FtM

      — Куда мы идем?       На улице мерцали огни, как и каждый вечер. Вокруг — полным полно людей, и в их окружении — да и в обществе этого человека — я чувствовал себя совсем неловко.       Крис постоянно вертел головой по сторонам, из-за чего в глазах прохожих, вероятно, выглядел как огромный потерявшийся ребенок. Он не знает, куда идти?.. Или просто волнуется?..       — Тебе, наверное, будет уютнее в ресторане, чем в баре, да? — все так же отвлекаясь на вывески, спросил Крис. Так вот что не дает ему покоя…       — Вообще-то… нет.       Он остановился. Я тоже.       — Правда?       — Ну да. — Я огляделся, и мне на глаза попал небольшой кабачок с потухшей зеленой вывеской. — Пойдем туда, если открыто.       Я не стал вглядываться в его лицо — наверняка увидел бы его щенячий, полный искреннего восторга взгляд и снова почувствовал бы себя не в своей тарелке.       Старый колокольчик на двери звякнул, когда мы вошли. Кроме нас тут были еще посетители: небольшая компания уныло пьющих работяг и две сидящие вместе влюбленные парочки на групповом свидании. Стоило нам сесть за дальний столик, к нам подоспел хозяин заведения — он же бармен — он же официант и уборщик. Улыбнувшись от всего сердца, он поприветствовал новых посетителей:       — Вечер добрый! Принести меню, или Вы уже знаете, что будете заказывать?       — Я буду бургер и пиво, — влет ответил я.       — Я тоже.       — Хорошо, ваши заказы скоро будут готовы!       Чиркнув заметку в желтом разлинованном блокноте, хозяин кабака ушел на кухню передавать указания единственному повару, поглядывающему в зал через небольшое оконце.       За нашим столом зависла неловкая тишина, ощущаемая еще сильнее в сравнении с тихими бормотаниями пьющих мужчин и оглушительными шутками и смехом молодежи. Вот мы и выбрались вместе, как он и хотел. И что дальше? Нам не о чем говорить. Все, что могли, мы уже обсудили в аудитории. Может, он сам поймет, что у нас нет абсолютно ничего общего, и оставит меня в покое?..       — Ты всегда хотел стать преподавателем? — вдруг заговорил Крис. Надо же, нашел тему для беседы — мне бы в голову не пришло о таком спросить.       — Нет, конечно. Просто я не нашел ничего получше, вот за меня все и решили.       — А как же работа по профессии?       Я поморщился.       — Однообразная рутина изо дня в день, из года в год — до самой пенсии. Это не для меня. А в преподавании есть свой шарм. И свой смысл. Находить ответы на многие-многие вопросы.       — Да, я не впервые подобное слышу, и это действительно вдохновляет.       Владелец кабака водрузил перед нами пузатый графин пива и два глубоких бокала, обещая, что бургеры будут готовы через пять минут.       С появлением на нашем столе алкоголя общение забурлило горной рекой. Не помню как, но с темы преподавания мы перешли на спорт: ни один из нас не был знатоком или хотя бы фанатом какого-нибудь вида спорта, но каждый с абсолютной уверенностью рассказывал другому о том, о чем ни малейшего понятия не имел, словно спорт был его жизнью. С этой темы мы — тоже не совсем ясно, каким образом — перескочили на литературу, кинофильмы и музыку; принесенные на двадцать минут позже обещанного срока абсолютно холодные бургеры зачерствели еще больше, пока мы с Крисом пламенно, забыв о еде и остатках выпивки, делились друг с другом впечатлениями о прочитанном, увиденном и услышанном.       В полдвенадцатого кабачок закрывался, и из посетителей, помимо нас, ни было уже никого. Оставив щедрые чаевые лишь за вежливость, но никак не за обслуживание, мы надели куртки и вышли на холодную улицу, полную далеко не трезвой молодежи. В шуме чужих разговоров мы рассказывали друг другу старые — услышанные за все прошедшие пять лет — шутки, травили глупые байки, размахивали руками и бесстыдно гоготали. Я уже не помню, что же именно то были за истории, но на всю жизнь мне запомнилась людная улица, ночь, утонувшая в мерцании городских огней — и наши улыбки. Не смог удержать в памяти я лишь вторую половину пути и остаток ночи…

