил тайпан.       — Ты о чём?       — О том.       Маккоя кивнул на мост, из которого они только что выплыли.       Беатрис уловила в его голосе нотки раздражения, те которые обычно мы слышим когда не соглашаемся с другим мнением и делаем вопреки ему.       — Это не попрошайничество, они стекло помыли. — быстро и лаконично ответила Беатрис.       Её мысли вновь стала затягивать трясина минувших событий. Прежде чем отвернуться и взглянуть на дорогу-канал она смерила тайпана глазами, не понимая почему его так взволновала эта тема.       — Велика работа. — пробурчал он.       Беатрис отмахнулась.       — Всё равно эта монета у меня давно валяется, всё думала, куда её сбагрить.       — Тем самым поощряя бесполезный труд? — не унимался Маккоя.       Эти слова «вскипятили» Беатрис. «Да чё ты привязался? У нас что, забот других нет?» — читалось на её морде.       — Да почему бесполезный? — с легким гневом огрызнулась глава «Клана Арбитр».       В туже секунду — «кляп», «кляп».       Беатрис перевела взгляд на лобовое стекло, где виднелись два следа от птичьего помёта. «Разорвавшиеся» от удара об лобовое стекло, они смачными пятнами расплющились.       — Проклятье. — неохотно выругалась Беатрис.       Она быстро нажала на рычажок возле руля, и стекло мгновенно покрылось водой. Заработали стеклоочистители и бело-рыжие пятна за пару секунд исчезли с лобового стекла.       Наблюдая за выражением морды самки крокодила Маккоя расцвел в улыбке.       — Сакота! Сакота! — прокричал Самото.       Он молниеносно вбежал вверх по лестнице и через пару секунд очутился возле листа имитирующий дверь в квартиру, где жил он его дедушка и его сестра — Сакота. Вся деревня уже начала праздновать и Самото, заметив отсутствие сестры, бросился домой.       — Сакота. — уже тише и не так радостно произнёс он.       Отодвинув края листа, он зашёл вовнутрь.       Привыкнув к темноте, Самото сделал пару шагов и разглядел силуэт сестры. Сакота сидела на своей кровати, точнее в старой шляпе наполненной сухой соломой. Прижав коленки к груди и обняв щиколотки верхними лапами, она спрятала мордочку и тихо всхлипывала. Приблизившись к ней, Самото увидел лежащую рядом с сестрой старую потрёпанную книжку из Зверополиса. «Любовные романы в небесах» — гласила надпись на потёртой обложке.       — Эй ты чего Сакота. — подойдя чуть ближе произнёс он.       Услышав его голос, молодая девушка встрепенулась, и, взглянув на брата, стала быстро вытирать слезы.       — Чё тебе? — всхлипывая, спросила она.       — Там все веселятся. А тебя нет. — четно ответил он.       Схватив книжку и спрятав её под солому, Сакота неохотно ответила:       — Пусть веселятся. Не хочу туда идти.       — Это всё из-за Тахитиона.       Сакота бросила взгляд на брата и промолчала. Впрочем, и без слов Самото всё понял. Пододвинувшись, он присел напротив.       — Сегодня. — тихо, слегка напугано начал он. — Когда я был на задании я нечаянно поглядел в окно. Да-да, я знаю что этого делать нельзя ни при каких обстоятельствах, но всё же… просто так получилось.       Сакота замерла, внимательно слушая своего младшего брата. Самото продолжил:       — Знаешь, я впервые почувствовал, испытал это чувство. Нет не страх и даже не ужас, это… это трудно объяснить… — Самото вздохнул, — на меня даже никто не посмотрел. Впервые я почувствовал себя настолько ничтожным и жалким, что казалось весь мир перевернулся. Там по ту сторону стекла, мы для них лишь рой мошек. Сакота перестала плакать. Она вздрогнула словно страх что испытал Самота невольно передался ей.       — Я хочу сказать что если бы у меня не было тебя и дедушки, да и впрочем остальных из нашей деревни я бы наверное сломался. Мне было страшно оказаться там в абсолютном одиночестве.       Самото опустил голову.       Некоторое время они сидели молча. Где-то за листком-дверью слышалась музыка веселье и радостные крики.       — Хорошо когда кто-то есть рядом. — произнёс Самото.       Молодой геккон встал и направился к двери. Прежде чем закрыть «дверь» он обернулся и произнёс:       — Если захочешь все внизу. Они будут рады увидеть тебя. — Самото улыбнулся глядя на сестру. Продолжил:       — Я знаю что это не моё дело. И да, Тахитион не очень умный, но в тот момент, когда я был на стекле и ты пыталась меня вытащить, а все остальные уже забрались на спасательные люльки, только он остался с тобой.       Произнёс Самото.       «И то верно» — именно так можно было «прочитать» появившеюся улыбку на мордочке Сакоты. Она снова улыбнулась убрав с щек остатки слез.       Спрыгнув с кровати, она ещё сильнее заулыбалась и даже слегка засмеялась, вспоминая прошедшие события. Заметив то, как преобразилась его сестра, Самото заулыбался и засмеялся в унисон.       — Верно. — не могла отрицать Сакота. — Знаешь, а ты довольно смышлёный по своим годам.       Встав, она подошла к брату.       — Спасибо. — радостно поблагодарил он сестру.       В его голосе звучали нотки гордости.       — Значит мои подзатыльники не прошли даром. — засмеялась Сакота.       — Да уж.       Самото невольно почесал болевшую шею.       Обнявшись, два леопардовых геккона вышли на улицу. Весело болтая о прошедшей операции и о своих ощущения они направились на площади где собрались остальные жители маленького мир, что скрыт под мостом и увидеть который можно лишь оказавшись по ту сторону окна.