Зверополис. Столько стоят мечты

Действие последнее. По следам прошедшего крокодила. Судьба, в которой и рождаться не стоило

      — Убей Бинди… только сделай это безболезненно. Ты сможешь?       Беатрис поглядела на Маккоя.       — Как прикажите, госпожа.       Кабина лифта.       Более неуютного места невозможно себе представить. Нет, ни из-за клаустрофобии. Жэнэфина никогда не боялась замкнутых мест. Всё дело в отделки. Холодные, металлические листы металла — словно ты находишься в холодильнике. Жуткое место для всех пресмыкающихся. Отполированные почти до зеркального блеска они отражали лишь смутные черты молодой девушки: расплывчатые как зрение слабовидящего.       Несколько полосок — места стыка металлических листов, два поручня на разный высоте, прямоугольная лампа, тонкая вертикальная резиновая полоса — стык двух дверей — он едва заметен: это все изыски. Если не считать небольшую прямоугольную выпуклость ближе к двери. Там находилась панель управление. Ничего необычного, всего две кнопки: «Особняк», «Подуровень». Последняя пульсировала желтым цветом.       Лифт двигался вниз. Жэнэфина чувствовала это всем телом. Чувствовала спуск, звук работы лебёдки где-то под потолком, вибрацию кабины и то, как кольца страшного чудовища сжимаются вокруг её шеи.       — Не бойся милая, всё хорошо. — Прошептал усыпляюще змееморф прямо в её ушную раковину, где ещё виднелась засохшая кровь.       Его голос, что должен был по мнению змееморфа успокоить девушку, заставил её вздрогнуть. Обвиваясь вокруг тоненькой шеи, он почувствовал как по её телу пробежала дрожь. Вибрация страха заставило тайпана блаженно растечься в улыбки. Он ещё сильнее сдавил кольца вокруг шее Жэнэфины и всем телом почувствовал как бешено застучало сердце несчастной. Как за пульсировала артерия на шее. «Тук-тук-тук-тук» — барабанная дробь симфонии страха.       Её шея вспотела. В том месте где соприкасалось тело змеефорфа и её кожа взмокла, покрывшись тонким слоем пота. Подавшись чуть вперёд, проникая через мягкие дредлоки самки крокодила тайпан приблизился к той «расщелине», где его кольца сжимали горло. Закатив глаза он с наслаждение втянул запах.       — Гык…       Задыхаясь, вырвалось из пасти Жэнэфины. Её лапки невольно потянулись к шее, но от страха замерли на полпути. Жэнэфина опустила лапы смирившись с судьбой. Страх полностью подчинил её своей воли. Страх сковал её. Страх превратил её в послушную марионетку.       Услышав её задыхающийся стон тайпан не без сожаления разжал кольца. Отпрянув от сладко пахнущей шеи, он почувствовал как она с жадностью стала глотать воздух. Её сердце забилось с новой силой.       Как прекрасна иллюзия надежды. Она так возбуждает.       Пот, что скопился между шеей Жэнэфины и телом змееморфа испарился. Облегчение. Долгожданное облечение.       — Ты испугалась милая? — Нежно, как отец с ребёнком заговорило тайпан с девушкой. Держась за её шею телом свёрнутым в кольца, он подался вперёд чтобы его морда была перед взором Жэнэфины. Продолжил всё так же мягко и располагающе. — Не бойся милая, я послан чтобы тебя спасти. Если бы не я, ты бы наверняка погибла среди завалов особняка…       Вспашка воспоминаний.       Взрыв!       Оглушительный взрыв поднял всё что было на земле высоко вверх. Часть особняка в котором находился раненый Каашь взлетел на воздух, так словно стоял на жерле проснувшегося вулкана. Мебель, стены и звери мгновенно исчезли. Наступил настоящий хаос, в котором невозможно было ничего разобрать. Теперь всё что было вокруг напоминало смесь из щепок, бетонной пыли, земли и кровавых ошмётков. Мощный гул после взрыва продолжал диссонировать в голове долгое время. Жэнэфина некоторое время не могла понять где она находится и что произошло. В одночасье она перенеслась из уютной кровати, где читала книгу, на пяточек обугленной земли, среди обломков разрушенных стен.       Всё что произошло дальше было кошмарнее самого взрыва.       Она помнила, как шатаясь, встала и непонимающе оглядела тлеющие руины. Где-то вдалеке были слышна голоса. Но кто это был и что они кричали она не могла понять. Глаз уловил окровавленный кусок тела что лежал под куском стены. Всего две нижние лапы «обернутые» в подол служанки особняка. Рядом валялась охапка дров. Покачиваясь, Жэнэфина обернулась — вокруг лишь дым, куски стен, остатки мебели. Именно в этот миг на неё запрыгнул тот самый хомут, сковавший её тело оковами страха.       — Если хочешь жить, веди меня к лифту.       Жэнэфина знала что под особняком находится подземный бункер Кааша. Он называл это резиденцией, когда показывал ей как туда попасть. В суматохе никто даже не заметил как она, опоясанная змеем как шарфом, вошла в лифт. К счастью он находился в другой части здания непострадавшего от взрыва. Там не было даже охраны что вечно дежурила возле одной из стен за которой был искусно спрятан вход в шахту лифта.        — …Не бойся милая я послан чтобы тебя спасти. Если бы не я, ты бы наверняка погибла среди завалов особняка. — Продолжа говорить тайпан. Он приспустил мордочку и поглядел на неё с поднятыми вверх глазами словно котёнок что жалостливо просит о помощи. — Ты ведь не боишься меня рыбёшка?       Жэнэфина отрицательно мотнула головой. Выглядело это правда странно, со стороны казалось, что её ударило током и голова просто инстинктивно мотнулась несколько раз.       — Вот и славно милая моя. — Продолжал заботливо тайпан. — Ты говоришь на раздвоенном?       — Не много сэр. — Удивившись самой себе ответила быстро Жэнэфина.       — Какая умная девочка. — Похвалил её тайпан так как это делает учитель с прилежным учеником. — Скажи, ты сейчас наверняка переживаешь за Кааша?       Змееморф приблизился и заглянул ей прямо в глаза.       — Да сэр. — Раздался в ответ робкий голос.       — Не переживай рыбёшка, я уверен что с ним всё в полном порядке. Ты ведь о нем позаботишься, если он будет ранен?       Жэнэфина кивнула и вместе с этим тело змееморфа, что держалась за её шею и вытянулась вперед, так же вильнуло как мягкий пруток арматуры.       — Он уже ранен. — Уточнила она.       — Бедняжка, — едва не пустив слезу сказал тайпан, — но Каашь ведь очень сильный зверь? Правда?       — Он очень заботливый и очень стойкий сэр.       — Какой выдающейся зверь. Я уверен, что он выжил. А я обычно не ошибаюсь рыбёшка.       Лёгкий удар. Лифт достиг дна. Опершись на пружины-амортизаторы он слегка подпрыгнул, отчего стоявшую в кабине девушку немного подбросило.       «Дзынь» — высокий звон сигнал, обозначающий остановку пронёсся по кабине.       — Вот и приехали милая. — Подвёл итог змееморф.       Через пару секунд двери лифта раскрылись и показался коридор подземного бункера. Как только перед Жэнэфиной открылась дверь её мгновенно бросило в озноб. Она закрыла лапами глаза. А тайпан не без наслаждения вновь почувствовал бешенный ритм биения её сердца.       «Страх-х-х».       Прямо за дверцами лифта располагался темный коридор — вход в бункер. Мерцание. Моргание. Бьющий по нервам звук сирены: «мим-мим-мим». Чем-то схожий на тем что показывают в фильмах ужасов когда всё самое страшное случилось и чудовище взращённое в лаборатории безумными учёными вырвалось на свободу. Основной свет погас. Скорей всего из-за взрыва пострадала проводка. Теперь на замену вышло вспомогательное освещение. Несколько тусклых лампочек, крепившихся к стене почти у потолка, скудно освещали не очень длинный коридор. Рядом с ними находилась лампочка тревоги с динамиком. Именно она моргала, пока динамик издавал тот самый противный звук: «мим-мим-мим»; моргает и гаснет: то красным, то мраком, то красным, то мраком…       Красный луч вспыхивал не несколько секунд и гас. Но именно он озарял коридор ярче всего, на мгновение поглощая свет от дополнительно освещения. Коридор был не длинным. В конце он раздваивался: уходил налево и направо. Все повороты были резкими, под девяносто градусов, скрывая за своими углами неизведанное.       Стены бункера, как и потолок, были сделаны из крепкого бетона, способного выдержать даже сильный взрыв. Легкие, похожие на паутину трещины на штукатурке — ими был обделаны стены и потолок, явное тому доказательство. Лишь местами, на полу, что был устелен широким красным ковром, можно было разглядеть крупные куски облицовки оторвавшиеся от стены и потолка во время взрыва. Упав, они раскрошились как останки налетевшего на рифы судна.       С левой стороны от лифта находился широкий стол занимающий почти половину коридора. Обычный, деревянный, довольно тяжёлый стол созданный для службы, а не для услада глаз. Проходной пункт в бункер. На столе стояла лампа. Правда сейчас она была перевёрнута. Её «глаз» мерцал, вырывая из красно-черного полумрака мертвого воина «Клана Монту». Он лежал грудью на столе, держа в одной лапе ручку, и подминая под собой журнал для записи. Его глаза были запрокинуты. А растёкшаяся по всей поверхности стола свежая лужа крови, что безропотно поглотила журнал, добравшись до края стола стекала на ковёр, свидетельствовала о том что он перестал дышать совсем недавно. В его в спине, подобно флагштоку, торчало копьё.       Чуть дальше, за его спиной, находился стеллаж для вооружения: луки, арбалеты, короткие мечи — всё чтобы вести́ сражение в узком пространстве. Сейчас он напоминал собой разграбленный дом. Часть амуниции лежало на полу, часть пропало.       «Мим-мим-мим-мим-мим»: отлетая глухим звуком от стен, сигнал улетал в глубины бункера: множился, сливался, усиливался и дублировался.       — Очень хорошо, значит ты всё же сумел добраться. — Оглядев коридор сказал тайпан. Он вновь повернулся мордой к окаменевшей девушке. Продолжил, с налётом доброты и защиты, покровительства. — Не бойся дитя, они всего лишь уснули. Устали и решили прилечь. С тобой ничего не случится милашка. Я тут чтобы защитить тебя. Ну же, открой глаза. Убери лапки. Ничего не бойся, дядя змееморф рядом. Он никому не даст тебя в обиду рыбка. Он сейчас для тебя как бетонная стена за которую не сможет приникнуть ни одно зло. Верь мне. Ши-ши ок шико.       Лапа тайпана нежно коснулась холодной щеки Жэнэфины и она разжала пальцы.       — Ок шико? — Повторил змееморф.       — Ок шико. — С трепетом ответила девушка.       — Вот и хорошо.       Жэнэфина медленно оторвала ладони от глаз.       — Вот так, смелее милая. — Подобно родителю что ободряет своего ребёнка во время его первых шагов, сказал тайпан.       «Мим-мим-мим-мим-мим-мим-мим» этот монотонный звук неожиданно прервало далёкое эхо: «А-а-а-а-а» — донёсся крик полный боли из недр тёмного лабиринта. Это крик тут же заставил девушку вновь закрыть глаза. Её затрясло с двойной силой.       — Это просто эхо. Гул. Такое бывает, когда создаётся сквозняк. — Вновь сладкий, «надёжный» голос которому хотелось верить вырвался из уст змееморфа. Тайпан почувствовал как она всхлипнула. Страх пролизывал её. Обняв лапами носик Жэнэфины он сочувственно произнёс:       — Тебе страшно?       Не отвечая, девушка кивнула.       — Я понимаю рыбка. Но нам нужно идти. Там, в глубине этого мрака находится другая девушка, которой немного страшнее чем тебе. Ей больно. Очень больно и очень страшно. Она там одна, в темноте, в полном отчаянье.       После этих слов Жэнэфина перестала дрожать. Тайпан почувствовал как её тело напряглось. Собравшись с силами Жэнэфина открыла глаза.       — Вы говорите правду? — С дрожью в голосе спросила она.       — Поэтому я здесь. Мне нужна твоя помощь. Ей нужна твоя помощь. — Правдиво ответил тайпан.       — Как её зовут?       — Её имя Бинди. Пойдём вместе, найдём её.       Сжав кулачки так что острые когти впились в ладони, Жэнэфина прижала лапки к бёдрам порванного, грязного платья. Стараясь не глядеть на труп крокодила на столе, она двинулась во мрак.       Её лапки ступали на мягкий ковёр, по которому она ходила когда-то давно, когда Каашь проводил ей экскурсию по бункеру.       — Скажи, ты добрая девушка? — Словно стараясь поддержать её говорил тайпан.       — Да сэр. То есть, я так думаю сэр. — Смотря только в конец коридора отвечала Жэнэфина.       Добравшись до конца коридора Жэнэфина хотела повернуть налево, но змееморф остановил её: «Нет, нам в другую сторону милая».       