Элизабет решает умереть

Джагхед со злостью смотрел на своего собеседника, чувствуя, как внутри всё буквально дрожало от взрывающегося вулкана ярости. Он ненавидел того, кто сидел перед ним. И знал, что это взаимно. Со дня его рождения этот человек уже был ему врагом. С первых лет жизни он знал, что его появление стало костью поперёк горла для всей семьи его матери. Восемнадцатилетняя девчонка забеременела от короля Саутсайдских Змеев и родила мальца, навсегда обрекая себя на убогое существование. Неудивительно, что Дартвуд не мог его терпеть точно так же, как и самого ЭфПи Джонса, укравшего у него сестру. Он сделал её своей женой и заставил отречься от родного отца и брата — в этом заключалась их правда. А правда Кэссиди, в девичестве Дартвуд, была в том, что единственный живой родитель выставил её за дверь, когда узнал о ранней беременности. Проклял, назвав грязной Змеиной подстилкой, и пообещал, что решение связать жизнь с Джонсом станет для неё фатальным. Так и случилось… Спустя одиннадцать лет жизни в Саутсайде и рождения двоих детей королю Южной стороны. Она поплатилась за то, что ворон на её спине сменился зелёной змеей. Поплатилась собственной жизнью и счастьем своей семьи. Теперь тело его матери лежит в этой самой могиле, на которую посмел явиться тот, кто причастен к её смерти. Тот, кто не остановил происходящее и позволил самому страшному случиться. Джагхед перевёл угрюмый взгляд на надгробный камень с выбитым на нём до боли родным именем. — Она бы не простила тебя, ты и сам это знаешь, — озлобленно прошипел он. Дартвуд молчал, не смея отвечать. Глубоко в душе он понимал, что это чистейшая правда. Знал, что допустил смерть своей младшей сестры, которая всегда была ему лучшим другом. И осознание этого мешало ему жить целых десять лет. Те десять лет, которые он провёл без неё. В последнее время совесть не давала покоя. Особенно по ночам. Она терзала так, что уснуть без пары-тройки таблеток снотворного ему уже было не под силу. Он сделал слишком много ошибок за всю свою прожитую жизнь и никак не мог отследить, где же случился тот самый поворотный момент, когда из молодого паренька Кристофера Дартвуда, живущего в небольшом городке и желающего выбраться из болота, именуемого бандой, превратился в её хладнокровного вожака, занял место своего тирана-отца и стал таким, каким всегда боялся стать. — Можешь не верить мне, но я любил Кэсси. И люблю до сих пор. Он помнил день, когда она родилась, словно это было вчера. Стояло жаркое лето восемьдесят второго года, июль — если быть точнее. Около восьми вечера их с отцом впустили в палату к матери. На руках она держала крохотного младенца. Ему было семь, но уже тогда он прекрасно понимал роль старшего брата, ожидая того самого момента, когда сможет сыграть эту роль достойно. Когда Кристофер увидел свою новорожденную, недовольно плачущую сестренку впервые — он даже испугался. Он оказался совершенно не готовым к тому, что та станет кричать так громко, оповещая мир о том, что голодна. И тогда ему показалось, что идея стать братом не такая уж и радужная, как представлялось ранее. Но спустя полгода, когда вечно спящая Кэсси начала ползать и проявлять интерес к его игрушкам — дело пошло гораздо веселей. Она понемногу росла, научилась ходить, а после и разговаривать. Они могли смотреть вместе мультфильмы и играть его машинками, так как отец не часто баловал дочь новыми куклами. А спустя пять лет их мать умерла, попав в автокатастрофу… Они стали абсолютными сиротами при живом отце, который не жаловал их своей добротой. У того был ужасный характер. Он постоянно был не в духе, по любому поводу срывался на крики и отборный мат, а иногда и вовсе позволял себе лишнее — поднимал на детей руку, грозясь переломать им шеи, если они не закроют свои рты. Вот тогда Кристофер и взял на себя воспитание своей младшей сестры. Он водил её в школу, забирал после уроков, помогал с домашними заданиями. Однажды он даже слепил из пластилина целый зоопарк, чтобы она получила высший балл на творческом конкурсе по естественным дисциплинам. А Кэсси была потрясающей. Она хорошо училась, помогала ему с домашними делами, всегда занимала его сторону в ссорах с отцом, за что ей часто влетало. Годы шли, она становилась настоящей девушкой. В пятнадцать лет у неё случилось первое свидание с одноклассником, но Крис весь вечер сидел за соседним столиком, наблюдая за тем, чтобы тот парниша не посмел обидеть его младшую сестренку. За ней бегали толпы ухажёров! Она была истинной красавицей, как две капли похожей на их покойную мать. Чего только стоили пышные вьющиеся волосы…которые передались и её собственным детям. А в тот год, когда ей только исполнилось шестнадцать, она с подругами стала ездить в Ривердэйл, город по соседству. Там находился единственный на то время кинотеатр под открытым небом, где каждые выходные крутили классику мирового кинематографа. Кристофер ещё не успел ничего заподозрить в счастливой улыбке сестры и странном блеске её глаз, как узнал, что она нашла себе парня. И не просто парня, а грёбаного Змеиного принца, не так давно занявшего место их Короля. Крис ненавидел эти чёртовы разделения на банды. Вороны Гриндэйла, Змеи Саутсайда, Упыри, Ящеры Гринфилда… В конце концов, все они были обычнейшими людьми, отличавшимися друг от друга лишь кожаными куртками. Но жизнь по законам их общества заставляла принимать существующие правила. Соблюдать существующие границы. Но молодому ЭфПи Джонсу, амбициозному смельчаку с Южной стороны, было плевать на все выстроенные преграды. Так же, как и его родной сестренке. Наверное, тогда и произошла их первая ссора. Кэсси рассказала ему о своей влюбленности, а он строго-настрого запретил ей видеться с Форсайтом и даже думать о нём. Но эта девчонка обладала не тем характером, чтобы просто сдаться и принять его условия. Нет. Она продолжала сбегать в Саутсайд всё чаще, иногда пропускала школьные занятия по несколько дней подряд, за что он позже закрывал её в комнате на ключ. Он ненавидел себя за то, что причинял ей боль, но так отчаянно хотел уберечь, хотел не позволить совершить какую-нибудь глупость! Но не смог. Почти сразу после окончания школы Кэссиди собрала все свои вещи и перебралась к Джонсу. Она была без памяти влюблена в ЭфПи, и тот факт, что ей всего семнадцать, ничуть её не тревожил. Как не тревожил и самого Форсайта. Тогда Дартвуд стал общаться со своей сестрой гораздо реже. Она всё ещё обижалась на него из-за его поведения, а тот злился на неё из-за безрассудства. К тому же родной отец постоянно подливал масла в огонь, называя её грубыми словами, и обещал, что прикончит, если она появится на пороге их дома. И Кэсси не появлялась. Вплоть до того момента, пока не узнала, что беременна. Кристофер так отчетливо помнил, как однажды вечером она влезла в окно его комнаты вся в слезах. Тогда он моментально забыл обо всех обидах и ссорах, выслушивал её и утешал. Он первый узнал, что у неё будет ребенок…и предложил ей сделать аборт. Он обещал, что обо всем позаботится, пытался объяснить, что у неё впереди целая жизнь, но Кэсси не согласилась. Она ещё не знала, как отреагирует на эту новость сам Форсайт, но уже была уверена, что ни за что в жизни он не убьёт собственного малыша. На утро отец выставил дочь пинком под зад, обозвал шлюхой и сказал, что не хочет видеть в своем доме ни её саму, ни её чёртового отпрыска. И Кэсси ушла, в последний раз взглянув на своего брата, который молча смотрел на всё это и не защитил даже словом! Она скрылась со двора отчего дома и больше никогда там не появлялась. Кристофер пытался с ней связаться, звонил и даже приезжал в Саутсайд, но та упрямо не желала его слушать. Она обижалась, что всегда любящий брат не поддержал её и встал на сторону отца, не смея тому перечить. Тогда и сам Джонс запретил ему появляться у них дома. Однажды они даже подрались, и ЭфПи сломал ему нос. И теперь уже Кэсси не встала на сторону своего старшего брата. Она выбрала мужа, выбрала собственную семью и Змеев, несмотря на то, как отчаянно иногда скучала по Кристоферу. Они не пересекались несколько лет, пока однажды судьба не столкнула их вновь. Кэсси училась в колледже Гриндэйла, и в один из тёплых октябрьских дней он случайно увидел её в городе. И она была не одна. У неё на руках сидел очаровательный малыш — с яркими зелёными глазами, тёмными кудрявыми волосами и милыми родинками на щеках. Он был так похож на неё. Дартвуд тогда едва не расплакался от мысли, что самый родной для него человек стал абсолютно чужим… А ведь он мог присутствовать в её жизни, мог находиться рядом, когда ей было трудно, когда она носила под сердцем ребёнка. Он мог помогать ей, когда она не спала ночами, убаюкивая младенца. Но в тот момент уже все было потеряно. И он даже не имел права знать, как зовут его племянника. Позже ему расскажет об этом отец. О том, что его «сестра-подстилка» воспитывала «очередного ублюдка-змея», Форсайта Пендлтона Джонса Третьего. Годы шли, он стал дядей вновь, но так ни разу и не общался со своими племянниками, ни разу не держал их на руках. А они и вовсе не ведали о его существовании. Вражда между бандами достигла своего апогея. Всё чаще и чаще случались жестокие драки, бесчеловечные убийства, когда тела молодых парней истязали до неузнаваемости. И его отец был тем, кто подпитывал эту войну ненавистью. Он желал стереть Змеев с лица земли, желал забрать их территорию и незаконный заработок себе, чтобы иметь как можно больше власти. А ещё он до безумия жаждал отомстить своей дочери. И однажды это произошло. В тот роковой день она находилась в Гриндэйле. В тот день Кристофер видел её издалека, но так и не решился подойти. На ней была куртка Змеев, и он не сдвинулся с места, сделал вид, что не знает эту девчонку. А тем же вечером он узнал, что её больше нет. Его собственный отец с гордостью рассказывал, как она мучилась перед смертью. Дартвуд-старший считал себя героем, потому что наказал предателя. Вот только он был вовсе не героем. Он был убийцей. И тогда Дартвуд-младший понял, что сам оказался таким же убийцей. Он мог бы уберечь сестру, мог бы остановить безумного отца, который без конца грезил этой чёртовой местью, но не сделал ровным счётом ничего. Позволил самому страшному произойти. И когда издали, прячась за деревом, наблюдал за тем, как гроб с его сестрой опускали в землю, он возненавидел каждого, кто был причастен к её смерти. Возненавидел ЭфПи, укравшего у него самое ценное. Возненавидел мальчонку, что в слезах падал на землю и звал маму, умоляя её очнуться. Возненавидел малышку, сидящую на руках отца и так похожую на Кэссиди. И самое главное — возненавидел себя. За то, что всё это время был безучастным зрителем того, как судьба завела его младшую сестрёнку в могилу. — Я надеюсь, что когда-нибудь справедливость восторжествует. И то, как жизнь наказала старика Дартвуда, так она накажет и тебя, — проговорил словно проклятие Джагхед, заставив мужчину вынырнуть из своих болезненных воспоминаний. Кристофер холодно усмехнулся. Отец и вправду поплатился за свои грехи. Карма настигла его однажды ночью, когда их родной дом внезапно вспыхнул синим пламенем, а тот оказался заперт в собственной спальне… От старика остались лишь обгоревшие кости. И никто никогда не узнает, что именно он, Крис, и был той самой кармой. Джагхед поднялся с холодной скамьи и медленно зашагал прочь. Ему нестерпимо хотелось покинуть это место, избавить себя компании подлеца, что плевал ему в спину со дня похорон, называя гадким змеенышем. И ему не стоило знать, что пятнадцать лет назад этот человек больше всего на свете желал познакомиться с ним.

