***
Джина съедала изнутри совесть. Он не хотел видеть, как страдает его друг, но при этом мог остаться и хоть как-то помочь. Но чем помочь? Разве слова «не плачь» и «все будет хорошо» успокоят израненное сердце, которое еле-еле бьется из-за любви к той самой боли? Нет, и Ким это знал. Решение оставить Чимина одного далось трудно. Скорее из-за того, что блондин уважал мнение друга, именно так он и поступил. Задумавшись над произошедшей ситуацией, Джин совершенно не обращал внимание на окружение. Казалось, ничто не выведет его из своих мыслей, пока в того не врезались. — Айщ, осторожней, парень! — Хен? — сказал виновник этого столкновения. — Тэ? Что ты тут делаешь? — встревоженно спросил Джин. — А? Я видел, как вы поднимались сюда, поэтому решил, что вас можно будет застать здесь. — И это все? — У меня важные конспекты, которые позже пригодятся, как Чимину так и мне. Я хотел отдать их ему, но как-то боялся переступать через этот порог и ленту. Можешь передать их?! — Конечно. — Ох, душевно благодарен. Но только парень собрался уходить, как наш герой-любовник схватил его за запястье, чем удивил того, и произнес: — Конечно, только за ужин вдвоем. — Ох, боюсь мне придется отказаться. — Я плачу. — Ох, может это плохая затея… Но я соглашусь! — ответил Тэ со своей фирменной квадратной улыбкой и пожал руку Джина, обхватив двумя своими руками.***
Вечер. Теплый плед, горячий чай и конспекты, переданные Тэхеном. Чимин устал от слез и ему нужна была передышка от всей этой боли и, пожалуй, Юнги. Настроившись на позитивную волну, парень налегал на важные документы, изучая тщательно каждый листок. Кажется, так он пытался отвлечь себя от всех проблем и окружения вокруг себя. Что же? Могу сказать, у него это выходило вполне неплохо до того момента, пока Мин Юнги не ввалился в квартиру, дыша перегаром. Чим тихо выдохнул и, оторвавшись от чтения важных листов бумаги, молча взглянул на любимого. Это была жалкая картина. Его милый еле-еле переплетал ногами, держа в руке недопитую бутылку вина. Его рубашка была расстегнута больше обычного, и красовавшиеся засосы алого и чуть фиолетового оттенка отзывались колкой болью в груди парня. Пару шагов и Юнги плюхается на кровать. Чимин смотрит на него полными глазами сочувствия и сожаления. Юн же в это время, сгорая от ненависти к такому взгляду, жжет его своим ядовитым взором. Первым решил прекратить весь этот спектакль Пак, подумав, что лучше стоит подготовиться к паре, чем бессмысленно терять свое время. Альфе показалось все наоборот, и он даже разозлился вылив весь остаток вина на конспекты, а увидев обеспокоенное лицо омеги, как бы шутя, залез на того и навис. — Юнги! Мои конспекты! — Я, блять, твой конспект! Изучай меня, — парень снял с себя рубаху, — изучай каждый мой кусочек тела! — продолжал кричать он. Мин накрывал губы парня, сразу углубляя поцелуй, и медленно, так возбуждающе, водил рукой по телу. Чимин впервые почувствовал такую нежность со стороны Юнги. Нет ни агрессии, ни безразличных взглядов и никакого насилия. Паку было страшно думать, что все это может оказаться ложью, но он всё же решился поддаться и позволить овладеть Юнги собой. Парень медленно, но верно, стягивал одежду с объекта своих плотских желаний. Проводя руками по его спине, Юну очень нравилось смотреть, как Чим закусывает губу от удовольствия и боли. Из-за этого жеста желание отыметь его возрастало в разы, ведь парень выглядел на максимум сексуально. Целуя и осыпая засосами желанное тело, альфа повторял для себя «ты мой». Нежно прикасаясь к губам, Мин улавливает едва сохранившийся запах роз. Резкий рывок и руки Пак Чимина оказываются за головой. И вот вновь ощущение холода и одиночества. — Блять, тебе нравится Ким Сокджин?! — кричал Юнги. — Я люблю только тебя… — тихо, немного дрожа, произнес Чим. Раздался громкий шлепок, и щека омеги восполыхала ярким пламенем. — Лжец! — с некими нотками ревности проговорил Юн, кусая его губу до крови. Парень пытался сопротивляться такому напору своего любимого. Альфа сжимал сильнее руки лежащего под ним, впивался больно в губы и доводил своими жестами внимания