Зверополис. Столько стоят мечты

Действие последнее. По следам прошедшего крокодила. За стеной семейства Драго

      «Сенет» — надпись что показалась на деревянной прямоугольной коробочке, когда лапа крокодила зажгла масляную лампу. За окном сторожки охраны, что находилась возле высокого каменного забора, опустилась тьма. Смеркалось. Последние лучи солнца скрылись за горизонтом оставив город рептилий во власти сумрака. Заход солнца наконец подарил долгожданное облегчение. Этот был тот самый момент когда зной дня ещё держался, но наступивший вечер уже дарил прохладу.       — Ещё раз? — Усевшись поудобнее на табуретке спросил старый крокодил. Поправив бронежилет на теле он отодвинул к краю стола меч и поглядел на оппонента. Его оппонентом был молодой парень — пятнистый эублефар по имени Доктон. Паренёк как и старый крокодил был одет в военную униформу: толстые штаны, бронежилет поверх которого была натянута кольчуга, сверху всё это закрывалось плотным пиджаком.       Он сидел напротив прямоугольной коробке с потертой надписью «Сенет», на стопке больших игральных карт, рядом с включенной совсем недавно масляной лампой. И не то чтобы он замёрз — зной дня едва успел начать спадать, а сколько из-за того что ему необходим был свет.       Расположив на коленях папирус, он уткнул кончик ручки в недописанный текст:       Дорогая моя Макта. В очередной раз пишут тебе, в мыслях постоянно думая о тебе. У меня всё хорошо. Я, как ты и просила, ушёл из армии генерала Тайла, так что можешь не волноваться, теперь я не патрулирую улицы. Устроился охранником в особняк Драго. Зарплата неплохая. Ребята хорошие. Кормят! Так что все лишние монетки я оставляю для нашей свадьбы. С нетерпением жду этого момента когда мы сможем сплести наши хвосты.       Я…       Прикусив нижнюю губу он остановился именно на этом слове. Словно поэт любовных романов пятнистый эублефар ждал когда на него вновь снизойдет муза. По этой причине он, скорей всего, пропустил мимо ушных раковин слова старого крокодила. Последний, впрочем, не сильно огорчился. Улыбнувшись, он с ностальгией поглядел на Доктона, словно вспоминая свои молодые годы, когда в жилах всё ещё бурлила кровь от любви.       — Значит ты не будешь отыгрываться? — Всё ещё не теряя попытку вернуться к игре, сказал старый крокодил.       Эти слова возымели успех, и Доктон оторвался от пергамента.       — В смысле Рашиди? — Удивился парень. Он продолжил с принятым почтением к старшим. — Это вы мне проиграли три партии подряд.       — Хе. — Улыбнувшись ещё сильнее, издал Рашид.       Сторожка в которой расположились охранники особняка известного владельца химической фабрики семейство Драго была относительно небольшой. Квадратный корпус сделанный из крепких стволов дерева. Снаружи и внутри он был обшит «что попало под лапу», то тут, то там мелькали куски: железа, доски, фанера, листы папоротника, извёстка, глина и даже картон.       Внутри, в центре, стоял огромный стол — именно на нём расположились два охранника. Огромная деревянная дверь была сзади — слегка приоткрытая, чтобы воздух циркулировал.       Помимо стола, на котором разместилось много чего: «скатерть» — устеленная в несколько слоёв газета, сквозь толстый слой которой были видны пятна жира, хлебные крошки, ближе всего они «ютились» у не самой чистой на вид тряпки, что была у края стола, вышеупомянутые колода карт, пятнистый эублефар, масляная лампа, нож, помытая или вылизанная языком посуда — поди разбери в мутном свете лампы, свежая газета с заголовком из крупных букв: «Чудовищный взрыв на военной базе «Клана Моту. Тысячи погибших и раненых» судьба которой уже была предрешена с учётом того чем тут принято застелить стол, и множество других таких необходимых вещей в быту. Кроме стола в сторожке охранников была трехъярусная кровать, стоявшая в дальнем углу. По форме она напоминала пирамиду: крупная кровать располагалась снизу, выше — средняя и на самом верху совсем маленькая.       Это было не все спальные места. В другом углу находился оружейный шкаф наполненный разнообразным оружием и амуницией. Его верхушка почти упиралась в потолок. Там сверху, на «крыше» оружейного шкафа лежал толстый ковёр — его более крупный, по площади, собрат ютился на полу сторожки. На ковре, что был на шкафу, если быть внимательным, можно было увидеть скомканные в «чашечки» куски ткани. Именно эти «гнёзда» использовались самыми маленькими охранниками такими как пятнистый эублефар.       Три окна. Одно выходило на деревянные ворота. Всё семейство Драго было в особняке, отчего сейчас ворота были закрыты. Ещё за одним виднелась довольно высокая кирпичная стена — именно она ограждала весьма большой участок земли принадлежавший семейству. За стеной были видны кроны невысоких деревьев. А последние лучи солнца поблескивали на острых стеклянных осколках — ими был усеяна вся верхняя часть стены, чтобы любой кто попытался запрыгнуть на неё и перелезть получил рваные раны на лапах и окончательно оставил бы идею грабить особняк. Последнее окно выходило непосредственно на особняк.       Именно возле него располагался ещё один стол. За ним, усевшись на мягкий стул, расположился третий охранник — грузный, гребнистый крокодил. Одетый в военную форму со всеми бронежилетами, латами и кольчугой он казался ещё громаднее. Обычно этот столик у окна использовался для работы с оружием. Там находился огромный точильный камень, несколько молотков для починки доспехов, наковальня, специальные спицы-заклёпки для «заштопования» кольчуг и единственный электронный предмет в сторожке — радио.       Именно возле него усердно пытаясь настроить волну сидел увесистый гребнистый крокодил. Сгорбившись, он медленно крутил треснувшее колёсико настройки.       «Пшшш… тш-и-и-и… пши-пшиииии некогда… пшшшш… не шшшш здавай… пшии» — Вырывалось каждый раз когда когтистые пальцы крокодила дергали колёсика. Засунув в пасть кусок копчёной рыбы и смаковав её он не оставлял попытки поймать волну. Наконец у него это получилось и треск сменился шипящим голосом диктора.       Тишину сторожки развеял именно он:       — Пшш… Никогда не задавайся, никому не подчиняйся. Никогда не задавайся, никому не подчиняйся. Никогда не задавайся, никому не подчиняйся. Никогда не задавайся, никому не подчиняйся. — Словно как заговорённый говорил диктор. А слушавший его гребнистый крокодил, каждый раз когда заканчивался лозунг, сжимал огромные кулаки и всем телом показывал своё согласие с каждой буквой; казалось что он пришёптывал слова диктора, так как в сумраке было видно шевеление губ. Наконец диктор, под шум помех, закончил произносить лозунг как мантру и продолжил куда более нормальным голосом, в котором всё ещё были слышны «призывные мотивы». — Родина граждане. Что такое родина? И в чём её основа. Наверняка вы сейчас теряетесь в ответе. Что такое Репод Сити для вас? Это: кланы — нет, может это наша армия — отчасти да, но всё ещё нет. Репод Сити — родина — это мы с вами товарищи! Мы, жители Репод Сити, вот что входит в основу слова родина.       Мы, гордые жители Репод Сити, строим: дома, больницы, дороги, каналы, ловим рыбу, выращиваем тростник, вкалываем на фабриках и заводах, гнём спину на соляных шахтах и полях, и даже великие, в кавычках, полководцы ничто без армии. А кто служит в ней? Правильно, наши с вами мужья, дети, отцы и деды.       И вот главный вопрос, на который каждый сейчас должен ответить…       Прильнув к хриплому динамику, охранник-гребнистый крокодил старался не упустить ни слова, внимательно вслушиваясь и изредка поддакивал, не забывая при этом сжимать свои кулаки имитируя ими удары по столу.       Диктор продолжал:       — Почему мы — гордые граждане Репод Сити, должны влачить своё существование в нищете и горе? Почему мы — кирпичики нашего общества получаем так мало, когда все, разросшиеся на костях наших предков, кланы жируют от всего пуза. Что в «Совете Кланов» такого без чего не может прожить обычный, достойный, свободный гражданин нашего великого города?..       — Да. — С ненавистью и правотой фыркнул гребнистый крокодил-охранник подтверждая в сердце каждое слово диктора.       Тем временем диктор продолжил, но приубавил пыл. В его голосе появилась нотка грусти:       — Впрочем, свободны ли мы товарищи? У судьбы странное чувство юмора. Пресмыкающиеся, как это не странно, единственный класс в мире который никогда не будет пресмыкается. Из нас не сделать рабов. Никогда рептилии не были рабами. Свобода для нас это есть суть всего существования.       Даже самые кровавые и жестокие правители Репод Сити никогда не предавали эти принципы. Свобода. Никто из них никогда не продавал в рабство свой народ. Репод Сити развязал войну против Зоо Сити чтобы навсегда истребить эту погань!       Лучше смерть, чем рабство. Наш девиз: «Никогда не задавайся, никому не подчиняйся».       — Вот-вот. — Тут же подтвердил охранник-гребнистый крокодил.       Диктор продолжал:       — Так свободны ли мы граждане? Я хочу поднять тему «Дзайбацу». Договор между гордым жителем Репод Сити и кланами. Последний из таких крупных договоров был предоставлен «Кланом Монту». Да-да тем самым Каашем Эстэрго и его отпрысками, навязавшие нам сказку о том, что «Дзайбацу» — это договор уравновешивающий в правах обе стороны. Там написано, что подписавшие его станут частью «Клана Монту»; вы, и ваша семья до третьего поколения.       Нет граждане, нет товарищи. «Дзайбацу» — это договор о рабстве. Не стоит расслабляеться. Наш враг — кланы города коварны и хитры. Они готовы сделать всё чтобы тайком, коварно, подло отнять у нас нашу с вами свободу.       Поэтому мы — революционеры Репод Сити организовали атаку на «Клан Монту», при открытии Каашем фабрики «Толстокожик». Тогда наша атака потерпела неудачу. Выродок Каашь и его отпрыски выжили, но мы не теряли надежду. — Диктор сменил голос с грустного на воодушевляющее-бодрый. — За месяц нами был разработан план по ликвидации «Клана Монту». Это мы убили всех сыновей Кааша! Не верьте газетам, они врут о том, что это были несчастные случаи. Это — МЫ уничтожили огромную опухоль города, что расплодилась по всему Репод Сити. Это наши атаки стёрли с глаз две военные базы «Клана Монту». Это мы взорвали особняк Кааша и уничтожили отвратительный прыщ на теле общества. Это мы!       Вступайте в наши ряды. Демократия товарищи: равенство и свобода. Мы сами вправе выбирать того, кто нам будет служить! Долой кланы! Долой угнетений! Вся власть народу!       Никогда не задавайся, никому не подчиняйся. Демократия! Пшшшшш…       Шипение.       Подобные передачи были не редкость в Репод Сити, особенно в последние годы. Все они были вне закона. Однако засечь их источник было проблематично, да и с учётом того, что вокруг было проблем куда большего масштаба, никто особо за революционерами не охотился.       «Совет Кланов» конечно злила эта подпольная организация, отчего в «правильных» радиопередачах одобренных кланами постоянно твердили что все революционеры это шпионы Зверополиса и что их задача пошатнуть вековой устрой города рептилий, а каждый кто посмеет вступить в их ряды станет предателем родины. Когда сигнал пропал охранник-гребнистый крокодил убавил громкость. Смакую рыбу в пасти как сигару он скрестил лапы на огромной груди и уподобляясь диктору, хоть и тихо, произнёс:       — Вот молодец, всё правильно сказал.       — Хе. Что именно Зубери? — Тут же отозвалось от старого охранника Рашиди. Зубери неестественно дёрнулся, словно испугался. Увлечённый радиопередачей он совершенно позабыл что в сторожке находятся его сослуживцы. Повернувшись к ним, он обдал старого крокодила и молодого парня, что что-то пытался вывести на пергаменте — пятнистого эублефара Доктона, взглядом.       — Да всё правильно Рашиди. Что тут непонятного? — Развернувшись к обеденному столу, мгновенно и явно с огоньком затеял спор гребнистый крокодил. — Зачем нам этот верхний слой жира когда хвост худой? Что толку в этих кланах. Я лично поддерживаю демократию и свободу. Когда к власти придут революционеры, — заметив, как старый крокодил хотел что-то возразить, Зубери усилил темп став ещё напористее, чтобы не дать оппоненту вставить слово, — придут-придут, поверь.       — Что ж они сделают? — Рашиди всё же удалось влезть с вопросом.       — Свергнут власть кланов и назначат демократические выборы. — Тут же, в свойственной горячей манере истинного революционера ответил Зубери. — И тогда народ сам выберет себе правителя. Достойного, благородного, честного и справедливого. Вот тогда мы заживём.       Последнее предложение Зубери произнёс так, словно растёкся на гамаке, на пляже вблизи элитного отеля для отдыха.       — Хе. — Послышалось в ответ от старого крокодила. Это его «Хе», как насмешка заставило кровь Зубери закипеть. Сдвинув брови, гребнистый крокодил выпалил: «Чё смешного?!»       — Да так. Хотел спросить, а что если вы выберите не того?       — Что значит не того?       — Ну, вдруг вы выберете обманщика, конокрада и вообще сволочь.       — Ха! — На морде гребнистого крокодила расцвела улыбка. — Народ не дурак! — Выпалил он. И как бы ожидая «атаки», контратаковал первым. — Да даже если и так. Революционеры всё предусмотрели. Все претенденты на президента Репод Сити выдвинут свои программы, в которых будет написано всё что они хотят сделать для города и народа. Например: построить тысячу фабрик или тысячу больниц…       — И зачем нам тысяча фабрик? — Неожиданно для всех в спор влез пятнистый эублефар. Муза окончательно покинула его, а нарастающий спор о политике явно не предполагал её возвращения.       — Ты чё влез мелкий? — Тут же огрызнулся Зубери. — Это я так, к примеру. Пускай не тысяча фабрик, а, например, увеличение казны на гросс (100) процентов.       — И? — Спросил старый крокодил.       — Вот народ выберет того кто им наилучшие условия предоставит. И если тот за время правления не выполнит обещанное, ему отрежут в наказание хвост.       — Погоди-погоди, они что на время выбираются? — Удивился Рашиди.       — А ты старый как думал? Ха! Это вам не вечные кланы. — Усмехнулся в ответ Зубери. — В Зверополисе мэр правит четыре года. И у нас также будет.       — Предательство всё это! — Неожиданно повысил голос старый крокодил.       — С чего бы так?! Система кланов изжила себя. Ты сам видишь, что творится. «Совету Кланов» срать на нас, им лишь бы балы устраивать, жрать от пуза, да в «Красный Домик» к мисс Тайинели ходить. Да насрать что система от «млеков» досталась, у них работает и у нас будет. Надо всё менять. То, что не меняется — гибнет. Зубери закончил старинной поговоркой города рептилий.       На некоторое время в сторожке воцарилась такая забытая и умиротворяющая тишина. Сидевший на коробке спичек пятнистый эублефар поворачивал голову смотря то на старого крокодила Рашиди, то на толстого гребнистого крокодила Зубери. Оба сражались взглядами друг с другом, молчали.       Первым сдался Рашиди.       — Я вот тебе что расскажу, — начал «по-дедовски», как старик решивший рассказать старинную историю из своей жизни, Рашиди, — мы с братом, лет пять назад подписали «Джайбацу» с «Кланом Нехбет». Им тогда владели два брата: мистер Ука и мистер Лаки. И знаешь что я тебе скажу Зубери? Более благородных зверей я ещё не встречал.       А попали мы в их клан после того случая на учении, мы с братом тогда в «Первом Легионе» у генерала Энриэля служили, — уточнил старый крокодил, — во время учебных тренировок моему брату в пузо влетел кусок сломанного меча. Сам знаешь — служил, на тренировках как в бою, всякое может учиться. Меч сломался и прямо в печень брату.       До сих пор я и брат благодарен судьбе что в медицинской палатке проходил учёбу мистер Ука. Не поверишь, этот, на тот момент ещё сопливый крокодил-хирург, провёл в операционной шесть часов штопая моего брата. Да больше! Из-за ранения в печень брат потерял много крови, а нужной, как назло, оказалось мало. Пока я и другие бегали по лагерю в поисках донора, мистер Ука, узнав, что его кровь подходит моему брату, не стал терять время и прямо во время операции стал переливать кровь от себя брату.       Доктона мы нашли, но в тот момент мистер Ука всё сделал правильно. Он выиграл нам время. Когда операция закончилась его вывезли на каталке. Он до последнего сражался за жизнь моего брата. И только после того как жизни моего брата ничего не угрожало он свалился с лап. Заштопали братана уже медсёстры. А ты горишь кланы плохие? Где ты найдёшь таких зверей?       После того как мистер Ука спас моего брата, мы мгновенно подписали «Дзайбацу» с его кланом.       — Всё это лирика. Один случай на би мо (1 000 000) лет. Ты лучше вспомни когда клановые подонки устраивали карнавалы во время голода. Чё ты с этим Ука лезешь? Эту погань нужно истреблять. — Выпалил в ответ Зубери.       Не став спорить, старый крокодил лишь опустил голову. В сторожке вновь настала тишина.       — А мне кажется, что всё зависит от зверя. — Развеял её пятнистый эублефар. — Если зверь хороший, он в любой системе останется хорошим. Не думаю, что все мэры Зверополиса были благородными животными. Наверняка и среди них были плохие. Спокойно высказался Доктон. Его замечание обрекло его на всеобщее внимание.       — Если бы я тебя не знал по армии, я бы тебе сейчас за хвост метнул. — Ворчливо огрызнулся Зубери. Высказавшись, он вновь вернул к радио, потеряв всякий интерес к продолжению разговора, лишь выдал. — Скоро старший придёт, на смену заступать отправит.       Поняв, что гребнистый крокодил больше ничего не скажет Доктон и Рашиди отвели от него взгляд.       — Так ты значит служил? — Разгорячённый спором спросил пятнистого эублефара старый крокодил.       Доктон только-только устроился охранником в особняк семейства Драго.       — Разведкорпус «Второго Легиона Великого Датариса Многозубого» генерала Тайла. — Быстро ответил Доктон.       — Ты откуда знаешь этого? — Рашиди кивнул на гребнистого крокодила, что хоть и слышал их разговор, но делал вид что не слышит, увлечённо пытаясь вновь настроить радио.       — Да. Зубери служил копейщиком, а я разведчиком. — Пояснил Доктон.       — А чё ушёл? Генерал Тайл вроде хорошо обеспечивает своих солдат. — Не унимался старый крокодил.       — Да урод он. — Хоть его и не спрашивали ответил первый Зубери.       — Из-за девушки сэр. — Поглядев на старого сослуживца, наконец ответил пятнистый эублефар.       — Это ей ты всё пишешь?       — Ага. — Кивнул Доктон. Он бросил мимолётный взгляд на пергамент и глубоко вздохнул.       — Не думал, что в армии используют вас… — Рашиди хотел продолжить, но слегка скомкался.       — Малых? — Без стеснения догадался пятнистый эублефар.       — Да. В кланах редко используют таких малых как ты. Да и генерал Энриэль отказывался от вашего брата. — Объяснил старый крокодил.       — Зря. В качестве разведчиков мы превосходны. Мы малозаметны, можем продвигаться бесшумно. Да и в бою можем помочь. — Смело ответил Доктон. Скрестив лапы на груди, старый крокодил внимательно глядел на миниатюрного, размером с его указательный палец парня. Весь его вид показывал неверие, но где-то внутри старый крокодил уважал пятнистого эублефара. Абы кого старший в охранники не взял бы. Да и Доктон несмотря на свой размер и возраст говорил уверенно, спокойно и смело.       — В боях участвовал? — Решив проверить парня задал очередной вопрос Рашиди.       — Ага. — Вновь вернувшись к письму отрешённо и как-то обыденно ответил Доктон.       Старый крокодил успел открыть пасть, чтобы извлечь очередной вопрос, но в этот момент раздался скрип двери. Ветер ворвался в сторожку, отчего огонь масляной лампе, сквозь треснувшее стекло, затанцевал. На пороге появился крепкий крокодил в довольно сносном костюме, из-под которого виднелся бронежилет. За его спиной мелькали охранник — вернувшаяся с поста смена. Бодро зайдя в помещение, он бросил на обеденный стол журнал: «Запись смены».       — Рашиди, Зубери, Доктон — распишитесь. Заступаете. — В приказном порядке сказал он.       Всполошённые появлением старшего по охране: Рашиди быстро открыл журнал, пролистав его до нужного места тут же расписался, Доктон стал сворачивать незаконченное письмо своей возлюбленной, а Зубери кинулся надевать на себя обмундирование, пододвинув огромный башенный щит что стоял у стены поближе. Сменяющаяся смена осталась за дверью — сторожка была тесной чтобы вместить всех. Закурив, они завели тихий рзговор в ожидании выхода новой смены.       — Периметр обойдите. Не филонить, сами знаете какая ситуация в городе. — Продолжал старший, пока пятнистый эублефар, обхватив карандаш как ствол дерева выводил свои инициалы в журнале. Старший продолжил, взглянув через окно на особняк. — Я к господину Драго.       Особняк. Кабинет Хоэль Драго.       В центре овального кабинета стоял стол в форме полумесяца. Он располагался прямо под большой люстрой, что свисала с куполообразного потолка.       Потолок, помимо хрустальной люстры имел несколько дополнительных источников освещения. Они проходил по всей окружности, ближе к плинтусу. По этой причине света в кабинете главы семейства Драго было более чем предостаточно. Можно было легко «прочитать» всё убранство кабинета.       Камин в углу. Молодая горничная подкинула в него новые дрова. Закончив, она в спешке ретировалась, закрыв за собой высокую двустворчатую дверь обделанную золотисто-перламутровыми резными узорами.       Возле камина, куда, размышляя, подошёл Хоэль Драго, почёсывая подбородок, находился небольшой мягкий уголок. Ничего примечательного. Дорогая мебель: приземистый столик, на котором был поднос с двумя стаканами и бутылкой вина, и два таких же низких кресла, повернутые к камину. Возле них находился ещё меньший по размеру пуфик — Хоэль Драго любил читать газету закинув на него нижние лапы, чтобы языки пламени обжигали его ступни. Пока этого не требовалось, но судя по вложенным в камин дровам, ночь Хоэль Драго проведёт в раздумьях.       Продолжая держаться за подбородок, он развернулся возле мягкого уголка и направился обратно к письменному столу. Пройдя мимо огромных шкафов, что стояли как колонны рядом с камином, он бросил взгляд на стену — между шкафами был небольшой прогал стены. На ней, рядом с картой города висела картина его семейства: он, его жена, погибшая, как и многие ей подобные, во время эпидемии и две юные дочери.       Старшая — Шайла Дарго. Хоэль был бесконечно горд тому, что его дочь была принята в «Клан Арбитра». Для большинства подобных ему зверей, что не имели клан, это была большая честь. Лишь немногие удостаивались такой почести. Служить в столь важной структуре как «Клан Арбитр» могли любые: знатные и безродные. Но немногих принимали, не говоря уже о том, что до звания меджая доходили лишь единицы. Семья которые отдавали своих детей на подготовку в «Клан Арбитра» считались высшей степени благородными. В культуре Репод Сити это было нечто сакральное, некая дань обществу. Безвозмездная дань. Ты отдавал самое ценное что было у тебя — твоих детей, чтобы те служили обществу и самой Справедливости.       Хоэль гордился этим, хоть плата за эту гордость была высока. Он уже больше десяти лет не видел своей дочери. Она, судя по редким письмам, вот-вот должна сдать экзамен на меджая — это единственный раз когда «Клан Арбитр» позволял детям вернуться на короткий срок в родной дом и увидеться с родными.       На морде Хоэлья невозможно было увидеть это, но он бесконечно долго скучал по Шайле, в сердцах постоянно спрашивая себя: «А правильно ли я поступил?». Негодуя о принятом решении, он вспоминал Шайлу и то как она восхищалась первой самкой крокодила возглавившая «Клан Арбитра» — Беатрис. Шайла, как её покойная мать — это было её решение отдать дочь к меджаям, души не чаяли в главе «Клана Себек» Беатрис. Почему? Хоэль догадывался, но его супруга никогда не поднимала эту тему, а лишь отнекивалась. Когда он настаивал — особенно в тот момент когда узнал о решении жены отдать Шайлу в «Клан Арбитра», та лишь громко разрыдалась, прильнув к его груди. С тех пор эта тема в их семье считалась табу.       Видимо в прошлом его жены было что-то, что очень сильно потрясло её, если она приняла столь смелый, бескорыстный поступок отдать родную дочь в один из самых секретных и, как ходили слухи, влиятельных кланов города. Наверное поэтому вторую дочь их семейства назвали в честь всё той же Беатрис.       Всем им было тяжко расставаться с Шайлой, но долг был превыше всего.       Младшая дочь — Беатрис Драго так же виднелась на картине. Ещё совсем юная девочка. Сейчас она уже выросла в красивую девушку. Совсем недавно Беатрис связала хвосты с молодым парнем по имени Алан. Не сказать что он был богат, но и бедным не был. Для Хоэлья это было неважно. Алан был трудолюбивым, ответственным молодым крокодилом, безмерно любящим и уважающим его дочь. Для Хоэлья это было самое важное. Несколько месяцев назад у него появилось радость. Беатрис и Алан завели детей. Его внуки. Для него это стало ещё одним счастьем в казавшейся бесконечной, кромешной тьме.       С этими мыслями он остановился возле своего письменного стола. На его морде появилась счастливая печаль. Подобные эмоции он проявлял редко. Слёзы — признак слабости, а в мире рептилий это равнозначно смерти.       Среди документов, газет и прочего, почти в центре стола стоял багровый ящик; края, словно рамки у картины, были открашены золотистой краской. На крышке ящика виднелась красивая, золотистая табличка с надписью «Драго». Это был специальный «контейнер» для хранения яиц. Своего рода колыбелька для новорожденных, если такое слово можно использовать для яиц пресмыкающихся.       Дотронувшись когтистой лапой до края ящика, Хоэль приоткрыл его. Внутри он был заполнен почти до краёв специальным песком, что долго сохранял температуру. Если его выставить на солнце, то песок нагревался и потом всю прохладную ночь — что были не редкостью в Репод Сити, отдавал его. Таким образом оберегая будущих малышей от переохлаждения. Рядом, чуть углубившись в песке, лежал термометр.       Это был подарок его дочери в честь нового потомства Драго. Как только малыши родятся, он подарит его дочери.       Собравшись с мыслями, Хоэль закрыл ящик. Отодвинув его к краю, он уселся в кресло, стоявшее рядом со столом. За его спиной, закрытое плотными шторами виднелось огромное ветровое окно в форме арки. Сквозь щели штор можно было заметить приличную площадку перед особняком, дорожку что вела к железным воротам, и сторожку охранников где скорей всего должна была произойти пересмена.       