***

Джагхед переступил порог родного трейлера, тихонько закрыв за собой дверь. Свет нигде не горел, абсолютная тишина поглотила дом, а часы на дисплее его телефона показывали полночь. Он сбросил берцы с замерзших ног и заметил у стены ботинки Элизабет. Вздох облегчения вырвался у него из груди, и он мысленно возрадовался, что она всё-таки не сбежала. А ведь последние несколько часов он уже усердно подготавливал себя к худшему. Он боялся, вернувшись домой, застать лишь пустоту и короткую записку, гласящую, что он последний мудак. Но, как ни странно, все вещи девушки оставались на своих местах: чашка стояла нетронутой на столе; рубашка, в которой она спала последние дни, лежала на диване, а любимая книга занимала своё законное место на низком журнальном столике. Джаг стянул с головы промокшую от снега шапку-корону, забросил её на вешалку справа, и направился в спальню стараясь не скрипеть старыми половицами. Дверь оказалась закрытой, так как он и оставил, когда в спешке выбегал из трейлера, но его это не насторожило. Он надавил на ручку, легонько толкнув дверь, и сразу же услышал, как Элизабет беспокойно ворочалась в постели, дыша учащенно и испуганно. Он удрученно нахмурился — ее захватил очередной кошмар, что случалось с завидной регулярностью. Ему было неизвестно, что именно ей снилось, но сны эти явно не из разряда приятных. Каждую ночь он просыпался от леденящих кровь криков и всеми силами пытался успокоить её, обнимая и ласково поглаживая по спине, как когда-то делала его мама. Джагхед без промедления вошел в комнату. Бетти лежала на кровати, заснув полностью одетой. Она тихо скулила, схватившись за толстое одеяло и сжимая его в кулаке. Он сразу же бросился к ночнику, висящему на стене, и когда маленькая лампочка осветила темную комнатушку, взглянул на спящую девушку. На ее лице блестели дорожки слёз, веки подрагивали, а с искусанных сухих губ срывался беспокойный шепот. — Нет, нет, нет! — Она взволнованно дергалась, ворочаясь на кровати. — Пожалуйста, нет! Шепот перерос в глухое бормотание, и Джаг поспешил к ней, чтоб быстрее разбудить и успокоить. На ходу сбрасывая с себя холодную куртку, он быстро подошел к кровати, и тут же едва не грохнулся на пол, наступив на какой-то неизвестный предмет. — Черт! Он с негодованием посмотрел себе под ноги и увидел там небольшой пузырек из-под таблеток, который, несомненно, уже встречал раньше. Нахмурившись, он поднял пузырек с пола, и его глаза расширились от испуга — в руке оказались те самые злосчастные антидепрессанты. Джагхед бегло взглянул на Бетти, потом вновь на лекарства, крепко зажатые в ладони, и его сердце непроизвольно ускорило ритм в несколько раз. Ему не стоило напоминать о том случае, когда Купер едва не отбросила коньки у него на руках, наглотавшись этих колёс в баре. Тогда именно ему выпала честь спасать эту дурёху, всеми правдами и неправдами заставляя её выблевать дрянные таблетки. Со злостью отбросив их в сторону, он рванулся к девушке, которой окончательно завладел дурной сон. Она бормотала что-то невнятное, судорожно шептала одно и то же «нет!», и непрерывно умоляла кого-то во сне не трогать её. Он довольно резковато встряхнул её за плечи, пытаясь привести в чувство, но Бетти продолжала плакать, так и не открывая своих глаз. — Беттс! Бетти! — громко проговорил он. — Элизабет, очнись! Он протянул руку к её шее, быстро нашёл нитку ускорившегося пульса. Сердце девушки колотилось, как бешеное, и в этот момент ему стало не на шутку страшно. Джагхед осторожно похлопал её по щекам, боясь не рассчитать силы, но Бетти сквозь сон схватила его за руку, вцепилась мёртвой хваткой, буквально вгрызаясь ногтями в мягкую плоть. — Не надо! Прошу! — неистовая мольба вновь сорвалась с её губ, и у него внутри всё буквально похолодело. Голос Элизабет звучал так отчаянно, что Джага непроизвольно затрясло. Он и сам не понимал, был ли это страх за девчонку или злость на того, кто так искусно поиздевался над ней, оставив свой грубый след на её психике. — Беттс, это я! Она не слышала его обеспокоенный зов, но Джаг не сдавался. Он потянулся, чтобы обнять её, но девушка брыкалась, вырываясь из его рук и воспринимая происходящую реальность за свой кошмарный сон. Джаг понимал, что у него не получалось её разбудить, не получалось успокоить даже на малую долю. Несколько минут мучений, и ему все же удалось поднять девушку с кровати. Пока он нёс её до ванной на руках, она пару раз неслабо залепила ему по лицу. Он не мог понять, спит Бетти или нет, но прекрасно осознавал, что ей никак не удавалось выбраться из собственного кошмара, усугубленного действием чертовых таблеток. Джагхед кое-как усадил её в ванную, пытаясь быть осторожным и не дать удариться об кафель. Ему чертовски не хотелось приводить ее в чувство таким способом, но другого выхода не было. Сцепив зубы, он решительно повернул вентиль, и мощный напор холодной воды тут же окатил Элизабет с ног до головы. Она громко закричала, широко раскрывая глаза и испуганно хватаясь руками за стены, но скользкий кафель не позволял ей подняться. Вода шумела, дезориентируя её, попадала в глаза и рот. Бетти непроизвольно закашлялась, пытаясь вдохнуть немного воздуха. — Беттс! Одной рукой Джагхед крепко схватил её за запястье, подтягивая к себе, а второй — за лицо. Она паниковала, абсолютно не понимая, что сейчас происходило вокруг. Он намок вместе с ней, не обращая внимания на то, как неприятно липла к коже холодная ткань одежды. Бетти приходила в себя, и ледяную пытку пора было заканчивать. Он быстро закрутил вентиль, и посмотрел на ошарашенную девушку. — Я здесь, детка. Я рядом, — успокаивающе проговорил он, вглядываясь ей в глаза, заставляя сохранять зрительный контакт. — Дыши. Дыши со мной. Он намеренно сделал несколько глубоких вдохов, призывая её повторять за ним. Элизабет всю трясло от холода, губы посинели, глаза покраснели от слёз, но она беспрекословно слушалась его, пытаясь восстановить собственное дыхание. Постепенно она начинала осознавать реальность. Тёмный парк сменился крохотной ванной комнатой семейства Джонсов, а грубые грязные руки превратились в крепкие, но ласковые касания Джагхеда. Он смотрел на неё и видел перед собой испуганного зверька, загнанного в угол и дрожащего от страха. И ему так отчаянно хотелось ей помочь, хотелось лишить этой боли. Он ненавидел её страдания, чувствовал их как свои собственные, и даже в тысячу раз сильнее. Бетти обняла себя за плечи, впиваясь острыми ногтями в тонкую кожу так, что ещё немного — и алая кровь выступила бы из свежих ран. Джаг крепко держал тоненькое запястье в своей ладони, не отпуская ни на мгновение. Он безмолвно наблюдал, как Бетти задержала дыхание, пытаясь успокоить себя, но в следующий миг из её груди вырвался громкий душераздирающий всхлип, отозвавшийся эхом от холодных стен. Худые плечики затряслись от рыданий, а лицо покраснело. Джаг огорченно нахмурился, не зная, что ему стоило делать, чтобы она сейчас не плакала. Но сама Элизабет понимала, что не существует ни единого способа избавить её от страданий, терзающих изнутри, словно жадные стервятники. От всех демонов, скрывающихся в сознании. — Я так сильно их ненавижу! — сквозь рыдания вырвалось у нее. Захлебываясь слезами, она намеренно усилила свою хватку, желая почувствовать острую физическую боль, которая помогла бы ей прийти в себя. Джаг сразу же догадался об этих намерениях, зная любовь девушки к подобным вещам, но не собирался позволить ей себе вредить. Он перехватил её ладони в свои и быстро переплел их пальцы в прочный замок, не позволяя выбраться и тем самым разрешая ей выместить всю боль на нём. Бетти задрожала еще сильней, чувствуя, будто разрывается на части. С одной стороны её вновь атаковали те жуткие монстры из прошлого, что вызывали очередной приступ паники, подкатывающий тошнотой к горлу. А с другой стороны — Джонс, который держал её за руки и горячо дарил ей всю свою любовь и терпение. Она обессилено прислонилась к бортику ванной, запрокинув голову назад. Прозрачные слёзы текли из покрасневших глаз, которые сейчас казались такими измученными и пустыми. — Я так устала, Джагги… — проговорила она слабым голосом. — Я так устала их помнить. Её слова утонули в отчаянии, заполнившем эту небольшую комнатушку. Джагхед не шевелился, боясь даже дышать, совершенно не зная, как вести себя в этой ситуации. Он молчал, предоставив ей возможность выговориться. Он понимал, как ей это необходимо. — Каждую ночь я проживаю это вновь и вновь. Я снова вижу их руки. Я чувствую их на себе. Она сцепила зубы буквально до скрипа, зажмурив веки. Острые ногти лишь сильнее впились в его кожу, царапая до крови, но ему было абсолютно плевать на эту боль. Он разрешал ей выпустить собственные мучения наружу, даже если это вредило ему самому. — Я так хочу вернуться в прошлое, в тот самый вечер. И обойти тот чертов парк десятью дорогами. Я бы ни за что в жизни не убежала с той грёбаной встречи выпускников из-за придурка Арчи и не встретила бы их, — её голос дрожал от бессилия и безысходности. Она отчётливо понимала, что ей уже никогда не выпадет возможность вернуться на три года назад и изменить свою судьбу. Она знала, что всё произошедшее уже непоправимо, и это убивало её, травило ей душу. Необратимость случившегося заставляла её гореть в бесконечном пожаре, сожалеть и безустанно винить себя. Винить! Винить! Винить! — Я ненавижу себя за то, что очутилась там в ту ночь! К горлу подкатил острый ком, и она горько заплакала. Лёгкие болели от нехватки воздуха, но успокоиться ей не удавалось. Джагхед не смел останавливать и прерывать, но с каждым её всхлипом чувствовал, как сердце болезненно сжималось, не позволяя дышать и ему. — Они были не в себе. Они смеялись. Я никогда не видела их раньше. Я не знала ни одного из них, — наконец заговорила Бетти, глотая соленые слёзы. — Их было трое. И они преградили мне дорогу. В темном парке. Она озвучивала самые страшные воспоминания, являвшиеся к ней во снах. Голос подвел её, и она замолчала, чтоб перевести сбившееся дыхание и заставить себя продолжать. Ещё ни разу за все эти три года ей не приходилось рассказывать об этом. Ни родители, ни шериф, ни многочисленные врачи и психологи не слышали подлинной истории из её уст. Она просто врала, что не помнит. Говорила, что вся ночь стерлась из воспоминаний под чистую, оставив лишь шрамы на теле и необъятную пустоту внутри. Но это была такая безбожная ложь! Бетти помнила всё! Всё, до последней капли. Все их слова, их лица, их касания. Каждую крупинку той боли, которую ей пришлось пережить. Она не собиралась когда-либо открывать правду. Она поклялась, что будет хранить это в себе до самой смерти. И поэтому так отчаянно искала эту самую смерть. А теперь, когда отчаяние заполнило всю её душу до краёв — больше не могла молчать. — Я просила их меня отпустить. Я умоляла их не трогать меня, но им было плевать. — Она разочаровано поджала дрожащие губы, пытаясь не разрыдаться вслух. — Они… они схватили меня. Заломили руки. Они раздевали меня и трогали-трогали-трогали! Её голос сорвался на истошный крик. Смертельно раненная душа разрывалась и расходилась широкими трещинами. Джагхед не замечал, что по его щекам текут слёзы. Он не мог проглотить тот чертов ком, что душил его, и не мог сделать новый вдох. Его сердце загорелось жгучей ненавистью, загорелось желанием мести ублюдкам, посмевшим сотворить это с ней. Ублюдкам, заставившим её пережить это. — Они делали плохие вещи. И заставляли меня… они… — она никак не могла произнести те ужасные слова, задыхаясь от рыданий. — Мне было так противно! Мне было так больно! Но их это абсолютно не волновало. Они продолжали издеваться надо мной. А чтобы я не кричала — били по лицу, душили… Бетти затихла на мгновение, кусая лопнувшую нижнюю губу, на которой появились первые капли крови, но все же нашла в себе силы продолжить: — Мне казалось, что это никогда не закончится. Они делали это… по очереди. А потом… потом бросили меня на землю, чтоб прикончить. Она прикрыла глаза — шрам на шее отозвался на воспоминание жгучей болью. Он безжалостно напоминал, как острое лезвие ножа впивалось в тонкую кожу, разрезая некрасивой полосой. — Меня бросили там, словно мусор. Думали, что я умерла… — Элизабет открыла глаза, повернув голову в сторону Джага, и безжизненным взглядом посмотрела в его мокрое лицо. — Я так сильно хотела умереть… Я не хотела больше просыпаться. Последняя фраза шёпотом слетела с её губ, поставив некрасивую точку в этой истории. Джагхед молча смотрел на неё, по-прежнему держа её руки в своих и чувствуя, как с этим рассказом в нём умерла частичка чего-то живого. Он никогда не мог даже представить, какое непомерное количество боли вынесла эта хрупкая девушка. Она была сломленной, но в то же время — такой сильной. Несмотря ни на что. — Этот кошмар я проживаю вновь и вновь, — тихо проговорила Бетти. — Три года. Каждую чертову ночь. Она с трудом проглотила застрявший в горле ком, дыша через раз. Джагхед не знал, что сказать. И не был уверен, что вообще сможет говорить. Он приблизился к ней, выпустил её руки и теперь обнимал ладонями её измученное лицо. Последняя слеза скатилась по его щеке, оставшись солью на губах. — Если бы я мог — я бы забрал всю эту боль себе, — прошептал он осипшим голосом, глядя ей в глаза. — Я бы убил каждого из них собственными руками. Его большие пальцы мягко очертили линию её скул, стирая влажные дорожки с бледной кожи. Бетти смотрела на него и верила каждому слову, чувствуя всю искренность того, что он говорил. Она видела в нём частицу своих страданий, видела, как он ломался вместе с ней и как сильно ему было жаль. — Я бы хотел уберечь тебя от этого, Беттс, — еле слышно произнёс он, сухо сглотнув. — Я обещаю, что никогда и никому не дам тебя обидеть. Больше ни один подонок не тронет тебя и пальцем. Его сердце учащенно билось в груди, грозясь сломать рёбра. Он продал бы душу дьяволу и скрепил бы договор собственной кровью, если бы только это подарило ему возможность навсегда оградить её от горя. Он сделал бы всё и даже больше. Свернул бы горы, высушил бы океан и перевернул бы Землю. Отдал жизнь, но поквитался бы с каждым, кто посмел тронуть его девочку. — Я люблю тебя, Бетти. Безумно люблю. Джагхед коснулся её губ нежным, мимолетным поцелуем, а после крепко обнял и достал из холодной воды. Он взял девушку на руки и почувствовал, как расслабляется её тело в его руках. Элизабет глубоко вздохнула и обессиленно сдалась, укладывая свою голову на его плечо и позволяя отнести себя в спальню. В полнейшей тишине, не требующей от них слов и объяснений, он помог ей снять мокрую одежду и переодеться в сухую чистую рубашку. Злосчастные антидепрессанты были смыты в унитаз, и Бетти пообещала, что больше не притронется к этой дряни. Теперь она лежала у него на груди, слушая размеренное дыхание и мягко обводя пальчиками ненамеренно оставленные царапины на его руках, покрывшиеся красной засохшей коркой. Джагхед терпеливо ждал того времени, когда девушка уснёт, пообещав охранять её покой даже от самых страшных кошмаров. Он устремил в темный потолок трагичный взгляд, снова и снова прокручивая в голове всё, что рассказала ему Элизабет. И так отчаянно жалел, что не мог ничего изменить…

