FtM

      «Глаза — зеркало души». Каждого ли человека можно понять по его глазам?       Мне почти всегда это удавалось. Один взгляд — и весь человек как на ладони. Я очень многое могу сказать о других, всего лишь взглянув на них: ярко выраженные черты характера, имеет ли человек тяготящие его тайны, есть ли у него, в конце концов, совесть! — и еще многое-многое другое. За свои двадцать пять лет я не сумел разгадать только одного человека, и совсем не потому, что я его не знал («читать» других мне же это никогда не мешало). Этот взгляд…       Нет, никакой магии! Мне не снятся эти глаза, я не вижу их у каждого встречного — они не преследуют меня!.. Но в этом-то и проблема: я не видел их ни у кого, кроме одного единственного человека…       Такой сильный самоуверенный взгляд… Если бы можно было убивать, только взглянув на кого-нибудь, то я уже был бы мертв. Сложно поверить в то, что так на меня смотрела девушка.       Это воспоминание свежо, словно все случилось даже не вчера, а еще сегодня — пару часов назад.       Мне стукнуло двадцать лет. В родном университете я с лихвой пользовался чужим вниманием. С моей эффектной внешностью это было легко: на улицах на меня всегда оглядывались особенно впечатлительные дамочки. Еще бы, все любят смазливеньких блондинчиков… Так что признания в симпатии мне не были в новинку, однако настолько эксцентричная формулировка…       Бродя глазами по коридору, я случайно и слишком уж внезапно натолкнулся на настойчивый взгляд. Смотрящая была на голову ниже меня. Неряшливость в мешковатой одежде и растрепанных каштановых волосах добавляла еще больше экстравагантности, хотя, конечно, и не настолько, насколько это делали сверлящие меня снизу вверх темные глаза.       Я ждал, пока она заговорит. Минуты две ждал — больше моя разболевшаяся от такого настырного ментального вторжения голова не выдержала.       — Чем-то могу помочь? — проявил я вежливость.       Девушка набрала побольше воздуха в грудь…       — Я знаю, что ты гей, и через пять лет я стану мужчиной — ты будешь тогда со мной встречаться?       Я не сразу заметил, что от изумления у меня открылся рот. Собрав все силы в кулак, я выдал из себя смешок:       — Я не гей!       — А вот я так не считаю, — вмиг качнула головой она.       — Почему?!       — Лицо у тебя слишком смазливое, глаза — для парня — слишком большие, губы слишком пухлые, волосы слишком мягкие на вид и блестящие, кожа слишком ухоженная, одежда слишком модная…       — Я понял-понял! Прекрати!       Она замолчала, но не перестала пристально на меня смотреть, вызывая этим неповторимым взглядом дрожь во всем моем теле…       Я не помню, что ей тогда ответил, как вообще закончился наш разговор, но больше я на эту странную девочку не натыкался: ни в стенах университета, ни где-либо еще. Первое время я даже сомневался, не была ли эта встреча частью очередного бессмысленного сна или крайне изощренной галлюцинацией от переутомления. И чем больше времени проходило, тем больше крепчала моя уверенность в последнем… НО! — огромное, гигантское «но»! И это самое «но» ростом под метр восемьдесят вошло в аудиторию, где я — преподаватель с до смешного небольшим, но все же стажем — должен вести лекцию.       Этот каменный, убийственный взгляд я узнаю везде и всегда, но как же сильно я не хочу верить своим глазам! — потому что на меня смотрит мужчина… Растрепанные длинные темные волосы были неуклюже собраны в хвост, из-под пиджака неопрятно торчала полосатая рубашка — все эти повторяющиеся сквозь время черты указывали на пугающий меня до смерти факт: эта девочка выполнила свое обещание… Да только имею ли я теперь право так ее называть, когда она уже и не «она»?..       В эту же секунду весь мой никудышный актерский талант был потрачен на создание сверхзанятого вида: я был «увлечен» чем угодно — доской, мелом, бумагами на столе и самим столом — вообще всем, что было рядом. Но он оказался таким же дураком, как я — актером. Похоже, моя паника его повеселила, и он решил не рушить царящую вокруг меня атмосферу тихого ужаса. Выбрав место поближе, он сел за первую парту крайнего ряда. Его я видел лишь краем глаза, но постоянно направленный на меня взгляд и самодовольную ухмылку чувствовал спинным мозгом.       Аудитория быстро наполнялась — подходило время начинать лекцию…       Я попытался встать, но ноги меня не держали, настаивая на преподавании сидя. Сопротивляться собственному телу я не стал.       Поток речи, изливаемый мной, был сбивчив и зачастую лишен смысла. Только начиная одну мысль, я в момент перескакивал на другую, уничтожая тем самым всякую связь между словами. По недоумевающим взглядам студентов я видел, что произносимую мной околесицу не понимал никто, но остановиться у меня никак не получалось, и я продолжал нести весь этот несусветный бред, боясь дернуться лишний раз в сторону единственного среди слушателей не-студента.       Все в том же безумном русле прошли тридцать минут, а может, и все сорок пять. Начинало болеть горло. И особенно голова — ведь даже я не переваривал все то, что срывалось с моих уст. Остановившись на обозначенном интонацией, но никак не смыслом, конце своей сумасшедшей речи, я сделал как можно более умный вид и соединил ладони.       — Что же, раз весь материал на сегодня Вы прослушали, так что, пожалуй, все свободны.       