***
Коридор. 9:32 пятница.
Голова Тэхена идет кругом от такого количества информации. Нет, лекции преподавателя тут ни при чём. Начнем хотя бы с того, что Ким их вообще не слушал. Его мысли были заняты другой проблемой более масштабной. И этой проблемой являлся никто иной как сам Ким Сокджин. Всю пару он грезил о своем принце и том, как вновь слышит слова о любви. Тэ наконец принял то, что сердце сильнее бьется от его прикосновений, а разум мутнеет лишь при одном взгляде. Последнее его прикосновение Тэхен по-прежнему ощущал на своем запястье. Это грело душу. Но вместе с теплыми и невинными чувствами росло и такое, которое наводило страх. Это чувство являлось розой, которая цвела и благоухала в саду. Она завораживает, манит к себе, просит дотронуться. И тот, кто погрязнет в этой красоте, прольет кровь от ее острых шипов. И это страх. Он тормозил, заставлял избегать и молчать. Но нет, не сегодня! Омега намерен решительно, поэтому в который раз подбегает к кабинету Джина и глубоко выдыхает. — «А что если оттолкнет? Что если я опоздал?» — несутся мысли в голове Тэ. Та уверенность и запал исчезают, Ким чувствует себя совершенно ничтожным. — «Нет, не сегодня, » — руки трясутся и он разворачивается и идет быстрее прочь от кабинета. Спрятав бесстыжие глаза, буквально бежит. Остановка. Розовая рубаха. Его улыбка. — Тэхен, ты куда бежишь? — спрашивает парень с запахом роз. — Я…я… — совсем забыв как говорить, мямлил Ким при этом краснея, -…я в медпункт, — соврал он. — Тебе плохо?! — обеспокоено спросил Джин. — Боже, тебе нельзя бежать раз плохо. — Угу, — продолжал заикаться Тэ-Тэ. — Идем, я провожу тебя. Лицо Тэхена в мгновенье залилось алым цветом, словно он километров пять пробежал. А Джин вновь взял его за запястье и повел к медкабинету. Кажется, эта прогулка до назначенного пункта длилась бесконечность. По крайней мере так казалось Тэхену. За это время он смог осмыслить все происходящее и понял, что наилучшего шанса на признание у него не будет, чем сейчас.Медкабинет. 9:40
Усевшись на кровать, Тэ посмотрел в глаза Джину и в скором времени отвел взгляд в пол, начиная тихо говорить: — Джин, м-мне нужно сказать тебе кое-что серьезное… — У тебя что-то болит? — не переставал волноваться парень. — Нет же… У меня… — начала краснеть омега. — Тэхен, — Сокджин присел на корточки, взял его руки в свои и глаза в глаза сказал: — я люблю тебя. Ты особенный, ведь мое сердце и в правду так безумно стучит сейчас, — он приложил его руку к своей груди. — Поэтому ты можешь мне довериться. Знаю, я эгоистичен, но, прошу, расскажи что с тобой. Мое сердце разбивается от волнения. В данный момент Тэ чувствовал шторм в своей душе, в котором он был всего лишь маленьким корабликом. Волны такие большие и страшные, что судно пытается их избегать, но, смотря в эти бездонно черные глаза, капитан, кажется, совсем забывается. Корабль шатает из стороны в сторону, наступает паника и минутная слабость. Хватило секунды, чтобы его накрыло с головой. Тэхен не может справиться с этим стихийным бедствием, и он тонет в бесконечном шторме чувств. — У меня течка… — зачем-то ляпнул парень с блондом, после чего вновь покраснел и понял, что сболтнул нечто лишнее. — У тебя с собой таблетки? Так ведь? — гамма продолжал смотреть взглядом полным тревоги. — Да… — тихо выдыхает Тэ и разочаровано смотрит в пол. — Не ходи сегодня на вечеринку! Кто знает сколько тупых альф там будет! А зная Хосока, то он будет бегать лишь за… То есть просто не ходи на