***

Серое холодное утро подкралось к Ривердэйлу быстро и незаметно, засыпав улицы города толстым слоем пушистого снега. Настойчивый сигнал будильника, стоящего на прикроватной тумбе, заставил ребят нехотя разлепить веки. Ни Джагхед, ни Элизабет не спешили выныривать из-под теплого одеяла. Их так и тянуло закрыть покрасневшие от недосыпа глаза и провалиться обратно в уютный сон, но проклятый будильник, вещь, сотворенная дьяволом, не позволял им такой роскоши. Он не затыкался до тех пор, пока Джагхед, ругнувшись от всей души, не ударил по нему ладонью. День обещал быть долгим. Их ждали неотложные и важные дела. Джагхеду в обязательном порядке стоило появиться в Белом Змее, как ни крути. Банда праздновала Рождество, и Принц просто не мог не удостоить их своим вниманием, ведь в последнее время он постоянно забрасывал их проблемы в дальний угол, разбираясь со своей личной жизнью и жизнью Купер. Завтрак прошёл в абсолютной тишине, прерываемой лишь тиканьем старых настенных часов. Бетти вяло, без интереса ковырялась вилкой в остывших макаронах с сыром, а Джагхед хмуро наблюдал за ней. О прошедшей ночи они не говорили. Хотя и не договаривались об этом намеренно. Да и, на самом деле, не зачем было вновь воскрешать этот разговор. Слова уже ничего не изменят. Боль от воспоминаний не уйдет и не станет меньше, это прекрасно понимал и Джагхед, и сама Бетти. Но, как ни странно, ей всё же стало легче. Она словно сбросила с плеч многотонную каменную глыбу, что все эти три года придавливала её к земле, как надгробная плита. Джагхед выслушал её, подарил свою поддержку и понимание того, что он у неё есть. Что он всегда будет на её стороне, что бы не случилось. Она была безгранично ему благодарна за всё: за заботу, за отчаянное стремление помочь и за тишину, позволяющую ей молчать. Они обменялись ласковыми поцелуями и тёплыми объятиями, замерев на несколько минут посреди комнаты, а потом, какое-то мгновение, просто смотрели друг другу в глаза. Их разговор не требовал слов, они понимали друг друга без них. «Я справлюсь» — заверила его Бетти, обнимая его за шею и прижимаясь щекой к его груди, наслаждаясь родным запахом. «Я буду рядом с тобой» — Джаг оставил нежный поцелуй на её виске. Он не кричал об этом на весь мир, но обещал, что никогда её не оставит. И ей этого было достаточно. Достаточно, чтобы в очередной раз понять — она потерялась в этом человеке раз и навсегда. А день продолжался, и они постепенно возвращались к привычному ритму жизни и к тем проблемам, которые с нетерпением поджидали их на пути. Джагхед в который раз пообещал себе, что уже не один раз обещал отцу — наконец разобраться с делами молодых змеев и змеиного бара. И как только они приехали в «Белый Змей», он оставил Бетти под присмотром парней, а сам с целой кипой документации для поставщиков, пропал где-то на втором этаже. Бетти же притаилась у края бильярдного стола, наблюдая за Свит Пи и Фангсом, разыгрывающими очередную партию за бутылкой пива. Настроение у них тоже было не из лучших, о чем свидетельствовала немая тишина, окружавшая их. Харрисон склонился над столом, с уверенностью держа кий в руках, и сосредоточенно целился по одному из шаров. Бетти озадаченно сдвинула брови, устремив взгляд на его руки со сбитыми костяшками. Свежие повреждения уже покрылись темной коркой, но выглядели неухоженными, словно их даже и не пытались обработать. — Что произошло? — осторожно поинтересовалась она, когда Свит Пи разогнулся, провожая взглядом шар, медленно катившийся в угловую лузу. Он повернулся к ней, с досадой поджав губы в тонкую полоску. На его хмуром лице было написано — желание рассказывать о своих проблемах и заморочках отсутствует напрочь. — Не важно, — безэмоционально ответил он, отвернувшись от Элизабет, но трезво понимая, что любопытство этой девушки так просто не унять. Он сделал очередной глоток пива, стоящего на бортике бильярдного стола, устало вдохнул. — Ты подрался? Ответом для Бетти вновь послужила безмолвная тишина, отчего та с досадой закусила губу, желая узнать правду. Она с надеждой взглянула на Фангса, крутящегося рядом с ними, но тот мастерски делал вид, что и вовсе не слышал их разговора. А ведь он то наверняка знал, что стало причиной увечий его лучшего друга, но упорно молчал, не выдавая чужой секрет. Бетти почувствовала раздражение. В конце концов, судьба Свит Пи тоже её волновала. А его недавняя ссора с Тони навеивала мысли о том, что все эти детали могли быть связаны между собой. — Харрисон, какого чёрта?! Позади них громко хлопнула дверь, заставив всех присутствующих вздрогнуть от неожиданности. Элизабет едва не свалилась со своего места, схватившись руками за сердце. В бар вихрем влетела Топаз, и одного взгляда на неё было достаточно, чтоб понять — она в бешенстве. Вот тут-то Бетти поняла, что её догадки, скорее всего, оказались верны. Тони остановилась напротив Горошка, грозно уперев руки в бока и дыша, как разъярённый бык. Густые каштановые кудри в беспорядке спадали на плечи, кожаная курточка нараспашку, над губой блестела капелька пота. — Какого чёрта ты творишь? — обратилась она к нему, и тон её голоса явно не сулил ничего хорошего, заставив Бетти и Фангса, а так же присутствующих в этой комнате, напрячься. И только Стивен, возможно, заранее ожидавший чего-то подобного, никак не отреагировал на появление девушки и спокойно продолжил зарисовывать наконечник кия мелом, словно не замечая на себе негодующий взгляд. Фогарти прочистил горло, пытаясь разрядить воцарившуюся натянутую тишину, и подступил к ним немного ближе. Старые половицы неприятно заскрипели, ещё сильнее нагнетая и без того напряженную обстановку. — Что-то не так, Тони? — с фальшивой улыбкой спросил он, надеясь смягчить настроение подруги, но буквально в следующее мгновение понял, что ошибался, когда думал, что у него может это получиться. Тони угрожающе выдохнула, повернув голову в его сторону и сдвинув брови едва ли не к переносице. — Не делай вид, что не в курсе, мелкий засранец, — процедила она сквозь зубы, и Фангс моментально съежился, осознав, что сейчас и сам попадётся под горячую руку. — Можно подумать, это не ты был с ним… — она на намеренно выделила последнее слово, ткнув пальцем в Харрисона, который лишь исподлобья на неё взглянул, —…когда он сломал Джейку нос! Фангс сдулся, как проколотый воздушный шар, виновато кусая губы и ощущая себя нашкодившим ребёнком, которого отчитывала строгая мать. Он неуклюже отступил назад, едва не впечатавшись в Элизабет, притаившуюся за его спиной. Она стояла с приоткрытым ртом, переваривая услышанное. Теперь все прояснилось, она узнала, что стряслось и видела перед собой точную картину произошедшего. И картина эта явно не шаг вперёд для их примирения, скорее — это несколько шагов назад. Тони вновь сосредоточила своё внимание на Стивене, стоящем напротив неё в непоколебимом спокойствии, с лицом на котором не проглядывалась ни одна эмоция. И, видимо, это только больше раздражало девушку, грозящуюся взорваться в любую минуту. — Я жду объяснений. Какого хрена ты это сделал? — грозно прикрикнула она, желая заставить его расшевелиться. Но Стив лишь тихонько хмыкнул, неторопливо делая очередной удар по шару, сосредотачиваясь на каждом своем движении. — Переживаешь за своего возлюбленного? — наконец выдавил он, выпрямив спину и внимательно посмотрев на свою бывшую. Антуанетта на мгновение ахнула от его тона и явного упрёка, звучащего в этом вопросе. Находящиеся рядом Купер и Фогарти насторожились, ожидая, что ещё секунда — и прогремит взрыв, который сотрёт их и этот бар на хрен с лица Саутсайда. — Он уже успел тебе нажаловаться? — Стив не спешил отступать, лишь больше подливая масла в огонь, которому и без того не требовалось дозаправки. Тони озлобленно нахмурилась, сжимая руки в кулаки и сдерживая себя, лишь бы только не съездить ему по наглой физиономии. — Джейк успел явиться сюда с разбитым лицом, и скажи «спасибо», что по пути он не заглянул к шерифу, — грозно прошипела она, надеясь разбудить в нём хотя бы немного здравого смысла. — Ты хотя бы понимаешь, что случилось бы, если бы он написал на тебя заявление? Она внимательно всматривалась в его лицо в попытках отыскать хотя бы какую-нибудь эмоцию, но Стивен лишь озлобленно фыркнул, растянув губы в кривой усмешке. — Пытаешься сделать вид, что тебя беспокоит моя судьба? Не убедительно. Или скорее — боишься, что из-за нашего с ним маленького «разговора», он бросит попытки тебя очаровать? Он пытался сохранить невозмутимое выражение лица, с вызовом глядя в глаза Антуанетте, но с трудом выдерживал то, как в груди жгло лишь от одной мысли, что тот подонок может оказаться рядом с этой девушкой. Может касаться её своими грязными руками. Может быть с ней близко, слышать её смех, чувствовать её тепло. Ощущать всё то, что раньше предназначалось ему. Принадлежало лишь ему! — У тебя совсем крыша поехала, дурья твоя башка! — с негодованием выплюнула Тони, недоверчиво замотав головой. Она сцепила зубы до скрипа, чувствуя, как что-то болезненно заскребло на душе от подобных слов близкого ей человека. — Знаешь, я не хотела, чтобы ты ввязывался в какие-нибудь неприятности! Но сейчас… делай, что хочешь! Можешь трахать Стоун, можешь бить первого встречного в лицо, можешь загреметь в тюрьму. Плевать! — Она разочарованно взмахнула руками, вскинув подбородок вверх. — Это твоя жизнь. Разгребай это дерьмо сам! Она напоследок окинула его удрученным взглядом, миновала ребят и покинула эту комнату так же быстро, как и появилась в ней. В зале воцарилась напряженная тишина, давящая на натянутые нервы мертвым грузом. Стивен словно омертвел, пялясь в темный угол комнаты остекленевшими глазами, снова и снова прокручивая в голове безжалостное: «Разгребай это дерьмо сам!» Вся его жизнь — сменяемый друг друга поток дерьма, не больше. И Тони права — эту участь ему придётся тащить самому. На себе. Никто и никогда не станет рядом с ним в одной упряжке, пытаясь помочь. Это на хрен никому не нужно! Громкий, глухой стук внезапно разрезал повисшее напряжение. Бетти и Фогарти вздрогнули. Стивен небрежно бросил деревянный кий на бильярдный стол, и, не говоря ни слова, развернулся и ушёл прочь из комнаты. Бетти выдохнула, устремив свой обеспокоенный взгляд на Фангса, пребывающего в не меньшем потрясении. Он схватился руками за голову, кусая губы от досады и даже не представляя, как и когда эти двое вновь заговорят друг с другом. Он вышел из комнаты вслед за Горошком, оставив Бетти в неуютном одиночестве. Не зная, чем себя занять, она обошла бильярдный стол, вытащила все шары из луз и сложила их в центре зелёного стола. Деревянный треугольник надёжно сдерживал их начала партии, которую девушка собиралась разыграть сама с собой. Первый удар разбил аккуратный строй шаров, те раскатились по разным углам, отталкиваясь от деревянных бортиков. Бетти наблюдала за ними отрешенным взглядом, потом огорченно вздохнула, тихо проговорила: — Какие ещё сюрпризы припрятало для нас это Рождество? Вопрос не требовал ответа. Ведь ответ, вероятно, её бы не устроил.

***

По прошествии часа «Белый Змей» заметно оживился. Не одна дюжина людей набилась в небольшой зал, заняв места за квадратными столиками, заставленными алкоголем и незамысловатыми закусками. Элизабет скривилась, пытаясь протиснуться сквозь толпу так, чтобы её не затоптали подвыпившие мужланы. Она увидела Фогарти у барной стойки. Тот бесстрастно рассматривал полупустой стакан с виски в своих руках. Она кое-как протолкнулась сквозь веселящихся людей, вовсю празднующих Рождество, и наконец оказалась рядом с другом, присев рядом на высокий стул. — Ты видел Джагхеда? — спросила она, бегло окинув взглядом окружающих, надеясь выцепить в толпе Джонса, который куда-то пропал ещё полчаса назад. Она чувствовала себя немного дискомфортно в одиночестве, искренне желая, чтобы он как можно скорее оказался рядом. Конечно, неправильно вешать на него все свои страхи и опасения, хвататься за него, как за спасательный якорь. Она это прекрасно понимала, но ей казалось, что Джаг — единственный человек, рядом с которым она действительно чувствовала себя в безопасности. И без его помощи ей уж точно не справиться с монстрами, живущими в её голове. — Он в кабинете, ему нужно кое-что решить. Скоро спустится, — спокойно ответил Фангс, подперев подбородок рукой и устало вздохнув. Бетти обратила внимание на состояние друга, и ей захотелось узнать, что именно его тревожит. — Все хорошо? — участливо поинтересовалась она, придвинувшись ближе. Видеть Фогарти в плохом расположении духа было весьма непривычно. Ей всегда казалось, что этот человек единственный из всей их компании, который никогда не позволял себе унывать. Да, он мог злиться, мог трястись от раздражения, когда его в очередной раз кто-то выводил из себя. Он позволял себе громко кричать от радости, пугая окружающих своим странным поведением, но в этом и был весь Фог — такой настоящий и живой, с бурлящими эмоциями, льющимися через край. И поэтому сейчас, видеть его таким поникшим было даже немного страшно. — Да… все нормально, — ответил он, натянуто улыбнувшись. Бетти не поверила ему, но понимала, что если он не хочет рассказывать о том, что его гложет, то ей не стоило на него давить. Она протянула руку до стоящих рядом стаканов с бренди, взяла себе один. Льдинки таяли на стеклянном дне, трескаясь и бесследно растворяясь в крепком алкоголе. — Как Кевин? — спросила она, переводя