Ошарашенные такой несказанной радостью, как преждевременное окончание пары, студенты зашумели и поднялись со своих мест, а я наконец-то смог расслабиться. Однако совсем ненадолго, ведь с завершением выступления мои проблемы не решились, и их источник бодро оставил парту и подошел к моему столу.       Я вжался в спинку стула под силой этого неповторимого взгляда, и незваный гость от души порадовался такой моей реакции.       — Интересная лекция, мистер Тэнтал, — песней пролился его бархатный баритон. — Только я мало что сумел понять, однако это, вероятно, вина моей необразованности в данной сфере.       По тону его голоса я никак не мог уловить сарказм; трудно было поверить, что человек с такой ехидной усмешкой на лице может говорить все это всерьез.       Общение застопорилось — из-за меня. Но что я мог ответить?! Да и в голове крутились совсем непроизносимый вопросы: «Что ему от меня нужно?», «Как он меня нашел через столько лет?» и, конечно же, «Почему он уже не «она»?..» Он мое смятение тут же разгадал, смягчая свою улыбку.       — Ты меня узнал, так ведь?       У меня не было сил даже просто кивнуть — все уходило на попытки раствориться в воздухе или хотя бы провалиться под пол.       — Шокирован, да? — Наклонившись ближе, он с пониманием коснулся ладонью моего плеча. Я дернулся, сбрасывая его руку. Кажется, оцепенение постепенно оставляло меня. — Я не удивлен: тебе сложно во все это поверить, потому что ты никогда не ожидал меня увидеть снова — да еще и в таком виде. Тебе, вероятно, нужно время, чтобы привыкнуть… Но как же я рад с тобой встретиться! Ты ничуть не изменился! Разве что одежда у тебя нынче не такая яркая, но тебе и так очень даже хорошо… — Он как-то нервно засмеялся, остановил сам себя глубоким вдохом и продолжил уже предельно спокойно: — Знаешь, ты не единственный, кому тяжело видеть старого знакомого. Я всю лекцию не мог глаз от тебя оторвать, мысленно повторял то, что так давно хотел сказать, но как только поднялся со стула, позабыл абсолютно все! Я тоже в панике, потому что этот день — то, о чем я думал перед сном каждую ночь последние пять лет. И вроде бы я должен был вызубрить всю речь наизусть, но… Аррр! — внезапно зарычал он, на секунду хватаясь за голову и еще больше ероша волосы, чем довольно сильно меня встревожил. Перед глазами промелькнула сцена из старого черно-белого фильма, увиденного еще в детстве, где за толстыми прутьями тесной клетки безудержно метался лев. — Я напугал тебя? — опомнился он. — Не думай, что я псих или агрессивен…       — Я думаю, что ты очень болтлив, — впервые за все время открыл я рот.       Он растянул губы в дурашливой улыбке.       — Какой у тебя все-таки красивый голос…       — Хватит говорить глупости! — вспылил я, вскакивая со стула.       — Это не глупости, я правда так считаю!       — Значит, держи это мнение при себе.       Я поднялся и начал быстро собирать все бумаги в черный портфель. Мой собеседник, так пока и не назвавший свое имя, забрался на преподавательский стол и задницей скинул с него все ручки и карандаши. Готов поклясться, он сделал это специально, чтобы задержать меня в аудитории. Безмолвно ругаясь, я полез по полу собирать канцтовары.       — А у тебя есть парень? — влет спросил он.       — Да не гей я! — крикнул я из-под стола.       — А вот я так не считаю, — очень знакомо ответил он. — Так у тебя кто-нибудь есть?       — Не собираюсь делиться чем-то настолько личным с незнакомцем, чьего имени я даже не знаю. — Недовольно пробурчав, я наконец встал на ноги и вернул все письменные принадлежности на место.       — Но мы ведь с тобой уже пять лет знакомы!       — Нет! — и с моих губ слетел грубый смешок. — Мы познакомились пять лет назад, но совершенно незнакомые друг для друга люди!       Кажется, он слегка надулся, но обида не стала для него препятствием для продолжения разговора:       — Раз ты так считаешь, то что мешает нам куда-нибудь сходить и познакомиться?       — А может быть, я не хочу с тобой знакомиться, — едко ответил я, срываясь с места и быстрыми размашистыми шагами устремляясь к выходу из аудитории. Мой совсем не тайный сталкер последовал за мной. — В прошлый раз ты меня не спросил об этом и навязал свое общество. И сейчас то же самое? Ты эгоист, — остановился я у дверей, звеня ключами. — Или вернее будет сказать «эгоистка»?       Он резко изменился в лице. Казалось, над его — и моей за пару — головой собирались грозовые тучи. Сомнений не было: я ткнул палкой в кровоточащую рану.       Гром! — его кулак обрушился на дверь за моей спиной, звякнули готовые треснуть стекла.       — Не говори так… — волком прорычал он.       Я кивнул, затаив дыхание, и он медленно отодвинулся от моего лица. Небо посветлело.       — Прости… я особенно вспыльчивый в последнее время…       — Только в последнее? — удивился я.       — Ну, «последнее время» немного растянулось — на пару лет, — кисло улыбнулся он. — Из-за гормонов…       Второй страйк! Луплю в его ворота, уже сам того не желая — прирожденный садист…       — Я даже твоего имени не знаю, — с жалостью взглянул на него я. — Как я могу пойти куда-нибудь с кем-то, чье имя мне неизвестно?       Он расцветал прямо на глазах, словно внутри зажигалось маленькое, но чрезвычайно яркое солнце.       — Ты со мной пойдешь? Что, правда?       — Ну, я же сказал…       Чувствуя, что вот-вот он набросится на меня, точно полный радости пес, дождавшийся своего хозяина с работы, я поспешил выйти из аудитории. Он выскользнул следом.       — Так как тебя зовут?       Ключ вошел в замочную скважину…       — Крис.       Щелк…