Duettaeann aef cirran caerme glaeddyv

      Трисс очень редко хочется вернуться назад, в прошлое. В такие моменты помогает шоколад и чай с какими-нибудь душистыми травами. Но иногда бывает совсем плохо, прямо до боли в груди. Тогда она просто лежит и ничего не делает. С этим и сделать-то ничего нельзя.       Эскель немного грубоват, а Геральт бывает мил. Но что уж тут выбирать, если этого права она вообще не имеет? Что делать, если утром стыдно смотреть друг другу в глаза из-за того, что оба произнесли совсем иные имена? Если подумать, то это даже комично. Хороший сюжет для очередной баллады Лютика, которая, несомненно, станет знаменитой. Трисс не помнит точно, есть ли у него уже в репертуаре что-то про то, как влюблённые сошлись только потому, что те, кого они действительно любят, довольствуются обществом друг друга.       Трисс знает, что у неё никаких шансов. Слишком она молода для того, чтобы тягаться с самим Предназначением, да и может ли кто-то вообще противостоять ему? Нет, наверное.       Эскель напоминает ей волка. Нет, не белого из легенд, а чёрного из густых лесов. Волка, что ищет себе пропитание любыми способами; волка, что не привык к любви; волка, чья шерсть свалялась от множества драк; волка, полную противоположность белому. Но кое-что общее с тем самым белым у него всё же есть: любовь к одной чародейке, что так обожает сирень и крыжовник. Трисс морщит свой привлекательный носик и задаётся вопросом: что же они в ней нашли такого, что нет у неё, Трисс? Чёрной копны волос? Или более полусотни лет за спиной? И того, и другого.       У Трисс внутри боль, а снаружи — обворожительная улыбка. И он об этом знает. Он не говорит, но видит. Трисс понимает это, когда он нежно берёт её за плечи. Трисс понимает это, когда он, впервые за много ночей, называет её настоящее имя. И этот момент она не обменяет ни на какую копну волос.       Они начинают улыбаться друг другу. Редко и робко, будто дети на их первом карнавале. Йен находит минутку и многозначительной ей подмигивает. Она тоже видит. Трисс не знает, замечает ли Геральт, но виду не подаёт. Он, как всегда, немного саркастичен, немного отдалён и полностью увлечён одной лишь женщиной с запахом сирени и крыжовника. Но, как бы это ни было невероятно, тревога потихоньку уходит, исчезает. Трисс находит своё утешение в тайных встречах по ночам, нежных ласках от него.       Эскель.       Под покровом ночи это звучит по-другому. Она произносит снова и пробует на вкус. Ей нравится. И ему тоже.