Облокотившись глава семейства Драго мимоходом кинул взгляд на рабочую плоскость стола. Его внимание, уже в который раз за сегодня, привлеки прочитанные ещё днём газетные вывески: «Чудовищный взрыв на военной базе «Клана Моту», «Тысячи погибших и раненых», «Атака на военную базу «Клана Монту», «Взрыв котельной на фабрики Толстокожика», «Смерть сыновей господина Каашь», «Злой рок преследует «Клан Монту».       Собравшись с силами он отвёл взгляд от газетных заголовок, скривив при этом морду, подобно тому зверю что отчаянно хочет бросить курить, но при этом ему как назло попадется соблазн в виде табака. Не выдержав, он нервно собрал газеты в стопку, и даже не поправив края, — а Хоэль славился своей педантичностью, убрал их в один из множества ящиков стола. Только после того как Хоэль это сделал, он наконец смог спокойно выдохнуть, а в душе появилась зыбкая надежда на покой.       Всё это свалилось на него так неожиданно, так внезапно. Кто бы мог подумать что Каашь и его «Клан Монту» перестанет существовать в считанные дни. Нет, даже в считанные часы.       Будучи влиятельным дельцом Хоэль был прекрасно осведомлен о происходящем в городе и даже о том что творилось за его пределами. В его среде — таких же дельцов как и он, информация распространялась куда быстрее, чем среди кланов и даже прессы. Ещё до того как об этом узнали генералы Кааша, он уже был в курсе взрыва моста «Лапопажатие», падения всего состава с партией кожи в пропасть и нападение бандитов на паровоз «Тайхо», которое, впрочем, провалилось, по неизвестным ему причинам. Единственным свидетелем атаки бандитов был какой-то парень по имени Керо — недавно подписавший «Джайбацу» с «Кланом Монту», да и тот мало что успел рассказать внятного, пока не воспользовавшись шансом, скрылся на одной из станций в «Диких Землях».       Произошедшее с составом кожи подвигло Хоэль немедленно рассказать об этом Каашу, в конце концов, он уже имел с ним дело, небольшое, почти никчемное, но очень деликатное, но что-то остановило Хоэлья.       Хоэль был владельцем небольшой химической фабрики. «Бизнес на три серебряника» — так говорили о его деле большинство кланов имевшие куда больший денежный оборот. Несмотря на это, казавшееся снисходительным прозвище, Хоэль стоял у местной элиты кланов на хорошем счету. Секретом такого отношения был его небольшой химический заводик, а точнее его выгодное местоположение. Из-за особой опасности и ядовитости производящего на заводе сырья он располагался вне Репод Сити, точнее на самой границе. Товар, что производил химический завод, шёл на экспорт, по этой причине имел отдельную небольшую железнодорожную ветку, соединяющаяся с основной магистралью.       Владея фабрикой многие годы, Хоэль давно наладил с местными пограничниками «дружественные отношения». Проще говоря, все кто обслуживал ту часть границы давно были прикормлены Хоэльем Драго. Да, это были лишние расходы, но когда речь идет о задержки важного груза время порой ценнее денег. Их симбиоз длился многие годы и вскоре, как само собой разумеется в таких делах, Хоэль стал заниматься мелкой контрабандой. Ничего из ряда вон выходящего, просто мелкий товар необлагаемый налогом — ему хорошо, да и местным пограничникам такой вид бизнеса помогал и нисколько не мешал.       Но и как любой бизнес, что приносит доход, он должен был расти и развиваться. Но если объём контрабанды увеличивать было рискованным, то Хоэль решил брать не количеством, а качеством и что не мене важнее инкогнито. Последнее было весомым поводом, так как многие кланы не желали давать огласке свои маленькие грязные секреты.       В тот момент Хоэль Драго осознал, что нашёл настоящую золотую жилу. Запрещённые наркотики — пожалуйста, предметы искусства — не вопрос, покинуть город бесследно — всё по прейскуранту, и даже запрещённых в Репод Сити рабынь-наложниц из Зоо Сити или из другого иного города для любителей утонченной любви — плати-получай, а для особых гурманов привозили свежее мясо, что ещё неделю назад бегало по улицам Зверополиса распевая песенки, а уже сейчас сидело в клетке даже не подозревая о своей ужасной участи быть поданным как основное блюдо животным в масках. Хоэль Драго брался за любую работу. Деньги потекли рекой. Их было так много, что химическая фабрика уже давно перестал интересовать его как место основного дохода. Даже если она работала в убыток, того что получал Хоэль от контрабанды с лихвой компенсировали все издержки.       Несмотря на обширный список услуг в последнее время особой популярность пользовалась контрабанда наёмников — тех самых зверей которых генерал Энриэль, охранявший границы города, не подпустил бы к нему и на расстояния пушечного выстрела.       Последний такой заказ был от самого главы «Клана Монту» Кааша — об этом Хоэль узнал лишь случайно. Изначально к нему обратился млек, некий наёмник по имени Хахтенг с просьбой доставить в Репод Сити тайно зверей двадцать. Большинство из них были наёмниками из гильдии «Непентес». Их Хоэль узнал по татуировкам соответствующего хищного цветка на шее и по их лозунгу: «Монетка в крови — искупит наши грехи», что время от времени доносилось от них. Единственное что его тогда удивило так это наличие не только холодного оружия — его наличию как раз Хоэль не удивлялся, сколько большому количеству музыкальных инструментов; словно это было не фанатичные наёмники, а группа музыкантов.       Кроме этого, среди прибывших наёмников имелось два особых — два тигра, что тут же поспешили к носорогу. Более чем вероятно, они были старыми друзьям. Сослуживцами, как узнал впоследствии Хоэль, когда раскопал что этот Хахтенг, до того как стать наёмником, служил в спецподразделении Фуррифанса «К-12». И те два тигра, тащившие снайперские луки, скорей всего так же.       Не сказать что Хоэлья сильно волновало кто и кого он перевозит как контрабанду, скорее наоборот, ему было глубоко наплевать: бизнес — ничего личного, но врожденная педантичность и скрупулезность к делам каждый раз брала своё, порой заставляя Хоэлья ходить по лезвию меча.       В сфере случившихся событий доставка наёмников Хахтенга для Кааша всплыла тут же. Он словно пережил всё заново, пока стоял там, на платформе, лично контролируя процесс, до самого конца, когда все наёмники не уселись в грузовик и не выехали с территории фабрики.       Хоэль не верил в Судьбу, а в совпадения, особенно такие, тем более. И сейчас, откинувшись на спинку кресла, он окончательно запутался.       То что случилась с «Кланом Монту» было спланировано. Лишь глупец мог повестись на то, что это был рок или как там говорят по нелегальному радиоканалу дело лап революционеров. В то что это были они Хоэль не верил. Впрочем, и основные подозреваемые ему не внушали особого доверия. А вывод который он делал был настолько абсурдным что не укладывался ни в какие рамки логики.       Разложив мысленно все фигуры на доске, Хоэль размышлял.       Если это были не революционеры, то тогда кто? Первым кто приходил на ум это генерал Тайл. Именно он рвался к власти не желая выводить из города свои войска. Именно ему была выгодна смерть Кааша и уничтожение «Клана Монту», как самого влиятельного клана в городе. Без него «Совет Кланов» будет слаб чтобы в полной мере противостоять его армии. Если это так, тогда почему он не воспользовался моментом и не ударил сразу же, как уничтожил «Клан Мотну»? Почему промедлил, упустив эффект неожиданности?       Это был не один вопрос волновавший Хоэлья.       Если уничтожение военных баз и поезда с кожей ещё можно было худо-бедно приписать Тайлу то, что делать с сыновьями Кааша? Взрыв на фабрике и смерть Бальбэра; ни единого рабочего не пострадало кроме двух телохранителей и самого Бальбэра. Смерть Ютиса вообще не укладывалась ни в какие рамки. Падение части фасада здания «Высших школ искусств» да ещё точно на сына. Ни одного пострадавшего кроме Ютиса. Смерть Ито. Если его отравили, то почему этого не было в отчётах о вскрытии. А если яд был настолько скрытен и введен давно, то почему не заразились его друзья и родственники?       Взрыв особняка Кааша и его гибель — за гранью понимания. Как охрана могла пропустить заложение взрывчатки?       Да и кто вообще в состоянии был провернуть столь масштабную операцию с такой хирургической точностью?       Тайл конечно мог сделать что-то подобное, но его действия были бы более открыты.       То что это было случайностью Хоэль, как было сказано выше, не верил. Все упустили один единственный факт. Уничтожение «Кана Монту» было показательной казнью. Всё сделано скрытно, но при этом с явным намёком на то чтобы посыл убийц Кааша и его клана был очевиден всем, кто умеет хоть немного думать.       Единственный ответ, насколько бы он не был абсурдным, являлся истинным. Но именно его Хоэль пытался всеми силами опровергнуть постоянно копаясь в рассуждения и пытаясь связать несвязуемое.       — С. Ф. П. — По буквам произнёс Хоэль, то чего боялся произносить больше всего.       