Ответ, что спрятан на дне твоих глаз

Сообщения приходили в мессенджер подобно водопаду слов, вымывая здравомыслие из уставшего и сонного юноши, что продолжал вести переписку с давними друзьями по колледжу. Эти ребята учились на хореографов, но в разных направлениях, что абсолютно не мешало их весьма близким отношениям. И Тэхён завидовал им белой завистью, внутренне страшась того, что, забывшись в обществе друг друга, они потеряют к нему всякий интерес. 10Park13: «Ты окончательно свихнулся, Тэхён-а? У него ещё молоко на губах не обсохло, а ты воспринимаешь его слова всерьёз…» Hobi-Hobi: «Увы, соглашусь с Чимин-ши. Тем более новый учебный год на носу, вам попросту будет не до отношений и радужных мечтаний» Tae-Tae: «Что мне делать с этим, хён? Не могу же я просто написать ему: прости, друг, но ты ещё совсем мальчишка? Возраст сексуального согласия в нашей стране с тринадцати лет, при особом желании он может выебать любую встречную девушку, а тут какой-то агорафоб с детской травмой мечтает затащить его в свою постель… Не находишь это противным?» 10Park13: «Лично мне больше всего не нравятся маты в общем чате, а так всё норм ㅋㅋㅋㅋㅋ» Tae-Tae: «Так что мне делать?» Hobi-Hobi: «Не знаю, Тэхён-ши, не знаю… Это явно не та тема, которую стоит поднимать в четыре часа утра ㅋㅋㅋ» 10Park13: «Мы вернемся в Корею дней через пять, так что подожди немного — привезем сувениры и много-много томов манги!» Hobi-Hobi: «Мы и для тётушки подарок приготовили! Когда у неё командировка закончится?» Tae-Tae вышел из сети И чего он ожидал от людей, что практически одного с ним возраста? Парни сами ещё не прочувствовали в полном объеме всю горечь этого мира, наслаждаясь лишь сладкими днями проведенного вместе времени. И даже человек, что только-только поступил в колледж, теперь казался старше них в плане психологическом, так как старался оценивать происходящее с холодной головой, а не поддаваться очередному порыву бунтующих гормонов. Ким понимал, почему так ярко отреагировал на слова соседа, что сладко спал в своей комнате в конце коридора и не подозревал о душевных терзаниях хозяина дома. «Взаимность… Это именно то, чего мне не хватало тогда», — свесив руку с кровати, Тэхён выронил телефон на пол, не планируя ближайшие часов шесть в принципе прикасаться к этому бездушному технологичному прямоугольнику. — «Отчего бежал — к тому и вернулся. Как белая полоса сменяет черную… Обсессия. Обсессия, обсессия…» Он уже не понимал, читал ли в мыслях мантру или же взывал к высшим силам, прося избавить его от душевных терзаний и заменить их на очередной приступ измученной психики. В комнате матери стрелки часов перескочили несколько делений, пробиваясь сквозь тишину невнятным шепотом исчезающего в ночи времени. Ким страдал. От невозможности переключить мысли о вспыхнувших чувствах, от страха о повторении прошлых ошибок, от уверенности в том, что в этот раз он окончательно сломается — это и было его новым страданием. Ворвавшийся в его уютный мирок Чон вновь привносил изменения в установившемся порядке. Кем бы он ни был до встречи с Тэхёном — «это ведь абсолютно неважно, правда?» — сейчас образ молодого человека являлся лишь наложенными друг на друга полупрозрачными слоями в редакторе фотографий, вычерчивая силуэт из слов, поступков, жестов… Чонгуку удалось выхватить бразды правления из трясущихся рук и приковать к себе внимание опустошенного Кима. «Что я на самом деле хочу от него и что могу дать взамен?» — уткнувшись лицом в подушку, простонал он, морщась от боли в горле. — «Я сойду с ума раньше приезда матери!»

