дороги сплелись
в тугой клубок влюбленных змей,
и от дыхания вулканов в туманах немеет крыло
♫ Мельница — Дороги
К вечеру Момо почувствовала себя лучше. Тоширо вовремя доставил ей лекарство, когда она его выпила, температура начала спадать, и горло перестало болеть так сильно. Королевский аптекарь знал, что делает, когда изготавливал препараты — иначе он не был бы королевским аптекарем. Тоширо был несказанно рад тому, что его принцесса не собирается умирать. Он не отходил от нее ни на шаг, делая вид, что читает книгу, сидя в кресле у ее постели. Момо было приятно такое внимание и беспокойство, но все же это немного напрягало — в своем замке она привыкла часто быть в одиночестве, а теперь у нее весь день не было личного пространства. Просить дракона уйти язык тоже не поворачивался, так что Момо лежала под двумя шерстяными одеялами, которыми укрыл ее Тоширо, и по-диагонали читала одну из книг драконьей библиотеки — какой-то тривиальный скучный женский любовный роман. Других книг, как она поняла, у Тоширо не было. На вопрос, откуда взялись эти, юный дракон объяснил, что раньше они принадлежали его матери. Многое здесь принадлежало его матери, начиная от одежды Момо и заканчивая ее комнатой. И Мира тоже была принцессой, которую похитил дракон: Тоширо обмолвился об этом, дав Момо пищу для размышлений. Значит, он родился от союза дракона и человеческой девушки? Можно ли в таком случае назвать его драконом лишь наполовину? И что, если его отец похитил его мать ради этого — женитьбы и ребенка? Может, это и нужно драконам от принцесс? Они всегда выполняли ритуал перед свадьбой… Нет, думала Момо. Нет, нет, нет. Она не станет делить ложе с тем, кто едва ей знаком. Принц Айзен тоже был едва ей знаком, но он был ее женихом, и это считалось нормальным… хотя с Айзеном делить ложе принцесса не хотела, лучше с драконом. Тем более, дракон ни на какое ложе даже не намекал. Она попыталась переключиться на чтение, но книга была ужасной, язык автора — топорным, а герои поступали нелогично и говорили чересчур вычурно. Так люди в реальности выражаться бы не стали. Промучившись еще пару страниц, Момо не выдержала: — «И тут герцогиня Роз, задрожав всем телом, проговорила: «О, свет очей моих, тот, кого зову я любовью своею! Скорее приди ко мне и овладей мною без остатка! Я жду только того, чтобы стать твоею!» Ох, Широ, что за бред? Неужели ты это читал? — А что такое? — удивился Тоширо. — Я читал все мамины книги. Думал, что они полезны… Что они научат меня общаться с людьми. Момо хихикнула в кулачок. — Но люди так не говорят! — пояснила она. — Я же так не говорю. Хотя меня обучали красноречию. — Вот видишь, — буркнул Тоширо, обиженный за критику любимой книги. — Обучали же. — Но это совсем другое! — беспомощно сказала Момо. — Это даже не красноречие, а… Ересь! У тебя точно нет других книг? Тоширо вздохнул. Вот она — капризность принцесс. И что ей не нравится? Очень интересные книги, он почти что вырос на них, а Момо… С ее стороны это просто неблагодарность. С другой стороны, напомнил себе Тоширо, она и не должна быть ему благодарна. Он все еще помнил печаль в глазах ее сестры, так что молча поднялся с места и пошел искать другие книги в библиотеке отца, думая, что Момо может понравиться что-то оттуда. Самому Тоширо больше приходились по вкусу мамины книги, но раз уж принцесса их отвергла… Он взял несколько томов приключенческих романов, чихнул от поднятой пыли и вернулся к Момо, сгружая книги ей на колени. На этот раз принцессе понравилась предложенная ей литература, и читать она принялась с удовольствием, а Тоширо снова сел рядом с ее кроватью