Действие последнее. По следам прошедшего крокодила. Утро. Из жизни одного нома
Площадь-рынок постепенно становился самой шумной и многочисленной точкой в небольшом райончике окруженной стеной от нома, где он находился. С утра к нему стало стекаться огромное количество зверей не только с ближайших номов, но и со всего Репод Сити. Ничего удивительного. Влекло их сюда не только возможность что-то продать, купить или обменять, но и, как бы странно это не звучало, возможность насладиться обычной цивилизованной жизнью. Как сильно этого не хватало гражданам измученного города рептилий! Такой простой и обыденной возможности как просто поговорить на отвлечённые темы: без страха за свой кошелёк и жизнь, без постоянного оглядывания за спину. Тут, как в музее, ещё остался тот быт города и его жителей в первозданном виде, ещё каким он был ещё до эпидемии, голода, который, по правде говоря, всё же присутствовал, гражданской войны. Это место было как бальзам на душу для всех измученных граждан. Врата в райончик открылись. Огромные камни, которыми на ночь закрывались норы в «Подземный мир» — так местные жители называли подземные ходы змееморфов по которым они передвигались по всему городу отодвинули в сторону, освободив проход к площади-рынку. Туда стали стекаться множество животных. Кого тут только не было! Это была настоящая энциклопедия пресмыкающихся, среди которых можно было заметить и экзотических для местного населения зверей из далёких городов млекопитающих. Перед вратами местные охранники тщательно обыскивали водящих за ворота граждан. Любое боевое оружие — ножи к ним не относились, отбирались. На изъятое оружие крепилась бирка с номером; оружие относилось в определённое помещение рядом с оружейной. А копию бирки с номером отдавалась хозяину оружия, чтобы тот при выходи мог вернуть его обратно. Метод — копия того, как зверей сдают верхнюю одежду в гардероб при входе в театр. Грабёж и даже намек на то чтобы у вошедшего как-то из охранявших ворота пытались изъять его вещи, кроме оружия, Дрирэйк просекал сразу, в свойственной для него жёсткой манере. Карал за подобный побор бывший глава борёкудана до три (15) нома непросто так. Вошедшие на его территорию звери получали полную безопасность от внешних опасностей. Никто из охраны не имел право трогать их личные вещи, жизни и кошельки, при условии того что они соблюдали общественные правила. Кто-то в этом видел некую честность и справедливость бывшего главы борёкудана. Как же они ошибались. Дрирэйк всю свою жизнь отнимал как у богатых, так и у бедных. Изредка он показывал жителем своего нома благородство, когда помогал во время пожаров или эпидемии обычным гражданам, но всё это было лишь «на показ». Возможно, где-то глубоко в душе он был хорошим зверем, вот только понимал, что хорошие звери в кругах борёкудана долго не живут. Со временем это «что-то хорошие» в нём окончательно исчезло. Он был обычным бандитом, ни раз преступавший через совесть и мораль. Так для чего он установил подобное правило в своём изолированном мире? Ответ, как всегда, был прагматичным. Никто не пойдёт торговать или покупать в место, где его в любой момент могут ограбить. Безопасность манило множество зверей со всего города на его территорию. Но за безопасность приходилось платить. Цена символическая, изымалась при входе на территорию райончика. Но в связи с многочисленными желающими попасть в безопасный мирок сумма в день собиралась существенная. Деньги за проход в райончик шли не только в карман Дрирэйка и его банды, но и на закупку оружия для защитников стен. Как странно? Да? Впрочем, тут нет ничего странного — эволюция. Когда разумные звери едва могли называется разумными и все ходили в набедренных повязках борьба за вживание приняло массовый характер. Сильные стали грабить слабых. Вначале без особой стратегии. Просто грабят ради наживы. Зачем что-то делать если можно отнять у слабых? Логично. Вскоре они понимают: «Зачем отнимать у слабых все богатства обрекая последних на смерть, когда можно просто отнимать часть и на неё жить, тем самым умножая число «доноров»? Вскоре это стало нормой, укоренившеюся в головах всех, кто стоял в цепочке: хищник-жертва. Подобная стратегия оказалась выгодной. Настолько, что всё ещё дикие банды что ещё просто грабили и убивали, стали замечать как хорошо живется тем кто не просто истребляет «скот» ради «мяса и шкуры», а разводит его: умножая его и тем самым умножая свои доходы. Подобное положение вещей злило их. Пока вокруг ставилось всё меньше и меньше зверей что имели богатства, которые можно изъять, те кто подчинил себе слабых и стал паразитировать на них при этом давая им жить и размножаться росли в силе и могуществе. Вспыхнули войны. Дикие орды бандитов что уже разрушали вокруг себя все до чего могли дотянуться двинулись к тем кто содержал «стадо». Последние хоть и были малочисленны, но не желали терять свою власть. Да и отказываться от беззаботной жизни они так же не жалели. Однако как победить врага что во много раз многочисленнее тебя? Ответ пришёл сам собой: всё те же рабы что обеспечивали тебе безбедное существование должны теперь обеспечить тебе его сохранность. Но как слабых заставить биться за тебя: того, кто угнетал и отнимал у них богатства постоянно угрожая расправой? Единственный способ — это страх. «Смотрите! — Кричали они. — Эти орды бандитов придут и уничтожат всё что видят. Мы должны их остановить. Сражайтесь с нами. Защитить свои дома!» И вот уже прошлые жертвы воспринимают своих угнетателей не как тех кто отнимает у них часть богатств и живет за их счёт, а неких защитников от более страшной угрозы. Тут трудно не согласится. Логично. Лучше отдавать часть, чём потерять всё. Из двух зол всегда выбирай меньшее. Всё та же вагонетка на рельсах с двумя путями. Борьба продолжалась. Кому-то удавалось защитить свои ресурсы, кто-то терял их и те были разрушены или приходили в подчинение к другим угнетателям. Так или иначе время шло. А время коварный враг. Тот кто помнил как угнетатели пришли и силой отняли твоё умерли, а их дети уже воспринимали их не как зло, а своих господ что должны управлять ими, защищать. Делиться заработанным теперь не грабёж, а помощь проявителю. Который стал уже не просто обычным зверем, а не что сакральным: он знает как лучше для народа, он умен, мудр, его почитают, от него ждут знак, на него уповают. Это было лишь начало пути. Эволюция продолжается, принимает разные формы от уродливых до прекрасных. Каким будет следующий этап эволюции?.. На верхних этажах отеля «Гокудо». — Ты хочешь определить каким будет следующий этап Ала́н? Верно? — Шёпотом произнёс один из постояльцев отеля «Гукодо». Размышляя над этим, он одёрнул занавеску хоботом. Свет упал на его морду. — Что сэр? — В комнате раздался голос молодого зверя, о существование которого постоялец отеля уже забыл. Он развернулся. Обычный номер отеля: прямоугольный, высокие потолка. На стенах и потолках скопившееся за ночь влага стала высыхать. Через приоткрытое окно доносился шум толкучки. Шторы открыты и дневной свет ярко осветил тесную комнату. Внутри было мало места. И причина тут не только в многотонном постоялице отеля что занимал треть всего свободного пространства, а в огромном количестве книг что занимали всю правую стенку. Они походили на старых каменный забор: кирпичик — это книга. Большие и малые они создавали неровности в «кладке». Сложенные друг на друга они возвышались до самого потолка. Толщина стены книг в некоторых местах могла доходить до метра. Высота никак не влияла на доступность к книгам. Высокий постоялец легко мог дотянуться до самой верхней книжки без всяких проблем орудуя своим цепким хоботом порой лучше чем лапами. Это его не так сильно волновало нежели обыденная сырость в его комнате что шла во вред книгам. Он распорядился чтобы под книги подложили плотный ковёр, а стену, возле которой стояла макулатура, обделали брезентом чтобы влага не так сильно калечила книги. Возле окна находился стол, которым в виду своих размеров постоялец комнаты никогда не пользовался. Несмотря на то, что стол был предназначен для гребнистых крокодилов — самых крупных представителей рода рептилий, на его фоне казался детским. Поэтому стол и стоявший рядом стул так же был забит всевозможной макулатурой: книги, журналы, папирусы, карты, свитки, письма, конверты, вырезки, скрижали, таблички с надписями на раздвоенном языке. Возле стола, у левой стены, находилась кровать постояльца. Рари пришлось её модифицировать под вес и размеры постояльца: расширить и особенно усилить чтобы она не развалилась. Из-за увеличения она стала занимать ещё больше места почти пролегая к стене из книг. Свободного пространства между кроватью и книгами хватало как раз для стола. В этом прогале едва умещался слон; боками он задевал кровать и книги. А для того чтобы развернуться ему приходилось сначала садится на кровать, поворачиваться, потом вставать. Только так он мог не опасаться что заденет своим округлым животом книги. Кровать служила ему и спальным местом, и стулом одновременно. На потолке висела обычная люстра, правда после того как слон несколько раз задел её макушкой головы её пришлось перенести ближе к кровати, повесив её прямо над ней. Это было хорошей идей так как явно любивший читать постоялец, а делать он это мог только сидя или лёжа на кровати, теперь не нуждался в дополнительном освещении в виде люстры на столе. Пол был застелен ковром. Возле двери стоял обычный умывальник. Слон никогда не пользовался им из-за миниатюрах размеров последнего, хотя Нарий помнил как пару лет назад легко купался в ней как в ванне. Утренние процедуры Боб Бобов — так звали постояльца этой комнаты производил в ванных комнатах, возле душевой, там и место было побольше, и воды. Единственным неудобством было то, что каждый раз приходилось спускаться на первый этаж — именно там находились парные и душевые отеля. Но это нисколько не смущало слона. Его комната была чуть меньше комнаты двух тигров что жили рядом этажом выше. Отец Нария предлагал Бобу перхать на первый этаж в комнату побольше, где слону было куда комфортнее и даже сделал скидку на номер, но Боб отказался. Сказал, что экономит каждую монету, да и трудности быта его не пугают. «Зато я могу дотянуться до любого места, не вставая с кровати»: весело заявил слон. Подобное отношение Дрирэйку Стоику понравилось. За множество лет Нарий повидал много разных постояльцев как из родного города, так и приезжих, но Боб отчего-то казался ему непонятным и в какой-то мере загадочным. Откуда у молодого парня возникали эти чувства он не мог понять. Оказавшись вновь в его комнате, а оказался он там по обстоятельства не зависящем от него — выйдя из комнаты тигров Нарий уже намеревался спуститься во внутренний двор и отнести завтрак сестрёнке, как на полпути повстречал Зайри — повариху, жену Горидольда, что сегодня вечером должен биться на ринге по хвостоборью; последняя тащила перед собой огромную тележку с салатом для Боба. Заприметив Нария она быстро свалила на него эту обязанность. Вот так он оказался в комнате слона с трудом затолкав огромную тележку с завтраком в и без того стеснённую комнатушку. Как и ожидал юный крокодил Боб уже проснулся. Он вставал рано, ещё до того, как проснётся кто-то из персонала: шёл умываться, возвращался в комнату, занимался своими делами и ожидал завтрак. Как и в этот раз Нарий застал слона уже одетым в ожидании огромной тарелки салата. Одевался Боб просто и довольно непримечательно. Сам слон, как узнал Нарий, был простым торговцем: покупал кожу в Репод Сити продавал её в Зверополисе, оттуда привозил разнообразные вещи, которые пользовались спросом в городе рептилий — продавал, и так по кругу. Так и сейчас, часть товара купленная Бобом, хранилась в ресторане отеля что давно превратился в склад. Неизвестно откуда он доставал его. Боб часто уходил из отеля иногда даже на ночь. В такие моменты Дрирэйк напоминал ему что за пределами райончика он не сможет обеспечить слону безопасность. В ответ Боб отвечал что привык к опасностям. Иногда он отсутствовал по несколько дней. Впрочем, Боб всегда платил за номер и за склад в независимости проживал он в отеле или нет. А это уже нравилось матери Нария. Не сказать, что Боб был бедным, монетки у него водились постоянно. Скорей всего слон был очень бережливым, экономил на себе всё вкладывая в бизнес. Таких торговцев Нарий за свою жизнь видел множество. Все они недалеко отходили от скупости и даже жадности: берегли каждую монетку постоянно стараясь экономить на всём. Но и тут Боб выделялся из толпы. У Нария никак не поворачивался язык назвать его скупердяем; экономным и бережливым — да, скупым — нет. Ещё одной особенностью выделявшим его из предстоятелей торговцев было огромное количество книг. Дрирэйк часто шутил что Боб в жизни делает две вещи: ест и читает, прерываясь на то чтобы сходить в туалет с книгой. А выбрал он себе комнату поменьше чтобы совмещать два этих действия. Сам же Боб отвечал, что просто любит читать. Затащив в комнату слона тележку, Нарий застал Боба у окна. Слон задумчиво смотрел на рынок наслаждаясь теплым днём и что-то бормотал себе под змееподобный нос. Поклонившись, юный крокодил поздоровался. В ответ тишина. Казалось слон настолько задумался что не услышал как в его комнату вошёл Нарий с тележкой — подобная операция была не самой тихой. — Вы что-то сказали сэр? — Повторил Нарий когда слон развернулся к нему, усевшись на кровать. Смерив юного крокодила взглядом Боб улыбнулся. — А? Нет, всё в порядке. Вспоминал старого друга. — Ответил слон. — Скучаете по Зверополису? — Догадался Нарий, логично предположив, что друг именно оттуда. — Нет, — ответил слон, — он местный. — То же торговец? — То же владеет моей профессией. Я когда-то был его учителем. — Непонятно почему витиевато ответил слон. — Если скучаете, тогда почему не загляните к нему в гости? Не хочет вас видеть? Поругались? — Нарий прикусил язык. Совсем забыв о приличии, он извинился, дополнив что не хотел лесть в личное дело постояльца. — Всё хорошо. Он просто выбрал свой путь. — Подав вид что не обижается ответил слон. Нарий решил больше не тратить время, да и неуместно было продолжать разговор. Оттого поспешил пододвинуть тележку к слону поближе. Не самая простая задача катить тележку, набитую сотней килограммов овощей на маленьких колесиках, предназначенных для рельса, по мягкому ковру. Обойдя её парень стал толкать тележку вперёд. — А-а-а-а. Давай, катись. — Сквозь зубы простонал он. Шлифуя лапами на месте Нарий едва сдвинул её вперёд. Маленькие колёсики стали поднимать ковёр создавая складки, усложняя движение. Будь он сильнее было бы попроще, но Нарий был довольно хилым. Он вновь напрягся и на его удивление тележка покатилась так легко словно была