вечеринку! Ты меня понял?! — Хорошо, но надо будет предупредить Хо, мы же все-таки «вместе», — Тэхен тяжело выдохнул, а Сокджин потрепал его по волосам и с облегчением улыбнулся. Минут через двадцать в кабинете Тэ был совершенно одинок. Усевшись поудобнее на кровати, Ким обдумывал тяжелые решения, после чего, обняв свои колени и пустив слезу, тихо прошептал: — Прости, но я вновь не смог открыть себя тебе. Прости, что не смогу также сдержать обещание. Я лжец и обманщик, недостойный твоей любви. Но запретный плод так тянет…***
Старый корпус. 9:32
Чимин сидел на подоконнике и разглядывал пейзаж за окном. Слякоть, сырость и дождь. Эта картина наводила тоску. Но для него это чувство стало уже чем-то обыденным. Хоть будет солнце на улице, или снег повалит большими хлопьями, сумасшедший ураган будет срывать крыши, да хоть смертельная жара или холод, вся погода для парня превратится в дождь. В большой ливень, который все также будет навевать грусть на сердце. Одиночество съедало. Прислонив голову к раме, Пак достал плеер и включил любимую песню. Наушник в правое ухо, в левое, и звук громче. Из наушников еле-еле разносилась по заброшенному классу звонкая песня. Но и это не спасает от печали, лишь больше усугубляет ситуацию, доводит до истерики, до слез. Чимину больно от этой лжи. Больно, но он не может ничего поделать с ней, поэтому просто сидит и тихо плачет, напевая навязчивые слова песни.Старый корпус. Рядом с тем самым кабинетом. 9:40
Этот прекрасный, сладкий голос можно было узнать из тысячи… Нет. Из миллиона голосов. Именно так считал Юнги, слушая красивое пение омеги. Ему не хотелось заходить и говорить с ним, он просто хотел еще раз убедиться, доказать себе, что сделал правильный шаг. — «Верно, со мной ему будет только хуже, » — продолжал внушать себе Мин, смотря на то как Чимин обливался слезами. — «Со мной ему было бы гораздо больнее… Я бы принес ему больше слез, чем сейчас, » — не мог остановиться приводить бесполезные оправдания. Сердце Юнги бешено билось, когда тот отрывал свой взгляд от окна, всхлипывал своим красненьким носом, смотря в плеер. Но через мгновение сердце больно защемило. Смотреть на то, как Чимин в припадке хватает плеер и кидает в стену; обнимает свои ноги, прижимая ближе к себе; обреченно опускает голову на коленки, невнятно шепча: «Почему всё так вышло?» — невероятно обжигающая боль. Юнги хочет подбежать и прижать его к своей груди, чтобы больше никто не смог увидеть через окно, как плачет парень. Но нельзя, он дал себе зарок, что больше не станет влезать в это дерьмо под названием любовь. Увы и ах, но, кажется, Юн погряз в ней с ног до головы. Это видно невооруженным взглядом. Лучшим решением в этот момент для Мина казалось взять, просто плюнуть на это все, тихо уйти и забить на все большой болт. Именно так он и поступил, но… — Блять, что за мудак сюда поставил стул?! — шипел Юнги, поднимаясь с колен. Но вскоре заткнул свой рот ладонью, понимая, что наделал и так много шуму, так еще чуть ли не на весь корпус смачно сматерился. Он почувствовал холодок своей спиной, а после мимо ушей пронеслось: — Видимо тот мудак — я, — Чимин сказал это как-то раздраженно и в тоже время расстроено, накинув на себя капюшон, двинулся вперед. — «Пидорство. Должен ли я извиниться?» — идя за парнем в желтом худи, размышлял альфа. — «С херали? Я не виноват. Почему же тогда чувствую себя проебавшимся? Похуй.» Все длилось так медленно и бесконечно, что Юнги задумался о том, что будет сегодня вечером. Эта