и тоже сделал вид, что читает, но на самом деле любовался блестящими глазами Момо и ее раскрасневшимися щеками, не подозревая, что это признаки повышающейся температуры, а не интереса и возбуждения. К ночи принцессе стало хуже. Момо ощутила головокружение и тошноту. Борясь с этим, она шепнула задремавшему в кресле дракону: — Широ… Широ, мне плохо! Тоширо тут же открыл глаза и с ужасом уставился на Момо. Та тяжело дышала, щеки ее горели лихорадочным огнем, а губы запеклись. Прижав ладонь к ее лбу, парень понял, что он снова горячий. Снова! А он так радовался, что лекарство помогло! Неужели Момо, как его мать, тоже… Нет, быть не может, он ей не позволит! Момо же старалась не терять голову. Такое бывает, напоминала себе она. Это просто обострение простуды, которое семейный королевский доктор называл «кризисом». После того, как Момо полегчает, она выздоровеет. В то, что она может умереть, принцессе не верилось. Не умирают в ее возрасте от простуды, она — не младенец и не старуха, чтобы от этого умирать. Но испуг, отразившийся на лице Тоширо, передался и ей, мешая принцессе мыслить здраво. — Что делать? — спросил Тоширо сам у себя. — Что мне делать? Я не умею… Я не справлюсь… Момо, — он позвал девушку, погладив ее по щеке. — Момо, не умирай… — Я не умру, — проговорила Момо. — Мне нужно сбить температуру. Тоширо подумал о маме… Отцовских книгах… вспомнил, что среди них были книги по медицине, которые раньше его не интересовали, зато теперь приобрели огромную важность. Там могла быть информация о лекарстве. — Подожди меня здесь, — попросил юный дракон. — Полежи, отдохни… Я поищу книгу про лекарственные травы. Должна быть такая. Ты только держись! Он выбежал из комнаты, а Момо бессильно откинулась на подушки.***
«Найду, сейчас найду! — думал Тоширо, роясь в книжном шкафу, — Обязан найти! Здесь точно есть!» Он доставал из шкафа книгу за книгой, и, если том ему не подходил — просто отбрасывал его в сторону, не заботясь о сохранности книг. Он слишком спешил, чтобы быть аккуратным. Счет шел на минуты. Нужно было скорее найти хоть что-то. Попадались только художественные книги про приключения, которые Тоширо безжалостно швырял на пол. Но он не сдавался и искал, пока в самой глубине шкафа не отыскал пыльный том с названием «Лекарственные травы». Кажется, это было то, что надо. Бережно прижав книгу к груди, дракон бросился к столу, одним прикосновением пальца зажигая в светильнике ледяное пламя. Под синеватым освещением он открыл оглавление книги, нашел раздел «Жаропонижающие средства», полистал книгу, и, встретив в одном из описаний симптомы Момо, прочел, что от высокой температуры идеально помогает звездный крокус — цветок, что растет по ночам, когда на небе сияют звезды. Тоширо глянул в окно — ночь была ясной и звездной. Полный решимости спасти свою принцессу, он выбежал из замка на взлетную площадку, на бегу превращаясь из человека в дракона. Взметнулись в небо огромные белоснежные крылья, ударил по земле громадный шипастый хвост, и взмыло вверх белое чудовище. Тоширо летел так же быстро, как тогда, когда ловил падающую из окна Момо. Ветер не мешал дракону взмахивать тяжелыми крыльями — ветер спал в травах. Тоширо осматривал простирающуюся землю внизу — море и периодически попадающиеся острова, к которым дракон приглядывался особенно внимательно, однако звездного крокуса не находил. Он летел все дальше и дальше, уставал все больше, но не сдавался, упрямо махая крыльями и не останавливаясь ни на минуту. Момо ждет его. Момо надеется на него. От одной мысли об измученном личике принцессы драконье сердце болезненно сжималось. Он не