взгляд со стакана на друга. — Он сегодня не придёт? Фангс на мгновение замер, не решаясь сразу ответить. Он поджал губы в тонкую полоску, словно раздумывая, что именно должен был сейчас сказать. — Нет. У него…эм-м-м… дела. Их с отцом пригласили на ужин, — пробормотал он, коротко взглянув на девушку с мимолетной улыбкой и снова отвернулся к стене, почесав нос. Он сделал вид, что ему до ужаса интересен музыкальный клип, который крутили по небольшому телевизору, висящему около барной стойки. — У вас точно всё в порядке? — вновь заговорила Элизабет, заподозрив что-то неладное. Она хотела узнать все подробности и, возможно, помочь, если это требовалось. — Да. — Фангс уверенно кивнул и сделал небольшой глоток виски, стакан с которым уже успел нагреться в его руке. — Всё очень хорошо, — быстро пролепетал он, желая уверить её в правдивости своих слов. — Не стоит переживать. — Но… — Меня больше волнует Свит Пи. — Он не дал ей продолжить, прервав на начале фразы. В конце концов, сегодня не тот день, чтобы разгребать его личные проблемы. Вокруг и так происходило много дерьма, которое нельзя оставлять без контроля. Купер мысленно согласилась с ним, удрученно нахмурившись, но всё же явно не забыла ту тему, от которой Фог так упрямо уворачивался, и пообещала себе к ней вернуться. — Меня, если честно, тоже, — сказала она, обращая свой задумчивый взгляд на стакан с бренди, но не решалась сделать хотя бы глоток, желая провести этот вечер трезвой. Рядом с друзьями, рядом с Джагхедом… которому пообещала не травить себя разной дрянью, с помощью которой пыталась убежать от надоедливых мыслей. — Они с Тони здорово поссорились… Я даже не помню, когда в последний раз они кричали друг на друга, — огорченно произнёс Фангс, мгновенно поникнув ещё сильней. — Стив, на самом деле, не хотел ничего плохого. И он не собирался трогать Джейка… — неуверенно добавил он, решая, стоит ли об этом говорить. — Но? — Но сегодня мы случайно услышали, как он… не очень прилично отзывался о Тони. Трепался о своих планах… на неё, — кое-как выдавил он из себя, с силой сжав стакан. — Стиву просто крышу снесло. Он никогда не позволял никому оскорблять Топаз, а тут вообще… Хотя, знаешь, я тоже пару раз отоварил Джейка. Тони и мне дорога. — Не сомневаюсь, что вы не упустили шанса с ним разобраться, — фыркнула Элизабет. Она не знала этого Джейка, но не сомневалась, что ему явно не повезло, если Свит Пи обратил на него свой гнев. Она прекрасно помнила ту потасовку Змеев с Бульдогами в доме Кевина, когда Джаг полез её защищать, а вскоре подтянулась и вся остальная компания, верно не бросившая своего Принца. — Он сам виноват! — горячо выпалил Фангс, после чего непроизвольно смягчился, понимая, что сказал это гораздо громче, чем рассчитывал. — Да и Тони тоже хороша. Какого хрена она рассказала Свиту об этом «свидании»? Он взмахнул руками, активно жестикулируя, яро не понимая, зачем эти двое так издевались друг над другом. Бетти только пожала плечами и неуверенно протянула: — Ну-у… она хотела отомстить ему за Эмили. Ей неприятно слушать о том, что он переспал со Стоун. Кажется, она раскрыла секрет подруги. Хотя это и так понятно, как дважды два. — И ты туда же? — Фогарти закатил глаза. — Да не спал он с ней! Поверь, Стив не тот человек, который будет любить одну, а спать с другой. Я могу поклясться, как его лучший друг, который провел с ним бок-о-боком все девятнадцать лет жизни. — Я знаю, Фангс, — спокойно ответила она, не веря в те глупые слухи, распускаемые самой Стоун. — Тогда я не понимаю, почему Топаз в это верит! — упавшим голосом проговорил он, запустив пальцы в волосы и став хмурым, как грозовая туча. — Неужели после прошлогоднего случая со мной, она всё ещё думает, что Стоун может говорить правду? Она настоящая стерва, исчадие Ада! Он издал грозный рык, заставив Бетти против воли усмехнуться. Казалось, что ненависть этого человека к Эмили было невозможно победить кому-нибудь другому. — Я слышала своё имя, не так ли? Внезапно, словно из ниоткуда, как обычно это и происходило, рядом с ними возникло то самое исчадие Ада, о котором шла речь. Она уверенно подошла ближе к Фогарти, изящно положила руку на спинку его стула и манерно закусила губу. — Господи, ты вообще откуда взялась? — озлобленно зашипел Фангс, отодвигаясь от неё как можно дальше, не желая находиться рядом. — Решила заглянуть к вам на огонёк, — весело ответила та. Она дотянулась до барной стойки и схватила стакан с выпивкой, который Купер отодвинула подальше от себя, чтоб не поддаться искушению. — Тебе не место в этом баре, Стоун, — с неприязнью произнёс Фангс, косясь на неё уничтожающим взглядом, не понимая, как она вообще сюда зашла. — Не пройдет и получаса, как тебя вышвырнут отсюда пинком под зад. — А меня и не привлекает ваша змеиная свалка, мой милый, — съехидничала Эмили, окидывая зал и собравшихся в нем людей презрительным взглядом. — Меня интересует то, что здесь можно достать. В её словах звучал явный намёк, который сразу понял Фог, да и Бетти не составило труда догадаться, что речь шла о наркотиках. Но ей казалось, что Змеи в своем большинстве не занимались подобными вещами. Хотя… ей сложно это утверждать, так как Джаг неоднократно напоминал, что не все здесь примут её с распростёртыми объятиями. В их банде можно повстречать разных людей, как добрых, так и отпетых негодяев, поэтому он отчаянно просил её, чтобы она не отставала либо от него, либо от ребят, каждый раз, когда они появлялись в «Белом Змее». — Тебе никто и унции не продаст, даже если у него будет то, что ты ищешь, — надменно произнёс Фангс, уверенный, что никто здесь не обрадуется гостье с другой половины Саутсайда. — Упырей и прочих гоблинов здесь не любят. Ты уж точно должна об этом знать. — Я не одна из них, придурок, — сказала Стоун, натянуто улыбаясь. — У меня на спине нет их эмблемы, несмотря на то, что мой брат — их главарь и может прикончить тебя, не моргнув и глазом, если я вдруг скажу ему, что ты меня обидел. — Но ты и не Змея, — отрезал парень, нахмурив брови. — И мне кажется, что твой брат уже пытался навредить одному из нас, но потом внезапно приполз домой с пулей в колене. Разве я не прав? — Он хищно оскалился, заставив Эмили мгновенно напрячься от недовольства. Бетти оставалась неподвижной, наблюдая, как Стоун перевела на неё свой рассерженный взгляд. Наверняка, снова навострилась сообщить, что сделают с ней Упыри, как нещадно будут мстить, не внимая её мольбам о пощаде. — Советую не начинать песенку о том, как Упыри ещё вернутся, — быстро среагировал Фангс, вернув внимание Эмили на себя. — Уж точно не в этом месте. Всё-таки, ты в окружении ползучих, и не все будут такими добрыми, как мы с Купер. Он победно улыбнулся, чем заставил девушку, стоящую рядом, разозлиться ещё сильнее. Эмили одарила его убийственным взглядом и с ядом в голосе проговорила: — Змеи — это сборище чёртовых неудачников, способных только ездить на своих мотоциклах и пугать Северян грозными куртками. Вот только весь Ривердэйл не считает вас ничем иным, как кучей дерьма на Юге реки… — А вот сейчас тебе лучше заткнуться, — угрожающе прошипел Фогарти, вскочив со своего места, но Бетти быстро остановила его, схватив рукой за плечо, и призвала успокоиться. — О…ты хочешь наказать меня за то, что я говорю правду? — с вызовом произнесла Стоун, не двигаясь с места. Пусть она была гораздо ниже самого Фангса, но сейчас желала находиться с ним на равных, гордо отстаивая свои слова. — Тогда заставь меня заткнуться. — Ты думаешь, я не смогу? — Нет. Ты прекрасно знаешь, что тогда тебя скормят рыбам в Свитвотер, — не унималась она, войдя в раж, пытаясь как можно больше разозлить стоящего перед ней человека, несмотря на то, что Купер и так с огромным усилием сдерживала Змея, чтобы тот не набросился на неё в эту же секунду. — Эмили, тебе лучше уйти, — предостерегла её Бетти, опасаясь драки в праздничный вечер. — А ты вообще заткнись, — шикнула на неё Стоун. — Ты — Змея только лишь потому, что Джонс опекает твою нордсайдовскую задницу. Ты не прожила бы в Саутсайде и недели, если бы он не прикрывал тебя со всех сторон и не грозился бы перерезать глотку каждому, кто тебя тронет. Бетти сжала зубы до скрипа, на мгновение почувствовав себя так паршиво, ведь большинство этих слов были правдой. Если бы не Джагхед, она бы уже давно утонула, обдолбалась бы до потери пульса, была бы убита Упырями, либо истерзана Дартвудом. Он постоянно вытаскивал её из дерьма, в которое она так мастерски влезала, вновь и вновь спасая и заставляя взять себя в руки. — Не смей говорить о Змеях подобных вещей. Ты ни капли не лучше! — озлобленно прошипел Фогарти. Больше всего на свете он желал в эту самую секунду схватить гадину за шкирку и вышвырнуть из бара, но Элизабет вцепилась в его плечо как репей, не позволяя ему воплотить свои мечты в реальность. — Не тебе меня судить, дорогой, — хмыкнула Эмили, растянув алые губы в наглом оскале. — Ты думаешь, я боюсь тебя или какого-нибудь другого урода из вашей ползучей банды? Если бы это было так, я бы сюда не пришла. И если бы кто-нибудь мог закрыть мне рот, он бы уже это сделал. Но, как я и говорила, вы все — грёбаные неудачники, которые ни черта из себя не представляют! Она с наслаждением улыбнулась, наблюдая за тем, как глаза Фангса наливались кровью от ярости. Как никогда она была довольна собой, ведь ей удалось в очередной раз вывести его из себя и заставить пыхтеть от бессильной злобы. — Лучше молчи, если хочешь остаться целой и невредимой, — кое-как выдавил из себя багровый Фангс, стараясь дышать ровно и не начать плеваться огнём. — Не играйся с теми, кто может больно ужалить. Стоун талантливо изобразила на красивом личике неподдельный ужас, театрально вздохнув и прижав руки к груди. — Ой, как страшно, — засмеялась она ему в лицо, соблазнительно облизнув губы, выкрашенные яркой помадой. — Если ты хотел, чтобы я сейчас разрыдалась как маленькая девочка — у тебя не вышло, красавчик. Она окинула его насмешливым взглядом, прежде чем развернуться и уйти, пританцовывая в такт музыке и потягивая захваченный ранее бренди. — Да она… — Фогарти уже двинулся за ней, чтоб проучить, но Бетти преградила ему путь, отрицательно покачав головой. — Ну ты же видела, что она специально! — Он сжал руку в кулак, рассерженно фыркнув. — Вот же стерва! Ей на секунду показалось, что Фангс мог сейчас просто-напросто лопнуть от негодования и ещё немного — обязательно затопать ногами, злясь на проклятую Эмили. — Бесит! — прорычал он, бессильно рухнув на стул позади него. Он схватил стоящую на стойке бутылку виски и залпом, прямо из горлышка сделал несколько приличных глотков, в надежде успокоить бурлящую в нём злость. Бетти тоже присела рядом с ним, поглядывая в его сторону беглыми взглядами и наблюдая, как он недовольно хмурился, наверняка, думая об Эмили. Стоун абсолютно не вызывала симпатии и в ней самой, но ей было гораздо легче абстрагироваться и не думать о ней, чем остальным ребятам. Возможно, это лишь потому, что Джагхед сразу расставил все точки на «і», заверив, что у него и Стоун никогда и ничего не было. Ведь оказаться на месте той же Тони, она совершенно не горела желанием. Бетти, конечно, безоговорочно верила своему другу и тому, что он действительно не спал с Эмили, но Тони имела право сомневаться. Слишком много произошло за те два года, что они с Харрисоном не были вместе. Много обид, много недосказанности и душевных терзаний. Раздумывая над тем, как бы могла помочь своим друзьям, Элизабет и не заметила, что Свит Пи оказался рядом с ними, допивая неизвестно-какой-по-счёту «Miller». Он громко опустил пустую бутылку на барную стойку, отчего Бетти даже непроизвольно вздрогнула. Она устремила свой взволнованный взгляд на парня, вид которого оставлял желать лучшего. Стивен не сводил глаз с невидимой точки перед собой, грозно сдвинув брови и сжав кулаки. Он тяжело дышал, словно сдерживал себя из последних сил. Фангс, видимо, так же заметил что-то неладное в поведение лучшего друга, обеспокоенно косясь в его сторону. — Сколько ты выпил? — осторожно спросил он, опасаясь нарваться на праведный гнев. Уж он то знал, каким может быть его лучший друг в порыве неконтролируемых эмоций. Правда, последние несколько лет Стив усердно работал над собой, пытаясь стать взрослее и серьезнее. Он знал, что от него в буквальном смысле зависят судьбы его троих младших братьев, которым заменял и отца, сбежавшего из города, и мать, постоянно пропадающую в недельных запоях. — Плевать, — небрежно отмахнулся Стивен, поворачивая голову в сторону Фогарти. Его внезапно пошатнуло, и Бетти испугалась, что он сейчас просто свалится на пол. Фангс быстро сориентировался, поднялся со своего места и усадил друга на стул, и тот безвольно поддался, даже не сопротивляясь. — Насколько я понимаю, нам нужен трезвый водитель, верно? — сказал Фог, пытаясь немного развеселить своего угрюмого друга, попутно придерживая того за плечо. Но Свит Пи никак не отреагировал, продолжая пялиться в пустоту и не обращая внимания на ребят. — Ну же, давай, вернись в семью! — с неумолимой надеждой в голосе, проговорил Фангс, тормоша друга за плечо, но тот резко увернулся, вновь пошатнувшись на стуле. Он схватился рукой за барную стойку и случайно опрокинул пустую бутылку из-под пива, которая с грохотом упала на пол. Некоторые из присутствующих в зале Змеев, обернулись на шум, но не придали особого значения происходящему, ведь сами пребывали не в самом трезвом состоянии. Элизабет поспешно ликвидировала случившуюся аварию, убрав пустые стаканы с выпивкой подальше от рук Стивена, чтоб избежать больших разрушений в этом баре сегодняшним вечером. — Осторожней, великан, — Фог беззлобно усмехнулся, помогая другу держать равновесие и не свалиться носом вниз. Он обвел удрученным взглядом его расстроенное лицо, желая как-нибудь поднять приятелю настроение, но четко понимал, что у него вряд ли это получится, даже если он станцует ламбаду в женском купальнике на бильярдном столе. — Стив, что случилось? — участливо поинтересовалась Элизабет, протянув к нему свою руку. Ей немыслимо хотелось его поддержать. Пусть, по сути, они были знакомы всего несколько месяцев, но этот человек уже стал для неё необычайно дорогим и близким, как и все остальные ребята. Она переживала за них как за себя, зная, что их жизнь не блистала