Ответ, что спрятан на дне твоих глаз

Кухню обволакивала привычно-ироничная тишина, а к обедающим сожителям присоединилось ещё одно неосязаемое существо, название которому ни один из парней пока что не мог дать. Оно смотрело на уткнувшихся в свои тарелки молодых людей и нарушало тишину бархатным мурчащим смехом, ласково касаясь мохнатым хвостом оголенной кожи шеи Тэхёна и скользя коготками по щекам Чонгука. В этих местах кровь приливала с большей силой, покрывая красными пятнами зону поражения. Мурашки расходились приятными волнами стыда, заканчивая свое путешествие в грохочущем сердце и облепляя его стенки мелкими колючками, принося как неприятные ощущения, так и невыносимо сладостные, которым хотелось отдаться целиком. И если Чон внутренне содрогался от мысли о том, что его сосед мог догадаться о присутствии в собственной постели нового лица, то у самого Кима дыхание перехватывало от размышлений о сообразительности визави, который при особом желании мог бы понять, что его так незамысловато обвели вокруг пальца. Да, он поздно лег спать, но проснулся уже во время готовки завтрака-обеда и оставался в кровати, так как и сам не представлял, о чем ему следует говорить с человеком, вновь задевшим старые пыльные струны: неловкое движение — и расстроенный от времени музыкальный инструмент в неуловимое мгновение рассыплется на мелкие песчинки, которые можно будет лишь замести в совок и выбросить в ближайший мусорный бак. Тэхён боялся этого, но выходить из начавшейся игры было уже поздно. Ну, а Чонгук… Этот парень всё ещё был ребенком в душе, не в силах побороть стыд за испытанные, как тому казалось, неправильные чувства по отношению к другу. Да, его мировоззрение неумолимо менялось и ничего неправильного в сложившейся ситуации между двумя людьми одного пола он уже не видел, но… «Это же я и хён, а не какие-то незнакомцы в скаченном с вирусами порно», — мысленно простонал Чон, чувствуя новый прилив крови к щекам. — «Тем более он любил одноклассника более семи лет назад. Вдруг его предпочтения изменились в сторону девушек?.. О чем я вообще, блять, думаю?!» Короткие ногти впились во вспотевшую ладонь, принося временное облегчение душевным терзаниям. Чонгуку казалось, что он очутился на поле сражения тысячной армии против себя одного. Рой жужжащих мыслей представлял из себя рвущуюся вперед пехоту, а сердечные конвульсии — выпускающих из древних арбалетов заточенные болты стрелков. Генералом этой армии оказался сам Тэхён, что, наблюдая за визави, беззвучно вздохнул и написал в мессенджер простое: — «Думай с закрытым ртом, Дурачок Чон», — этого сообщения хватило, чтобы поразить Ахиллеса решающим выстрелом. — Это Дурачок Ким у нас всегда думает с открытым ртом, — обиженно пробурчал младший, окончательно разрушив устоявшуюся тишину вызванным смехом товарища, из сжатого горла которого раскатывалась пробирающая до дрожи хрипотца. — Или я настолько невкусно готовлю, что ты решил мне написать об этом, да позабыл, засмотревшись на милое личико? — «Либо лицо у тебя не настолько милое, либо готовишь ты не настолько плохо…» — неопределенно ответил тот, лукаво улыбаясь. Чонгук фыркнул, улыбаясь в ответ и чувствуя, как напряжение покидает задеревенелые мышцы. Ни один из них не мог позволить себе поднять мучивших их обоих тему: «кто мы друг для друга на самом деле», отдав предпочтение хрупкому барьеру на границе между дружбой и иными отношениями. И лишь отличия в причинах страха удерживали сожителей от разрушения песчаной стены: один боялся изменений в себе, а второй страшился потерять самого себя в этих изменениях. Увы, ни первый, ни второй не могли понять, что ворвавшийся в их общий мир ураганный ветер давно оставил после себя невысокий выступ хрупкой преграды, через которую одному из них необходимо было переступить навстречу другому.