хотел думать, что может ее потерять. Он успеет. До рассвета… обязательно до рассвета, звездный крокус можно найти только ночью — с восходом солнца его ростки прячутся обратно в землю. Тоширо устал от скорости полета, он преодолел огромное расстояние и чувствовал себя вымотанным, но… он увидел очередной каменистый островок, а среди камней — лужайку, пестрящую диковинными сиреневыми цветами. Несомненно, это и были те самые необходимые ему крокусы. Издав ликующий крик, похожий на птичий, Тоширо спланировал вниз, стараясь приземлиться подальше от лужайки, чтобы не раздавить нежные и хрупкие растения своим громадным телом. Едва его лапы коснулись земли, Тоширо превратился в человека, и понял, что у него проблемы. Когда он соберет цветы, чтобы доставить их в свой замок, ему нужно будет превратиться в дракона — и как он тогда понесет столь хрупкие ростки? Пузырек с лекарством для Момо дракон нес на носу, удерживая равновесие, но пузырек был тяжелее, а цветы с его носа сдует ветер, они слишком легкие… Оказывается, быть драконом не всегда удобно. Каждая секунда промедления — был уверен Тоширо — убивала Момо, так что он решил действовать по сомнительному, но все же плану, начав срывать цветок за цветком, пока вся полянка не опустела, перестав сверкать. Цветы Тоширо засунул себе в рот, стараясь не смочить их слюной. Травянистый вкус обжег его язык, но парень даже не поморщился, и, снова превратившись в дракона, раскрыл крылья, направляясь обратно домой. Тем временем ветер усилился. Ясная ночь превратилась сначала в темную, оттого что тучи затянули пеленой небо, заслоняя луну, а потом пошел дождь, из маленькой мороси мгновенно становясь настоящим ливнем. Лететь в такую погоду было очень трудно, все мысли Тоширо были сосредоточены на чрезвычайно ценных цветах в его пасти, поэтому он взмахивал крыльями машинально, и машинально же боролся с бушующей стихией, упорно направляясь к своему острову, зная, где тот находится, лишь благодаря привычке и драконьему чутью. Приземлиться без происшествий у Тоширо не получилось — очередной сильный порыв ветра ударил в крыло так резко, что дракон покачнулся, теряя равновесие. Ветер все больше усиливался, не позволяя Тоширо выровнять полет, и он понял, что падает — в последний момент рывком избежал падения на острые скалы, но обрушился всем весом на берег, ломая крыло. Застонав от боли, дракон хотел закрыть глаза и потерять сознание, но вспомнил о цветах в своем рту и о больной принцессе, которая нуждалась в его помощи. Усилием воли Тоширо вернул себе человеческий облик, выплюнул цветы изо рта, собрал их здоровой рукой, встал, пошатываясь, и пошел к замку, надеясь, что Момо в порядке. Рука болталась безвольной плетью. Уставший Тоширо не мог залечить ее — не хотел тратить силы, которых было и так мало. Он должен был заварить чай из добытого им звездного крокуса, и сейчас это важнее всего. Потом можно будет заняться рукой. Плохо, что она сломана — для приготовления чая нужны руки. Хорошо, что пострадала левая. Он вошел на кухню и принялся за дело. Было сложно управляться со всем одной рукой — другая совершенно не слушалась, а когда дракон пытался ею пошевелить, кость отдавалась душераздирающей болью. Но дело шло на лад — Тоширо вскипятил воду, кое-как накрошил звездный крокус, залил кипятком измельченные цветы и дождался, пока чай настоится и примет фиолетовый оттенок. Взяв чашку, дракон направился к покоям принцессы, с трудом открывая дверь — пришлось толкнуть ее плечом, чтобы пройти внутрь.***