Выбора не было.       От одной этой мысли его коробило. Это было так, словно ты веришь в чудовищ из «Диких Земель», заговоры высших сил и прочую выдуманную ерунду, в которую так охотно верят все кто любит всё паранормальное и необъяснимое.       Будучи прагматичным реалистом Хоэль не верил во всё это. Все эти выдумки о СФП как о великом оружии массового поражения для него было сродни выдумкам моряков что за кружку эля могут тебе рассказать о гигантских левиафанов живущих в далеких морях. Бред.       Давным-давно ходили слухи что армия Репод Сити готовила нечто подобное. Но это были лишь слухи, да и те быстро сошли на нет. Единственного СФП которого он видел, был муж главы «Клана Арбитр» Ала́н. Да и тот имел лишь передаточную функцию. Так, чтобы высший свет не смеялся над сыном рыбака-контрабандиста ухвативший в жизни золотой лепесток в виде состоятельной жены. Маловероятно что Ала́н имел какое-либо отношение к той программе. Скорей всего это выдумки чтобы его жена выглядела презентабельнее, а не сучкой безродного ила.       Да даже если это так и он СФП! Зачем Ала́ну уничтожать «Клан Монту»? Смысл? Ведь и Беатрис, и Ала́н знают, тут не нужно быть СФП, что смерть «Клана Монту» лишь раззожёт новую гражданскую войну. В городе едва устаканилась политическая обстановка.       — Политика. — С брезгливостью и отвращением выдал Хоэль.       Будучи деловым зверем Хоэль в глубине души презирал её, сравнивая с базаром на форуме. Отвратительно мерзкой ямой. Но как бы он не желал от неё отстраниться, закрыть глаза на внешний мир это как насвистывая подметать крыльцо не обращая внимания на то что дом за твоей спиной уже вовсю полыхает.       Хоэль глубоко выдохнул.       Дом полыхает. И теперь не важно кто его поджёг, теперь главное сохранить самое ценное. Хоэль бросил взгляд на семейную картину.       «Скоро будет война. Нужно увести из города Беатрис, Алана и внуков. Как можно дальше пока всё не утихнет» — решил он.       Стук в дверь.       — Да, войдите. — Громким голосом разрешил Хоэль.       В кабинет вошёл старший охраны особняка — крепкий крокодил Кнти.       — Сэр, вызывали. — Закрывая за собой дверь, произнёс он. Подходя ближе к столу, он продолжил, делая, как уже привык за много лет, доклад. — Основная прислуга покинула дом. Остался лишь старший повар, гувернантка и дворецкий. Очередная смена охраны заступила на пост. Всё спокойно. Периметр под охраной. Быстро закончив доклад, Кнти остановился возле стола Хоэля, скрестив лапы за спиной.       — Повар? — Выцапав из его слов, переспросил Хоэль.       — Возится с продуктами в амбаре. Пришла партия вина. Он и дворецкий заняты им. — Быстро напомнил Кнти боссу.       — А, да. — Погружённый в мысли Хоэль совершенно забыл о бочках вина что привезли сегодня под вечером. Выдохнув, он поглядел на старшего охранника и спросил. — Слышали новости?       — Да сэр.       — Кнти, я хочу нанять ещё охраны.       — Сэр, мы удвоили наши ряды ещё совсем недавно.       — Знаю, но в связи со сложившейся обстановкой я не чувствую себя в безопасности.       — Понимаю сэр.       — Кнти вы служите мне много лет и я более чем доверяю вам. Вы можете найти проверенных зверей, военных, не с улицы? Здоровых, крепких ребят. — С намёком на какую-то оплошность спросил Хоэль.       — Я где-то просчитался? Прошу быть откровенным сэр. — Выпрямившись, смело сказал Кнти.       — Не хочу обижать вашу профпригодность, но последнего кого вы наняли это пятнистый эублефар эээ…       — Доктон сэр. — Напомнил Кнти.       — Да. — Пропустив мимо ушей имя подтвердил Хоэль. Продолжил. — Если вы хотите что бы я был с вами честен…       — Без сомнения.       — Тогда вопрос: какой толк в защите особняка от этого ростка с ноготок? Единственный его плюс это то, что ему нужно платить меньше. — Серьёзно спросил Хоэль.       — Понимаю ваше недоверие сэр, но Доктон служил в разведкорпусе у генерала Тайла. Он воевал на улицах города…       — Я понимаю…       — Сэр, если вы сомневаетесь в моём профессионализме…       — Кнти давайте не будем обижаться на слова. Поймите меня правильно, как отец я хочу обезопасить свою семью. — Немного мягко, но всё ещё властно объяснил Хоэль.       — Понимаю вас сэр. — Приубавив пыл ответил Кнти.       — Моя старшая дочь, Шайла, — Хоэль поглядел на картину. За его взглядом последовал Кнти, — учится на меджая. Как военный скажите, можно арендовать у «Клана Арбитр» меджая, а лучше двух?       — Я слышал что такое возможно, но это очень сложно. «Клан Арбитр» закрытая система. Если они и занимаются охраной, то это только в рамках охраны свидетеля. — Ответил Кнти.       — Ясно. — С досадой произнёс Хоэль. — Тогда кого вы порекомендуете?       — Подобным занимаются многие кланы. «Клан Нехбет», им руководили два брата Ука и Лаки предоставляли подобные услуги. Несколько охранников пришли к нам оттуда, после того как убили Уки и Лаки, и их клан распался.       — Я слышал о той страшной резне на свадьбе «Клана Аш» и «Клана Нехбет». Вспомнил Хоэль. — Но ведь есть ещё кто-то.       — Да сэр. Но это может обойтись вам в толстую монетку. — Подтвердил Кнти.       — О серебре можете не волноваться, — сказал Хоэль, и тут же дополнил, — в разумных пределах. Мне нужно чтобы мой дом охраняли крепкие гребнистые крокодилы. Ясно?       Он исподлобья поглядел на старшего охраны.       — На примете есть пять крепких ребят подходящие как раз под ваши требования.       — Надёжные?       — Как гранитная стена.       — Очень хорошо. Я хочу видеть их уже в ближайшие дни. Справитесь?       — Сделаю все, что от меня зависит.       Хоэль скрестил лапы и бросил недовольный взгляд на подчиненного. Заметив его, Кнти исправился:       — Справлюсь сэр. Завтра вечером они заступят на дежурство.       — Очень хорошо. Свободны.       — Принято. — Выпрямившись, ответил охранник. Он хотел развернуться, но остановился и спросил:       — Сэр, если ситуация в городе накаляется до предела, я бы посоветовал вам и вашей семье покинуть его.       — Спасибо. Я учту ваш совет.       Поклонившись, Кнти вышел.       Отпустив старшего охранника, Хоэль поглядел на семейную картину. Там, на ней, красовалась его маленькая дочь Беатрис.       Спальня Беатрис Драго.       На двуспальной постели, на атласной простыне, что покрывала толстую перину расположилась юная самка крокодила. Небольшая на вид девушка, усевшись в центре пастели, провалилась в ней настолько глубоко, что если смотреть сбоку, то она утопала в перине по бёдра.       Яркая люстра в форме облаков, где каждая лампочка была звёздочкой и кружилась отдельно на тонкой проволоке, ярко освещало убранство спальни. Простая, не сказать что помпезная спальня была обставлена роскошной мебелью, что, как не странно очень гармонично вписывалась в «уютное гнёздышко».       Возле большого ветрового окна что выходил в сад стоял письменный стол. Заставленный книгами по химии, деловыми бумажками и папками он соседничал с дамским столиком, вставленный в свободное пространство между письменным столом и стенкой, с правой стороны ближе к окну. Как свойственно всем подобным туалетным столикам прекрасного пола, он был загружен всякими невероятно нужными вещами: кремами для мордочки: утренними, дневными, ночными — благо, как порой подшучивал Алан, не было ночного, а то юная Беатрис и вовсе лишилась бы сна. Крем для нижних лапа, верхних лап, отдельные крема для нижний части хвоста — она более чувствительная, крем для верхней части — грубая. Лосьонами, шампунями, виднелся даже почти использованный тюбик дорогущего шампуня из Репод Сити — даже на родине он был весьма дорог, отчего Беатрис в свойственной ей манере "бережливости" старалась «выдоить всё до последней капли»; стопка увлажняющих масок, пилки для когтей, лаки, средства для снятия лака, пудра, порошки, средство для ухода за дредлоками: ночные, дневные. Мазь для сухой и влажной кожи, а также крем для особых чувствительных зон — он стеснительно, даже от мужа, прятался в многочисленных по форме и размеру шкафчиках.       На зеркале, — а их было три: центральное, большое овальной формы висело бесчисленное множество резиночек, брелоков, булавок, скобок и прочего. На боковых стёклах, что были прикреплены к основному стеклу с помощью петель, отчего их можно было закрыть, сложив, примкнув вплотную к центральному стеклу, находились прикрепленные к стеклу старые фотографии.       На одной, помятой, чёрно-белой: на лапках едва окрепшей девочки лежит совсем крошечная Беатрис. Настолько маленькая, что легко умещается у Шайле в лапках. Шайла улыбается держа крошечную сестрёнку. Смотрит в камеру с таким видом, что поневоле начинаешь забывать всё плохое в жизни. Искра, радость, нескончаемое счастье. Шайла слегка приоткрыла пасть, казалась она хотела закричать: «Смотрите, это моя сестрёнка! Смотрите какая малюсенькая!» Сестрёнка непонимающе, как и все только что вылупившиеся из яйца малыши нелепо, явно непонимающе, оглядывается вокруг.       