Поворот.       Впереди всё такой же по убранству коридор, но уже длиннее.       Всё то же скудное освещение. Мерцание красной лампы. Раздражающий звук: «мим-мим-мим-мим-мим-мим». Красный ковёр покрывающий весь пол. Несколько столиков у левой стены. На некоторых имелись горшки с растениями, чтобы хоть как-то скрасить унылую обстановку. С правой стороны стены шли двери ведущие в разные помещения.       — Иди вперёд смелее. — Подталкивал её змееморф.       Повинуясь, Жэнэфина нерешительно двинулась вперёд. Углубляясь в мрачный проход, она прижалась противоположной от первой двери стене. Возле двери, усевшись как уснувший путник возле дерева, облокотившись о стену, лежал мёртвый гребнистый крокодил — ещё один воин «Клана Монту». Кровавое пятно на стене — сползая гребнистый крокодил оставил вертикальный шлейф. Вспышка красного света на секунду озарило мертвеца: сгорбившись он почти уткнулся носом в трубкообразную, похожую на гигантские шлаги жижу. Только приблизившись Жэнэфина с ужасом поняла что его нос уткнулся в собственные потроха. Из вспоротого брюха, они, как гигантские макароны в соусе, вывались на его колени. Его верхние лапы застыли в этом месиве показывая, как в попытках отчаянья и безумства воин пытался их собрать обратно, пока не умер в жуткой агонии.       Приоткрытая дверь.       За ней находилось овальное помещение. Раньше, как помнила Жэнэфина когда бывала тут, это была светлая комната выполненная в белых тонах. Сейчас тут царил мрак. На бежевых из-за жёлтого света стен отлично виделись кровавые брызги. Несколько мёртвых тел валялось то тут, то там.       В центре комнаты, что сейчас походила на поле битвы, стоял чёрный прямоугольный стол. Он и сейчас находился на том же месте, хоть и слегка сдвинут. На его поверхности среди разбросанной посуды лежала отрубленная голова, точнее её верхняя часть: от верхней челюсти и выше.       Мягкие кресла стоявшие по периметру стола теперь были разбросаны по всей комнате как после урагана. Раньше, как вспоминала Жэнэфина, тут была переговорная где Каашь встречался с важными гостями.       Проходя мимо она заметила что у дальней стены переговорной находилась дыра. Было не понятно как именно она образовалась: от взрыва или бурения. Отверстие уходило в толщу земли и было относительно большим. Такая хрупкая молодая девушка-ка Жэнэфина несомненно могла бы туда поместится, а более массивный самец — нет. Она двинулась дальше и старательный голос продолжал:       — Это хорошо, очень хорошо. Добрых зверей осталось мало. Скажи, как Каашь нашёл тебя?       — В приюте.       Перешагивая через очередного бедолагу что лежал посередине коридора обхватив перерезанное горло ответила Жэнэфина.       — Сколько тебе было лет? — Продолжал расспрашивать змееморф.       — Эл (11), или до (12) лет, я не помню.       — Он полюбил тебя сразу?       — Он сказал, что я напоминаю ему его жену. Она умерла во время эпидемии.       Половина коридора была успешно пройдена. С правой стороны вновь появилась приоткрытая дверь во второе помещение. Отведя в сторону взгляд Жэнэфина не хотела туда заглядывать. Она прибавила шагу. Внезапно её нижняя лапа ударила по чему-то мягкому и скользкому. Чуть не споткнувшись об отрубленную нижнюю лапу — пнув её — она отлетела чуть вперёд как кусок мокрой ткани завёрнутую в рулон, Жэнэфина прижалась к стене и прикрыла лапами пасть.       — Бле…       Её едва не вырвало.       — Аккуратнее рыбка. — Тут же сказал тайпан. Он поглядел на неё и продолжил. — Дыши. Глубоко. Вот так. Дыши. Скоро всё пройдёт. Помни с какой целью мы тут.       Через мгновение приступ рвоты постепенно прошёл и Жэнэфина пришла в себя.       — Помочь несчастной девушке. — Произнесла она.       — Да. Будь смелой Жэнэфина…       — А… а… откуда вы знаете моё имя сэр? — Удивилась самка крокодила.       — Помнишь неделю назад в твоей комнате сломалось отопление?       — Да сэр. Но откуда вы знаете?       — Тебе тогда было холодно спать по ночам и ты переехала в другую комнату.       — Да. Но откуда вам это известно?       — Если бы ты тогда не переехала в другую комнату, то взлетела бы на воздух вместе с теми, кто остался в восточном крыле.       — Это вы всё устроили? Это вы взорвали восточное крыло особняка? — На удивление робко спросила Жэнэфина.       — Мой приятель. — Честно ответил тайпан.       — Я не… я не понимаю зачем вашему приятелю это делать?       — Не думай об этом рыбка. Сейчас нам нужно найти Бинди. — Дотронувшись до её щеки тайпан заставил Жэнэфину поглядеть на него.       — Да, точно, Бинди.       Обходя отрезанную по колено лапу по дуге, как по краю ущелья, прижимаясь к стене, как к скале, она двинулась вперёд.       Длинный коридор по которому они шли вновь разветвлялся на две стороны.       — Это то же ваш приятель устроил?       Когда кровавая бойня осталась позади Жэнэфина стала чуть смелее.       — Нет, это сделал монстр.       — Монстр? — Напряжённо переспросила Жэнэфина.       — Не бойся, пока я с тобой он не причинит тебе вреда. — Успокоил её тайпан.       Они наконец достигли конца коридора. «Нам направо» — уточнил тайпан.       Угол. Поворот.       Свернув за угол Жэнэфина словно упёрлась в не видимую стенку. Она едва не рухнула в обморок. Её лапки вновь закрыли глаза. Сжавшись так, словно её хотят ударить она попятилась назад. Её вырвало.       — Блеее…       Рвотные массы шлепком рухнули на пол, попутно испачкав и без того грязное платье.       Прямо за поворотом находился ещё один коридор. Он был освещён чуть лучше, что в данный момент было минусом.       Коридор длиной чуть больше десяти метров упирался в лестничный пролёт ведущею вниз. Тут не было дверей: лишь потолок, стены и пол. Последний был усеян трупами мёртвых воинов. Они валялись беспорядочно: возле стене, в центре пола, друг на друге порой образуя небольшие холмики.       Пока Жэнэфина старалась сдержать повторный порыв рвоты, тайпан с упоением смотрел на мёртвые тела, застилающие коридор. Создавалось стойкое ощущение что они оказались в трубе, где на них двигались ножи мясорубки.       