***
Насыщенный новыми потрясениями день плавно подошел к концу, а настырный Чон следовал хвостиком за соседом, пристально наблюдая за изменениями поведения и настроения своего подопытного. Тэхён честно терпел эту пытку вплоть до ужина, пока не подавился супом, когда парень достал свою фотокамеру и заснял хёна за приемом пищи. Если бы он мог, то ругался бы так долго и громко, пока бы не охрип. Но связки тут же дали о себе знать, тревожно натянувшись. — Прости, хён, — маленький демон коварно улыбнулся, просматривая сделанный снимок. — Айгу! Тебе бы в модели пойти — камера явно тебя любит! От услышанного Ким вновь поперхнулся — правда, в этот раз чаем, — совершенно не ожидая комплиментов со стороны ходячего безобразия под кодовым именем Чон Чонгук. И ведь ничего не сделаешь этому ребенку с его заразительной улыбкой. Прокашлявшись, Тэхён тяжело вздохнул и отодвинул от себя тарелку, быстро напечатав в мессенджер: — «Кое-кто испортил мне аппетит, так что я пошел спать». — Хён! — Чонгук поплелся за ним следом, взяв жертву под прицел объектива. — Обернись на секунду… Ким послушно оборачивается, замирая на первой ступеньке лестницы наверх. Щелчок Тэхён ничего не видит кроме карих глаз фотографа, в которых плескалось любопытство и запрятанная глубоко в душе радость от того, что ему позволили сделать ещё один снимок, что ему спустили с рук очередную шалость. И юноша понимает, из-за чего учащенно забилось это почерневшее сердце, понимает, отчего имя этого мальчишки с таким ярым упорством желает сорваться с безмолвных уст. «Только не снова» И осознание этого приносит большую боль, нежели искаженная звуковая дорожка голосовых связок, которые разрывались от новой волны спазма. «Я же, блять, не переживу этого…» — Можно ещё один? — спросил парень, пользуясь моментом и делая новый снимок. — Здесь освещение отвратное, конечно… Нужен свет, желательно как в твоей комнате, хён… Можно же ещё один снимок, правда? Правда же? «Маленький дьявол» Механический кивок головы приводит Чонгука в еще больший восторг, когда как Тэхён пытался понять, почему не может отказать ему. «Потому что они очень похожи… Ему я тоже никогда не мог отказать…» Вседозволенность застила глаза плотной вуалью, из-за чего непрошеный гость в святая святых Кима фотографировал всё подряд: от хозяина спальни и до аниме-фигурок из One Piece, которому юноша отдавал большее предпочтение. Старший товарищ безмолвно наблюдал за махинациями младшего, чувствуя нарастающую напряженность и медленно смыкающиеся клешни на собственной шее. Проблема агорафоба номер один: в личной комнате (безопасной зоне) всё находится в равновесии, что и создает необходимую комфортную среду для обитателя. И любое изменение, нарушение личного пространства, даже чужой запах или вещь — разъедают привычную атмосферу, превращая некогда уютный бункер в очередное скопище раздражающих факторов. Тэхён бы соврал, если бы не причислил к раздражающему фактору своего визави. Потому что он портил общую экспозицию своим мельтешением и этой чёртовой улыбкой, которую хотелось стереть с лица нахального мальчишки. Проблема агорафоба номер два: тяжело определить, когда дискомфортное дополнение реальности усугубляет психическое положение больного или же наоборот становится комфортным. «Мы привыкаем друг к другу, так что это нормально» Ким не понимает, зачем пытается убедить себя в том, что Чон нужен ему. Не знает, зачем терпит любопытного соседа, шарящего на книжных полках взглядом, изучая цветные корешки; не знает, почему продолжает подпирать стенку у входа в комнату и следить за движениями визави, как-то даже успокаиваясь от представшей перед ним картины. Он пытался привыкнуть к нему, запоминал тихие шаги и шуршание толстовки, из которой, казалось, младший не вылезал двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. И пока Чонгук не прикасался к чужим вещам — всё было хорошо, всё было в пределах нормы, всё было в порядке. — Хён, а можно