***

      Утро было поздним, ведь только идиот, не имея никаких дел, будет рано вставать в свой выходной. Потянувшись в постели, я сел и хорошенько прозевался.       Я отлично выспался, отменно отдохнул, и впервые за долгое время у меня не болела спина или шея.       — Наверное, ничто не сможет сделать этот день лучше… — с блаженной улыбкой выдохнул я, вновь потягиваясь.       — Да уж, отличная возможность напомнить тебе о моем присутствии…       В состоянии полнейшего ужаса я повернул голову и замер, впиваясь взглядом в усмехающуюся физиономию Криса. Его длинные темные волосы разметались по накаченной спине и подушке, которую он обнимал обеими руками, лежа на животе. Мое горло словно сжала невидимая рука — я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть…       — Дай угадаю: хочешь спросить, почему я лежу с тобой в одной постели да еще и голый? — Явно не ощущая абсолютно никакой пикантной неловкости, он раскинул руки, присваивая себе и мою подушку. Хотя что значит «и мою»?! Все здесь мое, это мой дом, моя постель, мои подушки! Его тут нет вообще ничего — самого его здесь быть не должно! От такой неприкрытой наглости голос вернулся ко мне:       — Что ты тут забыл?! Я… Что… Мы переспали?.. — похолодев, оторопел я.       — Я не помню.       — Как ты можешь такое не помнить?!       — Ты ведь тоже ничегошеньки не помнишь, — железно парировал Крис, нежась в моей постели. — Не тебе меня упрекать.       — Но… Но… Но ты же этого хотел! — нашелся я. — Потому ты и должен это помнить!       — Если мы действительно переспали, то и ты тоже был в этом заинтересов…       — Нет! — не дал я ему договорить столь смущающую, совершенно невозможную, возмутительную вещь! — Может, ты меня изнасиловал?!       — Я себя знаю: если бы я тебя взял силой, у тебя были бы синяки на запястьях.       Я быстро осмотрел свои руки. Ничего.       — И что это вообще значит — «я себя знаю»? Делал подобное?!       — Нет, но в фантазиях случается всякое.       Он встал, скинув одеяло с совершенно нагого тела, и растерянно оглядел мою комнату, пол которой был завален нашей с Крисом одеждой.       — Так… Ну и где же мои трусы? — вслух поразмыслил он.       В ту же секунду Крис резко опустился на четвереньки, заглядывая под кровать.       — Что же ты делаешь?!.. — прошипел я, прикрывая глаза ладонью, будто вампир, спасающийся от солнца.       — А вот и они! — Крис поднялся и натянул находку. — Ты пьешь чай или кофе?       — Не надо, — зло бросил ему я. Предварительно обернувшись одеялом, я покинул постель в поисках своей одежды.       — Что не надо?       — Не надо — раз! — хозяйничать на моей кухне и — два! — вести себя так, словно мы любовники!       Похоже, мои слова его задели: криво улыбнувшись в ответ, он повернулся ко мне спиной и занялся надеванием брюк. Одевался он теперь как будто специально медленно, чтобы я опередил его и первым покинул комнату, что я и сделал, отправившись на кухню. Все же разложив сахар по двум кружкам, я осознал, что не спросил, что и как делать Крису: чай или кофе, с сахаром или без… Я не нарушаю сказанного! Это вежливость, и только.       Вернувшись в спальню, я застал его застегивающим куртку.       — Ты уходишь?..       Он кивнул, стараясь не смотреть мне в глаза. Еще десять секунд я стоял на месте, не зная, что и сказать. Извиниться за грубость? Но я был резок и раньше; почему его реакция такая именно сейчас?.. Сделать вид, будто ничего не заметил, предложить горячий напиток и улыбнуться?.. Нет, слабая, никчемная попытка остановить его — зачем мне вообще его останавливать?!.. И я отошел с его пути…       Крис тихо попрощался и вышел из спальни, не произнося больше ни слова.       В прихожей хлопнула дверь.