Как проста и безупречна смерть в своей первоначальной форме. Как прекрасны её очертания. Какие поистине великие «холсты» она может создавать на полотне бытия. Её облик прекрасен! Её фантазии нет предела. Её творческий порыв заражает, обескураживает, заставляет несчастных «художников» попытаться повторить, подражать, копировать, заимствовать. Но все эти несчастные глупцы лишь горская безумцев, что не понимают — плагиатить Смерть невозможно. Только ей дано создавать истинные шедевры.       Это дитя. Да-да дитя. Смерть не старая кошёлка едва стоящая на лапах, оно юное создание. Милая девочка. Прекрасна и многообразна в своих проявления. Только молодой и свежий разум, отрешённый от прогнившей морали, способен создавать настоящие шедевры. Каждый раз беря одни и те же краски она создаёт новые и новые картины.       Как невозможно восхищаться её работами? Какая фантазия! Какая экспрессия! С какой любовью она подходит к каждой своей картине.       От меленького полотна, где раненый солдат упав на грязное поле битвы с ужасом видит как из его живота хлыщей темная кровь; он ещё жив, но понимает что удар пришёлся в печень, а вокруг лишь пыл схватки. Да даже если бы доктора успели прийти на помощь — рана смертельна. В его глазах среди отчаянья виднеется надежда. А вдруг придут? Да, вкруг яростная битва. Сотни зверей — сражение. А вдруг придут?! Надежда умирает вместе с ним. Никто не придёт. И вот уже немеют конечности. Становится тяжело дышать. Он умрёт и уже не выполнит то обещание что дал своим родителям, жене и детям. Кроткие пульсирующие вздохи. Зрение сужается. Слишком много крови потерял. Он закрывает глаза и его тело падет в жижу из земли и собственной крови.       До бесконечных панорам. Где подобных воинов тысячи.       Одни лежат в неестественной позе, другие, наоборот, казалось просто прилегли отдохнуть и вот-вот встанут. Каждого хочется рассматривать долго и пристально. Ведь перед нами открывается целая история. Жизнь и судьба мертвеца.       Вот один: лежит спиной на красном ковре в луже своей крови и крови своих товарищей. Его морды мы не видим. Она неестественно ушла под его грудь. Скорей всего он первый принял на себя удар. Быстрая смерть. Может он был замкнутым зверем? Стеснительным. Нерешительным. Боялся подойти к девушке что ему нравилась, а в школе всегда был популярен у местных задир. Поэтому он пошёл в армию чтобы стать сильным и смелым. Развил в себе эти качества, переборол свою робость. Стал тем, кем мечтал стать когда плакал у забора после очередного побоя от хулиганов.       Его товарищ. Лежит на его спине. Бросился сразу же в бой, как только первый пал. Его смерть была более мучительной. Одна его лапа держит перерезанное горло, а вторая сжимает меч. Почему не нанёс удар? Не успел? Или замешкался? С виду крупный. Наверняка сильный и ловкий. Такие лезут в драку по первому зову. Наверное хотят что-то себе доказать.       «Всегда быть первым. Тот кто отстал — проиграл. Ты лучший. Ты лидер. Ты первый!» — Подобное наставление от отца вдалбливались в голову юного мальчишки с самых первых дней. Быть лучшим. Быть впереди всех. Держать подобную планку невыносимая ноша. Особенно когда разочаровать отца худшее из наказаний. Но ведь невозможно побеждать и быть первым постоянно. Ты наверняка проигрывал и скрывал все проигрыши, чтобы не разочаровать отца. Чтобы не пасть в его глазах. Потом ты стал неуверенным. Боязнь проиграть. Ты замешкался, боясь проиграть. И проиграл.       А ты? Что лежит дальше грудью вверх. На твоей морде застыла улыбка. Ты был рад умереть. Рождённый на дне реки ты всегда был послушным. Это видно по идеально отглаженной форме. Тебя учили беречь то что тебе дали. Ты слушал свою мать и отца, и жил так как они тебе говорили. Они верили что господа из кланов позаботятся о них. «Верно служи. Ничего не проси. Опускай голову когда проходит господин из клана. Не открывай пасть когда говорят старшие. Будь смиренен. Радуйся тому что дали.       Благодари господ из клана что позволили тебе служит при их дворе. Будь верен им» — ты впитывал эти слова как губка. «Будь верен» — слова раба или преданного слуги?       Ты бросился в бой безропотно, без страха. Ты был рад умереть за господ. Тебя этому готовили, растили с самого детства. Даже когда меч пронзил твою грудь ты улыбался. Ты жил по своим принципам ради других. Кольцо на пальце. Что ж, наверняка перед смертью ты воспитал очередное поколение прислужников.       А ты? Возле стены. В лапе щит. Во второй меч. Первый шок от неожиданной атаки прошёл и ты уже был готов к бою. А что за твоей спиной? Второй зверь. В лапах лук. Ты пытался его защитить? Тактический приём: щит и меч впереди за его спиной лук? Тот что с щитом и мечом здоровый малый, крупнее всех кто тут лежит. Обычно такие чхать хотели на других — мелких. Но это явно оберегал лучника. Почему? Родственник? Нет. Друг? Возможно. Или…       «Видишь какой ты сильный. Сильные должны защищать слабых. Сам в трясине тони, но товарища спаси. Последнее отдай, но товарищу помогай» — твердила тебя твоя бабка.       Дружба. Взаимовыручка. Защита слабых. Безумный альтруизм. Ты был готов принять на себя удар в любой момент. Подставить плечо. Помочь в трудной ситуации. На тебя можно было положится в любом деле. Ты умер в грустной печали. Тебя не тревожила рана в боку. Ты стойко её переносил. Ты до конца боролся чтобы прикрыть товарищей. Когда лапы ослабли и ты упал ты проклинался себя что не умер первым. Ведь тогда ты не видел бы смерть своих друзей.       А ты, что с луком? Даже выстрелить не успел. Почему? Тот кто стоял перед тобой «щит и меч» мешал? Нет. Ты думал что проблему решат за тебя и до тебя очередь не дойдёт.       «Помоги мне решить задачку пожалуйста» — ты давил на жалость, и старшая сестрёнка каждый раз клевала на это. Пока она решала, ты мог запрокинуть лапы и играть с мячиком.       «Помогите ребята, а то тяжело» — Просил помощи у друзей и знакомых. Они помогали. Так устроен мир, ты быстро усвоил это. Ты стал жить за счёт других.       