до слез. Чимин устал быть все время амебным, ему хотелось заставить почувствовать Юнги тоже самое, что чувствует он. Прекрасно зная, что вызвать сердечную боль у него не выдастся, Пак старался сопротивляться как можно сильнее, не беспокоясь о том, что может случайно ударить его. — Блять, малыш, больно! — сказав это, он оставил пару укусов на шее. — Шлюха… — его рука стала медленно сползать к боксерам парня, и после того, как она оказалась на пахе, Юн начал сжимать. По телу Чима прошлась армия мурашек возбуждения, от чего он непроизвольно стал закусывать губу. Смазанный поцелуй и Юнги схватил за подбородок лицо Пака. — Ты принадлежишь только мне! Или мы не встречаемся?! — сжимая и разжимая член парня спрашивал Мин. — Я… Весь твой… — сбивчиво дыша, проговорил Чимин. — Да? А сегодня неплохо жался к этому недоблондину! — рывком он стянул с омеги трусы. — Мы лишь друзья. — Секс по дружбе? Я знаю, что у него нет никого! — альфа мигом снял с себя все ненужное. — Я люблю лишь тебя! — Не верю, докажи мне, твоему арендодателю, что не лжешь! — Юнги резко вошёл в Чимна, заставляя того вскрикнуть от боли. Парень не был подготовлен, был плохо растянут (не растянут вообще). Член зашел резко в его анальное отверстие и теперь очень сухо и болезненно (для Чимина) двигался в нем. Чим, было, хотел соскочить, но Юнги вновь навис над ним держа его руки. Толчки становились все сильнее и сильнее, а так же легче стало двигаться. Чимин вскрикивал, сжимал и разжимал свои пальцы, как на ногах, так и на руках, изгибался и стонал от боли и наслаждения. — Пак Чимин, ты собираешься доказывать мне свою любовь или я прав?! — с рыком спрашивал доминант, начиная вдалбливать сильнее парня. Чимин не знал как доказать и что сказать, чтобы тот поверил в его искренность. Его мысли были совершенно не о том, скорее об этом: «как же, твою мать, болит задница» и «как же я хочу, чтобы он трахнул меня, как последнюю мразь.» Нельзя скрывать, что, порой, Пак проявлял наклонности мазохиста. Нет, он и являлся самым, что не наесть натуральным мазохистом. Терпеть всю боль и держаться рядом. Нет, это самоубийство. Резкие толчки, причиняющие боль, и улыбка Чимина сквозь слезы. Все это до чертиков в глазах заводило Юнги. В комнате стало в разы жарче и, кажется, соседи начали стучать в стены от стонов и криков, раздающихся по всей квартире. Вино, играющее в крови парня, заставляло идти на безрассудные поступки. Взяв телефон, он решил заснять на видео, как трахает Чимина. Сжимая простыни и наслаждаясь приятными ощущениями вперемешку с болью, Пак закусывал губу через тяжелые вздохи и улыбки. Юн действовал быстро, набирая всю длину, он потихоньку начал задевать простату. Заметив это на поведении Чима, Мин решил поиграться. Держа крепко рукой, после чего на теле точно останутся синяки, другой снимая на камеру, альфа насадил омегу по основание, при этом давя на простату. Бедный Пак Чимин, как он извивался и пытался соскочить, но из-за твердой хватки парня было сложно и пошевельнуться. Теперь по комнате раздавались прерывистые стоны обладателя такого нежного голоса. Пожалуй, это был тот самый момент, когда Чимин не мог контролировать свой рот и мысли. — Да~а, па~по~чка~, — постанывал парень. Чёрт побери тебя невинное создание, Юнги готов был сразу же кончить в него и позволить произойти сцепке, лишь бы еще раз немного послушать это «да, папочка». Когда Юнги потерял контроль над Паком, Чимин взял все в свои в руки. Поднявшись с локтей, юноша насадился на член полностью и, громко выдыхая, сказал: — Я… Люблю тебя… Юнги~я… Даже после всех твоих издевательств… — они упали назад, и уже Чим был сверху. Юнги же толи поддался чарам и чувствам к парню, толи от желания заткнуть его рот, начал страстно целовать. Переплетая языки, между ними склеивалась та самая любовь, которую Мин так легко отрицает.***
Хлопок дверью не разбудил спящего Чимина. Нет, его сейчас ничто не разбудит, пока он лежит и думает, что Юнги рядом и никуда не ушел. Но увы, как же разочаруется парень, когда на месте своего любимого увидит большого плюшевого медведя, сидевшего рядом с кроватью.