пустая. Он даже чуть не упал, старясь угнуться за ней. Нарий, глубоко дыша, выглянул из-за тележки и понял почему она так хорошо поехала — слон ухватился за ручку и пододвинул её к себе поближе. — Спасибо сэр. — Поблагодарил юный крокодил. Поклон. — Если вам больше ничего не нужно я пойду. Поклон. Приподняв баранчик Боб увлечённо разглядывал большую горку салата на тарелке, вновь позабыв о пареньке. Поняв что слону от него больше ничего не нужно Нарий быстро двинулся к двери. Приблизившись к ней он услышал голос Боба: «Спешишь помочь Астике?» Юный крокодил замер. Повернувшись, он удивлённо поглядел на слона. — Да. Оттуда вы знаете? Нарий не хотел произнести это вслух, но слова вырвались из пасти сами собой. — Видел как ты помогаешь сестрёнке, хоть у самого дел по горло. — Ответил слон. — Тяжело наверное? — Ей намного тяжелее. Мама не очень её люби… — Нарий вновь прикусил язык. Боб догадался, извинился: — Прости, не хотел лесть в личное. Подобное извинение заставило парня смутиться. — Вы не обязаны извинятся сэр. Мне нечего скрывать. Я люблю Астику и стараюсь ей помочь. Ей и так пришлось многое пережить. — А тебя не смущает что она… — Боб призадумался, продолжил, — такая… — Для меня это не важно как она выглядит. Она моя сестра. Тон с которым произнёс эти слова Нарий заставил его вздрогнуть. В нём отчетливо виднелось раздражение. — Простите. — Извинился за свой тон Нарий. Поклон. Когда он выпрямился то заимел как слон внимательно смотрит на него. Этот взгляд словно пронзал юного крокодила. Миандрий видел его насквозь. Ещё немного и Нарий невольно отвёл бы глаза в сторону. Это не потребовалось так как Боб сам это сделал, поглядев на аппетитный завтрак. Замерев, он вновь просил: — Больно? — А? Слон уточнил: — Больно ударили по голове? Нарий замер. — А откуда?.. Вы… — Пытался понять Нарий. Единственное логичное объяснение, приходившее ему в голову так это то, что Боб как-то услышал его разговор в комнате с двумя тиграми. — Нет. — С пульсирующей болью в голове соврал он. Добавил хоть сам не хотел этого. — Я сильный. «Слушай у меня есть мазь, могу дать»: произнёс слон попутно оглядел комнату в поисках тюбика. Его действия остановил Нарий: «Спасибо сэр, не нужно. Я и так уже отвлёк вас от завтрака, разрешите уйти?» «Да конечно, спасибо за завтрак, — поблагодарил слон, — Слушай, а что за мероприятие намечается на вечер?» «Бой по хвостоборью сэр. Можете прийти, соберутся все»: ответил юный крокодил. Слон кивнул. Хлопок дверью. Очутившись в коридоре Нарий немного поморщился от мигрени. Невзирая на неё он быстрым шагом направился к лестнице. Впереди ещё много дел. Первый этаж отеля «Гокудо». Холл. Ресепшен. На ресепшен — стойку администратора отеля, опустилась увесистая папка. Внутри были сложены папирусы: аккуратно, листок к листку, словно по линейке. Кто-то явно постарался складывая их. Этим «кто-то» был Есток. Варан средних лет поправил очки и не торопясь развернул веревочку связывающею папку. К любому делу он подходил основательно, какой бы незначительным оно не казалось. Педантичность и любовь к чистоте у администратора отеля проявлялось во всём: если он клал листок тот только перпендикулярно и параллельно углу стола, скрепка крепилась ровно на одном и том же расстоянии от угла бумаг, ручка лежала ровно относительно бумаги и всё это располагалось на идеально чистом, почти зеркальном, столе. Каждая пылинка замеченная Естоком вызывало у него раздражение и тут же уничтожалась тряпкой. Подобное отношение к делу очень нравилось Миакеле Стоик, а у её мужа Дрирэйка порой вызывало нервный тик в области глаза, который начинал подёргиваться. Видя действия Естока старому гребнистому крокодилу хотелось вырвать из его лап листки бумаги и швырнуть их в мусорку — в то время как Есток разглаживал каждый листок складывая пополам линия в линию, один за другим, чтобы потом отнести аккуратные «квадратики» в мусорное ведро. Чтобы не сорваться Дрирэйк сердито рычал и тотчас уходил куда подальше. Несмотря на кажущеюся нерасторопность Есток никогда не опаздывал и все дела делал вовремя, в отличии от шебутного Рари который брался за работу с таким энтузиазмом и пылкостью словно лез в гарем, однако частенько, несмотря на суетливость, опаздывал. Раскрыв папку самец варана выпрямил верёвочки связывающие её. Его взгляд пробежался по именам постояльцев отеля. Не так много как хотелось бы Миакеле. Всего трое.Постояльцы отеля «Гокудо». Второй этаж.
Номер. Ȣ5 (автр. 17) Постоялец. Боб Бобов — слон из Зверополиса. Примечание. Небольшой делец, скупает кожу в Репод Сити, продаёт в Зверополисе.Оплата за Ȣ (автр. 12) дней.
Комната — Ȣ3 (автр. 17) монет. Еда (зав., обед., уж.) — 9 монет. Помывочная — 3 монеты. Склад — 6 монет. Охрана — Ȣ3 (автр. 17) монет. Примечание налоговой: вес монеты — 1,23 кг. Итог: 4Ȣ4 (автр. 52)Третий этаж.
Номер. ȢȢ (автр. 24) Постоялец. Наум — тигр из Фуррифанса. Примечание. Скорей всего наёмник, военный.Оплата за Ȣ (автр. 12) дней.
Комната — Ð (автр. 10) монет. Еда (зав., обед., уж.) — 7 монет. Веселящие напитки — 5 монет. Помывочная — 3 монеты. Охрана — Ȣ3 (автр. 17) монет. Примечание налоговой: вес монеты — 0,62 кг. Итог: 3Ȣ6 (автр. 42) монеты. Минус 5Ð (автр. 50)% от суммы. Дзайбацу с Дрирэйком. Номер. ȢȢ (автр. 24) Постоялец. Харитон — тигр из Фуррифанса. Примечание. Скорей всего наёмник, военный.Оплата за Ȣ (автр. 12) дней.
Комната — Ð (автр. 10) монет. Еда (зав., обед., уж.) — 9 монет. Веселящие напитки — Ȣ (автр. 12) монет. Вызов самок из «Красного домика» — 3Ȣ (автр. 36) Помывочная — 4 монеты. Охрана — Ȣ3 (автр. 17) монет. Примечание налоговой: вес монеты — 0,62 кг. Итог: 7Ȣ4 (автр. 88) монеты. Минус 5Ð (автр. 50)% от суммы. Дзайбацу с Дрирэйком. Бегло пробежавшись по списку Есток пододвинулся к «монитору» компьютера. Что представляло собой подобное чудо инженерной мысли Репод Сити объяснить ни разу не видящему эту механическую вычислительную машину зверю едва ли возможно. Довольно тоненькая прямоугольная коробка. Фронт и тыл которой был стеклянной, боковины — деревянными. Внутри виднелись металлические полозья чем-то напоминающие отдалённо игровой автомат «Пинбол». Расчёты осуществлялись костяными шариками; шарик падал сверху на полозья, двигался по изогнутым линиям: длинным, коротким, горообразным, временами задевая флажки-кулачки с метками «1/0» служившие «триггерами». Несмотря на «диковатость» подобный МВМ мог справлялся с довольно сложными задачами. Естественно, для подсчёта выше написанного ему хватило бы и простого умственного труда или на худой конец аба́ка лежавшего рядом. Но отчего-то Есток любил пользоваться подобным инструментом. Усевшись поудобнее, он сплёл пальцы верхних лап и вытянул их. Раздался хруст. Словно спортсмен перед важным выступлением он размялся и готовился приступить к делу. Внезапно на чистую поверхность стола упал испачканный в угольный пыли папирус. Покрытая шрамами от ожогов лапка что посмела нарушить чистоту этого святого для Естока места вернулась к своей владелице. Подобное богохульство вызвало на морде самца варана яркие эмоции, в основном отрицательные. Развернувшись вполоборота, он поглядел на Астику стоявшую возле его стула. Хлопая глазами, девчонка подняла лапку и показала два пальца. Глаза администратора покосились на черноватый листок папируса. Подчерк Миакелы, скорей всего задания для Астики на сегодня, догадался Есток.Справься до обеда.