мне взять этот том? — указывая на мангу One Piece, а именно сюжет с аркой в ThrillerBark, поинтересовался брюнет, протягивая руку к печатному изданию. Ким стремглав пересек комнату и резко отдернул ладонь младшего, сжимая губы в тонкую полосу. В потемневших глазах Чон отчетливо видел своё отражение и закипающую злость, что выражалась в усилившейся хватке тонких пальцев и медленно вжимающихся неровных ногтях в кожу пленника через толстовку. — Так бы и написал, что нельзя, — тихо проговорил Чонгук, сделав пару шагов от книжных полок. — Отпусти, будь добр… Хён? Тэхён-ши, отпусти. Хён! «Это всё из-за него», — назойливо звучал тот самый мальчишеский голосок, насмехаясь не столько над взбешенным без особой причины Кимом, сколько над испуганным Чоном. — «Если бы он отказался и не поехал из Пусана в Тэгу, если бы не захотел поступить в местный колледж, если бы счёл идею родителей глупой, то… Она бы не бросила тебя, не так ли? А теперь ты страдаешь из-за него. Разве это честно?» Ничего честного в этом не было. Новая волна обсессии накрыла юношу и он не понимал, что попался на удочку своей болезни. Опять. Он снова поддался этому порыву, дернув Чонгука на себя и сжав его в своей хватке с такой силой, что пленник болезненно простонал. — Хён, прекрати… — зашипел тот на выдохе. — Я же ничего не тронул. Всё хорошо, ты же знаешь, всё в порядке… Хён! Чону пришлось применить силу и вырваться из капкана рук, вцепившись пальцами в острые плечи и повалив того на кровать. — Приди же в себя, Тэхён-ши! — щеку обожгло хлёсткой пощечиной. — Слышишь меня, хён? Приди в себя! Осознание всей ситуации пришло так же неожиданно, как и те мысли, что обволакивали разум сладким туманом морфина. «Что я сделал на этот раз?» — кричали в голове слова, из-за которых сердце болезненно сжалось. Заметив во взгляде Кима крайнюю степень удивления, Чонгук отцепился от юноши, переводя сбившееся дыхание. Он был в не меньшем шоке, не в силах понять, как этот парень умудрялся жить со всем этим багажом неадекватного поведения и состояния под боком у матери и не получить должной помощи… Если только Тэхён сам не хотел лечиться. — Очнулся? — выдавил из себя Чон, взглядом пытаясь найти смартфон хозяина комнаты. Оный валялся на полу, и младший поспешил подобрать его, бросая в руки Кима телефон. — Теперь подробно опиши, что именно пришло в твою пустую голову, и каким образом ты дошел до этого состояния за несколько минут. И я от тебя не отстану, пока ты не распишешь мне всё в мельчайших подробностях. Мы еще посмотрим, кто кого захочет послать в глубины ада, хён. Ком в горле не давал возможности вздохнуть полной грудью. Тэхён отчаянно пытался придумать оправдание тому, что только что произошло, и именно правда казалась самым абсурдным выходом из всего этого. Рассказать о том, что его накрыла новая обсессия, в которой собственные мысли голосом его первой любви говорил ему, что во всех его нынешних бедах виноват именно Чонгук? «Убожество. Противное, абсурдное убожество» Время шло, минутная стрелка скользила по циферблату, минуя одно деление за другим. Чон упрямо расселся на полу, не сводя требовательного взгляда с виновника сего события, пока Ким собирался с мыслями. — «Думаю, тебе стоит зайти на Википедию и почитать про ОКР и агорафобию… В мои планы на сегодня не входило проведение нескольких пар по психологии». — А в мои планы не входило ночью драться с собственным соседом, — в ответ колко подметил Чон, кривя губы в усмешке. — Вместо сладкого сна я собираюсь потратить время на человека, с которым предстоит прожить полгода под одной крышей. И если для мирного сосуществования мне придется взяться за изучение психологии — я займусь этим. Но для начала мне все-таки хотелось бы узнать у тебя правду. — «Это прозвучит странно…» — кусая нижнюю губу, напечатал Тэхён. — Знаешь, меня уже невозможно чем-либо удивить, — невесело фыркнул Чон. — Я за эту неделю пребывал в шоке чаще, нежели за всю свою