затея с вечеринкой в его доме не радовала. Было много причин ее не устраивать, но самой главной являлась уборка. Да-да, именно уборка. Она приводила альфу в бешенство. Он был уверен, что к утру придется распинывать по домам пьяные туши незнакомцев, расчищать ими устроенный срач (про то, что будет твориться в уборной даже думать не хотел) и тратить свое драгоценное время на эту гребанную не в плановую уборку. Что насчет Хосока, то на него, после гулянки, даже рассчитывать не стоило. Это злило и раздражало. Подумав о плохом, Мин решил, что лучше стоит переключиться на что-то более хорошее. Но что есть хорошего в длинном бесконечном коридоре старого корпуса? Пожалуй, лишь задница Пака. — «Интересно он ее качает, или она у него сама по себе такая?» — он расплылся в улыбке, вспоминая моменты, когда держал ее в своих руках, но вскоре дал себе мысленную пощечину и решил сменить тему. — «Блять, с такими грязными мыслишками и до стояка не далеко. Нужно подумать о другом.» — обреченно вздыхая, говорил в сторону парень. Но сколько бы он не пытался найти другую тему в голове, появлялись мысли либо о вечеринке, либо о Пак Чимине, либо такое комбо как: «Он же придет на вечеринку, да?» Что ж. Одна за одной мысли привели его к тому, что он столкнулся с внезапно замершим Чимином. — Блять, ты можешь хотя бы идти нормально?! — раздраженный своими мыслями Юнги опять накричал на омегу. — Подарок… — прошептал парень. — Подарок? — как недоумок переспросил другой. — Да, — Чимин повернулся к Юнги, смотря глаза в глаза, — твой подарок. Я его нахер выброшу и с днем рождения тебя не поздравлю! — он посмотрел в пол, выдохнул и, словно набравшись сил, снова посмотрел в глаза. — Я не люблю тебя, — говорил это Чим так, словно пытался доказать это самому себе. — Надеюсь это так… Тебе будет легче, если ты от них избавишься и в скором времени. — Я ненавижу тебя, поэтому не могу любить… Мин недопустительно приблизился и прошептал на ухо: — Вытри слезы, ненавидящий, — он провел пальцем по щеке, стирая дорожку слезы, а затем слегка шлепнув по заду, спустился по лестнице вниз, добавив: — Можешь не дарить мне подарок, считай, что этот разговор для меня подарок.***
Вечер пятницы. Квартира Юнги.
Вся комната была наполнена запахом предстоящей вечеринки. Какие-то нелепые хлопушки уже ждали именинника. И вроде все это должен был быть сюрприз, но вот только виновник торжества давно уже сидел в зале, вертя ту самую глупую хлопушку. Он не хотел появляться и вовсе на этом мероприятии, но какое-то шестое чувство заставило его придти. Юн прошел мимо стеллажей с книгами, где стояли фотографии с его семьей, какие-то статуэтки. Подумав, он принял решение убрать все это подальше от глаз, да и мало ли, что эти пьяные натворят. Пока Мин прятал ценности и фотографии, в квартиру кто-то постучал. — Хосок, блять, серьезно? У тебя что нет ключей? — ворчал, как старый дед, Мин Юнги. А звонок продолжал трезвонить. — ЕПТ ТВОЮ НАЛЕВО! — раздраженно зашаркав ногами, подошел и распахнул дверь парень, начиная свой заранее продуманный гневный диалог: — Хосок, ты***
На улице было холодно, хоть и стояла весна. Ладошки Чимина замерзли, и он специально натягивал рукава кофты, чтобы хоть как-то согреться. На нем был большой красно-синий клетчатый шарф, в который тот укутал чуть ли не пол-лица, оставляя только глаза. Юнги шел за ним, наблюдая и подчеркивая для себя новое в парне. — Не знал, что ты такой мерзляк. — Ты многого обо мне не знаешь.20:45. Улица ***