1. Натаскать уголь в котельную и для холодильника. Рари скажет сколько нужно. 2. Купить свежие фрукты у миссис Типорити. Семь штук красного перца. Деньги выдаст Есток у ресепшена. … Быстро смекнув что просит Астика он открыл нижний шкафчик стола, вынул оттуда прямоугольную коробочку, вытащив оттуда увесистую серебряную монету. Попутно интересуясь: — Уголь натаскала? — С удивлением спросил он поглядывая на часы. Астика отрицательно мотнула головой и пыль с её тела облаком разлетелась по сторонам. — А зачем пришла? В воздух вновь взмыло два пальчика. — На кухне нужен перец. Астика кивнула. Догадливость самца варана экономило им кучу времени. Взявшись кончиками когтей за монетку, словно это было что-то отталкивающе-противное он протянул её в лапки малышки. Отпустил, и увесистая монетка упала на ладони Астики что сомкнулись лодочкой. — И, — пренебрежительно поглядев на грязный папирус Есток так же взял его кончиками пальцев вернув хозяйке, — это не забудь. Поклонившись, она тут же удалилась, что вызвало у администратора двоякие чувства: с одной стороны он был рад что грязнуля ушла и его с чистоте больше ничего не угрожает с другой её поклон в очередной раз вызвал кучу мелкой пыли от угля, скопившегося на черном платьице малышки. Удручённо поглядев на грязное пятно стола, он вытащил из соседнего шкафчика белую ткань и стал оттирать грязь. Астика оказалась на улице через минуту. За спиной закрылась увесистая дверь главного входа в отель, едва не прищемив её хвост. В последнею секунду она успела отпрыгнуть. Впереди виднелась огромная площадка сделанная из прочных дубовых досок. Сверху треугольный козырёк с вывеской «Отель «Гокудо», накрывавший вход и крыльцо отеля. Его подпирали два массивных столба вырезанных из дерева. Две колонны украшал красивый орнамент изысканной, пускай символическими-математическими узорами. Поправив на плечах лямки корзинки, малышка поправила и саму корзинку. Её она одолжила на кухне. Сплетённая из папируса она была довольно большой для Астики: привязанная к корзинке всё теме же папирусом крышка была чуть выше макушки девочки, а днище било по икрам. Двинувшись вперёд, она остановилась у ступенек. На её мордочке появилась улыбка, а перед глазами возник оживший, хоть ещё не до конца, рынок. Обширная площадь медленно, но верно превращался в рынок. Металлические контейнеры, стоявшие то тут то там, открылись и местные продавцы вытаскивали из них свою продукцию вывешивая на показ. Дым от потухших костров вновь появился. Суетившиеся возле них местные повара готовили еду в ожидании первых клиентов. Иногда к ним подбегали торговцы, чтобы погреться — солнце хоть давно взошло, но ещё не успело прогнать утреннею прохладу, а заодно вкусить ароматный запах выпечки. «До завтрака ещё далеко, впереди много работы»: перемолвившись с поварами обыденными весёлыми фразочками и пожелав друг другу удачной торговли они убегали от костров. Пахло пряностями, бурлящем в казане маслом, что-то шипело на кастрюлях и сковородках. Тонкий аромат спелых фруктов и овощей тянулся с ряда палаток. Появились первые торговцы из вне. Самка варана расстелив под собой небольшой ковёр. Стала вытаскивать из чемодана книги, по её мнению, написанные собственноручно. Это подтверждала надпись на книгах: «Венец Мира — Репод Сити. Автор Та́ска Дэ Сит». Совершенно не обращая внимание на происходящее вокруг, она была погружена в свои дела: доставала ещё тепленькую, прямо из типографии книгу, бережно протерла её тряпкой и словно ребёнка укладывала на ковёр рядом с ценником. В паре метров от неё дерганный самец гавиала вынимал из сундука разнообразную утварь. Дальше расположился довольно большой самец игуаны. Вещи что он продавал были разложены на широком брезенте. Тут было всё что нужно для рыбалки: немыслимое количество разнообразных удочек, сети, поплавки, наметки, прикормка, жерлицы, острога, сочки, бесчисленное количество воблеров самой разной формы и вида. Дальше утончённый, в прямом и переносном смысле этого слова самец анаконды покачиваясь как тростник на ветру, скрутившись в кольца выложил разную аппаратуру и запчасти к ней. Диковинные вещицы! Одинокий силуэт, повесив на спину что-то что напоминало кислородный болон с шлангом ходил вдоль рядов торговцев. На его поясе, как на портупей патроны, висели одноразовые стаканчики, сделанные из листьев папируса. Подходя к животным, он громко предлагал им: «Свежий кофе. Очнётесь даже из анабиоза». Вообще, в Репод Сити подобные «лозунги», «зазывалки» что в красивых кабинетов больших корпораций называют мудрёным словом: «Слоган» был отдельным искусством. И нужно отдать должное природной смекали местных торговцев, порой их «слоганы» были довольно изобретательными. Сейчас их было не так много, как и покупателей, но ближе к полудню шум толкучки разрывал громкий слоган очередного продавца что заманивал обывателей осмотреть свой товар, попутно расхваливая его. Иногда, особенно когда рядом стоял конкурент торговавшие схожим товаром, между ними вспыхивали не детские перепалки. Каждый пытался не только возвеличить свой товар, но и унизить конкурента. Разгорячённые торговцы даже сходились в драке, поднимая пыль и ломая всё вокруг. Бывали случаи что под разгорячённую лапу торговцев попадал и сам покупатель что нарешался выбрать что ему приобрести. Дрирэйк — а он обычно после обхода периметра ходил по площади, поощрял подобное, естественно в пределах разумного; пока увлечённые предприниматели не пришли в режим «берсерка». Ушат холодной воды в виде двух затрещин должно хватить для успокоения. Чуть дальше, уже в лёгкой дымке от дыма костра и пыли виднелись дома окружавшие площадь-рынок. Все они так же были принадлежали торговцам. Тут располагалась кузница, пекарня, аптека, дом плотника, портные и множество других магазинчиков. Как правило живущие в этих домах звери были хозяевами магазинов что занимали первые этажи. Пока ещё можно было разглядеть каждого торговца, но это пока. Не пройдёт и часа как рынок заполонят толпы покупателей. Шум заполнит всё вокруг. Звери будут обходить торговцев выбирая товар себе по вкусу. Почти все жители райончика к тому времени стекались к площади. Именно в это время можно было увидеть Репод Сити таким каким он был до тех бед что обрушались на него: своеобразным, интригующим, со своим нравом, манящим, слегка загадочным, порой отталкивающим, в меру плохим, но больше добрым. Но, по сути, ничем не отличающийся от других городов этого мира. Оказавшись возле ступенек Астика опустила на площадку корзину. Слегка подпрыгнув, она игриво спрыгнула на ступеньку вниз. Как круто! Приземлившись в окружении небольшом тумане от угля, что всё ещё, как пыльца от цветка, развевался от её платья она неимоверно обрадовалась. По высоте ступеньки были довольно большим, её плечи упирались в край первой ступеньки, с которой она спрыгнула. Отчего-то это незамысловатое действие привело её в жуткий восторг. Она снова подпрыгнула, спрыгнув на ступеньку ниже. Рваный подол её платьица так же под действием ветра слегка поднимался вверх, оголяя щиколотки. Дальше всё продолжилось в том же духе. Прыгая, она вскоре очутилась в самом низу. Оказавшись на площади, она развернулась в сторону отеля. Поглядев на совершённый ею путь малышка весло запрыгала на месте хлопая в ладоши. Улыбаясь так, словно исполнилась мечта всей её жизни она заприметила небольшую группу детей. Разношёрстная малышня, поднятая родителями в самую рань, так как последним нужно было идти по делам, была явно отправлена куда-то с заданием. Молодняк в городе рептилий облагался работой, как только вставал на здании лапки. И как свойственно всей ребятне, что собралась в кучу, она тут же позабыла о всех заданиях и бросилась играть. Несколько крупных парней бежали вперёд пиная пустую консервную банку как мяч и поднимая за собой пыль. Два вожака, те что были самыми взрослыми, постоянно толкали друг друга сражаясь за «мяч». За ними едва успевали дети по меньше. — Отдай. — Попробуй отбери хвост поломанный. — Сам ты хвост поломанный. Отдай! Донеслись до девочки их голоса. Ребятня пробежала мимо Астики что увлечённо следила