жизнь. — «Наверно, мне стоит начать из очень далекого детства…» — с возрастающей неуверенностью Ким продолжал покусывать губы, пресекая возможность вцепиться зубами в ногти. — «Думаю, ОКР у меня возникло не просто так. Может быть ты знаешь, что такое первая любовь? Судя по твоему понимающему взгляду — знаешь… Самая наивная и нелепая влюбленность происходит в детстве: неважно, кто становится объектом твоих воздыханий — ты отчаянно цепляешься за этого человека, боясь утратить это всеобъемлющее и трепетное чувство. Мне было одиннадцать, когда я влюбился. И это было самое худшее чувство, которое когда-либо было и будет мной испытано…» Пальцы замерли на экране, а взгляд молчаливого юноши метнулся к собеседнику, что совсем затих, переваривая новую порцию информации. — «Я готов признать, что эта любовь была маниакальной», — на этих словах Чонгук с явным любопытством посмотрел на смиренного своим положением Кима, отвлекаясь от созерцания юноши лишь для новых сообщений. — «В достаточно раннем возрасте я лишился отца. Да и мама постоянно пропадала на работе, поэтому мне нужен был человек, на которого можно было бы выплеснуть все свои чувства. Человек, что помог бы справиться с одиночеством внутри меня… И я нашел такого. Но мои чувства и активное участие в его жизни не давали ему покоя. Наивысшей точкой кипения оказалось мое признание в любви, когда нам было по тринадцать лет». — Тебя отвергли? — догадался Чон, следя за сменяющимися эмоциями на лице парня. — «Да», — не стал отрицать очевидное тот. — «С этого всё и началось. Он наговорил мне очень много неприятных вещей, и я в состоянии понять его. Но менее больно от этого не станет. Я тогда был еще слишком мелким и глупым для того, чтобы осознать, к чему могла привести вся ситуация в целом… Мной овладела ненависть. Не к этому человеку или к собственным чувствам, нет. Я возненавидел себя… Со временем моя замкнутость мутировала в форму психического расстройства и приобрела собственного комментатора в лице этого самого человека, что отверг меня. Я понимаю, что все эти мысли и идеи — мои, но озвучивает их этот самый человек. И это выводит меня из равновесия сильнее всего, потому что очень сложно воспринимать этот голос как нечто, что не сможет повлиять на меня. Он продолжает воздействовать на мою жизнь даже не находясь рядом со мной. И порой это пугает куда как больше, нежели панические атаки. Я всё ещё зависим от него». В комнате повисла звенящая тишина, в которой ни Чонгук, ни Тэхён не знали, что делать дальше. Поднятая тема оказалась тяжелой для восприятия и обсуждения, поэтому ни один из них не мог правильно продолжить или закончить этот разговор. — «Предлагаю перенести наш сеанс у психотерапевта Просто Чона на завтра», — всё-таки не выдержал Ким, присылая еще одно сообщение. — «Иначе никто из нас так и не уснёт сегодня».Глава 5
11 мая 2018 г. в 20:25
— «Это сложно объяснить… Правда, очень сложно…»
— А ты попробуй, — настаивал Чонгук, постукивая подушечками пальцев по столешнице.
После попытки выбраться за пределы дома, Чон силком потащил Тэхёна в зал, усадив того на диван. Пока старший парень приходил в себя, младший успел сделать тот самый пресловутый чай, что ему совершенно не нравился, и поставить оный на кофейный столик перед подопечным. Не привыкший сдаваться и проигрывать Чонгук решил выудить из своего визави всю подноготную, даже если эта правда будет отвратительной настолько, что парню самому понадобится помощь психолога. Чон боялся и бесился от своего бессилия одновременно, хоть и понимал, что винить в этом Кима будет последним делом — каково же самому больному, что страдает от своих недугов ежедневно, когда как гость этого дома живет с ним под одной крышей лишь неделю? Только эта мысль могла остудить пыл нового соседа, жалеющего в этот момент о невозможности сопротивляться эгоистичному желанию добиться прогресса без посторонней помощи (ни тётушке, ни собственной матери он так и не позвонил).
