Ответ, что спрятан на дне твоих глаз

Облако сигаретного дыма воспарило к потолку, расползаясь полупрозрачными щупальцами по желтеющей побелке и растворяясь в воздухе, обволакивая душное помещение едким запахом; Где-то в соседней комнате разгневанно дребезжал смартфон, пытаясь привлечь к себе внимание погрузившегося в очередную медитацию хозяина; По клавишам старенького пианино аккуратно прошлись маленькие лапы черного кота, что пытался угнаться за проникшим в комнату солнечным зайчиком. «Единственный выходной», — медленно затягиваясь новой порцией никотина, в мыслях усмехнулся валяющийся на диване юноша и приоткрыл глаза. — «Почему я вечно кому-то нужен именно в такие моменты?» Сквозь кольцо губ вырвалась очередная струя дыма, унося с собой крупицы желания что-либо делать. Апатия ласкала расслабленное тело, убаюкивала затуманенное сознание, нашептывала приятные мысли о том, что его совершенно не касаются проблемы прилипших тонсенов в целом и Ким Тэхёна в частности. Имя этого третьекурсника вертелось на языке вместе с десятком ругательств, которые он, конечно же, не скажет тому в лицо. Образ из воспоминаний двухгодичной давности всплыл перед глазами, красуясь квадратной улыбкой и неподдельным восторгом в глазах: и всё лишь оттого, что именно его вариант скомпонованной композиции пришелся по вкусу большинства профессоров и был выбран для сольного номера Пак Чимина на вступительной церемонии в следующем учебном году. А Мин тогда получил свой первый контракт с музыкальным лейблом и небольшим процентом начислений с продаж его аранжировки, оставив идею о первом месте на потоке где-то в прошлом. Ему нашлась отличная замена, чему пианист поначалу не был рад, но… В Киме таился неограниченный потенциал, который каждый преподаватель стремился максимально раскрыть. И Юнги уже сто раз пожалел о том, что не взял Тэхёна под своё крыло. Возможно, если бы они сблизились, их жизнь могла кардинально измениться в лучшую сторону. «Или в худшую», — рука свисала с дивана, а с тлеющего кончика сигареты сыпался пепел. Апатия неохотно отступала от своего пленника, разрешая энергичному порыву занять её место. С тяжелым вздохом брюнет принял сидячее положение и швырнул окурок в кружку с давно остывшим кофе, что покоилась на паркетном полу. — «Поздно уже жалеть о несделанном». Намереваясь объявить нуждающимся в нём остолопам о вернувшейся к нему способности творить, Мин засобирался встать на ноги, но этому помешал запрыгнувший на тощие бедра черный кот, что упрямо требовал ласки. Увитые синими венками пальцы зарылись в смоляной шерсти, слегка почесывая бока голубоглазой нечисти, проникшей в его одинокую обитель несколько месяцев назад. Окрепшее некогда желание хоть что-нибудь сегодня сделать тут же сошло на нет, испугавшись слишком наглой конкуренции. С тихим мурчанием кот перевернулся на спину, буквально говоря: «чеши меня немедленно». Улыбнувшись, выпускник легонько погладил животик несносного существа и с явной безнадегой откинулся на спинку дивана, поддавшись новой волне умиротворения. — С тобой я совсем разленюсь, кот, — пробурчал пианист, продолжая наслаждаться легкой вибрацией под кончиками тонких пальцев. Безымянное животное что-то промурчало в ответ, не собираясь покидать нагретое местечко. Они идеально дополняли друг друга: нуждавшийся в безмолвном слушателе молодой парень и потерявшийся котенок, что обрел в лице Мина личного бога. Мельтешащие в жизни выпускника люди вновь перешли в статус незнакомцев, холодным эхом голосов напоминая о себе на задворках сознания и растворяясь подобно сигаретному дыму. Желание разговаривать с психологом-недоучкой пропало окончательно, хоть телефон и продолжал разрываться на компьютерном столе в спальне. «Я слишком стар для этого дерьма…» Резкая мелодия разорвала призрачную тишину в клочья, перекричав вибрацию телефона. Входящий вызов раздражал не столько самого хозяина квартиры, сколько взбрыкнувшего кота, что соскочил с колен юноши и сбежал на кухню, оставив Юнги в гордом одиночестве. Человек с другого конца «провода» явно был слишком упертым, так что попытки дозвониться до ленивого пианиста не оставит ещё ближайших десять звонков. Кряхтя подобно старику, Мин поднялся на ноги и нехотя прошел в спальню, тихо матерясь в мыслях. — Чего тебе? — Я достал документы, которые ты просил, хён, — устало произнесли в трубку. — Могу завезти их тебе сегодня вечером. — Дверь открыта, — упав в компьютерное кресло, дал своего рода согласие брюнет. — Твой дядя тебя не прибьёт за это? — У меня в руках скан первых страниц, а не вся папка, — хмыкнули в трубку возмущенно. — Я ещё жить хочу… Что насчёт нашего уговора? — На следующей неделе твоя жертва будет в Инчхоне: снимается в эпизодической роли для детективной дорамы. Привези ему домашней еды. Думаю, в этом случае он смилостивится над тобой, сталкер-неудачник. — Значит, мне можно к тебе не приезжать с документами? — ехидно поинтересовался незримый собеседник на грубые слова пианиста. — Если тебе не нужен пропуск на съёмочную площадку — валяй. — Хитроё ты мудачьё, хён, — вздохнул тот. — Ладно, через час буду. Скинув вызов, Мин посмотрел на экран телефона и усмехнулся. «Безвольная влюблённая бестолочь ты, Ким Намджун», — отложив девайс в сторону, Юнги включил ноутбук, подумывая над тем, чтобы прописать дорожку для бэк-вокала Хосока в новом треке, который он хотел выпустить под своим андеграундным псевдонимом. Эта идея оказалась слишком заманчивой, отчего пианист поспешил приступить к записи, пока воображаемое звучание не покинуло его мыслей. — «Надеюсь, хотя бы ты не разрушишь то, что так сильно любишь, сталкер».