Забавный факт. Новорождённые крокодильчики очень глупенькие. Как всех детей их волнует лишь игра и еда. Отчего нередки случаи когда глупые младенцы кусали пап и мам за пальцы думая что это еда. Так было и в семействе Драго. Пока Хоэль и его супруга перематывали укусы, Беатрис была в лапах Шайлы. И что удивительно ни разу не пыталась укусить её.       «Да что это?», «Как ты это делаешь?» «Беатрис, а ну тяпни Шайлу»: весело негодовал Хоэль. За что мгновенно получал нагоняй от жены.       Крохотная Беатрис не понимая что её отец шутит, а не ругается всерьез, наоборот пряталась, убегая на всех четырёх лапках в рукав старшей сестры, откуда потом её пришлось долго вызволять, ибо она пробиралась так глубоко что доходила до подмышки и Шайла смеялась, крутилась как юла от щекотки тоненьких коготков.       И Беатрис, и Шайла считали что это сестринская связь. Да, звучит глупо и наивно, но от факта никуда не денешься.       Ниже шла фотография повзрослевшей Беатрис с матерью и отцом. Но уже без Шайлы, которую отправили учиться на меджая к «Клан Арбитр». Беатрис не могла долго смотреть на эту фотографию её тут же одолевала тоска. Но убирать её тоже не могла — это последнее фото где её мама была живой.       Ниже. Уже цветная фотография. Она и отец. Статичная, без эмоциональная. Она сидит на стуле, за её спиной, выпрямившись, с серьёзным видом, стоит отец. После смерти жены он не часто улыбался.       Ниже. Довольно новая фотография где Беатрис сидит в беседке в одном из парков. В её лапах большой букет цветов. Это были первые цветы подаренные ей Аланом.       С боку фотография, потускневшая, словно она намокла. На ней изображен мокрый и обиженный Алан. Катаясь на лодке во время свидания он так кичился тем что отлично управляет водным транспортом что не заметил и врезался в другую лодку, на которой был угрюмый гребнистый крокодил с дамой. А после слов: «Куда прёшь!», Алан мигом очутился в воде.       Ниже общее фото - она и Алан. День помолвки. Сказочный день. В тот день Беатрис впервые за много лет увидела как её отец вновь стал улыбаться и даже шутить. Этот день она не забудет никогда.       Ниже, почти у края, шла свадебная фотография. Беатрис и Алан перед церемонией сплетения хвостов.       И наконец, в самом низу, выписка от доктора с неразборчивым почерком: «Поздравляю Беатрис Драго. Вы беременны. Частная клиника «Под панцирем». Главврач Титранит Бит».       Беатрис сидела в центре кровати, скрестив нижние лапки и опустив голову. Одетая в светло-синий, почти голубоватый пеньюар она задрала подол до груди. Её ладошка упала на низ живота. Легонько поглаживая, словно втирая мазь, Беатрис задумчиво наблюдала, стараясь хоть что-то почувствовать. Совсем недавно, перед тем как забеременеть она читала книгу, где говорилось что млекопитающие — живородящие отчего в утробе матери особенно на последних стадиях ребёнок шевелится и это, если прислонить лапу к животу можно ощутить. Жаль что с пресмыкающимися все по-другому.       Так ничего не ощутив, Беатрис опустила подол и с досадой вздохнула.       — Ну и что ты грустишь?       Этот голос привлёк её внимание. Не вздрогнув, она подняла голову и увидела мужа. Алан только вышел из душевой, что примыкала к их спальне. Укутавшись по пояс в длинное полотенце он пытался вытереть мокрые дредлоки другим.       — Это не грусть. — Отозвалась Беатрис.       — А на вид похоже.       Запутав голову в полотенце, вытирая ее, не поверил Алан.       — Да нет, я не грущу, просто… — Беатрис не знала как продолжить.       Закончив с головой Алан откинул полотенце на вешалку что находилась возле двери в ванную. Поглядев на жену, он улыбнулся и медленно двинулся к ней.       — Ну, давай рассказывай.       — Это не грусть, а скорее нетерпение. — Разобравшись, ответила Беатрис.       — Тебе не терпится родить? — Присев на угол кровати догадался Алан. — Увидеть наших детей. — Уточнила она.       Взгляд Алан прошелся по хрупкому девичью телу пытаясь насладиться всеми чертами. Для него это было не так просто. Фокусируя внимание на её шеи, он жаждал увидеть обнажённые плечи. Тонкая ткань едва скрывала грудь. Прилипала к талии описывая песочные часы. Подол пеньюара складками лежал на бёдрах, оголяя такие манящие нижние лапки. После чего Алан вновь поднимал взгляд до самой мордочки.       — Ты чего? — Заметив взгляд мужа, что пристально рассматривал её слукавила, будто не понимая что происходит, Беатрис.       — Слушая, а может это моя вина? — Поглядев на Беатрис слегка неловко начал Алан.       — В смысле?       Приподняв брови она явно чувствовала что Алан к чему-то клонит. Вот только пока не знала к чему.       — Может ты не беременна? — Подвинулся ближе Алан.       — Поверь мне, я беременна.       — А вдруг.       Говоря, Алан медленно пришел по позицию крадущегося к добыче хищника. Встав на четвереньки, он стал подползать к Беатрис, говоря при этом сладким голосом стараясь усыпить бдительную жертву.       Но сколько бы не был голос Алана ласков, а движения плавным «жертва» явно быстро смекнула что к чему.       — А-а-а, — приподняв подбородок, и словно соглашаясь играть роль глупенькой, пропела с ноткой сарказма Беатрис, — то есть выписка от доктора тебя не убедила?       Продолжая подкрадываться Алан «напевал»:       — Врачи могут ошибаться. Вдруг я должен исправить свою ошибку. Я обязан подарить тебе ребёнка.       — Вообще-то это я самка и это я подарю тебе детей. — Приподняв попку, Беатрис оперлась лапками и стала медленно отползать на пятой точке от крадущегося хищника.       На мягкой перине делать очень сложно — хвост помогал.       — Думаю что без меня у тебя ничего не вышло. — Улыбаясь, сказал Алан.       — Думаю что у тебя тоже.       К тому моменту Алан был на расстоянии вытянутой лапы от жены.       — Что-то не к добру ты это затеял. — Поняв что отступать дальше некуда, ну разве падать на ковёр что застилал пол, предупредила Беатрис.       — Добыча показала зубки. — Подбирался хищник. — Будь аккуратна, я сильный самец.       После этого утверждения Беатрис прижала лапу к пасти и засмеялась, что полностью обезоружило Алана.       — Что? — Упав на пятую точку, обиженно произнёс сильный самец.       — Ничего, я просто вспомнила как ты бегал за отцом в свой первый день на заводе. Словно съехавший подхвостник.       Женский смех наполнил спальню.       — Я не хотел пропустить ничего важного. Я же ни разу не работал на таком виде предприятия. — Немного покраснев пытался оправдаться Алан.       Это ещё сильнее раззадорило Беатрис.       — Ха-ха-ха.       — Очень смешно. — Обиженно-грустно поглядев на жену, сказал Алан.       — Ха-ха-ха.       — Как по-взрослому.       Смех стал стихать.       — Хочешь докажу? — Когда Беатрис перестала смеяться, высказал Алан.       Не дожидаясь ответа он быстро слез с кровати, попутно едва не потеряв надетое на бёдра полотенце. Поправив одеяние он заглянул за свой стол. Вытащим из прогала между столом и подоконником вложенный в ножны гладиус, он вернулся обратно. Очутившись возле кровати, он воинственно, как генерал что покорил полмира, обнажил оружие. Приподняв подбородок Алан поднял меч на вытянутой руке куда-то в сторону неба.       — У меня есть сила! — Вскрикнул «генералиссимус».       Пытаясь выглядеть ещё более мужественно, Алан сжал все свои мышцы и втянул живот, стараясь показать пресс, отчего полотенце на его бёдрах мигов рухнуло на пол, полностью обнажив великого воина.       — Ой. — Не сразу осознав позор, вскрикнул Алан.       Весёлый смех.       — Портки не потеряй генерал. — Хоть было поздно, предупредила мужа Беатрис. Алану пришлось быстро ретироваться. Он небрежно бросил на край постели меч и принялся вновь завертывать на бедрах полотенце.       — Ты откуда его взял? — Немного угомонившись, спросила Беатрис. Возясь с узлом на полотенце Алан быстро ответил:       — У старшего охранной Кнти выпросил.       — Да зачем он тебе?       — Как же, я же самец — защитник. Кто защитит тебя и малышей? — Более чем серьёзно, хоть и слышалось это как оправдание мальчишки, ответил Алан.       Закончив с полотенцем он вновь потянулся за оружием что свисала с края кровати из-за небрежного броска. Не успел палец Алан дотронуться до рукояти меча, как тот словно нарочно соскользнул с кровати и рухнул прямо на нижние лапы крокодила.       — Ай-ай! — Вскрикнул Алан, попутно отпрыгивая от меча, так словно под его лапами были раскаленнее угли.       Спальню вновь пронзил бойки смех девушки.       — Помни, он боится тебя больше чем ты его. — Сквозь заливающий смех сказала Беатрис.       Задрав голову она прижала лапки к груди и поддалась очередному приступу смеха, отчего не заметила как сама невольно сползла с края кровати и после громко: «А-а-а-ха-ха-ха» раздался глухой шлепок и звонкое: «Ай!»       