***

Этой игры в неопределенность хватило ровно на три дня. Полученный ранее опыт не давал покоя сожителям, что неосознанно пытались дотронуться друг до друга, дабы вновь ощутить тепло чужого тела. У Кима подрагивали пальцы всякий раз, как он вспоминал зажатого в своих объятиях Чона, сердце которого ударялось о ребра с такой силой, что эта вибрация передавалась самому хитрецу, внизу живота у коего затягивался мучительный узел. Он хотел этого мальчишку. Наверное, даже не так, как хотят чего-то капризные дети, а именно как жаждущий глотка холодной воды странник в пустыне. У Тэхёна появился новый страх — оказаться брошенным и ненужным Чонгуку, что вновь таскался хвостиком за старшим товарищем и с любопытством наблюдал за ним из-за страниц стащенной без разрешения манги или украдкой, пока тот работал за компьютером. Младший чувствовал возрастающую тягу к этому объекту, что явно не желал покидать пределов фокуса объектива потрепанной камеры, временами кочующей на ремешке вслед за хозяином. Казалось, что все вернулось к обычному ходу времени и сюжета, кроме одного весомого «но» — усилившейся ревности. На четвертый день никто из них не мог понять, что именно стало причиной в наивысшей точке кипения для разрушения хрупкой неопределенности между ними. То ли это был приглушенный смех Тэхёна-фотографа после позирования Чона на фоне плаката с Чоппером из One Piece; то ли из-за беспрестанно пищащего смартфона, что разрывался от новых сообщений в общем чате с друзьями по колледжу; то ли причиной стала заразительная улыбка старшего от переписки с этими самыми неизвестными людьми. Либо всё вместе разом. — Да кто тебе там пишет? — всё-таки не сдержал обиды в голосе Чонгук, выхватив из тонких пальцев мобильное устройство. Ошеломленный поступком соседа Ким не сразу сообразил, что только что произошло, поэтому запоздало потянулся за краденым, пока Чон скользил взглядом по сообщениям в чате. — Один из них был твоей прошлой любовью, хён? Вот этот Пак вроде твой одногодка… Это он, да? Раннее трепещущее сердце наполнилось злостью и грустью из-за столь нелепого сравнения хорошего друга с тем злосчастным образом из детства, что испортил ему жизнь. Тэхён закусил губу и попытался вернуть себе телефон, но Чон резво отошел на пару шагов назад, отодвигая руку со смартфоном как можно дальше. — Не отдам, пока не ответишь, — прошипел неприкаянный брюнет, упершись ладонью в грудь друга. — Можешь просто кивнуть или мотнуть головой, ну или написать ответ в блокноте. Но телефон я тебе не отдам, пока мы не решим всё прямо сейчас! Кима начинала бесить вся эта ситуация. «Я для тебя какая-то вещь, твоя живая собственность?» Мотнув головой из стороны в сторону, юноша вновь потянулся за телефоном, который ему явно не желали возвращать. Чону было мало такого ответа. Он хотел удостовериться в том, что человек, ставший причиной немоты хёна, не входит в его близкий круг общения, поэтому воришка вновь устремил взгляд на переписку, проматывая сообщения одно за другим. «Тебе недостаточно этого, маленький дьявол?» Оттолкнув руку Чонгука, Ким резко дернул наглого мальчишку на себя, с силой сжимая его запястье. Шершавая ладонь скользнула по узкой талии визави, после чего Тэхён упрямо шагнул вперед, тем самым заставив своего пленника отступить назад, впечатывая того в стену. От соприкосновения спрятанной под плотной толстовкой спины с гладкой поверхностью плаката, на фоне которого и фотографировался парень, тишину наполнило шуршание одежды. Взгляды поддавшихся эмоциям сожителей встретились и… «Что же я делаю?» — своим криком мысль оглушила обоих юношей, что никак не могли прервать установившуюся связь и избежать дальнейшего разрушения еле наладившейся дружбы. В отмеченные родинкой губы впиваются испещренные трещинками уста Кима, руки которого полностью перекочевали на талию пойманного воришки и притягивали ещё ближе к своему обладателю. Не ощутив какого-либо сопротивления, он продолжал изучать податливое тело, забираясь пальцами под кофту и очерчивая ласковыми движениями позвонки чуть выше поясницы, приводя заложника его цепких рук в ещё больший трепет. Разум