— «Когда мне нужно было выйти из дома, что и так случалось крайне редко, то меня всегда сопровождала мама», — обдумывая каждое свое слово, после небольших пауз печатал Тэхён. — «Она является единственным человеком, которому я доверяю безоговорочно. Наверное, поэтому меня не накрывает паника в её присутствии. Помню, что после девятнадцатилетия мы собирались к бабушке на празднование Нового года. Она живет в другом конце провинции, и мы думали добраться привычным способом — на электричке, но… На станции — я точно не помню, с чего всё началось, — у меня появилась навязчивая идея спуститься на рельсы… Такое иногда бывает, когда голова не занята какими-то мыслями о повседневной рутине или учебе».
Ким начал печатать новое сообщение сразу же, не дожидаясь ответа от собеседника. И пока тонкие пальцы отбивали хаотичный ритм по экрану телефона, Чонгук кусал нижнюю губу, уже представив этого высокого юношу спускающимся с платформы на рельсы. Вокруг толпа народа — бездушная механическая тварь, безмолвно наблюдающая за странностями выбившегося из общего механизма винтика; он один — покрытый ржавчиной элемент конструкции, готовый расплющиться от увеличившегося давления.
— «И в тот момент эту навязчивую идею заменили иные мысли», — новые сообщения приходили одно за другим, не позволяя Чону прервать поток откровений юноши. — «Мама тогда разговаривала по телефону… Не помню, наверное с бабушкой или с дедом… И я внезапно осознал, что все люди вокруг меня, совершенно незнакомые мне люди, ждут, когда я спрыгну вниз. Эта мысль назойливо жужжала в голове и противоречила другой, не менее громкой и глупой — если я упаду в обморок перед ними, то разозлю их. Это звучит странно, знаю, но с этим мне приходится жить, медленно сходя с ума. Я перестал говорить именно из-за психологической травмы, но данная проблема оказалась лишь детским лепетом на фоне всего того дерьма, что накопилось за семь лет. Семь чёртовых лет, Чонгук-ши… Семь»
Ким откинулся на спинку дивана, переведя взгляд на читающего сообщения Чона. Парень внимательно вчитывался в слова, пытаясь уложить их все в своей голове и хоть что-то понять. В виске пульсировала боль от дебатов незримых тараканов, что разбились на два лагеря: одни требовали продолжать допрос, а вторые умоляли бросить всё к чертям и позвонить матери Тэхёна. И если в первом случае вся ответственность за развитие событий ляжет на его плечи, то в другом он может со спокойной душой съехать в общежитие при колледже и ни о чем не жалеть… Ни о чем, кроме проигранной битвы с самим собой. Эгоистичное существо, что возжелало окунуться во всю эту историю с головой, перекричало скандирующих второй вариант толпу.
«Я об этом ещё ни раз пожалею»
— Как же тебя лечит твой психолог, хён, если нет никаких улучшений? — потирая лицо ладонями, выдавил из себя парень.
Тэхён фыркнул, скрестив руки на груди и, по всей видимости, не собираясь отвечать.
— Каким образом ты борешься с навязчивыми идеями и мыслями? — совершил еще одну попытку Чонгук.
Сначала Ким просто пожал плечами, смотря в глаза отчаянного Чона, после чего принялся печатать ответ.
— «С этим невозможно бороться, Чонгук-ши», — их взгляды вновь пересеклись, и хозяин дома увидел на дне карих глаз соседа возрастающий страх. — «Но можно попробовать перенаправить их на нечто ценное, дорогое сердцу. Поэтому я так отчаянно цеплялся за маму и не подозревал о том, что без неё мне даже шага за порог не сделать… И мне нужен человек, что сможет стать опорой для меня».
Младший в их своеобразном дуэте сначала округлил глаза от удивления, после чего так по-детски спросил:
— То есть им могу стать я? — и после кивка темноволосой головы он тут же заулыбался. — Я согласен!
— «Это будет тяжелое испытание для тебя, Просто Чон», — не стал обманывать старший, сомкнув губы в тонкую полоску. — «Возможно, ты захочешь послать меня в глубины ада после очередного приступа…»
— Давай попробуем, — воодушевленная улыбка не спешила сходить с отмеченных родинкой уст, уверяя собеседника в крайней степени решимости своего обладателя. — Я очень упертый и с этим тебе тоже придется смириться, хён!
«Ты даже не представляешь, Чонгук-ши, на что подписался…»