Злоупотреблять дружбой, корыстной любовью, эксплуатировать самое лучшее что есть у разумных зверей — желанием помочь.       Ты был умён и понимал что сесть на шею и свесить лапы не получится. Ты просил о немногом у тех кто давал немного, пока не нашёл товарища что был готов отдать тебе всё без остатку. Этот с мечом и щитом оказался твоим носителем, а ты как обычный клещ присосался к нему решая с помощью него все свои проблемы. «Постой на вахте за меня. У меня сегодня свидание. Пожалуйста! Я твой должник. Спасибо. Ты настоящий друг» — ты извивался и крутился как рыба на сковородке лишь бы получить своё. Ты был готов льстить, обманывать и довить на жалость. И ты хорошо это делал. Ты стал искусен в этом.       Но когда пришла настоящая беда, ты оказался не готов принять её. Ты привык полагаться на других и думал что тот с щитом и мечом решит проблему. Но у него не получилось. Ты опустил лапы и умер. Меч раздробил тебе череп. Часть мозга лежит рядом в пересмешку с большими и малыми крошками кости. Интересно, ты оставался в сознании или умер сразу?       Что дальше. Ты, в самом конце этого полотна. Ты лежишь грудью на ковре. В спине копьё. Хлюплый малый. В твоих лапах нет оружия. Ты ближе всех в лестничному пролёту. Когда ты увидел как быстро пали все твои товарищи ты испугался и бросился прочь. Ты струсил?       «Чё встали?! А?! Кто ещё со мной хочет потягается?! А!!! А!!!» — ты так часто орал во время драки что своими криками невольно оглушал всех вокруг. Ты думал что так можешь победить. Заставить противника испугаться. Ты выглядел безумным. Отчаянным парнем что без повода может схватится за ножик. Это работало. Ты хороший актёр. Звери верили тебе. Они не догадывались что на самом деле у тебя дрожат коленки. Ты всегда боялся драки. Ярость, берсерк — это последнее что тебе оставалось делать чтобы не пасть в глазах более сильных сослуживцев.       Все твои драки заканчивали не начавшись. Ты умел напугать даже самых сильных. Твоя ярость нивелировала твой рост. Но когда пришла пора действительно проявить ярость ты струсил и бросился прочь. Легко сражаться плечом к плечу в единой фаланге. Чувство локтя придаёт смелость. Но когда ты остался один против чудовища что в считанные секунду порубил весь твой отряд, тут и проявилось твоё нутро.       Копьё пронзило тебя насквозь как шампур рыбу. В твоих глазах ужас и страх. «Лучше жить трусом или лжецом»? ты желеешь что выбрал не тот вариант.       И наконец ты, самый последний. Ты уже на лестничном пролёте. Бежал вниз и достиг нижнего этажа, по крайне мере твоя голова точно до туда докатилась. А тело осталось на первых ступеньках.       На рукаве детская нашивка. Ты счастливый отец. Много детей. Всегда улыбался и не понимал как можно выбрать другую жизнь?       Семья. Приходишь со службы. Тебя встречают. Радость в глазах малышей. Непростые разговоры с повзрослевшими сыновьями и дочерями. Подросковый период и его драматизм порой заставляют тебя улыбнуться. А они этого не понимают. Обижаются. Скандалы и ссоры. Слёзы. Взаимные обиды. Упрёки. Ты повышаешь голос. Не без этого. Но проходит время и у семейного очага вновь наступает мир и все налаживается. Ты обнимаешь детей перед сном. Ласкаешь ночью жену. А утром вновь уходишь на службу. Большая семья требует много денег. А тут хорошо платят. И тут безопасно. Что может случится в защищённом особняке, в десятке метров под землёй, в бункере?       Ты не хотел умирать. Не хотел оставляться свою семью. Ты был счастлив. Ты бежал чтобы спрятаться? Боялся не смерти, а того что умерев, оставишь своих детей без своей помощи. Тебе отрубили голову броском меча. Когда она падала ты видел, умирая, как будто спускаешься по лестнице и тебе удалось убежать. Ты умер, думая что спасся.       Последние моменты жизни прекрасны! Смерть прекрасна! Это истинное чудо! Ни что на свете не имеет такой значимости как Смерть: ни день рождение, ни свадьба, ни клятва, ни что не сравнится с ней, со Смертью. Это самое важное в твоей жизни событие! Только она способна изменить твой мир по-настоящему!       Дверь.       Как Жэнэфина очутилась перед ней она точно не помнила. Всё было как в тумане. В голове всплывают жуткие образы окровавленных тел. Сколько их было? Она уже престала считать.       Она слегка покачивается. Шея ноет от ноши в виде змееморфа. В голове стоит гул от его слов. Юная самка крокодила попыталась прейти в себя, но ей это не удалось. Она словно в каком-то кошмаре. Мысли путаются.       — Мы пришли. — В который раз сказал тайпан.       Жэнэфина огляделась.       Ещё один безликий коридор в конце которого она стояла. Он отличался от других лишь тем, что походил на подвал. Тут было темнее обычного. Единственным источником света был тот что лился из щелей двери, перед которой она остановилась. Где-то наверху всё ещё были слышны отголоски нервирующей сигнализации. Приглушённое «Мим-мим-мим» долетало с опозданием. После постоянного сопровождающего звука тревоги, очутиться в глухом помещении этот как оказаться в полном вакууме. Тишина давит на перепонки. Жэнэфине впервые показалось что она оглохла от тишины. Темный пыльный коридор. Красного ковра, что застилал весь пол в бункере, здесь не было. Ступни чувствуют сухую бетонную крошку. Несмотря на отсутствия покрытия сам пол был тёплым.       Абсолютно голая стена с одной единственной дверью. Возле неё слева и справа уже знакомый до боли атрибут всего бункера — два мёртвых охранника. Ещё одно тело, на этот раз крокодила в белом халате лежало чуть дальше, почти у тупика — коридор заканчивался именного им.       — Тут? — Не сводя глаз с бежевой железной двери спросила Жэнэфина. — Она тут?       — Кто?       — Та девушка, которую вы пришли спасти?       — Она тут.       Дрожащая лапка Жэнэфины потянулась к дверной ручке. «Мне войти?»: покорно спросила девушка. Змееморф кивнул. Дотронувшись до ручки Жэнэфина потянула дверь на себя. Для этого ей пришлось приложить немало усилий. На удивление дверь оказалось очень тяжёлой. Тихо, без всякого скрежета, толстая металлическая дверь, чем-то схожая с дверью от сейфа, открылась.       — Ах-ах. — Вырвалось из пасти самки крокодила.       Перед её взором появились резиновые «жалюзи». С верхушки дверного проёма, почти до самого пола свисали прямоугольные, полные, толстые резиновые ленты. Такие используют в проёмах огромных холодильниках, для удержания холода.       Несмотря на то что ленты были прозрачными разглядеть сквозь них что-то детально не получалось. Глаз вырывал лишь общие очертания. Смазанное убранство комнаты как при сильной расфокусировки камеры. Всё было выполнено в холодных, ледовых тонах. Сквозь синеву проявлялись яркие огоньки разных цветов — моргали лампочки многочисленного медицинского оборудования. Тихий сигнал дублировал их мерцание. Всё это сливалось со звуком прибора отслеживающим ритм биения сердце.       Как только дверь открылась Жэнэфина почувствовала холод.       Собравшись силами она уже намеривалась оттолкнуть свисающее полоски и войти, но увидела как какое-то огромное пятно, которое она изначально приняла за часть убранства помещения, шевельнулось, подобно щупальцам кальмара. Оно было поистине огромно: от пола до потолка, занимая почти половину всего помещения.       — А. — Пискнула девушка.       Тайпан с насложением почувствовал как по её телу пробежала ледяная дрожь.       — Не бойся. Этот тот самый монстр. Но я уже говорил, что не дам тебя обидеть. —       Объяснил змееморф.       Секунды нерешительности.       — Смелее рыбка.       Рывок вперёд. Раздвинув «занавески» Жэнэфина вошла во внутрь.       Она тут же остановилась. Её взор упёрся в израненное тело огромного питона. Это был настоящий исполин. Жэнэфина знала что некоторые питоны могут вырастать довольно крупными. Но подобных она видела впервые. Даже самые массивные и крупные гребнистые крокодилы на фоне этого титана теряли всю свою мощь и величие, едва доставая макушкой головы змееморфу до шеи.       Свернувшись в кольца, питон еле-еле умещался в помещении. Опустив шею он горбился, насколько это возможно для змееморфа. В одной его лапе был окровавленный хопеш, в другой он аккуратно держал прямоугольный аквариум наполненной мутной, темно-жёлтой, «ржавой» жидкостью в которой отчетливо виднелись крохотные кусочки непонятного биоматериала.       Всё тело питона было покрыто свежими ранами, на которые он совершенно не обращал внимание. Словно послушный солдат он терпеливо ждал когда явится тайпан. Как только в помещении появилась юная девушка монстр бросил на неё злобный взгляд. Лишь наличие на её шеи знакомого змееморфа остановило его от нанесения смертоносного удара. Жэнэфина чувствовала всем телом что её жизнь сейчас весить на волоске. Задрав голову, она поглядела на исполина. В его взгляде чувствовалась неприязнь к ней. Здесь ей не место. И огромный змееморф без сожаление разрубил бы её на двое.       Холодный взгляд незнающий сострадания. Прожив с Каашем несколько лет Жэнэфина видела подобные взгляды у зверей что посещали его. Им неведома жалость. Для них все одно: убить воина, солдата, невиновного или виновного, женщину, старика, раннего, ребёнка. Змееморф окутавший её шею не солгал, перед ними действительно стоял монстр.       Потеряв к девушке всякий интерес питон вновь поглядел на единственную кровать стоявшую у противоположной стены в окружении десятка медицинских приборов.       Только сейчас Жэнэфина смогла обозреть убранство помещения.       Стены были отделаны белой плиткой. Пол всё такой же, как и в коридоре — обычный пыльный бетон. Возле стены, окружая кровать, стояли медицинские приборы. В углу был стол наполненный огромным количеством макулатуры. Рядом перевёрнутый стул и мертвое тело крокодила. Он сидел на коленях, поникнув, опустив голову. Его когда-то белый халат теперь был окровавлен. Огромное красное пятно от воротника до пояса расползлось по всей ткани.       Кровать возле которой стояли медицинские приборы бала закрыта ширмой — легкой, почти как марля тканью. Сквозь неё можно было увидеть лишь силуэт того, кто там лежал.       — Я же говорил. — Улыбнулся тайпан. — Монстр тебя не тронет. Давай подойдём ближе и познакомимся с Бинди. Вперёд рыбка, смелее.       Всё ещё опасаясь монстра, Жэнэфина, медленно, постоянно останавливаясь и поглядывая на питона, двинулась к кровати. Отодвинув легкую занавеску скрывающею Бинди Жэнэфина оцепенела. Весь страх от присутствия питона испарился. Её взгляд впился в то, что лежало на кровати. Выпучив глаза, она заплакала. Чтобы это не было, чтобы не лежало на той койке оно даже отдалённо не напоминало девушку, разумного зверя и даже живое существо.       На металлической кровати лежал обрубленный кусок шевелящегося мяса. В длину он едва превышал метр. С большим трудом Жэнэфин смогла разглядеть очертания самки крокодила.       Голова. Она лежала на небольшой подушке, пропитанной слезами и кровью настолько что при нажатии этот «сок» выделался из поролона как гной из раны. Сквозь ужас Жэнэфина смотрела на меленькую голову. Ампутированная нижняя и верхняя челюсть создавало иллюзию того, что к телу прикрутили голову куклы. Это было неестественно страшно. Раны после операции ещё не успели зажить. Вся передняя часть от горла до глаз обмотанная толстым слоем бинтов. Повязка часто менялась, но это никак не помогало остановить кровотечение. Тут проходило слишком много больших и малых кровяных сосудов. Через бинты легко можно было разглядеть кровавые пятна. Хрящи носоглотки, те которые не удалили, выпирали словно кости. Ниже шла взмокшая от пота и слёз шея. Гортань так же была вскрыта. Туда входила толстая трубка внутри которой виднелась светло-зелёная, похожая на рвоту жижа. Вставленная прямо в горло она была аккуратно заклеена бинтами. Бинди отказывалась есть отчего её кормили насильно.       Рядом с толстой трубкой для кормления была вставлена ещё одна — небольшая, с красной жидкостью. Она потеряла много крови. А раны после операции затягивались плохо. Ей вливали кровь. Ещё ниже шло несколько небольших трубочек упиравшись также в горло. По ним подавался раствор и лекарства. Вокруг каждой трубки, в том месте где они входило в шею, виднелись большие тёмные пятна: отёки, синяки, сыпь всё это покрывало шею девушки.       