радужной пыльцой и волшебными единорогами на розовых облаках. Они все были обычными подростками, которым, к сожалению, уже пришлось пережить слишком много дерьма за свои недолгие девятнадцать лет. И каждый из них уже выучил, что добро побеждает зло только в глупых сказках, которые родители читают несмышленым детишкам на ночь. В реальности — властвует несправедливость. — Возможно, мы можем чем-то помочь? — спросила Бетти с искренним сочувствием, но парень не разделял её порывов, сбросив девичью ладонь со своей и сжав кулак. Сбитые костяшки, покрывшиеся некрасивой коркой, снова лопнули, и капли алой крови проступили на смуглой коже. — Не думаю, что моей жизни уже можно чем-то помочь, — грубо ответил он, поджав губы от досады. Он сдвинул густые темные брови к переносице, прожигая ненавистным взглядом стену напротив. — Это дерьмо даже я разгрести уже не в состоянии. Фангс тяжело вздохнул, наблюдая за своим другом, дрожащим от злости. — Директор школы две недели подряд требует, чтобы мать явилась к нему в кабинет из-за драки Питера со своим одноклассником. А та появлялась дома последний раз почти месяц назад. Теперь органы опеки поднимают вопрос о том, чтобы забрать детей из семьи, — говорил Стив, и его озлобленный голос непроизвольно дрогнул, отчаяние прорывалось у него изнутри, а глаза покраснели от подступающих эмоций. Фангс чертыхнулся и обеспокоено закусил нижнюю губу, пытаясь что-нибудь сообразить. Хотя, что он мог здесь сделать? Они все были беспомощны в подобной ситуации. Но он отчетливо понимал, что если Свит лишится братьев — его уже не спасти. Питер, Маркус и Генри — это единственный якорь, который держал его в здравом уме. Ради них он становился лучше, старательно работал без выходных в трёх разных местах, чтоб обеспечить свою семью. А если этой семьи не станет? Что тогда будет с ним? — Ещё немного и за неуплату нам отрубят электричество. А впереди два месяца зимы, — сурово выдохнул Харрисон, напрягшись до предела, едва ли не взрываясь от негодования. — Чёрт возьми, неужели нельзя дать отсрочку хотя бы на месяц? — Он со злостью ударил сжатым кулаком по барной стойке, отчего бокалы и кружки, стоящие на ней, жалобно задребезжали. — Тише, дружище! — Фангс сжал его плечо, пытаясь удержать на месте и немного усмирить. — Мы что-нибудь придумаем. — Какой идиот хочет перебить мне весь бар? — рядом с ними послышался недовольный женский голос. Топаз сложила руки на груди, оказавшись с другой стороны барной стойки. Её укоризненный взгляд впился в Стивена, который не прекращал хмуриться от раздражения. — Я должна была догадаться, что это ты, — фыркнула она, поспешно убирая опустевшие стаканы и бокалы вниз, чтоб те уцелели. — А ещё, плюс ко всему вышеперечисленному дерьму… — сердито продолжил Горошек, на мгновение переведя свой взгляд на Тони, которая сейчас с явным вызовом в глазах, слушала его реплику, —…моя бывшая ненавидит меня из-за воображаемой измены со Стоун. И за то, что я немного разукрасил физиономию её нынешнего дружка. Бывшая. Это так болезненно резануло лезвием по её сердцу, вынуждая почувствовать, каким горьким послевкусием остались эти слова. Антуанетта с усилием проглотила ком, застрявший в горле, попыталась перевести дыхание. — Мне плевать на Джейка. Но мне не плевать на то, что ты — несдержанный придурок! — злобно прошипела она, желая донести Стиву, как на самом деле волновалась за него, как боялась, что он заработает себе дополнительные проблемы, которых и так хватало. — Ты хотя бы думал о том, что можешь себе навредить? Она не сдержалась, схватив кухонное полотенце из-под стойки и хорошенько треснув им по плечу Стива. — Он обозвал тебя шлюхой! — резко прикрикнул Харрисон, привлекая к себе внимание окружающих. Тони на мгновение замерла, став неподвижной. Неловкая тишина повисла в воздухе, только лишь незамысловатая песня на фоне довольно паршиво разбавляла возникшее напряжение. — Хочешь ты того или нет, но я никому не позволю говорить о тебе подобные вещи! — более смиренно произнёс он, поднимая на девушку свой взгляд, в котором погасла былая решительность, когда речь зашла о ней. Топаз почувствовала, как всё её нутро сжалось от одного подобного взгляда. Ей немыслимо захотелось его обнять. Именно так, как делала это раньше: обхватить за шею и крепко-крепко жаться к его мужественной груди. — Какой же ты дурак! — дрожащим голосом прошептала она, опуская глаза и пытаясь не расплакаться. Бетти с Фангсом наблюдали за ними, едва дыша, боясь даже пошевелиться. Свит Пи покачал головой, грузно выдохнув. Он медленно потянулся к правому карману своей косухи, слегка пошатываясь, и осторожно достал оттуда небольшую продолговатую коробочку. Бетти с удивлением проследила за его действиями: он аккуратно положил коробочку на барную стойку, подвинув ближе к Тони. — С праздником! — его слова прозвучали не так уж и добродушно. Он резко поднялся со своего места, с грохотом отодвинул стул, оперевшись рукой на Фогарти, чтобы не упасть. — Аривидерчи. — Я тебя отвезу! — незамедлительно проговорил Фангс, стремясь помочь другу, но тот отмахнулся. — Я сам. — Ты же на ногах не стоишь! — возмутился он, поражаясь безрассудству Горошка, который лишь окинул его надменным взглядом, не собираясь уступать. И его упрямство сейчас невероятно бесило Фангса, которому совсем не хотелось потом катать этого болвана на инвалидной коляске, когда он влетит на своем пикапе в первое попавшееся дерево. — Плевать, — равнодушно ответил Стив с улыбкой пофигиста. Он достал ключи от машины из заднего кармана своих чёрных джинсов, прокрутил брелок на указательном пальце. — Стив, не смей садиться за руль! — командирским тоном прикрикнула на него Топаз, удивляясь наглости этого парня. Неприятный холодок пробежался по её позвоночнику, когда она вспомнила, чем закончилась его последняя пьяная езда. — Тебе не хватило того случая два года назад? — дрожащим голосом произнесла она, напоминая ему о прожитой боли. — Ты хочешь повторения? Только знай наперёд, что ни хрена не весело быть прикованным к больничной койке и не чувствовать собственных ног! Стив резко остановился, буквально замерев на месте и устремив удрученный взгляд на Антуанетту, которая теперь нерешительно поджала губы, чувствуя, что, возможно, сказала лишнего. — Спасибо за напоминание. Если ты думала, что я забыл о том, как едва тебя не убил, то ты ошиблась! Я помню об этом каждую чёртову минуту! — прорычал он, сцепив зубы до скрипа. И не задерживаясь ни на секунду дольше, развернулся к ним спиной, направившись к выходу нетрезвой походкой. — Остановись сейчас же! — крикнула ему вслед Тони, едва не лопнув от злости и понимания того, что этот упрямец ни за что на свете её не послушает. Она раздраженно сложила руки на груди и устремила прожигающий взгляд на коробочку, словно размышляя, что теперь с ней делать. Сначала порывалась схватить этот подарок и швырнуть в мусорном ведро в отместку на его поведение, но в последний момент внезапно передумала. Она взяла загадочную коробочку в руки, небрежно открыла и… Фангс и Бетти, находящиеся рядом, внимательно наблюдали за меняющимся выражением её лица: вначале оно смягчилось, а позже и вовсе стало каким-то непонятным. Прошла всего минута, как Тони неожиданно для всех расплакалась, закрыв лицо ладошкой, пытаясь спрятаться от чужих глаз. Рука, в которой она крепко сжимала рождественский презент Свита, внезапно задрожала от нахлынувших эмоций. Внутри бархатной коробочки оказался золотой кулон в форме половинки разбитого сердца. Она прикоснулась к нему трясущимися пальцами, обводя выгравированную буковку. Он помнил. Он помнил, как эта вещь была ей дорога и то, сколько же для неё значила. Два года назад в той злосчастной аварии она потеряла похожий кулон. Она считала, что уже никогда не увидит его. Но Стивен помнил. И Стивен сожалел, что это случилось по его вине. И в это Рождество он сделал для неё копию утраченного украшения. Ему было плевать на траты и на те часы без сна, которые он заполнил работой, чтобы купить эту подвеску. Радость Тони стоила гораздо больше. Эта вещь была памятью о человеке, одном из самых дорогих её сердцу, и которого, к сожалению, уже не было в живых. Девушка громко всхлипнула, стараясь держать себя в руках, но жгучие слезы застилали глаза, не позволяя успокоиться. Бетти и Фангс обеспокоенно переглянулись между собой, не понимая, что им стоило делать. Рождественский вечер приносил всё больше и больше неожиданных и крутых поворотов на их пути. Тони захлопнула коробочку, торопливо спрятала её в карман своей куртки и смахнула с щек непрошеные слезы. Она в спешке оббежала барную стойку и направилась вслед за Стивом, пробираясь сквозь веселящуюся толпу Змеев на танцполе. — Харрисон! — выкрикнула она в надежде, что он всё ещё был неподалеку. Стива в толпе не оказалось, и Антуанетта скрылась за входными дверями бара, оставив Купер и Фогарти в неловком ступоре. — Если они сегодня же не помирятся, я задушу их обоих собственными руками, — прошептал Фангс, устремив рассеянный взгляд на Элизабет, которая только небрежно кивнула головой, безмолвно с ним соглашаясь. — Кого ты уже собрался душить? — послышался за их спинами знакомый голос. Джагхед весело улыбнулся ребятам, подойдя ближе, но тут же нахмурился, увидев их потерянные лица. Бетти опомнилась и натянуто улыбнулась, пытаясь абстрагироваться от произошедшего. Фог точно так же, подобно ей, потряс головой и плюхнулся на стул, потянувшись к початой бутылке виски, стоящей за барной стойкой. — Ты пропустил грандиозное шоу под названием «два влюбленных идиота не могут найти общий язык», — ответил он с усталым смешком и приложился к бутылке, сделав несколько больших глотков. — Опять Топаз и Свит Пи? — уже совершенно ничему не удивляясь, переспросил Джонс, подходя ближе к Купер. Та только удрученно кивнула, подтверждая его теорию. Она устроила голову на плече и взяла его за руку. Джаг непроизвольно улыбнулся и обнял девушку за талию, мягко проводя ладонью по её изгибу. Фогарти закусил крепкий виски долькой подсохшего лимона и перевёл на них слегка затуманенный взгляд, ничего не спрашивая, но и не прекращая пялиться на их переплетённые руки. — У меня было своё шоу, — недовольно усмехнулся Джаг. — Называется «Как разобраться в куче огромных чисел и не умереть». Он покрутил головой, разминая шею, изрядно затёкшую за несколько часов, которые провёл, корпя над отчётами по бухгалтерии бара. — Сегодня же Рождество. Какие к чёрту числа и бумажки, — фыркнул Фангс, снова присасываясь к бутылке с виски. Он явно собирался надраться этим вечером в дрова. Всё равно Свит смылся, не желая его компании. Джагхед, наверняка, заберёт Элизабет и скроется в неизвестном направлении. А Кевин… А Кевину последнее время не до него. — Моему отцу плевать, что сегодня Рождество, — ответил Джагхед. — Он снова начнёт ворчать о том, какой я никудышный управляющий, и что он в моем возрасте уже делал всю работу за Короля Змеев. Он талантливо спародировал голос и мимику своего родителя, чувствуя невольно вскипающее раздражение. — Кстати, о Короле. Вот и он появился. — Фог кивком указал в сторону входной двери, заставив остальных обернуться назад. Бетти мимолетно улыбнулась, увидев в зале ЭфПи, который махнул рукой какому-то мужчине у сцены, а вот парень, стоящий рядом с ней, презрительно скривился, нахмурив брови. Его пронзительный взгляд устремился к невысокой русой женщине, которая зашла вместе с ЭфПи, положа ладонь на плечо мужчины. Джагхед неодобрительно поджал губы и повернулся к Элизабет, потянув её на себя, тем самым заставляя подняться со своего места. — Пойдем отсюда! — сказал он и резко двинулся вперёд, не дав ей даже опомниться. — Скорее. Она в недоумении нахмурилась, прожигая его спину озадаченным взглядом, желая, чтобы он объяснил ей, к чему такая спешка. Они быстро проскользнули сквозь густую толпу и добрались до ступенек, ведущих на второй этаж. Бетти ещё ни разу не поднималась туда, обычно тусуясь с ребятами либо в общем зале, либо в бильярдной, но как уже ей удалось понять — там находился кабинет Джонса. Но вот старшего или младшего — пока ответить точно не могла. Джагхед провёл её к неприметной деревянной двери и достал из заднего кармана своих джинсов довольно внушительную связку ключей, среди которых и нашёл подходящий. Он пару раз провернул его в замке, после чего впустил Элизабет внутрь, напоследок обернувшись назад и отыскав взглядом фигуру своего отца на первом этаже, который здоровался с присутствующими в баре Змеями. Он неодобрительно фыркнул и зашёл в кабинет вслед за Бетти, которая уже внимательно рассматривала интерьер комнаты. Обстановка внутри оказалась весьма простой: старый рабочий стол с ноутбуком, большое кресло, настольная лампа, один шкаф у стены справа и кожаный диванчик около окна, на котором красовались мелкие дыры, прожженные сигаретами. Она посмотрела на стену слева, с висящей на ней деревянной доской с множеством листков, пришпиленных к ней железными кнопками. Как выяснилось позже — то были квартальные счета бара, которые требовалось оплатить за поставку алкоголя. — Почему ты так внезапно ушёл? — спросила она, взглянув на Джагхеда, который явно не желал об этом говорить. — Дело в твоём отце, да? Он слегка нахмурился и направился к столу. — Да, — бросил он на ходу, не имея намерений развивать эту тему дальше. Он сел в кресло, устало забросив руки на подлокотники. Но Элизабет явно не разделяла его планы. Она подошла к нему и присела на скрипучий стул с другой стороны стола, устроив локти на деревянной столешнице. Она устремила на своего собеседника пытливый взгляд, ожидая от него внятного ответа. И он прозвучал. — Я не хочу его видеть, — сказал Джагхед. Бетти недовольно выдохнула, ведь ей совсем не хотелось, чтобы сын продолжал ссориться с отцом. Всё-таки, в этом городе у них не было больше людей, которых они могли бы назвать своей кровной семьей. Да, взаимоотношения отцов и детей часто бывают неидеальными, но Джагу стоило помнить, что ЭфПи — теперь единственный его живой родитель. Но он упрямо не впускал его в свою жизнь, ограждаясь высоким забором с колючей проволокой и не позволяя даже ступить на порог своей души. — Джагги, он ведь любит тебя, — мягко проговорила Бетти, пытаясь достучаться до упрямого Змея. А тот лишь недоверчиво хмыкнул, растягивая губы в кривой усмешке. Любовь других