«Моя королева…» Она стояла посреди поля с золотыми хлебными колосьями. Небо застилали белоснежные кучевые облака. Ветер обдувал тело со всех сторон, а откуда-то сверху доносился голос, который Момо меньше всего хотела бы слышать: «Я скучаю по тебе, моя королева. Где ты? Ты нужна мне. Без тебя я не могу жить. И не могу властвовать. Вернись ко мне, моя королева — или я сам найду тебя и верну…» Все существо Момо замирало от страха. Ей хотелось проснуться — она понимала, что это сон — но не могла даже пошевелиться. Тело принцессы будто парализовало, и она не могла нормально дышать, вдруг испугавшись, что может и не проснуться. Может так и остаться в этом поле под облачным небом на семи ветрах. «Помогите мне, — отчаянно подумала Момо. — Мама! Папа! Ран!» Но никто из родных не отзывался на ее беззвучный крик о помощи. Их не было рядом. Дорогие ей люди находились слишком далеко, чтобы ее услышать. «Так что, моя королева?» Ветер усилился, и Момо поняла, что стоит полностью обнаженной. И Айзен это видит. Страх пронзил каждую клеточку ее тела, и принцесса отчаянно закричала: — Широ! — Я здесь, здесь, — тихий хриплый голос дракона вернул Момо в реальность. Она поняла, что заботливые руки Тоширо обнимают ее, помогая сесть — одна рука. Потом дракон поднес к губам Момо чашку с чем-то резко и травянисто пахнущим. Момо открыла глаза, увидела, что цвет предлагаемого напитка насыщенно-фиолетовый, и сначала собиралась отказаться, но Тоширо страшным голосом почти приказал ей: — Пей! Испуганная и еще не до конца проснувшаяся принцесса послушно начала пить. На вкус снадобье оказалось неплохим — она выпила все содержимое чашки, и наконец глянула на Тоширо. Тот выглядел изнуренным. На его щеке была ссадина, а левая рука висела так, как будто была сломана. — Ох, — проговорила Момо. — Широ, ты в порядке? — Что? — рассеянно спросил юный дракон. — А-а-а… Да, я в порядке. И ты теперь будешь в порядке. Этот цветок лечит простуду и понижает температуру. Твоя жизнь вне опасности. Момо решила не говорить, что ее жизнь не была в опасности, и Тоширо совершенно напрасно так волновался. Она не сумела сказать ему, что это было необязательно — учитывая несчастный и побитый вид парня. — Спасибо тебе, Широ, — вежливо сказала принцесса. — Но… Что с тобой? Кажется, теперь ты сам болен. — Ерунда, — отмахнулся Тоширо. — Я — дракон, я завтра уже буду, как новенький. А тебе лучше поспать. Момо вздрогнула, вспомнив свой кошмар. Ей совсем не хотелось увидеть еще один такой. Не хотелось думать, что Айзен неизвестным образом может проникать в ее сознание. Это пугало принцессу до дрожи и холодных мурашек по спине. — Я пойду, — сказал дракон, собираясь уйти, чтобы не мешать Момо, но она поймала его за левую руку, нечаянно причинив Тоширо такую боль, что он тихо застонал. — Прости! — ахнула принцесса, отпуская его. — Прости! Я… Я просто боюсь спать в одиночестве. Пожалуйста, ты не мог бы посидеть со мной, пока я не засну? Тоширо устало кивнул, не в силах разговаривать. Присев на кровать рядом с Момо, он сжал ее ладонь здоровой рукой. Момо сразу же стало тепло и спокойно. Айзен показался ей далеким и совсем не страшным, дышать стало легче, в груди перестало болеть, и вскоре принцесса спала крепким сном выздоравливающего человека. Тоширо же не только смертельно устал, но и сильно замерз. Ему хотелось уйти и лечь в собственную постель, но он не решался бросить Момо, так что, решив, что проведет в таком положении всего пару минут, дракон лег на кровать рядом с ней, поверх одеяла, и обнял принцессу, греясь ее теплом. В любой другой момент это смутило бы его, но сейчас Тоширо слишком вымотался. Он честно собирался пролежать так лишь две минуты, но спустя пять секунд уже безмятежно спал.