***

Чонгук в немом удивлении читал полный перечень медикаментов, что менялись пару раз в полгода, варьируя степень своего воздействия на пациента, который должен был их все исправно принимать. В его голове натужно скрипели шестеренки, пытаясь сложить один и один, но ответ все равно ускользал от первокурсника. Поджигая уже вторую сигарету, Юнги скривил губы в лёгкой усмешке и сладко затянулся, прикрывая глаза. Реакция «ученика» радовала пианиста даже больше, чем тому представлялось воскресным вечером. Сейчас же, на обеденном перерыве, Чон стоял неподалеку от сонбэ за территорией колледжа и тихо охреневал от привезенных распечаток неким Намджуном, что также приходился племянником треклятому доктору Киму. Всё так странно-логично сплелось в толстую нить из знакомств и личных тараканов каждого участника заговора, предоставив сожителю Тэхёна карт-бланш в собственных действиях. Но вся проблема заключалась именно в том, что ошеломленный тонсен и понятия не имел, что ему теперь следовало делать со всей свалившейся на него информацией. — Расслабься, Чон Чонгук, — игнорируя прилетавшие на телефон сообщения в KakaoTalk, негромко произнёс Мин, желая как можно скорее вернуться в студию звукозаписи. — Тебя никто не заставляет использовать эту информацию, тем более прямо сейчас. Для начала разберись с тем, что ты знал и чего не знал о своём соседе, после чего решишь, как поступить с новыми фактами. — Зачем вы делаете это, сонбэним? — выдавил из себя первокурсник, стиснув зубы. Он практически поверил в идеальность отношений с молчаливым партнером, но подробная история случившегося кризиса хёна из детства разрушила иллюзию его наивной картины мира. — Для чего? — Скорее для кого, — бесстрастно отвечал пианист, засунув свободную руку в карман рваных джинсов. — Ким заигрался в песочнице, его пора загонять домой в рамки действительности. Хосок-ши и Чимин-ши вряд ли справятся с этим, а вот ты… Не знаю, насколько вы близки, но, надеюсь, вся эта затея имеет хоть каплю смысла. Чон судорожно вздохнул, чувствуя прилив крови к щекам. Младший товарищ понятия не имел, насколько танцоры-хёны доверяли своему сонбэ — и просветили ли они того в свои далеко не просто дружеские отношения, — поэтому не спешил убеждать выпускника в достаточно интимной близости с «немым» партнером, о котором и велась речь. Сложив имеющиеся несколько страниц документа и сунув их в тайный карман рюкзака, первокурсник благодарно склонился в поклоне. — Спасибо, сонбэним, постараюсь сделать всё от меня зависящее. — В том-то и проблема, что от тебя не так уж и много зависит, — не найдя взглядом урну, старший собеседник достал из кармана тонкую помятую упаковку салфеток и свернул в одну их них затушенный бычок, дабы потом выбросить итоги своей никотиновой зависимости в подходящем месте. — Никогда нельзя быть уверенным на сто процентов в том, какие мысли и идеи управляют человеком. Он может улыбаться тебе, когда ваши взгляды пересекаются, но как только человек остается наедине с самим собой — все печати слетают, открывая настоящую личину. Я не близок с Ким Тэхёном, да и знакомыми нас можно назвать лишь по факту учебы на одном отделении. Но этот парень должен покончить со своими играми, иначе дальше будет только хуже… И для тебя в том числе. В карих глазах Чонгука читался немой вопрос, на который пианист не спешил отвечать. Двинувшись в сторону главного корпуса, Мин вздрогнул от ударившего в лицо весеннего ветерка и скривился, покрывшись мурашками от холода. Ученик не отставал от него и на шаг, смиренно дожидаясь объяснений. — Не смотри на меня так, — фыркнул выпускник. — Ты всё прекрасно понимаешь. Рано или поздно люди поглощают друг друга, делают частью себя и муруют глубоко внутри вырванный кусок чужой души. Поэтому, когда человек сближается с кем-то, он рискует потерять своё «Я» целиком, став копией того, в ком растворился, утратив всю уникальность… В твоём случае всё гораздо хуже, так как этот безумец может увести тебя за собой в мир фобий и поломанной психики, заставив бояться того же, что и он. Не дай ему поглотить тебя. «Уже слишком поздно, сонбэним», — безмолвно кивнув в знак согласия, Чон слегка замедлил шаг, покусывая нижнюю губу. — «Мы уже сожрали друг друга, как изголодавшиеся псы».