родителей к детям явно отличалась от любви его отца. С девяти лет он помнил, как его папаша напивался до потери памяти и не возвращался домой по несколько дней, а иногда и вовсе неделями. Ему всегда было глубоко наплевать на то, как жилось мальчику, потерявшему мать. Потерявшему свою семью, а в конечном итоге — и всех друзей. Он оказался абсолютно один, в новой школе, с новым статусом полусироты и с осознанием, что отныне его жизнь — это лишь глупое, несправедливое существование. — Он не умеет любить, — грубо ответил Джагхед, пытаясь усмирить негодование, разрастающееся в душе. В конце концов, он не собирался снова ссориться с Бетти и не собирался на неё кричать. Сегодня у него хватит мозгов, чтобы держать свои эмоции под строжайшим контролем, пусть какими бы болезненными не были некоторые воспоминания. — Ты ведь знаешь, что это не так, — не согласилась с ним девушка, отрицательно замотав головой. — В глубине души, ты прекрасно знаешь, что твой отец любит и тебя, и твою сестру, и твою маму… Она на мгновение запнулась, испугавшись, что опять задела тему, которую не стоило поднимать. С опаской она взглянула на парня, но тот даже не изменился в лице. — Ну да, именно поэтому моя сестра живёт с чужой семьей, и уже, вероятно, не помнит, как выглядят её родные брат и отец, — жестко проговорил он, буквально прожигая взглядом дверь напротив. — Я говорила с ЭфПи несколько дней назад. Он в самом деле очень скучает по твоей сестре и по тебе. Он раскаивается, поверь, — ласково произнесла она, желая немного его успокоить, но, видимо, это было не так уж и легко. — Мне кажется, вернее — я уверена, что тебе стоит с ним откровенно поговорить. Рассказать обо всем, что ты чувствуешь. Джагхед перевёл на девушку недоверчивый взгляд, явно не собираясь прислушиваться к её словам. — Рассказать, что я злюсь на него из-за своего просранного детства? — фыркнул он, закатив глаза. — Я думаю, он и так это прекрасно знает. Ведь меня воспитывал весь Саутсайд, каждый из наших соседей, мама Фангса и Саманты, но никак не мой «любимый» папаша. Он едва не скрипел зубами, отчаянно заставляя себя не повышать голос. Элизабет была не виновата в том, что произошло десять лет назад, и он не хотел срываться на ней, и уж тем более кричать. Он хотел кричать из-за того, что детская обида и боль, все ещё живущие у него внутри, острыми когтями царапали его внутренности, словно дикие кошки. Он чувствовал, как кровоточили раны, которые уже давно должны были стать грубыми шрамами. Но этого не произошло. Увы. — Мне очень жаль, что такое случилось с тобой, Джагги, — искренне произнесла Бетти, поджав губы в тонкую полоску и опустив взгляд на свои пальцы. — Но ты страдаешь так же, как и он. Вы оба мучаетесь из-за своего молчания. Джагхед издал короткий смешок. Он пытался сохранить спокойствие на своём лице, но Бетти отчётливо видела негодование, светящееся в его глазах. — Не видно, чтобы отец страдал, — проговорил он презрительно. — Он нашел себе новое развлечение. Можешь выйти и посмотреть, как он сейчас «страдает» в объятиях этой… Сьюзанн. Элизабет огорченно выдохнула. Теперь она поняла, почему Джагхед так быстро покинул первый этаж, спрятавшись здесь от ЭфПи. Его бесило, что отец пришёл не один. И она могла его понять, несмотря на то, что в этой ситуации не было тех, кто прав и кто виноват. — Джагги, не все могут справиться с потерей близкого человека. Не все могут справиться с одиночеством, — как можно мягче произнесла она, боясь сказать что-то не то, боясь его обидеть. — Твой папа просто не нашёл другого выхода. Ему так легче пережить… — Ни хрена не легче! — прикрикнул он, резко ударив кулаками по столу. Бетти дернулась, испуганно задержав дыхание. Джонс, безусловно, заметил это. И моментально окрестил себя придурком за столь бурную, неуместную реакцию. Он попытался досчитать до десяти, желая успокоить пожар раздражения, горячий внутри. Бетти видела, как он усиленно сдерживал себя, что можно было с легкостью сказать по тому, насколько сильно сжались его кулаки — до белых костяшек. — Ни хрена не легче утешать себя в постели с другой через три года после смерти своей жены, — сдавленно проговорил он, подавляя желание грязно выругаться. — Если бы он действительно любил маму, он бы не предал её. Он бы так не поступил. Слова слетали с его губ с таким отчаянием… Она видела это отчаяние в его взгляде. Во взгляде маленького мальчика, пытающегося бороться с несправедливостью, победившей его судьбу. — Но ты ведь понимаешь, что твою маму уже не вернуть… Она с сожалением вздохнула, опустив плечи и сглотнув образовавшийся в горле комок. — Не важно, жив человек или мёртв, — произнёс Джагхед, сурово нахмурив брови. — Ты либо остаешься ему верен, либо становишься предателем. Отец сделал свой выбор. И я никогда его не пойму. Последняя фраза растворилась в угнетающей тишине, которая острыми иглами впивалась в их тела. Элизабет понимала его, конечно. И сама неоднократно задумывалась о том, как смогла бы жить, если бы Джагхеда вдруг не стало рядом с ней. И ответ был банально прост. И был окончателен. Она бы просто не смогла. Как и Джагхед — не смог бы. — Прости, что заставила тебя об этом вспомнить, — тихо проговорила Бетти, поднимаясь со своего места. Она осторожно обошла стол, наблюдая, как Джагхед провожает её непонимающим взглядом, остановилась около него, а потом опустилась ему на колени. Он не стал противиться и мягко обнял ее за талию, пробираясь руками под кожаную куртку и касаясь её виска нежным поцелуем. Сейчас она действовала на него словно успокоительное лекарство. Лекарство, вызывающее сильнейшую зависимость. — Мне сложно делиться с людьми своим детством, — откровенно признался он. — Я не люблю говорить о нём, потому что мне тяжело об этом думать. Но тебе я способен открыть даже самые страшные секреты. Элизабет мимолетно улыбнулась, услышав его слова и почувствовав, как он вновь оставил короткий поцелуй в её волосах. Она взяла его руку, лежащую на своём животе, и переплела их пальцы между собой, образуя прочный замок. Это было странно, но Бетти знала, что нашла человека, который понимал её как никто другой. Он чувствовал её душу и позволял раскрыться, позволял быть той, кем она являлась на самом деле. Немного поехавшей, импульсивной и безрассудной, с параноидальным синдромом и начинающейся алкогольной зависимостью… Сломленной, хрупкой, ищущей защиты. Он словно и сам был частью её души. И Бетти хотела быть для него таким же человеком. Человеком, который принял бы все его тайны и боль и стал бы его тихим домом, где всегда поймут и укроют от бед. Прошло не так уж и много времени с тех пор, как она осознала, насколько, всё-таки, ей дорог этот парень, но уже сейчас ясно понимала, что без него — она никуда. И было немного страшно, потому что боялась его лишиться. Бетти крепко, что есть силы, обняла его за шею, передавая в этих касаниях все те чувства, которые он в ней рождал. Она запустила пальчики в его темные кудри, утопая в их мягкости, и взглянула ему в глаза и видела в них всё то же самое, что бушевало у неё внутри. Она медленно потянулась к нему за поцелуем, но он оказался быстрее и внезапно впился в её губы своими тёплыми губами, мягко их сминая. Мимолётная улыбка проскочила в их поцелуе, даря обоим тепло, согревающее их сердца. Джагхед сильнее окольцевал её талию в своей хватке, притягивая к своему телу ещё ближе, хотя ближе, казалось, уже и некуда. Бетти развернулась в его руках так, что оказалась сверху, уперевшись коленями по обе стороны от его бедер. Тёмная-синяя джинсовая юбка немного задралась, выгодно оголив её стройные ноги, которые Джонс сейчас нежно поглаживал ладонями, желая касаться ещё и ещё. Бетти сама углубила их поцелуй, сплетаясь с его языком своим, дразняще покусывая его губы и судорожно выдыхая, и чувствовала, как буквально плавилась в его руках. Он опустил одну ладонь на её бедро, медленно продвигаясь все дальше и слыша, как учащенно она дышала. Она прислонилась к его лбу своим, прикрыв глаза и наслаждаясь его прикосновениями на своём теле. Одна его рука пробралась под ткань чёрной майки, цепко сжимая её талию, а позже отправилась выше, где настигла оборку спортивного топа. Элизабет сама подалась ему навстречу, желая, чтобы его руки были везде. Ей казалось, что ещё немного и она буквально распадётся на части мелкими, горячими искрами, сгорит от незримого притяжения, которое приковывало к этому человеку магнитом. — Ах! — она громко втянула воздух губами, когда его пальцы ласково сжали её грудь, забравшись под хлопковый топ. Они кружили вокруг её соска, мягко касаясь и пощипывая, и девушка не удержалась, качнув бедрами вперёд, желая чего-то большего. Джагхед едва ли не заскулил, почувствовав, как каменная эрекция болезненно упиралась в шов ширинки на джинсах. И действия Купер только больше распаляли его желание, только больше дразнили. Он сбросил её куртку на пол, и та улетела бесформенной кучей на старый паркет. Его горячие губы опустились на её шею, захватывая в свой плен, целуя до багровых пятен и заставляя девушку извиваться в его руках не хуже настоящей змеи. Достаточно глубокий вырез её майки позволял ему путешествовать с поцелуями по острым ключицам и красивой груди, виднеющейся из линии декольте. Бетти едва ли не задрожала, когда он ласкал ее тело языком, и сейчас было так плевать, что завтра там, наверняка, останутся алые засосы. Теперь же его руки устроились у неё на заднице, крепко сжимая и страстно притягивая к себе. Её центр вновь коснулся его затвердевшего желания, отчего оба издали несдержанные стоны, слившиеся в унисон. — Чёрт возьми, — сдавленно зашипел Джаг, не отдаляясь от неё ни на дюйм и чувствуя, как его крышу срывало от одной только мысли о том, как приятно было бы сейчас войти в неё до основания, наслаждаться её обнаженным телом и ловить губами громкие стоны. Элизабет потянула вверх его футболку, заставив того поддаться, и смогла стянуть не нужную тряпку прочь. Её тонкие пальцы пробежались по чётко очерченному рельефу пресса и достигли полоски жестких волос, ведущей под линию джинсов. Джонс зарычал, схватив её за талию и сжав бледную кожу своими огрубевшими пальцами. Беттс не помнила себя от сжигающей страсти, которая сейчас разгорелась между ними. Она завлекла его в глубокий, влажный поцелуй, вновь покачнув бёдрами, и наслаждалась греховным давлением, которое приносило сейчас такое немыслимое удовольствие. Она чувствовала, что очутилась на грани лишь от пары его касаний, но ничего не могла с собой поделать. Её рука внезапно опустилась на железную бляху его кожаного ремня, чтоб расстегнуть. Элизабет не знала, что ей руководило, но ощущала, что хотела немного большего в этот вечер. — Беттс… — опьяненным голосом прошептал Джаг, чувствуя, что она уже успела расстегнуть его ширинку. Она заёрзала на его коленях, распаляя парня ещё больше и ожидая его следующих действий. Они вновь соединились в страстном поцелуе, едва ли не кусая друг друга и буквально сгорая от желания. Джагхед поднялся со своего места и рывком усадил Бетти на письменный стол, заставив обхватить его торс ногами. Юбка у неё неприлично высоко задралась, открыв обзор на серые стринги. Он невесомо коснулся пальцами её колена, продвигаясь все выше по внутренней стороне, не нарочно дразня. Девушка глубоко вдохнула, пытаясь совладать с собой, но сейчас так отчаянно желала почувствовать его касания. Джаг знал это, коснувшись влажной ткани нижнего белья и аккуратно сдвигая её в сторону. Подушечки его пальцев коснулись мокрых складочек, мягко надавив. Элизабет едва ли не задохнулась от наслаждения, несдержанно застонав. Он впился в её губы чувственным поцелуем, в это же мгновение касаясь её клитора круговыми движениями. Она ясно ощущала, что не сможет долго терпеть, начиная распадаться от немыслимого удовольствия уже сейчас. Джонс мастерски управлял её телом и эмоциями, желая подарить как можно больше наслаждения. Он не заботился о себе, несмотря на то, что терпел из последних сил. Его больше волновала Бетти, которая впервые смогла открыто отдаться своим желаниям и не поддаваться навязчивым страхам. Он осторожно ввёл два пальца в её разгорячённое лоно, и Беттс громко ахнула, обняв его за плечи, чтоб не свалиться в обморок. Ей так нравились ощущения, которые сейчас атаковали её тело, эта сладкая истома. Она двинула бёдрами навстречу его руке, попутно оставляя влажные поцелуи на его загорелой шее. Джаг судорожно вдохнул, млея от её ласк и чувствуя, как стенки влагалища начинали сокращаться в приближающемся оргазме. — Моя девочка… — нежно зашептал он, поймав её губы своими. Одной рукой он сжимал её талию, а другой продолжал ритмичные движения внутри неё. Его большой палец опустился на возбуждённый клитор, умело надавливая, и Бетти едва не взорвалась, страстно кусая его за нижнюю губу. — Чёрт подери, Джаг! — горячо выдохнула она, шире раздвигая свои бёдра и утопая в накрывающей её волне наслаждения. Он с непередаваемым удовольствием наблюдал, как прерывисто она дышала, как её веки трепетали, а лицо раскраснелось от желания. — Как хорошо! — громкий стон слетел с её искусанных губ, утонув в мелодии их сбившегося хриплого дыхания. — Отпусти себя, детка… Он зарылся рукой в растрёпанные светлые волосы, притянул её лицо к своему, жадно поцеловал. Его движения стали быстрее и интенсивнее. Бетти задрожала от подступившего оргазма, крепко впившись ногтями в его спину. — О мой Бог! — её громкий вскрик растворился в их безудержном поцелуе. Ноги у неё затряслись от наслаждения, она сжала его таз коленями, чтоб не упасть. Джаг продолжал поглаживать её клитор, не позволяя выбраться из плена сладкого наслаждения. Лишь спустя несколько минут Бетти без сил рухнула на его грудь, тяжело дыша. Он медленно убрал свои влажные пальцы, нежно лаская её обнажённые ноги. Элизабет подняла голову, всмотрелась в его лицо лучистым взглядом, благодарно улыбнулась. Она вновь приблизилась к его губам, оставив на них тягучий, чувственный поцелуй, от которого по телу шла приятная дрожь. Теперь же её рука опустилась к области его паха, невесомо коснувшись грубой ткани джинсов. Джагхед зашипел, едва не кончив от такого простого действия, но не дал ей продолжить. — Тш-ш-ш, Беттс. — Он перехватил её запястье, и вернул её руку на своё плечо. — Что-то не так? — Она смущенно закусила губу, покраснев, но уже от