Беатрис грохнулась с кровати.       Продолжая хихикать, уже поднявшись с пола она рухнула на перину уткнувшись взглядом в потолок. Рядом с ней, убрав меч в ножны и поставив его у стены, возле кровати, приземлился Алан.       — Это тебе за то что ты смеялась надо мной. — Высказал он.       — Ха-ха-ха. — Беатрис даже не собиралась заканчивать.       С потолка свисала люстра. В глаза ореолом радуги бил свет, заставляя невольно морщиться, приводя внимание на что-то другое.       Вдоволь посмеявшись, Беатрис приутихла.       — Слушай, я тебе забыл кое-что показать. — Раздался голос Алан.       Он ловко спрыгнул с кровати и вновь направился к своему столу.       — Что? — Облокотившись, приподняла торс Беатрис. В её голосе слышалось любопытство. Наблюдая за мужем, она пыталась угадать, что именно он ищет в шкафчиках своего стола.       — Смотри. — Произнес Алан, вытащив непонятную фигурку из нижнего ящика.       Через мгновение он вновь лежал на спине рядом с женой. Вытянув лапу, Алан показал ей небольшой искусно вырезанный из дерева игрушечный кораблик. Приняв из его лап кораблик Беатрис стала внимательно его изучать; мило улыбаясь она вертела игрушку разглядывая каждую палубу.       Это было небольшое рыболовное суденышко: две палубы, мачта, низкий, удлинённый, как на яхтах, киль. Игрушка была обработана и покрыт лаком. На вес тяжёлый. На вид красивый. На носу виднелась название «Семья».       Прочитав его, Беатрис мило улыбнулась.       — Всегда удивлялась как у тебя так ловко получается вырезать из дерева. —       Вглядываясь в маленькие детали оснастки корабля, произнесла она.       — Дед научил.       Крутя судёнышко, Беатрис прочитала название:       — Семья.       — Когда малыши вылупится и переселятся в детский сад-террариум, то смогут веселиться на нём. Будут играть и думать что они отважные пираты. — Замечтался Алан.       — Или смелые торговцы. — Дополнила Беатрис.       — Или отважные первооткрыватели.       Прижав к груди корабль, Беатрис повернула голову в сторону. Алан развернулся к ней.       — Знаешь, что я хочу? — Спросила она.       — Что?       — Хочу чтобы наши дети не только выросли здоровыми, но и то чтобы они были хорошим.       — Думаю, что мы справимся милая.       Алан нежно сжал лапку Беатрис, за что мгновенно получил милую улыбку.       — Пусть каждый говорит что хочет, но иметь семью это истинное счастье.       Прижавшись друг к другу два любящих сердца сплелись в нежном поцелуи.       — Люблю тебя.       — И я. Пойду поставлю кораблик на столик.       Зацепившись кончиком хвоста за низ кровати Беатрис встала. Пока она огибала кровать направляясь к дамскому столику Алан пододвинул под голову подушку, закинул лапы за шею и, разлегшись на спине, старался не упустить ни одного мгновения. Изящное тело девушки в пеньюаре, подол которого едва прикрывал ягодицы развивался, когда она стремительно, на цепочках, спешила к своей цели. На его морде появилась улыбка, а на «набедренной повязке» появился едва заметный бугорок.       — Слушай, я тут подумала и решила тебя спросить. — Подбежав к своему столику, сказала Беатрис.       — О чём?       Самка крокодила уселась на высокий пуфик и аккуратно поставила кораблик на столик, попутно двигая его туда-сюда, чтобы понять, как лучше он будет смотреться. Нашла подходящее положение.       — Не знаю как начать…       Проговаривая слова она открыла один из ящиков и видимо, как догадался Алан, что уже развернулся на бок наблюдая за женой, что не тот. Беатрис замерла. Её взгляд уткнулся в открытый ящик. С робостью она вынула скудную стопку вскрытых конвертов обернутую в ленточку. Одно из писем лежало сверху отдельно от всех. Как только он попался ей на глаза, она грустно улыбнулась.       — Что?       — По ошибке не тот шкафчик открыла, — призналась Беатрис, — письма от Шайлы.       Алан сочувственно вздохнул. Он знал что Беатрис всегда меланхолит когда вспоминает сестру.       — Что пишет? — Алан хоть и знал что в письме — оно пришло больше двух месяцев назад, но всё же спросил.       — Пишет что скучает и что у неё скоро начнётся экзамен на звание меджая.       — Значит скоро ей разрешат навестить семью. — Старался подбодрить жену Алан.       — Столько времени прошло.       — Слушай, понимаю это дело прошлого, но почему твои родители отдали родную дочь в «Клан Арбитр»?       — Это знала только моя мама. — Разглядывая тонкую пачку писем, ответила Беатрис. — Я несколько раз спрашивала отца, но даже он не знал. Мама никогда не отвечала на этот вопрос. А когда её донимали она плакала.       — Никто не знает причины?       — Мы с папой как-то говорили на эту тему, уже после смерти мамы. Он считает что до замужества она попала в какую-то неприятную историю выбраться из которой ей помогла сама Беатрис…       — Беатрис из «Клана Себек»? Глава Арбитров? — Удивился Алан.       — Ага. — Кивнула Беатрис.       — Поэтому тебя назвали в честь неё?       — Наверное. — Беатрис пожала плечами. — Мама и Шайла были очень близки, обе считали госпожу Беатрис нечто вроде символа справедливости. Зверя что будет бороться со злом до конца, невзирая ни на что. Беатрис умолка. Пытаясь вернуть ей хороший настрой Алан начал воодушевлённо:       — Сдать на звание меджая непростая задача. Наверняка это занимает кучу времени. Я уверен что Шайла скоро вернётся.       — Думаешь?       — Уверен, не пройдёт и недели как она будет стоять у нас на пороге.       Повернувшись к мужу Беатрис улыбнулась, а её лапка медленно убрала стопку писем обратно в ящик. Закрыла.       Заметив как жена повеселела Алан продолжил в позитивно-смешливой форме:       — Ну, и что ты хотела мне показать?       — А, точно! — Вскрикнула Беатрис.       Вытащив небольшую шкатулку из соседнего ящика она вернулась обратно. Разбег. Прыжок на кровать.       Без всякого сомнения Алан мечтал чтобы его жена вновь оказалась на нём, но увидев что Беатрис решила приземлиться на колени быстро отодвинулся в сторону. Немного взлетев на перине, из-за приземления жены он стал рассматривать шкатулку. Усевшись в позу лотоса, Беатрис подвинула её ближе к Алану.       — Вот. — Произнесла она и открыла крышку.       Внутри простой деревянной шкатулки, сделанной Аланом и подаренной Беатрис, находилось куча серебряных монет. Почти вся шкатулка была заполнена ими.       — Здесь примерно пять дэк (50) монет. — Сказала Беатрис.       — Ого.       — Я откладывала их несколько лет.       — И что ты хочешь с ними сделать? — Рассматривая богатство, спросил Алан.       — Я хочу купить на них как можно больше еды и раздать её нуждающимся. — Твёрдо ответила Беатрис.       Оторвав взгляд от монет, Алан поглядел на жену. На его морде появилась улыбка.       — В мире так много зла, что я хочу творить добро. Хочу служить примером нашим детям, чтобы они также выросли добрыми. — Искренни сказала Беатрис.       Она поглядела на мужа.       — Мы можем открыть бесплатную столовую в нашем районе. Наймём поваров, будем платить им, а они будут готовить еду для голодных. К тому же покупать готовую еду дорого, лучше приобретать ингредиенты, а повара будут делать из них блюда. —       Подумал Алан.       Поцелуй.       Подавшись вперёд, Беатрис поцеловала мужа.       — Хорошо, что ты у меня такой умный. Люблю тебя.       — И я.       Ранее. Сторожка охранников.       Из неё вышла очередная смена.       Громоздкий гребнистый крокодил — Зубери, облаченный в латные доспехи с башенным щитом наперевес, что легко мог потягаться в размере с входной дверью, он с трудом протиснулся в дверной проём. Видя выход гиганта сменяющаяся смена поспешно освободила путь, отойдя в сторону.       Кряхтя и изредка ругаясь на раздвоенном — язык змееморфов, Зубери наконец вышел на свободу. За ним последовал старый крокодил Рашиди. Его, скорей из-за почтенного возраста, так же доброжелательно пропусти.       Последним на выход направился пятнистый эублефар Доктон. Поправляя амуницию при выходе он прижался к косяку двери. Логично. Из-за малого размера его просто могли не заметить и пнуть. Быстро пробежав опасный участок, он остановился возле небольшого кустарника росшего вблизи сторожки.       Впрочем его опасения были напрасными так как за ним из сторожки вышел старший охраны — Кнти. Пропустив всех, уставшая смена поспешила на отдых, попутно бросая обыденные фразы в адрес вновь заступивших.       — Зубери, надеюсь ты радио не сломал.       Смешки.       — Отвалите. — Фыркнул неразборчиво Зубери.       Смешки.       — Тихого дежурства Рашиди.       — А? Что? А. Да. И вам ребята хорошо отдохнуть. Там Патрика принесла вечерний ужин, под кроватью стоит кастрюля. — Ответил, хоть и не сразу старый крокодил. Трое сменщиков тут же стали обсуждать все «прелести» молодой гувернантки особняка Драго, за что мгновенно получили от Рашиди строгий нагоняй:       — Ещё раз услышу от вас что-то подобное — накажу. — Более чем серьёзно высказал старый крокодил.       