***

Чон Чонгук был именно тем трусом, который предпочитал идти в наступление при проявлении агрессии со стороны обидчика. О да, его поджилки тряслись от одной лишь мысли о необходимости сидеть с Тэхёном за одним столом во время каждого приема пищи, проводить с ним целый день ради получения знаний и усовершенствования наблюдательности. «Кто меня за язык тянул вчера?» — кусая нижнюю губу, печально вздыхал Чон, проходя мимо закрытой двери соседа и спускаясь по лестнице на первый этаж, дабы совершить утренний моцион до ванной через кухню, затем на обратном пути стащить что-нибудь из холодильника и скрыться в полюбившейся комнате до обеда. — «Надеюсь, мы не столкнемся с ним прямо в проходе или что-то в этом роде». По иронии судьбы они не только не пересеклись на первом этаже — присутствия Кима вообще не наблюдалось, словно дом был им покинут в один неуловимый момент. На кухне пустовала обычно заваленная использованной посудой плита, в раковине покоилась кружка с недопитым «антистрессовым» чаем, что так не нравился Чонгуку. Обстановка буквально кричала о том, что молчаливый юноша до сих пор не выбрался из своей обители, затаившись хищным животным в отсыревшей берлоге. От мыслей о еде заурчало в желудке, так что Чон задумчиво шарил взглядом по опустевшим полкам холодильника, прозрачно намекающим на желательный поход до ближайшего минимаркета. Заготовленное матерью Тэхёна кимчи покоилось в контейнере, а помимо него более ничего съестного к рису не было, даже рыбы. Привыкший к готовке соседа парень с большим сомнением посмотрел на свои руки и тяжело вздохнул — кушать хотелось больше, нежели бояться пересечься с другом. К часу дня простенький то ли завтрак, то ли обед был готов к потреблению, но хён так и не спустился вниз, что весьма насторожило Чонгука. Собравшись с силами, сожитель всё-таки поднялся по лестнице на заветный этаж и постучался в дверь спальни, лишь из вежливости предупредив обитателя комнаты о непрошеном вторжении. Преграда бесшумно была преодолена за несколько секунд, являя взору гостя привычный порядок помещения и свернувшегося клубочком на постели Тэхёна, что прижимал к груди подушку и хмурился во сне, смешно кривя губы. Чон на цыпочках проник в спальню, затаив дыхание. В некой уютной тишине биение собственного сердца казалось ему непростительно громким и тяжелым, подобно шуму разбивающихся о скалы волн бушующего моря. Ему бы хватило самого факта того, что Ким жив и относительно здоров (хотя бы физически), но детское любопытство взяло над ним верх, отчего еле слышимые шаги продолжили свой путь до крепко спящего юноши. Остановившись у самой кромки кровати, Чонгук невесомо поправил лохматую челку хёна, дивясь мягкости каштановых волос. Подушечки пальцев скользили по прядкам, посылая табуны мурашек по телу незваного гостя, в душе которого вновь разрушался привычный мир, возводясь на старых руинах из совершенно новых элементов. Перед глазами был уже не тот замкнутый в четырех стенах Ким Тэхён, отрицавший нужду в помощи, нет. На смятых простынях и в задравшейся пижамной куртке блаженно сопел юноша, такой простой, точно такой же, как и все другие молодые люди его лет. Но было нечто такое необычайно привлекательное в домашнем образе человека, пленившего его мысли… Отчего пальцы спустились ниже, плавно очерчивая линию бровей и разглаживая легкими прикосновениями хмурую складочку, возвращая лицу хёна расслабленное выражение. Странное умиротворение успокоило бушующее сердце, а рука продолжила своё путешествие по чужому лицу, изучая высокие скулы и еле заметную россыпь родинок, что так соблазнительно выделялись на бледной коже затворника Кима. Но эти прикосновения оказались непривычными для привязавшегося к одиночеству Тэхёна, что неосознанно ухватился за потревожившую его сон ладонь и утянул смельчака прямо в свою кровать, найдя отличную замену надоевшей за многие годы подушке. Чонгук старался не шевелиться и даже не дышать, будучи весьма удивленным такому стечению обстоятельств. С одной стороны Чон совершенно не представлял, как будет объяснять хёну причину своего присутствия в его постели, а с другой: «Он всегда был таким мягким?» Ким что-то невнятно промычал в макушку своего пленника, что прислушивался к зарождающимся глубоко внутри грудной клетки Тэхёна поразительным хрипловатым звукам. Если бы парень не знал о его немоте, то мог бы представить, как во сне этот невозможный человек шепчет что-то абсурдное себе под нос, не в силах сдержать в пределах буйствующей фантазии неведомый обычным людям сон. В нежданно крепких объятиях было до одурения тепло и спокойно, словно так и должно быть. «Словно это самое правильное, что случалось со мной в жизни», — ласково звучали мысли эфемерным голосом Кима, который теперь так отчаянно хотелось услышать наяву. — «Словно по-другому и быть не может…» Сон незаметно окутал младшего товарища пуховым одеялом, и сама ситуация перестала казаться абсурдным стечением обстоятельств, оставшись где-то в другом мире, в котором со всеми последующими проблемами будет разбираться другой Чон, а не тот, что строил нового себя в чужих объятиях. Снова. Он снова рассыпался и воссоздавал себя из пепла, словно феникс, время которого зациклилось на мгновенном прощании с жизнью и мучительном расправлении обтянутых голой кожей крыльев. Дыхание Тэхёна опьяняло похлеще всякого вина, пеленая пойманного в ловушку цепких рук Чонгука и растворяя в себе, завораживая его хрипотцой призрачных выдохов в спутанные черные волосы. Он не знал, сколько прошло времени перед тем, как сонный Ким выпустил Чона и медленно поднялся с кровати, смачно зевая. Парень машинально нырнул ногами в тапочки и зашаркал к выходу из комнаты, не обращая внимания на замершего в нерешительности соседа. Тэхён позволил нежданному гостю остаться безнаказанным и со скоростью света скрыться в собственной спальне, пока старший в доме наводил бы порядок на припухшем ото сна лице. И каждый из них пытался успокоить вновь затанцевавшее танго проклятое сердце: один из-за смешанного чувства везения и стыда, а второй — из-за улучшенного актерского мастерства, позволившего ему изменить ход событий в собственную пользу. Даже если им было тяжело признаться в собственных чувствах, возникших так внезапно и некстати, они все равно ощущали радостный трепет от всего происходящего. «Разве возможно было продолжить эту нелепую историю в более подходящем ключе?»