другого чувства. Джагхед ласково улыбнулся, сжав её лицо в своих ладонях, и всмотрелся уверенным взглядом в её глаза. Он не собирался давить на неё. Он давал ей время для того, чтобы она привыкла к тому, что теперь между ними происходило. И важнее всего для него было — её спокойствие. — Ты не обязана это делать, — твердо проговорил он, убеждая её, что всё в порядке. Ведь всё действительно было в порядке. Бетти сделала неуверенный вдох, опустив задумчивый взгляд в пол. Она смущалась об этом говорить. — Но я чувствую, что тоже должна… — Нет. — Он резко, но не грубо остановил её, вновь подняв за подбородок её лицо и заставив смотреть на себя. — Ты не должна. Правда. Не беспокойся об этом. Я ничего не требую. Он говорил это так искренне и успокаивающе, что Бетти благодарна взглянула в его глаза, желая одним этим взглядом выразить всё своё обожание к этому человеку. — Спасибо тебе, — прошептала она, и её шепот утонул в поцелуе, который она ему подарила, зарывшись тонкими пальчиками в его густые волосы. Джагхед счастливо улыбнулся, обняв её и крепко прижимая к себе. Громкий стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть, подскочив на местах. Бетти испуганно дёрнулась, соскочив со стола и одёрнув юбку вниз, а Джагхед тем временем в спешке застёгивал ремень на джинсах, беглым взглядом ища футболку, которую бросили куда-то на пол. — Эй, парень, ты здесь уснул? Не дожидаясь разрешения, Джонс-старший резко открыл дверь и вошёл в кабинет. Ребята замерли на своих местах. Бетти неловко поправляла растрёпанные волосы, успев надеть только один рукав куртки, а Джаг так и остался стоять с обнажённым торсом и свежими засосами на шее. ЭфПи точно так же остолбенел на пороге комнаты, заинтересованно разглядывая представшую ему картину: футболка его сына валялась под столом, на краю которого стоял рабочий ноутбук, ещё чуть-чуть и свалился бы на пол. И двое молодых людей, что смущённо переглядывались между собой, пытаясь отдышаться. — Нормальные люди ждут, пока им скажут «входите», — с негодованием буркнул Джагхед, причесывая пальцами растрёпанные волосы, не спрятанные под вязаной шапкой. Мужчина издал негромкий смешок, сражённый наглостью этого мальчишки, хотя, если быть честным, отчетливо узнавал в нём молодого себя. Такой же смелый, несдержанный, импульсивный. — Обычно в этом кабинете работают, а не… — он непроизвольно запнулся, не позволив себе ляпнуть пошлость, и перевёл взгляд на сгорающую от стыда Купер. Она неловко набросила куртку на плечи и сложила руки на груди, словно хотела спрятаться, и мечтала лишь о том, чтобы в этот момент у неё появилась мантия-невидимка. Пока Форсайт думал, как бы ему удачнее выразиться, Джагхед отыскал свою футболку и уже успел её надеть, скрыв наконец голый торс и несколько царапин, оставленных ногтями Элизабет на его спине. — Надеюсь, вы не решили сделать мне рождественский подарок в виде Форсайта Пендлтона Четвертого? — спросил Джонс-старший, отчего Элизабет покраснела с головы до пят. — Это чёртово имя? Никогда в жизни, — отозвался Джагхед, сдвинув брови. Он не собирался позволять отцу стыдить его. — Ты хотя бы понял, что главное в этом вопросе было не имя? — Его старик тоже не собирался отступать, снова отпустив колкую шутку. — И застегни ширинку, ты, всё-таки, здесь не один. ЭфПи растянул губы в усмешке, на что Джаг лишь скорчил недовольное лицо, но всё же быстро сделал то, о чем его попросили. Что сказать, общие гены этих двух явно на лицо, вот только Бетти была не особо рада сейчас очутиться в такой нелепой ситуации. — Элизабет, ты не возражаешь, если я попрошу оставить нас наедине? — вежливо поинтересовался мужчина, повернувшись к девушке, перенявшей цвет помидора, но которая была благодарна Господу за то, что Джонс-старший у неё это спросил. — Буквально на полчаса. Хорошо? — Конечно. — Она утвердительно кивнула и быстро ретировалась к двери, желая как можно скорее скрыться с его глаз. — Меня здесь уже нет. Бетти пулей вылетела в коридор, плотно закрыв за собой дверь и прислонившись к ней спиной. Чёрт возьми, это было охренеть-как-неловко. Она чувствовала, что готова прямо сейчас провалиться сквозь землю, лишь бы только ЭфПи больше никогда не встречался ей на пути и не вспоминал это маленькое происшествие. Облегченно вздохнув, она прижала похолодевшие и вспотевшие от волнения ладошки к горящим щекам, пытаясь прийти в себя. Она прикрыла глаза, запрокинув голову вверх, и мимолетно вспоминала, что делал с ней Джонс, и как её тело реагировало на его ласки… И, наверное, только в этот момент к ней пришло осознание того, что сегодня она совершенно не боялась их близости. Она. Не. Боялась. Элизабет резко распахнула глаза, устремив свой невидящий взгляд в пустоту. Неужели у неё правда получилось? Получилось довериться ему и наконец не вспоминать ту адскую боль, которая раньше всегда напоминала о себе. Лёгкая улыбка сама нарисовалась на губах, а сердце быстро-быстро забилось в груди. Она была на верном пути.

***

Бетти спустилась на первый этаж, стараясь сохранять безразличное выражение лица, но одни только блестевшие глаза выдавали её взволнованное состояние. Она легонько похлопала себя по щекам, приказывая прийти в себя, но тело явно было не на её стороне. Прошмыгнув под громоздкую деревянную лестницу, она нашла небольшой диванчик, спрятанный в темноте, и устало плюхнулась на него. Забросив слегка дрожащие ноги на подлокотник, Бетти прикрыла глаза. Вокруг кружился вихрь мужских голосов, оживленных разговоров, весёлого смеха. Она непроизвольно расслабилась, наконец почувствовав, что этот сумасшедший вечер стал гораздо спокойнее. Ну хотя бы её собственная жизнь позволила на мгновение остановиться и сделать передышку. Но ей это только казалось. Услышав среди всеобщего шума чей-то приглушенный, взволнованный голос, Бетти насторожилась. Она приоткрыла веки, осмотрелась вокруг, пытаясь понять, что это было. Люди вокруг, казалось, абсолютно не замечали ничего подозрительного, продолжая веселиться и вести свои беседы. Она не могла разобрать, действительно ли ей это послышалось. Несколько мгновений все было спокойно, и натянутые нервы уже расслаблялись, но тут странный звук повторился, и её сердце сжалось от непонятного волнения. Бетти выскочила с диванчика, медленно обвела взглядом танцпол, а после — барную стойку, но ничего подозрительного не заметила. Она двинулась вперёд, обошла ступеньки на второй этаж и в растерянности остановилась у стены, прислонившись к ней спиной. Пульс у неё ускорился. На какое-то мгновение ей показалось, что она просто сходит с ума. И тут её слуха снова коснулся странный звук, теперь уже похожий на громкий крик. Крик явно был женский и доносился из узкого коридора, ведущего к туалету. В главном зале вовсю гремела музыка из огромных колонок, стоящих на сцене, но сделав несколько шагов в сторону коридора, Бетти ясно поняла, что её не посетили пресловутые галлюцинации, а кто-то действительно звал на помощь. Она в замешательстве огляделась вокруг, надеясь отыскать кого-нибудь из знакомых для поддержки, но никого не нашла. Тони и Свит скрылись в неизвестном направлении ещё час назад и, скорее всего, сегодня их уже не посчастливиться встретить, а Фогарти с концами затерялся в толпе, наверняка, допивая бутылку виски из бара. Пока она в суматохе и спешке прикидывала, стоит ли ей подняться на второй этаж и позвать Джагхеда, крик стал громче и теперь вовсе превратился в остервенелый визг. Бетти в ужасе поняла, что чётко услышала слово «помогите!», которое кто-то истошно вопил из-за дверей уборной. Мощное дежавю посетило её, ведь когда-то она была на месте того самого человека, сейчас ожидающего помощь. И Элизабет не могла сделать ничего другого, как броситься на помощь, позабыв про страх. Она влетела в туалет, совершенно не задумываясь о том, какая опасность поджидала её там. Её взору вдруг предстала тошнотворная, устрашающая картина. Грязный кафель на полу уборной был залит алой кровью, а спиной к ней стоял мужчина крупного телосложения, облаченный в куртку Змеев Саутсайда и закрывал собой ту, которая молила о спасении. Элизабет видела лишь её окровавленную руку, ведь жертва пальцами вцепилась в плечо Змея, изо всех сил пытаясь оттолкнуть от себя. Бетти в спешке достала из заднего кармана куртки свой складной нож, раскрыв его в воздухе трясущимися руками. — Отойди от неё! — крикнула она, и, наверное, только сейчас тот громила понял, что теперь они находились в этой гребаной комнате не одни. Он медленно повернулся, грозно зарычав, и увидел Элизабет, сжимающую свой нож дрожащими пальцами. — Вали на хрен! — огрызнулся он, слегка пошатнувшись от сильного алкогольного опьянения, и этим воспользовалась несчастная, которую он держал за волосы. Она вырвалась из его хватки, но убежать ей не удалось — не осталось сил. Всё, что ей удалось — это упасть на пол и отползти в сторону, чтоб спрятаться в уголке. Бетти перевела взгляд на девушку, и замерла в ужасе, узнав её. Правда, узнать её сейчас было не так уж и легко. Эмили Стоун рыдала, прикрывая трясущейся ладонью своё лицо, кровь с которого стекала ей на одежду. От этого жуткого зрелища Бетти затошнило, и она буквально прочувствовала всю эту боль на себе. — Ты мешаешь мне разбираться с этой шавкой! — грубо пробасил Змей, и только сейчас Бетти заметила в его руках нож с окровавленным лезвием. — Я проучу эту суку, чтобы она никогда не смела открывать свой поганый рот. Он снова повернулся в сторону Стоун, которая сжалась в углу, поджав к себе колени, и отчаянно скулила от страха. Элизабет дёрнулась, испугавшись, что он снова причинит вред несчастной девушке. — Вот сейчас я укорочу её длинный язычок, чтобы она больше никогда не трепалась о Змеях, как о дерьме, — сказал пьяный незнакомец, которого она действительно видела впервые, и решительно двинулся в сторону испуганной и плачущей девчонки, размахивая своим ножом. Но Бетти не желала смотреть на то, как он закончит начатое, и уж точно не собиралась допустить этого, несмотря на то, как сама относилась к Эмили. Всё-таки, сейчас та была буквально на грани жизни и смерти, и ей как никогда требовалась помощь. Бетти без промедления бросилась в угол, опередив громилу, и закрыла Стоун собой, словно живой щит. Она смело выставила свой нож, показывая, что ждёт этого мудака, если он посмеет сделать хотя бы шаг в их сторону. — Только подойди! — грозно прошипела она, глядя на него исподлобья. Подошва её обуви прилипла к запятнанному кровью полу. Она чувствовала это и даже боялась подумать о том, что он успел сделать, о том, как успел навредить Эмили. — Ты чего, ненормальная? — прыснул тот, пошатнувшись на ровном месте. Алкоголя в его крови было предостаточно, о чём оповещало лишь одно его дыхание, которое смогло бы сбить с ног здоровенную лошадь. Элизабет едва не вывернуло из-за его мерзкого запаха, но она быстро подавила в себе рвотный рефлекс, оставаясь неподвижной и не собираясь сдавать оборону. — Убирайся отсюда по-хорошему! — крикнула она, грея в душе надежду, что кто-нибудь из других Змеев услышит её и придёт на помощь. Она молила всех существующих Богов, чтобы Джагхед волшебным образом снова оказался рядом и избавил их от общества этого ублюдка. — Ты кто вообще такая? — мужчина только сильней разозлился смелой реплике и агрессивно сплюнул на пол, утерев рот грязным рукавом. — Малолетки совсем оборзели. Мне срать на тебя, ясно? — Он двинулся к ней, но Купер стойко держалась, не отходя ни на дюйм. — Отдай мне эту шлюху, и я прощу тебе твое поведение. Его мерзкий оскал заставил Бетти поежиться, и ей так сильно захотелось сейчас расцарапать ему всё лицо. Она ненавидела самодовольных и наглых сволочей, подобных ему, которые считали, что в их руках вся власть. Ненавидела тех, кто мешали девушек с грязью и думали, что имеют право поднимать на них руку. Она бы собственноручно казнила каждого ублюдка, который хотя бы раз посмел ударить женщину. Ублюдка, который считал себя тем, кто может так поступать. — Слушай сюда, мудак! — сквозь зубы проговорила Элизабет, шагнув к нему. Лезвие её ножа почти уперлось ему в живот. — Только тронешь меня, и Джонс закопает тебя живьем. Она не собиралась играть по правилам, ясно понимая, что любой из Змеев не посмеет пойти против короля и его наследника. Какими бы отморозками не были некоторые из них, правила банды они уважали нерушимо. И сейчас это был единственный шанс остаться невредимой и защитить покалеченную девушку за её спиной, которая дрожала от страха и боли. — Какого хера? — Если тебе дорога твоя татуировка, то лучше свали отсюда, как можно дальше! Я не шучу. Мне стоит лишь позвать на помощь, и Джагхед окажется здесь, и ты лишишься не только этой куртки, но и головы. Она смотрела на него с вызовом, мысленно прося Господа, чтобы этот мерзкий тип ей поверил. Тот на мгновение замешкался, но остался стоять на своём месте. Он, видимо, сомневался в правдивости услышанных слов, но какая-то невидимая сила не позволяла ему пойти против этой девчонки. Возможно, он помнил, как несколько месяцев назад Джонс-младший отдал ей свою куртку на посвящении, и все присутствующие там поняли, что значил этот жест. А, возможно, у него действительно сейчас не хватило бы сил справиться с этой настойчивой, мелкой заразой. — Ты пожалеешь, если обманула меня, — бросил он напоследок, оскалившись, и медленно отступил назад. Алкоголь и липкая кровь на полу сделали своё дело — он поскользнулся и едва не расстелился на полу, гарантированно размозжив себе черепушку, но в последний момент удержался рукой за стену, и кое-как выполз из туалета. Элизабет с облегчением выдохнула, как только они остались одни, и быстро сложила нож. Она спрятала его в карман косухи, предусмотрительно оставив поблизости, чтобы иметь возможность быстро среагировать в случае чего, и наконец повернулась к сидящей на полу девушке. Она подошла ближе, присела на корточки и оглядела её внешний вид: красный топ потемнел от пятен крови, руки были полностью испачканы, а лицо она усердно закрывала ладонями. — Эмили, его здесь больше нет, — осторожно проговорила она, протянув руку, но Стоун резко дернулась, не позволив к себе прикоснуться. Рыдания стали только громче, что не на шутку испугало Бетти, которая не знала, чего ей стоило ожидать. Она понимала, что могла бы многому помешать, если бы пришла на помощь незамедлительно, и