за их игрой. От желания присоединится она переминалась с лапы на лапу словно хотела в туалет. Это желание переполнило её и она сделал несколько шагов в сторону ребятни. — Отвали, корка облезлая. — В пылу борьбы прокричал ближайшей к ней мальчик, как только краем глаза увидел приближающеюся к ним Астику. Последняя замерла сопровождая пробегавшую мимо неё ораву. «Страшная! Страшная!»: подхватила малышня помладше, повторяя вслед за старшими. Как не странно, но эти обстоятельство никак не повлияли на Астику. Она продолжала мило улыбаться, готовая сорваться с места и присоединиться к игре, как только ей разрешат. Этого не произошло. Малышня удалилась прочь, весело шумя и гремя банкой, оставив её одну. Проводив их взглядом Астика помахала им лапкой в след. В отражении её глазах можно было увидеть как она мечтала присоединиться к ним. Вздох, отнюдь не грустный, а наоборот, полный мечтаний и возможностей. «Когда-нибудь они примут её и позволят играть вместе с ними. Нужно только подождать, набраться терпения»: читались мысли на её изуродованной из-за ожогов мордочке. Окрылённая мечтой она вновь бросилась к лестнице. Подъем был куда сложнее чем спуск: подбежать, подпрыгнуть, закинуть одну коленку на верхнюю ступеньку, забраться. Так повторить несколько раз. Всё это малышка сделал быстро. Даже не запыхавшись, радуясь тому что ей удалось подняться на веранду отеля она выглядела счастливой как альпинист покоривший высокий горный пик. Корзинка вновь падет на спину. Лапки обнимают лямки. Впереди работа и она с новыми силами начинает очередной спуск с улыбкой на страшной мордочке. Через несколько секунд Астика теряется в немногочисленной толпе прохожих. Первый порыв быстро сошёл на нет. Направляясь к лавке с овощами и фруктами она сбавила шаг. Проходя мимо рядов торговцев, малышка заинтересованно разглядывала местный товар. Её глаза бегали от одной вещи до другой: старые подхвостники что продавала какая-то старуха, несколько поношенных пиджаков среди которых было розовое платьице — на последнем Астика задержалась дольше обычного: высокий вырез на груди, светло розовые лямки, сиреневый бант на спине и такого же цвета широкий пояс, подол обшитый бисером. Дальше шли старые книги. Ещё дальше угрюмый самец такырной круглоголовки продавал всевозможные травы уверяя каждого в их целебных свойствах. За ним сидел полный варан разложив на коврике свои товары: банки, склянки, колбочки, мензурки, колбы, стаканы. Далее шла лавка, где местный торговец выкладывал на прилавок недавно испечённые лепёшки. Пойдя мимо, остановившись лишь для того чтобы втянуть ароматный запах хлеба, Астика уткнулась в молодого змееморфа. Он стоял возле продавца анаконды перед которым был разложен его товар — различная аппаратура: телефоны, фотоаппараты, видеокамера и даже механический телевизор созданный в далёкие времена, а заодно бесчисленное количество деталей для бытовой техники. Остановившись возле покупателя змееморфа Астика стала внимательно разглядывала незнакомца. Она разбиралась в их видах, но подобного видела в первый раз. Он был выше неё, одет обыденно непримечательно. Соломенный окрас лап и хвоста, темная голова. Он вертел в лапах один из фотоаппаратов что взял с «прилавка» продавца анаконды. Двое о чём-то разговаривали на раздвоенном, но, заметив Астику, перешли на общий язык. — Сколько. — Прошептал покупатель. — Для тебя с-с-собрат, с-с-емь с-с-серебряников. — Желая поторговаться, явно завысил цену самец анаконды. Покупатель задумчиво покрутил старый фотоаппарат в лапах, разглядывая. — Берёшь тайпан, или как? — Да. — Не став даже спорить согласился тайпан. — Плёнка есть? — Вот-с-с. Взяв с ладони продавца скорченную в рулон фотоплёнку тайпан ловок вставил её в фотоаппарат. Щелчок. Вспышка. Развернувшись в сторону отеля, он сделал снимок. Этот поступок явно возмутил продавца. — Ты-с-с с-с-сначала купи, а потом пользуйся с-с-с. Плёнка не-с-с с-с-амая дешёвая. — Грубо выдал он. — Сколько? Тайпан говорил в такой манере словно цена его вообще не волновала. — Пять с-с-с. — Увидев возможность сорвать куш с непридирчивого покупателя выставил ценник продавец. Не сводя глаз с отеля, словно выискивая в его окнах знакомую морду, тайпан быстро расплатился. Вспомнив о задании Астика оставила змееморфов одних. Удаляясь, она слышала их разговор что становился всё тише и тише. — Люблю фотографировать. Скажи в отеле есть места? — С-с-с. Вон, Дрирэйк — он хозяин отеля. Подойди с-с-с-проси. — Я только не люблю шум. Много постояльцев? — Мало брат с-с-с. — А млеки есть? А то у меня аллергия на шерсть. — Тогда-с-с тебе не с-с-сюда. — Да, и кто живёт? — Вроде-с-с два-с-с тигра-с-с и один с-с-лон. Е-с-сли я правильно-с-с их различаю с-с-с. Удовлетворённый ответом тайпан вновь сделал снимок отеля. — Слон говоришь. Дрирэйк важно шагал среди лавок что торговали фруктами и овощами. Сейчас было мало народу так что его легко было заметить: как вширь, так и ввысь. Дымя сигарой, которая, казалось, была вечной он с высока глядел на палатки. Проходя мимо очередной, он слышал приветствия: «Доброе утро Дрирэйк», «Здравствуйте», «Холодно сегодня, да Дрирэйк?» Торговцы, что раскладывали товары, почтительно делали ему поклон приветствуя главу борёкудана. В ответ он кивал, изредка отвечая. Чуть менее заметно рядом с ним шагала его правая лапа — крокодил лает сорока пяти Ман. Держа подмышкой утреннею газету, он бросал подозрительные взгляды — старая привычка бандита всегда быть наготове. — Слышь Гильотина. — Начал тихо он. Когда Ман обращался к Дрирэйку по кличке значит дело было важное. «Привет Гаук»: непринуждённо поздоровавшись с очередным знакомым старый крокодил. Ответ: «Здравствуйте сэр». Дрирэйк помахал лапой. Несмотря на кажущуюся отстранённость он внимательно слушал своего советника, ожидая когда тот заговорит. — Короче, рябь на воде, — продолжил тихо Ман, попутно поклонившись проходящему мимо самцу аллигатора, поздоровавшись, — привет. — По наши шкуры? — Да. — Чё за рябь? — Местные банды в наш водоёмчик хотят заплыть, мути нагнать. — Отвечал Ман. — Кто? — Беспредельщики. — Кто заикнулся? — Старые связи. Надёжные. — Понял к чему клонит босс сказал Ман. — Сколько? Когда? — Семеро, сегодня после обеда. Хотят в наглую заплыть. — Доложил Ман. — Распорядись чтобы у ворот охрана их не трогала. Пусть на площадь придут, тут то мы их и оприходуем. — Распорядился Дрирэйк. — Как в старые добрые Гильотина. — Как в старые добрые Ман. Они продолжали идти не спешным шагом тихо обсуждая важные вещи; со стороны это казалось обыденным разговором о погоде. — Кого позвать? — Спросил Ман. — Я сам ими займусь. — Смело и довольно безрассудно заявил Дрирэйк. Ман вопросительно поглядел на босса. Конечно, лет двадцать-тридцать назад он бы этого не сделал зная силу Дрирэйка, но сейчас, когда его боссу стукнуло шестьдесят в голове Мана стали вплывать сомнения. Касались они не только физической возможности старого гребнистого крокодила, но и умственной. Дрирэйк дымил сигарой периодически покусывая её. Даже не смотря на своего советника он знал его мысли, отчего весло улыбнулся. — Ты что-то задумал? — Догадался Ман. — Ага. Будь рядом, но вмешивайся только когда дело примет крутой поворот. — Предупредил он. — Крутой поворот это когда тебе семеро будут колоть мечами? — Уточнил Ман. — Ага. Другого ответа Ман и не ожидал услышать. Дрирэйк был один из тех кто кидается в самую гущу битвы с безрассудством самоубийцы. Таким его видели все, но Ман знал и время подтвердило его догадки что у его босса всегда был козырь в рукаве. Иначе Дрирэйк давно бы отправился на дно кормить рыб. — Сейчас только предупрежу сигнализацию. — Продолжил Дрирэйк. Засунув лапы в карман пиджака он втянул в лёгкие побольше воздуха. Его живот округлился — хотя, казалось, куда уже больше! Уголёк на кончике сигары вспыхнул ярче прежнего. — Двадцать четыре! — Громко прокричал Дрирэйк. Находящийся вокруг звери внимательно поглядели на «взорвавшегося» гребнистого крокодила, которые непросто громко прокричал что-то, но и прокричал совершенно непонятные им слово «двадцать». Однако Дрирэйка совершенно не волновала их