Неловкое молчание, которое решил прервать Юн, вставив свое: — Кажется, снег пойдет. — Угу. — И всё же, что это за подарок? Почему я не мог его открыть при тебе? — Это мой прощальный подарок, — Пак остановился и отодвинул немного шарф от своих губ. — Думаю, оставить его себе значило бы, что я не хочу ничего менять, — он выдохнул и повернулся, — что хочу держаться за прошлое обеими руками. Уверен, перечёркивать мое прошлое стоит именно с этого. И… и если бы ты его раскрыл при мне, мне бы стало стыдно и я бы избегал тебя всеми силами. Пожалуй, это не лучший исход. На все это Юнги лишь равнодушно хмыкнул и чуть заметно улыбнулся, подойдя ближе, натянул на него капюшон. — Эй ты чего?! — Кажется, снег пошел, — сказал Юн и резко поцеловал в губы, почти сразу углубляя. Маленькие руки Чимина сжались в кулачки, но тут же моментально разжались. Он не смог устоять и вновь поддался своим желаниям. А Мин умело играл с его языком, впрочем, как и с сердцем, ласкал нёбо и доводил до дрожи в коленях. Отстранившись, он посмотрел на капюшон Пака и с усмешкой сказал: — Тогда, это был прощальный поцелуй. Надеюсь ты забудешь меня так же скоро, как весь этот снег растает. Юнги повернулся и ушел в неизвестном направлении, а Чимин дрожащей рукой притронулся к губам. Глубоко вдохнул холодный воздух и, пытаясь не расплакаться, вновь поднял голову вверх, смотря на небо. — Тебе лишь бы поиграть на моих чувствах… Даже?***
21:15
Куда вела его тропинка никто не знал, но на сердце было так тепло и радостно, что остальное не волновало. Руки и щёки адски горели от холода, но это было и вовсе не заметно. Где сейчас был тот парень, что вечно ворчал на эту погоду и посылал все свое окружение на три буквы? Он исчез. И виновник этого маленький и уютный человечек, который снова смог растопить лед, сломать стену. Юнги правда посетила мысль начать все с чистого листа, сначала. Кажется, он не хотел потерять его, последний лучик света в своей жизни. — Он намекнул, что все еще любит меня. Значит ли, что есть еще попытка все исправить? — улыбаясь проговорил Мин, открывая дверь подъезда и стремительно поднимаясь вверх на лифте. Открыв дверь своей квартиры, в него полетели блестки и конфетти из хлопушек. Все его знакомые заорали в голос поздравления. Это не очень нравилось парню. Он стряхнул с себя сердечки и блестки, а после посмотрел на всех презирающим взглядом и сказал: — Я, блять, похож на феечку, чтобы в блестках ходить, — он снял с себя розовый серпантин. — Серьезно? Розовый? — Юнги стремительно двинулся вперед, постояв секунды две над тортом со свечками и потом задув их, взял на палец немного крема и слизнул. — Сладко, мне нравится, — улыбнувшись, парень протиснулся сквозь толпу и встал на диван, чтобы все его хорошо видели. — И так давайте усекем раз и навсегда в моем доме никакого секса. Можете бухать, орать, включать музыку на всю катушку, нюхать, я знаю, что у вас с собой эта дурь, а также дымить и сосаться, — мне как-то похуй. Можете начать свое веселье, — он спрыгнул с дивана и отправился к столику с едой. — Юнги, что за глупое правило?! — подошел к нему Хосок, когда заорала музыка. — Не тебе потом презики убирать! — проорал парень, доедая кусок пиццы. Но пицца была лишь еще одним поводом для того, чтобы посмотреть и последить за действиями его предмета воздыхания. Но это убивало изнутри. Рядом с ним другой, не он. Нет, почему Пак с такой лаской в глазах отвечает на чужие прикосновения, прикосновения губ. Никому не нужные комментарии