стремительно охватывала туманная дымка, застилающая глаза неиспытанным ранее опытом, что буквально кружил голову обострившейся чувствительностью. Сбившееся от удивления и сладостной пытки дыхание опалило лицо Тэхёна, когда тот всё-таки оторвался от припухших губ, что теперь манили ещё больше. «Теперь ты доволен?» — читалось в лукавом взгляде старшего. «Более чем», — хотелось ответить Чонгуку, но у того просто не хватало смелости открыть рот. Впервые его беспрерывную болтовню прервали подобным образом. Ким нагло выхватил похищенный ранее телефон и двинулся в сторону кровати, что-то печатая в мессенджере. Оповещение в KakaoTalk вывело Чона из оцепенения, заставив того заглянуть в беседу на собственном мобильном устройстве и тяжело вздохнуть. — «Если кто и является моей головной болью, так это ты, Просто Чон», — гласило первое сообщение, что тут же сменилось другим. — «Того человека я не видел со средней школы, так что даже не знаю, что с ним и где он сейчас. Перестань создавать проблему на пустом месте и агитировать меня на окончательную влюбленность в тебя, Чонгук-ши». — Хочешь сказать, что испытываешь ко мне явно недружеские чувства, хён?.. — не решаясь поднять взгляд от экрана телефона, спросил он, всё ещё пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце в груди после испытанного. — «Тебе сказать правду или солгать?» — Хён, я же серьезно, — всё-таки встретившись взглядом с его личным искушением, прошептал юноша. — «Я тоже», — незамедлительно ответил Тэхён. Ким давал младшему товарищу выбор. В случае первого — он сойдёт с ума, если сам Чон не выкажет своей взаимности, а в случае второго — у них ещё был шанс начать всё с начала и попытать счастье в обычной дружбе, хоть и более тесной, нежели до этого. Но Чон не торопился с ответом, наконец осознав, в какую ловушку загнал и себя, и человека, что когда-то уже пострадал от любви. Его эгоистичное желание довело ранее привычное общение между хёном и тонсеном до того пограничного состояния, когда ты обязан сделать последний шаг, чтобы разрушить привычный мир и создать на его обломках новый, или же оставить привычное теплое чувство и трепетно охранять его ото всех в высокой башне. «Какой же я идиот, хён…» А бежать уже было некуда, так как ключик в замке проскрипел последний оборот и выскользнул из замочной скважины, оставив глупого смельчака наедине с хищником, запертым в проржавевшей клетке. Доктор Ким не подозревал, что выманить Тэхёна можно было и иным способом, задобрив загнанное животное добротным куском свежего мяса, в качестве которого, сам того не ожидая, выступил эгоистичный Чон Чонгук. Сглотнув вязкую слюну, парень оторвался от стены и спешно прошел до кровати Кима, тяжело опустившись рядом со страждущим от ожидания палачом. Его голова опустилась на острое плечо, а глаза крепко зажмурились, словно перед прыжком в море со скалистого обрыва. — Правду, — почти прошептал он, боясь не совладать с голосом. Пальцы Тэхёна быстро напечатали ответ, но не спешили нажимать на заветную кнопку, чтобы отправить сообщение собеседнику. Сжав губы в тонкую полосу, Ким глубоко вдохнул и протянул свой телефон Чону, с замиранием сердца ожидая его реакцию. — «Ты нравишься мне, Дурачок-тонсен», — почувствовав легкий толчок в скулу, которой он так неудобно расположился на плече, Чонгук приоткрыл глаза, читая сообщение. — Ты мне тоже, Дурачок-хён, — приглушенно рассмеялся Чонгук, всё-таки подняв глаза на облегченно выдохнувшего юношу. То, чего так не хватало Киму во времена его первой любви наконец-то настигло его. «Взаимность…» Все мысли теперь были сконцентрированы только на сумасшедшем мальчишке, что своим эгоизмом довёл дружеские отношения до стадии «невозврата», оставив на произвол судьбы возможное развитие событий. И если бы уставший от собственной неопределенности Тэхён не поддался наивному Чонгуку, то всё сложилось бы гораздо хуже во всех смыслах. Нет, они не любили друг друга и прекрасно это понимали. «Но ведь это только пока, не так ли?» — тихой мелодией кружила одна мысль на двоих, подпитывая надежду в затихающих сердцах. — «Пока… Это только пресловутое пока»