реакция. Всё его внимание было сосредоточено на третий этаж своего отеля, на определённую комнату закрытую занавесками. Стоявший возле босса Ман внимательно поглядел сначала на него потом туда куда смотрел Дрирэйк. Последний вновь прокричал: «Двадцать четыре!» Это вызвало у животных на площади ещё больше негодование. Они стали перешёптываться, скрытно кивая на главы борёкудана. — Старый, ты таблетки принял? — Немного смущённый ненужным внимание, слега раздражённый им, спросил с издёвкой Ман. — Вон. В ответ Дрирэйк кивнул на окно на третьем этаже отеля. Схватив монокль Ман прищурился одним глазом. Занавеска окна приоткрылась и оттуда высунулась морда тигра. Наум спрятал за спину свой блочный лук и быстро пройдясь глазами по пощади легко заприметил крупную фигуру Дрирэйка. — Млек? — Удивился Ман. Ему ответил Дрирйэк чуть позже, а сейчас громок прокричал, обращаясь к тигру: «После обеда, семеро!» Не произнеся ни слова тигр скрылся за занавеской. Толпа, поняв, что гребнистый крокодил не сошёл с ума бросаясь неизвестными им словами, а говорит с одним из постояльцев отеля, потеряло к нему всякий интерес принявшись за свои дела. — Двадцать, — сделав акцент на этом слове, — четыре — это какой-то пароль? — Призадумался Ман. — По-ихнему двадцать — это цифра, наша два дэк (20). Номер их комнаты. — Объяснил Дрирэйк. — Ты язык млеков стал изучать? — Расширяю кругозор. — Отшутился Дрирэйк. — С ними договор? — Кратко спрашивал Ман. — Типа того. — Зачем тебе эти плешивые. Своих ребят мало? — Немного недовольно спросил Ман. — Ребята много чего про них рассказали. Уроды каких мало. Последние слова он произнёс с ненавистью. — Да мы все не красавчики. Мне плевать на млеков Ман. Эти двое прекрасно умеют убивать, а большего от них и не требуется. — Ответил прагматично старый крокодил. — Доверяешь им больше, чем нам? — Продолжал негодовать Ман. — Я же предупредил тебя, что если что-то пойдёт не по плану, то вмешаешься ты. — Напомнил Дрирэйк. Они вновь двинулись вперёд и отвлечённый разговором Дрирэйк внезапно исказился в улыбке. От неё у Мана невольно пробежали мурашки. Он хотел сказать боссу чтобы тот лучше оставался суровым, чем ещё раз попытался улыбнуться, так как выглядел он подобно маньяку-психопату. Но вскоре заметил впереди, между прохожих, что ходили вдоль палаток с овощами, приёмную дочь босса. Девчонка внимательно подходила к каждой палатке приподнималась на носочки пытаясь заглянуть на высокую полку с товаром. С тяжёлой корзиной на спине это было довольно трудновато делать. — Астика! — Продолжая улыбаться, отчего заметившие это звери с испугом отводили взгляд, прокричал толстый гребнистый крокодил. Громкий, знакомый голос мгновенно добежал до Астики. Последняя, оглянувшись на Дрирэйка, подпрыгнула на месте и замахала лапой. Скинув с плеч корзину, она со всех лап бросилась к отчиму, как к родному отцу. Вытянув верхние лапки и слегка раскрыв челюсть в которой виднелся обрубок языка она бежала во всех сил. — Иди сюда моё пятнышко. — Радуясь произнёс Дрирэйк. Он с трудом, с болью в коленах, кряхтя присел на корточки и протянул лапы в сторону бегущей к нему девчушки. Не прошло и несколько секунд как Астика ловко запрыгнула ему на ладонь. Уселась. Ладонь взрослого гребнистого крокодила для крохи была подобна огромной лодки. Астика могла разложиться на неё как на гамаке. Как только дочка уселась Дрирэк встал. Он почувствовал как коготки Астики вцепились в его ладонь. Для последней это был настоящий аттракцион. Взмых вверх, на уровень морды Дрирэйка, Астика почувствовала как застучало её сердце, по нижнем лапкам пробежался холодок. Адреналин брызнул в кровь. Она ещё сильнее затряслась боясь свалиться, особенно когда перед её взором возникли верхушки палаток. Но как только вид был залоснён морщинистой кожей крокодила — его мордой весь страх испарился. На испуганной мордочке Астики вновь засияла улыбка. Вытянув лапки она обняла щеку Дрирэйка, став безжалостно расстреливать её поцелуями. — А-а-ха. — Вырвалось из пасти сурового крокодила. Он прильнул к малышке, и та вскинула лапки обняв его, точнее попытавшись объять необъятное. Поцелуи продолжались до тех самых пор пока до Астики не долетел дым от сигары что торчала у Дрирэйка в окончании пасти. — Кхе-кхе. — Чихнула Астика прижав к пасти кулачок. Дрирэйк вытащил сигару из пасти чтобы дым им не мешал. — Ничего, — весло смотря на малышку задорно произнёс он, — папка научит тебя курить. Будешь дымить у меня как паровоз. Не понимая что имеет виду отчим Астика весело кивнула несколько раз. — Чё делаешь? Астика быстро пробежалась по грязному платьицу лапами вспоминая куда засунула папирус с заданиями. Вспомнив, она вытащила бумагу из кармашка и протянула её в сторону огромного глаза Дрирэйка, попутно указав второй лапкой два пальца. Дрирэйк прищурился пытаясь разобрать на бумаге подчерк жены. — А-а-а, перец. — Догадался он. Астика кивнула. — Ну пойдём, купим перец. Он и Астика несколько раз оглядели палатки в поисках нужного продукта. «Вон»: заметив только разложенные овощи и фрукты обрадовался гребнистый крокодил. В тоже самое время палец Астики указал в этом же направлении. Двигаться на гребнистом крокодиле было куда быстрее и комфортнее чем на своих двоих. Астика весь не долгий пути крутилась как подзорная труба, с радостью разглядывая местность и зверей с «высоты птичьего полёта». Через несколько шагов они очутились возле той самой палатки. Сверху весь товар, что располагался на прямоугольной палатке, был как на ладони. Внизу, у лап Дрирэйка находились овощи, сложенные в мешки: картошка, огурцы, лук, цукини, различные салаты. Выше, на стеллаже палатки, помещённые в корзину ютилась: опунция, мушмула, сахарное яблоко. В ящиках лежали оранжевые апельсины, сочный виноград, гранты, грейпфрут, клубника, авокадо… Тут было много чего яркого и вкусно пахнущего. От подобного разнообразия красок и запахов зрачки Астики бегали как мячик при игре в настольный теннис. Будучи невысокого роста, она никогда раньше не видела всех продуктов что лежали на полке торговца, лишь ощущала их запах. Теперь же, оказавшись на «вершине мира» она жадно всматривалась в изобилие торговой палатки втягивая смешанный аромат фруктов. Он, аромат, а заодно и соки что выделали фрукты приманивал огромное количество мух и мошкары — не самые радостные посетители для продавца. Благо с ними боролась местная «охрана». Симбиоз во всей его красе. Мимо рядов корзин и ящиков, патрулируя территорию, шныряли несколько остромодных лягушек. Именно они изничтожали надоедливых насекомых. В этом деле им не было равных. В первую очередь набивали своё брюхо, излишки складывали в маленькие ящики, которые легко поместились бы на двух ладонях Астики. Ни продавец, ни остромордые лягушки небыли против того расклада вещей, каждый получал что хотел при этом помогая друг другу. Возле прилавка суетилась симпатичная самка крокодила. Большую часть времени она находилась под палаткой разгребая мусор: старые ящики и коробки убирались в сторону освобождая место новым. По этой причине она не сразу заметила подошедшего к ней Дрирэйка. — Теплого утра Киала. — Громко поздоровался он. Только после этого запыхавшаяся девушка вылезла из-под прилавка. Быстро разгладив темно-синие дрэдлоки она поправила взъерошенную одежду. Заметив гребнистого крокодила Киала улыбнулась. — Доброго утра Дрирэйк. Поклон. — Ты чё сегодня такая счастливая? — Заприметив не сходящею с мордочки самки крокодила улыбку даже во время тяжёлого труда спросил Дрирэйк. — Да так, просто. День хороший. — Смущённо покраснев ответила она. — Чего-то хотите сэр? — Перец свежий? — Да сэр. — Свежий как ты? — С лёгким флиртом уточнил он. Это заставило молодую девушку засмущаться ещё сильнее. — Дрирэйк. — Отведя глаза стеснённо произнесла Киала. Оба мило улыбнулись. — Дай семь штук. — Гребнистый крокодил прошёлся взглядом по остальным продуктам и добавил, — и ещё небольшой кусочек сахарного яблока. Каила засуетилась. Вскоре семь штук красного перца были уложены в корзину Астики которую не без печальных вздохов поднёс Ман, когда босс приказал ему это сделать. Кусочек