толпы убивают вдвойне. — О боже, это идеальное соотношение! Милая пара! — Их запахи, они цветочные, такое бывает редко! — омега захихикал. — Ты видишь, это так мило! Он хочет поцеловать его, но рост не позволяет! — Нет, вы посмотрите как они флиртуют! О боже, наш холодный принц, кажется, оттаивает рядом с ним! Они похожи на молодоженов! Это невероятно бесило. Юнги уже не понимал, правда ли то, что говорил и что читал в его глазах тогда. — «Неужели он уже так быстро забыл меня?!» — не мог понять Мин. Рука стремительно тянулась к алкоголю. — Юнги, тебе нельзя пить сегодня! Ты не знаешь меры! — сказал Хосок. — Для тебя же лучше будет! — бросил Юн и выхватил бутылку.***
Черноволосый парень с широкими плечами, одел слегка мешковатую майку белого цвета, заправленную в черные немного обтягивающие штаны. А омеги не могли устоять перед его прекрасным запахом роз. Но он любил лишь одного. И нет, это не тот парень, которого так страстно прижимает к стенке и целует. — Джин, я устал от этого спектакля, — шепчет ему на ухо Чимин. — Ты все еще думаешь о нем? — прошептал, невесомо целуя за ухом. — Кажется, я зависим им. Думаю, ты меня понимаешь. — О чем ты? — парень отстранился от него и вопросительно посмотрел. — Давай, будем честны с друг другом! Из наших отношений ничего не выйдет, мы делаем себе лишь гораздо больнее! Может еще и утром это удается замаскировать, но вечером всё равно, что смыть макияж! Боль! — Пак ударил себя в грудь и схватился за свою желтую клетчатую рубаху. — Она всё равно разливается по сосудам! — парень был на пределе, хотелось расплакаться, он набрал побольше воздуха в легкие и проорал, когда внезапно, как будто злая усмешка судьбы, выключилась музыка: — Я вижу как ты смотришь на Тэхена! Весь народ, находящийся в зале, замер, а Чимин бился в истерике, слеза стекала за другой. Музыка вновь заиграла. А этот инцидент выглядел как ревность. Пак быстро покинул зал, направившись в уборную. — Зачем все эти отношения? Если это месть, то я против, — Пак пнул сумку и подошел к окну. — Я не шучу, это не месть, думаю, из этого выйдет что-то путевое. Я забуду Тэ, а ты Юнги. Если мы влюбимся в друг друга, будет же прекрасно, — ухмыляясь говорил Джин. — И как ты намерен украсть мое сердце? Джин подошел ближе и приблизился к лицу Чимина слишком близко. — Смотри на мои губы, — парень перевел свой взгляд на губы Кима. Они шептали: — По-це-лу-и, кро-вать, секс. — Думаешь получится? — вопрошающе спрашивал глазами Пак. — Конечно. — Лжец! — Чимин бил руками по ванной, вспоминая моменты, когда так легко дал себя обмануть. — Хватит врать! Когда ты успел стать таким глупым? Зародить любовь через поцелуи и постель? Бред. Неужели любви и вовсе не существует? — он скатился вниз по стенке, размышляя о дальнейших своих действиях.***
Все это время Хосок чувствовал напряжение своего… Любимого? Можно ли это так сказать? А впрочем допустим. Он видел каждый взгляд и нервное дерганье его ноги, то как Юнги чуть ли не из горла заливал в себя виски. Было неприятно, что за такой короткий срок Хосок стал не нужен ему. Но Чон не намеревался сдаваться просто так, он до сих пор горит тем обещанием, которое они дали друг другу в шестнадцать лет. — Блядство! — Юнги увидел слезы Чимина и направился в свою комнату, прихватив бутылку. Хо направился за ним. Тихий скрип двери, и она затворилась. Мин захлебывался алкоголем, который тек по подбородку, плавно перемещаясь на кадык. Чон Хосок чувствовал некую боль Юна и его это откровенно