Плечи заканчивались обрубками к которым раньше «крепились» верхние лапки. Они так же были обмотаны толстым слоем бинтов. Раны что там были затягивались куда лучше ран на морде. Слегка красноватые бинты, с тёмные крупными пятнами, похожими на гниль — темная мазь для лучшего заживления ран.       Обнажённое тело девушки лежало на зелёной резиновой клеёнке. Она была истощена. Грудь обмякла и высохла. Обтянутые кожей рёбра. Можно легко пересчитать все до одного. Виднелась каждая косточка. Живот впал и казалось касался позвоночника. Лишь ближе к лобку виднелся бугорок — вынашиваемые ею яйца. Ниже тело заканчивалось на отрубленных под корень конечностях. Три забинтованных огрызка: нижние лапки и хвост. С точно такими же кроваво-темными пятнами. Бедренные кости выпирали слово у ссохшегося трупа.       Вся кожа Бинди была покрыта синяками, ссадинами и порезами; высохшая словно сухая трава. Даже оставшись без лап она отчаянно пыталась свести с жизнью счёты. Поэтому её привязали к кровати тостами ремнями. На спине и тех местах, которыми она прикасалась к мокрой зелёной клеёнке, были видны начальные признаки некроза. Мокрой плёнка стала неслучайно. Неизвестно как о ней заботились врачи, и что послужило дефекации: появления страшного питона или это случалось раннее, но сходив под себя, Бинди лежала в собственной моче и кале. Что-то кровавое, серо-зелёное, в желтой слизи расползлось по всей клеёнке.       Не выдержав Жэнэфина закрыла лапами пасть и отвернулась. В её голове стояла страшная картина распухших от инфекции гениталий: покрытие красной сыпью, крупными бородавками, выделяющее гной. Несколько масленых накладок с гелием для лечения лежало внизу. Спасать эту часть тела не кто особо не торопился, что говорило о том что яйца всё равно хотели достать с помощью сечения.       Сколько бы Жэнэфина не старалась она не смогла сдержаться. Её вновь вырвало. На бетонный пол рухнула каша, среди которой можно было различить кусочки завтрака. Она больше не могла и не хотела смотреть на то что лежало в койке. Она боялась заглянуть в глаза Бинди. Даже сейчас она с ужасом представляла, как их взгляды соприкоснуться. Что она уведет в её глазах? Бездну отчаянья и мрака? Или что похуже? Неожиданно Жэнэфина почувствовала лёгкость. Тайпан, что тяжелой ношей окутал её шею, ловко спрыгнул на кровать.       Медленно оползая тело Бинди с края, он аккуратно забрался на её грудь. Стон.       — Здравствуй Бинди. — Нежно поздоровался он. Улыбаясь, змееморф заглянул в красные глаза девушки.       Они не моргали, смотря на него. Воспалённые от постоянных слез веки опухли, превратившись в красно-розовые набухшие куски кожи. Став настолько большими, что едва можно было разглядеть зрачки. Вены вздулись и походили на черных червяков ползущих под нежно розовой кожей.       — Прости что заставили тебя так долго ждать. — Продолжал тайпан. — Я пришёл сюда от имени Беатрис.       Глаза Бинди дернулись, расширились впившись в морду тайпана. Стон.       — Глы мг лыг. — Вырвалось из окровавленного отверстия.       — Прежде чем мы начнём, Беатрис просили предать тебе что она отомстила. Весь клан Кааша, его дети: Бальбэр, Ютис, Ито погибли мучительной смертью…       Пока змееморф говорил стоявшая за ним Жэнэфина выпучила глаза с ужасом слушая его голос. Она попятилась назад.       — Они погибли мучительно. Все кто причастен к тому что произошло на свадьбе погибли. Ты отомщена. — Продолжал говорить тайпан, с наслаждением наблюдая как сквозь невыносимую боль, из красных глаз Бинди потекли бесконечные слёзы. Она зарыдал с новой силой и её костлявая грудь затрепыхалась. Из глотки вырвались неразборчивые звуки: «Глык. Быг. Клык. Гык».       Прижав лапки к пасти за всем этим удивлённо–напугано, непонимающе следила Жэнэфина.       — Все кончено рыбка. Скоро ты обретёшь покой который заслужила. — Мягко сказал тайпан. Он мило улыбнулся заглядывая в кроваво-красные глаза куска мяса. Постепенно с его губ стала медленно сползать улыбка. Он продолжил, но уже зловеще. — Осталось лишь маленькая деталь. Беатрис хотела чтобы я даровал тебе лёгкую смерть, — свернувшись в кольца на груди Бинди тайпан садистки улыбнулся, — но разве это интересно? Разве в этом есть смысл?       Его лапа проникла во внутренний карман пиджака и вытащила оттуда скальпель. Его блеск отразился в глазах Бинди нескончаемым ужасом.       — Ты так ненавидишь своих детей, что готова убить их? Но я хочу подарить им жизнь. — Радуясь говорил тайпан. — Милая моя ты умрёшь в мучениях зная что твои дети, рождённые от ненавистных тебе зверей изнасиловавших тебя и убивших всех кто тебе дорог продолжат жить. Ты будешь страдать даже после смерти, рыбка. Я не подарю тебе лёгкой кончину. Ты будешь страдать. С-с-с. Это симфония Смерти. Она так прекрасна, подыграй ей.       — М-м-м-м! Гны! Ты гныс глык! М-м-м-м!       То что вырывалось из Бинди было воплощением отчаянья и бесконечной боли. Кусок мяса затрепыхался в обречённых на провал попытках скинуть с себя то чудовище что сидело на груди. Пока Бинди билась в истерике, тайпан задрал голову вверх. Но его морде застыла невероятно широкая, безумная улыбка. Он с наслаждением впитывал каждый звук своей жертвы, каждое её трепыхание.       Истощенная Бинди быстро выдохлась. Тяжело дыша она остановила все попытки вырваться. Всё что она могла это закрыть опухшие глаза и продолжать рыдать. Её грудь заметно подергивалась при каждом новом приступе. После чего она завыла невероятном отталкивающим противным голосом. Без разборчиво выдавая симфонию ужаса, подпевая самой Смерти.       Под неописуемый скулёж тайпан развернулся. Спустившись с груди он учютился на животе девушки. Она тут же вздрогнула.       — Я не очень в этом сильно разбираюсь, но думаю что резать нужно тут. —       Внимательно рассматривая место чуть ниже живота, произнёс спокойно змееморф. Он обернулся и продолжил. — Я бы дал обезболивающее, но тогда мы не услышим твою симфонию.       — М-м-м-м!       Бинди вновь затрепыхалась.       — Спокойнее рыбка, сейчас я начну.       