где-то в глубине души совесть уже начала упрекать её за долгие раздумья. — Уйди! — прикрикнула на неё Эмили, судорожно втягивая в себя воздух. Она корчилась на холодном полу, стонала от боли, и Бетти просто не знала, куда себя деть, как помочь. Щемящая жалость постучалась в её душу. Она искренне хотела помочь этой девушке, несмотря на то, что они совершенно не ладили и буквально неделю назад та угрожала ей жестокой расправой. Она поднялась на ноги, чтоб достать бумажные полотенца. Стоун не меняла своего положения, ожидая лишь того, когда Бетти наконец уйдет и оставит её в одиночестве, но та, по всей видимости, не собиралась так просто сдаваться. — Я же сказала, чтобы ты убиралась! — со злостью выплюнула Эмили, не желая подпускать к себе новоиспеченную Змейку. — Мне не нужна твоя помощь, я сама справлюсь! В её голосе звучало неприкрытое отчаяние, и Бетти даже не злилась на неё в этот момент, так как сама знала, что лучшая защита — это всегда нападение. — Именно поэтому ты умоляла тебе помочь? — ровным тоном сказала она и снова присела рядом, схватив пострадавшую за запястье, чтобы осмотреть повреждения на лице. — Нет! — та упрямо сопротивлялась, испытывая терпение своей спасительницы. — Нет! Не трогай! Даже не вздумай! Эмили плакала, и Бетти видела, как от перенесенного насилия дрожали её руки. И она всё ещё помнила себя такой. Помнила себя на месте Эмили, и не могла не думать о том, как сложилась бы её собственная жизнь, если бы в ту ночь ей, всё-таки, кто-нибудь помог. — Прекрати, чёрт возьми, дай мне помочь тебе! — жёстко проговорила Бетти, пытаясь силой заставить пострадавшую повиноваться, но та упрямо упиралась, во всей красе демонстрируя свой сложный характер. Хотя момент сейчас был явно неподходящий. — Да отстань от меня, идиотка! — Эмили брыкнулась, толкнув её коленом. Бетти изрядно надоело происходящее, и она прибавила сил, чтоб добиться своей цели. И, несмотря на все попытки Эмили оттолкнуть ее от себя, ей удалось рывком убрать её руки в стороны, чтобы открыть вид на раны. Возможно, Эмили сама поняла, что помощь ей действительно необходима, либо же упорство Купер победило, но то, что она увидела перед собой, заставило её ахнуть от потрясения и на несколько мгновений замереть. На пару секунд между ними повисла звенящая, страшная тишина, которая давила на нервы Стоун многотонным прессом. — Что…всё так плохо? — еле слышно проговорила она, учащенно дыша. Она видела, какими глазами смотрела на неё Купер, и от этого взгляда, полного ужаса, сердце у неё готово было разорваться от страха. А Элизабет отчетливо понимала, что салфетками тут уже не обойтись. Правая щека Эмили была исполосована несколькими глубокими порезами. Ублюдка Змея уж явно не заботило, что нож в его руке безжалостно изуродовал лицо этой молодой девчонки. Один, самый длинный след, тянулся от скулы до уголка губ, а два поменьше искромсали нежную кожу накрест около подбородка. Горячая кровь залила лицо и шею, и Бетти оставалось только радоваться, что подоспела не так поздно, как могла бы, и не позволила этому уроду навредить Стоун ещё больше. Кто знает, что было у него на уме… — Тебе срочно нужно в больницу, — вынесла она свой вердикт, с беспокойством осматривая глубокие порезы и боясь даже к ним притронуться. Из глаз Эмили покатились крупные слёзы. Они щипали поврежденную кожу, стекая по щекам кровавыми ручейками. Она чувствовала острую боль, чувствовала каждую свежую полосу и понимала, что в зеркале её ждет что-то страшное. Это был настоящий финиш. Она ещё не видела себя, но уже осознавала, что эта ночь не прошла бесследно, и уже ничего не будет так, как раньше. Бетти пыталась ей помочь, хотя совсем не верила, что это возможно. — Спокойно, дыши. Врачи с этим справятся, — заверила она, но, очевидно, сомневалась в правдивости собственных слов. Эмили чувствовала наглую ложь, и это заставляло её лишь сильнее отчаиваться. Она отрицательно замотала головой, разрываясь от безысходности, и Бетти снова ощутила пронзительную жалость к девушке, сидящей рядом. — Мы сейчас вытрем здесь немного, — проговорила она и осторожно коснулась её подбородка бумажным полотенцем, стараясь не причинить ещё большей боли. Эмили, на удивление, не двигалась, позволив прикоснуться к себе, и Бетти делала то, что было в её силах. С порезами на собственном теле она встречалась уже не раз. Они были для неё не в новинку, но здесь ситуация была куда серьезнее… без швов не обойдется. Элизабет аккуратно утирала кровь с некогда прекрасного лица, минуя свежие раны. Вся шея и грудь были в липкой крови, которая уже подсохла, неприятно стянув кожу. Стоун зашипела от острых и неприятных ощущений, поморщив нос. Ей казалось, что вся правая сторона просто горела пожаром, словно острое лезвие до сих пор касалось щеки, разрезая кожу вдоль и поперёк. И в этот самый момент она бы не отказалась от таблеток. — Мне нужно обезболивающее, — выдохнула она, стараясь особо не шевелиться, чтобы не мешать Купер, пальцы у которой непроизвольно тряслись от волнения и страха сделать что-то не так. Элизабет услышала произнесенную фразу и тут же задумалась о том, что в бардачке её автомобиля, возможно, найдётся пузырёк проклятых таблеток, подобных тем, которые Джонс ночью смыл в унитаз. Но, даже если это и так, она не станет снабжать человека с наркотической зависимостью такими препаратами. Девушка перед ней действительно выглядела неважно, и дело было даже не в изрезанном лице. Тело у неё дрожало от явного абстинентного синдрома, под глазами залегли темные синяки, а белки и вовсе покраснели. Хотя, сейчас было сложно понять, причина этому ломка или же количество пролитых слез. — У меня их нет, — твёрдо произнесла Купер, выбросив в мусорное ведро скомканные салфетки, напрочь пропитанные кровью. Кровотечение уменьшилось, но всё ещё до конца не прекратилось, и Бетти знала, что им следует отправиться в больницу как можно быстрее. — На прошлой неделе я видела тебя в аптеке. Ты покупала их. И не думай, что я не могу отличить человека, увлекающегося подобными колесами, от того, кто покупал их для своей бабушки. Да, Стоун действительно была права, но теперь с этой гадостью покончено. Один лишь испуганный взгляд Джагхеда, подобный тому, который она поймала на себе этой ночью, убедил её, что стоит раз и навсегда завязать со своими старыми привычками. Иначе долго она не протянет. И если раньше скорая смерть была её целью — то теперь это осталось позади. Ещё не так далеко, как хотелось бы, но она уверенно шагала вперёд, оставляя подобные выходки в прошлом. — Даже если бы эти таблетки у меня были, я бы всё равно не дала их тебе, — ответила Элизабет, серьёзно глядя на Эмили, которая лишь фыркнула, закатив глаза. Она запрокинула голову вверх, коснувшись макушкой холодной стены, и тяжело вздохнула. — Какие вы все правильные, чёрт возьми, — проговорила она, стиснув руки в кулаки, тем самым усердно заставляя себя терпеть адскую боль. — Аж тошнит. — Тебя тошнит от того, какое количество стресса получил твой организм. Элизабет вытерла руки последним бумажным полотенцем и неспешно поднялась на ноги, осматриваясь по сторонам. Она не знала, сколько времени прошло с того момента, как услышала крики о помощи и ворвалась в уборную, но точно знала, что им стоит покинуть это место. — Тебе нужно к врачу, я серьёзно, — с нажимом сказала она, и в руках уже появился телефон, чтобы набрать номер Джагхеда. — Думаю, Саманта сможет тебе помочь. Стоун нахмурилась, снова зашипев, ведь любая мимика доставляла ей невыносимые муки. — Сестра Фогарти? Ты серьёзно? — она чертыхнулась себе под нос и уперлась руками в грязный пол, чтобы подняться. Бетти помогла ей. — Она скорее добьёт меня в отместку за то, что произошло в прошлом году. Бетти без лишних вопросов поняла, о чем шла речь. Вероятно, это касалось той истории с клеветой и вымышленными домогательствами Фангса, из-за которых Упыри едва ли не сожгли его на костре заживо. — В этом городе не один-единственный врач. Она искренне хотела помочь этой девушке, отбросив в насущный момент всё то, что происходило между ними ранее и могло произойти в дальнейшем. Но Эмили явно не собиралась поддаваться ей так спокойно и дальше. Она поднялась на ноги, сразу же оттолкнула от себя руки своей спасительницы и медленно двинулась к раковинам. Элизабет наблюдала за ней, затаив дыхание, и с опаской ждала того, что сейчас случится. Эмили кое-как добралась до своей цели и уперлась руками в пожелтевшую от времени керамику, на которой теперь красовались следы от её окровавленных пальцев. Она боялась смотреть в зеркало, но у нее не было другого выхода. Вздохнув, она осторожно подняла взгляд на своё отражение в треснутом надвое зеркале и молча замерла. Воцарилась такая угнетающая, колючая тишина. Бетти почудилось, что в этой тишине был слышен даже стук её сердца. Эмили не двигалась, не издавала никаких звуков и не показывала никаких эмоций. Но Бетти видела, как из её серых глаз потекли слёзы. Они катились по изуродованному лицу и капали в раковину, оставаясь там бледно-розовыми разводами. — Лучше бы я сдохла, — помертвевшими губами произнесла она, не веря тому, что видела перед собой. Всего один краткий миг, и Эмили согнулась пополам, отчаянно зарыдав. Её горький, громкий плач эхом отразился от стен, и Элизабет показалось, что он прошёл сквозь неё, пробрав до самых костей, словно лютый мороз. Стоун вцепилась длинными ногтями в раковину до противного скрипа и вся сотрясалась от рыданий. Бетти подскочила к ней и обняла за талию, не позволяя ей упасть на пол. Она вдруг замешкалась, не зная, что сказать рыдающей от безысходности и боли девушке, но в душе прекрасно знала, что никакие слова, чёрт возьми, тут не помогут. — Эми, всё не так страшно. Мы поедем к врачу и… — И ничего не произойдет! — перебила её та, оттолкнув к стене, подальше от себя, и кое-как отошла на несколько шагов. — Ты что, слепая? Ты не видишь моего лица? — Бывают случаи гораздо хуже, — ответила Купер, стараясь не падать духом. Она сглотнула мешающий ком, судорожно размышляя, как заставить Эмили успокоиться. — Это не конец жизни. — Я уродина, мать твою! — закричала Эмили, дрожа от ярости и боли. — И для меня это конец! Элизабет в растерянности смотрела на неё, не зная, что следовало сказать или сделать. А Эмили горько плакала, не находя себе места. Она оказалась в тупике и не видела ничего вокруг себя, кроме каменных стен, заключивших её в ловушку. Красота была её единственным и самым главным достоинством. И, действительно, никто не мог поспорить с тем, что Эмили Стоун была самой красивой девушкой в школе. И она сама хорошо это знала. Ей вдалбливали эту прописную истину с раннего детства вместе с пониманием того, что это её единственный способ выжить. «Тебе повезло, что лицом получилась!» — в ушах до сих пор звенел грубый голос воспитательницы приюта, которая не скупилась на болезненные подзатыльники для пятилетней девочки за пролитые слёзы. Уже тогда она понимала, что плакать нельзя, как бы больно тебе не было, и что красота — это её шанс убраться из того жуткого места, попав в чью-нибудь семью. Стоило лишь наивно хлопать длинными ресницами и смущенно прятать глазки, когда очередные дядя и тетя приходили выбирать себе ребенка. «Мы не взяли бы тебя и бесплатно, если бы не твоя милая мордашка!» — кричал так называемый «отец», сжимая ей горло и со всей силы прикладывая головой к стене, когда Эмили пыталась проявлять характер. И за непослушание он и его сынок не один раз поднимали на неё руку, не скупясь на удары по спине, ребрам и ногам, но никогда не смели ударить по лицу, боясь испортить «товарный вид». Она знала, что всегда являлась для них всего лишь вещью, которой они пользовались в подходящий случай в своих интересах. Но её внешность была верным средством к выживанию в этой семье. «Ты такая красивая. Не хочешь сделать мне приятно?» — слетало из уст очередного мерзавца, который позже с удовольствием трахал её на заднем сидении своей машины, либо на вонючей койке дешевого мотеля, заставляя исполнять все его извращённые желания. Эмили тошнило от их лиц и от их грязных рук. Но не от денег, оставленных мятыми купюрами после, и которые она снова и снова тратила на очередную дозу, пытаясь в эйфории забыть весь тот ужас, что ей приходилось проживать изо дня в день. Красота была её достоинством, способом жить и в то же время — её наказанием. И когда в грязном зеркале она видела ЭТО, казалось, что больше жизни у неё и не будет. — Эмили, тебе нужно наложить швы, — твёрдым голосом произнесла Элизабет и снова подошла к ней, чтоб увести из туалета, но та резко дернулась, отскочив в сторону. — Какие на хрен швы? — закричала она в истерике, чувствуя себя в жуткой безысходности. — Мне, блять, уже ничего не поможет! Она закрыла лицо ладонями, словно маленький ребёнок, который видит монстра в шкафу, а когда, спустя мгновение, убирает ладони — монстра уже нет, он не более, чем кошмарный сон. Эмили хотела бы, чтоб и эта комната, и эти раны оказались просто дурным сном. И Бетти как никто другой понимала её состояние. Понимала и чувствовала вновь этот парализующий страх, когда ты вдруг оказался в настоящей заднице. — Как же я ненавижу эту грёбаную жизнь, — тихим, срывающимся голосом сказала Стоун. — Как же я это всё, блять, ненавижу! Бетти только сделала шаг к ней, чтоб успокоить, но Эмили оказалась быстрее — она круто развернулась и бросилась к двери. Рывком распахнув её, она выбежала прочь, громко рыдая. Бетти, не раздумывая, кинулась вдогонку, не собираясь оставлять девушку одну в шоковом состоянии, но та оказалась проворней, и ей оставалось лишь наблюдать, как она промчалась по коридору, растолкав попадавшихся на пути людей, и выскочила из бара через чёрный ход. Элизабет осталась стоять на месте, растерянно моргая и пытаясь переварить всё случившееся. Кому скажи, никто не поверит, какой триллер едва не развернулся в уборной «Белого Змея». Вот только засохшие следы чужой крови на её руках доказывали реальность произошедшего. Она помогла девушке, брат которой намеревается ей отомстить. Помогла врагу своих друзей и всех Змеев, вместе взятых. Она, чёрт возьми, помогла Эмили Стоун, которую сама считала конченой сукой. Но, как бы странно это не звучало, Бетти ни о чём не жалела. А вот другая девушка жалела, что не умерла в грёбаном туалете двадцатью минутами ранее.