раздражало. А именно не поведение возлюбленного, а сам Пак Чимин, причина этого всего. Он был для него той еще занозой в заднице. — Юнги, давай поговорим, — Хо подсел ближе к парню. — Разговоры? Хах. Не вижу даже смысла, — оскалившись сказал Мин. — Тогда, — он расстегнул несколько пуговиц своей рубашки и взял его лицо в свои руки, — займемся другими делами? — Чон прикоснулся своими губами к его, страстно раздвигая их. Буквально моментально Юнги схватил его и кинул на эту чертову кровать, впиваясь в губы, шею… Но что-то его остановило, он отстранился и ушел пить свой почти допитый виски в угол, удобно там усевшись. — Что-то не так? — Хосок посмотрел на него с неким вопрошающим видом. — Все не так, зайка. Я думал, что уже забыл, а нет же помню. Прекрасно помню этот день год назад. Думал, что смог простить. — Юнги… Я… — Я понимаю, у тебя были дела важнее меня. Но в этот день я впервые заметил, как ты жесток. Я простоял четыре часа около того сраного кафе, которое теперь обхожу за километр, потому что сидеть там было уже стыдно. Я верил, что ты придешь, стоял дальше. А дальше пошел дождь. По погоде передавали мелкий дождик, но шел ливень. А я продолжал надеяться, что ты, как в глупых дорамах, подбежишь с зонтом и мы пойдем с тобой куда-нибудь отогреваться. Так я простоял до закрытия самого кафе. — Прости… — Простить?! — он подскочил и швырнул бутылку в пол, разбивая ту в дребезги. — Как это возможно простить?! Я провалялся две недели в постели из-за осложнений моей простуды. Да плюсом к этому твое лицо, которое я видел в том милом ресторанчике, причиняло еще большую жгучую боль. Да, он явно лучше был, чем я. Побогаче, посимпатичней, семья у него, наверное, тоже богатая. Я знаю, видел в новостях его лицо. Медицина? Почему бы и нет. Я уже не против, мне без разницы. — Все кончено. Я все тебе объясню! — Не утруждай себя. Давай заодно покончим с нашими отношениями. — И что?! — злился Хосок. — Покончишь с прошлым и пойдешь к Пак Чимину?! Он ведет себя как последняя шлюха. От тебя сразу бросился к Джину, кто будет следующим? — усмехнулся Чон. Было видно, как глаза Юнги налились злостью и слепой яростью. Он подошел буквально вплотную к Хосоку и схватил того за ворот рубахи. На руках выступали вены. А Юн грозно посмотрел в глаза парня и сказал: — Не смей так говорить о нем, — он отпустил его. — Кто из вас двоих еще шлюха… — Мин фыркнул и вышел из комнаты.***
Джин уже достаточно долго стоял около туалета и стучал туда, прося Чимина выйти. Он правда не хотел ранить его чувства. Присев на корточки Ким выдохнул и уже хотел было сдаться и уйти к чертям с этой вечеринки, как почувствовал до боли знакомый аромат. — Тэхен? Не может быть… Он же обещал. Сокджин подошел ближе к столику с алкоголем, где стоял Юнги. Кажется, парень был уже в хлам, поэтому нормальной реакции от него не стоило ждать. — Пошел нахуй, Ким. — Тц, пойду, после твоего ответа на вопрос: «видел ли ты Тэхена?» — Тэхен? Ты что, сука, использовал Чимина?! Он был для тебя одноразовой подстилкой?! — Мин начал толкать Джина. — Мин Юнги, если тебе так нужен Чимин, то забирай его, мне не нужен. Он сам согласился на эти отношения. Но живо ответь мне на мой вопрос! Где мать твою Тэхен! — С Хосоком, блять! В комнате! Сердце Сокджина ушло в пятки. Парень на секунду застыл, перебирая, все хорошие и плохие варианты событий. И вдруг как ошпаренный ломанулся к двери. Руки гаммы тряслись, но быстро повернули ручку двери. Она распахнулась. — Хосок, какого черта?!