Ответил тайпан. Развернувшись к животу мордой он склонился. Его лапа державшая скальпель дотронулась до трепыхающегося куска засохшей кожи.       — Да, вот так. — С упоением начал он.       Острое как бритва лезвие упала на кожу. Надавив на скальпель тайпан двинул его вперёд рассекая кожу от одного бедра до другого. Лезвие с невероятной легкостью вспарывала иссохшую ткань, разделяя её. Расслаиваясь кожа делилась на две половинке в месте разреза. Кровь появилась не сразу, а через несколько секунд. Она хлынула из разрезанной кожи быстро окрасив весь живот в кроваво-алый цвет, а вскоре стала стекать вниз на испачканную клеенку.       — М-м-м-м! М-м-м-м-м! — Очередное стенание наполнило палату.       Бинди не выдержала и из отверстия носоглотки вырвалась кровавая жижа. Её стошнило. Но из-за плотной повязки рвотная масса не смогла полностью вылететь из горла. Упершись в бинт она вернулась обратно в горло. Её тело задергалось в конвульсиях. Захлёбываясь в собственной рвотной массе Бинди стала задыхаться. Впрочем, это никак не остановило тайпана. Разрезав кожу от одного бедра до другого он с наслаждением глядел на обширную рану из которой во всю сочилась кровь. Подергиваясь на трепыхающемся в агонии теле, он продолжил. Кровавые по локоть лапы державшие скальпель вновь прильнули к ране. Второй надрез. На этот раз змееморф разрезал ткани мышц. Крови становилось больше, отчего лезвие постоянно соскальзывало. Надрез получался не ровным, местами не все ткани получалось разрезаны с первого раза, отчего тайпану приходилось проводить пальцами по ране как по ткани нащупывая места не прореза; возвращаясь к ним он кромсал плоть с восхищением слушая как каждые его удар отражается в громком завывании умирающей девушки.       Выпятив грудь вверх, Бинди страдающе вскрикнула и рухнула на клеёнку. Тишина. Длинный сигнал вырвался из динамиков одного прибора. Зелёная полоса что раньше «вскрикивала» теперь превратилась в прямую линию. Сквозь него было слышно как лапы тайпана продолжают возиться в животе самки крокодила.       Закончив с мышцами, змееморф аккуратно сделал надрез на внешней стороне оголившейся стенки матки. Как только это произошло, околоплодная жидкость вырвалась из раны, как вода из липнувшего шарика. Тайпан едва не выронил скальпель из скользких лап. Он сосредоточенно, аккуратно продолжал делать надрезы вскрывая матку. Вскоре кровь и околоплодная жидкость полностью заполнила тазовую полость отчего змееморфу пришлось на время отложить в сторону скальпель. Сложив лапы в форме лодочки он стал выбирать «кисель» из тела чтобы хоть как-то начать понимать где находятся ткань. Собрав в ладошки что-то, что напоминало сукровицу, он выплескивал её прямо на бетонный пол.       — Вот так. — Вспотев, закончил тайпан. Его взгляд упал на вскрытое нутро мертвой Бинди. Углубив лапы по локоть в матку он нащупал одно из яиц. Бросив взгляд на питона тайпан быстро приказал. — Давай.       После его слов неподвижная махина послушно зашевелилась. Подавшись вперёд питон открыл аквариум с мутной жидкостью.       — Ага. Вот так. Вылезай малыш. — Ласково произнёс тайпан и вытащил из мертвого тела хрупкое яйцо.       Скорлупа едва успела сформироваться, поэтому можно было разглядеть недоношенный плод. Стенки яйца — скорлупа были мягкими. По своей структуре они походили на тоненькую мембрану, мешочек из кожи.       Невероятно нежно, словно держа в лапах самое сокровенное сокровище, тайпан опустил первое яйцо в аквариум. За ним последовало второе.       На удивление они не опустились на дно аквариума, а остались в подвешенном стоянии. К кожеподобной скорлупе тут же стали прилепить небольшие фрагменты биоматериала плавящего вокруг. Прилипая они расщеплялись, словно всасывались во внутрь плода.       — Шистоши осто шиши-с-с-с. — Напутственно произнёс тайпан. После чего дополнил. — Это невероятно.       Закрыв аквариум питон обнял его лапами почти бесшумно выполз из помещения. Тихий стук железной двери означал его уход.       Когда гигант исчез, испачканный в крови тайпан уныло обернулся к Бинди. Вновь взобравшись на её грудь, он нежно провёл скальпелем по её обезображенной мордочке.       — Сердце не выдержало. — Невероятно печально произнёс он. Всматриваясь в закрытые глаза девушки он с прискорбием продолжил. — Тебе едва исполнилось до пять (17) лет. Ты едва успела познать счастье любви, но утонула в море страдания. Ты умерла не зная радости. Ты лишь страдала. Всё свою жизнь ты страдала. Вечное страдание — твой рок. Ты так красиво кричала от боли. Твой плачь был так упоителен. Я жалею что не насладился им в полной мере. Ты так красиво подпевала Смерти. Это было так прекрасно Бинди. Как же печально что ты не могла продлить мое наслаждение. Хотя бы ещё пару минут. Я так хотел услышать твой взрывной крики когда стал бы сдирать с тебя кожу. — Тайпан печалью отпустил голову. С его щеки скатилась маленькая слеза. — Твоя смерть была прекрасна Бинди.       Склонившись он замер, словно впал в транс.       «Как бы я хотел создать полотно достойное самой Смерти» - с горечью подумал змееморф.       — Пи…       Едва слышный писк. В пустом помещении он разлетелся во все стороны и несколько раз отразился от кафельных стен. Застывший на выпотрошенном холодном теле самки крокодила тайпан медленно развернулся в сторону звука. Окровавленный по пояс, змееморф поглядел на противоположную стенку. Там, между табуреткой и небольшим передвижным шкафчиком, прижавшись к кафелю спиной, сидела бледная, испуганная до глубины души Жэнэфина. Закрыв лапами пасть она не сводила глаз с окровавленного змееморфа, тысячи раз проклиная себя за то, что издала этот звук. На мордочке тайпана расцвела улыбка. Двинувшись вперёд, он нежно прошептал:       — Ты, Жэнэфина, ты станешь моим новым полотном…       Тёмный коридор. Гаснущие лампочки едва освещают окровавленные тела, разбросаные по всему полу. Нервирующий звук сирены: «Мим-мим-мим-мим-мим». На мгновение его перебивает громкий женский крик «А-а-а-а»!       Он смолкает в темных, подвальных помещениях мертвого лабиринта, где поселилась сама Смерть.