сахарного яблока в форме полумесяца Дрирэйк взял с прилавка и притянул его Астике, что внимательно следила за тем как происходит погрузка перца, так словно была бригадиром на которого было возложена задача по транспортировки важного груза. Засунув в пасть сигару Дрирэйк вытащил из кармана составную серебренную монету. В отличии от «мелочницы»* *«Примечание от автора «Мелочница» — специальный предмет для торгово-денежных взаимодействий между большим и малыми представителями города рептилий. Им пользовалась Беатрис в главе «Действие последнее. По следам прошедшего крокодила. По эту сторону окна». По форме мелочница схожа с зажигалкой или пачкой сигарет. Но могла быть абсолютно любой по форме и размеру. Принцип действия: в «мелочницу» засыпали серебряные монет для малых граждан Репод Сити. Когда крупному гражданину города, например гребнистому крокодилу нужно было что-то купить, например у геккона, то он пользовался «мелочницой». Надавливал на кнопку и из специального отверстия выпадала ровно одна маленькая серебряная монетка. Таким образом можно было не бояться потерять маленькие деньги. Когда в «мелочнице» кончались монетки тот же гребнистый крокодил шёл в банк и обменивал по курсу одну большую монету на сотню маленьких, после чего засыпал их в «мелочницу» В отличии от «мелочницы», которая предназначалась для обмена «товар-деньги» между самыми большими и самыми малыми представителями Репод Сити составная монета была предназначена для другого. Выглядела составная серебряная монета как обычная монета, но с одним отличием. Она была подобна матрёшке. Делилась на кольца что плотно вставлялись друг в друга: внешнее кольцо, среднее кольцо, центральное кольцо и сердцевина — середина монеты не отличающееся от обычной цельной монетой для средних по размеру зверей. Соединив все четыре составляющие можно было сложить их в полноценную монету. Общей вес составной монеты был разным, но всегда был таким, чтобы сумма была кратная чётным и не чётным числам. Таким образом можно было достаточно комфортно расплачиваться. Недостающее части монет можно собирать из других составных монет. В отличии большинства городов мира, что перешли на бумажную систему денежных отношений, в Репод Сити всё ещё пользовалось серебром, в то время как бумажные деньги других городов были лишь векселями поддерживаемые золотым запасом города, которые можно было обменять на ценный металл по указанному курсу. Когда Киала назвала цену за товар, Дрирэйк ткнул в составную монету когтем вынув из ещё центра небольшую часть. За всем этим, как всегда с присущем любопытством, наблюдала Астика. Она уже схрумкала половину кусочка яблока, поняв, что называться сахарное яблоко не просто так. Сколько бы она не облизывала губы ей казалось, что сочный сок скопившийся на них, никогда не исчезнет, потеряв во вкусе. Вторую половинку она заботливо протянула в сторону Дрирэйка. — Мне? — Заметив её жест удивился гребнистый крокодил. Астика пару раз кивнула. Приподняв малышку, он приоткрыл пасть. Оказавшаяся возле челюсти гиганта малышка удивлённо разглядывала огромную пасть: острые желтоватые зубы, красный язык, небо с которого стекала слюна, запах табака. Закинув в «топку» половинку кусочка сахарного яблока, она восторженно наблюдала как он мгновенно растворился в бездонной глотке. Пожалуй, чтобы заполнить всю полость пасти гребнистого крокодила не хватило бы и корзины яблок. — Вкусно. Спасибо. — Делая вид что разжёвывает кусочек, что давно упал на дно желудка, поблагодарил Астику Дрирэйк. Нагнувшись, он опустил ладонь и малютка ловко спрыгнула с неё. — Серебро за перец верни Естоку. Всё, беги работать. Приподнявшись Дрирэйк поглядел на маленькое пятнышко возле своих лап. Очутившись на площади Астика весело помахала лапкой попрощавшись. Дрирэйк улыбнулся. Его взгляд сопровождал девочку: Астика подбежала к корзине наполненная перцем, засунув лапки в лямки она с трудом подняла её. Сначала покачнулась едва не упав, но быстро восстановила равновесие. Согнувшись буквой «Г» Астика упёрлась взглядом в асфальт. Пошатываясь, медленно двинулась к отелю. Дрирэйк молча глядел ей в след. На его морде виднелись легкие намёки на эмоции которые очень редко появлялись на ней. «Тяжёлые времена рождают сильных, лёгкие — слабых»: эту поговорку любил говорить его отец, любил её и Дрирэйк. — Рирэйк. Слышь… — Окрикнул его старый голос словно говорила сама Смерть. Гребнистый крокодил обернулся на голос. Рядом с ним стоял Ман, возле которого располагался невероятно старый крокодил. Сгорбившись словно гусак водопроводного крана он опирался о трость, что как подпорку держал передними лапами опирая ее о грудь. — Дрирэйк, — уточнил глава борёкудана до три (15) нома, — Евти… Дрирэйк не как не мог запомнить его имя, помня только начальные буквы. Родившись в до три (15) номе Дрирэйк знал этого старика всю свою жизнь. Что тогда, почти шестьдесят лет назад, что сейчас Евти выглядел примерно одинаково. По улицам нома ходили слухи что Евти был бессмертным. Одно время каждый год местные спорили проживет ли этот это год Евти или умрёт. Сколько денег было проиграно! Можно было построить десяток отелей «Гокудо». Старый крокодил на отрез отказывался умирать. То насколько он был древним можно было судить по его имени — Евтипионридоит сын Олитопиринда. Подобным методом представлялись в Репод Сити две сотни лет назад. И сотню лет назад перешли на знакомую систему: имя и фамилия. Дрирэйк до последнего отказывался верить, что Евти был настолько стар. Сам же Евти постоянно путал дату своего рождения и свой возраст, постоянно накручивая или убавляя года в зависимости от того как ему было выгодно. Но то что он был действительно о-о-о-чень стар свидетельствовал его внешний вид. Седые как молоко дрэдлоки, свисающая морщинистая кожа, вся высохшая, она потеряла в цветете, потускнела, хвост почти атрофировался и теперь тащился за стариком как рудиментарный орган, глаза стали мутными, слух слабым отчего приходилось кричать во время разговора с ним, если попытатся выпрямить согнутого буквой «С» старика то вероятен шанс сломать его, вставная челюсть давно сгнила вслед за собственными зубами — её заменили на новую, взгляд уже забыл как выглядит небо, узнавал беседующих с ним зверей по пальцам нижних лап так как глядел постоянно вниз, в виду возраста разговаривал с каждым как с непутёвым малышом что едва вылупился из яйца и в жизни ещё ничего не видал, а значит должен слушать старших, а так как старше Евти никого не было в радиусе солнечной системы считал себя самым главным. Можно было подумать что старик дожил до столь почтенного возраста благодаря здравому образу жизни и гимнастики. К сожалению Евти был одним из тех кто портил всю философию здорового образа жизни. Он, конечно, не курил как Дрирэйк и даже не употребил алкоголь, зато с самого рождения подсел на маковую пыльцу. Дрирэйк считал его «нулевым пациентом» самым первым наркоманом в мире. И судя по количеству употреблённого за всю его жизнь мака его можно смело обвинить в геноциде красного цветка. Сам глава борёкудана до три (15) нома весьма отрицательно относился к наркотическим веществам, о чем ярко свидетельствовало татуировка на его теле. Но Евти он не трогал, когда по всем законам борёкудана должен был выбить из него весь дух и выгнать из нома. Тут дело было и возрасте старика, и в том что он выращивал мак строго для себя и никогда не был замечен в его распространении. У Дрирэйка всё ещё теплилась мечта что старый загнётся от передоза, но Евти, как назло, был живее всех живых, бодр, с достаточно светлой головой особенно в виду его возраста и что самое обидно для Дрирэйка это всегда под действием дурманящего мака. Заметив старика Дрирэйк сделал низкий поклон. Его примеру последовал Ман. Каким бы ты важным не был и какой бы высокий пост ты не занимал — этикет в Репод Сити требуется соблюдать. Его прививают палкой каждому родившемуся малышу. Звери старше тебя должны быть уважены низким поклоном. — Доброе утро Евти. — Поклонившись подворовывался Дрирэйк. — Сэр. — Стоя в сторонке произнёс Ман, так же поприветствовав старца. Старик, как подумал