***

Будний день Тэхёна медленно подходил к концу, когда как его сосед задерживался в колледже. По крайней мере так сообщил юный возлюбленный через KakaoTalk, а парень не видел причины не верить в эти слова. Как таковых глупых мыслей о ревности к молоденьким студенткам и красивым сокурсникам или старшикам к нему в голову также не поступало. И вовсе не из-за того, что он не был ревнивым — ещё как был! — просто приглядывающие за ним хёны с отделения хореографии не давали поводов для волнений беспокойному Киму. Потянувшись, шатен сдавленно простонал от щелкнувших затекших мышц и размял шею, вглядываясь уставшими глазами в экран монитора ноутбука. Заданный на дом материал со списком программ почти был им усвоен, а необходимые инструменты — установлены без особых проблем. Поднявшись из-за стола, Тэхён заскользил носками по полу, уже так привычно оставив свои тапочки в спальне сожителя, и медленно спустился по лестнице со второго этажа на первый. Со стороны кухни послышалось странное шуршание, которое насторожило хозяина дома — Чонгук бы первым делом зашел к нему, чтобы наглядно продемонстрировать своё возвращение, так что увидеть брюнета сосредоточенно перебиравшим аптечку было весьма неожиданно. Но большей неожиданностью являлось далеко не это. — Как долго ты собирался лгать мне? — сжимая в руке ту самую вскрытую пачку белых таблеток, тихо спросил парень, заметив появление Кима. — Уже прошло два месяца, хён… И именно эти таблетки ты должен был принимать три года назад. В аптечке нет даже тех препаратов, что выписывал психолог… Ты выбросил их, не так ли? Тэхён не отвечал. И не потому, что его горло вновь стянула боль спазма, а из-за страха перед осознанием раскрытой тайны. Потративший добрые полчаса на сверку аптечки со списком медикаментов Чон устало опустился на стул, уперев взгляд в скомканную распечатку. В его голове не было ни одной дельной мысли о том, как вести себя дальше, да и стоило ли доверять любовнику после продолжительного вранья. Подняв полные боли глаза на застывшего Кима, младший партнер почти неслышно задал простой, но в тоже время невозможно сложный вопрос: — Как нам быть дальше?..