Впервые за несколько дней Доктон услышал голос Рашиди столь грубым и злым. В его словах читалось открытая угроза.       Рашиди продолжал нравоучительно:       — Я не позволю говорить о дамах в таком ключе, уяснили?       Стоявший недалеко пятнистый эублефар увидел как все трое сменщиков виновато опустили голову.       Неловкий момент разрушал старший по охране. Выйдя из стожки последним он очутился в центре зверей.       — Я к господину Драго. — Поправляя пиджак произнёс он. — Рашиди, Зубери, Доктон рации взяли?       — Да.       Кивок.       — Есть сэр. — Ответил пятнистый эублефар хоть его голос и был поглощён проснувшимися ночными насекомыми.       — На смене не филонить. Кстати, в амбаре старший повар и дворецкий возятся с вином. Если будут простить помочь — подсобите, но не долго. А так, — он оглядел собравшихся охранников и положил ладони на бёдра, — вроде всё. Давайте за работу. Кнти хлопнул в ладоши и двинулся к главному входу в особняк.       Хлопок. Он мгновенно заставил всех собравшихся охранников зашевелиться. Сменяющиеся зашли в сторожку, откуда через некоторое время раздалась их голоса. Они бурно обсуждали приготовленное вечернее рагу. Раздалось шипение радио. Вскоре оно сменилось на мелодичную музыку.       Проводив взглядом старшего троица вновь заступивших осталось одна на широкой асфальтовой тропинке — она пролегала вдоль всего каменного забора.       — Я налево. Встретимся у амбара. — Лениво произнёс гребнистый крокодил. Вскинув копьё на плечо, он с усилием поднял башенный щит.       Находившийся рядом Доктон увидел как огромная стена — щит что поднял Зубери, взмыла вверх, и остатки земли, что прилипли к краю щита когда он стоял на ней, стали отлипать от него.       Развернувшись, массивный гребнистый крокодил косолапил в сторону центральных ворот. Пересёк их и углубился на небольшую аллею, что шла сразу за ними. Вскоре темнота поглотила его. Лишь изредка его громоздкий силуэт появлялся в лучах фонарных столбов, что стояли вдоль тропинки.       — Двинули малой. — Заметив как Доктон замер провожая Зубреи сказал Рашиди.       — Да сэр. — Развернувшись, отозвался пятнистый эублефар.       — Давай без «сэр». — Присев, старый крокодил опустил на землю лапу, ладонью вверх. — Мы тут все равны.       — Хорошо. — Запрыгнув на мозолистую кожу согласился Доктон.       Через мгновение он уже сидел на плече Рашиди. Держась за воротник пятнистый эублефар подобно матросу на огромном пароходе что забрался на мачту корабля поплыл вдоль тропинки.       Тропинка по которой они двинулись проходила вдоль всего периметра забора огибая его. Чуть дальше от сторожки охраны она слегка отдалялась от забора. Между забором и тропинкой росли деревья.       Взошла луна. А вместе с ней, сквозь тонкие облака, виднелись звёзды «Малой медведицы». Постепенно становилось прохладно. Свет фонарных столбов. Темные участки между ними. Запах листвы. Теплый ветерок. Колыхающиеся на тропинке опавшие листья. Едва заметное шевеление колючих веток бугенвеллии — они росли по краям тропинки.       Углубившись в аллею первым заговорил Рашиди. До этого он краем глаза косился на своего соседа на плече. Пятнистый эублефар поправлял свою форму. Лук перекинул чрез плечо, как и колчан со стрелами что больше походили на шипы всё той же бугенвеллии. Повернул кожаный пояс, так чтобы небольшой меч не мешал. И долго возился с разными колбочками, что крепились у него не только на поясе, но и на портупее. Со всеми этими колбочками и мешочками пятнистый эублефар напоминал безумного алхимика, обвешенного различными зельями.       — Доктон, ты давно знаком с Зубери? — Наконец спросил старый крокодил.       — Мы оба служили у генерала Тайла, только он в отряде копейщиков, а я в разведкорпусе. — Отозвался Доктон.       — Вместе воевали?       — Пару раз. Зачищали квартал. Я был в группе разведчиков на передовой. Мы должны штурмовать одно здание где засели бандиты. В наши задачи входило выяснить численность банды и обезвредить ловушки.       Старый крокодил усмехнулся.       — Ты только не обижайся, но я смотрю на тебя и не могу понять — толку от вас?       Рашиди заметил как на мордочке пятнистого эублефара появилась улыбка.       — Я не обижаюсь. Мой отец говорил: воин что недооценил своего соперника уже наполовину проиграл.       — Ха. — Усмехнулся Рашиди.       — А с кем сражался?       — Моя группа специализировалась на уничтожении змееморфов.       — Мммм. Это ты что, и питона победить можешь? — Не поверил Рашиди.       — Остановись, я пойду вперёд на разведку по деревьям, проверяю путь. — Пропустив вопрос мимо ушных раковин, сказал пятнистый эублефар.       — А чё тут проверять, я эту тропинку как свои четыре пальца знаю. — Не желая отпускать собеседника, ответил Рашиди.       — Буду на рации, если что — сообщу. — Продолжал Доктон.       Расстроенный вздох.       Нагнувшись, старый крокодил сначала схватился за поясницу, поморщился от боли и опустил лапу на асфальт тропинки. По ней быстро сполз пятнистый эублефар и вскоре растворился в кустах бугенвеллии.       Вздохнув в очередной раз, Рашиди с трудом выпрямился и даже изогнулся в спине — хруст позвонков. Оставшись в одиночестве он медленно побрёл по тропинке, изредка кидая взгляд на верхушки крон деревьев что росли вдоль стены. Где там был его маленький коллега. Хотя маловероятно что он так быстро сумел забраться.       Оказавшись на асфальте, Доктон ринулся к острым веткам бугенвеллии. Прыжок. Ловко маневрируя между шипами, он за долю секунды оказался на небольшой полянке. Высокая трава была ему по горло. Рывок. Голова пятнистого эублефара ринулась к ближайшему дерево — остальное тело скрывалось в траве. Подобная пробежка лишь раззадорило тело Доктона. Тёплый воздух наполнял лёгкие. А некое подобие эйфории бегуна лишь толкала вперёд.       Очутившись у ствола дерева Доктон схватился за торчащею в коре верёвку, точнее нитку для штопанья одежды больших зверей. Схватившись за неё он быстро развязал узел и потянул один конец на себя. Нитка мгновенно напряглась и потащила его наверх с огромной скоростью. Где-то на полпути мимо него пролетел противовес в виде увесистого куска щебня.       Подобный механизм быстрого подъема Доктон установил совсем недавно. Он позволял мгновенно забраться на дерево не тратя при этом сил на карабканье. Хоть и приходилось каждый раз поднимать увесистый противовес обратно и завязывать узел. Взмыв на самый верх он очутился на толстой ветке. Подъёмная сила от противовеса была настолько внушительной, что Доктона слегка подбросила над веткой. Он уже был готов к подобному манёвру. Зазрение придав себе импульс хвостом пятнистый эублефар направил свое тело на ветку. Приземление мгновенно перешло в бег. Действовать нужно было быстро. Рашиди хоть и был старым крокодилом, но всё же крокодилом и его шаг был равен десятку шагов Доткона.       Очутившись на кончике ветки пятнистый эублефар взглянул на своего напарника. Рашиди осталась немного позади. Не теряя времени Докнто схватил с пояса цепочку, что для его размера вполне являлась полноценным куском цепи. Перебросив её через натянутый трос, один конец которого был привязан к ветке на которой он стоял, другой уходил к соседнему дереву, находясь чуть ниже. Обвязав цепь он оттолкнулся от ветки и подобно зверю что спускается на зиплайне проскользил на соседнее дерево. Там он проделал точно такой же финн и уже теперь между ним и старым крокодил, что шёл по тропинке что-то бурча себе под нос, было приличное расстояние.       Из-за того что он постоянно спускался следующая канатная дорога была чуть выше.       Острые коготки пятнистого эублефара впиваются в кору дерева. Из-за неравномерной структуры коры подъём для Доктона был очень прост. Всего несколько секунд и он стоит на верхней ветке возле очередного натянутого конца, что вел уже на землю, где предусмотрительно пятнистый эублефар расстелил «стог» сена запихав в него куски ваты, чтобы приземление было достаточно мягким.       Оторвавшись старого крокодила, он позволил себе уменьшить темп. В освободившееся время он пристально оглядывал высокий забор и ближайшую территории. Впереди, через несколько десятков метров виднелась площадка возле которой находился амбар. Из двухстворчатых открытых дверей лился свет.       Оглядевшись, Доктон замер и перестал дышать. Внизу, прямо под деревом на полянке между рядами бугенвеллии и стеной отчётливо виднелось три фигуры. Они прятались в темноте ближе к стволу дерева.       Доктон мгновенно упал на четыре лапки и медленно подполз к краю.       Шёпот.       — А я почем знал, что на этом заборе осколки.       — Сука, я все лапы порезал.       — Хватит ныть, щас охрана пойдёт.       — Дай мне бинт, ладонь кровоточат.       — Цыс-с-с-с…       Лапа Доктона упала на рацию.