Дрирэйк так же сделал поклон, хотя возможно он чуть не упал. — Что-то нужно Евти? — Спросил гребнистый крокодил. — Эх, столько лет прошло, а ты всё не запомнишь моё имя. То же молодёжь пошла, совсем памяти нет. — Как всегда, впрочем Дрирэйк знал что это произойдёт, отчего-то старику направилось отчитывать его на глазах у всего нома, ворчал Евти. — Меня зовут Евтипи… — старик остановился на полуслове, продолжил вспоминая, — Евтипе… Евтипо… — старик замер поднеся трясущеюся лапу к подбородку, — короче я сын Оли… Олис… Олит… да хрен с ним, как ты меня назвал? — Евти. — Немного виновато ответил Дрирэйк. — Так не зови Рирэйк, не моё имя. — Махнул лапой старик. — Дрирэйк. — Мягко поправил Евти гребнистый крокодил. — Не учи учёного, — мгновенно взбунтовался Евти, — мне лучше знать. У тебя ещё скорлупа со спины не сошла сопляк. Я помню, как тебя мать назвала. Я твоего отца на рыбалку водил, когда он ещё малышом был. Хе. С калеку мне роста. — Грустный вздох. — Словно вчера было. — Евти продолжил, но уже тише. Махнув лапой, он подозвал Дрирэйка. Последний, скрепя сердцем и коленями, присел на корточки чтобы разговор был «тет-а-тет»: — Я говорить с тобой хочу. — Слушаю. Обижает кто? — Обычно к Дрирэйку обращались за подобными просьбами. Местные охотно шли к главе борёкудана чтобы тот разрешил их вопросы. Не сказать чтобы Дрирэйку направилось эта обязанность, но если на всеобщем собрание выбрали за главного его, то он должен был нести не только привилегии, но и обязанности своего «титула». — Н-е-е, — ответил Евти, — я к тебе по другому вопросу. Рирэйк ты помоги мне в любовных делах, — Дрирэйк не успел сказать и слова как старик продолжил, — ты молодой, можешь дать дельный совет, а то я совершенно забыл… Дрирэйк любил когда его восхваляют, но в данный момент он почему-то почувствовал обиду, словно старик над ним издевается, отчего решил перебить Евти: — Забыл совсем куда чего вставляется? — Улыбаясь начал озорно он. — Хвост у самки задираешь вверх, там как раз всё самое интересное… — Бревно. — Фыркнул недовольно Евти. Подняв свою трость, он стукнул её по нижней лапе гребного крокодила заставив последнего замолчать. — Я тебе говорю как понравиться девушке. Я-то стар, совсем не понимаю новомодные обычаи. Раньше проще было: мешок сахарного тростника, кошель серебра, кувшин соли и бочка янтарного пива, и всё готово. — А-а-а, — догадался Дрирэйк, — ты подкатить к бабе хочешь? — А? Н-е-е, самодвижущейся повозке у меня нет. А что, сейчас самки только с такими встречаются? Ох, совсем зазнались. Раньше… — Стой. Подкатить не в том смысле… — Дрирэйк устало выдохнул — объяснять было дольше. Выдохнув, он вынул из пасти густой табачный дым, который спустился вниз к сгорбившемуся старику. — Куришь? Отцу расскажу. — Он умер три до два (38) назад. — Пиявка тебя на язык, я с ним вчера на рыбалку ходил. Ох, вот молодёжь пошла живых отцов хоронят. Приспустив брови Дрирэйк грузно смотрел на дряхлого старца. В его жилах закипала кровь. Глаз задёргался. Дрирэйк терпеть не любил когда вокруг простого дела ходят вокруг да около. Лишь правила приличия заставляли его сдерживаться. Решив побыстрее избавиться от назойливого старика, он промолчал про то что единственным источником воды в их райончике было чахлое озеро да пару колодцев, где рыба не водилась уже давно. — Значит хочешь понравится девушке? — Перешёл к делу гребнистый крокодил. — Да. — Дело сдвинулось с мёртвой точки. — Не обращает она на меня внимание. Я так и сяк к ней, а она всё нос ворчит. Подскажи, как к ней подобраться что б она меня полюбила. — А чё за самка, местная? — Ага местная, Башника. — Ответил Евти. Дрирэк поперхнулся, едва не выронив из пасти сигару. К счастью в последний момент он успел поймать её лапой и вновь засунуть в пасть. — Старый, ей до четыре (16) лет. На кой ты ей сдался, высохшей изюм? — Чуть не рассмеявшись произнёс Дрирэйк. — Конечно ты ей не интересен, ты ей в прадеды годишься. Тут, подумав и поглядев на иссохшего старика с которого — Дрирэйк мог биться хвостом о гранит сыпался песок, он понял, что слега не дожал с «прадедом». — Не груби Рирэйк, — цокнул Евти, — самцы старыми не могут быть, самки — да, самцы — нет. Чем я ей не мил? Дом есть, кладовка едой забита, сам я собеседник отличный и самец хоть куда, среди местных уважаем. Вот у тебя сколько водопадов? — Два эл (22). — Вот, а я срок намотал на все шесть дэк (60) лет. — Он подался вперёд, преподнёс ладонь к пасти словно что-то хотел прошептать на ухо, тихо продолжил говоря с коленкой гребнистого крокодила словно это была голова Дрирэйка. — У меня по утрам знаешь как твердеет? Гранит колоть можно. — После чего добавил. — Это всё от мака. Всем лекарств лекарство. — Слушай Евти найди себе другую самку. Вот, — Дрирэйк провёл лапой по площади, — сколько красивых дам. Ты Любитру видел? Не самка, а горячий вулкан. Эл (10) лет назад мужа потеряла: ходит, ищет нормального самца с твёрдым стояком. Чем тебе не кандидат? — Любитра?! — Возмутился Евти. Он хлопнул ладонью о коленку и рассмеялся. — Эх Рирэйк. К кому я обратился за помощью. Она же старая! — А тебя значит молодую подавай. — Возраст тут не причём, я сердцем чувствую. Нравится мне Башника. Сморю на неё и сразу радость на душе испытываю. Это любовь малой, тебе не понять… — Куда там. — Язвительно-саркастично фыркнул Дрирэйк. Евти продолжал не обращая внимание: — Это с возрастом приходит. Тебе, мальку, лишь бы блудом заняться, а я зверь высоких нравов, я сердцем даму выбираю. Ну что, поможешь? А то я сморю к ней всяка треска набивается. Испортят самку. — Ей до четыре (16) Евти. — Напомнил Дрирэйк. — А я никуда не тороплюсь, у меня вся жизнь впереди. — Тут Дрирэйк не мог не согласиться. Евти продолжал. — Всего то два года ждать. Неожиданно в голову Дрирэйка пришла блестящая идея, которую он решил воплотить в жизнь. — Башника говоришь? — Она самая, ручеёк мой родниковый… — Так чё ты сразу не сказал. Она, уважаемый Евти, любит сильных, стойких самцов. Вот покажешь ей свою силу, считает твоя самка. Влюбится в тебя, хвост на отсечение даю. — Гребнистый крокодил решил провести первую часть плана в исполнение. — Силу говоришь. — Потирая подбородок тростью призадумался Евти. — Да. — Дрирэйк словно вспомнил. — Сегодня вечером намечается бой по хвостоборбю. Ты выйди на арену и вызови на поединок самого сильного самца нома, — он продолжал, воодушевлённо приводя вторую часть задуманного плана, — только самого сильного, иначе Башнику не впечатлить. Только бейся как в последний раз. Тут нужно наверняка действовать. Восхищённый своей смекалкой Дрирэйк расцвёл в улыбке. Евти призадумался. Дрирэйку правда показалось что он уснул или чего лучше отбросил хвост, но старик неожиданно начал. — Удар у меня конечно уже не тот, — Евти едва сжал трясущийся кулак, — но что не сделаешь ради любви. Я ведь в конце концов из «Клана Маклаудов». Ладно, спасибо за помощь Рирэйк. Передовая отцу привет, надеюсь скоро с ним увижусь. «А уж я как надеюсь» — злорадно подумал гребнистый крокодил. Развернувшись, старик двинулся прочь что-то бормоча себе под нос, оставив Дрирэйка с лучезарной улыбкой одного. Стоявший неподалёку Ман из-под лба поглядел на своего босса. — Что? Осуждаешь? — Заметив взгляд Мана спросил гребнистый крокодил. Ответ — молчание. Дрирэйк стал оправдываться. — Да я не со злости. Пойми меня Ман, этот пень моего деда пережил, отца, мне уже шесть эл (60) он и меня переживёт. — Дрирэйк приподнял плечи и неистово продолжил. — Ну должен же он когда-то умереть. — Ты просто бесишься из-за того, что потерял столько денег каждый год ставя на его смерть. — Усмехнулся Ман. — Сколько там уже набежало четыре эл (40) монет? Гребнистый крокодил нервно пожёвывал сигару. — Нет, в этом году он точно хвост отбросит. — Уверенно произнёс он. — Спорим? — Лукаво поддел босса Ман. — Спорим. Два члена борёкудана пожали лапы. Двинувшись дальше они продолжали разговор, медленно направляясь в сторону отеля. — Просто смирись с тем, что он бессмертный. — Бессмертных зверей не бывает Ман. Пойдём в отель позавтракаем, Миакела наверняка заждалась. Нам ещё в обед гостей встречать.